Глава 1

Лондон, конец марта 1815 года

Девон Сент-Джеймс попала в ужасное положение.

Через два дня нужно вносить деньги за комнату в подвальном этаже, в которой она жила. Домохозяин, мистер Филлипс, в очередной раз поднял плату. Девон пришла в ярость, но одновременно ей было смешно: в этой каморке едва умещались табурет и узкая кровать, на которой они с матерью спали вдвоем вплоть до ее смерти. И самое скверное заключалось в том, что негодяй предупредил об этом только вчера!

— Чудовищный грабитель, — буркнула Девон себе под нос и со злостью затянула ленты капора. То же обращение ожидало завязки плаща, сильно поношенного, с неровным подолом и слишком большого для той миниатюрной фигурки, которую он облекал. Местами он спускался почти до самых половиц покрытого пятнами от эля, выщербленного деревянного пола. Однако плащ этот, как и прочие принадлежности одежды Девон, исправно нес свою службу — и на том спасибо!

Осторожно погладив ладонью округлившийся живот, Девон немного постояла у задней двери «Вороньего гнезда» — таверны неподалеку от Стрэнда, в которой она работала. Потом она захлопнула за собой дверь и вышла на улицу — в сырую, туманную ночь. Сегодня она уходила даже позже обычного, дождавшись, когда последний клиент, спотыкаясь, вышел из пивного зала. Стараясь подбодрить себя, Девон подумала, что вот уж почти год она проделывает этот путь вполне благополучно.

Да, год. Господь милостивый, почти год! Кажется, целая жизнь прошла с тех пор! Когда скончалась мама, потеря терзала Девон, словно нож в сердце. С болью думала она о том, как трудно обходиться хотя бы без малой поддержки, но что-то в душе препятствовало тому, чтобы отказаться от работы в баре. Мама с горечью думала и говорила о том, что Девон приходится там служить, и дочь разделяла ее чувства. Нет, она ни за что не расстанется со своими надеждами и мечтами — как раз наоборот, она настроена более решительно и определенно, чем когда-либо.

В один прекрасный день она найдет возможность покинуть Сент-Джайлз. Любую возможность.

Эту клятву она дала себе давно и не намерена от нее отказываться. Но сейчас перед ней иная задача. Слова Филлипса, сказанные нынче утром, крепко застряли в голове у Девон. Хотя это ей дорого стоило, она проглотила свою гордость и стала его упрашивать. Умолять, чтобы он дал ей некоторую отсрочку для повышенной выплаты за комнату.

— Ни за что! — прорычал он. — Я твердо решил. Либо платите, мисси, либо я вышвырну вас на улицу.

Глядя на его красную от злости рожу, Девон поняла, что свою угрозу он выполнит. Она презирала его с самого первого дня их вынужденного знакомства, презирала этого мерзавца за то, что он грубо обращался с ее матерью. Однако, сколько бы раз она ни посылала его мысленно ко всем чертям, в самое пекло, это не решило бы ее проблем. Их могли решить только деньги…

Продолжая свой путь по направлению к Сент-Мартинс-лейн, Девон мысленно пересчитывала драгоценные монеты, спрятанные в левом кармане ее платья, — свой заработок. Всего неделю назад она была уверена, что там более чем достаточно, чтобы уплатить за квартиру. Она даже воображала, что сможет купить себе новое платье и это поможет ей найти более приличную работу. Но теперь ей придется истратить все до последнего пенса, чтобы внести квартплату, но и того не хватит.

Холод пробрал ее — тот холод, который не имел никакого отношения к реальной ночной промозглости. Что, если Филлипс уже осуществил свою угрозу?

Обогнув угол, Девон отчасти справилась со своей тревогой. Она огляделась по сторонам. Было тихо — насколько вообще может быть тихо в этой части Лондона. Непроглядная тьма окутала крыши домов. В дневные часы на узких улицах было тесно от запряженных лошадьми телег и экипажей, крики торговцев висели в воздухе, каждый старался перекричать возможного конкурента и зазвать к себе покупателя.

Плащ хлопал Девон по лодыжкам, когда она спешила поскорее миновать «Семь дубов». Поскользнулась разок на булыжниках мостовой, мокрых из-за недавно прошедшего дождя, но, слава Богу, удержалась на ногах. Оглянулась по сторонам — вокруг никого не было.

— Чтобы поправить дела, тебе бы следовало время от времени принимать кого-нибудь из клиентов в задней комнате, — сказала ей сегодня днем Бриджет. — Я, например, так и поступаю, когда есть нужда в паре шиллингов.

Легкость, с которой был дан этот совет, говорила сама за себя: именно так и относилась Бриджет к подобному способу раздобывать денежки. Девон понимала, что совет дан с добрыми намерениями, но следовать ему не собиралась, так как не имела ни малейшего желания зарабатывать на жизнь, лежа на спине.

Это было еще одно обещание, которое она дала себе.

Запахнув поплотнее плащ, Девон посмотрела в сторону следующего угла. Улицы Сент-Джайлза были грязными и опасными — совсем не место для леди.

Особенно в ночное время.

Она сама, конечно, не была такой леди, как ее мать. И хотя с тех пор как Девон ее помнила, мама зарабатывала шитьем, до рождения дочери она служила в гувернантках.

Общество, подумала Девон с внезапно охватившей ее острой горечью, не прощает незамужней женщине рождения внебрачного ребенка. Именно потому ее мать и жила в такой бедности.

Девон машинально сунула руку в карман платья. Теплые кончики пальцев коснулись холодного металла, нащупали крест — и на Девон тотчас нахлынули воспоминания. Когда мама вздохнула в последний раз, Девон вынула ожерелье с крестом из ее кармана… и переложила в свой. Замочек был сломан, потому мама и носила ожерелье в кармане.

Замочек сломала Девон.

Дважды за свою жизнь она довела маму до слез. Один раз — когда сломала замочек, и воспоминание об этом всегда причиняло ей боль. Девон не знала, насколько ценно это ожерелье, да это было и не важно. Главное, что для мамы оно всегда оставалось самой большой ценностью, сокровищем для души.

А теперь это самая большая ценность для нее, Девон.

Она не расстанется с ожерельем никогда. Ни за какие деньги. Даже если будет голодать и спать на холоде под открытым небом, поливаемая дождем, — дай-то Бог, чтобы не дошло до этого! До тех пор пока ожерелье при ней, Девон будет как бы ощущать присутствие мамы.

Подобрав подол плаща, Девон обошла лужу. По обе стороны улицы убогие домишки жались один к другому, точно малые ребятишки, дрожащие от злого ветра. Какая-то оборванная женщина спала прямо на земле у входа в дом, скрючившись и прижав к груди костлявые коленки…

Вопреки всей своей решительности Девон вздрогнула от охватившего ее холодного ужаса. «Я не хочу быть такой, — подумала она в приступе отчаяния, — не хочу!»

Девон замедлила шаги. Ей вдруг вспомнился пансион на Бакеридж-стрит, где они с матерью жили, когда Девон была еще девочкой. То было отвратительное, вонючее вместилище отбросов общества; и Девон, и ее мать ненавидели это место. Она хорошо помнила нужду и порою даже голод, какие они там терпели.

Но они никогда не были бездомными. У них всегда была крыша над головой, пусть даже дырявая, как решето.

Задыхаясь, Девон боролась с возрастающим отчаянием. В конце концов, есть же у нее разум, есть воля… и материнское ожерелье…

— Ба, кто это у нас тут? О, да это леди, из тех, кто по сердцу парням.

Громкий голос разорвал ночную тишину. Девон застыла на месте. Дорогу ей загородил какой-то мужчина. Слева из темноты выступил второй.

— Привет, милашка.

Тонкие волоски на затылке у Девон встали дыбом и кололи ей шею. Неизвестно почему ей пришло в голову, что этот вкрадчивый голос она запомнит на всю жизнь.

— Иди ко мне, милашка! Подойди к Гарри.

— Пошел ты! — рявкнул другой парень. — Я первый ее увидел.

— А сейчас она рядом со мной, а не с тобой, Фредди.

Гарри. Фредди. Девон почти не могла дышать. Когда она услышала эти имена, сердце у нее словно провалилось куда-то. Она слышала об этой парочке. Оба принадлежали к одной из самых опасных бандитских шаек в Сент-Джайлзе.

— А что, если мы ее поделим между собой, а, Фредди?

Предложение исходило от Гарри, парня с мерзкой рожей, одетого в грязную твидовую куртку, а на голове у него торчал покосившийся цилиндр. Фредди осклабился, обнажив желтые гнилые зубы. Оба обладали отвратительной внешностью, и поступками того и другого руководила старая как мир страсть — жадность.

О да, именно эта страсть огнем горела в глазах у бандитов. Теперь уже Фредди загораживал ей дорогу — Он был ниже ростом, нежели его собрат по ремеслу уличного разбойника, и лишь немного выше Девон.

Она подняла голову. Дай Боже, чтобы они не заметили, как ей страшно. Всего несколько минут назад она радовалась тому, что вокруг никого нет. Но теперь…

— Чего вы от меня хотите? — резко спросила она.

Это зависит от того, что ты можешь нам предложить! — заржал Фредди. Он подступил ближе и ухватил Девон за подбородок. Улица была плохо освещена, чтобы не сказать больше, но в эту минуту луна, как назло, вынырнула из-за облака. Фредди запрокинул лицо Девон к небу. — Слушай, Гарри, да мы поймали хорошенькую пташку! — провозгласил он. — Ты только посмотри на эти глазки! Чистое золото, ей-право!

Девон мысленно проклинала свою забывчивость. Каждый раз, уходя уже в ночное время из «Вороньего гнезда», она тщательно обдумывала, как одеться и как вообще сделать свою внешность непривлекательной. Поля у ее капора были широкие и скрывали черты лица, тулья была высокой, и Девон заталкивала в нее свои золотистые волосы, густые и достаточно длинные. В качестве особой меры предосторожности она пачкала лицо и шею сажей, чтобы казаться женщиной в возрасте. Но сегодня вечером она очень торопилась и забыла проделать эту процедуру.

Она высвободила подбородок из лапы бандита.

— У меня ничего нет, — заверила она, стараясь говорить как можно спокойнее. — Чего ради нападать на ни в чем не повинную женщину? — Господи, что за глупый вопрос! Им все равно, на кого нападать. — Неужели не видите, что я вот-вот рожу?

Она выпятила живот, плащ распахнулся, а бандит уставился именно на ее располневшее чрево. Но надежды Девон не оправдались, в чем она убедилась буквально через минуту.

— А, понятно, — подмигнул Фредди. — Приятно узнать, что ты любишь парней, детка, верно, Гарри?

— Само собой, Фредди, — согласился Гарри и отвесил Девон издевательски почтительный поклон.

Тонкие губы Фредди изогнулись в насмешливой ухмылке.

— А скажи-ка, что у тебя такое в кармане? — спросил он.

Девон побелела. Увы, она слишком поздно поняла, что сделала то единственное, чего не следовало делать ни под каким видом: опустила руку в карман платья. Она вспомнила о ноже, спрятанном в ботинке, но бандиты уже совсем рядом, и она не успеет достать его.

В отчаянии Девон протянула к Фредди и Гарри пустые ладони.

— Ничего, — сказала она. — Отпустите же меня теперь!

— Давай-ка мы сами поглядим, ладно?

То была уловка, им хорошо знакомая. Ловкие пальцы Гарри извлекли из кармана Девон мешочек с деньгами, а Фредди с торжествующим гоготом вытащил из другого кармана ожерелье.

Что-то словно взорвалось у Девон внутри.

— Нет! — выкрикнула она.

Пусть они забирают деньги, пусть изобьют ее до полусмерти, но ожерелья она им не отдаст. Разве что ценой собственной жизни. Не думая об опасности, вообще ни о чем не думая, Девон бросилась на Фредди. Гарри уже скрылся в глубине темного проулка, но Девон этого не заметила. Она успела схватить второго бандита за куртку, рванула изо всех сил, и этого оказалось достаточно, чтобы он упал.

Они оба покатились по земле, но через секунду Фредди с воплем «Сука!» ухватил ее за горло. Острые ногти впились в нежную кожу Девон возле самого подбородка. Задыхаясь, Девон отбивалась, царапала бандиту лицо, но все было напрасно… И тут она вспомнила о ноже, засунутом сбоку в ее высокий ботинок.

Бандит сдавливал горло Девон все упорнее, а она, извиваясь, тянула руку за ножом, и как только рукоятка оказалась у нее в ладони, ударила сколько было сил снизу вверх и почти тотчас выдернула лезвие из раны.

Воздух хлынул ей в легкие. Девон увидела перед собой округлившиеся глаза Фредди — казалось, они выскочат из орбит.

— Ты… убила… меня… — еле слышно выговорил Фредди.

Девон не стала дожидаться дальнейшего. С трудом отпихнув от себя обмякшее тело бандита, она откатилась в сторону, кое-как встала на колени и только тут обнаружила, что держит в руке окровавленный нож. Темные капли падали с лезвия на булыжники мостовой. Девон в ужасе выронила нож.

Потом ей посчастливилось увидеть ожерелье: оно валялось прямо у ее колен. С неудержимым криком облегчения Девон схватила его и спрятала за пазуху.

Позади нее послышался стон. Сердце у Девон сжалось от страха: стонал Фредди.

«Беги, — словно подсказал ей чей-то голос. — Ты должна бежать».

Поздно. Он уже держал в руке оброненный ею нож… Девон повернулась и ринулась вперед, будто ее подтолкнула в спину неведомая сила. Она неслась, не разбирая дороги, но вдруг ее что-то сильно ударило и обожгло сзади. В ушах отдался громкий вскрик — ее собственный.

Затуманенным взором следила Девон за тем, как Фредди поднимается на ноги и шаркающей, неуверенной походкой направляется к проулку, где раньше скрылся Гарри.

Неровные шаги Фредди стихли. Девон утратила способность ясно осмысливать окружающее. Все вокруг как-то странно раскачивалось, плыло перед глазами. Она с трудом сообразила, что лежит в луже, щекой на твердых мокрых булыжниках; чувствовала, что платье ее пропитывается водой. Зубы начали стучать.

Холод мало-помалу пронизывал ее, Девон никогда еще не испытывала такого ледяного, всепроницающего холода, вызывающего внутреннюю дрожь.

В голове у Девон вспыхнуло воспоминание — о последних часах жизни мамы, которая тогда все шептала о холоде и сотрясалась от безостановочной дрожи.

О Господи, может, и она умирает? «Нет! — громко протестовал мозг Девон. — Нет, я не хочу умирать вот так, в этой тьме, такой ледяной…»

Девон крепко прикусила нижнюю губу, сдерживая рвущиеся наружу рыдания: она понимала, что плакать сейчас бесполезно.

Ведь никто ее не услышит. Никто не придет на помощь. Потому что это Сент-Джайлз, обиталище попрошаек и воров, бедняков и бродяг, до которых никому нет дела.

Загрузка...