Игра по фальшивым нотам

Глава 15. Варианты

8 апреля, 2010 г.

Шотландия, Глазго, ресторан «Алла Пьяцца»[5]

— Что будете заказывать? — вежливый официант преданно посмотрел на него, и Патрик вздохнул.

— Я жду своего друга, так что пока — ничего. Принесите, пожалуйста, воды без газа, — попросил он.

Официант кивнул и удалился, вернувшись через минуту с бутылочкой «Бон Аквы».

Патрик задумчиво налил в бокал воду и залпом выпил всё до капли. Он нервничал. Ещё никогда Норт не приглашал его в ресторан. Вообще никуда не приглашал. И такое «особое место» могло обозначать одно из двух: либо «мы поженимся», либо «мы расстанемся». Причём для последнего варианта предпосылок было куда больше, чем для первого.

Всё началось с выздоровления Гарри. Это изменило Норта. Охладило их связь. Предпоследний раз они занимались сексом в середине марта… Торопливо, по–быстрому. Конечно, не менее страстно, чем обычно, но Норт сразу собрался и уехал домой. После этого — почти три недели затишья. В университете казалось, что Салливан вообще не видит в нём не то что своего бойфренда, но даже друга. Он был простым рядовым сотрудником. Патрик набрался терпения, понимая, что у его любовника непростой период в жизни.

Во вторник, два дня назад, Норт был чем–то расстроен и приехал к нему. Неожиданно навалился на него сразу в прихожей.

Патрик очень скучал по своему любовнику. Он не стал ничего спрашивать или выяснять и поддался моментально нахлынувшему возбуждению. Чёртов Салливан был дьявольски хорош! Но, удовлетворив свою похоть, тут же смотался из его квартиры.

Почти два месяца у них с Нортом были непонятные отношения. Патрик ненавидел находиться в подвешенном состоянии и набрался храбрости, чтобы уточнить, кто они друг для друга. Он не успел и рта раскрыть, как Салливан предложил встретиться в ресторане в пять, сообщив, что забронировал им столик.

И что самое отвратительное, Патрик понимал, что это время было назначено для того, чтобы Норт успел вернуться домой не позднее семи, а то и раньше. Чтобы его брат Гарри не волновался.

«Алла Пьяцца» — лучший ресторан итальянской кухни. Впрочем, Патрику показалось, что Норт выбрал это место лишь потому, что тот располагался всего в шести кварталах от университета. Патрик пришёл без двадцати и уже десять минут изводился.

Он чувствовал и с большой вероятностью мог сказать, что Норт хочет его бросить. Накормит вкусной едой, оплатит счёт и сообщит ему эту ужасную «новость». Патрик промолчит, потому что джентльмены не устраивают скандалов на публике. Он покинет этот итальянский ресторан и зайдёт в паб через дорогу, который он заранее присмотрел, и напьётся до зелёных лепреконов перед глазами. Отличный план. Продуманный и продуктивный. Патрик ухмыльнулся своим невесёлым мыслям.

— Давно ждёшь? — бархатистый глубокий баритон за спиной, казалось, заставил его сердце забиться в горле, перекрывая доступ кислорода.

Патрик лишь помотал головой, наблюдая, как Салливан изящно садится за стол и изучает меню.

— Ты что–то уже заказал? — вопрос заставил отмереть и снова помотать головой.

Патрик не мог оторваться от красивого хищного лица. Такого прекрасного, родного и… Раньше он не позволял себе думать о любви к своему молодому профессору, но когда понял, что вот–вот лишится того, что имел, сердце болезненно сжалось.

— Может быть, закажем пасту? — тот задал вопрос, и Патрик смог только угукнуть. Какая разница, что есть на «последнем ужине»? С этого дня он будет ненавидеть итальянскую кухню!

Неожиданностью для Патрика стало, что Норт быстро сделал заказ официанту на итальянском. Впрочем, тут же ему пришёл ответ, что профессор Салливан разбирается не только в химии, но и в биологии, а там без латыни никуда.

— Патрик, — проникновенно посмотрели на него, и он сжал бутылку, быстро наливая остатки воды в бокал.

Выставив растопыренную ладонь перед собой, показывая, что говорить пока не надо, Патрик выпил воду, пожалев, что она не содержала в себе ни капли алкоголя.

— Может, вина? — спросил Норт, словно подслушав его мысли.

Он кивнул, ещё на пару минут отодвинув тяжёлый миг расставания. Тем более серьёзное и немного грустное выражение лица Салливана тоже явно об этом намекало.

Им принесли бутылку красного вина, и Патрик с наслаждением «пригубил», сразу опустошив бокал наполовину.

— Я готов, говори, — выдавил он из себя. Он сегодня не пообедал, поэтому от вина сразу появилась приятная расслабленность.

— Я уезжаю, Патрик, — сказал Норт. — Мы с Гарри уезжаем в другую страну. Климат Британии не очень подходит моему брату.

— Но… Я… А… — вырвались у него сплошные междометия. — Куда? Когда?

— Завтра я забираю свои документы, а в понедельник у меня уже первая лекция в Хандае. В Японии учебный год начинается с первого апреля.

— Я…Япония? — вытаращился он на Салливана. — Ты уезжаешь в Японию? С Гарри?

— Извини, решение и приглашение пришло совсем недавно, я не знал, как тебе сказать… — виновато улыбнулся Норт. — Ты мне правда нравишься, Патрик, ты — хороший человек, но так получается. В субботу мы вылетаем в Осаку. Мне жаль.

— Ты уезжаешь… — снова повторил он.

Новость всё–таки получилась неожиданной.

— Патрик, мне было хорошо с тобой, но я не хочу давать тебе ложных надежд и обещаний, которые не смогу исполнить, — продолжил Норт. — Я не очень люблю Британию и находился в стране только из–за брата. Сейчас он идёт на поправку, но недостаточно быстро.

— Вот как… — Патрику стало очень грустно, но одновременно он испытал облегчение, что его бросают не потому, что он надоел, а в силу обстоятельств.

Им принесли заказ. И Патрик вяло ковырялся в тарелке со спагетти с мясным соусом.

— Ешь, очень вкусно, — своим особенным тоном, не терпящим возражений, сказал Салливан, и он послушно положил пасту в рот.

Было действительно очень вкусно. От еды стало приятно. Отъезд любовника отодвинулся на второй план. Патрик слегка удивился себе, потому что никогда не считал себя особенным гурманом. Было ощущение, что он наглотался успокоительного, как когда сдавал вступительные экзамены.

— У меня есть вопрос к тебе, — когда с пастой было покончено, тихо произнёс Норт.

— Спрашивай, — легко согласился Патрик.

— Ты не хотел бы всё забыть? Знаешь, чтобы не страдать и не мучиться? Жить дальше… Извини, но по тебе видно, что эта новость с отъездом тебя расстроила. Мы не давали никаких обещаний, но всё равно привязались друг к другу. Ты мне небезразличен, Патрик, я желаю тебе добра…

— Но… Ты же не можешь взять и стереть из моей памяти все воспоминания о себе? — удивился он и замер, вглядываясь в чёрные глаза.

Ледяные мурашки пробежали по всему позвоночнику. Отчего–то пришла чёткая мысль, что Салливан — может. Может сделать с ним всё что угодно, а он даже ничего и не поймёт. Даже это несвойственное его натуре спокойствие было ненормальным, противоестественным. Патрику стало страшно.

— Я… Я не хотел бы, — сглотнув, пробормотал он, не решаясь задать вопрос «что ты мне подсыпал?», это было бы неправильным — подозревать своего друга в подлости. Впрочем, если Норт действительно незаметно сунул какое–то седативное, он был благодарен. Это позволило держать лицо и не расклеиться.

— Было слишком много хорошего, чтобы забывать это ради того, чтобы не помнить плохого. Я переживу, — откашлявшись и справившись с бурей эмоций, ответил Патрик.

— Я понимаю, — кивнул Норт. — Но надеюсь, ты не будешь слишком долго скучать и найдёшь себе в партнёры достойного человека. Я на кафедре буду только на минутку, не люблю эти прощания–встречи, думаю, что мы больше не увидимся.

Он только кивнул, понимая, что вот он — момент расставания. Салливан попросил расчёт. Оплатил.

— Может, тебя подвезти?

— Нет… Я… Сам, — Патрик выдавил улыбку. — Хорошо устроиться на новом месте. Присылай открытку к Рождеству.

Его теперь уже бывший любовник коротко улыбнулся и протянул руку для рукопожатия.

— Я уверен, ты ещё встретишь свою судьбу и будешь счастлив.

Он сжал сухую горячую ладонь. Неимоверно хотелось притянуть своего прекрасного профессора ближе и поцеловать, но Патрик сдержался. Глупо предаваться сантиментам. Норт прав, обрывая их отношения вот так, быстро и почти безболезненно.

В пабе «Комитет номер девять»[6] было душно и многолюдно. Несмотря на то, что два года назад правительство отменило «счастливые часы», народ все равно собирался и толпился после работы.

Первоначальный план «напиться после того, как тебя бросили» потерял свою привлекательность. Патрик вздохнул и отправился домой.

Возле дверей своей квартиры он обнаружил черного котёнка. Тот сидел на коврике и внимательно смотрел на него, но на его «кири–кири» не отреагировал и не мяукнул.

— Эй, малыш, ты потерялся? — спросил Патрик, услышав тихое фырканье в ответ. Ему даже показалось, что черныш с неким сарказмом в зелёных глазах посмотрел на него, причём сверху вниз.

Бродячих кошек в Британии не было как класса, поэтому вариант был лишь один.

— Ты чей–то? — он завертел головой в поисках открытой квартиры, откуда мог выйти котёнок.

Все двери были закрыты. Никаких признаков того, что котёнок откуда–то сбежал, не было, да и у него появилось особенное чувство, что пушистая, но очень серьёзная мелочь ждёт именно его.

— Эм… Зайдёшь? — предложил Патрик. И когда он открыл дверь, котёнок важно, как к себе домой, прошёл внутрь. Сразу забежал на кухню и запрыгнул на стул, за который всегда садился Норт Салливан.

Вспышка воспоминаний сжала сердце, но черныш внезапно тонко мяукнул.

— Хочешь есть? — спохватился Патрик и усмехнулся, когда малыш ему кивнул.

— Ты забавный, — наблюдая, как котёнок быстро лакает молоко из мисочки, сказал он. — Пожалуй, я назову тебя… Норт.

Получивший имя поднял мордочку с капельками молока на подбородке и громко замурлыкал.