Хартблид: Цепи разума

Глава 1: Перст Смерти — детям не игрушка

— Итак, имя. Имя — штука очень важная. Я бы даже сказал — архиважное, — скелет в мантии поднял указующий перст. — Имя отличает один объект от другого, и не важно живой он, мертвый или просто материальный. Если отнестись к вопросу именования без должного внимания, получится экземпляр класса СХуемВРуках.

— Кстати великий герой был, — подал голос скелет, занятый разрезанием ветхих тряпок ржавым ножом. — В мастерерстве хэдшотов из лука, говорят, с ним мало кто мог сравниться.

— Он был грифером, — небрежно отмахнулся тот что в мантии. — Такое имя нам не подходит.

— Быть может, Ногебатор?

— Этот сраный ганкер? Уволь меня от таких шуток.

— Великий маг Олдерус?

— Он конечно был велик, но какое же отстойное у него было имя… Так. Это что у тебя там?

— Комикс, — скелет разворошил гору разнообразного мусора и вытащил потрёпанный и частично траченый плесенью томик. — "Необычайные приключения Стэккраша, Хартблида и ЛогикБага"

Две пары светящихся глазниц оценивающе глянули на обложку, где на горе растерзанных до полнейшей неопознанности трупов, стояли лысый коротышка с молотом, высокий бледный парень с кинжалом и нечто вроде прямоходящего богомола, все трое были изрядно заляпаны кровью и ошметками мяса. Позади них простиралась пустыня.

— Хартблид… Сойдет, сойдет, — скелет в мантии провел костяшками по картинке, остановившись на парне с кинжалом. Темноволосый, в сером плаще, на поясе что-то вроде сумки для расходников и короткий жезл, в руках — обоюодоострый кинжал с волнистым лезвием. — Как думаешь, вырастет похожим?

"Получено достижение: Человек Шрёдигера"

"Получено достижение: Первые шаги"

"Получено достижение: Сын Склепа"

"Получены навыки начального уровня…"

"Получен фит: Тело, тронутое Склепом"

"Получено достижение: Настоящий нуб!"

"Получены навыки продвинутого уровня…"

"Получено достижение: Феерический нуб!"

"Получена сезонная награда за онлайн"

"Получено достижение: Эпический нуб!!!"

"Прогресс навыков остановлен до получения специализации"

"Получено достижение: Самый Упёртый Нуб На Свете!"

"Получена сезонная награда за онлайн"

"Получено достижение: Пацаны, где тут выход с базы?!"

С той поры минуло семь лет. Нельзя сказать что это были лёгкие годы, но нежить терпелива, чего нельзя сказать о живущих. У нежити нет потребностей в еде и сне, и в этом была проблема, потому что у юного Хартблида они были. И как только он твердо встал на ноги, настала пора учиться выживать в этом мрачном мире.

— Итак, мой юный ученик, ты будешь учиться магии, — сказал Мастер, входя в гробницу, превращенную в детскую комнату. Устланный лоскутными одеялами саркофаг, настенная полка с книжками, факел с магическим огнем на стене, и куча, на первый взгляд, мусора на полу. Дощечки-бутылочки, кусочки тряпок, камешки и ржавые железки при более близком рассмотрении оказались неким подобием карты Нубятника, мальчик даже попытался сделать макеты зданий. Мастер одобрительно кивнул своим мыслям, отметив, однако, нарушение пропорций и расстояний.

— Зачем? — коротко спросил лежащий на животе пацан, разглядывающий картинки в одной из книжек. рядом стояла бутылка черного варева.

— Затем, что больше я тебе вот это, — костлявая длань указала на бутылку. — варить не буду. Теперь ты, как и все разумные, за исключением имбецилов, умеешь ходить, говорить и что-то делать руками. А значит ты вполне можешь добыть себе пропитание сам. А так как ты ещё мал и слаб, то единственный способ, как ты можешь это сделать — это обучиться магии, ибо Демиург создал мир, боги — разумных, а магия уравняла их всех в правах.

— Хорошо, — вздохнул Хартблид и поднялся на ноги. Если бы его увидели люди, они пришли бы в ужас. Склеп коснулся не только его души, но и тела. Мертвенно бледная, очень плотная кожа, отвердевшие, словно высушенные мышцы, пожелтевшие ногти, тёмные глаза и такие же губы на угловатом, обрамленном длинными черными волосами лице. Он аккуратно закрыл книжку и поставил её на полку. Поглядел в тусклое зеркало, стоящее рядом и отвел глаза.

С тех самых пор, как он более-менее начал понимать, что к чему в этом мире, на Мастера посыпались вопросы. Например, почему он отличается от скелетов, и больше похож на персонажей из книжек. Или, почему скелеты ничего не едят. Или более каверзные вопросы — почему лица на картинках такие разные. А также вполне обычные для детей — почему небо синее, что там за яркие точки на нём, как называется то и это. "Хорошо ещё что не пришлось объяснять ему суть института брака", — говорил потом Мастер, отмечая про себя, что любознательность — это хорошо, а вот нехватка общения с людьми может плохо сказаться на эмоциональной сфере развития личности. "Ничего, ещё несколько лет, и он начнет интересоваться девочками, которых у нас нет. Если не считать Безмолвных. Но если он их увидит, это будет травма на всю жизнь, и причина различных девиций. Как же, блядь, сложно воспитать психически здорового ребёнка, если ты нежить! Как вообще с ними родители справляются, у которых нет такого запаса терпения как у нас?".

— Кстати, как продвигаются твои успехи в чтении?

— Это трудно, но интересно, — ответил мальчик. Когда Мастер раскрыл ему секреты грамоты, первое время он не успевал отвечать на вопросы, что значит то или иное слово. А потом пацан повадился врываться в зал, дабы возвестить об очередном открытии, пересказать своими словами прочитанное или задать вопрос на тему взаимоотношений персонажей. Мастер терпеливо отвечал, и лишь некоторые вопросы вызывали у него затруднения, ибо воистину подобен чуду ум ребёнка, читающего комиксы для взрослых. Тем более, что в относительно тоненькой книжке волшебным образом умещалось двести восемьдесят шесть томов, и в каждом находилось место своеобразному юмору, жесткой эротике, кровавому месиву, жестокому глуму, исключительному цинизму и идиотским ситуациям.

И вот, для мальчика, уже владеющего азами арифметики и чтения, настала пора ознакомиться с искусством магии.

— У меня тут не Макакадемия, где на куче факультетов с пафосными названиями старые кошелки и бородатые хмыри растляют растущее поколение вредными теориями о расовом превосходстве, — разглагольствовал Мастер по пути в склеп, выделенный под учебный класс. — И у меня нет обширной библиотеки обо всём вообще, имеется существенная нехватка матчасти в виде учебных материалов, расходников и чистой посуды. И, честно говоря, всё это мне на хер не нужно, потому что когда я был жив, мой учитель сказал одну мудрость, которую я передам тебе первым же делом: главное в магии — самодостаточность. Если чтобы скастовать какой-нибудь убойный спелл, тебе нужно искать по разным дебрям какое-нибудь гуано летучей мыши, то без него ты беспомощен, а значит потенциально труп. Всё необходимое маг черпает либо внутри себя, либо использует то, что попадётся под руку. Отсюда вывод, что хороший маг — универсален, смекалист, прошарен, и нигде не пропадёт.

— Но вы, всё же, умерли, Мастер, — уколол Хартблид.

— Но я не Безмолвный, — отрезал скелет. Двери в учебный класс не было, лишь деревсная труха показывала, что когда-то всё было иначе. Мебилировка начиналась и заканчивалась шатающимся столом, видавшим палящее солнце и проливные дожди, парой чурбаков с доской между ними, с понтом что скамья, винным стеллажом, в котором вместо бутылок красовались свитки, и саркофагом, на котором стройными рядами возвышались разнообразные склянки с жидкостями.

— А мы будем играть после урока? — спросил Хартблид, присаживаясь на скрипнувшую скамью.

— Разумеется. Развитие ловкости и тонкой моторики очень важны для растущего организма, — Мастер встал у саркофага. — А теперь займемся развитием разума, потому что ловкость не всегда позволяет избежать фатальных повреждений тушки, особенно в случае нарушения правил техники безопасности, это к вопросу о демонологии и дисциплине.

— А…

— Тишина в аудитории, — строго сказал Мастер. — Я буду вещать. Итак, в целом, есть два подхода к ответу на вопрос "что есть магия?". Некто Магнус Ловкий полагал что в основе магии лежит дисциплина, и так и обозвал свой магнум опус, "дисциплина магии". Его оппонентом, с тезисом о том, что магия — это искусство, выступил архимаг Кнут, зацени иронию. Кстати говоря, обоснование этого тезиса представляет собой ещё тот кирпич о четырех томах, это ж архимаг всё таки.

Хартблид смотрел на учителя с некоторым выражением растерянности на лице.

— О, я понимаю, много сложных терминов, которые мы, по какой-то причине, ещё не проходили. Кстати какое я тебе вчера сказал выучить слово?

Если научить человека просто читать — он будет читать исключительно "Невероятные приключения Стэккраша, Хартблида и ЛогикБага". Столкнувшись с тем, что переполненный эмоциями мальчик периодически забывает слова и бежит спрашивать их значение повторно, Мастер выдал ему стопку бумаги под глоссарий, ибо записанное легче усваивается.

— "Затащить", — наморщив лоб, сказал Хартблид. — Означает либо перемещение чего-то тяжелого волоком, либо победу. Если затащить изи, то значит легкую победу. Если затащить в одно рыло — то либо молодец, если соло, либо в тиме рачьё собралось, раз пришлось самому тащить.

— Ну разве не молодец? — скелет одобрительно похлопал в ладоши. — Продолжим урок! Если есть вопросы, подними руку.

— Мастер? — Хартблид поднял руку.

— Что такое?

— Вы почти не используете слова, которые я учу, в разговоре, и говорите как-то странно.

— Зато все эти слова есть в тех книжках что ты читаешь. Это жаргон странников, игроков, бессмертных, им много названий, и у меня есть гипотеза, что этот жаргон существенно упрощает командование в бою за счет увеличения емкости выражений при ограниченном словарном запасе. В той или иной степени этот жаргон переняли все живущие, и даже не-живущие, особенно заставшие тот период. Я, как ты понимаешь, застал. Эти геймеры натащили в наш мир кучу всего — свои обычаи, литературу, искусство, тактику, язык, и это их наследие. Это — и те руины, в которые превратился Нубятник, и уж если здесь всё так плохо то что находится за барьером даже представить себе трудно.

— А я — игрок?

Мастер развел руками:

— Мы нашли тебя на рунном камне, где обычно возрождались игроки. Камень был разрушен, ты хотел есть и постоянно орал. Так что сперва мы дали тебе еду, а потом имя. Откуда ты взялся — я без понятия.

"Получено задание: назад к корням"

"Как же просто было с игроками… Дал книгу навыков — и до свиданья, даже лекций читать не надо, все читали долбаные гайды. А я люблю читать лекции, но… Это непривычно"

— … Итак, какой подход к магии тебе интересен? Идти проторенной дорожкой — или творить собственную? Дисциплина и зубрёжка, или творческий подход к делу?

— И думать не о чем, второе, — фыркнул Хартблид.

"Награда активирована: классовые способности открыты"

"Получено достижение: где есть Кнут, там есть дорога"

— Я почему-то подумал что ты именно так и ответишь. Итак, поди убей десять крыс и принеси мне их шкурки.

На лице Хартблида отразилось деланное недоумение:

— Мастер, что такое крыса?

— Над чувством юмора придется поработать, — пробормотал Мастер, услышав смешок, и повысил голос:

— С крысами тебе воевать пока ещё рановато. Крысы — это чудовищные, опасные, непримиримые враги всего не-мертвого, иногда и живого тоже, особенно это касается амбаров с зерном и зелёных нубов. Для начала, поскольку магия порождается разумом, а символом разума является книга, тебе нужна волшебная книжка. Некоторые считают, что волшебники записывают туда свои могущественные закляться и пытаются эти книжки украсть. Некоторые считают что это своего рода магический фокус, через который направляется энергия. Но на самом деле это чушь собачья, просто у каждого уважающего себя мага есть волшебная книжка, с помощью которой он может делать разные прикольные штуки. У тебя её пока что нет, а значит — что?

— Я должен её сделать?

— Верно! Я тут подготовил немножко костей, льняной ткани, клея и кожи, и сейчас мы займемся увлекательным искусством аппликации! Как и всякое искусство, волшебная книжка отражает суть того, кто изучает высокое искусство магии, и будучи с ним постоянно, напитывается волшебными эманациями, со временем становясь артефактом. Разница между волшебными книжками и святыми в том, что святые книжки делают боги и раздают копии своим адептам, для того чтобы те били друг друга по голове, с равными шансами исцелить, или даровать сотрясение мозга, а волшебные книжки делают маги. Ты клей, клей, не отвлекайся, — Мастер пресек попытку Хартблида, начавшего собирать каркас из костей, о чем-то спросить, и продолжил.

— Существуют разные способы кастовать магию. Например, магия Вэнса — одного из первопроходцев — исходила из концепции, что нужно записать заклинание в волшебную книжку, чтоб не забыть. Я полагаю, что у Вэнса и его последоваелей с памятью всё было очень плохо, а потому забывали заклинания они регулярно, могли помнить их ограниченное количество, и в общем, этот путь подходит только олдфагам, потому что он больше ритуал, нежели чем волшебство. Далее были попытки осмыслить происходящее, и введена концепция маны, которая, как бы, являлась общим количеством некоторой энергии, которую можно было преобразовать в некое действие. Мана кончилась — пей синюю бутылку и продолжай жечь врагов. Затем исследователи обнаружили, что эта самая мана — не столько фиксированное количество энергии, сколько поток оной, проходящий через мага. Заметили случайно, после того как великий маг Игнус загорелся — если бы количество маны было кончным, он бы её израсходовал и погас, но он продолжал гореть, потому что он был великим магом, и проводил через себя могучий поток. Таким образом, породилось понятия траты маны в единицу времени и регена оной, после чего всё свелось к спорам сторонников скорости каста против сторонников кулдауна. Первые могли махать руками и декламировать вирши где-то до пары минут, накапливая протекающую сквозь них ману, и если к тому моменту их никто не убил, разражались чем-то убойным. Вторые просто махали рукой, посылая нечто убойное во врага, а затем пару минут от него бегали, ну или падали замертво, если количество маны потребное заклинанию было больше имеющегося резерва. Урок в том, что у начинающего мага сил на сотворение магии очень мало, а поскольку то, выживешь ты, или умрёшь, зависит от того, как ты реагируешь на угрозу, среди любителей махать мечом выживаемость сильно выше чем у тех, кто посвятил себя искусству магии. Поэтому магов мало, а архимагов ещё меньше, но каждый из них может стереть в порошок армию.

Хартблид поднял руку, отложив почти завершенный каркас обложки. Скелет кивнул.

— Мастер, вы сказали, что магия позволит мне выжить. Но вы только что сказали, что у воинов шансов выжить больше. Почему тогда мне нельзя сперва овладеть мечом?

— Ты можешь поднять крышку вот этого саркофага? — спросил Мастер.

— Нет, — без колебаний ответил мальчик.

— Вот и ответ. Любой противник, который тебе встретится, будет гораздо сильнее тебя. Быстрее, точнее, опытнее и выносливее. Ну, если конечно это не другой семилетний мальчишка, тогда, наверное, шансы равные. Но! Если ты будешь владеть магией, для развития которой нужно развивать разум (который, замечу, опережает развитие тела), то ты будешь умнее своих противников, и победишь. Тупых магов не бывает, мой юный ученик. Они все становятся покойниками ещё до того, как обретут подлинное могущество.

— А как же великий маг Игнус? По мне так поджечь себя — это тупо.

— … И мы подходим ко второй теме нашего урока: как стать могущественным, и не рехнуться в процессе. К сожалению, помимо высокой смертности, среди магов также весьма широко распространены разнообразные душевные болезни. Мания величия, например. Источником сего как ни странно является магия, в том числе и поэтому на магов очень косо смотрят всевозможные жрецы, занимающиеся душеспасением. Как будто среди них нет психов, ха! Так вот…

— Мастер, — мальчик снова поднял руку. — А как получилось, что вы не сошли с ума и не умерли, а стали скелетом? Я ни разу не видел в книгах чтоб скелеты разговаривали.

Череп клацнул зубами и на несколько секунд застыл.

— Это загадка, разгадав которую, ты пройдешь испытание на профпригодность, — наконец сказал он. — А моя задача — открыть тебе бездну знаний, которые тебе в этом помогут, так что не отвлекайся, делай волшебную книжку.

— А у вас она есть?

— Разумеется. Какой же я маг, если у меня нет волшебной книжки? Ты будешь слушать дальше?

— Молчу-молчу, — Хартблид погрузился в склеивание ткани и сшивание кусков кожи.

— Если вкратце, безумие свойственно узким специалистам, тот же Игнус, например, был магом огня, а стал пироманом и в итоге спалил целый квартал, потому что реген маны был примерно равен расходу. Есть мнение, что у универсалов такой проблемы нет, с другой стороны ввиду ограниченности жизненного срока, они не смогут достичь тех вершин, или как в случае с Игнусом, дна, как специалисты. Также, существует мнение, что магии разумных живущих научили хитрожопые и злобные создания тьмы из Бездны, и это тёмное знание отравляет души магов, заставляя их творить всяческие мерзости. Учитывая наличие в древних гримуарах магии смерти и отсутствие магии жизни, которая по идее должна там быть, можно заключить что когда-то это могло быть и так. По этой причине жрецы ещё больше надуваются от чувства собственного превосходства, ну да и мы не лыком шиты. Среди игроков, в свое время, бытовала точка зрения, что внутри нас живут какие-то малюсенькие организмы, симбионты, через которых мы можем оперировать рассеянной вокруг нас энергией, и что если не контролировать свои желания и эмоции, можно впасть во Тьму. Это не выдерживает совершенно никакой критики… Я смотрю ты почти закончил?

— Да, мастер, — мальчик оглядел обложку и стопку листов. — Сейчас приклею — и когда высохнет, будет готово.

"навык увеличен"

— Неплохо для первого раза. Итак, как ты помнишь, чтобы лучше что-то запомнить — это нужно записать. Примерно так всё и работает — через письмо ты устанавливаешь связь с волшебной книжкой, и она становится чем-то вроде отражения твоего разума. Каждая книжка индивидуальна, чем толще твой словарь, тем больше слов ты знаешь, тем лучше можешь сформулировать свои мысли, что-то описать или отдать приказ. Тут тот же принцип — чем толще твоя волшебная книжка, тем, грубо говоря, больший резерв волшебной энергии у тебя есть, больше способов её применять, больше комбинаций, больше инструментов для преобразования мира… Да?

Хартблид поднял измазанную клеем руку:

— Мастер, то есть если я потеряю волшебную книжку, или у меня её отберут, я окажусь без магии?

Скелет заскрежетал зубами.

— Мой юный ученик, если я заберу твой словарь, ты забудешь написанное собственноручно?

— Эм… Нет… Ну, может несколько слов…

— Тут тот же принцип. При должной тренировке памяти ты будешь помнить всё, что узнал. Ими мы займемся позже, а пока — книжка. Она — копия той книжки, что у тебя в голове, которая всегда с тобой. Поэтому если ты лишишься книжки- ты сможешь написать её заново.

— То есть, о силе мага можно судить по толщине их волшебной книжки? — спросил мальчик, с видом будто его посетило озарение.

— Да, потому что сперва они мерялись палочками, потом доросли до посохов, и только после того как один архимаг приволок на плече бревно, даже сторонники умеренности сделали вывод, что маги переросли стадию нефритовых жезлов как мерила крутизны. И обратились к книжкам. Помнишь что я говорил про сотрясение мозга? Тысячелетия — но это тебе вряд ли что-нибудь скажет — до них доходила простая мысль, что получить по башке книжкой — менее фатально чем дубиной, и только после этого в магии наметился хоть какой-то прогресс.

У Хартблида были определенные трудности со всем, что касалось истории. Связано это было с восприятием времени, ибо события, происходившие до его рождения были словно вчера, но где-то в другом, недосягаемом месте. Со временем, это пройдет, накопится опыт и появится порядок величин, но сейчас, из речи учителя, он извлек простую мысль, что маги прошлого были тупыми, и как следствие — умерли.

— Итак, давай-ка запишем в твою волшебную книжку пару-тройку очень полезных заклинаний. Во-первых, мне нравится пересказ приключений твоих любимых персонажей. Используя связь с черепом, ты сможешь через него видеть, слышать и говорить, и нужда в беготне до моих покоев отпадёт. Позже, когда ты освоишься, то сможешь придумать как улучшить это заклинание. Во-вторых — некромантия. Мёртвые довольно злопамятны, в смысле того, что у них хорошая память, надо лишь уметь в неё погрузиться. Очень ценное, в твоём случае, заклинание, так как через него ты сможешь лучше познать мир живых. У живых могут быть секреты, у мёртвых их нет, если за дело берётся хороший некромант.

Хартблид разочарованно опустил голову.

— Ну и третье, — Мастер перегнулся через стол и взяв мальчика за подбородок, взглянул ему в глаза. — Чем занимается СтэкКраш большую часть времени?

— Лупит кого-нибудь по голове своим молотом…

— Именно. Когда у разумного есть оружие — он крайне неразумно сужает область своей мысли до области применения оружия. То есть, проще говоря, имея оружие — начинаешь все проблемы решать с помощью насилия. Что я там говорил о том, что тупые маги долго не живут? Вот как раз поэтому. Большинство из них первым делом изучили что-нибудь убойное. Так вот, прелесть твоего второго заклинания, именуемого эмпатическим переносом ран, в том, что с его помощью ты можешь почувствовать боль от раны и вернуть её, вместе с раной, тому, кто тебе её нанес. Ну или ещё кому-нибудь. А самая прелесть в том, что ощутив чужую боль как свою, ты сможешь тем же макаром принять на себя чужие раны.

— Зачем?

— Хочешь я научу тебя как посрамить надменных святош с их целительными силами? — ехидно проскрежетал Мастер. — Тогда вот тебе третье заклинание — жизнь взаймы. По отдельности эти два заклинания — так себе. Но! Если в обычном состоянии тебе хватит одного хорошего удара, чтобы свалиться, то будучи под действием заёмной жизни, тебе этого будет мало. А вот противнику — этого хватит, когда ты перенесешь на него свои раны. В итоге, ты будешь легко ранен, а твой противник будет мёртв. Домашнее задание — спасти жизнь смертельно раненому и не загнуться самому, я думаю, ты осилишь, это несложная задачка.

"получен навык"

"получены новые заклинания"

"получено достижение: Неясно будущее этого мальчика"

В свою комнату Хартблид вернулся в несколько приподнятом настроении, его душу грела мысль о том, что теперь он — повелевает магией, пусть пока ещё и не очень сильной. Вдобавок, сразу же после записи в волшебную книжку трех заклинаний и зверски нудной основы некромантии, состоящей из разнообразных способов проникновения в память мёртвых (о, как же тяжело было выводить неровные буквы и зарисовывать схемы для ритуалов), одно из них — заёмную жизнь — он тут же опробовал, и к вящему удовольствию Мастера — успешно. Это было невероятное чувство — он ощутил как сквозь его тело проходит прохладный поток, затем от него отводится ручеёк, который начинает циркулировать, словно под кожей, и в этот момент он становится чуть тёплым.

Эмпатический трансфер… Здесь было сложнее. Хартблиду не очень хотелось получать удары. Вообще никому кроме мазохистов не понравится испытывать боль. Но при мысленной прокрутке сказанного на уроке, вырисовывалось, что кроме драки есть и другие способы взаимодействия с окружением. Которые, однако, в "приключениях Стеккраша, Хартблида и ЛогикБага" никто не применял. Особенно некроманты, насылающие на героев орды нежити, которых герои разносили в хлам. "Хмм. Может быть как раз поэтому — драка не лучший выход" — подумал Хартблид, и вновь ощутил некую двойственность — с одной стороны комиксовый Хартблид был его любимым героем, а с другой сам он жил в Склепе с разумной нежитью и учился некромантии. То есть был, образно говоря, на стороне "плохих", то есть врагов. Тем более что эти самые "плохие" всё время проводили какие-то тёмные ритуалы, приносили кого-то в жертву, и когда мальчик спросил как-то раз Мастера об этом, тот презрительно ответил что это мраккультисты, причем тупые. А мраккультсты это типа жрецов, только поклоняющихся тварям из Бездны или тёмным богам, и занимаются разными глупостями вроде попыток призвать демонов, или как в данном случае- созданием неживых слуг, дабы тешить себя бездельем, празностью и чем-то что называлось некрофилией. Так что ощущение двойственности пропало, Хартблид ничего не имел против того, чтобы его тёзка убивал идиотов. Тем более что он тоже владел магией, правда относящейся к скрытности, в то время как СтэкКраш был воином, а ЛогикБаг — ходячей мясорубкой и псиоником. Вот тоже непонятная штука, насчет которой Мастер высказался расплывчато, мол, это очень сильное колдунство, требующее высокой самодисциплины.

Связь с черепом ещё только предстояло проверить в действии, и это было достаточно сложно, потому что требовало отведения от общего потока магии аж трех каналов, один — в череп, второй и третий — от черепа. В принципе, чтобы просто рассказывать Мастеру истории, хватило бы и одного, речевого канала, но он хотел бы видеть Мастера и слышать его ответы, если захочется что-либо спросить. К тому же, по собственным ощущениям, это заклинание заберёт весь доступный поток. Мало того, в процессе сотворения заклинаний обнаружилась ещё одна деталь — реген зависел от двух переменных — ширина потока и скорость потока. От них же зависели скорость каста (от скорости) и кулдаун (от времени на восполнение потраченного). Разделение и перенаправление потока дались интуитивны, а вот дальше началось веселье. Хартблид словно сжимал прозрачную трубку, по которой текла энергия, и чувствовал сопротивление, а также возрастание скорости течения маны, при этом резерв заполнялся чуть медленнее. При расширении же потока, его скорость падала. Всё это натолкнуло мальчика на неутешительные выводы — маны критически мало.

И вот как раз в этот момент, занятый обдумыванием нового для него знания, он, войдя в свою комнату, случайно наступил на какую-то острую хрень, и тут же со вскриком отпрыгнул в сторону. Петля маны, циркулирующая под кожей напряглась, став заметно слабее, а осмотр стопы показал, что хотя в кожаных мокасинах и образовалась дыра, нога не пострадала. На ней не было ни следа — ни ранки, ни крови.

— Ух ты! — воскликнул Хартблид. Ему не было больно. Заёмная жизнь поглотила рану, став чуток слабее.

Так настало время увлекательных экспериментов.

— Я полагаю, у мальчика действительно сильная предрасположенность к магическому искусству, — сказал Мастер. — Он смог воспроизвести заклинание буквально сразу же как изучил. Словно игрок. Мы ведь по прежнему не имеем ни малейшего представления откуда он тут взялся. Сверток из плаща, но таких плащей полно. Речная глина, вроде той что у ручья, но никаких подкопов не обнаружено. Зомби в деревне не сагрились. Барьер по прежнему не дает ничему проникнуть в Нубятник, и ничего не выпускает из него.

— Но раньше он был односторонним.

— Это для игроков он был односторонним, все прочие не могли ни попасть в Нубятник, ни выбраться из него. Оставалось лишь влачить жалкое существование менторов и квестодателей в этой песочнице. Пока не грянула катастрофа, — в свете магического огня казалось что череп блаженно улыбается. — Если б не она — нас бы не было.

— Но у всего есть цена, — издал звук, похожий на вздох, Смотритель.

— М-да, кстати об этом. За последние семь лет область эманаций смерти существенно сократилась, и если ранее она простиралась до реки с этой долбаной водяной мельницей, то теперь сократилась вдвое. То есть, ещё через семь лет мы столкнемся с угрозой Безмолвным со стороны как всяческой гнили и плесени, так и с крысами, пауками и прочей заразой. А запасы для бальзамирования у нас мягко говоря, невелеки. Допустим, мы сможем протянуть какое-то время используя алхимию и всё, что попадётся под руку, но что потом? Пока барьер на месте — мы не сможем добыть припасы извне. И что-то мне подсказывает, что он, сука, вечен и нерушим, а раз так, то мы в жопе. Даже если экономить ресурсы и сохранить лишь малую часть Безмолвных, это лишь оттянет неизбежное. Внешнему миру на нас плевать, — Мастер побарабанил пальцами по каменному подлокотнику. — Итак, нельзя сделать человека героем, но можно воспитать его так, чтобы он им стал. Через семь лет юный Хартблид перейдет от моих теорий и своих фантазий к суровой практике, и четыре года гринда (и фарма крыс) спустя, он будет готов к тому чтобы стать Избранным, и покинуть наше убежище, нашу тюрьму — если я прав, и он действительно игрок.

— Мастер, — с сомнением сказал Смотритель. — Вы забываете одну вещь: знаменитый белый подгузник Игрока. Его не было. А значит — он не игрок.

— У меня только что возникла гипотеза, что способность возрождаться игрокам давал этот волшебный белый подгузник, и как только запас подгузников иссяк — игроки потеряли свое бессмертие и жиденько так обосрались. Хотя нельзя исключать и тот вариант, что и бессмертье, и подгузники, игрокам давал Демиург, а поскольку он мёртв, то, соответственно, ни первого, ни второго, он дать игроку уже не может, но это не значит что проклятый барьер не пропустит достигшего восемнадцати лет игрока, буде тот в него ломанется. Время покажет.

… Хартблид держал в руках череп, и разделив поток маны, направил его внутрь, через основание, затем с усилием разделил этот ручеек ещё на три части, и одну отправил к челюстям, а две другие — через глазницы и ушные отверстия — попытался направить к себе, но что-то пошло не так. Входящий и исходящий потоки слились и словно забурлили, а затем череп сотрясла мелкая дрожь. И он взорвался.

// от автора: вычитка ещё не производилась, возможно глава будет правиться.//