Глава 3 Ненавязчивый сервис

Трап долго не подавали. Вернее, его не подали вообще. Выбравшиеся в проход офицеры изнывали от духоты.

– В чем дело? – в который раз вопрошал Угрюмов.

– Самолет принадлежит украинской компании «Сирин», – стал объяснять Олегу Широков. – Не исключено, что, по своему обыкновению, она просто не до конца оплатила услуги, а нас теперь «маринуют».

В конце концов летчики спустили невесть откуда взятую деревянную лестницу, и выгрузка началась. Впрочем, очередь двигалась медленно. Под весом офицеров, тащивших на себе баулы и сумки, лестница шаталась и угрожающе скрипела.

– Такую страну развалили! – негодовал Угрюмов. Было непонятно, что он имеет в виду, Украину или Советский Союз.

По мере продвижения к выходу, куратор становился трезвее. Он то ставил сумку на пол и принимался поправлять галстук, то вдруг порывался руководить высадкой.

– Странно! – снова проговорил Монах.

– Чего ты заладил? – удивился Олег, которого стала настораживать подозрительность капитана.

– Почему он нервничает? – задумчиво спросил Монах.

– Может, боится, что летчики нажалуются на его выкрутасы? – выдвинул предположение Олег.

– Арабы могли, – вспомнил перелет до Дубая Широков. – Но не стали. А хохлам все равно…

– Сейчас Крым припомнят, – волновался Олег.

– А рампу слабо открыть? – спохватился Угрюмов.

– А ты ее потом закроешь? – парировал бортинженер на украинской мове. – Гидронасос еще до Нового года навернулся.

– Это не мои проблемы! – не унимался рассерженный чиновник.

– Так и не мои тоже! – веселился украинец. – Я нанимался привезти москалей, а не сгружать!

– Сволочи, – шипел Угрюмов, волоча к дверям сумки, в которых что-то звенело. – Правильно вас поляки быдлом называли!

Олег осторожно толкнул Монаха в бок:

– Может, поможем?

– Вот еще.

Подошли к выходу. Олег выглянул через плечо Широкова наружу и удивленно хмыкнул. Взору открылась часть бетонной рулежной дорожки, с белоснежной разметкой. Сразу начинавшаяся за ней трава оказалась подстриженной. Вдали, среди деревьев, виднелись аккуратные домики в европейском стиле с черепичными крышами.

– Ты надеялся увидеть здесь грунтовую взлетно-посадочную полосу и дикарей в набедренных повязках? – попытался угадать Широков, берясь руками за кромки дверей и ставя ногу на первую ступеньку. – Не повезло…

– Я, конечно, знаю, что все давно не так. – Олег подал ему сумку. – Но вбитый со школы стереотип трудно выковыривается, и слова: «негр», «Африка», «мачете» ассоциируются и отдают эхом: «колония», «нищета» и «рабский труд».

Спустившись вниз, Олег оттащил сумку в тень крыла самолета.

– Чего уставился? – раздался визг Угрюмова.

Олег оглянулся. Каким-то чудом чиновник спустился вместе со своим багажом по лестнице и сейчас озирался по сторонам.

– С кем это он разговаривает? – заволновался Широков.

– Это только он знает, – со знанием дела сказал Монах.

– Он от такого количества водки здесь не окочурится? – волновался мокрый от пота Сечин.

– Тебе-то что? – удивился Широков, наблюдая за тем, как чиновник волочет свой звенящий баул по бетону.

– Может, на таможне отберут? – сказал Олег, мало надеясь на такой исход.

– Ты думаешь, она здесь есть? – между тем спросил Широков.

Таможня была. Причем со всеми атрибутами тоталитарно-светского государства, стремящегося с первых шагов показать гостям страны все прелести административно узаконенной коррупции.

Больше всех пришлось отдуваться Угрюмову. За водку он отдал все наличные деньги и готов был даже пожертвовать часами, но вовремя подоспевший Бондаренков увлек его за некое подобие ограждения.

– Он потом об этом пожалеет, – предположил Монах. – Лучше бы забрали.

Надежда на то, что старший команды хотя бы первый день в Уганде будет трезв, рассыпалась в прах.

В здании аэропорта было шумно. Пахло немытыми телами, гнилыми фруктами, откуда-то несло человеческими испражнениями. Свободных мест на скамейках не было, и часть черных как сажа пассажиров разместилась прямо на полу вдоль стен на кусках картона. Женщины кормили грудью детей, мужчины что-то вяло обсуждали. С десяток разгоряченных угандцев с баулами, старыми чемоданами и просто с узлами штурмовали вход на регистрацию.

– Глянь! – Сечин толкнул Олега в бок.

Он оглянулся. На пути толпы, штурмующей узкий проход из металлических ограждений, с невозмутимым видом, словно танк, стеной стояла толстая негритянка в оливкового цвета форме. Ее черная кожа лоснилась от пота и казалась синей.

– Вот это баба! – восхищенно провыл Угрюмов, увлекаемый к выходу Бондаренковым. Галстука на нем уже не было, а из прорехи расстегнутой рубашки вывалился рыхлый живот.

На улице их ждало новое испытание в виде самых разных возрастов женщин, посасывающих из пластиковых пакетов какую-то жидкость. Обступив военных, они принялись что-то наперебой то ли объяснять, то ли просить.

– Чего они пристали? – выпучился Угрюмов. – Где переводчики?

– Они на суахили говорят, – устало объяснил Монах. – Мы его не знаем.

– Они за вас замуж хотят! – пошутил кто-то.

– Чего? – взвился чиновник, но Бондаренков вновь опередил его и увлек через толпу.

– Денег просили, – объяснил Монах, когда они прошли мимо.

– А почему сказал, что не понимаешь? – насторожился Олег.

Монах лишь отмахнулся.

Вдоль выложенных тротуарной плиткой дорожек, у подножий пальм, среди разбросанных пластиковых стаканчиков, клочков бумаги, пустых пивных банок и окурков валялись и сидели люди. Бегали голопузые дети с ярко выраженными признаками рахита.

– Где я мог видеть Угрюмов русский босс? – на плохом английском спросил возникший на пути мужчина в новеньком камуфляже.

Возраст военного определить не представлялось возможным. Похожая на черный пластик кожа казалась натянутой на череп, плотно облегала неимоверно большие надбровные дуги и была несимметрично смята в носогубные складки в нижней части небритого лица. Голову украшала кепка-бейсболка с нелепой кокардой.

– Я Угрюмов! – выпалил Олег и оглянулся по сторонам. Нет, в этот раз он не преследовал цели как-то подтрунить над чиновником. Напротив, представившись старшим команды, Олег надеялся быстрее решить вопрос с размещением.

– Очень хорошо! – Военный схватил Олега за руку и стал трясти.

– Кто это, Мозжерин? – Голос Угрюмова из-за спины заставил обернуться.

Не выпуская липкой руки военного, Олег улыбнулся и пошутил:

– Вот, родственника встретил!

– Кого? – округлил глаза Угрюмов.

– Да! Да! – вопил чернокожий офицер, яростно тряся руку Олега. – Дружба!

– А в анкете у тебя родственников за границей нет! – выпалил Угрюмов.

Наконец подошел Широков и заговорил с угандцем на английском. Как оказалось, высланный за военными представителями автобус сломался по дороге в аэропорт. Но угандиец сразу заверил, что можно тут же организовать другой транспорт, только за наличный расчет.

– И здесь нам жить? – негодовал Монах, волоча по коридору сумку.

Олег толкнул фанерную дверь. Взору открылась похожая на пенал комната с грязным окном, столиком и деревянной кроватью.

– Сервис что надо! – раздался откуда-то голос старшего среди переводчиков капитана Селина.

– Не говори! – ответили с другой стороны.

Олег опешил. Мало того, что деревянные перегородки были тонкими, они ко всему изобиловали многочисленными щелями, создавая ощущение присутствия всех находящихся в гостинице людей в одном помещении. Отовсюду доносилась возня, возгласы негодования и возмущения.

Олег открыл боковую дверь и сморщился. Взору открылась наполненная мусором раковина, рыжий, в трещинах кафель и унитаз без крышки. На полу валялась душевая лейка.

– Интересно, а америкосов они так же селят? – спросил откуда-то Бобурков.

– А разве они здесь есть?

– Нефти нет, значит, нет и американцев. – Голос Монаха утонул в грохоте рассыпавшегося дерева. – У-ух!

– Мебель испытал, – догадался Олег и для верности пошатал рукой стоявший у стола стул.

Загрузка...