Гроза над Италией

Глава 5

Рим, конец апреля 1493 года

Рим и праздники… Давняя, уходящая своими корнями в глубину веков традиция, остающаяся практически неизменной. Великий город, множество людей, огромные деньги и исходящий из всего этого воистину потрясающий воображение размах. Что до поводов, так и их хватало. Чего стоило хотя бы грандиозное празднование в честьстановления Родриго Борджиа Папой Александром VI, память о котором не то что изгладиться не успела — многим казалось, что это было чуть ли не вчера. А ведь с того момента прошло целых девять месяцев.

Девять месяцев… Словно бы Вечный Город, уподобившись женщине, полный срок вынашивал в своём чреве новый праздник. Да такой, чтобы тот ничуть не уступал по массовости и размаху предыдущему. Более того, по моему разумению, он сможет даже превзойти его, если немного постарается и вообще сложится удачный расклад. Как-никак грядёт не просто коронация одного из монархов, решившего по такому случаю прибыть в Рим, но коронация монарха нового государства, совсем недавно сменившего форму правления с республиканской на монархическую. Более того, это изменение произошло при непосредственном участии того, кто сейчас восседает на Святом Престоле и носит на голове тройную тиару.

Мда, интересные мысли стучатся в голову прямо на рассвете, в тот самый момент, когда пытаюсь проснуться. Впрочем, а почему бы и нет? Думать — это и само по себе полезно, а уж в моей ситуации особенно. Просыпаться было… приятно. Мягкая кровать, живые, тёплые и очень приятные на ощупь и вообще во всех отношениях «грелки» по бокам. Благодать! Напрягаю память, чтобы вспомнить, кто именно оказался этой ночью в моей постели… Нет, нереально. Придётся преодолеть внезапный приступ лени и повернуть голову сначала влево, потом вправо. Можно и в другом порядке, сие несущественно.

Ага, Мария и Мануэлла, две как бы личные служанки с очень симпатичными лицами и фигурками, где однозначно есть за что подержаться. Это хорошо… В том смысле, что никакая малознакомая красотка у меня в спальне не оказалась. Что так? Меры предосторожности, банальные, но необходимые. С учётом того, что в относительно скором времени грядёт пришествие в Европу сифилиса, которую предотвратить просто нереально, нужно на уровне рефлекса вбивать в себя установку о недопустимости спать с непроверенными девицами, как бы хорошо они ни выглядели. Если разобраться с проблемой под названием оспа было не так и сложно — ага, как себе, так и ближнему кругу прививки были сделаны сразу по прибытии из Флоренции, да и последние события очень многое поменяли — то с «сифоном» всё куда сложнее. Тут на скорую руку лекарства не слепишь, требуются довольно длительные предварительные исследования, чтобы научиться хотя бы гасить болячку, не давать ей перейти в острую, разрушительную для организма фазу. Не то чтобы эти работы не велись, просто требовалось время и удачное стечение обстоятельств.

Та-ак, слева зашевелилась Мануэлла, не просыпаясь, пытаясь устроиться ещё поудобнее, но одновременно окончательно прогоняя сонную расслабленность. Вот и ладно, вставать всё равно пора. Только осторожно, чтобы обеих прелестниц не будить, ночка у них выдалась напряжённая, пусть поспят как следует. Хотя и у меня… тоже те ещё впечатления остались, пусть и в хорошем смысле слова. Поневоле возблагодаришь некие высшие силы за то, что это новое тело обладает, помимо юности, ещё и повышенной выносливостью наравне с минимальными требованиями к длительности сна. Не возможность спать мало при необходимости, а именно что минимальные требования к длительности сна. То бишь если даже и захочешь последовать примеру сурка и дрыхнуть большую часть суток… всё едино не получится. Максимум будешь просто валяться в этаком расслабленном состоянии, но при этом сном это не будет. Проверено.

Встать, одеться, соскоблить малость отросшую щетину опасной бритвой, ругательски вспоминая отсутствие тут нормальных, то бишь безопасных бритвенных станков. После всего этого оставалось лишь бросить полный симпатии взгляд на продолжающих безмятежно дрыхнуть девиц и покинуть свои комнаты. Пусть в замке Святого Ангела и не столь сильно ощущалась предпраздничная суета, но забыть о ней всё равно не получилось бы.

И куда теперь? Позавтракать? А может сперва размяться, тем более что с утра аппетит у меня практически отсутствует? Дилемма, однако. С другой стороны, перекусить я мог и у себя, достаточно было лишь приказать, чтобы доставили хоть легкий перекус, хоть целого порося на вертеле. Компания… тоже имелась, аж двойная.

Пока мысли лениво так перекатывались по извилинам в моей голове, ноги сами принесли организм на открытое пространство, заполненное свежим воздухом. Великолепный вид на Рим, этот Вечный Город, а в то же время присутствует раздвижная ширма, которая отгораживает желающих отгородиться от снующих туда-сюда слуг и охраны. Хорошее место, сам приказал его обустроить некоторое время тому назад. Вот только оценил его не только я, но и другие.

Необычная компания, хотя в последнее время довольно привычная. Облокотившийся на камень ограждения Мигель. Рядом стоит полупустой кубок с вином, но сам Корелья смотрит вдаль, куда-то в стороны ограждающей Рим стены. Играющийся с кинжалом Винченцо Раталли, довольно мрачный по своему обыкновению, но вместе с тем разговорчивый, стремящийся поделиться с окружающим миром неисчерпаемыми запасами меланхолии. Забавно, что чем выше он поднимался, тем сильнее становилась и эта самая меланхолия. Беззлобная, не представляющая угрозы, а так… необычная особенность и ничего больше.

И конечно же вновь ускользнувшая от совершенно неинтересных ей дел и занятий Лукреция, с каждой неделей старающаяся всё большее время проводить в компании не только моей, но и моего окружения. Сейчас она со свойственной подростку настойчивостью выносила мозг своей любимой цели, то есть Бьянке. Та же, обречённо вжавшись в кресло, с предельно доступной ей вежливостью и аккуратностью отбивалась от неугомонного создания, которому было интересно знать всё и обо всём. Неудивительно, что более прочего её интересовала грядущая коронация и участие в ней присутствующих тут людей.

Рим же… гудел. Коронация коронацией, а вот оглашённая недавно Папой Александром VI булла «Об искоренении оспы» произвела настоящий фурор. Понтифик заявил, что отныне от этой болезни есть защита, но она подействует лишь до того, как человек заразился этой чрезвычайно опасной болезнью. И добавил, что в ближайшие дни в Риме будут открыты первые «безоспенные дома», куда сможет прийти каждый, желающий защититься от вот уже много веков нависающей над миром угрозы. Более того, сам он и немалое число «князей церкви» уже испробовали это средство на себе, желая лично удостовериться в безопасности лекарства для добрых и богобоязненных христиан.

Крыть эту карту было просто нечем. Если уж сам викарий Христа, наместник Господа на земле заявляет о желательности и безопасности использования защиты от оспы… Мне же было очень интересно, как именно чувствуют сейчас себя Савонарола, Джулиано делла Ровере и прочие враги? Хотя вид у остающихся в Риме и поблизости членов клана делла Ровере был такой, будто их свежим конским дерьмом три раза в день кормили. Однако! Прививку от оспы они себе сделали и с большой охотой, правда со всеми предосторожностями, затесавшись в череду обычных римлян. Понимаю, страх получить отраву вместо лекарства никуда не делся.

Понимаю, причины у них ой как имелись! Дело в том, что префект Рима Джованни делла Ровере, являвшийся братом беглого кардинала Джулиано делла Ровере, чувствовал себя очень плохо, буквально находясь на последнем издыхании. Врачи из числа лучших постоянно крутились рядом с ним, но не могли понять, что же такое творится и как лечить человека. Вроде бы и стараются, а толку чуть. У префекта отказывали одновременно печень, почки и вообще почти все внутренние органы, а ещё… лезли волосы. Последнее было единственной странностью, но не для здешних лекарей. Это многие современные мне врачи из числа обладающих пристойной квалификацией опознали бы по такому говорящему симптому… отравление таллием. В конкретном случае использовался хлорид таллия, который получить было проще всего.

Кто знал о тихой и незаметной для всех непосвящённых ликвидации римского префекта? Сам Александр VI, посвящённые почти во все мои дела Мигаль с Бьянкой и… всё. Исполнители не считаются, они и сами не знали, что именно делают, добавляя яд, таковым не выглядящий.

— Утра вам доброго, синьоры и синьориты, — поприветствовал я всю честную компанию, занимая место у ограждения. Вид на Вечный Город… хорош. — Я вижу, наслаждаетесь хорошей погодой и интересным обществом?

Вопрос был скорее риторическим, так что ответа особо и не ждал. Но «не ждал» и «не получил» — понятия разные, как ни крути.

— Обсуждаем слухи, которые ползут по Риму. Тут и коронация, и недавно оглашённая булла и попытки угадать, чем в очередной раз поразит и удивит ещё такой короткий по времени, но оказавшийся насыщенным важными событиями понтификат твоего отца. Чезаре.

— Нашего отца!

— Простите, синьорита Лукреция, — улыбнулся Мигель. — Конечно же, вашего. Борджиа действительно умеют оставлять яркую память о своих делах. И вы тоже наверняка этому научитесь. С таким то учителем.

И взгляд в мою сторону. Дескать, яблоко от яблони и так недалеко укатывается, а если за ним пристально следят и поддерживают в избранных случаях… Вот что тут возразить то можно? Ровным счётом ничего, я и не пытался. Зато сестрёнка аж носик вздёрнула, явно гордясь причастностью к фамилии Борджиа. Это правильно, гордиться стоит. А уж проследить, чтобы это была гордость, а не мания величия, как у Хуана — чтоб он провалился в своей арагонской ссылке, скотина страшная — я не забуду.

— Слухи слухам рознь, — проворчал Раталли, на собственном ногте проверяя заточку кинжала. — Пока они доброжелательные, их не стоит трогать, не надо им мешать. Но если вдруг…

— Тогда и пресечём, — на мгновение оскалился Корелья, показав суть хищника под привычным обликом «великосветского раздолбая», который постепенно спадал даже против его желания. — «Дно» Рима под нашим наблюдением, у нас есть там люди, служащие нам за золото и страх.

Я кивал, подтверждая очевидное. С момента, когда ещё до избрания Родриго Борджиа Папой Римским мы отловили первого из разбойников средней руки, согласившегося работать на Борджиа под страхом верёвки или и вовсе пыточного подвала, прошло много времени. Альберто, та самая «первая ласточка», а точнее сказать «первая крыса» прикармливаемого мной выводка не только сам работал, постукивая зубами от страха и дрожа от жадности при каждой новой выплате, но и сдавал нам подходящие кандидатуры. Они тоже становились… осведомителями и «королями клоаки». Мы давали жить одним с расчётом, что они сдают нам других, своих конкурентов. Шпионят в наших интересах а заодно удерживают преступность в строго заданных рамках.

Искоренить криминалитет невозможно в принципе, зато приручить часть крыс и посадить на цепь, пусть довольно длинную — это уже совсем другой расклад, использованный многими правителями, а особенно теми, кто возглавлял при них секретные службы. Я это хорошо помнил, поэтому не мог не использовать в собственных целях. И покамест жалеть о сделанном не приходилось. Преступность в Риме заметно снизилась за последние месяцы, а особо понятливые разбойнички либо умерили пыл, либо бежали куда подальше. Что до непонятливых… свободное место на виселицах всегда найдётся, да и топор палача мог поработать в любой нужный власти момент.

— Слухи… это ладно, — отмахнулся я. — Мигель прав, мы следим за этим и, случись что, готовы принять меры. Что с подготовкой к коронации, гости уже начали прибывать? Самые значимые из них, я имею в виду.

— Сам Пьеро I Флорентийский приедет одним из последних, так уж положено в его случае, — буркнул Раталли. — Ферранте Неаполитанский прислал своего сына и наследника Альфонсо, сам он стар и болен. Но тот приехал не один.

— Кто ж едет в Рим, да без свиты!

— Не то, синьор Чезаре. Он взял с собой в поездку двух внебрачных детей, Альфонсо и Санчу. Одному двенадцать лет, а другой уже пятнадцать. Вы понимаете, на что это похоже?

— На смотрины, — грустно вздохнула юная Лукреция, с каждым месяцем всё более хорошевшая и начинающая превращаться в очень юную, но девушку. — Только кого будет высматривать наследник короны Неаполя?

Щёлк-щёлк… Мозги быстренько сработали, подняв на поверхность сознания ту тему, которую я и так не забывал. Неаполь, поиск союзников, связь сразу двух «арагонцев» с семьёй Борджиа. И словно в подтверждение мыслей оба они уже здесь. В известной мне истории Альфонсо Арагонский ближе к концу века стал вторым мужем Лукреции, ну а Санча в девяносто четвёртом стала женой тогда совсем ещё юного Джоффре Борджиа, младшего из детей Родриго и Ваноццы. А ведь тогда ему было… тринадцать, как сейчас Лукреции. Не удивлюсь, если сейчас старый циник Ферранте решил как можно скорее обезопасить свою корону от резко усилившегося Рима.

— Нас, то есть Борджиа, — ответил я на вопрос сестры, пока остальные пытались как следует призадуматься. — Потому как помимо нас из действительно мощных и родовитых возможных для Неаполя союзников тут будут только Медичи. Хотя… может и на них начнут охоту. Только первым делом всё равно станут интересоваться нами.

— Но меня же… Джоффре?

— Умница, — похвалил я Лукрецию, которая, услышав это, даже и не думала смущаться. Вот с кого Бьянке пример надобно брать. — Хотя сейчас он слишком молод, но помолвку можно заключить и теперь. Более того, я уверен, что Альфонсо готов будет оставить свою дочь тут, в Риме, как знак серьёзности намерений. Она для него… не самая великая ценность, уж настолько я этого человека успел изучить.

Действительно успел. Жестокий, циничный, вспыльчивый… и одновременно с этим лишённый интеллекта своего отца. Паршивое сочетание черт для правителя, особенно учитывая тот факт, что неаполитанская знать ненавидела Альфонсо наравне с его отцом, в большинстве гнусных делишек которого наследник также принимал самое живое и непосредственное участие. Разве что обедать с трупами не любил, вот и вся разница между отцом и сыном.

— Это грустно.

— Не для нас, сестрёнка. Но если грустно слышать об этом, нужно сменить тему. Немного… Мигель, а что с другими?

— Представители Венеции уже здесь, генуэзцы будут завтра. Герцоги Урбино, Феррары, Асти, Салуццо и Пьомбино уже здесь. Совсем скоро, не позднее вечера прибудут правитель Сиенской республики Пандольфо Петруччи, герцог Мантуйи, Колонна, Орсини, Чибо, Сфорца, делла Ровере…

— Проще говоря, все или уже прибыли, или вот-вот окажутся в Риме. А что с гостями из Милана?

— Герцог Джан Галеаццо должен был выехать из Милана, — не услышал в моём вопросе ничего необычного Мигель. — Его сопровождает супруга, Изабелла Неаполитанская.

Оп-па! Всё страньше и страньше, а затем ещё чудесатее. Это ж какое количество мамонтов должно передохнуть, чтобы Лодовико Сфорца с «милым и ласковым» прозвищем Мавр отпустил своего племянничка в Рим, тем самым позволяя выскользнуть из-под своей опеки. И не его одного, а ещё с супругой, которая, на минуточку, приходится внучкой королю Неаполя и законной дочерью его сыну и наследнику Альфонсо. Тому самому, что уже в Риме и несомненно рад будет не просто увидеть дочь, но и использовать сию встречу в собственных целях. Например, помочь дочурке получить реальную власть, вырвав её слабовольного и откровенно никчёмного мужа Джан Галеаццо из-под влияния «дяди Лодовико».

Видимо, я совсем задумался и ушёл в себя — бывает такое, когда вокруг нет угрозы, а есть лишь люди, которым можно доверять. Впрочем, даже в таких случаях подсознание фильтрует окружающее пространство на предмет подозрительных элементов и сразу же выдёргивает обратно, буде обнаружится мельчайшая несообразность. Сейчас же ничего такого не было, поскольку «на поверхность» меня выдернул голос обеспокоившейся Бьянки:

— Чезаре! Ты в порядке?

— Да… Что со мной случится то! Просто задумался. И мне странно, что этого не сделали вы, — смотрю на каждого из присутствующих, исключая Лукрецию, которая до такого ещё не доросла, ей как раз простительно. — Птичка выпорхнула из золотой клетки, дверцу словно нарочно оставили открытой.

Ухмылка на лице Корельи, смущение у Бьянки, да и Раталли скорчил гримасу, довольно специфическую, но понятного содержания. Дескать, моя вина, сразу не понял. Ничего, со всеми бывает. А пока…

— Не пройтись ли нам сначала по террасе, а потом может и до других мест?

— Пройтись! — мгновенно отозвалась явно засидевшаяся Лукреция. — А потом я хочу, чтобы Бьянка показала тебе, в каком платье она будет на коронации. Оно красивое!

Сама Бьянка, вопреки моим ожиданиям, не попыталась «соскочить с темы», лишь тяжело вздохнула, окончательно убедившись, что от настойчивости и энтузиазма юной Борджиа спасения ей не видать. Остальные… старательно скрывали улыбки. Особенно Мигель, которому как раз и предстояло выводить Бьянку де Медельяччи в свет. Ага, именно ему, поскольку больше по большому счёту и некому. Другие могут начать либо нос задирать, либо пытаться проявлять чисто мужское внимание из прагматических соображений. А оно кому-то из нас надо? Во-от, а особенно самой Бьянке.

Пока мы всё той же компанией неспешно гуляли по террасе, а в разговоре всплывали то коронация, то предстоящая консистория, на которой число кардиналов, несколько убавившееся по определённым и вполне естественным причинам, должно было вновь подрасти. Ну и дела миланские, раз промелькнув, исчезать не спешили. А если бы и спешили, моё вмешательство способно было это предотвратить. Вот не верил я, что Лодовико Сфорца откажется как от желания получить настоящую власть, так и от французской поддержки в этом вопросе.

Многим хорош замок Святого Ангела, но есть и парочка не самых приятных нюансов. Например, тут довольно часто можно встретить тех, кого видеть не слишком то и рад. Раньше это был Хуан Борджиа, теперь… Джулия Фарнезе. Хотя эта любовница Родриго Борджиа имела место быть и в период до отбытия Хуана в арагонскую ссылку, но теперь она попадалась слишком уж часто.

Удивляться тут было нечему — за прошедшие месяцы она успела укрепить свои позиции близ любовника в папской тиаре и исчезать никуда не собиралась. Я же, что логично, не собирался плести против неё интриги, считая, что пусть лучше рядом с «отцом» будет известная персона, чем кто-то, кого придётся изучать буквально с нуля. А что кто-то будет, к тому же из весьма юных — тут даже гадать не стоило. Родриго Борджиа не был аскетом ни в одной из областей, а уж что касаемо тяги к прекрасной половине человечества… она даже не думала угасать.

Красавица, что тут скажешь. Изящная, утончённая, умеющая правильно себя преподать. Настоящая «невеста Христова», как её быстро прозвали в Риме острые на язык люди. Шуточка тут была в том, что «невестами Христа» обычно называли монахинь, но тут то никаким монашеством и не пахло, зато имелся пусть не сам Христос, но его викарий. Ах да, ещё она была замужем за неким Орсино Орсини — косоглазым, не обладающим сколь-либо значимым умом и талантами представителем обширного семейства. Любовью там тем паче не пахло, поскольку замуж она вышла чуть ли не насильно и в возрасте пятнадцати лет. Фарнезе очень уж хотели хоть так породниться с куда более могучим и богатым семейством.

— Синьора Фарнезе, — поприветствовал я Джулию. — Рад видеть вас в бодрости здравии.

— Ваше Высокопреосвященство…

И поцелуй кардинальского перстня, которого не избежать. Хотя сейчас то нормально, ведь руку целует не кто-то, а более чем красивая девушка. В других же случаях… только перчатки и спасают. Более того, постоянно менять приходится, с собой немалое количество запасных носить вынужден. Брезгливость, она зачастую даже волевым усилием не подавляется.

Несколько светских фраз и нынешняя любовница Родриго Борджиа продолжает движение по своим собственным делам. Мне до них особого дела нет, пока они не войдут в конфликт с собственными планами. И об этом красотка была заблаговременно предупреждена. Восприняла… достойно. Более того, видела во мне если и не союзника, то благожелательного нейтрала, который вполне может и помочь, если труда не составит.

Зато отношение Лукреции к Джулии Фарнезе… заметно отличалось. Полное отсутствие интереса и даже лёгкая неприязнь. Вот и сейчас, при встрече с Джулией, Лукреция начала изображать из себя античную статую. Полное безразличие, горделивый, преисполненный превосходства взгляд. И плевать, что снизу вверх с чисто физической точки зрения, посыл всё равно дошёл до адресата. Причина? Вполне мне понятная, учитывая изменения в характере юной Борджиа. Ей с некоторых пор были малоинтересны придворные красавицы в качестве образца для подражания.

Впрочем, не совсем так. Красота ей была более чем интересна, но именно красота, а не известные ей её обладательницы. Особенно если одна из них отцовская любовница. В известной истории Джулия Фарнезе смога получить симпатии Лукреции, вызвав сначала её любопытство, а затем желание самой стать «самой очаровательной из всех красоток Рима и не только». Здесь… не тот расклад. Лукреция не без моих усилий пошла по совершенно иному пути, в качестве подруги и примера для подражания выбрав иную персону, ту самую, которой вот уже не первый день и даже не неделю никакого прохода не даёт. Ага, я о Бьянке, что неожиданно для себя стала для юной Борджиа нужной, важной и… интересной. Ведь необычное притягивает подростков, девушек в том числе. А обычной мою подругу назвать не получалось при всём на то желании.

Пользуясь случаем, Мигель и Винченцо «спрыгнули с хвоста» при первой же возможности, понимая, что ничего для них хорошего тут не будет. Бьянка хоть и своя во всех отношениях, но с её то опасениями и переживаниями по поводу предстоящего выхода в женском обличье у всех на виду… Нет уж, лишние проблемы этим двум не требовались ни в каком виде. Я их понимал и даже где-то завидовал. Сам бы с радостью смылся, но юная чертовка, сумевшая за довольно короткое время стать родным созданием, тащила меня и Бьянку по направлению к комнатам последней. О боги, сохраните меня от этого!

Не сохранили. Ни меня, ни Бьянку, которая порой бросала на меня взгляды кошки, которую схватили и куда-то тащат с самыми добрыми намерениями, но против её воли. Понимаю, сочувствую, а сделать ничего не могу. Самого туда же волокут.

Впрочем, не так страшен чёрт, как его малютки. Оказалось, что Лукреция пока вовсе не собиралась капать на мозг Бьянке с целью заставить последнюю облачиться в платье. О нет, она хотела показать мне сам этот наряд, на который было угроблено немалое время труда портных, огромное количество драгоценностейи всяких-разных кружев. Серо-голубого цвета платье, роскошное, достойное, пожалуй, даже герцогини. И это я ещё преуменьшаю, герцогини бы от подобного не то что не отказались, они бы с большим удовольствием заимели сей наряд. Не ожидал я такого от Родриго Борджиа, чего уж.

— Отец… очень уж хорошо приказал портным расстараться. И ювелирам тоже, — добавил я, едва увидел кольца, серьги, подвеску. Полный сапфировый гарнитур, причём камешки однозначно вызовут зависть у многих и многих из гостей прекрасного полу.

— И я его попросила! — горделиво так произнесла Лукреция, преисполнившись собственной важности. — Бьянка должна блистать при своём первом появлении.

На автомате ведя разговор с сестрёнкой, я пытался как следует уложить в своей голове мотивы Родриго Борджиа. Плевать ему было на Бьянку как таковую, пусть даже он и начал признавать её полезность. Тогда что? Тут точно не постельный интерес, он умён и проницателен, понимает всю глупость подобного. Да и пытаться использовать её в будущем в качестве чьей-то невесты… не смешно. Остаётся одно — очередное подтверждение того, что Родриго Борджиа делает главную ставку именно на Чезаре Борджиа. Хуан однозначно ушёл в отбой.

Вроде и так всё было понятно, но радует. Особенно масштаб доказательства, ведь одно дело выправить подруге сына родословную и совсем другое — устроить не просто выход в свет, а такой, чтоб многие от зависти ахнули. И Бьянка это отлично понимает. Равно как и последствия осознаёт, по лицу видно. Говорить сейчас не будет, чтобы Лукрецию не расстраивать, а вот после того, как сестрёнка уйдёт к себе или к учителям манер и прочего политеса… Ох и выскажется бывшая наёмница! Заковыристо, зато по делу. И придётся мне думать, как это очень уж яркое её появление в девичьем обличье использовать с минимумом вреда и максимумом пользы. Не для меня, для Бьянки. Та ещё задачка!