Часть 2-я. Бедняк, богач, беглец

Глава 1

В общем, попёр меня Петрович со службы в заслуженный отпуск. И вылетел я с объекта, как пробка из бутылки шампанского. Едва успел расцеловать Кошака в мохнатую рыжую морду, да пожать на прощание руку командиру. Впрочем, я рад! Накопились личные дела, а строгое соблюдение должностных инструкций не позволяло их решать.

Только и успел с утречка, что закинул в особый отдел взятую в долг аппаратуру, да снял с карточки деньги, чтобы вернуть долг мужикам — погасить краткосрочный кредит, стыбзенный из общака.

«УАЗ», по договоренности с Петровичем, оставил у КПП. Сегодня приедет Костя, он и заберет машину. Сам сел на проходящий поезд, купил пива, кроссворды, и приготовился отдыхать.

Да-а, все-таки два месяца, проведенные на природе, сделали из меня настоящего Маугли. Город напугал меня давкой, сплошным потоком автомобилей, тяжелым, карябающим и сушащим носоглотку воздухом. Боязливо шарахаясь от куда-то спешащих, идущих на меня сплошным фронтом психической каппелевской атаки людей, я набрал в сидор кое-каких харчей, — холодильник-то пустой, — пару-тройку разных интересных бутылок и блок сигарет. А теперь — все удовольствия цивилизации! Нет, природу я очень люблю. Очень. Но человек слаб. И я слаб — очень уж люблю понежиться в теплой ванне. Так и запишем — первым делом надо залечь в ванну, это ясно! Хотя… зачем в ванну? Первым делом надо привести себя в порядок. Превратиться из Маугли в британского джентльмена. Или в одесского фраера… А потом уж визиты по родне и друзьям. Душ, однако, надо принять обязательно и сразу же. Так и сделал. Содрал с себя все барахло и бросил его в стиральную машину. Включил душ. Потом голышом (дитя природы!) прошел в комнату, порылся в своей визиточнице, нашел нужную карточку и позвонил в один отель, в котором была хорошая сауна с бассейном и джакузи, умелый массажист и своя парикмахерская. Удачно! Если я сразу к ним подъеду, то у меня будет полтора часа неги и наслаждений сухим паром и бьющей пузырьками водой. Такси к подъезду! Вперед!

Тремя часами позже из шикарных, вращающихся дверей отеля вышел не Афоня Никитин, — отставной капитан и сторож склада чугунёвых болванок. Вышел настоящий денди и франт, надушенный, завитый и наманикюренный щеголь. Правда, без канотье и тросточки. И не завитый — завивать-то почти нечего. Просто привели мои вихры в порядок. Так, вот теперь можно и к родителям. Счастливую сцену воссоединения семьи я, впрочем, опускаю. Вы и сами ее легко можете себе представить. В итоге — умиротворенный, накормленный и обласканный мамой, я вернулся в свою двушку, рухнул в сиротскую кроватку и враз отрубился.

Первая мысль, посетившая меня сразу по пробуждении, была ясна и очевидна. Скорее, скорее в гости! К старшему помощнику Лому, естественно. Однако, обкатав ее в вялых спросонок мозгах, я внес некоторые коррективы. Лом никуда не денется. А не лучше ли будет запустить некие процессы, которые потребуют некоторого времени на свое исполнение, а? А уж затем, когда дела будут запущены, можно и к Лому смотаться. Да! Так мы и сделаем. А пока…

А пока я засел за интернет. Меня страшно интересовало два вопроса. Даже три — сколько стоит золотая монета определенного веса и диаметра, сколько стоит необработанный алмазный кристалл, неизвестного для меня веса в каратах, и какую винтовку я могу купить на вырученные за пункт один и два деньги?

По монете я определился почти сразу. Вилка цен была ясна. По алмазам информация была расплывчатая и малопонятная. Слишком много там было скрытых подводных камней и неясных для меня нюансов. По оружию почти все для меня было ясно, но абсолютного восторга предложения из сети не вызывали… Хм-м, не совсем то… Хотелось бы чего-то такого, более весомого и модернового, что ли… С перламутровыми, скажем, пуговицами. С кем бы мне посоветоваться? А чего тут гадать — со специалистом-профессионалом надо советоваться! А если?.. Да, точно!

И я взялся за телефон.

— Дима, привет! Это Афанасий тебя тревожит… Да, Никитин. Ну, как… Сразу и не расскажешь. Вы сейчас где, на своей базе? Сколько с тобой народу? А Пугач с тобой? Да вопросик к нему есть… Что если я к вам подъеду? С шашлыком и легким грузинским вином? Я же вам не проставлялся по случаю убытия из рядов. Посидим, пообщаемся… Вина не надо? Понял, понял! Отравы от галстукоеда нам не надо! Будет только водка! Only you-u-u, my sweet dear Russian magic potion… Есть, отставить балабонить на языке вероятного противника! Хорошо, что ты так считаешь, Дима… К семи? Есть, товарищ майор! Бросай тренировку — собирайте сушняк для костра. Обратно меня в своей «Газельке» подвезете? Все, жди!

Это я нашим спецназерам позвонил, если кто не догадался. А Пугач — это их снайпер, Лёха Пугачев. Вот он меня и проконсультирует. Специалист он грамотный, знающий. Заодно я у него и патроны выклянчу. У него есть, я знаю. Тэ-э-кс, дела пошли! Теперь ювелира будем брать за жабры.

— Артем, привет! Как бы с тобой встретиться? За камешки рассчитаться, разговоры поразговаривать? Ждешь? Понял — лечу!

И полетел. Только зашел в гаражный кооператив, к знакомым. Мужики были на месте. А именно — сидели вокруг накрытого газеткой ящика и уже употребляли.

— Здорово, мужики! Завтракаете уже? Не рано ли?

— А-а, Афоня, здорово! Садись с нами. Колян, плесни ему…

— Нет, нет и нет! Будет бегать далеко, будет прыгать высоко тот, кто пьет молоко! Я тут на молоко перешел, мужики, вы уж извините. Я что вас побеспокоил — пескоструй свой вы еще не пропили? Можно мне его на секундочку, одну железяку полирнуть?

В ответ понеслись возгласы сожаления (что перешел на молоко), негодования (как можно пропить пескоструй? Это же не сварочный аппарат какой-нибудь!) и разрешение воспользоваться всей технической мощью ремонтной базы объединенного гаражного хозяйства (единодушное одобрение, переходящее в новогодний звон стаканов). Я лишь крякнул и пошел исполнять задуманное. Под неспешное бормотанье мужиков, то и дело разбавляемое ласковым бульканьем по стаканам, я пару раз стукнул свою монету прямо по аверсу с реверсом кувалдой, а потом еще прошелся по червонцу струей песка. Бросил монету на землю, тщательно пошаркал ее по скопившейся грязи, слегка протер, глянул и, полностью удовлетворенный полученным результатом, попрощался с продолжающим заседание составом кружка «Юный техник».

— Вот, Тема, взгляни, на что я твои кристаллы выменял! — Я резким щелчком закрутил монету в воздухе, как при выборе — орел или решка. Впрочем, теперь решка здорово напоминала орла. И наоборот… — И вот это еще… Камешки… Взгляни, а? А то я в них ни в зуб ногой!

Артем с сомнением посмотрел на меня, потом на монету. На серые, невзрачные кристаллы он вообще посмотрел с гадливостью.

— Если бы я тебя не знал столько лет, Афоня, я бы тебя послал… Пешим ходом, но очень далеко!

Он взял монету.

— Ты зачем ее так изуродовал? Не ты… хм-м, ладно… Поверю. Золото я посмотрю, проверю. А вот в камешках, Афоня, я и сам не разбираюсь… почти. Понимаешь, я работаю с уже ограненными камнями. Да и камни ко мне попадают с паспортами, так сказать. Никаких сомнений в их происхождении и стоимости не вызывающих. А вот что ты принес — я не знаю. Время нужно. Могу я их показать одному специалисту. Если дед только возьмется. Да… — Артем замялся, — деду этому гонорар бы надо…

— Артем! Какие вопросы! Всякий труд должен быть оплачен. Это само собой разумеется. Вот деньги, мало будет — еще добавлю. Ты мне потом звякнешь? Жду!

Так, а процесс-то пошел! Сразу два дела я успел толкнуть. Теперь нужно ждать результатов. И готовиться. К вечернему шашлыку. Сказано — сделано. Свистнул таксисту и погнал в набег по рынкам и магазинам.

Водитель был парень молодой, разбитной и толковый. Заметив мою неуверенную, скажем так, походку, вызвался помогать. Это мне понравилось. Я с ним переговорил, попросил визитку. Визитки у парня не было, он просто дал свой телефон. Договорились, что в конце дня он меня отвезет на тренировочную базу спецназа. Я дал торжественную клятву — в случае любой необходимости вызывать только его машину. Скрепив договор рукопожатием, мы расстались до вечера.

Закончив все дела с шашлыком, и рассовав кормежку по сумкам, я занялся тем, что давно, до дрожи в душе, хотел сделать раньше. Я решил вызвать свой шар.


Путаясь на нетвердо стоящих от волнения и страстного желания поскорее начать ритуал вызова демона ногах, я убрал из зоны появления шара кресло, журнальный столик и гантели. Потом подумал, и ногой отшвырнул подальше и тапочки. Подумал еще — и задернул шторы. Ковра на полу не было, а паркет, я надеюсь, шар не сожжет. Ну, что? Начнем, помолясь?

Шепча себе под нос что-то успокоительное, я примерился к браслету и нажал кнопку. Точнее — не кнопка это была. Это было такое овальное темное пятно. И надо было не нажимать, а приложить палец. Почему-то я выбрал большой…

В пустоте зала вспыхнула яркая точка, и шар начал расти. Однако своего обычного размера он занимать не стал, ограничился размером мяча для баскетбола. Это что? Брак подсунули? Я дурак, или шар умный? Скорее всего, шар умный. Просчитал, наверное, что помещение незнакомое, не очень-то просторное и поостерегся тут что-нибудь запалить. Молодец, Шарик, береги хозяйские мебеля! Но мне-то что делать? Как его надуть?

Я подошел вплотную. Шар не трещал, сиреневых нитей не было. Цвет белый, спокойный, не очень яркий. Надо бы его приглушить. Или вообще прозрачным его сделать. Не-е, прозрачным его делать нельзя! Я его так не увижу.

Устав ждать от шара каких-нибудь действий, я легонько хлопнул его свернутой в трубочку старой телепрограммой. Бумага осталась цела. Тогда я смело положил ладони на поверхность шара. Если вам интересно, что я почувствовал, прикоснитесь к заледеневшей поверхности морозильной камеры вашего холодильника. Почему так? Поверхность обжигающе холодная, а шар не парит? Опять не знаю. Я попробовал сдвинуть руки. Шар сдулся… Я развел руки — шар вырос. Ага! Сейчас я тебя разведу! В общем, вырастил я ягодку. Арбуз ведь ягода? Когда шар стал около полутора метров в диаметре, я сунул в него голову…

Голова прошла — все остальное пройдет! Я выдохнул сдерживаемый от волнения воздух и по-хозяйски влез в шар. Он даже не покачнулся. Рискнул — и попытался упасть на пол. Ага! Под седалищем вновь оказалась какая-то упругая поверхность. Хорошо. А где тут мой мониторчик? Показался и он. Некоторое время я погонял страницы вниз-вверх, знакомясь с содержимым. Установил размер шара, потом нашел вроде бы и цвет, и яркость… Установил и их. И сразу вылез. Это есть хорошо! Висящий посреди моей квартиры шар стал большим и бледно-бледно зеленым. На фоне зелени его и не увидишь, пожалуй. Подшаманил еще немного. Снова посмотрел, теперь подойдет. Та-а-к, где тут схема маршрута? А вот и она. Сине-зеленый маркер шара мерцал около двух точек. Это были База и наш подвал в степи. Очень хотелось нажать значок базы, но время, время… Время поджимало. Скоро пора выдвигаться на встречу со спецназом. Я разочарованно вздохнул и выбрался из шара. Иди, Шарик, отдыхай пока. Еще набегаемся! Опять приложил палец к указанному Ломом месту, и шар исчез. А на мой телефон почти сразу пришла СМСка. «Машина внизу поднимаюсь». Молодец парень! Я потащил сумки в прихожую.

Когда мы подъехали к тренировочному лагерю, меня уже ждали. Двое парней, даже не сняв боевую раскраску с морды лица, похватали сумки и ожидающе уставились на меня. Я успокоил водителя, сказал, что меня тут не убьют, рассчитался и пошел к пионерскому костру.

Не убили, конечно. Но так нахлопали по плечам и спине, что выбили из меня всю пыль. Сверкая улыбками на зеленых орочьих лицах, ребята весело накидали шампуры на угли, расставили бутылки и легкие закуски на общий стол. Две бутылки мигом разлетелись по стаканам, мы ими звякнули и понеслась! Шашлыку было съедено много, а вот выпито было «в плепорцию». За этим строго смотрел майор Димон. Тяпнутые бойцы ему были не нужны, завтра опять учеба. Так что — пили с бережением.

Я пережил множество тостов, в которых мне желалось и сулилось. В частности, было сказано, чтобы все свое свободное время я тратил лишь на решение демографической проблемы. Так и сказали — дурак ты, мол, Афоня! Мы бы на твоем месте не работу искали, а завалились бы в кровать и штаны неделями не надевали. Все же умотал Димон ребят, умотал. Что у трезвого на уме… Наконец, наступило блаженное время, когда вставать из-за стола вроде бы и рано, а втолкнуть в себя или влить что-либо еще — вроде бы уже и нельзя, не лезет.

Я хлопнул Леху Пугача по плечу и показал глазом на костер. Мы отошли.

— Завидую я тебе, Афоня! Жисть у тебя теперь свободная, легкая. Что хочешь, то и делай. Не так, скажешь?

— Не все так гладко, Леха. Не забывай причину, по которой я ушел с работы… Инвалидность это, Пугач. Я инвалид.

— Да-а… — разом скис снайпер, — ты это… не переживай так, Афоня. Ты же офицер! Да, ты что хотел сказать, а? А то я тебе и рот открыть не даю.

— Совет мне нужен, Леха. Хочу я винтовку прикупить. Что-то вроде снайперки. Стаж у меня охотничий есть, лицензию я возьму. Полазил тут по интернету, но ничего по сердцу не нашел. Одни «СВТ», карабины Симонова и кастрированные «СВДшки» предлагаются. «Лоси» всякие с «Тиграми»… Не то, чтобы душа к ним не лежит, но… Может, подскажешь что? С высоты своего опыта?

— С высоты, говоришь? — Леха задумчиво уставился на угли, в две затяжки добил окурок и бросил бычок в костер. — Можно тебе и присоветовать кое-что… Ты посиди тут пока, подожди. Мне с командиром пообщаться надо.

Общение снайпера с командиром вылилось в мгновенную летучку всех спецназовцев. Коротко что-то обсудив и покивав головами, ребята подтянулись ко мне. Слово взял Дима.

— Афоня, ты что моих на криминал толкаешь, а?

Я удивленно уставился на майора.

— И в мыслях, Дима, не держал! Ты что? Какой криминал?

— Пособничество в незаконном владении, хранении и распространении боевого оружия и боеприпасов! Оркестр — туш! Пугач — давай!

Ребята надули щеки и затрубили туш. Из темноты, держа на вытянутых руках чехол из камуфляжа, выплыл улыбающийся Леха.

— От имени и по поручению… за заслуги перед Родиной… — начал вполне серьезным голосом Дима, — за честную службу народу и стране…

Я встал.

— В общем — прими, Афанасий, от нас подарок! Никаких отказов — от души дарим! Прими, не обижай, от нас всех. На память!

Я сглотнул.

Леха улыбнулся и мгновенно — навык не пропьешь! — мгновенно выхватил из чехла снайперскую винтовку с массивным прицелом.

— Владей, Афоня! Теперь она твоя!

Я бережно принял строгую, лаконичных форм, грозную в своей скрытой пока мощи снайперскую винтовку. Горло перехватило.

— Спасибо… Спасибо, ребята!

Ребята одобрительно зашумели и потащили меня к столу…

Глава 2

— Ты же наш закон знаешь, Афоня, трофейное оружие мы не берем… — Леха вполголоса продолжал свой рассказ. Мы вновь сидели за столом, командир лично разливал всем по пять капель. — А тут как толкнуло меня что-то. Возьми, да возьми…

Леха достал сигареты. Взгляд его помрачнел.

— Не просто она мне досталась. Дуэль у нас была… Только я живой, а араба закопали. Как собаку. Стрелялись мы ночью, прицел заметил?

Я кивнул и глянул на дорогой немецкий прицел «день/ночь». Винтовку я из рук не выпускал, все тютюшкал её и поглаживал. Теплый шершавый пластик отзывался лаской.

— Так вот… Сделал я выстрел, чую — есть! Шепнул мужикам в микрофон. Они пару минут подождали и две очереди из АГС «Пламя» по моей наводке и положили. Дистанция-то небольшая была, метров триста. А утром мы их там и нашли — снайпера и его бодигарда-напарника. У араба — третий глаз образовался, помощника осколками посекло. А винтовка цела! Ни царапины. Как в расположение пришли, я ее сразу по базам пробил, ребята из московского центра помогли. Куплена официально, прямо с завода, одной западной фирмочкой. Увезли винтовку на запад, а оно, вишь, как получилось — встретились мы с ней на востоке… Обидно мне за нее стало. Не в тех руках девочка была… Ну, и взял ее… Ребят тренировать, то — сё… Официально мы о ней не заявляли, не показывали. Тебе надо будет подумать, как ее легализовать.

— Решим! — уверенно ответил я. Особой необходимости регистрировать винтовку я не видел. Здесь я ее применять не планировал. — Ты мне эту фирмочку западную не подскажешь? Для интереса? В книгу жалоб и предложений кое-что записать…

— Подскажу, конечно… пометил где-то. Патронов снайперских я тебе с сотню отсыплю. А дальше сам уж. Да, если возьмешь патроны в охотничьем магазине, принеси посмотреть. Может, я тебе еще немного обменяю… Ну, все! Тихо. Командир говорить будет.

Дима поднялся и окинул застолье почти трезвым взглядом. Все разговоры и шепотки враз стихли.

— Ну что, ребята… Будем закругляться. За тебя, Афоня! Счастья тебе и удачи, полными горстями черпай жизнь!

Встал и я.

— За вас, ребята! За спецназ! Долгих вам лет, друзья… и спасибо за все!

На пути в город рядом со мной сел Леха.

— Афоня, винтовку пока давай сюда. Давай-давай, не жмись, никто не отнимет. Нечего ее тебе сегодня таскать. Переночует пока у нас, в оружейке… Командир мне приказал завтра до обеда поступить в твое распоряжение. Я утречком заеду и винтовку завезу. Поедем на стрельбище, покажу все тебе, сборка-разборка, уход и тэ де, и тэ пэ. Постреляем немного, привыкнешь к оружию, познакомишься. Уяснил?

Как не жалко мне было расставаться с подарком, но пришлось. Леха был кругом прав — это не игрушка. Ничего, до завтрашнего утра не так много и осталось. А завтра!

А на следующее утро я уже ждал машину Пугача. Он подъехал, улыбнулся, но ничего не сказал. Загрузился, поехали.

— На стрельбище бригады поедем… У них там сегодня народ будет, я договорился. Чтобы мне в пункт управления мишенями не бегать. Посадим туда солдатика, а я с тобой буду. Годится?

Я обрадовано замотал головой. Для меня сегодня все годится! Выскочили за Город, проехали километров двадцать до армейского стрелкового полигона. Там уже щелкали пистолетные выстрелы, и с коротким эхом татакали автоматы.

— Ишь ты… Гляди, Афоня, они сегодня девчонок на стрельбы привели.

Действительно, куцая шеренга женщин в военной форме стояла у пистолетных мишеней. Около девчонок-финансисток и связисток увивались сразу два офицера. Они с большой охотой приобнимали девушек, ставя им положение рук и корпуса. Эх, мужики, мужики… Чему вы их так научите? Чего липните к молодухам? Девчонки красные от смущения уже. А глазки-то горят!

— Пойдем, Афоня, покажем девкам мастер-класс? — не удержался и Леха. Надо же — и наш снайпер раздухарился!

— Тебе что командир приказывал, а? Девок лапать? Удивил ты меня, Леха, удивил! Я всегда считал, что снайперы — мужики спокойные, выдержанные, хладнокровные. А ты туда же, за этими кобелями армейскими! Отставить кобеляж, давай меня учи!

Леха смутился, достал из багажника два тощих, скатанных в рулоны, брезентовых матрасика и повел меня к снайперской лежке. Мишени на этом рубеже были разбросаны на дистанции до тысячи метров. Разложив матрасики, мы установили трубу, выложили винтовку и патроны.

Потом Леха, приказав мне ничего не трогать шаловливыми ручонками, убежал на пульт управления мишенями, договариваться с руководителем стрельб. А я пока смотрел за привычной суетой на стрельбище и пылевыми росчерками автоматных очередей за мишенями. Наконец, вернулся Пугач.

— Та-а-к, все-таки достал винтовку… Сказано же было тебе — не трогать! Ладно, давай приступим… Итак, что мы видим перед собой?

— Перед собой мы видим винтовку снайперскую СВДК, калибром девять миллиметров…

— Ага! Залез, значит, ночью в интернет. А что глазоньки такие грустные стали? Чего губы отклячил, а?

— Да знаешь, Леха, почитал я вчера кое-что… Не хвалят ее знатоки.

— Я так и знал! Вот, паразиты! Знатоки… Как сказал Остап Ибрагим и так далее Бендер-бей: «Убивать надо таких знатоков!» Ты, Афанасий, не всему верь, что в интернете пишут. Винтовка отличная, это винтовка-солдат, понял? Щас я тебе кое-что объясню… Это дальнейшее развитие СВД, но — увеличенного калибра, 9,3 мм, более мощная. На сто метров уверенно пробивает сантиметровую броню.

— Да, но американские винтовки, например…

— Эх, Афанасий! Опять низкопоклонство перед западом, не ожидал я от тебя. Думай, Афоня, думай! Мне много из чего работать приходилось, однако я наше, советское и российское оружие, ни на что не променяю, понял? Армейская снайперская винтовка СВД была принята на вооружение в шестидесятом году. Тогда это был настоящий прорыв — автоматическая снайперская винтовка с весьма хорошими показателями! И до сих пор она верно служит стране. Это оружие поля боя, понял? Представляешь, что на поле боя творится? Вот-вот… А американские винтовки… Из них хорошо только на стрелковых полигонах стрелять. При оптимальных погодных условиях, в чистоте, без пыли и грязи. А если зима? Или жара среднеазиатская, а? Ты знаешь, что при нагреве хоть части ствола прямыми солнечными лучами, он провисает? Не знал — так вот имей в виду. Хотел бы я на тебя посмотреть — в конце недельного рейда по горам, например… Ты весь в грязи, что по кустам да по лесам набрал, кругом пыль от взрывов, песок на зубах, руки у тебя в каменной крошке и в крови, а ты — с амеровской снайперкой. Много ты из нее там настреляешь! Песчинка прилипнет к патрону — и все! Амбец твоему высокотехнологичному стволу. Обязательно заклинит… В общем, запомни, Афанасий, — по обобщенным параметрам кучности и точности стрельбы, простоте конструкции, надежности работы автоматики в самых сложных условиях СВД является одной из лучших автоматических снайперских винтовок в мире.

— А почему кучность низкая? Дистанция выстрела небольшая?

— Да нормальная у нее кучность. Когда пристреляешь, сживешься со своим оружием, будешь знать ее, как любимую женушку. А дистанция выстрела… Считай — триста метров, по сути, у нее прямой выстрел! То есть — куда прицелился, туда и попал. В основном, обычный стрелок работает на дистанции 400–600 метров. Подготовленный — 600–800 метров. Хороший стрелок возьмет цель и на тысячу… Я, когда был на учебе и на семинарах по обмену опытом, стрелял из СВД на тысячу двести. По воздушному шарику, на веревочке. Попал, однако! И ты попадешь, если стараться будешь и чувствовать свое оружие. Ну, ладно. Убедил я тебя?

— Ага, убедил. Давай стрелять, а?

— Погоди… Сначала разборка и сборка, уход… Что оружие любит, а?

— Уход и ласку, чистку и смазку, товарищ инструктор!

— Не совсем ты потерянный человек для общества, Афанасий! Теперь смотри и запоминай — показываю один раз в сезоне! Значит так… берем тут, делаем так — клац, бац и все! Понял? Если понял — повтори… Хорошо. Пошли дальше…

В общем, собственно к стрельбе мы приступили где-то через час. И вот тут-то я оторвался!

— Так, Афанасий, цель на трехстах метрах, головная. Это офицер. Бей ему прямо в лоб! А целься в правое ухо, понял?

— Угу… — я приник к прицелу. Ха-а-роший прицельчик мне достался. Выстрел! Винтовка достаточно сильно толкнула меня в плечо. Леха приник к трубе.

— Приклад прижимай плотнее… патрон мощный. Попал ты, Афанасий! Загубил мужика. Прямо в правый глаз и попал. Давай еще раз… и возьми на микрон левее… Есть! Прямо в лоб! Молодец. Теперь будем брать гада на четыреста метров. Делай так…

И инструктаж продолжился.

Потом, немного притомившись, мы откинулись на свои лежанки.

— Чем автоматическая винтовка в реальном деле хороша? Тем, что ты на триста-четыреста метров десяток врагов можешь мигом положить. У тебя калибр 9 мм, пуля весит 16,5 грамм, куда бы она ни попала — противнику твоему кранты. Прототип этой пули для охоты на крупного зверя разрабатывался. Не убьет, так искалечит, проверено практикой. И в боевых условиях, и… — Леха подмигнул мне, — и на охоте. Так, передохнул? Руки не дрожат? Теперь на восемьсот метров попробуем. Это сложно… Будешь мазать — не расстраивайся. Это для новичка, да на незнакомой, считай, винтовке действительно не просто будет сделать. И-и-и, раз! Поехали… Левее бери… Еще разок. Еще. Есть! Попал, Афоня! Быть тебе классным стрелком, я уже вижу. Ну, давай теперь серию по трем мишеням сразу. Поехали.

В общем, хорошо, что Дима его за мной только до обеда закрепил. Загонял меня Леха в полный умат! Но, когда мы возвращались в Город, я улыбался, прижимая к себе винтовку в чехле. Она уже стала мне почти родной. Как там сказал мой инструктор — почти женушка, вот! И лягается так же, между прочим…

Дома я тщательно вычистил винтовку, погладил пальцами крупные, гладкие патроны и задумался… А где мне все это хранить? Может, к старшему помощнику Лому забросить, а? Да и медобследование надо бы пройти. Решено, так и сделаем!

Однако не срослось. Только я выполз из душа, как раздался звонок. Взволнованный голос Артема попросил меня срочно приехать. Кажется, и на этом фронте произошел решительный прорыв.

— Уже мчусь к тебе, Тема! Уже в пути!

Глава 3

Как я ни спешил, а позвонить своему персональному водителю успел. Подъехав к мастерской Артема, я попросил его немного подождать. Простой я оплачу. Гадство! Деньги-то летят как дым из паровозной трубы! Ну, ничего — Тема не зря ведь позвонил, может, что и наклевывается.

А клюнула, как оказалось, крупная рыба. Артем явно нервничал.

— Втянул ты меня, Афоня, в мафиозные разборки, спасибо тебе большое!

— Ты погоди, Тема, погоди со спасибом-то. Какие разборки? О чем это ты? Все будет нормально, я тебе обещаю. А тебе будет премия. Ну, говори, что узнал?

— Ничего я не узнал, и знать я ничего не хочу! Вот адрес, поезжай. Там тебя ждут. Очень заинтересовались твоими камешками. Человек с тобой говорить будет весьма уважаемый, зовут Степаном Арташезовичем… Иди, иди. Он тебя уже ждет.

— Понял, принял, лечу! На обратном пути я к тебе заскочу! Не трусь, Тема, все будет путем.

Я снова прыгнул в машину, и мы погнали на окраину нашего Города, в «зеленую зону». Там, потихоньку — полегоньку, вырос скромный такой поселок. Из не очень скромных избушек. У нас это называлось «Деревня бедняков». А ничего так живут бедняки! Мне бы так. Верно говорит президент о том, что мы будем повышать уровень жизни наших людей. Ключевое слово здесь — «наших»…

У нужного дома я снова попросил водителя меня подождать и нажал кнопку домофона с глазком видеокамеры. Ответил молодой женский голос. С неуловимым кавказским акцентом. Куда ты приехал, Афоня?

— К Степану Арташезовичу… Он меня ждет.

Громко лязгнул дверной замок, и я прошел в замок. Там меня встретили и проводили на второй этаж. В огромной светлой комнате, за низеньким столом благородного старого дерева, меня ждал старик. Лет шестидесяти. А, может, и восьмидесяти. Кто их, кавказцев этих, разберет? Все долгожители.

У старика была роскошная, полностью седая шевелюра, черные брови и побитые сединой усы.

— Здравствуйте, Степан Арташезович! А я к вам!

— Канешна, дарагой! Будь моим гостем — проходи садись, сейчас чай пить будем.

Старец неспешно нацедил мне чай в грушевидный стакан. Как же он называется? Я же в Баку из таких чай пил… Армузды? Не помню. А-а-а! Армуды, вспомнил! А чаек-то слабоват. Я покрепче люблю. Может, это какой-то специальный?

— Благодарю вас, уважаемый! — ничто так не ценится как… Ну, вы помните.

— Как мне вас называть, молодой человек?

— А-а… э-э… Улнак…н. Да, Улнакн, — второй раз мне удалось выговорить свое имечко гораздо увереннее. А у старика полезли на лоб глаза и встопорщились усы.

— Как? Улнакнын? Э-э… Улнак…н. Нет, не могу. Странное какое имя… Какого народа? И что оно означает? — деланный кавказский акцент куда-то у деда пропал. Совсем. Заинтересовал я его, видать.

— Да не помню я, какого народа. Вроде бы американского… Это сокращенное имя. Уменьшительно-ласкательное, — вежливо улыбаясь, пояснил я, — а полностью оно звучит так: «Ужас, летящий на крыльях ночи»!

Старик еще пару секунд топорщил усы, а потом громко расхохотался. Да так, что в комнату заглянула испуганная давешняя девушка-бортпроводник.

— А можно я вас буду называть просто Улнак, а, Афанасий? А то последнюю букву мне очень трудно выговаривать?

— Да можно, конечно! — я легко согласился, махнув рукой. — Хоть в печь сажай, только… Афанасием не называй. Забудь это имя. Напрочь.

И я уже без улыбки посмотрел прямо в глаза старого абрека. Тот поперхнулся смехом, помолчал, а потом кивнул головой. Уважительно на меня посмотрев.

— Пейте чай, Улнак. Это чай моей родины. Он вам понравится.

Я вновь разулыбался и осторожно отхлебнул чай из… армудов? Тьфу ты, черт! Лучше бы граненый стакан дал…

— Вы просили меня приехать, уважаемый Степан Арташезович…

— Да-да! — перебил меня старик. — Вижу, пустопорожние разговоры вы вести не любите…

Он протянул руку над столиком, и на матовую поверхность старого дерева упали два моих кристалла.

— Это ваши камешки, э-э… Улнак? Как они к вам попали?

— Вы не поверите, Степан Арташезович, как в сказке!

— И… что?

— И все!

— Да, гражданин Улнак, а вы еще и не очень разговорчивы.

— Скорее — не болтлив.

— Да я уж заметил… — старик насупил брови. Было ясно, что разговор пошел явно не по его сценарию. — Так вот. Буду краток — я хочу их купить…

— Не-а… Они не продаются…

Изумление Степана Арташезовича было полным. Он даже откинулся назад. Возможно, он подумал, что сейчас я вытащу длинный кавказский ножик из-за спины. Чтобы его зарэзать.

— Как они ко мне попали — не суть. Их есть у меня. И еще есть, разные. Но я их не продаю, Степан Арташезович. Я их хочу поменять. Ненужные мне серо-желтые, невзрачные кристаллы на ненужные вам пачки нарезанной зеленоватой бумаги. С мертвыми президентами. Или — картинки с видами российских городов. Особенно мне нравится вид на славный город Хабаровск. Там еще на одной стороне картинки памятник нарисован. Мужик в пинжаке стоит. Давайте меняться, а? Как в детстве! Я вам стеклянный шарик, а вы мне — фантик от жвачки?

Нет, положительно, Степан Арташезович происходит не от обезьяны, а от краба. Ишь, как глаза-то выкатил! И усами шевелит. Как у Корнея Чуковского, право слово… Ну, давай, давай, шевели извилиной. Соображай быстрее! Ага, процесс, вроде бы, пошел.

— Ах, вы… — старик прыснул, погрозил мне сухим пальцем, а потом уж рассмеялся в полный голос. — Стеклянный шарик на фантик! Пхе-пхе! Поменяться, как в детстве! Обмен — это не сделка. Обмен это двусторонний подарок! Это хорошо, ффу-у-х… Это вы хорошо придумали, уважаемый…

— Улнак!

— Вот именно! И сколько же пачек ненужной мне резаной бумаги я должен выложить за ваши… э-э-э… стекляшки?

— А вот давайте прикинем, Степан Арташезович. Я, смеха ради, взял, да и замерил стекляшки. А потом, чтобы рассмешить уже вас, Степан Арташезович, взял, да и залез в Интернет. И скачал себе на телефон одну статейку… Где это у меня? А-а, вот… Слушайте, Степан Арташезович!

Голосом Левитана, объявляющего о разгроме немцев под Москвой, я начал делиться мудростью сети.

— Оценка бриллиантов производится по так называемому «правилу Тавернье». А это означает, что стоимость драгоценного камня равна произведению квадрата массы кристалла в каратах на базовую цену одного карата. Так, бриллиант… ну, это слово мы заменим на «стеклянный шарик»… в 2 карата стоит в 3 раза дороже камня в 1 карат, в 3 карата — в 10 раз дороже, чем однокаратник. Такая «прогрессия» растет до 5 карат. Алмаз… то есть, шарик, конечно, в 10 карат оценивается в 100 раз дороже… стекляшки весом в 1 карат.

— Кх-кх… так у вас же не ограненный бриллиант, уважаемый… э-э… Улнак. У вас необработанные алмазы.

— Я понимаю это, Степан Арташезович, еще как понимаю… И готов на определенные уступки. Но вот, что меня заинтересовало. Никогда не имел дела с бриллиантами, и об этом, естественно, не знал. Понимаете, я думал, что крупный бриллиант — это, как минимум, «Куллинан», скажем. А вот чему учит нас мудрая сеть.

Цитирую: «Бриллианты бывают мелкие, средние и крупные. Мелкие — масса бриллианта менее 0,29 карата. Средние — масса бриллианта от 0,3 до 0,99 карата. Крупные — бриллианты весом более 1 карата. А с аукционов продаются, как правило, крупные бриллианты, весом более 6 карат. Камни более 25 карат имеют собственные имена». И вот что еще интересно — крупный бриллиант в один карат имеет размер… знаете, сколько? Всего-то около семи миллиметров! А теперь взгляните на этот роскошный булыжник на вашем столе! Каково?

— Хм-м… И что же из этого следует?

— А из этого следует высота пачек нарезанной бумаги, уважаемый. Я тут прикинул, что один мой камешек выйдет на один карат, даже больше, к гадалке не ходи. А вот второй — на полтора-два карата! А, каково? А однокаратник можно скромно оценить тысяч в шестьсот рубчиков, а? Или больше?

И тут старика пробила жаба. Он начал бороться за сверхприбыль. Но меня ждал таксист (а счетчик тикал!), да и Тема тоже надеялся на оплату детского труда. И я вцепился молодыми зубами в старческое дряблое горло. Мы начали рвать друг друга, как это описано в «Мцыри». Не хватало только катания по ковру и криков в стиле месье Паниковского: «А ты кто такой?» Предложение абрека поделиться честно — пятьдесят на пятьдесят я отмел сразу. Оплачивается ведь результат труда, а дед еще палец о палец не ударил. Перешли к обсуждению пропорции шестьдесят на сорок. Я сразу заявил, что это уже более-менее твердая основа для переговоров, но мне больше нравится священное число иудеев. А именно — семерка, с нулем после нее. Короче — 70 на 30, а? Дед полез грудью на пулемет. В общем, он сбил меня с занятых рубежей, и закрепиться я смог лишь на цифрах шестьдесят пять на тридцать пять. Я сказал, что уважаю евреев, но «тройка» — исконно русское число. Птица-тройка там, «на троих», само собой, чрезвычайная тройка, в конце концов. При упоминании «чрезвычайной тройки» Степан Арташезович несколько взбледнул и сломался. Видимо, это словосочетание ему о чем-то говорило, что-то напомнило… Хотя, он попытался еще поспорить на тему, — а где же это я вижу тройку в числе 65? Я и ответил, что в числе 60 троек насчитывается аж двадцать. А пятерку я люблю еще со школьной поры.

В конце концов, победила молодость. Кто бы сомневался! В сватке хищников выживает сильнейший и более молодой, это закон природы. Если только этот закон не будет потом править киллер.

— Да, кстати, господин Манукян, — а как же! Я ведь тоже успел сделать кое-куда звоночек. Узнав имя-отчество контрагента и его адрес. — Хотелось бы вас предупредить. Сотрудничество у нас вроде бы завязалось. Не нужно его портить смешными детскими шалостями, ясно? Не надо наступать мне на задники моих старых, разношенных шлепанцев. Я могу оступиться и сильно отдавить кому-то лапы… Очень сильно! Раз уж вы знаете, как меня зовут, то вы можете легко себе представить и все остальное, так ведь? Вот и славно! Я ведь не выдвигаю вам никаких претензий в спекуляциях драгоценными камнями. Я же понимаю, что вы собираетесь подарить вашей внучке сережки с бижутерией… Что вы говорите? Нет! Никаких карточек и счетов! Я очень не люблю, когда всякие там фискальные органы, да и другие организации и физические лица, сопят за моей спиной и заглядывают мне в карман. Только нарезанная бумага. Надеюсь, она у вас дома есть?

Оказалось, что таки да! Нарезанная бумага у старика водилась. И зеленоватого цвета, и оранжевая, и еще какая-то. В общем, вышел я из избушки господина Манукяна, весело помахивая подаренным мне кожаным «дипломатом». Не пустым, естественно. В общем и целом я выдавил из старого бандита около трех миллионов, в пересчете на открытки с видами города Хабаровска. Малую толику бумажек я положил в карман. Я хорошо запомнил выражение одного моего друга: «Любимая работа? Да тратить деньги!» Вот и пришла пора за нее браться!

В машине я сделал то, что хотел сделать уже некоторое время назад. Я протянул водителю несколько бумажек.

— Сережа, мне тут долг вернули… Возьми вот деньги. Как ты ни смотришь за машиной, а ездишь ты все же целые сутки. Что-то подстукивать твой «Фордик» начал. Пусть мастера посмотрят. Да, без обид — отгони на мойку, пусть салон почистят. Сам справишься с салоном? Ну и хорошо. А деньги отдавать не нужно. Ты мне открой «кредитную линию», хорошо? Закончатся эти — получишь другие. Теперь давай в хороший магазин — кутить я буду, ага. А потом — обратно в ювелирку, понял? Там и расстанемся…

Я откинулся на спинку сидения. Что это я сейчас сказал, и что меня прострелило, а? Что-что… да кредитная линия! Банки! Финансовые потоки! От наших бандитов — в забугорную фирмочку, которая продает им наше же оружие. Из которого они потом стреляют в наших же ребят. В Леху Пугача и его друзей… Это дело надо поправить, я себе обещал. Думаю, надо подключить старшего помощника Лома. Наверняка этот тихушник к сетям любого банка подключиться сможет. Это надо крепко обдумать. Обдумать — и исполнить приговор народного суда! Председатель суда — я, палач, получается, тоже я? Вот, дожился, — на двух ставках пашу, как лошадь…

Уже была глубоко вторая половина дня, когда я, наконец, добрался до мастерской Артема. Со стуком и звоном поставив на его стол пару объемных пакетов, я сказал: «Закрывай к чертовой матери свою лавочку! Старатели гулять будут!»

И мы начали гулять. Точнее — гудеть. В общем, когда я возвращался к себе домой, уже темнело. И в этот самый момент я услышал за спиной слабый шелест автомобильных шин. Я резко обернулся, на меня накатывалась темная машина…

…на меня накатывалась машина. Фары были выключены. Прижав дипломат к груди, я попытался отскочить к стене. С жизнью мне расставаться не хотелось, с деньгами — тем более. Машина вильнула и отрезала мне путь. Когда я учился в спецшколе, нам показывали такие трюки. Так производят захват, похищение, так можно размазать человека тонким слоем маргарина по стене. Я замер.

Тут в машине открылась передняя пассажирская дверь, и голос Петровича пробурчал: «Ну, чего замер-то? Садись скорее! Быстро, быстро давай! Цигель-цигель, ай люлю!»

Ну, что ж… Ай люлю, так ай люлю. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти на заплетающихся ногах. И я залез в поданный мне автомобиль.

Глава 4

Зеленоватый свет приборной панели освещал сурово сжатые губы полковника Петровича и каменный подбородок, упрямо выпяченный вперед. В общем, он сейчас сильно напоминал похудевшего и здорово уменьшившегося в размерах Халка.

— Э-э-э… Петрович…

— Молчи, Никитин, молчи, ради бога! А то я не выдержу и тебе наваляю… Несмотря на то, что ты инвалид. Молчи лучше… Доедем до места — тогда и поговорим.

Сказано — сделано! Я и замолк. Глядя в темноту, я пытался понять, куда это Петрович везет похищенную невесту. Так, выезд из города… Впереди будет село, большая заправка. Вот и она. Машина свернула на заправку, ушла в ночную темень, за здание магазина автозапчастей и масел, и остановилась около неприметного домика, обшитого светлым пластиком. В свете фар я успел разглядеть вывеску «Сауна «Пикник на обочине». Хорошее название, говорящее о многом… Не вляпаться бы в «комариную плешь» ненароком. Около входа подмаргивал потенциальным гостям огонек сигареты.

Петрович открыл дверцу.

— Посиди пока… я позову.

Стекло с моей стороны было опущено, поэтому я смог разобрать негромкие слова: «на пару часов…», и еще — «присмотри, чтоб не мешали…» Все ясно — переговоры будут проводиться здесь, в сауне. Ну, что вам сказать? Не самое плохое место для дружеской встречи. Вот только интересно — будут ли дамы, надо ли раздеваться до трусов и чем тут топят котел? Газом, углем или… всякими приблудными инвалидами? Бр-р-р!

Молча подошел Петрович, стукнул в стекло и жестом показал: «Вылезай!» Я взял дипломат под мышку и неуклюже вылез.

— Что у тебя там?

— Золото — бриллианты! — придушенным голосом Семена Семеновича Горбункова из «Бриллиантовой руки» ответил я.

— Бля-я-я… — безнадежно застонал Петрович. — И с камнями ты засветиться успел! Тебя что, в ПТУ, что ли, учили? Это пипец какой-то! Лучше бы я тебя сразу шлепнул… или задавил.

— Побойся бога, Петрович! А ремонт машины? А разбитый бампер? А венок на могилу? Сплошные расходы ведь. Может, договоримся, а? Ты забудешь о ликвидации, а я пока еще поживу маленько…

— Заходи… — обреченно махнул рукой Петрович, — сейчас поговорим, а потом я и решу, что с тобой делать.

Мы прошли слабо освещенные сени, предбанник, и уселись за столом в трапезной. Здесь пахло влажным деревом, эвкалиптом и старыми вениками. На столе из досок под лаком пыхтел самовар. Сидящий напротив Петрович уставился на меня взглядом председателя военного трибунала.

— Ты что наделал-то, а, аналитик? Что ты натворил?

— А что? — осторожно поинтересовался я. Запираться я не собирался, но вот узнать, что стало известно старым волкодавам, было не просто нужно, это было просто необходимо. Я бы сказал — критически важно!

— Когда ты нашел «коридор»?

— Это вы так ту подземную кишку называете? Я ее «тир» обозвал…

— Не крути! Когда?

— Да на второй, что ли, день после твоего отъезда, Петрович.

— Для тебя, гад ты ползучий, — «гражданин полковник»!

— А вот хренушки вам! Я не арестованный, не пораженный в правах, товарищ полковник! И вы мне не запрещали искать! Предупреждали — согласен. Говорили, что тут уже рылись всякие ищейки с опричных времен, — да, говорили! Но искать и исследовать тайну — не запрещали! Так или не так все было, а, товарищ полковник?

— Так… аналитик хренов. Ну, и что же ты там нашел?

Я прижал руки к груди.

— Товарищ полковник Петрович! Вот ей-бо… все расскажу, как на духу… Но сначала ты мне ответь — что ВЫ там с Костей искали?

Полковник долго сверлил меня светлыми глазами из-под мохнатых бровей, а потом процедил фразу, которую я, в общем-то, и ожидал услышать.

— Костя искал там путь, по которому ушел его отец…

— Нашли?

— Записку твою нашли! — не сдержавшись, грохнул кулаком по столу Петрович. — «Всем, кто найдет эту записку! Особенно — Петровичу и Косте! Не приближайтесь к светящемуся шару, это очень опасно!» А то мы про это не знали, ать-два, понимаешь! Гений сопливый… Да ты знаешь, сколько мётл мы загубили, в эти шары тыкая? Сколько… да ладно, что я тут перед тобой распинаться буду… Еще шкатулки с золотом и камнями нашли. Флягу нашли… допили мы ее… от общего обалдения организмов. Короб с опилками нашли и мешок с песком. На какие шиши ты столько золота наторговал, а? И у кого?

— Ты не поверишь, Петрович, на простой речной песочек… А у кого, я и сам не знаю.

— А-а-а… а мы уж подумали — на опилки. Давай, Афанасий, рассказывай! Хватит вилять копчиком, пора все объяснить.

— Слушай, Петрович, а может, нам к разговору и Костю подключить, а? Чтобы я язык не стер, объясняя вам все по нескольку раз.

У полковника просто отвалилась челюсть.

— Ты рот-то закрой, начальник. Позвони Косте, что мы сейчас будем. Чтобы он нас не шлепнул случайно из Стечкина с перепугу.

Петрович только сверкнул на меня глазами, но ничего не сказал. Достал я его, это очевидно. Но он пока держался. Видимо, интересно ему стало. Полковник вышел в коридор и что-то там забормотал в телефон. Потом вернулся.

— Ну?

— Не «ну», а «нно-о!», Петрович! Отойди к стене, ать-два…

Я вылез из-за стола, встал у стеночки и приложил палец к браслету. В центре комнаты плавно разгорелся растущий шар. Лицо Петровича стало белым. Возможно, в этом был виноват сильный свет от моей коробчонки для лягушонки.

— Такси свободен! Прошу садиться! — я подхватил дипломат, взял Петровича под локоток, и повлек его к шару, как бандит школьницу в шикарный «Мерседес».


Петрович все еще ошалело мотал головой, то и дело недоверчиво глядя на часы и на окружающий нас привычный пейзаж секретного объекта. А Костя встретил нас абсолютно спокойно. Вот что значит настоящая выдержка!

— А я уж и самоварчик поставил, пошли, пошли к столу… Здорово, Афанасий! Как твои ноги?

— Я знаю, где искать твоего отца, Костя! И мы будем искать, и мы его обязательно найдем!

Костя ничего не ответил. Только провел рукой по клеенке, потом улыбнулся и пододвинул мне кружку с чаем.

— Расскажи нам все, Афанасий… — мягко сказал он. — Наверное, уж пришла пора, как ты думаешь?

Я вздохнул, пристроил дипломат на стол, и начал свой рассказ. Говорил я долго. Сначала мужики слушали меня молча. Только Костя, узнав о героическом поведении кота при проведении научных исследований, подозвал Кошака, взял его на колени и начал гладить по рыжей башке. Кошак своим урчанием стал мне аккомпанировать в повествовании саги. Ага, как гусляр песням Садко. Или — отчету о загранкомандировке купца Афанасия Никитина.

Потом пошли вопросы. На часть я честно ответил, часть затронул, кое о чем умолчал. Светить Базу и старшего помощника Лома мне пока не хотелось. Это не только моя тайна. Давайте подождем пока. Посмотрим, как будут развиваться события.

Наконец, мы замолчали. Я отдыхал и потягивал чаек, мужики усиленно обдумывали услышанное.

— Вот мы и влипли, Костя… Разворошил этот подлец… этот малец осиное гнездо. Теперь Слизень глистом завьется, а сюда влезет. Кончилась наша тишь, гладь да благодать…

— А как он об этом вообще узнал, Петрович? — я отхлебнул глоток чая и уставился на командира невинными глазами.

— Чему только тебя учили, Афанасий? Какой из тебя чекист? А, Костя? Потеряли мы молодежь, потеряли!

— Ну, не все так трагично. Да и молодежь у нас есть достойная, Сережа. С другой стороны — да… Наломал ты дров, Афанасий!

— А ведь я вас просил все рассказать… Чтобы не напортачить, не наделать ошибок! — окрысился я.

— Тоже верно… — вздохнул Костя, — твоя правда, я помню… Только ты не учитываешь, что тогда мы тебя абсолютно не знали. Да и теперь точно не знаем, чего от тебя ожидать… Одно только твое явление сюда с полковником верхом на пушечном ядре чего стоит… Но я тебе так скажу. Сейчас ты, Афанасий, видать больше нас всех об этом феномене знаешь, раз на таком вот шаре разъезжаешь. Понимаешь, Афанасий, за долгие годы я смог кое-что восстановить по косвенным данным. Но я искал отца, хотел выяснить его судьбу. И тех ребят, которые с ним вместе сгинули. А генерал-майор Петров… ну — Слизень, он ведь другое ищет. Выгоду он ищет, золото, вот, например. Или еще чего…

— Да, кстати, капитан! Ты что с ценностями-то делать собираешься? Там, между прочим, еще один ящичек монет приехал. — Тут же влез в разговор Петрович. — Сдавать валюту надо! Сам сдашь, или отбирать придется?

— Сам сдам… — вздохнул я, — э-эхх, не бывать мне графом Монте-Кристо… Кому сдавать прикажете?

— Да вот Косте и сдай. Он у нас зампред Совета ветеранов. Найдет, куда потратить.

Я двинул дипломат к Косте.

— То, что в подвале, вы видели. Золото и камни. Я их не считал, не взвешивал. Как получил — так они там и стоят. Здесь чуть меньше трех лимонов. Чуточку я уже того… расшвырял. Возвратить?

— Не надо. Считай, это тебе премия будет. За храбрость. Или дурость. Как получил денежки-то?

— Да притащил в город одну монету и пару маленьких камешков. Чтобы оценить, прикинуть. Монету друг взял, он ювелир. А камешки — гражданин Манукян, проживающий…

— А вот это ты зря сделал, Афанасий. Это след, да… Это, вообще-то, статья выходит. Прищучить тебя можно, надавить, сломать.

— Не-а… не было продажи драгоценностей. Обмен был. А про остальное — а то я, можно подумать, уже не наследил… Да, вы мне так и не сказали. Как этот Слизень на объект вышел?

— А подумать, Афанасий? Мозгой пошевелить? — тут же влез в разговор Петрович. — Голова у тебя для чего? Фуражку носить, так ты уже в отставке, не при делах, вроде.

Я наморщил лоб.

— Э-э, бериевские архивы, а, Константин?

Костя отрицательно помотал головой.

— Не архивы — я. Он примерно знает, что меня интересует. В свое время, когда я начинал поиски, это большим секретом не было. Теперь — да. Он присматривает за мной, за людьми, которые меня окружают. За местом моей работы… Думает, что это ему поможет раскрыть тайну и нахватать полную охапку плюшек. Или набить карман деньгами.

— А тут появился бывший капитан Никитин, — понимающе кивнул я головой, — и рядом с тобой, и на том же месте. Да еще затеял эту всенародную стройку! Неужели — спутник-шпион?

— Точно, Афоня, точно! Именно спутник. Должность и полномочия ему позволяют, он и дал команду отслеживать несколько точек на полигоне и вокруг него. Чтобы свой интерес к конкретному объекту не проявить. Так он и узнал о проводимых тобой работах, а потом разузнал и про тебя. И примчался тебя вербовать. Или колоть. Да хорошо тут Петрович его обломал. Но угроза осталась. Он будет за нами следить и всячески шпионить. В том числе и за любыми нашими переговорами, связью, почтой в интернете. Возможности у него есть. А вот нам надо что-нибудь придумать, чтобы и его обмануть, и себя обезопасить, и чтобы у нас связь была. Что-то простое и надежное. Нужна площадка для обмена сообщениями — простая, привычная и общедоступная. Такая, где крутится много народу. Желательно — сотни, если не тысячи…

Я наморщил лоб. Что-то крутилось в голове. Я, подобно Ниро Вульфу, начал рисовать пальцем на столе кружочки. Один, другой, третий…

— Так, отцы! А как вы относитесь к литературе, а? К сетевым библиотекам, например?

Петрович с подозрением покосился на меня и начал медленно розоветь.

— Хорошо, в общем-то, относимся, — ответил Костя, — я, например, очень много читаю. С удовольствием ползаю по библиотекам. Мне сын их много показал. Ну, «Флибуста», там, «Самиздат», еще кое-что. А что?

— А ты, Петрович?

Петрович цветом лица уже стал походить на сеньора Помидора.

— Ты к чему эти каверзы строишь, а, Афанасий? Сказал тебе кто? Кто проболтался?

— Да ты что, Петрович? Окстись! Ничего я не знаю!

— Я выкладывал пару рассказов на «Самиздате»… — смутно поделился полковник. — Про Афган написал, про ребят…

— Вот оно что! А я-то думаю, что это тебя в бронзу-то кинуло? Прямо бюст самому себе стал! Да ты у нас маститый автор, Петрович! А ну, колись, — какой у тебя ник?

Петрович стал бурым сеньором Помидором.

— «ПионЭр СерОжа»… Кто заржёт — убью на месте!

Мы с Костей враз заперхали. Петрович грозно сверкал на нас глазами. Наконец, Костя справился с приступом кашля и глянул на меня.

— Что придумал-то, Афоня? Рассказывай.

— Да что тут придумаешь? Все уже придумано до нас. Ты на «Самиздат» заходишь, Константин?

Костя кивнул головой.

— Вот и хорошо. И я там частенько бываю. Любопытствую, читаю. Новости отслеживаю. Вот вам, отцы, и площадка! Такая площадка, — всем на зависть! Народу там толчется немеряно, народ разный, нормальных, конечно, больше, но есть и совершеннейшие чудаки на букву «мэ» и вообще полные отморозки. Там любой текст можно в любом посте пропихнуть. Мы же, однако, возьмем то, что нам поближе будет.

Я взглянул на отцов — командиров. Они с интересом смотрели на меня.

— Внутри этой площадки мы выберем еще три площадки. Со скользящим, так сказать, графиком. А чтобы не прыгать от одного автора к другому, мы их выберем по знакомому нам понятию. «Ка — Гэ — Бэ»… Ясно?

— Это что же? Фамилии авторов на эти буквы будут начинаться? А что, в принципе, приемлемо. А, Костя?

Костя задумчиво покачал головой.

— Да вроде ничего… Действительно, там, в комментах, чего только ни увидишь. Вплоть до откровенного мата. Горе мне, горе! Куда только катится наша самая читающая в мире страна? Представляете, если бы друзья-лицеисты так обсуждали бы последние вирши Пушкина? Бр-р-р! Не могу себе представить! И не хочу…

— Чур — я, чур — я первый! — тут же влез Петрович. — Давайте «Ка» — это будет Конюшевский! Мощный мужик! Основоположник, можно сказать. Хорошо пишет, нравится он мне очень. Да и Лисов его… Прям как я в молодости! Э-э-хх, чего мы только с ребятами в Афгане на выходах не выделывали! Илья бы от зависти удавился! Да и народ на его страничке достойный бывает.

— Хорошо! А можно мне? Я предлагаю — «Бэ» — это Башун.

— А почему, Афанасий?

Теперь зарделся я.

— Да переписывался я с Виталиком. Даже виршами как-то обменялись. И книги мне его нравятся, и человек он хороший! Вы его фотку видели? Сразу сказать можно — наш человек. Жизнелюб, весельчак и умница.

— Принимается. Теперь я… — сказал Костя, — «Гэ», значит… Как насчет Глушановского?

— А что? Вполне подходяще. Его серия про мага очень хороша. Правда, последние книги…

— Стоп, стоп, Афоня! Не книги обсуждаем! — прервал меня Петрович. — У тебя, кстати, какой ник?

— «Офеня» — смутился я. — А чего? Коротко и ясно. И на имя похоже.

— Да ничего, что ты в бутылку-то полез? Я вообще себе взял ник «Бернес». Замечательно он про Костю-моряка поет. А уж «Темная ночь» — это вообще классика!

— Вот и договорились, господа заговорщики. Ладно, придумка хорошая опробуем на практике. Хотя… если они будут следить за нашими компьютерами… Это же не скроешь.

— А что тут скрывать? — разом влез Петрович. — Ничего скрывать и не надо. Я, между прочим, на СИ уже года четыре как вожжаюсь. А ты, Афанасий?

— И я не меньше. Ну, может, самую чуточку.

— Я поменьше вас. Но тоже уже достаточно давно. Значит, особого беспокойства это у наблюдателей не вызовет. Не должно, вроде бы, вызвать. Особенно — если одновременно не светить свои посты на одной странице. И лазить надо не по одной, а сразу по десятку-другому страниц. Ладно — решили! А пока надо обсудить еще вот что… Кодовые слова для экстренной связи, например.

И разговор плавно потек дальше.

Когда Петрович высаживал меня у моего дома, мы договорились, что через часик-полтора оставим друг другу сообщения на страницах «Самиздата». Он на страничке Конюшевского, естественно, а я — у Башуна.

После ужина и всех других необходимых дел я уселся за свой ноут. Монитор выдал мне главную страницу «Самиздата», я пробежался по нескольким страничкам авторов, произведения которых я отслеживал. Кое-что и скачал. На всякий случай оставил пару комментариев, так, для блезира. А потом зашел к Конюшевскому. А там уже висел пост.

557. *ПионЭр СерОжа (afgancat86@mail.ru) 2012/08/28 23:38 [ответить] > > 556.Шебутной >> > 554.Малек >>Про Лисова-надо бы попросить автора сделать сценарий для экранизации! >К сожалению не экранный формат

Ну отчего же? Не так «сценарно» как игрушки Рыбакова, но в принципе вполне можно. Другое дело что Микиту Нахалкова удар хватит — если ему приснится что он такое снял, и Госдеп выразит ему неудовольствие и грантов лишит — моя сугубая И М Х А.[1]

Я довольно улыбнулся, открыл страничку Башуна и стал набирать.

762. Офеня (samdurak@yandex.ru) 2012/08/28 23:41 [ответить] Привет, Виталий!

Опять жмешь проду к «Звезде»? Не даешь людям — скинь хоть мне на ящик!! Обнимаю, пиши есчо!

Жду ответа, как соловей лета!

Глава 5

Проснулся я от боли в спине… Вот интересно — на хуторке и работал, и грузы таскал, и в погреба лазил — не болела спина! А тут — посидел лишний часик за ноутом — болит… Ну, что, Афоня? Хватит, пожалуй, трусить. Хочешь — не хочешь, а надо ложиться под нож. Тем более что хочу. Ужас как хочу, чтобы она подлая, перестала болеть.

Собирался я особенно долго. Долго стоял под душем, брился, завтракал. Потом подошел к ноуту и быстро набрал спецсообщение.

622. Офеня (samdurak@yandex.ru) 2012/08/29 09:37 [ответить] Потрясные книги все же! Нет, не могу! Выпадаю из реальности на сутки-другие — пошел перечитывать похождения Лисова.

Привычно вызвал шар, привычно упал задницей на сиденье и… И задумался. И чего я спешу? Давно ведь крутилась у меня мыслишка — прокатиться по маршруту. Раз решил потратить время и смотаться к Лому, почему бы мне сначала не проехаться на трамвае по кольцу? Что я теряю? Только время оттягиваю. Может, в этом-то и причина? Да нет, проехаться по маршруту, посмотреть все, тоже ведь надо. Произвести, так сказать, разведку на местности… А потом — к Лому. А сейчас — я выбрался из шара и залез в стол. Надо было найти видеокамеру. Для фиксации результатов разведки. Да! Чуть не забыл! Винтовка-то… Иди ко мне, моя маленькая…

В шаре я вызвал схему маршрута. А когда она засветилась на мониторе, нажал ближайший ко мне мерцающий огонек. Шарик звякнул и что-то сказал. Ух-х, как меня моя немота утомляет! А вот интересно — Лом может меня научить своему языку? Пока я в койке лежать буду? Да может, наверное. Если уж наши фантасты додумались до гипнообучения, то уж эти ребята его наверняка знают и используют. Слушайте, слушайте! Скромность, конечно, качество хорошее… Особенно когда ты разливаешь бутылку на семерых… Но я, пожалуй, на нее плюну и попрошу Лома закачать мне еще французский, немецкий и испанский! Во, точно! А то одного английского мне маловато будет. Да! И еще — если там, ну, у архимага, была станция пришельцев, то они ведь и этот язык знают? Да наверняка! И где-нибудь в базе данных «Лингвистика» у старшего помощника этот язык тоже записан. Вот и решение проблемы общения! Какой я молодец! Ленивый я молодец… Но способный к быстрым и простым решениям. Все ведь для дела, все для него! Однако — что отвечать-то шарику?

— Слушай! А ты на русский язык перейти можешь? И на голосовое управление, а? А если не знаешь — скачай у искина на базе.

Короткий звон, потом еще целая серия звоночков — видимо, связался все же с Ломом, — и сразу: «Принято, перехожу на русский язык и управление голосом».

— Ну, вот! Так будет совсем замечательно! И это… говори, пожалуйста, мужским голосом, Шарик!

— Принято. — Ого, вот это тембр!

— Шарик, ты что меня спросил, ну, раньше?

— Установите маршрут до конечной точки и скорость перемещения.

— Это как в лифте, что ли? Нажать на все нужные кнопки — и только потом «Ход»? А что там со скоростью?

— Выберите стандартную, быструю или мгновенную скорость перемещения.

— Ну, давай до первой станции — быструю… Там остановимся, я огляжусь. А потом — вот сюда. Мгновенно. Там тоже осмотрим вокзальчик и дальше поедем… К дедушке в гости… Шарик, а ведь ты можешь быть невидимым?

— Да. — А попроще-то в шарике мозг заложен. Просто мозжечок какой-то. С Ломом не сравнить. Ну, да. Мощный сервер какой-нибудь и компьютер в автомобиле — это разные, конечно, компьютеры.

— Тогда давай так — вот в этой точке и станем прозрачными… А потом — сюда. На базу. Там я задержусь, наверное. Впрочем — посмотрим. Ну что? Поехали?

И мы тронулись.

Раньше я считал, что шарик обходит маршрут за сутки. Потом понял, что это не так. Но полностью в движении этих трамваев я так и не разобрался. Оказывается, шарик мог мчаться очень быстро. Очень и очень быстро. Выглядело это примерно так. Шарик тронулся, свет померк, и наступила темнота. Буквально через несколько ударов сердца темнота стала редеть, и я увидел…

Я увидел большую пещеру. Естественную пещеру, это очевидно. Следов вмешательства человеческих рук я пока не разглядел. Или не заметил. Шар светил довольно ярко, и видно все было хорошо. Огромный подземный зал. Довольно чистый. Я не имею в виду, что был паркет. Нет — везде камень, иногда — крупный песок. Но нет воды, жидкой грязи, помета летучих мышей, в конце концов. Та-а-к, а вот это интересно. Это похоже на тропинку…

— Шарик, а ну, давай туда! Вон, по тропиночке давай.

Шар плавно двинулся вперед, обходя большие камни. Да, тропа! Теперь можно сказать точно. Точнее — специально сделанная дорожка. Но — нехоженая. Сразу вспомнилось: «Там, на неведомых дорожках…», как там дальше-то? Впереди что-то блеснуло. А вот и человеческие следы… А вы как думали! Не гномы же… Даже гномы не смогли бы установить в конце дорожки огромную, круглую, блестящую всякими штурвалами и запорами, металлическую дверь. Такие высокотехнологичные двери я видел только в фильмах. Когда бандюганы взламывали банковские хранилища. Или на полигоне, в подземном командном пункте. Но там они были скромнее и покрашены были обычной шаровой краской.

— Шарик, стой! Я должен эту штуку осмотреть.

Приготовив камеру, я выбрался из шара. Песок под ногами приятно скрипел и упруго сопротивлялся ступням. Взял общий план на пещеру, прошел объективом по дорожке и перевел его на дверь. Отснял все, медленно, не пропуская деталей. Потом поставил камеру на паузу и подошел к массивному металлическому щиту. Так, вроде бы все понятно. Инженерная мысль, она, что у нас, на Земле, что там, в космосе, идет по своим законам. И наши бы так сделали. Крутишь вот этот штурвальчик, потом поворачиваешь эти кремальеры и… А это что такое? Передо мной, немного ниже, чем мне было бы удобно, на металле люка был расположен… наглазник, а? Ну, что-то вроде маски для подводного плавания, только прикрепленной к броне. Я плюнул на осторожность, согнулся и приник к нему лицом.

Да-а… Поздравляю вас, Афанасий! Вы, первый из землян, имеете честь любоваться пейзажем иного мира!

Пейзаж был великолепный! Перед моими глазами, в желтоватом свете чужой оптики, я увидел склон горы, небольшой луг, а за ним, ниже, начинался огромный лес. Деревья были великанскими. Чуть выше их крон летали местные пичужки. Размер крыльев этих птах ужасал. На планете начиналось утро. Или вечер. Так мне, по крайней мере, показалось. Да и тени характерные, длинные еще. Над травой кружили насекомые. То, что это насекомые — ясно. Маленькие яркие пятнышки. А вот какие — не разглядеть, далеко. Никаких признаков деятельности человека. Ни взлетающих и садящихся космических кораблей, ни самолетов, ни дымящих труб заводов и фабрик, ни ЛЭП, ни пустых водочных бутылок поблизости, — ничего. Чистый, нетронутый мир!

Сердце сладко заныло. А что, если выйти в него вот так — просто, в любимом камуфляже, с родовым штандартом в руках? Что значит — нету штандарта? Нет, так будет, когда понадобится! И воткнуть славное знамя предков в дерн? И громко прокричать: «Эй, планета! Нарекаю тебя… потом придумаю, как… И объявляю тебя своей собственной планетой! Ты слышишь? Ты рада?»

По кронам деревьев прошел порыв ветра, и они согласно кивнули мне. Сердце билось часто-часто. Я вытер рот рукавом, чтобы слюни не текли, еще раз с любовью и сожалением посмотрел на дивный мир, пожужжал на него камерой, и пошел обратно… Мечтать не вредно, но не сейчас… Сейчас у меня еще два вокзала осталось. Надо бы и их посетить.

Однако — облом-с! На следующей станции Шарик тревожно мигнул красной вспышкой, звякнул и сказал: «Опасность! Атмосфера не пригодна для дыхания человека! Смертельная опасность!»

Это я уже и сам понял. Пещеру заливал зеленоватый туман. Точнее — дымка. О том, что она смертельно опасна, вон те ребята, кажется, догадались слишком поздно. Или не сумели заставить шар говорить по-русски.

Передо мной, метрах в трех-четырех, лежали три трупа. Точнее — три скелета. Шестьдесят лет ведь прошло. В знакомых армейских маскхалатах, с ранцами и двумя длинными, увязанными в толстые колбасы, мешками для десантирования. Рядом с одним трупом на земле валялся хорошо узнаваемый автомат Калашникова. Первого выпуска. Он был покрыт пылью и изъеден ржавчиной, но это был, безусловно, он.

Вот я и нашел Костиного отца… Настроение стремительно падало, в груди была пустота. Хотя… Хотя — была же первая дверь! А групп наших бойцов ведь было две! Может?.. Может. Но это — потом. А сейчас…

— Шарик, подойди к тем телам поближе. Достаточно, стой! Дай свет! Больше света!

Я встал и склонился перед павшими бойцами. Мир вашему праху, ребята! Я вернусь… Мы вернемся! И мы предадим вас земле. И поставим памятную плиту. Вы были первыми. И вы шагнули за грань… Кто же знал, что это была грань между жизнью и смертью? Спите спокойно, друзья, спите спокойно…

— Шарик, убери свет… Весь убери. Я немного посижу… А потом — следующая точка.

Подвал архимага я проскочил, не останавливаясь. Притормозил только немного ход Шарика. Не было никакого желания участвовать в экскурсии после увиденного. Подвал был пуст, узнаваем, такой, каким я его и видел на голограмме. Более обширный, конечно. Освещенный этими искусственными факелами, с тремя столами, уставленными древней алхимической аппаратурой. У стен стояли стеллажи с огромными фолиантами и свитками. На стенах висели карты, таблицы, схемы какие-то… Потом. Все потом. Я даже не снимал. Мы еще с дедом встретимся, надеюсь. Не сейчас…

— Шарик, сейчас — на Базу.

Пора. Лом, наверное, меня уже ждет.

Снова темнота, мгновенный страх, знаете, — как при попадании самолета в воздушную яму? И тут же — свет. Приглушенный свет транспортной секции Базы. Я вышел, вытащил винтовку, уложенные в сумку от противогаза патроны и нажал на браслет. Шарик растаял в воздухе.

— Лом, здравствуй! Где ты?

— Здравствуйте, Христофор Бонифатьевич!

Я обернулся и невольно раскрыл рот. Передо мной стоял старший помощник Лом. Во плоти и в полной флотской красе. Таким я его видел в детстве, на иллюстрациях к «Капитану Врунгелю». Лицом и статью он был здорово похож на замечательного артиста прошлого века — Бориса Андреева. Естественно, когда он был молодым. Как в кинокомедии «Трактористы», скажем.

— Ну, как? Хорошо выгляжу?

— Да, Лом. Выглядишь ты просто замечательно, но мне сейчас не до шуток и улыбок. Я прокатился на шаре по маршруту и нашел погибшую группу землян. Которая была послана на задание шестьдесят лет тому назад. Извини, старина… На душе пакостно. Выпить у тебя ничего нет?

Выпить Лом нашел. Он и покормить меня мог, оказывается. Синтезировать что коньяк, что эскалоп — для него было плевое дело. Так что, выпив грамм пятьдесят и перекурив, я немного пришел в себя. Живым, как говорится — жить. Нужно жить дальше.

— Слушай, Лом… Слушай — я как на тебя посмотрю, так вздрагиваю даже. Настолько ты похож на настоящего моряка!

— А как же иначе, Афанасий? Ты ведь, когда мне имя придумывал, что хотел? Чтобы я стал похож на человека, так ведь? На узнаваемого, привычного для тебя человека. Так? Чтобы не допустить и капельки чувства страха, опаски от неизвестности…

— Так… Ну, ты и психолог!

— Да, и психолог, кстати… Извини, перебил тебя. Ты что сказать-то хотел?

— А? Ах, да! Слушай, Лом… пора мне, наверное, ложиться на обследование. Спина достала окончательно. А мне двигаться сейчас придется много… как я думаю. Точнее — подозреваю. И двигаться весьма и весьма шустро! Чтобы, в случае чего, глаз свой от поджопника уберечь. Поможешь?

— Зачем спрашиваешь, Афанасий? Конечно, помогу! Я же сам тебе это предложил. Ну, что, готов? Пошли?

— Подожди… Сколько я буду валяться в отключке? Ну, примерно, хотя бы?

— Я не знаю, Афанасий. Это как диагност решит. Несколько часов наверняка. Может — сутки. Не знаю. А что?

— Да вот, не сочти за наглость… Ты мне не можешь дать знания нескольких языков? Твой язык. Французский, немецкий, испанский? А то тебе опять втемяшится перейти на хох-дойч, а я — ни бе, ни мэ, ни кукареку с копенгагеном! Да, и еще. Посмотри, пожалуйста, в своих базах. Я думаю, у тебя есть язык аборигенов с последней перед твоей базой станции? Если считать по ходу часовой стрелки. Наверняка ваши исследователи и наблюдатели там работали. Шар проходит прямо через подземелье какого-то волшебника. Явно это была ваша база. Или что-то еще более древнее.

Лом задумался буквально на секунду. Потом звонко пробил ногтями пальцев по бляхе ремня с якорем и широко улыбнулся.

— Это не вопрос, Афанасий! Хочешь знать языки — будешь их знать. А то, что головка будет немного «бо-бо», догадываешься?

— Догадываюсь уж… Не дурнее студента… — вздохнул я, — а что делать, Лом? Мне это вот так нужно!

И я резанул себя ребром ладони по шее.

— Что еще? Что это ты с собой притащил, Афанасий?

— Да винтовка это моя, старший помощник… Слушай! Если ты помощник, да еще и старший, а помоги ты мне ее немного до ума довести, а? Есть и с ней свои заморочки, и с патроном для этого ствола.

— Нет, Афанасий, помогать тебе с оружием я не буду.

— А почему, Лом?

— Я не могу сотрудничать с землянами по вопросам совершенствования оружия.

Не могу, не могу, а глазом-то косит на винт постоянно. Как бы мне это ограничение обойти?

— А как же мой шар?

— А что твой шар? Он тебя принял, определил состояние твоей болячки как угрожающее, между прочим, жизни человека и доставил тебя ко мне. А сам зафиксировал тебя как пользователя. Я тут ни при делах!

— Набрался жаргону… Следи за языком, моряк. Бескозырку в зубы и семь якорей тебе в задницу!

— Как, как? — Засмеялся Лом. — Не слышал!

— Со мной пообщаешься — еще не то услышишь! Стой! А ведь это идея! И решение проблемы. Лом, а Лом, а возьми-ка ты меня на работу, а? На полставки? Хошь — исследователем, хошь — курьером! Можно и переводчиком, после того, как языки мне закачаешь! А еще лучше — возьми консультантом по специальным вопросам, а? А уж я-то тебе наконсультирую! Закачаешься!

Теперь Лом задумался всерьез. Да, дело того стоило. С одной стороны — проникновение на Базу ни пойми кого. Какого-то человечишки с больной спиной. Его лечение, опять же, обучение языкам. С другой стороны — привлечение одного аборигена к работе в научных и исследовательских целях. А вот это — совершенно другое дело, не так ли?! Такое решение оставляет простор для маневра. Любого маневра.

— А ты знаешь, Афанасий, в твоем предложении что-то есть… Что-то просматривается, интересное такое… И взаимовыгодное. Мне надо поразмышлять, посмотреть нормативную базу, найти прецеденты привлечения или использования аборигенов в исследованиях…

— Ты учти, Лом, — грубо перебил я его, — ты сейчас и так приступишь к исследованиям… моих потрохов и спины с задницей. А к своей заднице я даже самого лучшего друга не подпущу! Только и исключительно — работодателя. С целью произведения мягкого массажа копчика за прогулы, пьянку на рабочем месте и прочие мелкие шалости. Ты не виляй, давай! Ты давай решай. Давай, Лом! Ну — по рукам?

Лом улыбнулся, кивнул.

— По рукам, Афанасий!

Мы хлопнули по рукам, а потом я протянул винтовку своему работодателю.

— Бери, думай, делай! Если я теперь твой работник, то это не оружие землян получается. Теперь это моё научное оборудование, э-э… инструмент, скажем, тот же скальпель. В общем — вспомогательный инструментарий для обездвижения… э-э, крупных и хищных млекопитающих и… э-э… приматов. Вот!

Лом обалдел, но винтовку взял.

— А теперь веди… Чего уж… Где тут у вас Голгофа?

И мы пошли. Каждый своим путем. Я к диагносту, а Лом не знаю, куда. Может, в мастерскую?

Глава 6

Когда мои глаза открылись и обшарили все вокруг, я обнаружил две… нет — три вещи. Я лежу голый (это раз), в покрывающей все мое тело приятной гелевой массе, цвета хорошо сваренного борща (это два), а надо мной склонилась двухметровая фигура Лома. Это, сами понимаете, три.

— Ну… что скаэшь? — Язык плохо меня слушался, стоял колом, как после заморозки у стоматолога.

— Есть, как у вас тут говорят, две новости. Плохая и хорошая… — сказал Лом.

— Я так и думал… — почему я не удивлен? — Давай обе сразу!

— А разве так положено отвечать? — удивился Лом.

— То, что положено — положено трахать! Не трахай мне мозги, Лом! Я и так уже на сносях… Бьет всего. Говори уж, чего там…

— Ну-у-у, языки я тебе закачал. Теперь только нужно немного разговорной практики. Это хорошее.

— А спина? Это плохое?

— А вот тут сложнее. Нет-нет! — испугался Лом, глядя на мое перекосившееся лицо. — Ничего такого страшного и ужасного! Даже и не думай! Диагностирование прошло хорошо, причина заболевания установлена. Тебе даже проведены первые, самые необходимые процедуры. Теперь просто нужно время… Нужно ждать следующего этапа лечения.

— Ну, время, положим, у меня есть… — задумчиво ответил я. — Да, кстати, сколько я тут в этой кастрюле… хмм, плаваю?

— Всего сутки, — ответил Лом.

— Тогда времени у нас еще полно! — смело заявил я. Знали бы вы, как я ошибался!

Я еще немного полежал в своей ванне, дожидаясь, пока пройдет небольшое головокружение и вялость, а потом начал выкарабкиваться из красной жижи. Лом кивком указал мне на санблок и отвернулся, и я, оставляя за собой следы разлитого по полу борща, прошлепал туда. Только стоя под сильными струями душа, я сообразил, что шел как-то не так. Не вихлялся особо. Почти нормально шел! Сердце разгорелось радостью, а за пупком скрутился холодный ком. И хотелось верить, и боялся верить… Ладно — свой шаг я сделал, а остальное… посмотрим!

Мои тряпки имели подозрительно чистый вид. Стиральная машина? Ультразвук? Во всех книгах умные люди пишут, что ультразвук. Мне бы такую штуку домой, а то стирка для холостяка — это такой трабл! Целый великий потоп. А уж глажка! Это вообще казни египетские. Я посмотрел на Лома. Старпом ждал меня, тактично повернувшись к панели диагноста и что-то там изучая.

— Ну, и что ты там видишь, Лом? Что со мной?

— Видишь ли, Афанасий… Как бы тебе сказать… Если просто, чтобы тебе все было ясно, на бытовом, так сказать, уровне…

— Лом, я тебя прибью! Прямо из моей винт… э-э, прямо моим вспомогательным инструментарием… для крупных приматов. Ты же примат?

— Я не примат, я мыслящее полевое образование…

— Излагай, давай! Мышь полевая… В двух словах, анамнеза не надо.

— Есть, капитан! В двух словах: упал, очнулся — гипс!

— Ло-о-ом!!

— Не ори, не в парной на гвоздь сел… После удара у тебя начали постепенно отмирать нервные окончания спинного мозга, в крестце. Вот и весь компот, ясно?

— Давно бы так. А теперь? Будут расти новые?

— А пока… — Лом выделил слово «пока», — пока диагност поставил тебе временную блокаду и будет потихоньку лечить. Дело это не скорое, но не такое уж и долгое.

Я открыл было рот.

— Сроки не скажу! Сам не знаю! Нужно смотреть, анализировать, как твой организм будет воспринимать лечение, как будут восстанавливаться эти самые окончания… Ясно?

— Ясно… что ничего не ясно, — вздохнул я, — Спасибо тебе, старпом. Покормишь?

— Конечно! Пошли со мной, в кают-компанию. — И Лом гордо мне улыбнулся. В помещении, на стене, надувались паруса и висели пеньковые канаты. В углу стоял небольшой якорь. Все было очень мило, скромно и достойно. По-флотски. Не было только бочонка, украшенного надписью «Rum», и старого попугая, орущего «Пиас-с-трры». Я указал старпому на недостаток.

Перекусывая, я морщил лоб и прикидывал ситуацию и так, и эдак. Тут Лом перебросил мне небольшой листок. Я его взял и машинально пробежал глазами.

— Совсем охренел? Какая еще гимнастика? Спина же болит? Я тебе что, человек-змея, чтобы так гнуться?

— Человек-бревно ты, Афанасий! Дуб, проще говоря! Ты посмотри на язык, которым записка написана.

И тут я даже перестал жевать. Удивляюсь, как у меня изо рта харчи не посыпались. Листок покрывали не буквы русского алфавита, а забавные такие крючки. Немного на грузинскую азбуку похоже.

— Что? Удалось? Работает? — приглушенно спросил я. — Это?…

— Ну, да. Это язык, на котором говорят на той самой планете. — И Лом перешел на этот язык. И я его понимал, как ни странно. Только говорить мне пока было трудно — артикуляцию надо тренировать. Губы гнуть, и щеки надувать. Потом мы стали перебрасываться фразами на языке Сервантеса, Дюма и… кого же назвать? Ремарка, конечно!

Я, глупо улыбаясь, отвалился от стола. Вот это счастье мне выпало! Жаль, что я не познакомился с Ломом немножечко раньше, когда учился в школе и институте, жаль!

Эх, теперь бы еще быстренько смотаться в этакий тур по Европе — отточить, так сказать, лексику, убрать или, наоборот, поставить нужный акцент! Это нужное дело! Да, но на это нужны деньги… А меня уже ограбили, валюту-то я уже сдал.

— Слушай, Лом… А когда у меня зарплата будет, а? Нет-нет! Не пойми меня неправильно! Я ничего не требую, наоборот, я хочу тебе кое-что предложить. Понимаешь, мне нужен небольшой такой опорный фондик для оперативных расходов… Миллионов на пять-шесть всего, ага… Ну, край на десять. Траты мне предстоят большие — палатку, там, купить, котелок, макароны с картошкой. То — се, пятое — десятое, всего и не упомнишь сразу-то. В дорогу же мне скоро. Я и предлагаю…

В общем, мы немного засиделись за пиршественным столом. Я рассказал Лому историю своей винтовки, — все никак не спрошу, что с ней, — дал беглую и обзорную лекцию по международному терроризму и финансовым потокам, питающим эту гадину многоголовую. Да что его учить, разжевывать, — он и так все это знает. Как бы ни глубже, чем я сам. Лом внимательно слушал и кивал головой.

— Так вот, старпом. Решил я начать с этой самой фирмочки. Находится она в Лондоне, давно я хотел там побывать. Посмотреть на Пикадилли, Тауэр и букингемскую хижину тети Лизы… Да, ты прав — скорее бабы Лизаветы. А заодно уж и нанести этим людям, торгующим смертью, значительный финансовый ущерб. Вплоть до разорения фирмы, срыва очередного заказа террористов на оружие, и дружеского визита воинов джихада в офис для горячих объятий и выяснения отношений. Со стрельбой и взрывами. Ты как — поддержишь меня? Для тебя все это будет подано так — твой новый работник ставит натурный эксперимент в целях оптимизации электронных денежных переводов, укрепления безопасности мировой финансовой системы, ну и борьбы с терроризмом, конечно.

— Да-а, это интересно… Но узко. Я бы немного все это расширил. И прикрыл бы основную цель акции от любопытства спецслужб и СМИ. Хотя — не так! Наоборот — СМИ надо широко использовать.

— А как?

— А вот это мне должен сказать мой консультант по всяким скользким и очень специальным вопросам, я полагаю!

— Правильно полагаешь… — задумался я, — уел ты меня… В самую пяточку уязвил, аки змий какой. Буду думать, Лом, буду думать. А пока — могу я отсюда заглянуть в Интернет? Кое-что проверить надо. И еще — это безопасно? Тебя не отследят? Не нужно обижать хорошего человека глупыми подозрениями? Хорошо! Не буду!

И Лом прямо тут, за столом, раскрыл виртуальный монитор. Теперь я и понимал закадровый голос, и мог читать титры. Сразу стало легче. Старательно выговаривая непривычные еще слова, я сказал: «Журнал «Самиздат», пожалуйста».

На странице писателя Башуна, широко известного своим стилусом и папирусом, меня ждало следующее сообщение.

453. *ПионЭр СерОжа (afgancat86@mail.ru) 2012/08/30 10:11 [ответить] И следует что еще заметить — нужен иной, настоящий, авторский, художественный подход к раскрытию темы. И потом…

Я начал морщить тыкву… Что-то мы переусложнили в правилах составления своих шпионских посланий, пожалуй. Хотя — если так? Тогда получается следующее: «Исчезни». По первым буквам слов в сообщении. А потом что? Если дальше прочитать? «На ху…» Нет! Полковник Петрович настоящий офицер и литератор с большой буквы! Он никогда не опустится до откровенного мата в своем творчестве. Показалось мне… Я еще раз перечитал сообщение — да, показалось. Или нет. Дальше я сообщение читать не стал. Чтобы не расстраиваться. И так все ясно. Что ничего не ясно. Надо лететь к Петровичу, уточнять. И я, предупредив Лома, снова вызвал своего Шарика.

Звонить Петровичу я не стал. Ни на сотовый, ни на городской. Ни к чему это, услышать могут. Так найду. Выплыл на его лестничную площадку в режиме невидимости, хотел уже выйти из шара, а потом шиза с паранойей тоненько завизжали в моей голове на два голоса. Я закрыл глаза, пытаясь представить план квартиры. Я ведь у полковника никогда не был. Так, предположим… Коридор, потом поворот на кухню, а нам сюда — в зал. Метра четыре. Лишь бы у него посреди комнаты стола не было — спалю, ведь. Ну, поехали… На цыпочках. Задав команду шару медленно-медленно перенести меня на пять метров в закрытую квартиру и ничего при это не сломать и не разбить, я вновь закрыл глаза. Потом открыл, конечно. Так, вроде все в порядке. Тишина, шторы прикрыты. Никого. Дверь в спальню, наверное. Неудобно, черт, вот так-то, нагло, вторгаться в личную жизнь начальства, но… Я похолодел — через открытую дверь я увидел свисающую с края кровати человеческую руку.

Закусив губу, я резко выскочил из шара и на цыпочках просеменил к двери. Жив… или? За что? Кто? Поперек кровати, лицом вниз, лежал Петрович. Рядом с ним стоял работающий ноутбук. Убили, суки! Петровича убили! Как раз в тот момент, когда он успел передать мне тревожный сигнал. Меня спас, а сам не уберегся… Эх, какой мужик был!

Мужик, подтверждая, что он был о-го-го какой человечище, басовито всхрапнул, повернул голову к двери и уставился на меня сонным глазом.

— А-а… Афоня… А ты как тут оказался, а? — Петрович резко пришел в себя, осмотрелся и встал. — Я что? Дверь не закрыл?

Я шумно выдохнул воздух. Навыдумывал, мать твою, невесть что. Засветился по первому разряду.

— Ты извини, Петрович, перепугался я… Получил твое сообщение и бросился тебя искать. А тут ты лежишь… Ну, у меня сердце-то и екнуло. Думал… э-э-хх! — Я лишь молча махнул рукой.

Петрович окончательно проснулся. Просканировал меня, окрестности, заметил Шарика, потом оценил всю картину и заржал.

— Убитый труп мертвого человека, а, Афанасий?! — Он снова расхохотался. — Ну, ты и даешь, опер! Повеселил, повеселил меня, капитан. Работал я за компом, потом глаза что-то резать стало. Ну, я их и прикрыл… на секундочку. А тут полумрак, тишина-а-а! — Петрович смачно зевнул. — Гляди-ка, задрых я малость. Ладно, пойдем на кухню, чай пить будем. Ты чего прилетел? Я же тебе написал: «Исчезни».

Я начал путано каяться и давать объяснения. Мало-помалу разобрались в ситуации. Оказывается, в Город прибыл майор Амбарцумов. О чем он шептался с начальством управления, и какое поручение ему дал Слизень, было не известно. Но явно ничего хорошего от этого визита ждать не следовало. Полковник был уверен, что майор прибыл по мою душу. И что он мог нащупать кончик моих не очень-то грамотно проведенных манипуляций с золотом и камешками. Вот он и дал мне команду уйти на дно. К деду на дачу, например. Я сказал, что у меня есть местечко получше.

Машинально взяв с подоконника старую колоду карт, я начал ее тасовать. Петрович с интересом смотрел мне на руки. Карты порхали, летая туда-сюда, то и дело меняя свое положение. Туда-сюда, туда-сюда… Вдруг я резко провел пальцем по краю колоды. Карты одобрительно захлопали, затрещали. Есть! Нашел! Есть мыслишка, как мне прикрыть операцию по потрошению этой лондонской фирмочки. И не плохая, скажу я вам, мыслишка! Так и будем делать.

— Я все понял, Петрович! Ухожу в нети… А вы тут что будете делать?

— А я собираюсь вечером съездить на полигон. Надо бы подменить Костю на несколько дней. Он вызвал из Москвы своих ребят, будет перебрасывать в закрома твои ценности…

— Так что ты будешь в поезде мучиться, а? Давай я тебя на объект подброшу? Все равно мне сейчас лететь в убежище надо. Только вот заскочим к моим. Передашь записку родителям, Петрович? Чтобы они не волновались?

Петрович кивнул, и я нацарапал коротенькую записку.

«Дорогие мои родители и дед!

Это я — ваш раздолбаистый сын и внук! На некоторое время я уезжаю в Южную Осетию — нашел там одного целителя, еду к нему лечить спину. Со связью там плохо, так что звонить не буду. У меня все хорошо. Я сыт и пьян. Весь нос в табаке. Денег полные карманы. Не беспокойтесь обо мне. Я скоро вернусь. Это не вся правда, но так надо говорить, если вас будут обо мне спрашивать. Человеку, который передаст записку, можно полностью доверять. Если что — он поможет в любых вопросах. Ваш Афоня.»

— Ну, пошли? Все собрал, что надо? Такси свободен — прошу садиться!

И мы полезли в свое транспортное средство. Впереди нас ждала долгая дорога. Каждого — своя.

Глава 7

Как говорилось в одном старом анекдоте: «Вчера, в Кремле, Леонид Ильич Брежнев принял английского посла за французского и имел с ним продолжительную беседу, представляющую взаимный интерес…»

Я такого, конечно, допустить не мог. Я точно знал, кто мне нужен и с кем мне говорить. Для встречи с этим человеком мне пришлось смотаться на Шарике в Москву. Мой знакомый жил и работал там.

Светить свой телефон я не стал. Пришлось воспользоваться автоматом.

Наконец, после семи долгих гудков, трубку подняли, и сдержанно-льдистый голос вежливо спросил: «Да-а?» Это был мой хороший знакомый, москвич, эксперт по всякой банковской суете и безопасности. Он не доверял звонкам с незнакомых номеров. Наверное, уже успел дать команду повесить прослушку и включить запись.

Я начал приглушенным шепотом, старательно имитируя одесский блатной прононс.

— Если ви хочете и дальше безо всяких циглей-миглей ездить в своей серебристой «Ауди» и кушать по пятницам рибу-фиш, то немедленно приходите в ресторацию «Бонвован», займите шестой столик слева и положите под салфетку пятьсот рублей. Всосал, фраерок?

— Ша! Ви таки уже можете спокойно положить себе свой страшный черный «Манлихер» в карман, рядом с его тезкой. Считайте, что я уже зашел…

Чего-чего, а соображал мой знакомый всегда моментально. Иначе ему не платили бы в банке таких бабок, что многие дедки завидовали. Имя его я назвать не буду — он весь из себя такой засекреченный. Зовут его Игорь.

Только я закончил мучить официанта приличным, но легким заказом и выбором вина, как в зал ресторана зашел мой визави. Он был красив и элегантен. Впрочем, — таким он был всегда. Ухоженные усы подчеркивали мужественность и настоящий парижский шарм. Вот гадом буду — к этим усам хорошо бы подошли погоны! И носил ведь он их, носил! Хотя, хм-м, в финансовой разведке форму, вроде бы, не носят? Но — тс-с-с! Это тайна, покрытая мраком.

— Bonjour, monsieur! — приятно улыбаясь, сказал он мне.

Я привстал, пожимая ему руку, и сказал ему пару теплых фраз. Игорь удивленно поднял бровь.

— Не знал, Афанасий, что вы говорите по-французски…

— Э-оп… Да я и сам не знал, Игорь, что я на нем говорю. Просто никогда раньше не пробовал. А почему вы заговорили на языке родных… э-э… каштанов?

— Мon Dieu! Афанасий, а как же прикажете говорить в ресторане «Бонвиван»?

— А-а… э-э… Вы знаете, а мне показалось, что ресторан называется несколько иначе…

— Вам не показалось, mon cher. Дело в том, что ресторанчик принадлежит одному весьма зажиточному, но… как бы это выразить-то точнее… растерявшему на нарах остатки знаний французского человеку. В общем, интерьер, винный подвал и кухню он утвердил не глядя. Как по форме, так и по содержанию. А вот предложенное ему название ресторана лично изменил. Так недрогнувшей рукой и исправил — «Бонвиван» на «Бонвован». Такая прелесть! Его, кстати, Вован зовут… И знаете, что самое смешное? Народу название очень понравилось! Та-а-к, что вы нам заказали? Ага! Прэлэстно, прэлэстно! Просто charmant! Ну что ж, приступим? Ваше здоровье!

И мы приступили. Глядя на меня сквозь золотистое вино в бокале, Игорь задал свой вопрос.

— А теперь, Афанасий, расскажите мне, зачем я вам понадобился?

Я начал вилять и юлить.

— Игорь, я хочу получить вашу консультацию. Как ограбить банк… — глаза Игоря весело блеснули. — Нет-нет! Не ваш банк, не беспокойтесь! Да и не банк надо ограбить, а одну забугорную контору, которая подпитывает боевиков и террористов оружием…

— Не надо деталей, Афанасий… Давайте будем употреблять термины «объект А, объект Б, страна С» и так далее… И что же вы хотите узнать?

— Как перехватить электронный платеж. И перенаправить его, заодно уж… Говоря точнее — отжать. Да так отжать, чтобы и концов никаких не нашли!


Игорь тщательно промокнул усы салфеткой. Задумался, а потом начал говорить.

— Ну, слушайте… — я приготовился слушать. Мы приготовились слушать. Дело в том, что около бра, прилепившись к стене, висел мой Шарик, а Лом грел уши у себя в подполе. И мотал все на ус.

— В две тысячи… впрочем, не важно! Маленький пример тебе, один реальный случай. Не так давно, здесь, в Москве, в районе метро «Новослободская», некая компания «умных» ребят сняла пару комнат под офис, завезла оборудования примерно на 170.000 долларов и три недели упорно работала над… В общем, они выясняли возможность проникновения в электронную «кухню» банка и другие технические подробности. Тебе это будет неинтересно. А потом, в нужное время, эти ребятишки перехватили платеж «N-ского» банка. Точнее — одного его VIP-клиента. На 7.000.000 долларов. Информация о предполагаемой сделке у них была. Из своих источников. Перехват длился 1 минуту 12 секунд. О нём стало известно через полторы минуты. Опергруппа банка и боевики клиента примчались в контору взломщиков через 10 минут, но офис был пуст! А всё оборудование осталось на месте и послужило ограбленному банку некоторой компенсацией. По оценке экспертов МВД, хакеры, похитив семь миллионов, затратили чуть более одного миллиона долларов на эту операцию. Там же еще были потери на процентах перевода за банковские операции. Деньги же гоняли туда-сюда, прятали. В тот раз этим ребятам трюк по взлому системы платежей удался. Просто банки, говоря о своей надежности, умышленно умалчивают о настоящей степени этой надёжности! Пусть дураки пробуют! И будут пойманы! Их и поймали, на второй операции, кстати… Но это так, к слову. А тебя, Афанасий, мы поймаем на первой попытке…

И Игорь посмотрел на меня добрыми, участливыми глазами. Глазами участкового, пришедшего с понятыми на квартиру злоумышленика для ареста, обыска, забивания меня в колодки и вывоза мешков приятно пахнувших, новеньких купюр обратно, в банковское хранилище.

Я потрясенно молчал. О такой производительности труда и высокой денежной премии за ударный труд я даже и не мечтал! Век живи — век учись. Ну, что же… Научимся!

— Дальше! Давай дальше, Игорь! А как они вошли в систему-то?


В кают-компании Лом укоризненно смотрел на меня. Голографический попугай уже сидел на бочонке с ромом и мерзко орал: «Пиасстрры! Пиасстрры!» Пиастров очень хотелось, да-а…

— Ты еще не отказался от своей затеи, Афанасий? Ну, что ж… — вздохнул Лом. — Я, почему-то, так и подумал… Полетишь в Лондон? Тогда слушай. Я еще вчера передал твои размерчики в ателье «Маркс энд Маркс»…

— О! Здорово! А Энгельса у них нету?

— Не перебивай… Нету Энгельса… Зайдешь к ним, возьмешь костюмы, рубашки, белье, в общем, — все, что нужно молодому джентльмену … Оденешься хоть как человек. В фирме выпустишь шар, он сам найдет серверную, да — по излучению и по полям найдет. И снимет нужную нам информацию. А ты сразу вернешься сюда. Будем готовить натурный эксперимент. Ну, готов? Не передумал? Тогда — в путь!

Нас Лондон встречает туманом, тра-ля-ля… Великолепно сшитый костюмчик из английской шерсти благородного серого цвета, продернутой еле заметной темно-красной шелковой нитью, темно-синяя рубашка и багровый галстук сделали из меня настоящего лондонского денди. По крайней мере, лошади, запряженные в стоящие на Пикадилли-сёркус фаэтоны, только фыркали, на меня глядючи. Не разобрался только — от смеха или от восторга. Да и сам я, надо честно сказать, изменился и похорошел. Кибердоктор постарался. Теперь у меня были жесткие рыжеватые волосы, рыжие же английские усики и немного отвислые багровые щеки. В сочетании с моим галстуком эффект это давало просто сногсшибательный!

А вот и моя фирмочка… Дошел. Ну, что можно сказать? Скромно, но богато. Крепкий охранник за пуленепробиваемым стеклом окинул меня взглядом, улыбнулся и сказал в микрофон: «Слушаю вас, сэр?»

— Э-э… я бы хотел встретиться с джентльменом, который занимается у вас вопросами снайпинга… э-э…

— Как вас представить, сэр?

— Э-э… я представляю одного вашего постоянного клиента. Любительский стрелковый клуб, э-э… Вот моя карточка.

Карточка не представляла собой ничего особенного. Такой-то и такой-то, эсквайр. Член частного стрелкового клуба «Серый гусь».

— Сию минуту, сэр… К вам сейчас подойдут! — орханник отключил внешний динамик и что-то забормотал в микрофон.

Я оглядел фойе, подошел к какому-то растению в кадушке и погладил его листья. Шарик снялся и полетел по своим шпионским делам.

— Прошу вас, сэр. Следуйте за мной.

Я быстро обернулся. Да, ноги и спина уже не доставляли мне столько забот, как раньше. Абсолютно блеклая, невыразительная девушка, одетая в строгий деловой костюм, ожидающе улыбалась мне. Я кивнул и последовал за ней… А наши-то девки красивее будут!

— Итак, чем я могу вам помочь, сэр? — улыбающийся толстяк в твидовом пиджаке с полагающимися замшевыми накладками откинулся на спинку кресла. Рукопожатий не было. Серые перчатки с рук я не снимал. Устроившись напротив, я понял, что кресло для посетителей было гораздо скромнее.

— Я член одного частного стрелкового клуба, э-э…

— У вас еле-еле чувствующийся акцент, сэр! Не могу угадать… Вы из южных графств?

— Э-э, да! Я из одного южного графства… на Северном Кавказе, ха-ха-ха!

Улыбка джентльмена несколько поблекла.

— Сэр, я не припоминаю, чтобы мы напрямую работали с… вашими южными графствами?

— Не стоит так волноваться, старина! Конечно, вы работаете с нашей головной дирекцией. А она находится на Ближнем Востоке. В самом бурлящем котле, так сказать, хе-хе… А я просто мотаюсь по миру — охочусь то там, то здесь… Понимаете?

Толстяк немного отошел от треволнений.

— И чего вы, собственно, хотите, сэр?

— Видите ли… Недавно я получил для своей работы одно э-э… изделие из вашей недавней поставки. — Я раскрыл принесенный с собой оружейный журнал и показал собеседнику фото СВДК. Он кивнул. — Неплохой инструмент, надежный… Но вот баллистика… Я бы хотел заказать у вас партию патронов для него. Улучшенных патронов, позволяющих э-э… несколько увеличить дистанцию э-э… спортивной стрельбы.

— Конечно, сэр, конечно! Мы сами не производим патроны, но с удовольствием разместим ваш заказ на одном очень и очень хорошем предприятии! Как говорится — имеющем широкую известность в узких кругах! Хи-хи… Какое количество вы хотели бы заказать?

— Я думал об одной-двух тысячах…

— Ну, что вы, сэр! Минимальный заказ — десять тысяч патронов!

— Это же, считай, почти на весь ресурс ствола, а? — подмигнул я ему. Он радостно зарделся. — И каждый патрончик почти по два доллара будет? Впрочем — плачу не я! Хорошо. Вот мои требования.

И я рукой в перчатке передал мёрчендайзеру листок бумаги, над которым долго корпел Лом.

— Хм-м… это возможно… Это возможно, сэр!

— Тогда я был бы рад получить от вас счет. Я должен буду отчитаться за каждый потраченный пенни… перед своей дирекцией и руководством клуба.

Толстяк оживленно защелкал клавиатурой, а через пару секунд я уже выходил из кабинета с теплым еще листом бумаги в руках. Все необходимые банковские реквизиты теперь у меня были. Теперь дело за Ломом. А против Лома, хх-э, нет приема! Шарик я вызвал вечером. И глаз меньше, и должен же я посмотреть на красоты Лондона? Да и в пабе побывать. Попить пива, поесть воспетой в английских романах жареной рыбы с картошкой. В общем, к Лому я вернулся сытым и довольным. Попугай встретил меня своим воплем про пиастры.

Скоро и к пиастрам перейдем, птичка! Уже недолго осталось, подожди. Завтра и будем устраивать большую пакость нашим заклятым друзьям. Все завтра!

Да! Совсем забыл вам сказать! Все же я не удержался. Уж больно мне захотелось пошалить. Смотался на часок в Исландию. Говорят — там самая простая уведомительная процедура регистрации своего бизнеса. В принципе — да. Уже через полтора часа я стал владельцем гигантской импортно-экспортной организации под гордым названием «Sukin & Son». А еще через тридцать минут, по наводке Лома, нагло залезшего в электронные данные успеваемости студентов экономического факультета местной школы бизнеса, я отловил лопоухого молодого человека с синими глазами викинга и устрашающими веснушками. На вопрос — а не хотел бы он стать генеральным директором фирмы «Sukin & Son» и заняться чем-нибудь ему лично близким и интересным, ну — новациями всякими, он только и сумел прошептать: «Конечно, мистер Сукин!»

— Я — сын! — ласково сказал я ему. — Я подумал вот, а почему бы нам не начать поставлять в Россию великолепные, теплые изделия из знаменитой исландской шести, а? Скажем — комплекты теплой одежды для полярников, геологов, рыбаков и охотников? И для детей, конечно. Сможете? Возьметесь?

Юный ярл решительно замотал головой. Он был готов на все.

— Тогда завтра-послезавтра я переведу на счет деньги. Тысяч триста пока хватит?

Лопоухий гигант бизнеса просто обмер. Глаза его горели как у породистой исландской козы — желтыми фарами!

— Ждите! Готовьтесь! И главное — все будете делать самостоятельно. Я буду вас проверять один-два раза в год. Пока! Выше знамя капиталистического соревнования, юноша!

И мы расстались.

Глава 8

На следующий день Лом был непривычно хмурым и вздрюченным.

— Никак не пойму, Афанасий! Как это так получилось, что твой натурный эксперимент должен проводить я? Твой начальник и работодатель? Кто кому тут дает работу и поручения, а?

— Лом, ну, Ло-о-мчик! Я же дуб в компьютерах! Я без тебя не справлюсь — работа-то какая!

— Да уж, действительно… А этот Игорь интересный человек. Я бы хотел с ним познакомиться, поговорить. Понимаешь, Афанасий, меня вдруг заинтересовала проблема банковской безопасности! Это такое увлекательное дело, знаешь…

— Ло-о-м!

— Ну, что «Лом»? Что «Лом»? У меня почти все уже готово. Пойдем в кают-компанию. Ждать будем. Все-таки крупные суммы не каждую секунду перегоняются.

— Ждать, так ждать… Напейся и жди! Вся жизнь впереди. Лом, а ты про операцию прикрытия, ну — «Круговерть», не забыл?

— Не забыл. Но мы ее начнем одновременно с честным и благородным отъемом денег у боевиков. Жди, пей вон свой чай… Та-а-к, сорок тысяч пошли… Это не те… Ждем дальше.

— А чего ждем-то, Лом?

— Ты каким местом Игоря слушал, Афанасий? Вот и я так думаю. Пока пауза, подскажу… Вот еще шестьдесят тысяч. Мало, и не от тех… Но зато теперь мы знаем, какое у них стандартное подтверждение платежа! Слушай сюда…

И Лом начал мне объяснять. Все и с самого начала.

— Понимаешь, Афанасий, дело, которое предстоит нам исполнить, выглядит примерно так…

(Кое о чем я, пожалуй, умолчу. А то, как бы ни толкнуть вас случайно на извилистый путь нарушения закона. Мне-то уж что — я отрезанный ломоть. Старый спекулянт золотом и бриллиантами. А вас я буду беречь от Маммоны).

— …твоя «фирмочка», будем называть ее далее объект «Ф», поставляет боевикам оружие. Суммы заказов там немалые, кроме редких исключений такое делается только по предоплате, обычно на счет поставщика, ну — объекта «Ф», переводится сто процентов стоимости заказа. Боевики со счёта какой-нибудь своей легальной фирмы — будем называть ее, например, «ФБ», — перечисляют деньги на счёт объекта «Ф». В этот момент вмешиваемся мы и заменяем указанный в переводе боевиков счёт «Ф» на номер твоего счёта. Я их уже подготовил несколько штук. На Кипре, там тайна вклада строже, чем в Швейцарии, на Кайманах, ну и в нескольких других местах. Тут же даем подтверждение платежа, что бы отправитель не успел отозвать деньги. Далее, — деньги немедленно перегоняем в другой банк, например в Бельгию или на Бермуды, а оттуда снова на Кипр, но уже в другой банк. Было бы лучше, если бы ты туда сгонял, снял эти деньги наличными и внес их на счет в следующем по нашему списку банке. А потом я бы вновь перевел их в другой банк и на другой счет. А вот уже оттуда мы будем переводить деньги на твой счёт! — И Лом мечтательно улыбнулся. Эта чехарда и заячьи петли ему определенно нравились! — Но ты мне будешь нужен здесь, так что сделаем все путем переброски денег. Без обналички. Да! Учти, Афанасий, что на этой свистопляске ты потеряешь процентов пять, а в случае многократных перебросов и до двадцати процентов от суммы платежа! Жаба не душит? Нет, тогда дальше. И все это, заметь, надо успеть сделать максимум в течение часа! Причем, на перехват и замену конечного счёта, на взлом паролей и защиты банковских программ у нас есть максимально две минуты! Эх, какое вкусное дело! Просто конфетка!

— Погоди, Лом, не увлекайся. А прикрытие?

— Ах, да! Это тоже ты хорошо придумал! Тоже интересно, операция «Полеты стаи бумерангов над Атлантикой»!

— Путаешь ты все, Лом. Операция «Круговерть» это называется.

— Не важно… Так вот, когда мы начнем ограбление века, я запускаю хаотичную переадресовку платежей некоторых отобранных тобой контрагентов. Где список? Ага! Министерство обороны США, так, хорошо… два враждебных друг другу наркокартеля — еще лучше, гангстерские семьи с восточного и западного побережья. Тоже ничего… Куда бы их послать?

Я подсказал, куда. Лом хохотнул и продолжил.

— Итак! По твоей задумке есть несколько, скажем так, организаций, которым мы… хм-м, готовы устроить большую козу. Именую паразитов: 1. Пентагон, там ведь не менее десяти-двадцати ответственных отделов за целевой перевод средств. Возьмём, допустим, три отдела: Пентагон 1, Пентагон 2 и Пентагон 3.

2. Далее… Наркокартели — будут именоваться «Один» и «Два», соответственно.

3. Мафиозная группировка «Восток» и мафиозная группировка «Запад».

Их адреса и банковские реквизиты я узнал. А вот адреса и реквизиты получателей переводов средств будем ловить в момент перегона денег. Сложно, конечно, но больно уж интересно! Попробуем.

— Теперь так, подготовленные счета для перенаправления средств у меня есть. Фонд Защиты Детей, например, вот этому гаду богатенькому из Думы качнем американских денюжек, пусть на комитете объясняется, паскудник… А вот сюда обязательно — несколько госпиталей и медцентров… Им финансы очень нужны. Есть и некое формализованное назначение платежа — например, «на закупку медтехники для детской больницы» — бормотал уже себе под нос Лом. Кажется, про меня он и забыл уже. — Иначе, платёж автоматом попадает в отстойник для неопознанных платежей, а спустя несколько дней, если хозяева не хватятся и не отзовут раньше, вернётся по адресу отправки… А это нам совсем ни к чему…

— Вот, что еще очень важно — если они будут делать переводы, то не факт, что деньги тут же уйдут получателю, да-а… Платежи ведь осуществляются рейсами, и нужный нам платёж реально будет отправлен, например, через два, а то и три-четыре часа!

— Нет, ты понял, Афанасий, как все тут хитро устроено?! — Лом обратил на меня горящие безумием глаза. Я похолодел.

— А внести свой платёж в ближайший рейс можно только с разрешения начальства — как минимум, начальника операционно-расчётного управления… — продолжал вполголоса витийствовать Лом. Мне стало страшно за шефа.

— Лом, ты это… Пойди, приляг, а?

— Погоди, Афанасий, не мешай! А ты тексты для интернет-блогов, форумов и новостных сайтов подготовил? Ага… хорошо… Так, идем дальше…

Я на цыпочках пошел дальше — в медцентр, за носилками. Пора было спасать начальство. Даже такой гений, как Лом — мыслящее полевое образование с именем в двадцать семь, что ли, символов, оказался подвержен приступу белой горячки.

— Стой, Афанасий! Ты куда это направился? Пошел наш платеж! Три миллиона двести — работаем!

Глава 9

Я обернулся и не успел ухватить отпавшую челюсть. Лом был великолепен. Глаза его сияли, как у Творца в укороченный пятничный рабочий день, в предвкушении выпивки. Несмотря на двухметровый рост, тельняшку и бляху с якорем, Лом выглядел дирижером, пинками подгоняющим ансамбль «Виртуозы электронной фомки» к финальному крещендо.

Теперь перед дугообразным пультом транспортного терминала в воздухе висели большие виртуальные окна-мониторы. Девять штук. Прямо над ними широко раскинулась карта мира с довольно условной прорисовкой. На ней были выделены лишь те страны и города, с банками которых Лом решил пошалить. Вся эта наглядная агитация была сделана для меня. Лом работал непосредственно с потоками информации.

Я зашарил глазами по карте. Ага… вот он! Через Средиземное море в сторону Англии неспешно ползла красная трасса электронного перевода. Лом сидел за пультом, положив на него расслабленные руки и прикрыв глаза. Казалось, он отсутствует тут, а дух его где-то витает… Так оно, впрочем, и было — он весь уже погрузился в виртуальную метель электронных сигналов.

— Лом, а Лом, послушай…

— Не мешай, Афанасий, не мешай… Сейчас начнется… Ты текст о нападении злобных бандитов на фирмочку подготовил? Другие вбросы информации в сеть?

— Лом, дай мне кого-то на помощь. Я же не успею так быстро реагировать, я же всего лишь человек…

Лом даже не шевельнулся, а мой затылок уже обдал поток воздуха от крыльев попугая. Здоровенная птица беззвучно села слева от меня, глянула одним глазом и вежливо сказала: «Попка дурррак!»

— Очень приятно… Афанасий… — несколько растерянно ответил я. — А вы, извините, в компьютерах что-то понимаете?

Попугайский глаз хитро прищурился. Весь вид нахальной птицы говорил, что она — тот еще хакер!

Тут, вдруг, напугав меня чуть ли не до заикания, в огромном зале терминала раздался оглушительный и долгий звон золотых монет, высыпанных на мраморную банковскую стойку для пересчета золота. Это очень напоминало звуки, ласкающие слух в песне группы «Пинк Флойд» «Money».

— Все! Деньги упали им на счет! Начинаем крутить их по кольцу… Понеслось дерьмо по трубам! — заорал, как на яхте в бушующем море, Лом. — Начинаем операцию «Круговерть»! Афоня, Флинт! Отслеживайте переводы и суммы! Будет что-то интересное — сразу говорите мне…

Карта расцветилась многочисленными трассами денежных переводов. Это было похоже на бой ночью — невидимые стрелки палили трассирующими очередями во все стороны света. Америка заваливала мир своей резаной бумагой.

Я с интересом следил за толстыми жгутами, выходящими из Пентагона. Вот один из них, помеченный цифрой 747.000, прошел Испанию, Сицилию и устремился дальше на восток, направляясь… да, похоже, что в Ирак или в Афганистан. Я толкнул локтем попугая.

— Клавиатуру мне! Быстро!

На столешнице вспыхнула виртуальная клавиатура. Я бешено застучал по клавишам.

— В Пентагоне вряд ли пишут назначение платежа на русском языке… — меланхолично прокомментировал мои действия чертов попугай. Раньше сказать не мог, скотина крылатая…

Я злобно глянул на это чучело, выругался и мгновенно переключился на английский. Та-а-к… делаем. Назначение платежа: «Предоплата приобретения партии очищенного героина для контингента армии США, расквартированного на военных базах в странах НАТО и других военных блоков… Поставщик — сельскохозяйственный кооператив «Дух Талибана», Герат…»

— Лом! Быстренько — 747 тысяч на наркоту для пиндосов! Только пусть талибы шлют порошок туда, где самые строгие законы по борьбе с наркотиками.

Лом кивнул и улыбнулся. Смотрим дальше… Ага! Четыре миллиона восемьсот тысяч от гангстерской семьи в Турцию и еще двести сорок в Марсель. Явно за дурь и ее транспортировку… Что бы с вами сделать? Есть! Гоним все эти денежки в Интерпол — для закупки оборудования по поиску наркотиков на таможенных постах… Пошло дело! Я радостно потер руки.

Вот и наркокартель «Два» решил кинуть… сколько?! Аж тридцать миллионов? А пойдет! Половину все равно ведь украдут… Так — это в Россию, на развитие детского спорта и строительство спортсооружений. Нечего пацанам пиво в подворотнях пить и гадость всякую нюхать. Пусть лучше спортом займутся.

Еще — гангстеры с западного побережья. А давай запулим эти денежки вот сюда… Я застучал по клавиатуре.

— Лом, прими платежик от гангстеров… Давай его вот этим вот ребятам, в Москву… Ничего — разберутся, что почем и зачем!

Еще один перевод от МО США, в Гренландию, база Туле… Край вечных снегов и мороза. А ребятам так хочется тепла, солнца и цветов!

— Лом…

— Не мешай, Афанасий! Я занят — электронные ключи подбираю… Попугай тебе поможет.

— Птица, гони вот этот перевод в Бразилию. Предоплата на закупку орхидей и аренду транспортного самолета ВВС Бразилии С-130. Рейс в Гренландию. Цель — рассыпать цветы над базой США в Туле. Пусть ребята порадуются! Давай, давай, петух! Хлопай крыльями быстрее!

Надо бы и о себе, любимом, подумать… Где Гренландия, там и Исландия рядом, так ведь? Во! Самое оно — 352 тысячи американских рублей!

— Флинт! Срочно связь с Исландией, Рейкьявик, генеральный директор экспортно-импортной фирмы «Sukin & Son» господин Бьорн Сигурдссон, вот адрес его планшетника.

Колочу по клавишам, на мониторе лезет текст. Ну, гендиректор, где же ты? Лекции прогуливаешь, паразит? Отвечай, скорее… Есть контакт! Отправить сообщение!

«Уважаемый г-н Генеральный директор!

Только что я выбил у Министерства обороны США потрясающий контракт! Срочно готовьте к отгрузке 20 тыс. напульсников и 10 тыс. начленников для МО США! Бравые американские солдаты в Ираке и в Афганистане ждут наш товар!»

Ну же, ну же… Отвечай, тормоз исландский! Время! Время! Время — вперед! Наконец-то:

«Уважаемый м-р Son!

Где мне все это взять? Если о напульсниках я что-то еще и слышал в детстве, то о «начленниках» я не знаю абсолютно ничего! В нашей школе бизнеса об этом не говорили… нам ничего такого не преподавали…»

Ох, ты ж, мамочки мои! А подумать?!

«Бьорн! Идиот!!!

Срочно закупи хоть в магазине, хоть где 5 тысяч пар шерстяных носков! Отрежешь у каждого носка по два кольца шириной в четыре пальца ниже резинки — это тебе напульсники. А что останется — это начленники, дубина!!! Триста тысяч долларов уже бегут к тебе на счет! Шевелись, тормоз исландский! Ты хуже эстонцев, скотина!»

Ответ пришел почти сразу:

«Уважаемый м-р Son!

К выполнению поставленной задачи приступил. Прошу уточнить — кто такие «эстонцы»? В нашей школе бизнеса ничего о них не…»

А-а-а-а!

— Афанасий! Кончай ерундой заниматься! Твои бандиты уже зашевелились… Телефонный звонок о поступлении денег на счет не прошел. Сейчас там идет дикий лай и ор! Запускай блоггера Зюзю!

— Есть, командир!

Опять в бешеном темпе давлю на клавиши.

«Известный блоггер Зюзя из «Солнцевского клуба интеллектуалов в спортивных костюмах» только что запулил в сеть сенсационное сообщение! Скромная и неприметная неправительственная и некоммерческая британская фирма «Добрый самаритянин» занимается кражей денег своих клиентов! Как сообщают, добрых самаритян поймали за руку, когда они тяпнули не хилый такой кусок в три лимона зелени у скромной и неприметной фирмы «Сады Аллаха», скромно сидящей себе в Саудовской Аравии. По слухам, «Сады Аллаха» специализируются на экстремальном туризме для своих боевиков и поставках опия для других народов… Следите за сообщениями в блоге!»

Я бросил взгляд на висящую карту мира. Дело пошло! Карта мелькала и весело подмигивала огоньками переводов, денежные потоки крутились в неизвестных мне фигурах спортивного танца. Ага — босиком на льду. Или, лучше, — на раскаленных углях. На высоком челе старшего помощника Лома пробегали отсветы цветных огоньков. Глаза Лома были прикрыты, губы твердо сомкнуты, кулаки сжаты так, что кожа побелела на косточках. Попугай слабо вякнул: «Пиасстрры?»

— Ага, милый, они самые… Работаем дальше!

«Известный блоггер Зюзя только что сообщил о странном комментарии официального представителя наших правоохранительных органов. Он выразил недоумение по поводу поступившего в их адрес крупного денежного перевода от одной из известных криминальных «семей» западного побережья США.

«Вызывает особое удивление цель платежа, — сказал глава пресс-службы. — В переводе написано: «От нашей братвы — вашей братве!» Сейчас идет совещание, на котором мы постараемся выяснить, кого же имели в виду деловые круги США, приславшие эти деньги?»

И тут, видимо подогретые Зюзиными воплями, лавиной посыпались сообщения от других блоггеров.

«Крупный грант от южноамериканского концерна «Кока — это жизнь!» пришел на счет Центра по борьбе с наркоманией!»

«Расфасованный героин известного высоким качеством своей продукции афганского наркокартеля направлен на ряд военных баз МО США чартерными рейсами! Что общего у этих партнеров??!! Как Министерство финансов США смотрит за расходованием бюджетных средств пушерами из Министерства обороны?»

«Проживающий в Лондоне бандит-олигарх отправил на счёт налоговой инспекции России полмиллиарда долларов! Назначение платежа изложено весьма лаконично: «Мне стыдно!» Он раскаялся??!»

«Деньги ЦРУ, отправленные боевикам, поступили на счёт управления госпиталей МО России! Что это — первый шаг к примирению или блестящая работа ГРУ?!»

Я так переволновался, читая все это, что даже вспотел. Особенно меня порадовало следующее сообщение.

«По сообщению «BBC News», некоммерческая организация «Добрый самаритянин» подверглась неспровоцированному нападению арабской молодежи. Здание горит, слышны выстрелы и крики на арабском языке…»

Зюзя — «Ага, на арабском! В моем распоряжении видеозапись с телефона одного нашего туриста, случайно наблюдавшего за зданием в течение четырех часов. Добрых самаритян ставят раком вполне узнаваемые ребята из аулов. Вот, посмотрите…»

На прыгающих кадрах бородатая морда, ряззявленный в крике рот: «Всэх рэзат будим, сабаки английские!»

Зюзя: «Чистый араб! Не правда ли, друзья? Кажется, я видел этого араба на одном московском базаре…»

Неожиданно пришел финал нашей рабочей смены… Новостные выпуски запестрели сообщениями:

«Крупнейший сбой электронных платежей в банковской системе США! Президент Обама ясно дал понять, что за этим стоит красный Китай…»

«Банки Америки закрываются по всей стране. Финансовый коллапс наступил до обещанного Судного дня…»

«Европу сотрясают судороги финансового землетрясения в Америке…»

* * *

Лом встал и со вкусом потянулся.

— Все, братцы, заканчиваем! Хорошего понемножку… Шабаш! Попрятались зайцы — ловить больше нечего. Прошу всех сюда — подведем, так сказать, итоги.

Мы расселись за столом в кают-компании. Честно скажу — руки у меня немного дрожали. А попугай то и дело поднимал свой хохолок и щелкал клювом. Один Лом был полностью доволен. Его шалость удалась на сто процентов!

— Я вот что думаю, друзья… А не пойти ли мне на старости лет поработать в каком-нибудь банке, а? К тому же Игорю? Как вы думаете, возьмут меня на работу?

— Это смотря на то, какую ты характеристику принесешь, Лом. Особенно — из полиции…

— Э-хх… — Лом обломился. — Ну, докладывайте. Чего успели наворотить?

Я кратко доложил. Гнусная фирма буквально «сгорела». Перекинули несколько крупных денежных переводов по нашим госпиталям и больницам, детским оздоровительным и спортивным учреждениям и фондам. Досталось и налоговой службе и… хм-м, правоохранительным органам, до сих пор делят… Много полезного сделали для армии США. Сумели вызвать стойкую личную неприязнь между гангстерами и наркодельцами. И так… по мелочи. Я, например, перебросил заказик своей маленькой экспортно-импортной фирмочке. Пусть ребята из школы бизнеса учатся. Как вести дела для чужого дяди. Если долго мучиться — что-нибудь получится.

Лом одобрительно кивал. Попугай семафорил своим хохолком и в нужных местах кричал свой слоган. Задолбал уже этими своими «пиастрами»…

— Вот, собственно, и все, Лом… Операцию «Круговерть» я бы признал состоявшейся и удачной. А все спасибо тебе, старший помощник! Ты молодец!

Лом скромно потупился, отмел похвалы в свой адрес, сказал, что он всегда был коллективистом и закрыл совещание. Я похолодел…

— Лом, а это… а моя просьба-то как? Ну, маленький фондик… на путешествие, а?

Лом хлопнул себя по лбу.

— Извини, Афанасий! Совсем забыл ведь я! Все деньги по нужным адресам разбросал, а тебе ничего не оставил. Извини…

И Лом, и попугай с сочувствием смотрели на меня честными глазами. У меня чуть не задрожали губы… Я почувствовал себя маленьким мальчиком, которого обманул Дед Мороз. Мешок с подарками оказался пустой… Страшным усилием воли я заставил себя улыбнуться.

Ничего! У меня есть золотой песок, начленники есть, в конце-то концов. Может, гендиректор и сумеет заработать копейку-другую. Стало немного легче. По крайней мере, расхотелось свернуть голову этому петуху и дать Лому по башке кувалдой.

— Ничего, ребята! Это не самое страшное, правда? Главное — мы здорово повеселились! А заодно с нами обхохотался весь мир!

Лом одобрительно улыбнулся и кивнул попугаю, мол, давай! А попугай залез клювом под крыло, покопался там и вынул маленький белый конверт. Потом он боком-боком подскочил ко мне, уронил конвертик прямо мне в руки и заорал в самое ухо: «Пиасстр-р-ры»! Я вздрогнул.

— А это тебе, Афанасий! На твою поездочку. Ты же будешь вести исследования и для меня, так что я участвую в финансировании твоего похода. Бери — бери… Теперь это твое. Видишь ли, эти деньги были по тайному приказу Чаушеску помещены в один швейцарский банк. Причем банку были даны поручения на треть суммы проводить осторожные операции по игре с курсом валют и ценными бумагами… Но вот воспользоваться этими деньгами румынскому диктатору было не дано — сразу по размещению средств он был расстрелян. Я этот счет отследил случайно, можно сказать… Электронный ключ и пароли подобрал. Чтобы его использовать не обязательно ехать в Швейцарию. Ты можешь управлять им с компьютера, главное — более двух третей не снимай! Держи карточку! Там шесть миллионов семьсот восемьдесят две тысячи. Хватит тебе пока?

Я только кивнул. Пока хватит!

— И на макароны хватит, Лом, и на котелок хватит! Да что там! Даже на маленькую машинёшку хватит, пожалуй… На «Запорожец», скажем, или на «ЛуАЗ». А если поднапрячься, то и на «Бугатти-Ваерон» наскребу… На нем, пожалуй, сподручнее будет все походное барахло везти. Вы как думаете?

Лом только пожал плечами, а петух крикнул: «Попка дуррак!» Причем, этот гад явно имел в виду не себя…[2]

Глава 10

Сразу после атак и на финансовую твердыню самой правильной страны мира, и на тихих убийц из Англии, меня снова бросили в кастрюлю с борщом. И усыпили там… Впрочем, я уже привык. После окончания процедуры, стоя под больно хлещущими тело струями душа, я попытался осторожно исполнить знаменитый и воспетый еще капитаном Врунгелем туземный танец «хула-хуп». Мослы не трещали, и спина не болела. Это радовало! Дела явно шли на поправку. Теперь бы надо заглянуть на СИ. Нет ли там сообщения от знакомого пионера?

Сообщение было.

557. *ПионЭр СерОжа (afgancat86@mail.ru) 2012/09/02 09:23 [ответить] Как я уже заметил…

Так, это мы пропустим, это мусор и шелуха… Где же, где? А-а, вот оно!

Ибо было сказано уже Булгаковым: «Ах, как приятно ужинать вот этак, при камельке, запросто, — дребезжал Коровьев, — в тесном кругу…»


Ясно, при камельке, значит, в тесном кругу… Это — в беседке, рядом с летней кухней. Тут и к гадалке ходить не надо. Это ясно и так. Нужно мчаться на объект. Видать, Костя приехал. Настало время серьезного разговора.

Поскольку я помнил про гадский спутник, способный рассмотреть даже блоху на собаке, я десантировался в подвале. Осторожно высунув нос из двери бетонного бокса, я увидел Петровича с Костей, спокойно чаевничающих себе в беседке. Негромко свистнув, я указал пальцем в небо. Костя взглянул на часы и махнул мне рукой.

— Сыпь сюда, Афанасий! Пока чай горячий. А у спутника сейчас «окно». Он через двадцать минут будет.

Ну, начальству виднее. Я присоединился к ветеранам. Радости на их лицах я не увидел. Костя был непривычно хмурым, строгим каким-то.

— Случилось что, Константин? — спросил я, наливая себе чаю покрепче. — Уж больно лица у вас невеселые…

— Случилось, Афанасий, случилось. Вот, рассказываю Петровичу. Теперь и для тебя расскажу. — Костя был явно расстроен. Хотя он и пытался держать себя в руках.

— Так вот, мужики… Ценности мы перебросили, но о них пока придется забыть на время. «Горячие» они. А у нас Слизень на хвосте. И это еще не самое страшное. Я заходил в Контору, к знакомым ребятам. Знаете, что они мне сказали? Прикрывается наш курорт, мать его за ногу! Есть проект приказа, я его видел… Это точно Слизень подсуетился, из его Управления инициатива идет. Почуял что-то, гад… Или его порученец что-то нарыл в Городе по твоим, Афанасий, следам.

Константин с укором посмотрел на меня. Я виновато потупился. Что тут говорить… Сделанного не вернешь.

— Ты давай про приказ, Костя, — поторопил друга Петрович. — Что там предлагается?

— Уже не предлагается, уже, считай, все решено. Принято решение прекратить финансирование содержания и охраны объекта. Нет, не так! Объект снимается с консервации и переходит в активный режим. Наше начальство немного удивилось такому подарку — никто и не помнит про этот объект, почесало затылок и решило передать его Управлению Слизня, раз он сам нашел такое чудо и так подсуетился. На нем предполагается развернуть пункт радиоразведки и перехвата, ориентированный на южные регионы страны. Северный Кавказ в том числе… Вообще-то, дело это разумное, нужное… Но нам-то от этого не легче! Наоборот — что делать теперь, ума не приложу. Выпрут нас отсюда. А если все еще вскроется…

Я решился, набрал воздуху побольше и рубанул: «Отцы!»

— Отцы! Не вскроется! Точнее — нечего будет вскрывать. Прикроем мы это шоу в подвале. Да и нам нечего тут сидеть. Все, яичко уже снесено, цыпленок вылупился… — я машинально посмотрел на бегающих по двору кур. Эка, сколько вас! А шуму-то, шуму.

— Тут такое дело, отцы… — я окончательно запутался и замолчал. Старые бойцы внимательно смотрели на меня и ждали. — В общем, я вам тогда не все рассказал. И сейчас кое о чем умолчу. Но главное — скажу!

Я взглянул на Костю. Он побелел, его рука медленно гнула чайную ложечку.

— Я нашел погибшую группу… — Ложка хрупнула и развалилась пополам. — Спокойно, Костя! Спокойно! Я сказал — одну погибшую группу! Думаю… уверен, что твоего отца среди погибших ребят нет. Дело в том, что я нашел порталы… выходы на три планеты… Первая планета — дивный, чистый мир! Я сделал съемку через перископ, потом посмотрим. Мне кажется, что людей на ней нет. Ну, не было, до 53-го года… Только вот что, отцы! Поганить этот мир я не дам! Никаких устремлений типа «покорить» или «завоевать» и быть не должно! Только наша просьба принять нас с миром, понятно? Вот и хорошо… На третьей планете есть люди. Там, кажется, и магия есть. Не делай мне такие удивленные глаза, Петрович! Тот почтальон Печкин, который нам посылал золото и камешки, явный маг! Я вам дам посмотреть его цветную фотокарточку — закачаетесь!

— А вторая планета? — осторожно, хриплым голосом, спросил Костя. Он уже ничему не удивлялся.

— А вот в пещере, ведущей к выходу на поверхность второй планеты, и лежат наши бойцы…

— Так надо бы их похоронить, а, ребята? Что сидим-то? Надо документы посмотреть, удостовериться, что не… — Петрович запнулся и виновато глянул на Костю.

— Погоди, командир. С наскоку этого не сделать. В пещере ядовитый газ… Он и убил наших ребят. Чтобы туда идти — многое нужно сделать. Нужна специальная аппаратура. Дыхательные аппараты замкнутого цикла, как у боевых пловцов. Потом — изолирующие комбинезоны. Этот газ автоматы разъел, как кислота какая…

— Что ты предлагаешь, Афанасий? — Костя смотрел на меня твердыми, вновь обретшими уверенность глазами. — Я вижу, что ты уже все продумал?

— Ну, все не все, но многое… Я предлагаю не суетиться, но поспешать. Этот объект мы дисциплинированно освободим. Начальство приказало менять точку — мы ее и сменим. Нечего теперь нам тут, в степи сидеть. Да и зима скоро, бр-р-р! — Я представил месячное дежурство в снегах, в одиночку. Приятного мало, честно говоря…

— Нам нужна собственная база. Место, где нас никто не потревожит. Место, куда мы можем в случае необходимости гнать грузовики с харчами, топливом, дизелями, палатками, лесопилками, в конце концов. Ведь на планетах мы не пару часов будем, так ведь? Там надо обустраиваться надолго, там надо будет жить, пока мы будем искать следы первой группы.

— Так ты думаешь, Афоня, что… — начал Константин.

— Я не думаю. Я уверен, Костя. Простая логика. Первая планета — и вперед пошла первая группа. Твой отец был старшим по опыту и по званию. Он ее и повел. Он там, Костя. На этой чудесной планете. Точнее — он там был… Ведь шестьдесят лет прошло…

— Я его найду! — Костя сжал кулаки. — Его или его могилу!

— Мы его найдем, Константин! — хором сказали мы с Петровичем. Посмотрели друг на друга и улыбнулись.

— Ты как, Костя? Тебе, может, налить… хм-м? — Петрович протянул руку себе за спину.

— Нет, Сережа. Спасибо, пока не надо… — Костя повернулся ко мне, — ты говори, Афанасий, говори, что ты еще придумал?

— Нашу новую базу нужно посадить на трассу движения шаров. Лучше всего подойдут места на Южном Урале. Потом дам координаты поточнее. А пока нужно прикинуть, что мы можем сделать сами, что опираясь на ваших друзей. Чем нам может помочь Совет ветеранов спецслужб, например. Все же серьезная организация! И возможности у нее о-го-го какие! Я прав?

— Возможности-то о-го-го, как ты говоришь. Да и друзья-знакомые помогут. Найдем наших людей и на Урале, не сомневайся! А как ты эту базу видишь? В первом, так сказать, приближении?

— Ну-у, не знаю, отцы! Тут ваш совет и опыт нужен, чтобы не ошибиться. Нужен полевой лагерь, так ведь? Желательно — дома, а не палатки. На случай дождей, холодов, там. Пусть и Южный, но это Урал. Финские домики какие-нибудь, утепленные блоки, как на Севере. Так как-то. Нужна энергия, дорога, медпункт, блок питания, связь. Склады, хранилище ГСМ. Нужна своя охраняемая территория, чтобы никто не лез. Я бы сказал, что и лошади нужны. Хорош ржать! Вы что, на сотни и тысячи километров по новой планете на квадроциклах пойдете, что ли? Так нет там заправок! Не влезли еще туда наши нефтяные бароны. И не влезут, я этого не допущу!

Ветераны согласно мотнули головами. Я продолжил.

— Нужна пещера или другое какое подземное помещение. Это для рейда на шарах нужно, — пояснил я. — Тут проще. Мне либо подскажут, либо я сам нужное подземелье выжгу…

Ветераны молча переглянулись и приподняли брови домиком.

— Да-да… решу сам. Может, я чего и забыл сейчас, в спешке, но получается, что нам нужна…

— База экстремального туризма, альпинизма и конного спорта! А возможно, и дайвинга! Для взрослых спортсменов и для юношества, естественно! Под патронажем нашего всероссийского Совета ветеранов и при помощи действующих служб и органов, армии и флота! — Все это сформулировал Костя. Я сидел, открыв рот. Такого полета фантазии я себе и не представлял!

— Вон оно как… Масштабно… — задумчиво протянул Петрович. — А ты о деньгах подумал, Костя? Все это хорошо, но больно уж дорого. А ценности, сам говоришь, трогать нельзя.

Тут я даже и запинаться не стал.

— Есть деньги, Петрович! На первое время есть. Чуть больше четырех миллионов долларов, хватит этого?

— Если и хватит, то едва-едва! А по-хорошему — тут и восьми миллионов мало будет. Сам посуди…

— Погоди, Сережа, погоди… Откуда у тебя доллары? Да еще и миллионами, Афанасий? Утаил что? Торганул камешками?

— Обидеть инвалида может каждый… Нет, Костя! Не утаил я их, не спекуляциями нажил. Заработал, вот! С помощью своих… э-э… друзей подобрал электронные ключи и пароли к оперативно-расходному счету Николае Чаушеску, во как!

Костя аж поперхнулся. «Как-как?»

— Каком об косяк… Не мучьте меня, отцы! Не моя это тайна! Одно могу сказать — есть счет, есть деньги. Можно тратить. Но не более четырех миллионов. Да! Еще у меня появилась маленькая фирма в Исландии. Но будет ли она давать деньги и когда это будет — бабушка надвое сказала.

— Слу-у-шай, Афанасий! — страшным голосом прошептал Костя, — А ты… твои друзья то есть, так вот легко можете получить доступ к любому счету? А то я бы тебе назвал парочку-другую… забытых и утраченных, а?

— Костя, ты что, разгромленную резидентуру в Анголе, что ли, вспомнил? Так это когда было! — заинтересовался Петрович.

— Погоди, Петрович! Согласен, давно это было. Но мы их тогда всех вырезали подчистую. Некому было о деньгах позаботиться. А карточку со счетом я как сейчас помню. Вся в крови была… Счет есть, но вот паролей нет. Не у кого спросить было. Понимаешь, торопились уж больно мы — вот-вот южноафриканцы должны были двинуть от границы. А денег там должно было быть не меряно. Переворот ведь готовили, друзья наши заклятые, а предательство стоит дорого! Вот бы эти деньги да на благое дело-то, а? Афанасий?

— Я ничего обещать не буду, но посоветуюсь, спрошу… Больше пока мне и сказать нечего. Вы по главному выскажитесь, отцы! Что делать-то будем?

— А что тут делать? Поручим теперь нашим штабистам разрабатывать планы развертывания операции, создания базы и ее легализации. Будем готовить людей, технику, специалистов по направлениям деятельности экстремального туризма и прочему… Работы полно — только успевай крутиться! Ты сам-то, Афанасий, что будешь делать?

— Я? Наверное, мне надо ехать на Урал. Искать место. Хотя бы приблизительно…

— Вот и хорошо! Вот и съезди, отдохни. Только поедешь не один. Теперь ты один вообще не будешь ходить. Уж больно ты важный секретоноситель…

— И деньгохранитель! — вставил свои три копейки Петрович. Он довольно ухмылялся и уже доставал из-за спины бутылку коньяка.

— Петрович! Опять? — Костя притворно рассердился.

— Не опять, а снова, товарищ генерал-лейтенант! Это мы какое дело своротили да придумали! Ты прикинь Костя! Как тут ни выпить коньячишки по глоточку. А?

— Да, Константин, давай по глоточку? А то у меня все горло ссохлось от стресса. Так что ты говорил, с кем я поеду на Урал?

— С телохранителем ты поедешь, Афанасий! Только так, и никак иначе! — Мы звякнули стаканами. — Или ты предпочитаешь телохранительницу, а, капитан?

— Ага! Конечно, я девушку предпочитаю! Что мне за радость носки телохранителя в вагоне поезда нюхать? Уж лучше женские колготки… Даже трех японок-ниндзючек я предпочитаю! Представляете, я сплю, одна стоит в изголовье, с этим… как его, вакидзаси, что ли? Другая в ногах, с серпом этим. А третья — под одеялом, в засаде лежит. Так, на всякий случай.

Отцы-командиры переглянулись и хором заржали.

— Ну, ты и уморил, Афанасий! А с серпом — пусть лучше лежит под одеялом! Самое там ей и место будет! С серпом-то!

И они заржали снова. До слез. Вот, взрослые мужики вроде, а как им мало нужно. Просто показать согнутый пальчик!

— Подберем мы тебе паренька местного, с Урала. Есть такой на примете. Хороший парень, умница, знает многих. Он тебе настоящим помощником будет. Не робей, Афанасий, все будет хорошо. Лети пока в свой схрон, готовься… Он ведь на Урале у тебя? — хитро глянул на меня Константин. — Ну, вот. Там и встретитесь. Жди…

А что мне оставалось? Буду ждать. Жаль, с девчонками не прокатило.

— А теперь, Афанасий, пошли смотреть твои видеозаписи…

Глава 11

На базе Предтеч меня ожидал интересный разговор с Ломом. Он внимательно выслушал мой рассказ о встрече трех исследователей-заговорщиков, покивал головой, но комментировать отказался напрочь. То есть — вообще промолчал, никак не отреагировав на возможное расширение личного состава исследователей дальних планет. Я понял это дело так — Лом намекает мне, что будет вести дела только со мной, а мои помощники и другие участники этой авантюры его абсолютно не касаются. Вот жмот! На зарплатах, что ли, разориться не хочет?

Узнав о моих планах начать поиск места для развертывания школы экстремального туризма, альпинизма и так далее, Лом оживился и пообещал помочь. Посмотреть подземные пустоты, линзы воды под землей и все такое прочее… Как он сказал, глубоко под землю мне лезть не надо. Даже если мы не найдем хорошего, подходящего для всех наших планов места, а это ведь достаточно сложно — нужна и отвесная скала для альпинизма, и хотя бы маленькое озеро для подводного плавания, и какой-нибудь альпийский лужок для конных скачек, да мало ли чего нужно! Так вот, если такого места на трассе не будет — ничего страшного. Просто нам придется создать два вокзала — один у себя в лагере, а второй уже на искомой трассе движения шаров. При совершенно пустяковых расстояниях это не создаст для наших перемещений никаких проблем.

Кстати, Лом сказал, что его давно уже беспокоит суетливое оживление на «левой» посадочной площадке на нашем степном объекте и он с большим удовольствием удалит ее из маршрута по моей команде… Такую команду, учитывая грядущие перемены на нашем хуторке, я ему сразу и выдал. Так что и эта, довольно серьезная для меня проблема, была успешно решена. Мы создадим себе новый вокзал, а Слизень в любом случае получит лишь дырку от бублика.

Тут я вспомнил рассказ Кости о лежащих в подвалах какого-то южноафриканского банка бесхозных пиастрах и рассказал старпому всю эту шпионскую историю. Лом сразу оживился до неприличия. И я его понимаю! Представляете — вы сидите сиднем под землей, черт его знает, сколько времени, единственные ваши развлечения — это съем информации из радиоэфира, перехват телепередач, телефонных разговоров, ковыряние в мусорных кучах интернета и составление информационных сводок, которые никому, скажем честно, ни на хрен не нужны, а жизнь-то проходит мимо! А тут — такая вкусная конфета! Взлом банковских систем в режиме он-лайн, виртуальные сражения с защитой, шалости с финансовым трафиком — просто борьба нанайских мальчиков какая-то! Вообразите — вы сидели в пустом подвале, без света, один, и вдруг — включилось яркое освещение, а на столе перед вами толстенная газета с анекдотами, кроссвордами, сканвордами и прочими развлекухами, шариковая ручка и пара бутылок пива! Есть от чего возрадоваться и развеселиться! Я бы и сам… но — не будем о грустном.

Так вот, старпом начал все-все у меня выпытывать, уточнять даты, цифры, пароли и так далее. Он сказал, что определить банк будет не так уж и сложно. Просто надо посмотреть упавшие на счет в интересующий нас период времени (а номер счета ведь был у Кости!) большие деньги, проверить, не перемещались ли они, не снимал их со счета кто-либо, и как обстоят дела на сегодняшний день. А вот по остальным вопросам вступления в наследство ему нужно подумать, посмотреть. И он будет благодарен мне за любую информацию, способствующую разрешению поставленной задачи. Я обещал эту информацию принести в клювике. Припомнив свои недавние шалости с финансами и обиженными на него банками, Лом перевел разговор на меня.

— Афанасий, а ты свои патроны забирать собираешься? Та английская фирма заказ на них успела передать на завод, но оплатить-то не оплатила! Так что деньги я им перегнал, из твоих сумм на путешествие. Патроны, считай, скоро будут готовы — долго ли партию в десять тысяч штук наштамповать.

— Конечно заберу, Лом! Это ты хорошо придумал, патроны мне будут очень нужны… Да, кстати, а что там с моей винтовкой?

— С самой винтовкой, в общем-то, ничего… Я ее посмотрел, покрутил, и оставил все как и было. Там улучшать практически нечего. Проще создать новую, а это в наш договор не входило. Так, сделал кое-что по мелочи. Упрочил некоторые детали, на которые идет большая нагрузка, сделал напыление на ствол, это улучшит температурный режим, облегчил ее немного, пластик заменил на другой материал. А вот с прицелом я повозился с удовольствием! Интересная задачка была. Сейчас я тебе покажу!

Лом повернулся к двери, и тут же в кают-компанию влетел попугай. В лапах он нес мой исследовательский инструментарий для крупных хищников и всяких других приматов. Ну, что вам сказать? Внешне винтовка практически не изменилась. Стала чуть-чуть изящнее, что ли? Ствол покрывала темно-матовая сыпь, цвет пластиковых деталей стал темно-зеленым, на прикладе появилась подушка мощного амортизатора. Прицел внешне не изменился. Я внимательно его осмотрел. Нет, сверху появилась длинная, на весь прицел, шероховатая полоска, шириной сантиметра полтора на первый взгляд. Я поднял глаза на Лома.

— Это ерунда… энергетическая панель для подзарядки источника тока. Ты глянь в прицел-то, глянь!

Я откинул крышки прицела и вскинул винтовку к плечу. Удобнее стало… и легче, это точно. Так, что же он мне хотел показать? Насколько я помню, все, вроде бы, так и осталось.

— А ну, давай перейдем на терминал. Там места побольше… Теперь смотри!

Мимо нас, обдав потоком воздуха, в сумерки терминала пролетел попугай. Я поймал его в прицел. А это что такое? Я опустил винтовку и недоуменно уставился на Лома.

— Слушай, оружейник, а ты его не это… не сломал случаем? У него же прицельная марка гуляет!

Лом удовлетворенно мотнул головой.

— Так и должно быть! Я тебе в прицел воткнул встроенный баллистический расчетчик! Теперь у тебя душа не будет болеть за все необходимые для точного выстрела расчеты. Все — и дальность, и ветер, и смещение пули в полете, и температура, и углы возвышения-понижения — все учтено! Упреждение, кстати, тоже. Видишь — одна часть прицельного крестика стоит на месте, а другая движется, учитывая все параметры и перемещение цели? Совмещай их — и стреляй! Попадание я тебе гарантирую. Да, кстати, — теперь винтовка будет слушаться только тебя. Другой человек из нее выстрелить не сможет.

Я снова приник к прицелу. Ну, да… Представьте себе ярко-желтый крестик прицела, вот такой, например — +. А теперь, мысленно, рассеките его через центр невидимым лезвием по диагонали. Получится два уголка. Так вот. Один уголок так и остался неподвижно висеть в центре прицела. А вот второй плавно смещался, прилипнув к порхающему в отдалении попугаю. Я повел стволом, совместил их, крестик стал красным. Я прошептал: «Прощайте, капитан Флинт!» и нажал спуск. Сухо щелкнул боек, а попугай заорал: «Убили-и-и!» Лом одобрительно заржал. А я радостно улыбнулся.

— Спасибо тебе, старший помощник! Вот угодил, так угодил! Замечательный инструментарий! Как раз для полевых исследований.

— Ну, ладно, ладно… Хватит восторгов! Пошли, тебе в кастрюлю пора. Флинт, винтовку забери!


На следующие сутки у меня была назначена самая серьезная шпионская операция — встреча со связником. Точнее — с моим телохранителем, консультантом и помощником. Трое в одном флаконе, так сказать. Мне не надо было, прикрывая лицо газетой «Уральский рабочий», сипло шептать в накуренной пивной: «Это у вас продается славянский шкаф?» и ждать отзыва — «Шкаф уже продан, товарисч, осталась только кровать с никелированными шишечками»! Мы должны были встретиться с Егором — так звали парня, — прямо у входа в областное управление ФСБ. Там мы и встретились в нужное время, опознались и представились друг другу.

— Ну, пойдем, «охраняемый объект», буду тебя с людьми знакомить! — Егор крепко пожал мне руку и улыбнулся. — У тебя какие-нибудь документы с собой есть? Надо пропуск заказать.

Еще минут через десять мы уже сидели в комнате для приема граждан на первом этаже здания Управления. А через пару минут к нам зашел молодой парень со сложенной в гармошку картой. Егор с ним поздоровался, представил меня и кратко переговорил о чем-то своем, для меня малопонятном. Потом парень раскинул на столе карту и спросил: «Ну, гости дорогие, а теперь поведайте мне, что же вам нужно?»

Я осторожно высказался, что нужно нам место для спортивно-тренировочного лагеря. Брови у парня поползли вверх. Тут Егор кашлянул, мы на него посмотрели, и он начал с самого начала. Рассказал о принятом Советом ветеранов решении построить базу двойного назначения для тренировок действующего состава офицеров Конторы, спецназовцев и прочих заинтересованных лиц. О том, что прикрытием будет служить школа экстремального туризма и тэ дэ, и тэ пэ, реально создаваемая для спортсменов и юношества. Изложил предъявляемые требования к размещению базового лагеря, учитывая рельеф и прочие особенности местности, крайне желательное наличие зданий и сооружений, подъездных путей, линий электроэнергии. В общем, вывалил на местного парня целый ворох требований и пожеланий. Парень только хмыкнул, спросил, а не лучше бы нам осесть в Куршавеле, потом уставился в карту и наморщил лоб. Егор уткнулся в зеленый лист вместе с ним. Я сидел рядом, дыша покоем и уверенностью. Уверенностью, что эти знатоки-краеведы справятся и без меня.

Почти так оно и получилось. Были определены четыре точки, потом, после короткого, но яростного спора, две были отброшены, а оставшиеся географические пункты было решено осмотреть и попробовать, так сказать, «на зубок». Тут вмешался я.

— Вы меня, конечно, извините, ребята, но это не пойдет! Слишком близко от людей, от сел и дорог, — пояснил я, увидев изумление на лицах казаков-первопроходцев. — Нам глушь нужна. Места, где не ступала нога человека. А карабкаться на скалы, исписанные наскальной живописью типа: «Киса и Ося здесь были!» нам ни к чему… И еще — замучаемся потом от местной молодежи отбиваться… которая обязательно потянется в лагерь на свет, музыку и девчоночий смех. И от других представителей вида «хомо сапиенс» с красными носами и тоской во взоре — чего бы спереть у лохов-горожан, чтобы кондовому селянину на пузырь хватило…

— Да-а-а, это верно… — вздохнул Егор. — А вот здесь вот ничего для нас не подойдет?

Он постучал пальцем по желтому пятну горной гряды. Теперь задумался хозяин. Потом он что-то смекнул, хлопнул по столу и радостно заулыбался.

— Так, купцы! Идите пока курните перед крылечком. Я сейчас… только звоночек сделаю, и мы кое-куда подскочим, потолкуем с умными людьми. Я не я буду, если там мы вам чего-нибудь не подберем!

Уже в машине хозяин пояснил, что «там» — это особый отдел местного гарнизона. Вояки люди суровые и неприхотливые, служат там, где Родина и приказ Генштаба их дислоцируют. А уж Управление особого строительства их и обустраивает как может и как, опять же, прикажут. А в упомянутом районе, в середине шестидесятых, был спрятан под скалы полк РВСН, только что получивший новый ракетный комплекс Р-14У. Эти ракеты уже давно сняты с вооружения, полк расформирован, а вот что после него осталось на земле и под землей, сейчас и поведает нам наш новый гид и чичероне — подполковник Слава. Хороший, замечательный парень, просто душа человек!

Душа-человек встретил нас насмешливым прищуром глаз.

— Ну, что опять территориалам от армии понадобилось? Не можете сами справиться с террористами? Нужно ударить ядерным зарядом по базару с кавказцами, а? — Он заразительно рассмеялся. — Проходите, проходите, рассаживайтесь! Будем знакомиться, я — Слава!

— Слава КПСС — это не ваш родственник будет? — неуклюже пошутил я.

— А что? Таким родственником я бы гордился! По крайней мере, тогда армия была Армией! Давайте, мужики, рассказывайте, зачем пришли.

И два уральца, перебивая друг друга, начали вводить хозяина в курс дела. Он внимательно их слушал, потом достал карту, и они начали обсуждение уже более предметно, втроем. Я спокойно курил и наблюдал за знатоками местного края. Мое дело десятое — найдут что, а уж потом я буду смотреть и решать. Нашли, однако! Удовлетворенно пыхтя, трое спорщиков откинулись на спинки стульев.

— Значица так, ребятушки! Вот это место, думаю, вам подойдет почти идеально! Тут, в шестьдесят четвертом году, был размещен полк РВСН. По нынешним временам ничего особенного он из себя не представляет — всего два дивизиона ракет, в каждом по две батареи. То есть — всего четыре шахтных подземных установки на полк. Шахтный пусковой комплекс «Кучумов ручей» называется… назывался, точнее. Комплекс, помимо ШПУ, имел двухэтажный подземный командно-инженерный пункт в центре, как мне помнится, хранилища окислителя, горючего и сжатых газов, другие помещения для вспомогательного и технологического оборудования. В общем, нарыли там под землей много чего. Площадь он занимает… не помню точно. Шахты, вроде бы, километра на четыре были друг от друга разнесены. Надо смотреть документацию. Ну, охранная зона была, само собой. А вот расположен комплекс прямо, как вы и просили, — в самых глухих местах. Ни людей там поблизости нет, ни предприятий каких, — ни-че-го! Когда Союз и армию разваливали, полк был уже снят с боевого дежурства. Боевая техника вывезена, шахты демонтированы и законсервированы. А вот землю, что интересно, области не передали! Так и осталась за Вооруженными силами. Да и кому она там нужна? Единственно на что тамошняя территория пригодна, так это для биосферного заповедника или охотугодий. Хотя, для охотников это слишком уж жирно и накладно будет, а вот для вас — самое то! Ну, будете смотреть? Если вам подойдет, то и разрешение на аренду сможете пробить, сейчас все продается и покупается…

Тут ввязался я.

— Если подойдет — купим! Своя земля нам нужна. А то не успеешь обустроиться, как всякие рейдеры полезут на готовенькое. Земля — крестьянам! Ну и немножко — спортсменам-экстремалам. Слава, скажи, а вертолет у вас заказать можно? Слетать, глянуть? И шашлычок попутно можно заделать! Если что — из Москвы звоночек мы для этого дела организуем.

Слава широко улыбнулся и широко развел руками. Что хорошо с армейцами — когда надо, проблемы они решают просто влет, да и сами легки на подъем.

— Конечно, можно! Не вопрос! А когда полетим? И сколько народа брать будем?

— Насчет народа ты сам решай, а вот найти какого-нибудь офицера, который на комплексе служил, просто необходимо будет. Его обязательно с собой взять нужно. Если что — он и будет там все в порядок приводить. А я просто чую, работы там — непочатый край будет!

Глава 12

Только сейчас я понял, какую ошибку совершил, пойдя по стопам отца! По стопам отца я забрел на исторический факультет, а мне надо было идти учиться на сталевара! Все эти мысли вихрем кружились у меня в голове, когда я через закопченное стекло смотрел на живой, брызгающий искрами капель, дышащий огненным жаром металл, который послушно растекался по невидимым глазом формам, созданным Шариком из силовых полей.

Да, Шарик и был сталеваром, а я был всего-навсего подручным. Принеси — отнеси — подай. Круглое таскай. Квадратное катай. В общем, как всегда. Придумать что-то я еще могу, а вот сделать… Как часто говорил мой дед: «Мозги у тебя, внучек, вроде бы есть, а вот руки! Руки были бы золотыми, если бы из нужного места росли… А не как у тебя, из…» Обычно, после этой сентенции, как бы подтверждая сказанные мудрым стариком слова и ставя точку в разговоре, раздавался сухой звон дедова подзатыльника. Как вспомню, так слеза склеивает ресницы… Где ты, моя юность? А также отрочество и детство? Э-эхх…

Стать металлургом у меня получилось совершенно случайно. Просто больше это дело некому было поручить. После той веселой поездочки на вертолете, когда мы осмотрели развалины пусковых шахт и командного пункта (хотелось бы вам напомнить, что они должны были выдержать удар вражеских ядерных боезарядов, а наши простые люди, неорганизованные туристы и прочие добытчики даров леса, при помощи лома и какой-то матери, запросто вскрыли заваренные броневые двери и вынесли почти все, что можно было сковырнуть и продать. Да еще сожгли потом все остальное!), я потерял остатки веселости, глядя на цифровые фото подземелий, сделанные одним из офицеров, сопровождавших Славу. Да вот, гляньте сами…[3]

Я был так расстроен, что нажрался с горя! Шашлыка… Но и водки мы выпили вполне достаточно. Сопоставимо с затраченным на полет бензином… Хорошо, что мудрый старый инженер-полковник Степан Аванесович Тер-Григорянц, служивший в этом полку, заметил мою грусть-печаль и, легко и несерьезно, как настоящий джигит, взмахнув рукой, сказал: «А, ерунда все это! Не бери в голову. Вот, выпей лучше… Решите этот объект брать под себя — все приведем в порядок. Главное — воды в шахтах нет, и стены все еще стоят. А остальное — дело наживное!» И он был прав!

Места здешние мне очень понравились. Тут было все, что нам нужно — и скалы, и луга, и даже маленькое озерцо. Точнее не озерцо, а такая узкая, едва метров десять в ширину будет, но длинная расселина в скале, наполненная чистейшей и прозрачнейшей ледяной водой. Как сказал Степан Аванесович, очень глубокая. Около пятнадцати метров. Нам в самый раз будет. Что еще сказать? Были остатки дороги, линий электропередач не было. А подземный кабель утащили… Гномы, наверное… Но зато природа! Вокруг — красота неописуемая! Скалы светло-серые, под солнцем — почти белые, лес зеленый, глубокое синее небо, белые облака, прозрачный ручеек журчит… И тишина… Сказка! Вот-вот Царевна-Лягушка на Сером волке из леса выедет… И так мне захотелось, чтобы это место стало нашим, что я даже и не раздумывал. Топнул по густой траве и изрек: «Здесь будет город заложон!» Офицеры зааплодировали, раздался приятный «чпок» бутылки, лишившейся девственности. Дело было за малым — построить город. Точнее — спортивную базу…

…вот я и мучаюсь, помогая Шарику переплавлять срезанный в помещениях командно-инженерного пункта и складах компонентов ракетного топлива и разобранный по ассортименту? сортаменту? — не знаю, не спец, металл. Выбрасывать его я запретил. Нечего свинячить там, где жить будем. Да еще добрый металл зря переводить. Он служил делу обороны нашей страны, вот и нам теперь послужит. Делу исследований далеких миров.

В подземельях мы с Шариком работали вдвоем. Я держал его и его возможности в секрете. Даже Егора прогнал. Он сейчас ползал по нашей территории, решая сложную задачу установки хотя бы минимальной охранной системы лагеря. А охранять было что. Около пятидесяти квадратных километров мы отхватили! Причем, дело решилось на удивление быстро. Совет ветеранов обратился к нужным депутатам Думы, те переговорили в нужном комитете, в Правительстве и Министерстве обороны, и министерство с облегчением скинуло непосильную ношу на наши хрупкие плечи. Практически бесплатно. В области было сложнее. Мы пообещали создать рабочие места, задействовать местных строителей, но чиновничество, привыкшее к откатам, только тоскливо скрипело кожаными бумажниками и ожидающе охало. До той поры, пока три лощеных московских юриста, старший носил устрашающих размеров перстень с бриллиантом (знакомый камешек!), не посетили губернатора и не сумели убедить его поддержать благое дело подготовки спортивных кадров и воспитания молодежи весомым губернаторским словом. Тот вник и обещал. Причем, как говорят, сам я не видел, и свидетельствовать не могу, при прощальных рукопожатиях на пальце московского гостя перстня уже не было…

Но что нам за дело — был перстень или нет? Главное, сейчас на нашей территории круглосуточно работало более ста строителей, разбитых на три смены. Они занимались отсыпкой щебня на планируемые дорожки, нулевым циклом подготовки базового лагеря, заливкой бетонных оснований, на которые потом встанут заказанные сборные домики, разработанные для северных условий, прокладывали трубы. По стройплощадке с веселыми криками, переходившими в невинный матерок, бегали студенты-градостроители с последних курсов института, простимулированные материально и морально и сведенные в стройотряд. Они выполняли работу архитекторов, дизайнеров, ландшафтных художников, стройнадзора и прочие малопонятные мне функции. За всем этим бедламом присматривал многоопытный и мудрый Степан Аванесович. В общем — дело кипело, как сталь в своих формах. Кстати, вот эти металлические плитки, подобно набиваемой машинкой пулеметной ленте выползавшие из-под Шарика, пойдут на полы складов, кухонного блока и мастерских. Каждый ржавый гвоздь — в дело!

Другое меня беспокоило — деньги со счета улетали подобно пулям, выпущенным из того же пулемета! Да уж, строительство дело дорогое… затратное. Нужно идти к Лому. Теребить его насчет того секретного счета.


Лом меня не то, чтобы обрадовал, но несколько обнадежил. Он сумел разобраться в биографии тайного шпионского счета и кратко меня проинформировал.

— Видишь ли, Афанасий, тот человек, который имел доступ к счету, решил его немного… э-э… пощипать, что ли… Понятное дело — суета и суматоха, военный переворот намечается. Часть получателей и так перестреляют, а кого нужно и потом можно стереть. Пойди, проверь — получали ли они деньги или нет? Так что, со счетом поиграли немного. Перебрасывали деньги из банка в банк, дробили, а потом вновь собирали. Просто заячьи петли какие-то. Естественно, пароли и доступ к счету остался лишь у одного человека. С трупа которого твой генерал-лейтенант и взял карточку. Только вот ведь дело в чем… Этот хитрый шпион ввел в пароль какую-то константу. Видимо — цифровую группу. Я тут что сделал? Подобрал похожий номер счета и переадресовал запрос от его владельца на эту шпионскую закладку. Вроде — случайный сбой… И получил по носу. Точнее, в ответ на запрос к доступу выскочила группа цифр. А еще точнее — семь цифр, впереди два прочерка и еще один сзади. Возможно, это буквы. Это, как я думаю, часть пароля. К ней надо либо прибавить какие-то неизвестные мне цифры, либо отнять… И буквы вставить, если они предусмотрены.

— А что это за цифры могут быть, Лом?

— Я не знаю… Что-то, что всегда под рукой, что не вызовет лишнего интереса и внимания, ненужных вопросов.

Я задумался.

— Номер оружия?

— Навряд ли… Ходить в банк с автоматом, например, не очень-то удобно. Да и потерять его при бурной жизни шпионов легко. Скорее, что-то другое. Заводской номер зажигалки, например, как на твоей «Зиппо», на часах номер, скажем. Хотя — и их можно утратить, потерять, украсть их могут. Не знаю! Это ты у своего генерала спроси. Может, ему тогда что-то в глаза и бросилось. Понял?

— Угу… спрошу, конечно! И откладывать это дело мы не будем. Знаешь, как деньги метут? Как вода в слив уходят! Только рев как от водопада.

— А ты что хотел, Афанасий? Большое дело требует больших денег. Не знал, поди?

— Нэ-а, не знал. Да и не было у меня никогда больших денег, не привык еще.

— Да, а что там твоя фирмочка? Ну, в Исландии которая?

— Да я уж и забыл про нее… И, правда ведь, надо бы смотаться, проверить. Отдохнуть заодно… Спасибо тебе, Лом, за подсказку! Я тебе напульсники привезу.

Лом только хохотнул.

Этим же вечером я вечерним Шариком отбыл в Москву, к Константину. Давно я уж его не видел. Да и Петровича тоже. Все мое время сжирала эта новостройка. «Рябинушки» эти горные…

Где жил Костя я знал. Он показывал на карте Москвы. В ближнем Подмосковье, на территории ведомственного коттеджного поселка. Свою старую, но большущую квартиру Костя отдал сыну. А сам, назанимав денег и продав старую дачу, еле-еле сумел попасть в число счастливчиков-коттеджевладельцев. Впрочем, место было хорошее, считай — в лесу, дом был просто замечательный, и Костя был очень доволен своим поместьем. Вот туда-то, в почти пустой подвал, я и десантировался. Постучал железякой по трубе и стал ожидать хозяина. Через минуту Костя спустился, причем правую руку он держал в кармане халата. Какой подозрительный человек!

— А, это ты, Афанасий! А я-то думаю, что это за дятел у меня в подвале завелся? Ну, проходи, проходи… Сейчас тебя разносолами разными угощать буду!

— Кто бы отказался… Пашу, как президент, перекусить некогда… Только он на морском транспорте, с веслом на свежем ветерке разминается, а я — в литейном цеху чахну… Чем кормить-то будешь?

— Ты как к макаронам по-флотски относишься? Под соленую капустку, огурчики и сальцо, а?

— С восторгом, Константин! Хоть от флота я дальше, чем декабристы от народа, но до тарелки с макаронами я уж как-нибудь дотянусь. Давай уж веди. А то я тебе весь подвал слюной закапаю…

Пока я заедал первую рюмку холодной водки восхитительным салом и капустой, Костя споро накрыл простой мужской стол. Мы чокнулись второй рюмкой, и я на десять минут выпал из реальности. Жрал так, что за ушами трещало.

— Во-о-т! Теперь я вижу, что не зря мы тебя на строительство поставили! Теперь ты хоть на настоящего рабочего человека похож стал! Ну, по третьей?

— Погоди, Константин… ик! Дело есть к тебе. Подождет водка, не нагреется… Я по поводу твоего счета прибежал. Там такие дела, слушай… — и я поведал боевому генералу то, что рассказал мне Лом.

— Вот, сволочи хитрожопые! Чего удумали — родное ЦРУ ограбить! Ловкие ребята… были. А что — все у них могло бы и срастись… Если бы нас, бессеребрянников, не встретили. Пашка там остался… Убили его в той схватке. Еле-еле тело его успели вывезти. Представляешь — четыре часа в бронетранспортере я его на руках держал. Весь в крови был. Набились мы под броню как селедки какие-то… Да… — плечи Кости опустились, весь он как-то померк. — Так что ты говоришь? Номер? На носителе, который не вызовет подозрений и вопросов? Погоди-ка, я сейчас…

Костя вышел. Я оглядел стол и ухватил еще один ломтик сала. А тут и хозяин вернулся.

— Вот. Глянь-ка… — Костя положил передо мной старую банкноту. Она привычно попыталась вновь сложиться пополам. Я успел разглядеть лишь морду носорога.

— Что это, Константин?

— Это бумажка в десять рандов… Ну, деньги это юаровские такие. Я тогда еще удивился — эта бумажка вместе с карточкой счета у него в секретном кармашке лежала. А я ее поменял на другую такую бумажку, из его же бумажника. А этого носорога взял себе, как сувенир… На память. Хотя и так не забуду… Вот, видишь? На банкноте десять символов, между прочим. Семь цифр и три буквы. Подойдет?

— Слу-у-шай, Костя! Да ты знаешь, что ты наделал? Ты же этим гадам всю малину… обломал! Номер счета они, наверняка, смогли установить. А вот пробиться через пароль — фигушки! Ну, ты и гений, товарищ генерал-лейтенант! Такую козу гадам в зад вставил — у них, небось, рога в нёбо уперлись! Я в полном восторге! Нужно срочно лететь к… Лететь, в общем…

— Да погоди ты! Лежали эти деньги столько лет и еще полежат. Ты меня послушай, Афанасий. Слизень продолжает тебя искать. Даже формальный повод у мерзавца есть. Ты же не уволен еще с объекта. А он уже передан под крыло генерал-майора Петрова…

— А ты откуда знаешь, Константин?

— Да чего тут знать-то? Слизень, да будет тебе известно, тут живет. Рядышком, через две улицы. Такой же коттедж у него. Это же наш поселок, ведомственный… Вчера я его и встретил. Случайно, конечно. А может, это он меня специально отловил. Поговорили — как, мол, и что? А где ваш молодой парень? Я ему говорю — В Осетии он, спину свою лечит. Имеет полное право — у него целый месяц отгулов был. Он похмыкал и отстал. Но напомнил, что тебе в кадрах появиться надо, уволиться должным образом, значит. На том и разговор закончился. Так что, знай! Охота на тебя еще не кончилась. Он тебя, как я думаю, слабым звеном считает. Да и ошибок ты наделал… Вот он и мечтает тебя на них прессануть. Помни и берегись!

— Да помню я, помню! Вот гад этот ваш Слизень! Я бы ему… у-у-у! Так бы и дал в морду!

— Погоди, может, еще и придется… Ты что сейчас делать думаешь?

Я на минуточку задумался. Раз уж я сорвался с места, из своих подземелий… век бы их не видать! Так, может, смотаться сейчас и в Исландию разом? Чтобы Шарика два раза не гонять, а?

— Слушай, Константин, а у тебя каких-нибудь джинсов старых нету случаем? И свитерка лишнего? Мне тут надо к себе на предприятие забежать. А в российском камуфляже это как-то некомильфо… Могут не понять. Да — еще дай мне, пожалуйста, долларов двадцать-тридцать, мелкими купюрами. На такси, на кофе попить, туда-сюда…

Костя понимающе кивнул головой. Так что, минут через тридцать, я, экипированный как хиппи, уже пробирался через исландские кусты какого-то местного парка к дороге. Где и поймал такси. У школы бизнеса я попросил таксиста подождать. А сам отправился на поиски своего гендиректора. Однако в школе его не было.

— Господин Бьорн Сигурдссон находится в офисе своего предприятия. Экспортно-импортная фирма «Sukin & Son», — с уважительным оттенком в голосе сказала мне молодая деваха, сидевшая в приемной. — Адрес фирмы…

Адрес фирмы я записал. Подходя к такси, я восхищенно покачал головой. Ну и Бьорн Сигурдссон, ну и Sukin Sыn! Как развернулся-то! Как поднялся! Видать, дела у него идут неплохо! Можно немного и ощипать — на карманные расходы, так сказать…

Я хлопнул дверцей такси и назвал водителю адрес гиганта мошеннических операций по дойке финансов из тугого вымени Министерства обороны США. Поехали!

Глава 13

Да, удивил меня Бьорн, сильно удивил! Офис для фирмы был арендован в очень приличном районе. Не самом лучшем, но весьма приличном. Здание было новое, хорошее. Помещения большие, чистые и светлые. Два больших зала, а между ними зона рекреации средних размеров, вся заполненная зеленью, аквариумами, автоматами для варки кофе и плазменными панелями. Впрочем, особо приглядываться мне было некогда. Я с застывшей улыбкой смотрел за броуновским движением молодых… да что там! Совсем юных ударников капиталистического труда, которые колготились вокруг стоек с мониторами, подхватывали какие-то длинные ленты рулонной бумаги, безостановочно лезущие из десятка неизвестных мне принтеров и бегали, бегали, и говорили… Все и сразу. Гул стоял, как возле прокатного стана! Да еще постоянный стрекот этих пишмашинок… А как они все были одеты! Либерализьм в чистом виде! Ни одного галстука, ни одного твидового пиджака я не увидел. Да что там! Даже ни одного свитера исландской шерсти не было, сплошные растянутые до неприличия футболки с устрашающими картинками и надписями, наколенники для езды на роликах, и подозрительные штанцы по середину икры. А у девчонок — такие обрезки от джинсов, что назвать их шортиками было уже нельзя. Скорее — прохудившимися авоськами, из которых свешивались упругие половинки девичьих попок с искусственным загаром.

Да-а, это капитализм! В чистом виде — пик эксплуатации человека человеком, голодные дети-оборванцы в немыслимом темпе пашут на паука-кровососа.

Паука-кровососа я нашел на диванчике, перед маленьким столиком, заваленном эскизами. В оба уха ему что-то дудели два пацана богемного вида. Увидев меня, гендиректор одновременно и обрадовался, и расстроился.

— Мистер Son! Что же вы не позвонили? Я бы выслал в аэропорт лимузин…

— Не беспокойся, Бьорн! Я так… неофициально заскочил… на своей желтой подводной лодке. Дай, думаю, посмотрю, — а как там идут дела? Так как тут идут дела, Бьорн? Этот Содом и Гоморра, что я наблюдаю, тебе не мешает работать?

— Мистер Son! Мне другое мешает работать! Вы исчезли и не оставили мне инструкций и распоряжений по штатам, по размеру фонда оплаты труда работников…

— Стоп, стоп, стоп… Бьорн, имей совесть! Ты же согласился порулить нашим общим предприятием? Поэкспериментировать? Вот и рули! Сам все решай. Ясно?

— Да уж пришлось… Я и решаю. Вам как доложить, мистер Son, кратко или подробно?

— Докладывать мне не надо, я не с проверкой. Расскажи кратенько — что у тебя тут происходит? Ребята не обкурились, случаем, э? Может, клею нанюхались?

— Да нет, мистер Son! Обычная текучка… — Бьорн обвел офис недоумевающим взглядом. Мол, чего этот мужик придирается? Работают ребята, тихо и спокойно. Все тип-топ. Все под контролем.

— Ну и ладненько! Давай, рассказывай!

Гендиректор начал свою сагу. Оказывается, сразу после того как мы с Ломом кинули ему деньги от МО США, произошло много чего интересного! Первое — это наглая попытка американских военных юристов отжать переведенные на фирму деньги. Но не на того напали! Бьорн тяжело сомкнул мощные челюсти, глаза его налились ледяным холодком. Передо мной стоял уже не лопоухий пацан, передо мной стоял настоящий прапраправнук викингов! Нагоняющий на всяких там англов, саксов и прочих франков просто таки мистический ужас! Как говорили в старину в Европе: «Господи, спаси нас от ярости норманнов!»

— Я подал встречный иск, мистер Son. И сразу поднял отпускные цены! А все деньги уже ушли на закуп носков и шерсти! Я напугал их санкциями, которые втрое превысили бы уже затраченные деньги, и американцы смирились. Подтвердили сделку! А мы тут же, — ведь закупленные носки наши ребята уже кромсали в три смены! — тут же передали армейским интендантам пятьдесят процентов заказанных изделий! И тут же, — Бьорн хитро подмигнул мне, — тут же сделали вброс информации тем парням, которые служат в Ираке и Афганистане! Ну да, СМСками и по Интернету… Пришлось своих знакомых пацанов привлечь для массовой web-атаки, за пиво… Дескать — вам повезло, ребята! Последний писк моды! Требуйте от своих интендантов, а то эти крысы складские зажмут товар и толкнут его налево, тем же талибам. Парни, правда, сначала сомневались насчет начленников… Мол, жарко там, то — се… А потом прошел тот знаменитый ролик в Интернете. Как не знаете? Весь мир горячо обсуждает! Целая рота морпехов прошла маршем перед камерой в касках, с оружием, в напульсниках и начленниках! Мне это обошлось всего лишь в пять ящиков виски. Успех был ошеломляющий! Нас просто закидали заказами! Видите эту суету? — Бьорн указал мне на орущий и шевелящийся зал. — Ребята распихивают заказы на изготовление продукции по всем свободным производственным мощностям свободного мира! У нас кончается шерсть, мистер Son. Я просто не знаю, что делать!

Я знал, что надо делать! Сначала я аккуратно и незаметно поставил на место челюсть. А потом тихо и вежливо спросил: «Ну и как там морпехам? Не жарко?»

— Да, говорят — жарковато! Но зато — какие ощущения! Я не могу читать их описания в сети — меня просто в краску вгоняет! А после того, как эту штуку распробовали члены одного гей-сообщества — все! Полный конец света был! Они выли и скулили по телефону так, что я был просто вынужден отправить им партию товара вне очереди. Теперь мы обеспечены заказами по 2015-й год, мистер Son. Единственно, что меня беспокоит — нам не хватает шерсти…

— Закупайте ее в Монголии, в Северной Африке. В Австралии и Аргентине. Да и на Памире закупайте! Чистая и благородная шерсть горных яков! А какие непередаваемые ощущения она несет!

— Сэр! Но это же невозможно! Это грубая и жесткая шерсть — там будет тереть и колоть!

— Вот именно! Продавайте эти изделия как вериги для добрых католиков, желающих искупить вину перед господом, используя наши начленники «Страсти Христовы»! Поверь мне, Бьорн, чем жестче они будут, тем лучше их будут раскупать!

— Сэр! Вы богохульствуете! Я — католик!

— Сдуйся, Бьорн! А то лопнешь… А ты должен лопаться только от денег. Я, кстати, атеист. Да и тебе советую им стать. Знаешь, в бизнесе это удобнее… А в остальном — ты молодец, гендиректор! Заверни мне парочку напульсников. Мне уже пора. Нет! Начленников мне не надо!! Свободные деньги у фирмы есть? Так я и думал… Если разбогатеешь — перегони вот на этот счет хоть немного, ладно? И выпиши всем премии. Заслужили, паршивцы! А это что?

Я поднял со стола рисунок. На нем здоровенный, почти квадратный, волосатый викинг в рогатом шлеме и с секирой опирался на ленту с надписью: «Sugginsson — Yours Wool since 1023». Викинг был одет весьма скромно. На нем были лишь напульсники и начленник. Причем на последний пошло не менее пары носков! А то и две…

— Сэр, эти ребята нашли упоминание о напульсниках в наших древних сагах… Ваш род тоже принадлежит к нашим ярлам? Знатное имя Суггинссон вам ни о чем не говорит?

Я лишь небрежно пожал плечами. Буду я тут хвастаться своим родом! В нем такие люди были! Этот норвежский Сукинссон и рядом не стоял…


— Вот, Лом, держи… Подарок тебе, как и обещал! Это знаменитые исландские напульсники из лучшей исландской шерсти. Держи, держи… Весь мир от них балдеет, оказывается, только мы тут ничего не знаем. Заросли мохом в твоих подземельях. И вот это для тебя. Смотри! — и я положил телефон со снимком юаровской банкноты перед финансовым гением. — Скорее всего — это и есть пароль. Как ты думаешь?

— Похоже… Ну, что ж — будем пробовать, будем работать… Да, кстати, Афанасий! А куда перечислять деньги будем, ты продумал? Тут надо все чисто сделать, за счетом наверняка следят.

— Завтра, Лом! Все завтра. Нужно еще раз поговорить с Костей. — Я зевнул. — Однако поздно уже. В Исландии темнело, а в Москве все спят уже давно. Ты готовься, а я завтра смотаюсь, уточню… Ну, баюшки…

Костя воспринял вопрос Лома об адресе для перевода денег очень серьезно. Он нахмурился, что-то соображая, помрачнел. Потом сказал, чтобы я подскочил к нему во второй половине дня. Ему, дескать, нужно встретиться с нужными людьми, посоветоваться. Чтобы не наломать дров и не поломать всякие там агентурно-оперативные игры на африканском континенте. Что-то мне выражение его лица не понравилось. Кому-то Костя хотел сделать бо-бо, это ясно. И очень больнючее бо-бо, вплоть до летального исхода.

В общем, подготовка к операции задержалась на два дня. За это время я успел на спортивной базе закончить с металлом, а потом, откликаясь на стоны нашего прораба Степана Аванесовича, даже подлатал ведущую в горы дорогу. Уж больно разбитая она была. Степан Аванесович снял со своих участков всех рабочих, перебросил весь автотранспорт и засыпал битые участки дороги щебнем. А это было километров шесть, примерно. А ночью на дело пошли мы с Шариком. Я только попросил его включить какой-нибудь ультразвук, что ли, чтобы ненужных нам свидетелей распугать.

Всю ночь мы с Шариком ургучили. Сначала прошлись над полотном дороги, разравнивая щебень невидимыми силовыми ножами. А потом Шарик включил свое пламя. Подобрал температуру плавления щебня, и плавно пошел над дорогой. А под нами гравитационный каток ровнял плавящийся камень в шероховатую, но относительно гладкую поверхность. Ничего, сцепление с дорогой лучше будет! В Шарике, естественно, было прохладно. Однако парить над багровой лентой плавящегося камня мне лично было жарковато. Как будто над лавовым языком вулкана идешь. В общем, я взмок, как никогда.

Утром, когда я с покрасневшими глазами пил свой кофе на веранде столовки, меня нашел Степан Аванесович. Сказать, что он был сильно удивлен — значит сильно приуменьшить.

— Афанасий, а как ты…

— Все, все, все, Степан Аванесович! Не надо слов! Вы сказали: «Сделать!», комсомол ответил: «Есть!» Дорога вас устраивает? Ну, вот и катайтесь себе на радость. А я спать пойду… Нет, заказ на федеральные трассы мы пока брать не будем. Своих дел полно…

Чего я там проспал-то? Часа четыре всего. А уже пора лететь к Косте. Костя, взвинченный и помолодевший, ждал меня с нетерпением.

— Слушай, Афанасий, проникнись и сразу забудь! Принято решение — немного обострить ситуацию среди разнообразных подразделений движения «Унита». У них там и так полный развал и драчка. А мы еще им угольков за шиворот подкинем. Деньги мы перекинем вечерком завтрашнего дня. На личный счет вот этого мелкого племенного лидера. Эта сволочь, Мгенге Педроза… тьфу, ну и имечко! Педроза он и есть… Так вот, он тогда и прикрывал цэрэушников со своим отрядом. Ну, когда мы Пашку потеряли… Вот и пришло время платить по старым счетам… — и Костя улыбнулся как голодный волк. Просто мороз по коже! Я поежился.

— Ночью деньги никуда не денутся… Особенно если этого педрилу придавить. А до утра эта сука не доживет. Я сам им займусь, давно хотел рассчитаться… Тряхну, значит, стариной, вспомню боевую молодость! — И Костя радостно расправил плечи. — В общем, там будет такая веселуха утром! А ты днем эти деньги куда-нибудь кинешь. Для всех остальных контроллеров-наблюдателей они будут украдены бандитами из «Униты». Вот пусть их хозяева и выбивают эти серебряники назад. А наши ребята за этими разборками присмотрят, в этом взбаламученном омуте свою рыбку отловят… Впрочем, тебя все это не касается, капитан! Ясна диспозиция?

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите исполнять?

— Завтра вечером и исполним. Соло на трубе и контрабасе. Отдыхай пока…


Я долго сидел в своем шаре, гоняя на мониторе видеокартинки Африки с высоты птичьего полета. Вроде здесь…

— Шарик, видишь? Запомнил? Да, не забудь — появляемся там в режиме полной невидимости, ясно? Тогда — летим в Москву!

Лом остался в готовности № 1 в своем подземелье. Он приступит к взлому пароля только после нашего сообщения, что мы уже на месте. Я попросил, чтобы Лом держал меня в курсе событий. Он обещал дать информацию на монитор шарика.

Костя ждал меня в подвале. Он был одет во все черное. Как ниндзя. Даже лицо черное, только белки глаз показывали, что это не статуй из эбенового дерева. Оружия у него я особо не заметил. Спросил Костю. Он буркнул в ответ, что не бери, мол, в голову. Я сам по себе оружие. Нужно будет железо, там и подберу. С трупа, например. Я понимающе замолк и показал Косте, как садиться в шар. Костя расселся на невидимом сиденье и принялся с интересом оглядываться. Заметив мою винтовку, он нахмурился.

— А вот это ты зря, Афанасий! И раньше у меня сомненья насчет тебя были, а теперь я просто уверен — на дело ты не пойдешь!

— Почему, товарищ генерал-лейтенант? Я же…

— Ты же, Афоня, ты же… Ты сколько людей успел уже убить, а? Личное кладбище твое какое? А по африканской земле ты ползал? Змей за хвост хватал? В общем, слушай боевой приказ! Доставишь меня и жди. Из шара не вылезать, ясно?! Смотри, не подведи меня, Афоня… Твое дело очень важное — тихо доставить на место исполнителя, тихо забрать его, тихо уйти. Тихо уйти — главное! А ты тут в первый ряд со своим винтом лезешь! Нельзя там стрелять, дурачок! Нужно сделать все тихо-мирно, по-семейному… Понял? Тогда — вперед!

Через минуту Костя канул в черную африканскую ночь. Влажную и жаркую. Далеко, не менее восьмисот метров от меня, еле слышно стучал генератор, слабо светились маломощные лампочки вокруг круглых таких, сделанных из веток, что ли, домишек. Редко-редко из темноты на свет выходили парные патрули, дымя самокрутками. Они обязательно проходили мимо одного домика. Там, судя по всему, была распивочная. Когда откидывали занавесь на двери, оттуда бил яркий свет, слышалась негромкая музыка и визгливый женский смех.

— Афанасий, ты что молчишь? Пора?

— Извини, Лом! Изучал обстановку. Пора! Начинай действовать. И мне картинку дай!

Пока Лом обращался с запросом в банк, монитор был пуст. Потом он засветился, и в центре его возникло вот это:

_ _ 6948752 _

— Афанасий, видно тебе? — просипел Лом.

— Ага! Это что за хрень?

— Это проверка пароля… Ты его запомнил?

— Запомнил, вроде… Номер на бумажке был A D 2037495 C.

— Вот сейчас и будем подставлять. Буквы пошли…

Строка изменилась и стала смотреться так: А D 6948752 С.

— Лом, а цифры-то?

— Не мешай… Пошло! Появилась новая картинка:

А D 6 9 4 8 7 5 2 С.

И тут Лом сделал подстановку своих цифр:

— 4–9 -1-1 -3+4+3 Эйн, цвей, дрей! Битте — пароле! A D 2 0 3 7 4 9 5 C.

Банковская система секунду подумала и… открыла страницу счета!

— Что и требовалось доказать! Ну, ладно. Я работаю, а ты смотри там… наблюдай, в общем.

Я дал команду Шарику приглушить свет внутри и уставился в темноту. Взломали счет! Это хорошо, теперь денег наверняка хватит, чтобы закончить нашу спортбазу и затариться для путешествия! Пора нам в путь-дорогу, пора! Застоялся я, точнее — засиделся я во всяких разных подземельях! Оченно хочется мне на травку, в пампасы! Тут я вздрогнул. Абсолютно бесшумно передо мной появилась черная фигура с большим горбом. В маленькой деревеньке по-прежнему царили тишина и сонный покой. Лишь местные цикады наяривали музычку на своих расческах.

— Костя? Ты?!

— Я, кто же еще… Принимай, его Афанасий… Да брось на пол — он еще не скоро очухается.

— А кто это, Константин? Этот самый Мгангу?

— Мгенге… Нет — это еще лучше! Просто подарок судьбы получается. Это его сыночек и наследничек. Представляешь, Афанасий, я дырочку в его вигваме проковырял, а мосье Педроза с собственным сыном лается! Да так лается, такие матюги пускает, что охрана от стыда от дверей-то и отошла. И как раз из-за денег весь этот сыр-бор и шел. Ну, я дождался угрозы от сыночка папашке горло перерезать, немножко оглушил его, прирезал эту Педрозу… А ножичек сынишки там на пол и бросил. Узнаваемый такой нож, ошибки в опознании не будет… Да и пальчики имеются. Давно я этого ждал! У-ух! А сыночка принес сюда. Пусть все думают, что он с папиными денежками сбежал. Сейчас мы с ним прокатимся немного, а потом — домой! Душ, водка, сало с капусткой! Ты со мной, Афанасий? До конца?

И Костя внимательно и строго посмотрел на меня. Я только кивнул. Я смотрел на широкую черную морду здоровенного негра с разбитой в кровь башкой. Смотрел и думал — что Костя с тобой делать будет?

Что Костя с ним сделал — даже не спрашивайте меня никогда! А со мной? Знаете, сколько водки мне понадобилось, чтобы забыться? Бр-р-р! В эту ночь на моем личном кладбище появилась первая могила…

Глава 14

— …таким вот образом деньги ушли сразу на шесть счетов по нескольким оффшорным зонам! А потом, знаешь, что я придумал? Никогда не догадаешься! Эх-х, красивую комбинацию я закрутил. Я спрятал деньги в Китае… Да-да! Нашел там одного высокопоставленного чиновника, которого комиссия партийного контроля КПК вот-вот возьмет за задницу за различные шалости с налогами и воровство в крупных размерах, и предложил ему перевести в китайские банки эквивалент сумм на его счетах в Европе и в США. Просто вывел на монитор его ноутбука предложение, да еще пароли к счетам указал. Чтобы он не кочевряжился особо. А он понимает, собака, что эти его счета вот-вот заморозят, и сразу ухватился за мое предложение. Он обнуляет свои счета и переводит деньги в указанные мной европейские банки, а я ему передаю доступ к банковским счетам в Китае. Наши потери — семь процентов. Это ничего, на перегоне сумм из банка в банк мы бы больше потеряли… Э-э, Афанасий… Да ты меня не слушаешь… Афанасий! Проснись! Что с тобой случилось, консультант? Ты сегодня какой-то не такой…

Я действительно был какой-то не такой. Точнее — таким как прежде, я уже никогда не буду. Вспомнив, как нож вошел в тело негра, как его рукоятка задергалась в моей руке, я закрыл глаза и трудно сглотнул. Выпить бы… Хватит, всю ночь пили. Костя меня в порядок приводил старым проверенным способом… Однако — всю жизнь за стаканом не просидишь, за бутылкой не спрячешься, а сделанного не воротишь. Зачем Костя это со мной сделал? Сломать захотел? Или наоборот — решил разбить ту хрупкую стеклянную сферу весельчака и своего парня по имени Афанасий, которую я создал вокруг себя и привычно поддерживал столько лет? А еще точнее — подсказал мне, что цыпленок-то уже вырос и пора уж ему разбить скорлупу и выбираться из ставшего тесным яйца на свет божий.

— Я убил человека, Лом. Точнее — казнил человека… Вот так вот, старший помощник. Тебе не противно на меня смотреть?

Лом немного помолчал, обдумывая ситуацию.

— Ты говоришь — «казнил»… Значит, был суд? Был приговор? Ты веришь тому человеку, который вершил этот суд и отдал тебе приказ?

Я вспомнил, как Костя допрашивал молодого Педрозу. И чего тот успел наговорить своими губами-котлетами, булькая горлом и со страхом лупая на Костю большими влажными глазами. Как у оленёнка Бэмби… Как этот нежный и робкий Бэмби рассказывал о сожженных деревнях, изнасилованных и убитых медсестрах и учительницах, лихих налетах на караваны с гуманитаркой. Как о пустяках, не стоящих упоминания. Пришли, постреляли, сожгли… Ерунда, в общем-то. Дело житейское… Тогда у меня горела душа. Почему же сейчас она ноет, почему? Я не прав? Костя не прав?

— Да, Лом. Я верю этому человеку. Он воин и защитник нашей Родины. Он с оружием в руках ее бережет дольше, чем я живу. И он вправе карать, вершить суд и приговаривать врагов к смерти. А я… я еще пацан зеленый и слабак. Но я уже другой. Буду ли я лучше — не знаю… Но и к прежнему возврата нет. Ты меня извини, Лом, я слушал, я внимательно слушал тебя. Семь процентов это ерунда. Так в какой банк ты перевел деньги?

— «Дрезден-Банк». У него, кстати, есть филиалы в России. И на Урале есть, я проверил. Туда я перевел большую сумму в рублях. На строительство базы, на подготовку к исследованию планет. Дело это дорогое, затратное. Вы хоть готовитесь?

— Не так, как хотелось бы, Лом. Все время строительство базы отбирает. Вот уж правильно говорят: «Не было бабе заботы, так купила порося…» Но ничего — народ там подобрался деловой, крепкий, с делами освоился, с поставленными задачами справляется. А нам, это ты верно говоришь, нам пора готовиться к высадке на планеты. Заждались они нас, пожалуй. Да и Костя заждался. Молчит, нас не торопит, не погоняет, а душа-то у него наверняка болит. Пора их вызывать на базу. Пора готовиться к выходу! Спасибо тебе, Лом! Пошел я…

Наш лагерь встретил меня суетой, шумом строительной техники и людской разноголосицей. Хорошо организованный бедлам, по-иному и не скажешь! Да, строительство — это интереснейшая штука! Смерч какой-то, который создает не разруху, а порядок. Никак привыкнуть не могу.

Поздоровавшись с Егором и отбившись от Степана Аванесовича, который сразу решил меня припахать на нескольких важных, ну просто режь, задачах, я скрылся в своей шахте. Официально застолбленная мной шахтная пусковая установка теперь называлась «промежуточным складом металлопроката и спортинвентаря», а я носил гордый титул экспедитора. На высокую должность завскладом я претендовать не мог, мне был нужен свободный график работы, чтобы успевать мотаться по разным местам. А экспедитора, как известно, ноги кормят. Кстати, через два дня надо опять к Лому, в кастрюлю, ноги лечить. Сколько я уже процедур принял? Четыре, что ли? Улучшение налицо, хожу я уже почти нормально, тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!

Но сейчас особо ходить мне некогда. Я забрался в Шарика, и мы плавненько спланировали на самое дно шахты. Будем строить посадочную площадку для старта в неведомое.

Особо я не изгалялся. Все делал сам Шарик, по командам Лома, как я думаю. Шарик выверил вектор направления на основную трассу маршрута, прожег необходимые туннели, а потом укрепил их затаренным ранее железом. Было интересно смотреть, как расплавленный металл растекался по вращающимся как ввинчиваемый шуруп невидимым силовым полям, послушно принимая форму колец диаметром чуть более полутора метров, застывая и меняя свой цвет, отдавая жар и приобретая прочность. На этом, собственно, строительство стартовой площадки было завершено. Обкладывать станцию метро плиткой и лепить барельефы в смету заложено не было. Чем проще — тем оно и лучше!

Я удовлетворенно посмотрел на готовый объект и полез на солнышко. Хотя, какое там солнышко. Вечереет уже. Значит — будем не обедать, а ужинать. В столовке меня уже поджидал Степан Аванесович. Ослабев от голода, сопротивления старому хитровану я оказать уже не смог…

— Слушай, Афанасий, что я тебе хочу сказать… Гидрогенераторы подошли. Ставить их нужно.

Я одобрительно пробурчал полное согласие набитым ртом. Нужно, так ставьте!

— А ставить их придется у той расщелины, ну, с водой, помнишь?

Я опять угумкнул. Рот был занят.

— А это такая головная боль! Столько работы, столько бетона заливать, провода опять же тащить до трансформаторной — у-у-у!

Я проглотил последнюю ложку гуляша, с сомнением посмотрел в пустую миску, потом на окно раздачи, решил, что «много — вредно!» и потянулся за большим чайником. Размешивая чай черенком ложки, я пристально уставился на руководителя строительства.

— А чем же скромный экспедитор может вам в этом деле помочь, уважаемый Степан Аванесович?

Уважаемый Степан Аванесович бросил по сторонам острый взгляд, призванный враз засветить гестаповских ищеек, севших нам на хвост при конспиративной встрече, выложил на стол план стройки и страстно зашептал мне прямо в ухо.

— Вот, смотри, Афанасий! Видишь, вот здесь расщелина с водой… Вот здесь базовый лагерь. Расстояние по прямой пять километров, перепад высот… хм-м… метров четыреста? Где-то так, не важно. Лагерь — это наш географический центр, так уж получилось. Вот если бы ты… если бы запитаться от этого озерца и бросить воду по трубам вот сюда, к лагерю, а? Ты представляешь скорость потока воды в трубах? А гидрогенераторы разместим прямо в них. Они же как торпеды формой-то… Выше поставим заглушки, для ремонта там, обслуживания и все такое… Ухватил? А с генераторов кабель бросим прямо на трансформаторную, тут, считай, рукой подать будет, а уж с нее остальная раздача по объектам. Ты представляешь, как удобно, компактно получится? Сколько мы кабеля и провода сэкономим? И вообще…

— И вообще — после того, как разоримся на прокладке этих самых труб. Да и опасно это — воду прямо в лагерь заводить! А, не дай бог, землетрясение, а? Все тут смоет к чертям, Степан Аванесович! Нужно вести воду вот сюда, на другой склон. И сбрасывать ее после прохождения генераторов в этот ручей. А для лагеря сделать отвод воды для хозяйственно-бытовых нужд. Разместить бассейн-накопитель примерно вот здесь… тут он никому не помешает. Только расчеты нужны — объем подаваемой воды, расход при полном заполнении лагеря людьми и лошадьми, что еще? Ну, вы специалисты, вы справитесь. Это все точно посчитать нужно, чтобы нашу расщелину полностью не осушить. А то водолазы нас просто утопят! Если там вода еще останется… Да! Еще сброс ведь нужен! Всю эту воду ниже лагеря нужно куда-то прятать, так ведь? Нужны естественные фильтры… песчаная линза или слой глины. Интересно, интересно… как бы тут все ухватить по уму…

— Вот видишь, Афанасий, как интересно, какая задача сложная! — жарко шепнул мне в ухо Степан Аванесович, сверкая глазами. — Ты бы занялся на досуге, а? С дорогой-то у тебя как ловко получилось, Афанасий! Ты уж помогай старику, тебе чего — шепнул «по щучьему велению, по моему хотению…»

Я строго посмотрел в глаза старому интригану. Тоже мне, нашел, понимаешь, Емелю! Афоня я, а не тот лодырь на печи! Степан Аванесович разом поперхнулся и засуетился уходить. А план, между прочим, оставил лежать передо мной! Чувствую, придется нам с Шариком опять в ночное выходить!

Предчувствия меня не обманули. Правда, я не поленился и смотался к Лому. Мудрый старпом выслушал мою просьбу, изучил план, потом задумался и сказал: «Не печалься! Ступай себе с богом…» Так, стоп! Это, вроде, не из этой сказки. Короче, Лом обещал помочь. Причем мне можно было особо не надрываться, а идти спать. Шарик все сделает сам, по его указаниям и в соответствии с разработанным лично Ломом генпланом. Ну, точно как в сказке — идите, ведра, на реку сами! И это мне очень нравится!

Конечно, никаких труб Шарик не прокладывал. Он просто прожег в скальном основании необходимые кротовьи ходы нужного диаметра, выжег здоровенный бассейн для водоснабжения лагеря, пока, правда, стоящий пустым, создал систему сброса и утилизации фекальных вод, загнав ее глубоко под землю. Теперь нужно было установить огромные вентиля и прочую запорную аппаратуру, разместить гидрогенераторы, проложить кабели и — можно пускать воду! Всем этим с радостью занялся наш главный строитель, а я вернулся к проблемам путешествия за три неба. Пора было набивать защечные мешки такого хомяка, как я!

Удовлетворенно посмотрев, как на заранее приготовленные бетонные фундаменты мощный кран ставит первые симпатичные и довольно большие домики, которые вскоре станут нашим новым пищеблоком, я полез к себе в подземелья. Завтра мне к Лому на лечение, сегодня я уже не буду начинать ничего нового, а вот полазить по интернету в поиске вкусных ништяков для обеспечения грядущего путешествия, вполне можно. Ну-с, с чего бы начать? С палаток? А почему бы и нет — давай начнем с них! Итак, вопрос: «Лучшие в мире палатки для экстремального туризма». Поехали!

Пройдя выварку в ставшей привычной кастрюле с борщом, я нашел Лома в кают-компании. У меня было к нему дело. Мне нужен был небольшой склад для получения разных заказов на туристическое оборудование, которое я нарыл в сети. Давать для доставки товаров адрес нашей спортбазы было можно, но не нужно. И дело не в том, что мне было жалко денег на растаможку. Дело было во времени. Его как всегда не хватало.

— Ну и что ты сам голову ломаешь и мне спокою не даешь? Дело выеденного яйца не стоит. У тебя фирма есть? Вот пусть она и арендует склад где-нибудь в Европе, в Германии, скажем, и кладовщика наймет. У него всех дел-то будет — только принять и разместить пришедший товар. Ты ведь вывозить покупки сам будешь? По ночам и в маске Зорро? — подколол меня Лом.

Я согласно кивнул. А ведь точно! Что тут голову ломать, излишние сложности создавать себе и людям. Так и надо сделать. Я попросил дать мне связь с фирмой и отправил туда подробное задание. Вот пусть гендиректор крутится. У него зарплата большая. А я еще не копейки с этой фирмы не получил. Только нервные клетки жгу, как о ней подумаю. Зная хватку и исполнительность господина Сигурдссона, я был уверен, что к вечеру склад уже будет действовать, а мне будет направлен письменный доклад с адресом, ФИО работника, и просьбой разрешить использовать складское помещение для продвижения продукции фирмы «Sukin & Son» на восток.

Всю ночь я порхал по сети, подбирая товар и делая заказы. С легкой душой я набрал много понравившейся мне спортивной и туристической продукции. Там были красивые и удобные палатки, миниатюрная складная мебель, спальные мешки, одежда и обувь. Все было просто загляденье! Красивое и практичное.

А утром, когда я часиков в десять вылез на завтрак, на специально выделенной площадке я увидел стоявший вертолет. К нам приехали высокие гости. Лично зампред Совета с сопровождающим лицом. Нужно ли говорить, что лица были насквозь знакомые.

После дружеских объятий и похлопываний по плечам я не удержался и похвастался перед прилетевшими на базу Петровичем и Константином своим купеческим размахом и удалью. Показал им яркие рекламные картинки из интернет-магазинов ведущих европейских фирм.

— Красиво смотрится, не спорю. Ярко! — Петрович хохотнул и глянул на Костю.

Тот был более сдержан и лаконичен.

— Привезешь это дерьмо раскрашенное и отдашь его завхозу. Пусть потом девчонкам раздаст. Они-то уж точно обрадуются. Сколько денег угрохал?

— Сколько бы не угрохал, а это мои деньги! Между прочим…

Два ветерана молча смотрели на меня. Я молча выложил на стол две карточки с паролями к германскому и российскому банковским счетам.

— Вот, товарищ генерал-лейтенант! Потрудитесь получить. По вашей наводке и при вашем участии Совет ветеранов разбогател на сумму… — я попытался перевести рубли обратно в доллары и сложить полученные цифры с суммой, лежащей в «Дрезден-Банке», но запутался и замолчал. — Всего больше восьми миллионов получается… что ли… Забыл я уточнить. Там еще деньги этого Педрозы приплюсовались. А управление моим счетом, ну — румынским, вы уж передайте обратно мне. Эти деньги пойдут только на подготовку к путешествию. Если там хоть что-то осталось, конечно…

Ветераны переглянулись и кивнули мне.

— Конечно, передадим. Там еще много что лежит. Пополнили мы немного счет… Камни удачно продали в Амстердаме. Хорошо пошли. Говорят — чистоты они необычайной! И цветных много.

— Да, Константин! Я вот что хочу сказать — ты дай команду вернуть мне те три крупных цветных бриллианта. Я думаю, не просто так мне их дед послал. Это что-то вроде вещественного пароля… как мне кажется. Пусть они лучше при мне будут, вдруг пригодятся.

— Хорошо, Афанасий. Это мы сделаем. Да ты не обижайся на нас, стариков, не дуй губы. Купил ты эти цацки — пусть будут. Не пропадут они тут, придет пора — и их наша молодежь на все сто использует. А мы уж по-стариковски, как деды-прадеды заповедывали… Брезентовый плащ, ватные штаны, фуфайка, кирзачи да чугунёвый котел для варки старого топора! Во, гляди!

И ехидно улыбающийся генерал-лейтенант выложил передо мной потертые и захватанные листы спецификаций и черно-белые фотографии. А уж там! Чего только там не было!

Глава 15

Я с интересом посмотрел на Константина. Он как-то изменился, помолодел, что ли? В нем появился боевой задор, походка стала упругой, движения — резкими и точными. Казалось, что старый орел, долгие годы сидевший в комфортабельной, но не позволяющей летать клетке столичного зоопарка, вдруг вырвался на свободу и взмыл ввысь, к солнцу, к свободе полета в упоительно омывающих крылья теплых потоках восходящего воздуха. Глаза его обрели глубину, а взгляд стал пристальным и ищущим. Ну, дай-то бог… Все, что ни делается, — все к лучшему. Особенно в преддверии нашего рискованного выхода.

Старые бойцы, приглашающе улыбаясь, ждали, когда я обращу внимание на брошенные веером документы. Не будем огорчать мужиков… что там они мне в клювике принесли? Я переложил несколько листов и тихо присвистнул. Вот это да! Тут, конечно, производители ярких курток и цветных палаток не тянут. Выиграть этот конкурс с нашими секретными институтами не каждому государству на земле дано. Все же школа еще советская сохранилась. Да и разработки, считай, скорее всего оттуда идут.

Так… нормы питания… таблица белков, жиров и углеводов. Сублимированные продукты и концентраты… Вес суткодачи — 263 грамма. А вот интересно — воду нам тоже с собой тащить придется? И не придумали ли наши секретные ученые как делать воду в порошке? Нет, не придумали… Но вот порошки есть. Можно сыпать в любую воду и пить ее потом как родниковую. Хорошо… Что еще? Пища в тубах. Интересно, это они у космонавтов позаимствовали? Или это уже своя разработка для групп глубинной разведки и прочих диверсантов-спецназеров? С харчами ясно — голодными мы там не останемся. Что еще?

Одежда всякая разная. Импрегнированное обмундирование и белье. О-о, это полезная штука! В ту пещеру с ядом самое то будет… Камуфляж… симпатично смотрится. Но это лучше смотреть в натуре. Мерить, проверять на выходе, лазить на деревья, ползать по земле, мочить в воде. Особенно внимательно нужно будет проверить обувь. Не мотаться же обратно за Землю из-за отлетевшей набойки, так ведь? Ставим знак вопроса.

А вот эти штуки для меня вообще темный лес. Это снаряжение разведчиков-диверсантов. Надеюсь, что этим двум волкодавам хоть что-то знакомо. Термопленка… что-то слышал. Особисты рассказывали. Можно завернуться и спать в одних трусах на снегу. Котелки, ложки, ножи… Бр-р-р! Ножи! Даже смотреть не буду! Хотя, вот этот вот… Хорош, нужно честно сказать. Вызывает уважение. Форма какая-то непривычная, лезвие мощное, длинное… К черту! Неприятно даже смотреть. Что еще? Химические грелки, химические светильники, нужное дело… Аптечки. А вот это интересно! Боевой коктейль № 2, спецсредство «Иноходь», спецпластырь «Кошачий глаз». Просто мастерская алхимика какая-то! Вот бы архимагу показать. Хотя — он и сам мне много чего может показать. Я так думаю… Ладно, в медицине я дуб дубом. Если простужусь, старики дадут нужную таблетку. Цианистого калия, ага…

Боевые арбалеты. Не специалист. Скажут брать — возьму, конечно, но моя винтовка лучше. Кстати, о винтовке…

— Все очень интересно, отцы! Но я в этом секретном барахле мало что понимаю…

— Да ты не беспокойся, Афанасий! Эти списки наш штаб формировал. Там понимающих людей достаточно. Для нас главное — минимальный общий вес при максимальной эффективности и взаимозаменяемости оборудования…

— Да уж! — Не утерпел и влез в разговор Петрович. — Как вспомню, сколько мы себе на горб закидывали при выходе — так сразу ноги дрожать начинают. Одних патронов только… У тебя, Костя, так же было?

— Так же, так же… Чем мы с тобой отличались тогда? Ты в Афганистане по горам козликом скакал, а я все больше на джунглях специализировался. Африка, Латинская Америка, Лаос-Камбоджа всякая… У нас иногда и посложнее было. Без баз обеспечения, без лагеря, куда можно вернуться. Нырнешь, бывало, в джунгли тут, а вынырнешь километров за тысячу от этого места. Да еще с «хвостом», который мечтает тебя поймать и удушить… Вот тогда и начинаешь понимать настоящую цену одного патрона…

— Хорош, командиры! Вы меня уже и так запугали. В общем — так! Пока я туда не натаскаю тонн тридцать груза, харчей с боеприпасами, туалетной бумаги и газировки со вкусом лимона, я от выхода из пещеры ни шагу! Разобьем, как и планировали, базовый лагерь-склад. И только потом, медленно и торжественно, будем все изучать и исследовать…

— Кстати о боеприпасах, Афанасий… Ты какое оружие берешь?

— Как какое? У меня снайперка, СВДК, девять миллиметров…

— Нет, ты меня не понял! Второй ствол, дополнительно к снайперской винтовке, ты какой берешь?

— А что есть?

Отцы хмыкнули.

— Ты бы спросил, а чего нет? Все есть. Только с умом выбирать надо. У тебя винтовка тяжелая?

— Да уж не перышко, к сожалению… Так что тащить на себе еще один ствол как-то не тянет.

— А надо! Тебе надо что-то небольшое, но мощное. С хорошим останавливающим действием. Автомат какой, метров на двести-триста чтобы брал, и магазин патронов на тридцать. А то пока ты свою винтовку расчехлишь и изготовишь к стрельбе, тебя саблезубый кролик инопланетный на дольки распластать успеет. Поговори с Егором, посоветуйся. Он в этих делах дока. Плохого не порекомендует.

— Да уж… саблезубый кролик — это круто! Хорошо, что не броненосец! Тут гранатомет нужен будет…

— Так берем мы гранатомет, — с некоторым удивлением посмотрел на меня Петрович, — как же на природу без гранатомета можно? Без гранатомета нельзя!

— Ну вы, блин, даете… — только и осталось мне прошептать голосом генерала из «Особенностей национальной охоты». — Может, нам танк прикупить?

— Думали мы уж об этом, — огорченно махнул рукой Петрович. — Не пойдет танк! Слишком много он жрёт топлива. Не для прогулок машина, для боя… Да и пробег у него, ресурс двигателя мелковат. Вот если бы боевой вертолет! А, Афанасий?

— Остынь, Петрович! Как я тебе «Крокодила» в шарик засуну? Даже и не мечтай! Ножками, ножками придется. А я, как инвалид безногий, на Шарике рядышком полечу. Как тебе такая вот диспозиция?

— Там поглядим, — смутно отозвался Петрович и свернул разговор. А Костя только улыбнулся. Видимо, для него путешествие ножками не выглядело особо сложным и невыполнимым.


Вечером, поужинав, я сказался усталым и спрятался в свою норку. Мне нужно было переговорить с Ломом. К своему стыду я понял, что практически не знаю возможности своего Шарика. Сколько груза он может тащить? Какие у него максимальные размеры? Сколько шаров-клонов можно вызвать? Все эти вопросы я и вывалил на голову старшего помощника.

— Вижу, начали уже готовиться. Поздно же до тебя, Афанасий, доходит. Ты сколько уже на своем шаре катаешься, а только сейчас правильные вопросы надумал задавать. Пойдем в медцентр, я тебе данные по транспортным шарам закачаю. Все проще, чем тебе, австралопитеку, на пальцах объяснять!

И Лом обидно захохотал. Ладно, я тебе припомню еще, мышь полевая, припомню!

Часа через два мы засели в кают-компании. Идея Лома не особо сработала. Базу данных-то он мне загрузил, только вот пользы от этого было немного. Она ведь была рассчитана на подготовленный разум инопланетян, на знания, которые они получали с детства. Как вы думаете, если австралопитеку загрузить в голову все необходимое для управления и эксплуатации, скажем, истребителя «Су-27», он полетит? Я лично сомневаюсь. Вот летчик из сороковых годов, тот — да! Тот, наверное, сможет. По крайней мере, у него уже есть представление о том, что человек может летать на устройстве тяжелее воздуха. Он уже поднимал в воздух свой И-16. А тут — те же яйца, только в профиль. И оборудованные новыми, но понятными приборами и двигателями. А ручка управления как была, так и осталась. Фюзеляж, крылья, хвостовое оперение, шасси — все знакомое и известное. Садись и газуй! А вот у меня все было иначе.

Данные мне Ломом знания упали на мои дырявые мозги и большей частью провалились и исчезли, не встретив никакого узнавания и понимания. Нет, машину я, например, водил. Понимание того, что Шарик — это просто транспортное средство есть. И я им уже довольно успешно управлял. Но вот природу этого устройства я не знаю. Его мощность и возможности тоже покрыты туманом. Мне просто не с чем сравнивать, не на что опереться. Я загрустил. А ведь не шутил Лом насчет австралопитека. Питекантроп я и есть…

— Эй, эй, Афанасий! Ты чего нос повесил? Не получилось так, как мы хотели, сделаем иначе. Давай я тебе просто расскажу то, что тебе действительно необходимо. А ты спрашивай, если не поймешь. Годится?

Я кивнул, и Лом начал свою лекцию. Итак, о природе материи… Я ничего не понял. Как ни пытался. Лом вздохнул и начал снова.

— Афанасий, ты же высшее образование получил. Книжки читаешь. Как можно быть таким… э-э…

— Тупым? — безрадостно спросил я. — Лом, ты знаешь, теорию поля я ведь не изучал. Боюсь, на Земле ее никто толком-то и не знает.

— Да, это верно… — нахмурился Лом. — Но что такое поле, ты надеюсь, знаешь? Какие поля вообще есть на Земле, представляешь?

— Не-а! — радостно откликнулся я. — Что такое «поле» я толком не знаю. А какие есть поля на Земле… Электрическое есть, магнитное, э-э… гравитационное поле. И еще — информационное, вот! Еще… в последнее время много пишут про «теорию струн». Это поле?

Я кроликом взглянул на этого удава в тельняшке. Удав удовлетворенно прикрыл глаза. Попугай одобрительно щелкнул клювом.

— А ты небезнадежен, консультант! Ясельная группа… — незнамо к чему пробормотал старпом. — Ну, тебе за глаза хватит! Так вот…

И лекция продолжилась вновь. В общем, чтобы не ломать мозги ни себе, ни вам, скажу кратко. Цивилизация Лома знала о полях все или почти все. И не только знала, но и научилась их использовать в практической жизни. А что? Очень даже удобно! Представляете — мебель половая… тьфу! Полевая, конечно! Она же ничего не весит! Вот пусть жена ее и двигает хоть целый день с места на место. Это я пошутил… А вообще-то, поле — замечательная вещь! Особенно изделия и инструменты из него. Как мой Шарик, например.

— Лом, да погоди ты меня грузить своими терминами. Ты проще скажи. Вот, к примеру, сколько шар может взять груза на борт? Как он может изменить свою форму? И насколько ему хватит горючки и аккумуляторов?

Лом даже откинулся, изумленно на меня глядючи. А потом посмотрел на горестно опустившего хохолок попугая. Я не удивился, когда вредная птица проскрипела «Попка дуррак!»

— Какая «горючка»? Какие «аккумуляторы»? Ты в себя приди, консультант! Да-а, перехвалил я тебя… Это же полевые рабочие устройства, Афанасий! Они работают в полевой среде! Не смотри на меня бараном! Скажу проще — если ты, к примеру, переплываешь Байкал… и тебя вдруг замучила жажда, что же ты, воды не найдешь, а? Так и транспортный шар. Он в этом Байкале и плавает. Вот, смотри!

И Лом вывел передо мной виртуальный монитор. На нем возник шар Земли. Видимо, Лом включил какие-то фильтры. Со скоростью пулеметной очереди стали меняться слайды. Землю покрывала разноцветная пленка. Белая, серая, желтоватая, голубая… Окрас был неоднороден, где-то пленка почти просвечивала, где-то густела, формируя огромные, плотные области и узлы. Да это же разные поля! Ого, сколько их!

Вдруг, рядом с очередным слайдом, появилась картинка Земли, снятая в реальном времени из космоса. Над Южной Америкой была ночь. Огромное пространство вспыхивало резким голубоватым светом и бурлило. Я догадался — над джунглями бушевала страшная гроза.

— Сюда смотри! — Лом указал мне на слайд. Там, в том же месте, клубилось густое пятно.

— Смотри — Америка… вот Океания, Сибирь… Видишь, какие грозы там бушуют? Ты представляешь, Афанасий, какая страшная энергия бесполезно изливается на планету, а? Целое море! Да что там море — океаны энергии! А ведь можно ее взять, использовать. А вот гравитация, смотри… Что может сделать гравитация? Как ты ее можешь применить?

— Как оружие? — робко спросил я.

— Что же это вы, земляне, такие агрессивные? Первое, что вам на ум приходит, это оружие… Ну, да. Как оружие тоже можно. А вот что ты можешь сделать из гравитации? Какое оружие? Ну, быстрее!

— Э-э… молот! Для удара по площадям!

Лом кивнул.

— Пожалуй, еще лезвие… — задача заинтересовала меня. Я тут же стал думать, как буду уничтожать орды инопланетных агрессоров и монгольские тумены под Рязанью. — Каток такой гравитационный можно сделать. Пули или стрелы не подойдут… Слишком затратно и мелковато будет. А вот ударить сверху, по площади… как тапком по тараканам…

— Бр-р-р! — содрогнулся Лом. — Чтобы я когда-нибудь тебе еще что подсказал… Нет, вы положительно психи!

— Кто бы, что бы говорил, старпом! Мы, славяне, исключительно мирный народ! Тысячелетия отбиваемся от врагов и сражаемся за жизнь своих детей и за целостность своей земли. Кто бы говорил…

— Ладно, ладно… Я не спорю. Просто мы уже не такие… — перебил меня Лом. — Все! Забыли. Теперь ты понял, наконец, какими энергиями может оперировать шар? Но! Это он только может, потенциально… Конечно, в реальности возможности транспортного шара ограничены его размерами и грузоподъемностью. А они, надо сказать, не маленькие…

— Вертолет войдет? — тут же перебил я Лома.

— Нет, Афанасий, вертолет не войдет. Нам он, сам понимаешь, не особо-то и нужен. У нас вместо вертолета другая техника есть. А вот кубометров на десять груза шар можно растянуть. Вес, как ты понимаешь, его не ограничивает. Только объем и линейные размеры. Да, еще транспортный шар может, в случае необходимости, разделиться на четыре клона. Управляющий шар, ну как рубка, и три прицепа. Как это сделать ты уже должен знать. Покопайся у себя в мозгах, Афанасий. А то они у тебя не о том думают, оружейник ты наш… Калашников недоделанный!

Мы помолчали, искоса поглядывая друг на друга. Я не обижался на Лома. Действительно — они другие. У них иной менталитет, другие ценности. В этом мы не равны. Мы то, что мы есть. Такие, какими нас сделала история, прошлое моего народа. А оно было очень и очень… хм-м, специфическим. Мда — гусь свинье не товарищ! — подумал волк.

— Я вот чего боюсь, Афанасий… Видишь ли, транспортный шар — он и есть транспортный шар. Он привязан к своему маршруту, запитывается своей, точно подобранной энергией. Ты же понимаешь, что все физические условия на различных планетах могут отличаться друг от друга? Там выше гравитация, там — температура. На одной планете полно атмосферного электричества, а на другой его мало. Магнитное поле может вообще черт его знает как шалить! Так вот, все это заложено в настройках шара. Он способен эффективно действовать только на проложенном для него маршруте. Боюсь, что на поверхности планет от шара будет мало толку. Если он вообще будет…

У меня аж сердце дало перебой от испуга.

— Что же это получается, Лом? В экспедиции Шарик не сможет участвовать?

— Боюсь, что такое вполне возможно… — Лом посмотрел на мое посеревшее лицо, наморщил лоб и, что-то решив, хлопнул по столу рукой. — Пошли!

Попугай заорал «Пиастрры!» и поднялся на крыло. Мы проследовали за птицей в транспортный терминал станции.

— Для исследования планет наши ученые обычно используют вот это. — И Лом указал мне на маленький шарик, неспешно бегающий по прозрачной трубе вокруг терминала.

— А что это, Лом?

Старший помощник протянул руку, и шар вдруг выскочил из своего трека и оказался возле нас. Он был сантиметров тридцать в диаметре, светился не очень ярко, глаз не слепил. Как мне показалось, шар вращался вокруг оси. Но могу и ошибаться.

— Знакомься, Афанасий! Это — «Скаф»!

Глава 16

Я с сомнением посмотрел на шарик. Хм-м… маленький какой… А вот интересно, что он может делать?

— «Скаф» — это скафандр, что ли, Лом? А что он вообще может делать? Уж больно он маленький… Несерьезно он выглядит — мячик мячиком.

— Ты уж мне поверь, Афанасий, что делать он может о-очень многое! Избыточно много для тебя… Поэтому большинство функций я заблокирую. И в первую очередь — оружие, понял?!

Я надул губы и прищурил глаза.

— Больно мне надо твое оружие! У меня гранатомет будет, понял?! — Теперь уже я с превосходством уставился на жмота-старпома. Да нет, он не старпом! Жадная боцманюга — вот он кто!

— А что ты там надумал заблокировать? — все-таки жаба меня душила. — И что оставляешь?

— Вот ты сказал — скафандр… Это и так, и не так одновременно. «Скаф» — это полевой комплекс для полевых исследований. То есть, не исследований поля, а для исследований в поле… Я имею в виду, что термин «полевой» тут надо…

— Да понял я, понял… Цицерон ты наш. Совсем заболтался, бедняга… Я уловил, что это полевой комплекс. Видимо — повышенной защиты, для пребывания исследователей на поверхности планеты в самых сложных условиях…

— Да! — облегченно выдохнул Лом. — Главное ты понял правильно! Именно так — в самых сложных условиях, да еще с возможной угрозой для жизни исследователя.

— А как же ваши научники тогда погибли? Ну, в годы войны?

— А вот этого мы и сами установить не смогли… — нахмурился Лом. — Связь они отключили, скорее всего… Чтобы им не приказали вернуться. А тел мы не нашли. Тут одно на ум приходит — самоликвидация… Есть такая функция в «Скафе»… Предусмотрена для самых крайних случаев. Как я думаю, они попали в такую ситуацию, что и уйти не смогли, и выжить не сумели… Короче — они приняли бой и все погибли. Вот и все, что я знаю.

— Вечная память мужикам… А ты говоришь — земляне агрессивны. А они вон жизнь свою на кон поставили, Лом.

— Не будем об этом… Так вот, «Скаф» — это не транспортный шар. У него гораздо больше возможностей. Он может перемещаться по планете, защищает своего носителя, следит за его состоянием и здоровьем, держит связь, ведет видео и аудиозапись, хранит базы данных и служит архивистом и научным консультантом. Кроме того, он является целым комплексом инструментов. У него достаточно мощный интеллект…

— А оружие какое? — перебил я Лома.

— Опять ты про оружие! Да нет у него ни пулеметов, ни пушек! Гравитацию он использует! Чтобы разбросать завалы, пробить ход, разметать или обездвижить живые объекты… Желательно — не убивая…

— Ясно все с вами… пацифисты херовы. У тех немцев, видать, другие установки были. И что же ты мне заглушишь?

— Связь — это раз. Со мной ты с поверхности планеты не сможешь связаться, а в ином случае у тебя твой транспортник есть. Гравитационный пробойник отключу обязательно. Тебе его в руки давать нельзя, себе же хуже сделаешь. Аптечку либо отключу, либо придется её серьезно под тебя переделывать… Посмотрим, может и успею. А вот на перемещаемый груз я тебе другое устройство поставлю, более мощное. В походе пригодится. Большую часть научных устройств я сниму. Тебе они абсолютно не нужны. Ты ими и пользоваться не умеешь. А вот защитный купол дам более крупный, так ведь?

— Ага! Минимум на трех человек!

— Достаточно крупный! — Лом предпочел меня не услышать и намека не то, чтобы не уловил, а просто отсек. — Оставлю анализаторы агрессивных и ядовитых сред, пищевые анализаторы на местные продукты, аппаратуру локации биологических объектов. Что еще… Ну, будешь примерять — побегаешь в лесу, полазаешь по пещерам. Там вопросы и уточнения сами и вылезут. А пока — коснись-ка его рукой!

Я смело протянул руку к шарику и тронул его холодную поверхность. И он исчез!

— Э-э… Лом, я нечаянно! Я не хотел!

— Да подожди ты… Никуда он не делся. Он на тебе. Вот, смотри! — Лом махнул рукой на возникший сбоку виртуальный мониторчик. Там появилась контурная фигурка человека, мужчины, одетого… в обтягивающее женское бельё! Боди, что ли, они его называют? Или — нет! Старинные мужские купальные костюмы представляете? Ну, полосатые такие, как у каторжников, с коротким рукавом и панталоны до колена? Джентльмены на пляже в таких красовались. Году этак в 1902–1904. Вот такая штука и светилась на фигурке.

— Этта что за кальсоны такие ты на меня напялил? Я что? В этой хрени ходить обязан? А если приспичит по-маленькому, а? Как я его снимать буду?

— Не трещи, Афанасий… Экий ты капризный мужик. Подожди, «Скаф» снимает твои характеристики… А пи-пи он сможет и утилизировать в случае необходимости…

— Нет! Не пойдет так! Я так не хочу!

— Ну, все. Снимаем… — шар вновь замерцал перед моими глазами в воздухе. — А ты, Афанасий, если привык ногу на столбик задирать — так и задирай себе на здоровье! «Скаф» тебе мешать не будет. Все, давай иди к себе! У меня работы выше крыши с твоим оборудованием сейчас будет. Да! Теперь, после твоего знакомства со «Скафом», посмотри руководство по шарам. Тебе будет доступна закрытая часть — «Управление «Скафом».

К себе в норку я вернулся в три часа ночи. Спать оставалось всего ничего.


На следующий день я провожал высоких гостей. На прощание я попросил Петровича забежать к родителям и шепнуть им, что у меня все хорошо. Лечение идет и уже дало свои определенные положительные результаты. Это и на самом деле было так. Я все увереннее стоял на ногах. Даже начал самые простые, детские упражнения и тренировки. Я ведь почти на два года их забросил. Закостенело тело, надо приводить его в порядок.

Петрович обещал забежать к моим сразу по возвращению. Потом помялся и намекнул, что мне, пожалуй, надо заскочить в Город и пройти процедуру увольнения. А то эта пауза уже начинает вызывать нездоровый интерес у кадровиков. Месяц-то отгулов уже закончился. Я легко пообещал заглянуть в Город через несколько дней. Однако я соврал. Внезапно обрушившиеся на меня события вынудили меня поступить совершенно иначе…


В середине следующего дня блямкнул мой телефон. Я по нему переговоров не вел, включал только на пару минут, чтобы просмотреть входящие сообщения. Вот и просмотрел. На экранчике светилось: «Срочно позвони мне. Мама». Мама мне так никогда не писала. Не знаю почему, но у меня сразу заледенело сердце… Я взглянул на солнце в зените и понял, что пришел мой час. Мои вакации закончились… Через пару минут, сидя в Шарике, я уже искал крышу дачи деда. Дед был единственным в мире человеком, с кем мне надо было немедленно посоветоваться.

Дед… Дед у меня тот еще перец. Он убийца. Нет, не так. Он убийца на государственной службе. Впрочем, если будет такой приказ, он никого не будет убивать. А скрутит и притащит на территорию СССР. Или на другую какую территорию. Или документы принесет. Или блок управления какой-нибудь новой натовской ракеты. Вот поэтому его никогда и не приглашали в школы 9 Мая. Что он мог рассказать пионерам? Да ничего, сплошные подписки о неразглашении… Да и как его могли найти пионервожатые и прочее школьное руководство? Он даже в военкомате на учете не состоял. У нас в Управлении он был на учете. По очень секретному списку. Из двух-трех человек. И фамилия у него другая. Он их столько поменял, что и сам запутался, наверное. А так, внешне, — чисто божий одуванчик. Маленький (мне по плечо), сухонький, как подросток, совершенно седой. И вечно улыбается. Ну, никак не Скорцени. Я уж не говорю про Шварценеггера в фильме «Коммандос». Хотя, и того, и другого дед бы заломал просто так, походя… Убил бы на хер, проще говоря.

Он никогда не говорил мне, где он служил. Я часто его пытал, играя его боевыми орденами в детстве. Один раз, уже работая в Конторе, я попробовал поднять по номеру на «Боевом Красном Знамени» наградное дело. Куда там! Нет никакого дела, и ордена нет. Но, я думаю, он служил там же, где и отец Кости. В каком-то страшно секретном боевом подразделении МГБ СССР. Точнее — там он начинал. А дело было так.

Летом 1952 года, когда шла Корейская война, дед, тогда еще очень молодой и резвый оперуполномоченный особого отдела истребительного авиаполка, получил приказ во главе группы из одного инженера и двух авиатехников выехать за тридцать километров от аэродрома в район города Синыйджу, на место вынужденной посадки нашего МиГа, подбитого в воздушном бою. Нашу группу сопровождал северокорейский солдат с автоматом, немного говоривший по-русски. Ну, выехали, доехали. Технари начали копаться в самолете, решая, стоит ли его тащить на аэродром, или проще будет снять кое-какие агрегаты и взорвать истребитель к чертовой матери. Кореец с интересом разглядывал побитый при посадке самолет, а дед мучился от безделья и любовался окрестностями.

Он-то и заметил первым маленькую точку в небе, вокруг которой вились светящиеся трассы крупнокалиберных зенитных пулеметов. Точка шла прямо к ним. Это был вертолет. Совершенно справедливо рассудив, что у Корейской народной армии вертолетов нет, дед стал шустро готовиться к встрече с американцами. Отобрав у корейца автомат, дед погнал солдатика искать подмогу, чуть ли не пинками загнал техников в машину и приказал отъехать не менее чем на несколько километров и не отсвечивать, а сам, приглядев наиболее удобную площадку для посадки вертолета, залег в засаду.

Как оказалось, это и в самом деле были американцы. Они уже давно пытались либо захватить наш сбитый истребитель, либо хотя бы поковыряться в нем. Дело в том, что американцам было прекрасно известно, что на советских МиГ-15 были установлены английские двигатели фирмы «Роллс-Ройс». Отлично зная технические характеристики этого двигателя, американцы были сильно удивлены возросшей тяговооруженностью МиГа, его скоростью и высотностью. Они не знали, что с апреля 1951 года в наш 64-й авиакорпус, противодействующий американцам в Северной Корее, поступили новые истребители Миг-15 бис с уже нашими, советскими двигателями ВК-1. Вот тогда перед американской разведкой и была поставлена задача добыть двигатель с МиГ-15. Но как? Ведь МиГи действовали только над КНДР и, если их сбивали, падали только на территории Северной Кореи. Была нужна специальная операция.

А тут самолет-разведчик сфотографировал лежащий на земле истребитель. На следующий день была произведена доразведка, анализ фотографий показал, что побитый истребитель представляет значительный интерес. И к нему была послана группа специалистов с охраной на вертолете «Н-19». Всего семь человек. Вертолет, несмотря на обстрел с земли, точно вышел на цель и приземлился. Все же у американцев была создана прекрасно работающая спасательная служба.

Дед понаблюдал, как тараканами высыпавшие из брюха вертолета американцы облепили наш истребитель, подождал, пока они его начали с упоением фотографировать, курочить и таскать в вертолет части стабилизатора, лопатки турбины и выпускной патрубок двигателя, камеру сгорания и образцы боеприпасов 37-мм и 23-мм пушек, вырезанные листы алюминиевой обшивки фюзеляжа и крыла. А потом начал действовать сам. Подкравшись к кабине шелестящего лопастями винтов вертолета, дед ножом убил пулеметчика, прикрывавшего всю эту мародерку. Затем застрелил пилотов. А уж потом дал несколько очередей по ногам суетившихся американцев.

Так их и нашла прибывшая подмога — несколько живых, но стонущих американцев, с окровавленными бинтами на ногах, и матерящийся дед над ними. А вертолет с мертвым экипажем так и шумел своим двигателем, так и гнал волны по густой траве. Но вот улететь обратно, ему было уже не суждено.[4]

Неожиданным был результат всего этого побоища. На северокорейских солдат, прибывших на помощь к деду, просыпался дождь наград. Армии Северной Кореи нужны были национальные герои. А тут такой случай!

А вот деду дали по шапке за самоуправство и излишнюю лихость, и тут же, моментально и тихо, вывезли в Союз. И посадили… В особую школу, за парту. А после выпускного бала дед и начал шастать туда-сюда по всему миру, развлекаясь сам, веселя вероятного противника и получая ордена и ранения. Как там пелось в песне? «…И носило меня как осенний листок. Я менял города, я менял имена. Надышался я пылью заморских дорог…» — ну, и так далее. Дед часто эту песню напевал. Но безрадостно как-то.

А потом прошли годы, подрос его сын — мой отец. Дед, к удивлению коллег, сумел не только выжить в многочисленных и рискованных операциях, но и успел жениться и заделать наследника. Правда, он с ним сблизился толком лишь в конце шестидесятых, когда перевалил за сороковник и немного отошел от активных дел. По крайней мере, годичных командировок уже как бы и не было… Так что с маленьким сыном он, можно сказать, опоздал повозиться. Мальчик уже вырос. Поэтому дед всю свою любовь обратил на меня. Как говорится: «Первые дети — это последние куклы. А вот внук — это первый ребенок!»

Этому способствовало и то, что родители были еще молодые, старательно учились, делали карьеру. А деду было забавно и интересно возиться с болванкой человека. Со мной, то есть. Он с самого детства учил меня бегать, плавать, ходить по кромке крыши сарая. Знакомил меня с оружием, учил стрелять, таскал на охоту. Заставлял делать какие-то непонятные физические упражнения, показывал приемы рукопашного боя. Причем, не стиль «Пьяной обезьяны», а несколько совершенно конкретных приемов. Как избавиться от захвата за горло, за руки-ноги, от захвата сзади и все такое. А когда я подрос немного, стал более ответственным и поумнел, дед показал мне несколько связок и ударов, нацеленных на одно. На мгновенную и безусловную смерть противника. Без излишней жестокости, но и без всякой жалости. Тот, кто вздумает мне угрожать, должен умереть.

— Вот и вся философия рукопашного боя, внука! Рукопашка — дело опасное, и кончать с противником нужно одним ударом. А все это рукомашество и дрыгоножество, да еще сдобренное и украшенное уханьем и воплями, — это все для синематографа. Чтобы у толстяков и хиляков разных инфаркт микарда и энурез вызвать. А вообще-то — учись метко стрелять! Я с автоматом в руках взвод каратистов разгоню запросто!

Ну, теперь понятно, почему я не пошел в аспирантуру, а сразу согласился на скромное предложение офицера, курирующего наш ВУЗ, продолжить учебу в одном очень специальном учебном заведении? Мне хотелось, чтобы полковники из Управления так же подтягивали животы при разговоре со мной, как они делали это при редких визитах моего деда к нам в Контору в особо значимые праздничные даты.

Ну, хватит об этом, пожалуй. А то я вам много чего наболтать успел. Вот возьмут и годиков на пять вам выезд-то и закроют! Будете отдыхать там же, где и наш президент. В Сочи на горных лыжах будете кататься. Прямо по пляжу…

А вон и дед. Копается себе в крыжовнике и горя не знает. Сейчас я его обрадую. Дверь на дачу была приоткрыта, и я сиганул в прохладный сумрак прямо из Шарика. Навряд ли за дедом наблюдали, но — береженого бог бережет. Пройдя к окну во двор, я постучал по стеклу, поймал спокойный взгляд деда и приготовился ждать. Он подошел через пару минут, вытирая вымытые руки вафельным полотенцем.

— Здорово, внука! Ну, и что с тобой происходит? Что случилось? Докладывай! — задавая мне вопросы, дед неспешно, но споро выставил на стол маленький графинчик его любимой наливки, крупные желтые абрикосы и груши на большой керамической тарелке и начал расставлять чайные чашки.

— Со мной пока ничего, дед… А вот с мамой что-то случилось… Где отец?

— А отец в Москву уехал на пару дней. Вызвал его какой-то знакомец. Археолог, что ли. А с мамой что? Вчера только по телефону разговаривали, все вроде нормально было.

— Вот оно что… В Москву, значит, вызвали неожиданно… Дед, я думаю, что маму похитили.

Дед медленно закрыл графин только что снятой стеклянной пробкой и отставил его на край стола. Он еще улыбался, но глаза стали строгими. Присев на скрипнувший венский стул, он спокойно сказал: «Давай, рассказывай все»! И я начал говорить.

Уложился я довольно быстро, рассказал все сжато, но точно, без купюр. В таких делах умолчаний быть не должно. Дед молча слушал, не перебивал меня вопросами. Потом вышел в комнату и пару раз кому-то позвонил по городскому телефону.

— Разведку заслал, — увидев мой вопрошающий взгляд, объяснил дед. — В вашем доме один старикан знакомый живет. Вот я и попросил его пошуршать там возле дома. И еще одному деду. У него внук у Лиды учится.

Он помолчал.

— Значит, с инопланетянами связался? Шар-то покажешь?

Я кивнул. Мы прошли в большую комнату, и я вызвал Шарика. Дед спокойно обошел его, а потом также спокойно залез в шар за мной. Пару раз подпрыгнув на прозрачном сиденье, дед осмотрел шар изнутри и потянул меня наружу.

— А мы один раз в Сибири за тарелкой целый месяц гонялись. Не поймали тогда. Не ваша будет? Нет? Ну, ладно… Теперь о деле… Если все эти дела твой генерал-майор крутит… ну, Слизень твой, то вреда Лиде они не причинят. Им ты нужен. Причем, не озлобленный, потенциально готовый к сотрудничеству… И местные кадры они привлекать никак не смогут. Если и будут здесь опираться на кого, ну — охрана там, силовая поддержка, — то только на прикормленный криминал. Это ясно. И людей Слизня тут не взвод. Скорее всего — это тот его порученец-майор. Первым делом надо найти место, где они держат Лиду. Есть предложения?

— Да, деда, есть. Я оставлю над городом шары-клоны, чтобы они засекли мамин телефон, а сам мотнусь в Южную Осетию. И оттуда позвоню на ее номер. Скажу, что приеду завтра вечером…

— А брать мы их будем сразу после установления места их схрона! — жестко сказал дед. — Дадим полчасика, чтобы они доложили начальству, расслабились от успеха, бдительность потеряли, и будем брать. Причем — миндальничать не станем. Этих гадов нужно вырывать с корнем. Ты как? Готов их… класть в холодную?

Я молча кивнул. Я был готов на все. Слизень начал войну — войну он и получит. А на войне все средства хороши.

Тут зазвонил городской телефон. Дед поднял трубку, похмыкал, задал два вопроса и повернулся ко мне.

— Лида должна была поехать во второй корпус университета, на лекцию. Не доехала. Институтские не знают где она. Вот так вот, внука… Готов? Действуй! Я тут пока соберусь немножко, поскребу по сусекам…

Я вернулся к Шарику, поставил ему задачу по отслеживанию телефона мамы и перелетел на Кавказ. Собственно, где мне выходить на связь — для меня было безразлично. Поэтому я мотнулся к Цхинвалу. Уж там сеть связи наверняка должна быть. Глядя на город с высоты горы, я набрал знакомый номер. На третьем гудке мне ответили.

— Добрый день, Афанасий Кириллович! Мы с вами встречались однажды. Вечером, в степи…

— Я узнал тебя, майор…

— А вот имен не надо! И что же вы так невежливо — на «ты», пренебрежительно так, а? Все же я старше вас годами, да и званием. Называйте меня…

— Амбал я буду тебя называть. Так у нас в Городе называли грузчиков-персов и азербайджанцев. А насчет твоей фамилии — ты прав. Не буду я ее пачкать. Как говорится, в семье не без урода.

В ответ раздался лишь жизнерадостный смех. Майора Амбарцумова сегодня ничего не брало! Он чувствовал себя победителем, заставившим маленькую хромую ящерку по имени Афанасий выползти из-под скал Южной Осетии на солнышко. А скоро он ей оборвет хвост… Интересно, засекли они уже, откуда я говорю? Нужно потянуть время. Хотя, возможности у Слизня огромные…

— Что с мамой, Амбал?

— Ваша мама жива и здорова…

— Дай ей трубку!

— Не могу! — голос майора сочился радостью. — Она спит. Очень перенервничала, расстроилась, кричала даже. Пришлось ввести ей успокоительное…

У меня аж багровая пелена заклубилась перед глазами. Все, майор! Ты не жилец… Ты первый поднял руку на моих близких. На мою маму поднял! Такое не прощается.

— Запомни, Амбал, я тебя найду. Ты предал все. Ты нарушил Присягу, кодекс офицерской чести. Ты нарушил все законы, писанные и не писанные. Я объявляю тебя вне закона, майор. Ты знаешь, что это значит?

Майор вновь захохотал. Он знал, что это значит. Но он правильно оценивал свои возможности, видел инвалида Никитина и нисколечко его не боялся.

— А когда вы меня найдете, Афанасий Кириллович? Нам бы действительно нужно быстренько встретиться. И кое-что обсудить бы, а? Да и маме вашей дома будет лучше. Когда вас ждать в Городе, Афанасий Кириллович?

— Я выезжаю прямо сейчас… В Городе буду завтра вечером. И если с мамой…

— Погодите, Афанасий Кириллович! У вас есть доступ к интернету по телефону?

Доступ у меня был. Но под рукой был еще и Шарик.

— Есть.

— Зайдите на «You Tube», взгляните на чудесный ролик «Мама устала». Только что специально для вас выложил. Оцените мое режиссерское и операторское мастерство. Будете подъезжать к Городу — звоните! Я скажу куда подъехать. До новых встреч!

И майор прервал связь. Значит, мое местонахождение уже установлено. Сейчас они будут просчитывать — а не обманул ли я их со сроком возвращения. Будут считать, сколько времени мне нужно на самолет, поезд, автомашину. Про скорость Шарика они не знают.

Я залез в шарик и вызвал монитор. Быстро вызвал «You Tube», нашел ролик. В большом кресле у открытого окна спала моя мама. Объектив специально показал дышащую грудь. На коленях у мамы лежала и мурлыкала кошка. Чуть колыхалась легкая занавеска, на подоконнике стояли цветы. Картинка была мирной и спокойной. Индикатор времени показывал, что запись сделана чуть более пяти минут назад.

Я вздохнул. Мама… Потом вылез и снова просмотрел ролик на экранчике телефона. Нужно было показать приглядывающим за мной людям, что я еще здесь, в Южной Осетии. Ну, а теперь — пора! Я взглянул на часы. Было 14.53.

Поехали.

Глава 17

Мы сидели с дедом в Шарике и смотрели на двухэтажную дачу, в которой спрятали маму. Картинку нам передавал шар-клон. Дача была скромная, но чистая, ухоженная. Видимо, хозяин любил ее и заботился о внешнем виде.

— Ну-ка, ну-ка… И где же эта фазенда расположена? Внука, скажи своему спутнику-шпиону, чтобы поднялся повыше… Хорош! А теперь левее… еще… ниже давай! Вон мост, видишь? Знаю я это место. На всякий случай давай пролетим во-о-н туда, там въезд. Ну, точно!

Недалеко от автобусной остановки, на повороте в зеленый дачный массив, стояли старые металлические ворота. Над ними, по дуге, виднелась еще советская надпись из ржавых, потерявших весь вид, покореженных железных букв — «Дачный участок СпецЖБИ УВД».

— Вот они где устроились, значит… Интересно, чья это дачка? Кого твой Слизень здесь на крючке держит? Ну, ничего, узнаем еще. Давай, полетай тут кругами. Посмотрим, много ли народа вокруг.

Народа было мало. Время полива дачного участка уже прошло, и лишних людей не было. Редко-редко были видны одинокие старики, копающиеся на жаре на своих помидорных плантациях, и снующие на верандах старухи. Стояла сонная, одуряющая тишина. Даже собак и кошек нигде не было видно. Лишь осы гудели над спелыми фруктами.

— Телефонный звонок через спутник из локализованного строения, — заявил Шарик.

— Запись! — одновременно с дедом крикнул я. — Дед… ты это… Шариком я командую!

— Понял, понял. Молчу! — абсолютно не смутившись, ответил дед. — Командуй…

— Шарик, дай звук…

Разговор уже начался. Поскольку и майор, и Слизень знали, как надо вести секретные переговоры, цитировать его не имеет смысла. Майор сжато доложил, что объект вышел на связь и возвращается в Город. Слизень сказал, что звонок объекта шел с окраины Цхинвала. По мнению его аналитиков, в город я буду добираться на машине. Время, чтобы подготовиться к финалу, у майора есть. После моего захвата заложницу отпустить, а меня, в бессознательном состоянии, на автомашине везти в Москву. Самое главное было сказано в конце разговора. Слизень проинформировал своего порученца, что у него поднялось давление, и он едет домой. Я отложил эту информацию в папку «Срочно. Секретно. К исполнению».

— Ну, внука, теперь давай займемся домиком и охраной. Твой Шарик может посмотреть людей?

Я кратко переговорил с Шариком. Он, конечно, мог. Мы просмотрели домик через несколько фильтров. И в тепловом режиме, и по сердцебиению, и по мозговой активности данные не различались. На даче было четыре человека. Мама и трое охранников. Да, еще была кошка, но ее мы за противника не считали.

Шарик показал нам и охранников. Ну, что сказать? Обычные мужики, лет под сорок. Стрижки характерные, взгляды. Плевки через губу.

— Обычные быки. Но в строгости их майор держит. Ишь, как зыркают! И бдительность не теряют. Как часовые на вышках в лагере! — хихикнул дед. — А где, интересно, сам майор?

Майора не было. Шарик облетел три близлежащих дачи, но мы никого не нашли.

— Это плохо… — нахмурился дед. — Ты говоришь, мужик он грамотный? Тренированный?

— Да, полковник Тихонов говорил, что Амбал опытный спецназовец. Мастер ножевого боя.

Дед нахмурился, подумал и выдал ценное указание.

— Вот что, внука! Твоя воздушка в порядке? Сгоняй-ка ты за ней. Баллончик с газом поставь новый. Проверь все! Стрельни там пару раз. А то потом некогда будет неисправности устранять. Пулек возьми штук десять. Я думаю — за глаза хватит… Стрелять-то еще не разучился? Нет? Давай, мухой лети!

Деда нужно слушаться беспрекословно. Старый волчара что-то придумал. И я мотнулся к себе. То, что за квартирой возможно следят, меня мало интересовало. Следили, скорее всего, за входом, а я появился прямо в зале. Быстро выскочил из шара, кинулся к встроенному шкафчику, в котором держал сейф с охотничьими ружьями, патронами и прочую снарягу, и достал свою пневматическую винтовку. У меня хорошая винтовка. Мощная, с оптическим прицелом. Как-то на охоте я метров на сорок утку на болотце взял. Обмедненный шарик пробил ее почти насквозь. Вот так-то! Быстро сменил баллончик, стрельнул пару раз для проверки, схватил коробочку с пульками и стартанул к деду.

Дед говорил с кем-то по телефону. Увидев меня, он кивнул на стол. Располагайся, мол. Я положил винтовку, пульки, посмотрел на стоящую на столе маленькую розетку для варенья. В ней лежала небольшая ампула с коричневой жидкостью.

— Это что за химия, дед?

— Пульки свои сыпь в розетку… А что это? Помнишь, болгары в Лондоне своего писателя-диссидента убили, году в 78-м, что ли… Ну, да — выстрелом из зонтика. У нас тоже что-то подобное было… Только это вот не яд. Это очень сильный парализатор. На основе кураре, что ли… Буквально через секунду мышцы так сводит — как при столбняке! Еле-еле дышать можно… а вот двигаться и оказывать сопротивление уже нет. Нам нужно будет брать майора живьем… Для разговора. Все ясно?

Я кивнул, а дед аккуратно отломил носик ампулы и капнул несколько капель на пульки. Потом погонял их чайной ложечкой в коричневой жидкости, добиваясь того, чтобы спецсредство покрыло всю поверхность, и тщательно перелил остаток своей химии в маленький пузырек.

— Должен мне твой Костя будет… Такая штука в аптеке не продается. — Дед принес зеркальце и пинцетом перенес на него с десяток шариков. — Сейчас просохнут, и я сам их заряжу в винтовку. Ты не лезь! Здесь аккуратно нужно…

Перед воротами дачи прогудел автомобильный сигнал. Дед приподнял занавеску, кивнул и вышел. Минут через пять он вернулся.

— Я сейчас к одному своему знакомцу поеду. Замечательный, скажу тебе, мужик! Бомж! Но какой! Лорд бомжей, не меньше… Я у него кое-какой реквизит возьму. А ты на своем шаре следуй за мной. Как я от бомжа выйду, дуй на дачный участок. Занимай вот эту позицию, понял? — и дед указал мне проем между сортиром и маленькой сараюшкой. — Отсюда ты будешь контролировать весь двор и веранду. Все там и сделаем… Я выманю во двор двух охранников. Они обязательно вдвоем выйдут, для страховки. А ты снимешь из винтовки того, кто останется в доме. Я там мини-концерт устрою, он обязательно вот в этом окне появится. Не удержится от спектакля, бандюга… Ну, помолясь…

Дед пинцетом перенес пульки в патронник, сам лично щелкнул затвором, загнав одну пулю в ствол, и передал винтовку мне.

— Пошли!

Минут двадцать я мотался на Шарике за старенькой бежевой семеркой, которая, пыхтя сизым выхлопом, везла деда на встречу с бомжом-аристократом. Наконец машина встала около заброшенного дома. Дед вышел и скрылся внутри. Прошло еще минут двадцать. Я уж начал беспокоиться и подлетел поближе. Тут грохнула разбитая дверь, и на сцену вышел дед. Если бы я не знал, что это он должен был выйти, я бы его не узнал. Прикид был еще тот! Одни перчатки с обрезанными пальцами чего стоили! Митенки они, что ли, называются? На деде была старая зеленая касторовая шляпа, абсолютно потерявшая весь вид и лоск. Из-под шляпы свисали длинные, серые от грязи, свалявшиеся лохмы. Лицо было грязное и испитое. Прочие детали костюма точно соответствовали роли. За дедом, гремя и скрежеща, тянулась тележка на двух колесиках. Полный отпад! Дождавшись, когда старики загрузят тележку на багажник семерки, я полетел на свою позицию. Занял я ее в режиме невидимости, естественно. Да еще Шарику пришлось немного сплющиться с боков, чтобы влезть между туалетом и сараюшкой. Запаха, к счастью, не было. Шарик его отсек.

Прошло еще минут сорок. На часах было уже около шести вечера. Солнце уже успело скрыться за деревьями, и во дворе легли прохладные тени. Мы уже здорово отставали от своего графика… Вот, всегда так — строишь-строишь планы, а начнется дело, и все коту под хвост…

Но и охрана расслабилась, надо сказать. Потеряла боевой настрой и всякую опаску. Один из бандюганов вытащил кресло-качалку во двор, сел так, чтобы видеть и вход на дачу и то, что происходит внутри, и сибаритствовал по полной программе. Только негра с опахалом не было. И высокого стакана с ледяным лимонадом в руке.

Второй присел на корточки возле крыльца на веранду. Он курил и то и дело сплевывал на землю. Они тихо разговаривали о чем-то своем, о девичьем. Третий охранник маялся бездельем на втором этаже. Я четко видел его силуэт за выгоревшей зеленой противомоскитной сеткой на окне. Он прислушивался к разговору и пытался подавать реплики. Мужик, занявший кресло-качалку, отшивал его благодушным матерком. Просто идиллия!

До целей было метров пятнадцать. На таком расстоянии я мог положить пульки одну в другую.

Майора Амбарцумова нигде не было видно, и это напрягало меня больше всего. Я крутил в голове различные сценарии предстоящих событий, пытаясь загнать два бильярдных шара одним ударом в одну лузу. Роли майора-порученца и его хозяина начинали потихоньку обретать свое сценическое воплощение…

Тут, неожиданно, бандит в кресле перестал качаться и что-то резко сказал. Тень в окне исчезла, бандит у крыльца вскочил и спрятался за дальним углом дома.

— Шарик, что там? Дай картинку и звук!

Шарик дал картинку. По пыльной и узкой улочке, вихляясь и визжа разбитыми колесиками, катила тележка. Тащил ее, естественно, дед. Он бросал взгляды из-под обвисших полей шляпы, как бы приглядываясь и оценивая дачные участки. Срип тележки потихоньку уходил вдаль, дед ушел в конец улочки и исчез.

— Что там? — спросил старший охраны.

— Да ерунда… бомж какой-то протащился. Приглядывает, падаль, какую дачу обнести! — коротко хохотнул другой.

— Эй, ты, часовой! Смотри там, сверху! — скомандовал старшой и вновь принялся раскачиваться.

А еще минут через пятнадцать скрип послышался снова. Теперь за моей спиной. Дед подкрадывался к даче сзади. Бандит тихо свистнул, и исчез с напарником на затененной веранде.

Дед проскрипел своей тачанкой до двора, стукнул пару раз в доски забора, а потом одна из досок противно скрипнула ржавыми гвоздями, отодвинулась и во двор проникла замечательная зеленая касторовая шляпа.

Два быстрых, мышиных взгляда из-под шляпы, и дед тихо, на руках, затащил свою тележку на дачный участок.

— Шарик, запись изображения! — прошептал я и перехватил винтовку поудобнее. В окне второго этажа виднелась обрезанная тень головы часового. Других злодеев видно не было.

В это время дед быстро метался по двору. Он покопался в груде ржавых железок, выбрал и оттащил к тележке два крана для труб, еще что-то. Открыл сараюшку и скрылся в ней. Вышел с каким-то полупустым мешком и тоже пристроил его на тележку. А вот когда он решил приватизировать неплохой мангал, терпение у охранников закончилось. Прыская от смеха, два бойца чертиками выскочили из двери веранды и схватили деда за шиворот.

— Та-а-к, вот, значит, кто у нас телевизор попер? — угрожающим тоном начал старшой. — Ну, дедка, попал ты на бабки! Как расплачиваться будешь, сволочь старая, а? Или прикопать тут тебя на огороде, крыса сортирная?

Дед, слабо вереща и поджав ноги, крутился в стальном захвате. Второго охранника неслабо пробило на смех.

— И носки… а-ха-хах… носки с трусами… он и снял с веревки! Снимай штаны… а-ха-хах, штаны, говорю, снимай, ты, ворюга! Сичас следственный эксперимент делать будем!

Майор так и не появлялся… А вот третий часовой просто прилип к сетке. И тут дед начал действовать. Что он сделал — я и увидеть не успел. Крутанулся как-то… А два бандита, обмякая, уже опускались на землю. Я поймал щеку часового на втором этаже в прицел и выстрелил. Часовой исчез. Я быстро передернул затвор.

И тут… Тут и выскочил черт из преисподней.

Из-за угла мелькнула расплывающаяся тень, что-то еле слышно звякнуло, и дед завалился на спину. Он еще скреб ногами, но майора Амбарцумова дед больше не интересовал. Он искал меня.

Пригнувшись в незнакомой мне стойке, майор смещался из стороны в сторону, бросая мгновенные взгляды вокруг. В правой руке он держал какое-то оружие. Короткую трубку или брусок. Тут дед громко вздохнул и попытался привстать. Майор мигом обернулся и встал под мой выстрел. Пулька ударила его прямо в кисть правой руки. Руки, в которой он держал свое оружие. От боли он вскрикнул и мотнул ею. Брусок выпал. Майор выпрямился, хотел сделать шаг к деду, но не сумел. На половине движения он потерял контроль над телом и грузно грохнулся на землю. Прямо мордой в траву.

— Шарик! Прикрыть деда!

Шарик мгновенно метнулся вперед, а я выскочил из него. Дед еще был жив. Правой рукой он держался за левую ключицу. Я затащил его в шар и, приговаривая: «Сейчас, дед, сейчас…», отвел руку и распахнул вонючий пиджак. На грязной рубашке расплывалось пятно крови. Из центра пятна торчал хвостик металлической стрелки. Она ушла в тело деда почти целиком. Я начал рвать клапан кармана. Там у меня, по охотничьей привычке, был пакетик с бинтом.

— Погоди, Афоня… Не суетись… Живой я пока. Старого пса одной иголкой не убьешь. Да и попала она, гляди — нет тут ничего страшного… Легкое ниже… Крови на губах нет? Ну, я же говорю… Я потерплю пока, Афоня. Ты бинт-то распуши и давай сюда. Прижму к ранке. А тебе все тут зачистить надо. Справишься? — И дед строго посмотрел мне в глаза.

Я молча кивнул. Меня трясло от страха за его жизнь, трясло от гнева, от пережитого испуга.

— Эти двое готовы… Их в тенек… Смотри, чтобы кровь… Третьего добей. А майора пока затащи на веранду. Мать проверишь потом. С ней ничего не будет… Давай, действуй! — Дед скрипнул зубами и отвалился на спину. Ему было очень больно. Лицо посерело, на нем выступили бисеринки пота.

Первым делом я осмотрелся вокруг. Наше побоище не привлекло ничьего внимания. Стояла тишина, было жарко, гудели насекомые. Я присел к трупам. Бандиты лежали вниз лицом. У каждого, на уровне печени, медленно расплывались пятна крови. Что-то привлекло мое внимание. Я осторожно, двумя пальцами, поднял с земли нож. Да нож ли это? Острое треугольное лезвие, похожее на наконечник копья, длиной сантиметров семь-восемь. Лезвие сидело на «Т»-образной ручке, обтянутой резиной. Если это и нож, то какой-то тычковый. Я ухватил его поудобнее. Лезвие вышло между средним и безымянным пальцами руки, рукоятка удобно лежала в сжатом кулаке. Я качнул головой и убрал нож в карман.

Подбежал к крыльцу, мигом взлетел на второй этаж. Под окном лежал живой бандит. Он смотрел на меня слезящимися, ничего не понимающими глазами. Ну, да… Моргать же ты не можешь… Душить я его не стал, не Отелло из драмтеатра. Выхватил нож деда и убил бандита резким ударом в висок. Вытащил свой платок и бросил на рану, чтобы она не кровила… Где мама?

Мама так и сидела в кресле. Она спала. Кошка подняла точеную головку и неодобрительно на меня посмотрела. Мол, ты чего тут шумишь? Спать мешаешь?

— Тихо, кисонька, тихо… Спите пока, барышни. Отдыхайте… Я скоро буду.

Пулей вниз. Перевернул майора на спину, закрыл ему рукой веки, чтобы глаза не сохли. Скоро я тебе глазки совсем закрою, сука. Схватил его под микитки и поволок на веранду. Уложил в уголке, руки и ноги прихватил пластиковыми вязками. А то — кто его знает? Не выдохлось ли дедово снадобье? Увидел на веранде кусок пленки от оранжереи, схватил ее. Расстелил за крыльцом, так, чтобы не было видно от входа. О том, что хозяин дачи может приехать, я не беспокоился. Не приедет он. А вот соседи чтобы не увидели случаем… Быстро, но аккуратно, перенес два тела на пленку. Все внимательно оглядел… Ничего… Трава примята, но дерн не поврежден. А трава поднимется. Крови нет. А это что? А-а, оружие майора. Я поднял примерно тридцатисантиметровый длиной, квадратный в сечении металлический брусок защитного цвета. С одной стороны были четыре дырочки. В трех видны острия стрелок. Некогда… Потом. Теперь — дед!

Я заскочил в шар, обхватил деда за плечи.

— На Базу! Мигом!

Шарик резко двинулся, и на глаза накатила темнота. Лома я предупреждать не стал. Дольше связываться. Как только я появлюсь на базе, он сразу меня найдет. Так оно и вышло.

Когда я с дедом на руках вышел из Шарика, Лом меня уже ждал. Я увидел, как с его лица медленно исчезла улыбка.

— Лом, помоги! Это мой дед. Он ранен. Спаси его!

Лом молчал. Его лицо ничего не выражало.

— Лом, спаси деда! Ты же можешь… Он стар, ранен… Спаси, прошу тебя!

Лом молчал. Я сжал губы. Осторожно, чтобы не потревожить деда, я встал на колени.

— Спаси деда, Лом. Моя жизнь в заклад… вместо его…

— Он про меня знает? Про Базу? Ты ему говорил что-то?

— Нет. Не говорил. Он знает только про шар и про мои приключения на объекте. Про тебя я ему ничего не говорил. Это же не моя тайна. Про тебя никто на Земле не знает, Лом.

— Он без сознания?

— Да… старый он уже…

— Хорошо. Я его буду держать в медикаментозной коме. Клади его сюда.

— Нет! Я сам его понесу!

— Тогда — быстро! В медблок! — и Лом исчез.

Я встал с колен и как можно быстрее побежал в медблок. Там уже в кастрюлю заливалась бордовая жижа.

— Нужно его раздеть…

— Я знаю… — быстро, распарывая старые тряпки ножом деда, я освободил его от одежды. Снова увидел забытые уже шрамы — два на правой стороне груди и один, большой и страшный, на ноге. Перенес сухонькое тело в кастрюлю. Жижа разошлась, принимая деда, и покрыла его целиком. Я повернулся к выходу.

— Ты куда? Разве ты не останешься?

— Нет, Лом. Мне еще надо разобраться с гадами, которые это сделали…

— Вот оно что… Ну, иди… И, Афанасий… береги себя!

Я только кивнул.

Когда я вернулся на дачу, было 18.08. Время, время! Первым делом я избавился от тел бандитов. Благо, Костя показал, как это надо делать. Теперь их никто и никогда не найдет. Теперь — Амбал. Я завел Шарика прямо на веранду. Места еле-еле, но хватило. Потом загрузил в шар здоровяка-майора. Бросил его прямо на пол, под ноги. А теперь — в Москву!

Я помнил, что коттедж Слизня недалеко от дома Кости. Через две улицы. Такой же проект. Медленно паря на Шарике, я искал нужный мне коттедж. Вроде, вот этот вот подходит.

— Шарик, люди есть?

— Двое взрослых и один ребенок.

Не то! У Слизня маленьких детей быть не должно. Дальше. Вот еще один.

— Шарик, люди?

— Двое. Мужчина и женщина. Женщина на первом этаже, мужчина на втором.

— Мужчину показать можешь?

Шарик сместился на участок, обогнул дом и подлетел к большому окну. В комнате, за столом, сидел Слизень. Он просматривал какие-то документы. Есть ли у него оружие? Должно быть… Обязательно должно быть. Какой-никакой, а пистолетик он имеет. Все же на отшибихе живут, в лесу, считай.

— Шарик, повесь клона. Задача — отследить, возьмет ли человек оружие? Пистолет — это небольшое метательное оружие, из металла, действующее на принципе расширения пороховых газов…

— Я понял. Прослежу.

— А нам — вниз. В подвал. Поехали…

В пустом подвале было уже темно. Я включил свет. Под потолком вспыхнули две маломощные лампочки. В стояках и в канализационной трубе журчала вода. Видимо, жена Слизня что-то готовила на кухне. Я обошел подвал. Вот тут и будем играть финальную сцену. Ну, что, актеры? Готовы? Даю звонок, прошу на сцену!

Я вытащил майора из шара. На ногах он, естественно, стоять не мог, но, если его поддерживать сзади… Я прислонил Амбала к стене и поднял ему веки. На меня глянули горящие безумием и злобой глаза.

— Вот и все, Амбал. Ты помнишь, что я объявил тебя вне закона? Это не здание суда. Это расстрельный подвал. И сейчас твой хозяин и приведет приговор в исполнение.

Глаз майора закатился. О-о-о, как его плющит! Ты сам привык резать свои жертвы, майор! А вот когда дело коснулось тебя… Я вновь прикрыл ему веки и снял пластиковые вязки. Следов от них почти и не было. А после того как умрет мозг, думаю, пропадет и столбняк. Мышцы расслабятся, а парализующее средство обнаружить будет очень трудно. Если вообще возможно. Пока вызовут следственную бригаду, вызывать-то будут своих, пока они приедут… Да и не интересует это меня особо. Меня интересует — возьмет ли Слизень в подвал пистолет. Костя взял, и он возьмет… Навыки-то одни. Слизень тоже ведь за речкой был. Этого не забудешь. Я постучал по трубе. На первом этаже что-то громко прокричал женский голос.

— Объект пошел вниз. Оружие он держит в правом кармане куртки.

— Хорошо, Шарик. Когда он включит свет — сожги импульсом вот эту, первую лампочку. А та, за спиной, пускай горит. Ну, майор, занавес пошел, пора — ваш выход!

Мы заняли позицию метрах в трех от двери. Я, стоя на колене, плечом и левой рукой удерживал порученца на ногах. В правой руке у меня было оружие Амбарцумова. Большой палец уже лежал на кнопке стрельбы. Я ждал.

Вот послышались осторожные шаги по лестнице… Дверь приоткрылась. Слабо освещенный мужской силуэт неуклюже, левой рукой, стал лапать выключатель. Он щелкнул, и сразу, в резкой вспышке, ближняя к двери лампочка перегорела. Надеюсь, вспышка ему зрение не улучшит. За моей спиной слабо светила оставшаяся лампочка. Слизню был виден только абрис огромной мужской фигуры. Неприятное, надо сказать, зрелище!

Я поднял стреломет майора и вдавил кнопку. Лязгнула пружина, Слизень взвизгнул и судорожно дернул вверх руку с оружием. А я толкнул майора Амбарцумова в объятья своему начальнику и тут же упал на пол. В подвале резко, давя на уши, загрохотали выстрелы. Запахло порохом, на полу звенели и прыгали отработанные гильзы. На спине майора камуфляж пошел клочьями. Чтобы удары пуль не бросили его на спину, я привстал и выстрелил Слизню в лицо. Стрелка вошла прямо в левый глаз.

Вот так все и закончилось. Все очень просто. Честный служака майор Амбарцумов не выдержал давления своего шефа и отказался выполнять его незаконные приказы. В ходе ссоры на почве личной неприязни, подельники и порешили друг друга. Можно давать отмашку траурному оркестру и подносить венки поближе к могилам… Все.

Хотя — нет! У меня оставалось еще одно дело. Нужно было убрать след от пульки, пробившей верную руку порученца.

Слизень все еще скреб ногами по бетону пола, когда я подтащил майора к нему поближе и навалил его на тело начальника. Он тянется к горлу ненавистного генерала-предателя. А генерал стреляет ему прямо в лицо. Верю! Это достойный конец эпической битвы.

Не опасаясь стереть пороховой нагар с руки Слизня, стрелял-то он несколько раз, я приложил дуло пистолета к ранке на руке майора и выстрелил через руку ему в лицо. Майор мотнул головой и обмяк…

Когда я уже залез в шар, в полосе света на ступеньках лестницы показались домашние тапочки и подол длинного халата. В этот миг Слизень в последний раз дернул ногой. На лестнице раздался долгий, дикий женский визг.

Впрочем, меня он абсолютно не потряс. Я становился другим. А сейчас мне нужно лететь за мамой.

Глава 18

Первым делом я перенес маму домой. Кошка уже выспалась и ушла. У мамы подрагивали веки. Было видно, что спать ей осталось недолго. Я уложил ее на постель и прикрыл легким пледом. Потом написал и поставил на видное место записку: «Мама! Все в порядке. Все закончилось хорошо, никакой угрозы больше нет. Я скоро буду. Никому не звони, ни с кем не разговаривай о случившимся. Вернусь — все объясню. У папы все O'K. Афоня».

Сидеть на месте я не мог. Скопившееся напряжение требовало разрядки. Хотелось сейчас же, немедленно, куда-то бежать и что-то делать. Чтобы заставить себя успокоиться, я прошел на кухню и сварил себе кофе. Пока джезва закипала бурой пеной над голубым огнем, пока я отсчитал положенные секунды, пока чуть-чуть поперчил кофе, бросил в него коричневого тростникового сахара — нервы и отпустило… Стало полегче, перестали дрожать руки. По кухне поплыл такой домашний, такой успокаивающий кофейный аромат. Я глотнул густой, обжигающий напиток и закурил.

Теперь надо лететь к деду. Нет… рано… Дед еще наверняка лежит в медблоке. Все равно — нужно лететь. Я себе не прощу, если что-нибудь случится. Хоть с Ломом переговорю.

На терминале Базы меня ждал попугай. Лома не было. Попугай молча, без своих дурацких воплей, поднялся и полетел в сторону медблока. Я пошел за ним. Там я и нашел старшего помощника. Он суетился около здоровенного устройства, которое я так пренебрежительно называл «кастрюлей». Я всегда боялся медицины и всяких медицинских приборов и устройств. Особенный страх вызывало у меня стоматологическое кресло… Бр-р-р! Видимо, свои детские страхи я гасил таким вот отношением к медтехнике. Кастрюля оживленно гудела и весело мигала красными, желтыми и зелеными огоньками.

— Второй раз картриджи меняю… — заметив меня, проинформировал Лом. — Даже из спецхранилища один пришлось ставить. Никогда такого не было. Что диагност делает — сам не пойму! Но, видишь? Зеленых огоньков все больше и больше. Ты чего прибежал?

— А ты как думаешь? — окрысился я. — Дед ведь…

— Ничего с ним не будет! Жив и здоров будет твой дед! Вон, на салфетке стрелка лежит, если хочешь — посмотри.

Я безразлично взглянул на стрелку. Что я в ней не видел? Стрелка как стрелка…

— Что можешь сказать, Лом?

— Ну, что я могу сказать? Лечение идет, полным ходом. Говорю же тебе — только успеваю новые картриджи ставить. Информацию пока диагност гонит положительную, а что он там делает, я не знаю… Лечит, вот и все! И знаешь, Афанасий, это меня радует! Если кибер что-то нашел, определил отклонения от нормы и активно на них воздействует, значит, все будет хорошо! А ты давай, лети отсюда. Не до тебя сейчас. Займись своими делами, что ли…

Лом прав. Нечего мне тут пока делать. А дела еще есть. Нужно доложить старикам. И я полетел к Петровичу.

Свет горел у него на кухне. Я подвел Шарик поближе. Может, гости у него? Да и не древняя развалина Петрович. Может и дама забежать… А тут я — верхом на ядре. Конфуз получиться может. Подглядывать в окна тоже как-то не хорошо, но сейчас это меньшее зло.

Однако никаких гостей не было. Петрович, что-то напевая себе под нос, увлеченно мешал деревянной лопаткой исходящие паром в большой и глубокой сковородке харчи. Кок, понимаешь… Я подвел шар вплотную и постучал в стекло. Петрович сразу прекратил свою оперную партию, подошел к окну, посмотрел туда-сюда, потом вздохнул и начал убирать с подоконника разбросанные книги и газеты, пепельницу, сигареты и спички. Потом он распахнул окно и сказал: «Ну, залетай уж… привидение с мотором». Но я высадился в зале. Шарик я оставил мерцать на месте посадки, а сам прошел на кухню.

— Привет, Петрович! Что готовишь? — Даже не дождавшись ответа, я продолжил. — Снимай фартук, кок. Выключай плиту. К Косте лететь надо.

— Случилось что, Афанасий? — сразу насторожился Петрович.

— Случилось, случилось… Слизня я грохнул… вместе с его порученцем…

— Ох, ты ж… — и Петрович просто и незатейливо закончил свою мысль. — Ты что творишь, капитан? Действующего генерала…

— Твой действующий генерал приказал захватить мою мать в заложники, вытащить меня в Город, усыпить и доставить в Москву. Не знаешь, зачем? И как он беседовать со мной мыслил? Вот и я не знаю… И не узнаю теперь, пожалуй. А когда мы с дедом мать отбивали, майор Амбарцумов чуть деда не убил… Ранен он. Собирайся! Надо Косте все рассказать.

Перед тем как высадиться в подвале Костиного дома, я провел шар над коттеджем Слизня. Во дворе стояли и мигали сине-красным светом несколько машин, кучковались и курили люди. Быстро они… Хотя — что иного-то ждать? Жена ведь сразу все обнаружила.

Кости дома не было. Нас встретил только Кошак, который узнал меня, потерся по ногам, а потом запрыгнул ко мне на колени и заурчал. Так нам и пришлось просидеть на темной кухне почти час. Потом пришел хозяин, включил свет и, не удивившись гостям, тяжело посмотрел на меня.

— Твоя работа? — играя желваками, спросил Костя. — Зачем ты это сделал, Афанасий?

Я вздохнул и начал рассказывать. Слушали меня старики молча, не перебивая. Потом засыпали вопросами — как, что и почему. Кто меня видел? Как я все это устроил? Кто еще был замешан и что с этими людьми стало? Я все подробно объяснил. А потом предложил спуститься в подвал, посмотреть записи с шара. Запись нашего с дедом штурма дачи ветераны смотрели дважды. А финальную сцену в подвале Слизня — аж трижды.

— Ну, как думаешь, полковник? — Костя перевел взгляд на Петровича.

— Я не думаю, я знаю… Идеального убийства совершить невозможно. Следы все равно остаются. Тут другое дело… Насколько тщательно эти следы будут искать? Все же погибли два офицера спецслужбы. Твоя инсценировка, Афанасий, не поможет. Уж больно она детская… В жизни так не бывает…

— Погоди, Сергей Петрович. Тут еще один аспект есть… Личная ли это затея Слизня, или он кого-то поставил в известность? Прикрылся кем-то? Человеком с высоким положением и возможностями? А?

— Может и есть такой человечек, товарищ генерал-лейтенант. Только вот не верю я, что это человек из Конторы… Не так Слизень бы тогда работал. Прятался он от своих, осторожничал. Ресурс наш не привлекал. А если проще сказать — крысятничал Слизень. Скорее всего, связался он либо с большими деньгами, либо с криминалом.

— Это, считай, одно и то же…

— Да, верно. Боюсь, теперь нам сложно узнать это будет. Обрубил концы Афанасий. Решительно и чисто!

— Не скажи, Петрович, не скажи… Еще не все потеряно. Наоборот, вся эта несуразица может спровоцировать дальнейшее развитие событий. Нужно посмотреть, понаблюдать… Попросить ребят присмотреться к окружению генерала Петрова, к тем, кто будет излишне суетиться, выспрашивать, интересоваться деталями… Ну, это мое дело. А вот что нам делать теперь — ума не приложу!

И оба старика посмотрели на меня. Я и выложил как на духу.

— В лагерь нам надо перебираться. Засиделись мы тут, мохом обросли. Пора вплотную заниматься выходом на маршрут. Всех дел не переделаешь, а нам нужно двигать дальше. Так, отцы?

— Так-то оно так… Да и тебе, Афанасий, лучше теперь какое-то время побыть в глубинке. А вот мне прятаться на Урале пока рано. Нужно присмотреть за ходом следствия. Давайте сделаем так! — Костя хлопнул рукой по столу. — Двигайте домой. Завтра ты, Афанасий, официально вернешься в Город. Сделаешь визиты всякие…

— В кадры не забудь сходить! — тут же влез Петрович.

— Да-да, и в кадры сходи, уволься ты наконец… Веди себя естественно, с друзьями повстречайся, пображничай немного. Но долго в Городе не сиди — дня два-три. А потом — в лагерь, на Урал. Начинай там готовить наш выход. Действительно, пора нам заняться тем, к чему мы готовились, весь этот сыр-бор затевали… Ну, все? Кормить вас, преступники и оглоеды?

— Не-е, у меня ужин на плите, — сказал Петрович.

— А я к маме… — сказал я.


Выплыв на лестничную площадку, я приказал Шарику пережечь лампочку. В темноте я быстро выскочил и моментально открыл дверь своими ключами, благо в прихожке тоже было темно.

Мама уже проснулась. Она даже не переоделась. Сидела на кухне, пустыми глазами уставившись в мою записку.

— Мама… Это я…

Мама кинулась ко мне на грудь и разрыдалась.

— Афоня… сынок… живой! Как ты?

Вот так вот — похитили её, а все думы у мамы про своего непутевого сына! Всю ночь мы просидели с ней вдвоем на кухне. Я рассказал ей мексиканский сериал, в котором было все — преступники-террористы с длинными ножами, которые гонялись за мной по кавказским горам после того, как я случайно влез в их разборки и помог местным товарищам перехватить партию наркотиков. Местные бандиты, которым был отдан приказ захватить и удерживать маму, пока я не сдамся. Лихой налет на дачу и куча трупов… Мама, распахнув глаза и прижав ладонь ко рту, только ахала. На щеках у нее появился румянец.

— Врешь ты все, Афоня, — наконец сказала она. — Но я тебе благодарна и за эту ложь… Главное — живой ты. Живой и здоровый. Ты ведь ходишь почти нормально. Как ты это сделал? Ты действительно лечился у колдуна?

Я вспомнил Лома, его кастрюлю и утвердительно кивнул.

— Вот и хорошо… А что нам теперь делать?

— Да ничего, мама. Будем жить дальше. Теперь все будет хорошо… Только вот…

— Опять уедешь?

— Да. И надолго. Месяца на три, как минимум. Поеду в Сибирь. Дела там у меня. Да и лечение свое продолжу.

— А как же этот старик с Кавказа?

— А что? У нас и в Сибири всякие ведуны есть! Знаю я одного, с вещей птицей на плече ходит. У него и лечиться буду.

Так я, в общем-то, и сделал. Утром я залег спать, а мама ушла на работу. Продрых часов до двух. Взял у родителей пустую сумку, засунул в нее пару купальных халатов, чтобы бока раздулись, и вызвал такси. К себе домой я приехал вполне официально. Принял душ, побрился, переоделся. Позвонил по городскому телефону Петровичу, получил от него втык за задержку с увольнением, и клятвенно пообещал, что сейчас же бегу в кадры. Позвонил кадровикам, спросил какие документы брать. Взял пару бутылок коньяка и направился в Управление. Там покалякал с подполковником, направившим меня на хуторок. Рассказал, как чудесно там провел лето, поблагодарил его за заботу и вручил бутылку коньяка. Потом прошла процедура увольнения, в результате которой я стал немного богаче. Заскочил к ребятам, пообщались. Пить было еще рано, и коньяк я оставил им на вечер. Они завистливо повздыхали на мою безграничную пенсионерскую свободу и обещали дружно тяпнуть за мое здоровье.

Пробежался по магазинам, прикупил всякого нужного мне на Урале барахла. Сходил на рынок, накупил всяких фруктов. Угощу ребят, они, поди, таких и не видели. В общем — пришлось покрутиться. Вечером нанес визит Петровичу, посидели вдвоем, поговорили. Потом забежал к маме — вернуть халаты и спросить про отца. А он только что вернулся. Был очень доволен поездкой, все порывался мне рассказать о чем-то очень интересном. Но я его прервал и высыпал свои новости. Мама, готовившая на кухне, приказала нам расположиться около нее и еще раз прослушала версию событий. Должным образом скорректированную и краткую. Отец сильно расстроился и замолчал. Наконец, он спросил про деда. Я сказал, что дед лежит в ведомственной поликлинике, и с ним все будет хорошо. Уф-ф, еле отбился я от родителей! Благо что можно о чем хочешь умалчивать, списывая все заморочки на секретность. Потом отец немного отошел, выставил холодную бутылку, и мы выпили за воссоединение семьи и за здоровье деда. Я сказал, чтобы они его не искали, что я скоро его привезу сам. А еще через день я отбыл к Лому. Теперь была моя очередь лезть в кастрюлю. Таких устройств в медблоке было несколько.

После очередного замачивания в круто сваренном борще, меня встретил Лом. Как оказалось, все лечебные процедуры с дедом были закончены. Эта медкамера… реаниматор, что ли… не знаю, как ее толком назвать, уже не гудела, а спокойно помаргивала зелеными огоньками. Лом сказал, что дед здоров. Можно его забирать. Я даже перекусить не успел, а сразу же метнулся к нему на дачу. Там было все спокойно, все нормально. Я разобрал деду кровать, приготовил пижаму, позвонил отцу, чтобы он ехал на дачу, а сам кинулся назад.

Лом поиграл пальцами на пульте реаниматора, и крышка неспешно поднялась. Я ахнул, а Лом изумленно поднял брови. Дед помолодел лет на десять-пятнадцать! Да что там! Он выглядел просто замечательно! Лом вытянул из борта камеры шланг душа, и я приступил к санобработке деда. Новый маленький шрам был практически не заметен. Закутав спящего деда в огромное полотенце, я понес его к шарику.

— Вот, уложишь его, а потом прижмешь это к шее… — Лом протянул мне штукенцию, похожую на магнитный ключ к двери подъезда. — Минут через двадцать он проснется. Первые два дня с едой не усердствуйте. Пусть ест часто, но маленькими порциями, ясно? Остальное все хорошо! Он здоров настолько, насколько может быть здоров мужчина лет пятидесяти. Диагност практически его всего почистил и исправил.

— Вылечил…

— Ну, да… А я как сказал?

— Спасибо тебе, Лом… — я замялся, не зная, что сказать.

— Прекрати, Афанасий! И вот еще что… Ты тогда наговорил много лишнего… Просто я не сразу оценил ситуацию и разобрался в ней. Ты меня тоже извини, Афанасий. Ну, пока. Двигай!

К приезду отца дед уже довольно сопел в своей постели. Мы еще только начали готовить бульон, как он очнулся и недоуменно повел вокруг головой.

— Дед!

— Папа! Папа, как хорошо ты выглядишь! Просто огурчик! — отец был счастлив до неприличия. — Ты так помолодел, папа! Смотри, как бы дамы за тобой бегать ни начали.

Дед пристально посмотрел на меня. Я прикрыл веки, а потом прошептал одними губами: «Потом!» Дед понимающе ухмыльнулся и встал. Его изумление от новых ощущений в теле мне описать просто не дано! Однако дед мигом согнал растерянность с лица, бодро крякнул и заперся в ванной. Оттуда он вышел минут через сорок. Лицо теперь было весьма задумчивым. Мы начали кормить деда. Мой отец хлопотал, как клушка. А мне пришлось оставаться у него ночевать. Опять проговорили всю ночь. Дед пытался меня расколоть, но у него ничего не получилось. Волшебные изменения с его здоровьем я объяснять отказался наотрез. Мол, получил — так владей! Чего тут рассусоливать? Опять смотрели записи Шарика, прикидывали возможное развитие событий. Дед потребовал познакомить его с Константином. Я позвонил Косте, благо, что теперь это можно уже было делать, и договорился о нашем визите. Костя с радостью откликнулся на просьбу деда и пригласил его в гости на несколько дней. Мне он намекнул, что в Москву прибыть лучше самолетом. Деда он встретит. Я так все ему и передал. Дед подумал и велел мне заказать авиабилет на послезавтра. Мудрый старик! Не стал все же спешить.

Утром меня сменила забежавшая мама. Охая, ахая, спрашивая и тут же перебивая деда новыми вопросами, она вихрем пронеслась по комнатам, прибрала какие-то тряпки, смахнула пыль и понеслась на кухню. А я опять заснул. Что-то у меня с режимом дня не то получается. Сплошные ночные посиделки.

Посадив деда на самолет, я тихо-мирно отбыл на Урал. Раздал ребятам подарки, всех увидел, про все спросил. Нашу базу было просто не узнать! Большая часть тяжелой техники была переведена на другие объекты, а базовый лагерь предстал передо мной во всей своей красе. Новые домики, красивые дорожки. Молодые незнакомые ребята заканчивали монтаж освещения территории, высаживали декоративные кусты. В общем — лепота! Тут меня настиг наш главный прораб.

— Афанасий! — застонал он. — Где же ты мотаешься? Вода нужна! Пора давать воду!

Я настолько опешил, что только взял под козырек. Через несколько минут Шарик аккуратно прожег оставленную скальную перемычку, и по выплавленным в камне водотокам пошла вода. На кухне завизжали девичьи голоса. Эти растяпы оставили краны открытыми. Заработали генераторы, в клубе врубили колонки, и Расторгуев запел свое нетленное:

— Ты агрегат, Дуся, эх, Дуся, агре-е-е-гат,

Ты агрегат, Дуся, на сто-о-о киловатт,

А ну давай, Дуся, эх, Дуся, выжимай,

А ну давай, Дуся, эх, Дуся, приба-а-авляяяяй!

Стало весело. Причем — всем. Кроме Дуси, как я думаю… работать с такими нагрузками. И без выпрямителя какого, без предохранителей. Бр-р-р!

Но меня никто не спрашивал. А я ни к кому не лез. Я полез на свой склад. Пора было готовиться к первому выходу на маршрут. В пещеру с зеленым туманом.

Через пять дней на базу приехали товарищи начальники. С сопровождающими лицами, естественно. Лица бы знакомы — это были дед и Кошак. Я метнул на Костю недовольный взгляд. Тот вильнул глазами и только пожал плечами. Мол, а что я мог сделать? Это же твой дед, вот и разбирайся с ним сам.

Вечером, заканчивая пикник, мы разлили по последней рюмке.

— Ну, что, хулиганы, дебоширы, пьяницы и алкоголики? За что пьем? — Костя обвел нашу компашку хмельными глазами.

— За выход на маршрут! — провозгласил я.

— В горы… — мечтательно прищурился Петрович.

— В джунгли! — тонко улыбнулся Костя.

— В пампасы! — сказал я и захохотал.

Вскоре мы ржали все. Как дети, честное слово! Все, кроме деда. Дед внимательно смотрел на нас, что-то прикидывая в уме. Около него столбиком сидел Кошак. Он, прищурившись, с вечным кошачьим превосходством смотрел на глупых людей. На его рыжей морде было написано: «А что вы без меня сделать сможете, лю-ю-ди?»

Загрузка...