Иллюзиум

ДВА ГЕРОЯ. ПЕРВАЯ КНИГА

ПРОЛОГ

Каждый ребёнок на Земле верит в то, что где-то далеко, там, где ещё никто и никогда не был, существует Сказочный Мир. В нём возможно всё. Все желания, какие могут только появиться – обязательно сбудутся. И каждый ребёнок верит, что оказавшись в нём, он сможет взлететь выше всех облаков, сможет птицей парить в небесах и чувствовать прикосновения холодного воздуха; что, если он захочет переплыть океан, то самые бурные воды покорятся ему, стоит только поднять паруса и стать капитаном своего судна; и даже белоснежный замок, с высокими башнями, появится в розоватой дымке утреннего солнца – стоит только захотеть.

Но этот Сказочный Мир очень хрупок, он может разрушиться в любой момент. Стоит только разувериться в нём, превратиться из верящего ребёнка в обычного взрослого, как Мир исчезнет, словно закатные лучи солнца. И исчезнет навсегда. Каким бы сильным не было желание вновь оказаться в нём, вновь почувствовать согревающую близость холодного воздуха в высоких небесах, вновь оказаться в бушующем океане, вновь услышать шёпот его спокойных волн.

И только некоторые, из великого множества людей живущих на планете, смогут бережно сохранить нетронутым этот прекрасный Мир, смогут пронести его с собой через всю свою жизнь. И каждую ночь они будут посещать его так, как сделали это впервые много-много лет назад – когда они ещё детьми открыли для себя это удивительное место.

И я верю, что и Ты – мой Читатель, никогда не бросишь свой Сказочный Мир, и он останется с тобой до конца. Поэтому я посвящаю эту книгу Тебе.

ГЛАВА 1. ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Для кого-нибудь другого этот день – четвёртое октября – вполне может быть самым обычным. Конечно, если не считать того, что скоро должны начаться каникулы и школы будут закрыты на целую неделю, то день и вправду самый обычный. Как правило, такие дни быстро проходят, уступая своё место новым.

Но для Саши, мальчика живущего в одном, совсем небольшом городке, этот день был самым необыкновенным. Накануне вечером он не просто лёг спать без лишних споров с мамой и папой, но даже перед сном убрал в своей комнате почти все игрушки, тщательно разбрасываемые на протяжении предыдущих дней. Только автомобильная дорога, осталась на прежнем месте – на полу, рядом с кроватью. Но и на этом Саша не успокоился: он лёг на целых два часа раньше, чем ещё сильнее поразил, своих и так безмерно удивлённых родителей.

А родители у него были фермерами. Маму звали – Лада, а папу – Виктор. Фамилию они носили престранную, но вполне характеризующую Сашку – Куц. В самой фамилии не стоило искать каких-то скрытых смыслов, просто она была маленькой, как и сам Сашка. Из-за этого он очень злился, но об этом – чуть позже.

Всё семейство Куц переехало сюда летом для того, чтобы открыть свою ферму. Они получили от государства большую землю и превратили её в поле, в котором, впрочем, папа со своими автоматизированными помощниками, успевал работать один, пока мама занималась домашними делами. Хоть поле и было большим – оно пока не приносило никаких плодов, но папа рассчитывал со следующего года начать выращивать кучу всего полезного и вкусного. Планов было много, может показаться слишком, однако, как говаривал папа: «Глаза боятся, а руки делают».

Дом у семейства Куц был большим, двухэтажным и очень ухоженным. Они его выбрали не только потому, что рядом было подходящая земля, но и потому, что он был красивого – голубого цвета. Сам дом находился не в городе, но немного дальше от него, всего в каких-нибудь пяти минутах ходьбы. И когда солнце закатывалось за горизонт, когда то тут, то там вспыхивали яркие и уютные жёлтые огоньки, слабеющий силуэт готовившегося к ночи города был виден через окна Сашкиной спальни.

Сашка не любил ложиться рано. Подолгу, укутавшись одеялом и включив свой фонарик, читал книги. Все они были разными, и даже энциклопедии нередко заставляли забывать о времени, но любимейшими у него были приключения. Самые невероятные страны и места, в какие удивительным образом попадали герои этих рассказов, тут же рождались в Сашкином воображении, и он мог долго лежать в постели, уже закрыв толстую книгу, представляя эти миры, и становясь их первопроходцем. Высокие водопады, низвергающиеся в небеса и потерянные страны, прячущиеся в лабиринте миражей; подводные города, утонувшие, но не переставшие жить и тысячелетние замки, волшебством скрываемые от обычных людей – Сашка искренне верил, что только он один сможет их когда-нибудь отыскать.

Но сегодня он спешил уснуть. Так спешил, что даже не открыл новой книги, хотя она была очень интересной. Завтрашний день Сашка с нетерпением ждал целый год, и хотел, чтобы он наступил как можно скорее. Ведь четвёртое октября был днём его рождения: ему исполнялось одиннадцать лет. Совсем недавно, Сашка отмечал свой первый в жизни юбилей, а сейчас он уже был готов стать на год старше.

Как и полагалось всем одиннадцатилетним детям – Сашка учился в школе, в шестом классе. Школа ему особо не нравилась, ведь был он там не только самым младшим из всего своего класса, начав учиться в шесть лет, а не в семь, как все остальные дети. Но он был ещё и самым маленьким среди всех одноклассников. К тому же Сашка никогда не отличался спортивным телосложением, да и чтение книг, чему он отдавал всё сводное время, не способствовало развитию мышц. Потому и физкультура была его самым нелюбимым уроком. И на построениях, случавшихся в начале каждого нового занятия, он всегда стоял в самом конце, даже позади всех девочек, кроме одной. Чем сразу же снискал «славу» во всей школе.

Слава, накрывшая Сашку, была неприятной. Его дразнили по-разному, всегда выдумывая новые прозвища, но некоторые, особенно удачные, придуманные ещё в старой школе, странным образом преследовали его и здесь. Сашка даже подозревал, что кто-то из его бывших одноклассников прознав, куда он переехал жить, специально приехал сюда и всем рассказал о его прозвищах.

Но и не это даже больше всего удручало его, ведь к любому прозвищу, в конце концов можно привыкнуть, и перестать обращать на него внимания. Больше всего ему не нравилось то, что в каждой школе были ребята крупнее и гораздо сильнее, чем он, они ходили группами и любили подкарауливать его в самых неожиданных местах. И какими бы не были надежды Сашки, при переезде сюда, но и в новой школе такие хулиганы были.

Один из его одноклассников, Кулаков Денис, все его называли с большим уважением – Дэн, всегда ходил со своими дружками: Вислоуховым Стасом и Красцовым Костей. Дэн был среди них самым большим, и даже некоторые старшеклассники с опаской проходили мимо него. Но, на удивление, он не был тупым, а даже наоборот, отличался хитростью и изворотливостью. И любимым занятием в школе, с первого сентября, стала для него охота на Сашку. Дэн подкарауливал его в самых разных и неожиданных местах, и Сашке всегда сильно доставалось от него.

Так и третьего октября, после занятий, дружки, во главе с Дэном, уже поджидали его у ворот. Обычно, прежде чем выйти из школы, Сашка с опаской осматривал окрестности, и лишь только убедившись, что Дэна на горизонте нет, он припускал лихим бегом через всю школьную территорию прямиком домой. А бегал он на удивление быстро, и это было его главным преимуществом. Но сегодня, когда предвкушение наступления выходных, так кстати совпавших с днём рождения, заняли всю его голову, Сашка беззаботно прошёл через школьные ворота.

– Хлюпик! Эй, Хлюпик! – Грубый голос вырвал Сашку из мечтаний, и он испуганно посмотрел на выросших из под земли Дэна с дружками.

«И как я так сглупил? Дурак!» – подумал Сашка.

– Э-э, Дэн, – встрял не в меру тупой его друг Стас, – он больше на мешок похож.

– Точно! На жалкий, хлюпливый мешок! – Дэну понравилось то, что он только что придумал и громко засмеялся. Даже не засмеялся, а загоготал.

Дружки тем временем успели окружить Сашку и убежать теперь тот не мог.

– Отстаньте от меня! – зло крикнул он и выставил перед собой кулаки, но драться Сашка готов не был, тем более что его кулачки на фоне кулачищ Дэна совсем не смотрелись.

– Эгей, да мешок умеет огрызаться! – Крикнул Дэн, и его дружки ухмыльнулись, потирая руки. Послышался хруст разминаемых пальцев.

– «Отстаньте»? – противным, пискливы голосом передразнил Сашку Дэн. Ему доставляло истинное удовольствие издеваться над Сашкой, – Слышь, Костян, он говорит «отстаньте»!

– Ага, – кивнул Костян и поддался немного вперёд. Кулаки его уже были сжаты. Он, хоть и уступал Дэну в размерах, но очень здорово боксировал, и даже выступал за школу на соревнованиях. Умом он, как и Стас, тоже не отличался, но его профессионально поставленные удары, легко компенсировали этот недостаток.

– А что таким тонким голоском? Неужели ты девчонка? – Дэн толкнул Сашку, от чего тот стукнулся о железную грудь Костяна, – ой извините, Александра, я вас не заметил.

Сашка как резиновый мячик отскочил от Кости. Довольный смех говорил об удачливости шутки Дэна:

– Точно! – В один голос заржали Стас и Костян.

– Переодетая девчонка! – Дэн начал медленно приближаться. Довольные дружки даже освободили для пятившегося назад Сашки немного места, но растопырили руки, не давая ему возможности улизнуть.

Уже приготовившейся быстро бежать, лишь только появиться самая небольшая возможность, Сашка крепче ухватил свой портфель и на полусогнутых ногах отступал назад. Он видел руки преграждающие ему путь, и искал между ними самой маленькой щели, чтобы успеть выскользнуть из кольца. Главное не потерять портфель.

– Мадемуазаль, Александра! Девчонка! Ведь даже на физкультуре ты стоишь среди девчонок! – Дэн улыбался злой улыбкой, больше похожей на оскал. Теперь он говорил громко, так, чтобы его слышали все толпившиеся ученики школы. Они, почувствовав скорое веселье, тут же бросили заниматься своими делами. Кто-то с интересом, а кто-то осуждающе, но молча, наблюдали за развитием событий.

Сашка внимательно смотрел на Дэна и даже не заметил, как приблизился к одному из старших учеников, стоявшему с сигаретой в зубах. Сделав ещё один шаг назад, он налетел на поджидающего его старшеклассника, и тот его грубо оттолкнул. Смех теперь был повсеместным. Толчок получился сильным, и Сашка, потеряв равновесие, вот-вот должен был упасть, как кто-то успел подхватить его.

Это была Лиза. Та самая девочка из его класса, которая единственная была меньше него ростом и стояла позади на физкультуре. Дружный смех нескольких десятков школьников так же дружно прекратился, и наступило полное молчание. Даже Дэн не ожидал такого поворота событий. Никто не понял, как эта девочка оказалась в самой гуще толпы, ведь она была маленькой, и её никто не замечал. Дэн остановился и принялся таращиться на то, как Лиза держала потерявшего равновесие Сашку. Сам Сашка опешил не меньше других и продолжал висеть у неё на руках.

Вполне возможно, что если бы его подхватил кто-нибудь другой, то и тому тоже бы досталось. Но Лизу никто не тронул, даже расступились. Дело было не в росте – она была очень маленькой, ещё меньше Сашки, от чего её чёрные волосы, опускавшиеся до пояса, казались длиннее, чем на самом деле. Именно из-за волос, и других, ставших случайно известными фактов, которые были многократно перевраны, Лизу все остерегались. Даже старшеклассники, тем более Дэн со своими дружками.

Всё дело в том, что ходили слухи, будто её бабушка и мама, живущие в затворничестве и редко появляющиеся на людях, были на самом деле не совсем людьми. Кто-то утверждал, что они злые колдуньи, кто-то шептался о том, что видел, как едкий, зелёный дым поднимался из печной трубы её дома, а кто-то доказывал, что они были людоедами, по ночам выходящими на охоту. Но большинство учеников школы сходились во мнении, что они – ведьмы, а заодно и сама Лиза тоже.

Никто не помнил, кто первый об этом сказал, а кто подхватил, но с самого поступления Лизы в эту школу её все сторонились. Сама она никогда не опровергала слухи про себя. Вскоре они стали обрастать дополнительными подробностями.

Вот уже стали говорить, что у неё такие длинные волосы, потому что она содержит в них свою ведьминскую силу. Сторонники же людоедства твердили, что папы у неё не нет, потому что его съела бабушка. А сама Лиза родилась в котле, в который мама бросила и сварила остатки съеденного мужа.

Старшеклассники, да и одноклассники, делали вид, что не верят глупым россказням, подтрунивали друг друга, но всё же обходили Лизу стороной и не общались с ней.

Её длинные волосы, были слишком чёрными, а кожа слишком смуглой для этих, довольно холодных, мест, поэтому Лиза, очень выделялась среди всех школьников. Да и не только школьников – она не была похожа ни на одного типичного жителя Дальнего Востока России. Как будто пришла совсем из другого мира: где всегда жарко и никогда нет снега. И это несмотря на то, что Лиза прожила здесь всю свою жизнь.

И сейчас она держала Сашку, у которого всё мужество ушло в пятки. Сейчас он даже если бы захотел, то не смог убежать. Ноги его вдруг стали ватными. Да и испуганные взгляды смотрящих на него школьников говорили, что не он один сейчас чувствует неприятную тяжесть внизу живота. Даже троица во главе с Дэном встали как вкопанные.

Стас и Костя тупо переводили взгляд с Сашки на державшую его Лизу, а потом на своего предводителя – Дэна. По их лицам читалось как недоумение, так и, в равных пропорциях, страх, желание свалить и отсутствие мыслей. Они не хотели приближаться к ведьме, но и Сашку отпускать тоже не могли, без приказа Дэна.

Дэн же усиленно думал. Он не мог просто так отпустить свою жертву, иначе все, кто сейчас был во дворе, а это уже почти вся школа со старшеклассниками, посчитали бы его трусом. Этого он никак не мог допустить. Но и подойти к Лизе боялся. Всё-таки у неё бабушка и мама были ведьмами. Даже если и по слухам.

Наконец, найдя выход, Дэн прокричал на весь двор так, чтобы его хорошо было слышно всем, кто сейчас наблюдает за ним:

– Что, хлюпик, полез под юбку к девчонке? Сам боишься выйти со мной один на один?

И выжидающе уставился на Сашку. Тот же до сих пор держался на ногах только благодаря Лизе, которая, кажется, ничуть не была этим разочарована и стояла, как ни в чём не бывало, разве что не свистела. Могло показаться, что ей даже абсолютно не тяжело держать на себе онемевшего Сашку.

И почему он вдруг лишился всех слов, и будто язык проглотил – Сашка не понимал. Ведь он может достойно ответить, не дать себе стать ещё большим посмешищем. Но ни одного слова не вырвалось из его рта, остававшегося крепко сжатым.

Нарастающий смех толпы поддерживал Дэна. Дэн же, почувствовав в себе прежнюю уверенность, продолжил:

– Ну, ты и цыплёнок! Цып-цып-цып, цып-цып-цып! – закудахтал, словно курица.

Сашка хотел было возразить, но только смог открыть рот и снова его закрыть. Да и не услышал бы его никто, ведь большенство школьников, чтобы стряхнуть с себя мистический страх, подхватили Дэна. Вскоре кудахтанье разносилось далеко за пределы школьного двора.

– Пойдём ребята, – закончив кудахтать, бросил Дэн своим дружкам и зашагал в сторону от школы.

Малышня перед ним почтительно расступилась. Отойдя на несколько шагов, Дэн повернулся и презрительно фыркнул:

– Увидимся в понедельник, цыпа!

Толпа начала расходиться. Только Сашка, поддерживаемый Лизой, остался на месте. Он не находил в себе сил дёрнуться. Какой был позор! К тому, что его всегда достаёт Дэн – он уже привык, и даже научился бегать ещё быстрее, чем прежде, чтобы он и его дружки не смогли догнать. Но сегодня он укрылся за спиной у девчонки. Да у кого! У Лизы! У Лизы, которую сам считал чокнутой!

И он до сих пор держится за неё.

– Ты не думай, что если я молчу, значит мне легко, – вдруг раздался чей-то тонкий голосок, прямо над его ухом. Сашка сразу подскочил и отпрянул в сторону.

Раньше она с ним никогда не говорила, да и не слышал он, чтобы она вообще разговаривала с кем-то, только разве что на уроках, когда её спрашивал учитель. Поэтому теперь Лизин голос Сашке показался совсем незнакомым. Но – видное ли дело! – приятным. Он даже не понял, как в такой девочке, которая общепризнанно была ведьмой, а он сам считал её чокнутой, мог жить такой тоненький голосок. Разве не должен быть он грубым и хриплым? Или загробным и потусторонним? Устрашающим в конце концов!

– Э-э-э… в смысле…. – Вместо внятной речи только и смог произнести Саша. Теперь он сам говорил хрипло. Ему пришлось прокашляться, – в смысле? – Повторил он и опять хрипло.

– Ты мне видимо хочешь сказать «спасибо»? – Лизу нисколько не смутил позор Сашки. Она стояла перед ним так, будто ничего не произошло на глазах у всех.

Сашка заметил, что хоть голос у неё и был спокойным, лицо, как и всегда, было немного грустным. Тут же он вспомнил, что ни разу не видел её смеющейся. Лишь совсем грустные улыбки изредка появлялись на её лице, но исчезали так же быстро, как солнце в дождливом октябре.

Пытаясь прогнать незваные мысли, Сашка тряхнул головой. Зачем ему сейчас думать о её лице, и тем более об улыбке, когда надо думать о другом! Встряска помогла ему снять оцепенение, сковывавшее его несколько минут и выпучить глаза:

– Спасибо? – прежний голос вернулся к нему.

– Ну да, – Лиза немного нахмурилась, но не отвела от него взгляда. Он машинально отметил, что глаза у неё светлее, чем волосы, но всё же очень тёмные. Ему опять пришлось тряхнуть головой.

– За что спасибо? – Голос у Сашки немного дрожал, но он пытался его выровнять, – За то, что меня все будут дразнить и смеяться мне в лицо, когда на следующей неделе вся школа будет знать о том, что произошло сегодня? За то, что я теперь твоей милостью имею новую кличку «цыпа»?!

– Почему тебя должны дразнить? Ведь я тебе не дала упасть, – Лиза смотрела очень внимательно, как будто сканировала Сашку изнутри. Он мог поклясться, что она читает его мысли. Немного поёжившись, он отвёл взгляд в сторону, лишь бы не видеть её внимательных глаз.

– Да лучше бы я упал! Про это бы все забыли…. Подумаешь, великое дело: Дэн опять меня поймал! Может им вскоре бы и надоело за мной…. – Сашка хотел сказать охотиться, но в последний момент исправился, и пауза помогла ему перевести негодующий взгляд на Лизу, – приставать ко мне, а теперь! Теперь, что? Об этом они не забудут! Это уж точно! – он кричал зло, и чувствовал, как ему не хватает воздуха, чтобы высказать всё, о чём он сейчас думает.

Глаза у Лизы широко открылись, как и рот, до того крепко закрытый. Теперь грусть исчезла с её лица, гнев отразился, набежала тень грозовых туч. Но Сашка уже не мог остановиться, быстро набрав грудь воздуха, он продолжил:

– Ты что не понимаешь? Они ещё сильнее начнут меня доставать. И теперь все будут знать, что меня спасла – ты! – последнее слово он бросил, как будто оно было ядовитым.

Лиза вздрогнула.

– Я? И что? Разве это плохо? – нарастающее возмущение, пробивало прежнее спокойствие Лизы.

– Плохо? Конечно, плохо! И…. И это….

– Ты хочешь сказать, что тебе было стыдно и говорить «спасибо» ты не собираешься? – голос её стал отливать металлическим блеском. Теперь он не казался приятным.

Сашка опешил, но, собравшись с духом, с вызовом произнёс:

– Именно! Девчонка, к тому же ведь и ве…., – но он не договорил, вовремя остановившись.

Он видел, как Лиза стояла и смотрела на него. Она не шевелилась, только уголки рта её подрагивали немного. Вдруг весь гнев, такой сильный и густой, захлестнувший Лизу – пропал. Как будто и не было его только что. Странное безразличие остановилось на её лице. Ещё недолго она смотрела на Сашку, прежде чем часто заморгала и, отвернувшись, зашагала прочь.

От неожиданности Сашка опешил и смотрел вслед быстро удаляющейся Лизе. На её волосы, качающиеся из стороны в сторону. Сделав несколько шагов, она повернулась к нему:

– Дурак! – крикнула она. Голос её дрожал. Сашка мог поклясться, что увидел слёзы, стекающие крупными каплями по её лицу.

Лиза ушла.

– Ну и пусть! Мне какое дело! Теперь ко всем проблемам в учёбе и с Дэном, и с его компанией, мне ещё достанется звание общего посмешища! – Сашка шёл домой, бурча себе под нос.

– Сама виновата! И сразу плакать!

Он был зол. И зол не на Дэна, а на Лизу. И как такой хороший день, мог так быстро испортиться? Ведь ещё и эта запись в дневнике! Сашка, вложив всю силу и злость в удар – пнул камень, но тот оказался большим. Пришлось вскрикнуть от боли.

– Чёрт тебя… А-а-а!

Немного подумав, Сашка с горечью изрёк:

– Я трус и завтра мой день рождения.

Набрав камни в руку и кидая их в птиц, Сашка шёл тропинкой через поле. Он всегда тут ходил. Ведь на этой дороге было меньше шансов встретить кого-нибудь из школы. К тому же она была значительно короче, чем, если бы пришлось идти через город.

С силой кидая камни, Сашка не забывал злиться на Лизу. У него были готовы все пути к отступлению. Он бегал очень быстро и был шанс скрыться в теплицах или гаражах. Ну и что, что он столкнулся с тем старшеклассником! Если бы Сашка побежал, Дэн его бы ни за что не догнал, как и его дружки – Костя и Стас. И тогда бы он смог избежать того позора, какой с ним произошёл сегодня.

– Да…. – Выдохнул Сашка, поддержав грустные мысли и бросил очередной камень.

ГЛАВА 2. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЛАДИСЛАВА ПАВЛЫША

Дом, в котором жил Сашка, располагался в стороне от города. С Центральной улицы, если идти на север (а улица шла строго с севера на юг и с каждой стороны заканчивалась площадью), нужно было свернуть на право, в Чистый переулок, и пройти ещё не меньше десяти минут, пока не кончатся все дома по обеим сторонам переулка и тогда опять свернуть на право. А потом ещё пять минут, по дороге, ведущей в сторону от городка. Там и находился Сашкин дом.

Доски, из каких он был сколочен, были выкрашены в голубой цвет, чем и выделялись на общем фоне. Ведь все остальные дома были коричневыми, белыми или бежевыми. И только Центральная улица отливала самыми разными оттенками: от лилового, до красного, с большими вывесками над дверьми. «Центральная кофейня», «Центральный Универмаг», «Центральная адвокатская контора», «Центральный кинотеатр» – дома все были разными, но вот названия у всех обязательно начинались со слова «Центральный».

Ферма, принадлежавшая семье Куц, была большой и только если встать на крышу их дома, что Саша иногда делал, забираясь на чердак, а оттуда по лестнице на крышу, то тогда можно было увидеть конец их владений.

Город, располагавшийся рядом с Сашкиным домом, носил довольно странное имя – Белый. А рядом с ним, находились ещё два городка, таких же маленьких, и с такими же странными названиями: Серый и Чёрный. Основаны все они были давно и почти в одно время. В школе, спросив у учителя, Сашка узнал, что города так были названы по цвету земли, где были построены первые дома. С тех пор, земля везде стала одинакового цвета, а названия города сохранили прежние.

Сашка был рад, что живет в Белом городе, ведь в Чёрном, находившемся в нескольких километрах в стороне, жил Кулаков Денис. Конечно, Дэн иногда появлялся в Белом городе, и Сашка даже с ним пару раз сталкивался, но каждый раз Дэн был со своими родителями, и ничего, кроме как состроить страшную рожу, сделать не мог. Сашка с удовлетворением видел, что он побаивается своего отца: большого усатого и лысого человека, с выпирающим, тугим животом. Он всегда ходил важно и большими шагами, от чего Дэну приходилось смешно семенить следом. Мама у него тоже была ростом не ниже папиного, только она была совсем сухой и всегда, к удовольствию Сашки, брала Дэна за руку, как бы он не пытался выкрутиться.

Но сейчас Сашка шёл не со стороны города, а со стороны небольшого леса и заброшенных полей, располагавшихся по соседству с их фермой. Дорога от школы занимала около двадцати минут, но это его не расстраивало. И хотя у него была возможность ездить на школьном НЕФАЗе – Сашка предпочитал ходить пешком.

Около дома Сашка уже немного успокоился и теперь ломал голову над тем, как бы показать родителям дневник после дня рождения. «Можно попробовать соврать, что забыл про него и про запись учителя…. Или сказать, что забыл дневник в школе…», – думал Сашка, но тут же сам и отвергал эти идеи. Вряд ли мама, а тем более папа, поверят ему.

Сашка был хмур и не упускал возможности пнуть то, что можно было пнуть. Он совсем не хотел испортить себе праздник, которого ждал целый год. И тут эта запись! Порой он думал, что мама относится к его учёбе уж слишком строго, но с этим ничего поделать было нельзя.

Испорченный день рождения станет закономерным завершением начавшихся неудач.

– Шик, блеск, красота! – с горем воскликнул Сашка.

Лиза снова вернулась к нему в голову. Теперь ему казалось, что она виновата во всём. Если бы она не встряла сегодня, то и проблема с дневником каким-то образом могла исчезнуть.

Но просто так сдаваться Сашка тоже не хотел, решив как можно меньше говорить сегодня об учёбе, в надежде, что родители забудут посмотреть его дневник.

– Точно! – Сашка согласно кивнул своей идеи и немного повеселел.

Уже с поднятой головой он поднялся по ступенькам на крыльцо. Дверь оказалась не запертой – значит, дома кто-то был. Прежде чем открыть её, Сашка нагнулся и опустил руку вниз, растопырив пальцы. Другой рукой он взялся за ручку и медленно приоткрыл дверь. И тут же, стоило только щели сделаться немного больше, в его руку врезался комок шерсти с мокрым носом. Сашка крепко схватил его второй рукой и поднял от земли, на уровень своих глаз.

– Стой, Баклажан! Куда это ты собрался? Никак опять погулять?

На Сашку огромными, почти как пробки от бутылки, глазищами смотрел кот. Это и был Баклажан. Имя ему Сашка дал сам, когда они его подобрали около старой квартиры, совсем маленьким, и очень гордился тем, что смог придумать такую редкую кличку.

Наверное, от того, что Баклажан некоторое время прожил на улице прежде чем быть найденным и стать домашним питомцем, он был очень свободолюбивым котом, всегда норовящим вырваться из дому и пуститься в бега.

Раньше за ним не сильно следили, давая гулять по окрестностям, пока однажды он не пропал на несколько дней. Тогда Сашка долго искал его по подворотням, но так и не смог найти. И когда все решили, что с Баклажаном что-то случилось, он сам вернулся домой. Правда с ним и вправду приключилось много всего: одно его ухо было разорвано, как и нос; хвост, до этого всегда стоявший трубой, был лишён своего кончика – теперь он заканчивался резко, как будто его отрубили топором, и волочился по полу. И как оказалось – это было не всё.

Ворвавшись в таком виде домой, Баклажан съел целую тарелку еды, а затем ещё одну, выпил ковшик воды и только после этого немного успокоился, перестал истошно орать и дал взять себя на руки. После чего его отвезли к ветеринару, где тот сделал вывод, что у кота сильно ушиблена передняя лапа и нет несколько зубов. Баклажану был выписан покой и после этого прогулки были для него заказаны. Лишившись свободы, он не оставил свои хулиганистые наклонности и гонял по дому всё, что лежало на полу. Поэтому Сашка не впускал его к себе в комнату, где всегда, несмотря на наставления мамы, были разбросаны игрушки.

Даже после такого приключения, кот оставался красивым. Он был гладкошёрстным, чёрно-белым, поджарым, как сайгак. Самым ярким же пятном его были два глаза разного цвета: один зелёный, а другой жёлтый. Раньше Баклажан моргал, как и все нормальные коты, но после своей последней вылазки в мир, один его глаз стал моргать раньше другого.

И сейчас, устроившись на руках у Сашки, Баклажан смотрел разноморгающими глазами на улицу и истошно орал, стремясь улучить момент, чтобы вырваться.

– Мама! Папа! Я дома! – прокричал Сашка, закрывая дверь и опуская на пол кота. Тот сразу же начал скрестись в только что закрытую дверь.

Снимая с себя кроссовки и скидывая на размер большую куртку, чем надо, вместе с рюкзаком на пол, Сашка прислушивался, ожидая ответа.

– Мам! Пап! – ещё громче проорал он.

Оставив вещи валяться на полу, Сашка пошёл вглубь дома, внимательно всматриваясь вперёд. По ощущениям никого не было, но дверь не могла просто так быть открытой. Выйдя из полутёмной прихожей, он заглянул в гостиную, а затем прошёл на кухню, где тоже никого не оказалось.

– Ма-ма! Па-па! – Уже во всю силу лёгких крикнул Сашка. Он хотел выглянуть за дверь, выходящую на задний двор, но не удержался и подошёл к холодильнику.

Открыв дверцу, он стал осматривать содержимое, плотно заполнявшее все полки. Сашка хмыкнул: ведь ещё с утра ничего этого не было, а значит, мама ездила в город. Особенно много было приготовлено сладостей, наверняка к завтрашнему дню рождения.

Живот у него засосало при виде пирога, с целыми и такими огромными, красными вишнями. Сумев сдержать себя, Сашка не стал брать ягоды, но рука его уже сама потянулась к коробке с конфетами. Конфеты были его любимыми – с густой желейной начинкой. Закрывать холодильник Сашка не стал и двумя руками залез в него, пытаясь аккуратно открыть коробку. И когда оставалось совсем немного, послышался какой-то грохот, упавший вниз со второго этажа.

Сашкино сердце тут же взлетело куда-то к горлу и с такой же быстротой рухнуло в пятки, где и забилось с невероятной быстротой. Коробка конфет, выскользнула из рук, упав на открытый пакет с молоком. Пакет перевернулся и полетел вниз, забрызгав пол и облив Сашкины брюки. Расширившиеся от ужаса глаза, стали похожи на сумасшедший взгляд их домашнего кота, чей хвост промелькнул в проёме и рванул по ступенькам наверх, к источнику шума.

– Стой, Баклажан! Нельзя! – сдавленно прохрипел Саша, но кота уже не было.

Сашкин мозг, мигом оценив ситуацию, заработал во всю мощь. Теперь ему предстояло спасти своего кота, ведь неизвестно что там наверху. Осторожно, чтобы не произвести лишнего шума, Сашка полез в карман своих брюк и достал водяной пистолет. Он всегда его носил, после того, как прочитал «Морское приключение Доктора Павлыша», где Владислав Павлыш с помощью такого пистолета оборонялся от морских змей, хлынувших из подводной пещеры.

Аккуратно, едва дыша, Сашка крался к лестнице. Сердце продолжало бешено колотиться. Осторожно переставляя ноги, он чувствовал, как гигантские змеи, таятся где-то в его доме. Сашка мысленно порадовался тому, что утром сменил мыльную воду в пистолете на свежую.

Лестница шла боком от входной двери и начиналась в гостиной. Сашка же был на кухне, ему предстояло преодолеть затемнённое пространство, где не было окон. Это был очень плохо, ведь Каркающие рыбы, хоть и не большие, но любят жить там, где темно. Осторожно, внимательно вглядываясь в полумрак и пропуская те половицы, которые, как он знал – скрипят, Сашка крался вперёд.

Карканья не было слышно, а значит, и рыб не было здесь. Прижавшись к стене, Сашка выставил перед собой пистолет. Он был сосредоточен, и так усердно всматривался в полутьму, что глаза забывали моргать. Подкравшись к началу лестницы, Сашка услышал скрип ступенек, чьё-то шипение раздалось тут же, и длинная тень мелькнула над ним.

«Змеи! В глаза! Стрелять в глаза!» – вертелось у него в голове.

Сашка стоял у угла, где лестница поворачивала в гостиную. Скользкое туловище змеи было уже в нескольких метрах от него. Шипение стало пронзительнее, и уже запахом противной сырости был наполнен воздух. Зарещало глаза от долгого не моргания. Сашка быстро-быстро проморгался, но тут навернулись слёзы. В этот момент перед ним вырос силуэт. Сашка, не теряя времени, пальнул длинной струёй мыльной воды прямо ему в грудь.

Послышался истошный вопль, а за ним ещё один. Испугавшись, завопил и Сашка, ведь ему что-то тяжёлое приземлилось прямо на ногу. Выпустив когти, дико вопя, вцепилось в брюки, проткнув их насквозь.

– Ты.… Ай! Ты что делаешь? Саша! – кричал неясный силуэт.

– А-а-а-а-а-а-а-а, – только лишь вопил Сашка и устремился на кухню. Его воображение подсказывало ему, как змея скользит по полу прямо за ним, а что-то тяжёлое, и ужасно колючее, карабкалось по его брюкам вверх. Вытянув руки вперёд, Сашка побежал к двери на кухне, прикидывая в уме успеет ли он выскочить. Но, глаза его по-прежнему были полны слёз, лившихся ещё обильнее, после того, как неведомое чудище выпустило когти и вцепилось в него.

Что-то мокрое оказалось у него под ногами и он, перекувырнувшись, растянулся на полу. Над ним нависла чья-то тень.

– А-а-а-а-а-а! – сашка не унимался.

–Ты чего, хватит уже! – мамин голос разнёсся откуда-то из глубин дома, – сколько можно играть! Твои фантазии тебя до беды доведут когда-нибудь.

Мамин голос приближался:

– А ты чего орёшь? Сыну пример подаёшь, что ли?

Саша лежал на полу и постепенно к нему возвращались очертания дома. Над ним нависала не менее испуганная и истошно вопящая морда Баклажана. Он одновременно моргал двумя глазами, пытаясь слезами смыть остатки мыла. А сверху, почти под потолком, высилась фигура папы, смотрящая вниз на валяющегося в луже молока – сына и истошно орущего кота.

Мама показалась неожиданно и тут же, подхватив Баклажана, поднесла его к раковине. Мыться он не любил, потому начал ещё сильнее орать и вырываться изо всех сил.

– Витя, помоги мне, а то все руки мне искорябает!

Папа отошёл от лежащего Сашки, скрывшись с поля зрения. Шум воды не мог перебить завываний кота, пытавшегося обрести свободу. Через несколько минут всё прекратилось, а Сашка всё ещё лежал.

– И что лежим? До вечера так решил проваляться на полу кухни?

Мамина рука, вся в царапинах от когтей кота, крепко схватила сына за плечи, и только тогда он встал.

– Какой погром устроили! – Причитала она и принялась всё убирать, даже не посмотрев на тоже пострадавшего Сашку.

– Сколько можно! Сколько раз говорила: не бесись дома! Есть улица для этого.

Саша тихо промямлил:

– Я думал змеи….

– Змеи? Какие змеи?

– Гигантские…

– Эти твои фантазии! И игры! Взрослый ведь. В школу ходишь! Надо прекращать тебе покупать всякие книги, от них только вред.

– Да ладно, тебе, видишь – ребёнок испугался, – попытался помочь папа. Но его подмигивание мама уловила и пресекла.

– Тсссс! – Её пшик всегда был страшным оружием, – лучше зелёнку мне найди, пока я тут пытаюсь навести порядок.

Пожав плечами, папа предпочёл ретироваться с кухни.

– Саша, зачем ты в холодильник лез? Конфеты на завтра! – Мама как раз открыла полузакрытую дверцу холодильника, и увидела, что конфеты валяются внизу, где и пустой пакет молока.

Сашка стоял и смотрел на всё, не зная как объяснить маме, зачем лез в холодильник.

– Я…. это…. молоко хотел достать. И уронил…. Случайно!… Чес слово! – добавил он, чтобы показаться как можно более убедительным.

–Уронил? Я вижу, что уронил. Теперь весь пол, и твоя одежда в молоке, – мама строго посмотрела на сына: его брюки и впрямь были не только в маленьких дырках от когтей Баклажана, но и все мокрые.

– Шум какой-то был наверху, вот я и подумал, что…. – Сашка не стал договаривать, чтобы лишний раз не злить маму.

– Ну конечно, ты подумал! А то, что там мы с папой можем быть?

Саша промолчал, об этом он не думал. Когда мама закончила убираться в холодильнике, и закрыла его, тогда он спросил:

– А что вы там делали?

– На чердаке были. Я соленья смотрела, для салата, а теперь марш мыться!

Сашка остался. Теперь он почувствовал себя виноватым, хотел извиниться. Закончив вытирать лужу, мама поднесла тряпку к воде, чтобы вымыть её, поморщилась.

– Мам, сильно больно? – осторожно спросил Саша, из-за него она была такой расцарапанной.

– Да, так… – мама опять поморщилась, – когти у нашего Баклажана совсем не овощные, – пошутила она и улыбнулась.

Сашка тоже обрадовался и испытал облегчение: настроение у мамы было не испорченно.

– И, пожалуйста, Саша, пожалуйста, хватит заливать мыльную воду в свой пистолет! А то заберу его, и больше ты никогда его не увидишь!

– Хорошо, мам, извини…., – Сашка обнял её.

– И не пшикай больше в квартире! – мамин голос хоть и оставался строгим, но теперь стал гораздо мягче.

– Хорошо мам, извини мам.

– Ладно, прощаю, – мама улыбнулась, и вместе с ней Сашка, – поднимайся наверх и помойся, сейчас обедать будем.

Обрадованный Сашка, уже повернулся и приготовился бежать, но мамин оклик его остановил:

– Пистолет не забудь!

– Пасибки, мам! – Саша пулей побежал к себе в комнату.

– Пасибки… – ухмыльнулась мама и полезла в холодильник за продуктами.

Тем временем, успокоившейся Баклажан сидел на стуле и глаза его опять стали нормально моргать. Поочерёдно.

ГЛАВА 3. ПОЧТИ ПРОПАВШИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

– Как в школе? – Сашкина мама суетилась вокруг плиты и между делом задавала разные вопросы, впрочем, совершенно не дожидаясь полного ответа на них.

Она уже успела спросить: «Помылся?», «Как добрался?», «Что было на занятиях?», «Что задали?». Сашка не стал рассказывать о своих приключениях и тем более о Лизе, которая опозорила его на всю школу. Он только обильно покраснел, особенно преуспели его уши и, сказав, что всё было нормально, уткнулся в стол.

– Почему ты такой красный? – Мама мельком глянула на сына. Сашка тут же схватился за уши, и почувствовал, как они горят. Но ответить не успел – папа его опередил:

– Так окно ведь закрыто! А ты ещё и духовку включила, я сам сейчас как рак стану, и тогда обед тебе готовить не надо будет! – сказав это, он пощупал свою руку. – О, почти готова! Только вот посолить бы…

Сашка прыснул, а мама, не оценив шутку, строго сверкнула глазами и парировала выпад папы:

– Потерпите, – сказала она, – иначе без обеда останетесь, – подумав самую малость, добавила, – оба!

– Мам! – Тут же возмутился Сашка, округлив глаза.

Мама словно и не слышала его возгласа, а может и действительно не слышала, ведь как раз в этот момент, она высыпала что-то на сковородку, и та зашипела. Быстро перемешав содержимое, она продолжила прерванную мысль:

– В конце концов, лучше пусть жарко, чем холодный сквозняк. Не лето ведь на дворе! – не делая пауз, опять спросила, – Как в школе? Получил какие-нибудь оценки сегодня?

Пересталв возиться у плиты, и, облокотившись на разделочный стол, мама уставилась на сына. Сашка же смотрел на её руки, которые все были в зелёнке. Причём на правой руке, зелёнка была намазана не аккуратно, а как будто её просто вылили. Это папа не удержал бутылёк и опрокинул на мамину руку. Что было бы, если бы папа уронил бутылёк на пол?

– Саша, ты меня слышал?

– А? Что ты спросила? – встрепенулся он.

Мама закатила глаза.

– Как с оценками у тебя в школе? Получил, что-нибудь сегодня?

Сашка сразу занервничал, и, почесав для верности за ухом, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, ответил:

– Т-ты…. – сразу же запнулся, ну не умел он врать, глядя маме в глаза!

– Ты же уже спрашивала…. Вроде…. Да ничего, нормально всё…. В смысле, нет у меня сегодня оценок….

– Ни одной? Совсем?

Сашка почувствовал, как мама сканирует его взглядом. Он опять уставился на её руки, покрытые зелёнкой, и отчаянно закивал головой.

Мама прищурилась, и сложила руки перед собой:

– Ну ка, принеси дневник, пожалуйста.

Голос её хоть и был мягким, но он не предвещал ничего хорошего.

Всё! Это было сокрушительное поражение. Теперь, точно всё! Не видать Сашке железной дороги на день рождения, и про сладости можно забыть. А ведь ими весь холодильник набит! Да и день рождения можно отменять – сейчас начнётся такое! Понурив голову, Сашка встал из-за стола, оглянулся на маму: она опять повернулась к плите.

– Веселее солдат! – папа толкнул Сашку в плечо и встал вместе с ним. – Пойдем, глянем, что ты там скрываешь!

«О, нет! Теперь совсем каюк!».

Каждый шаг Сашка делал медленнее и меньше предыдущего, стараясь растянуть начало неизбежного. Он всё никак не мог поверить, что день рождения его испорчен…. Вернее не испорчен даже – полностью пропал!

– Не кисни! – пел папа сзади, – конфетку хочешь?

Сашка не оглянулся и повертел головой. Конфетой не спасёшься.

– Да-а-а, видно действительно всё плохо, – пробурчал сзади папа, внимательно смотря на ссутулившуюся спину сына. – Ну, где наши не пропадали!

Брошенный портфель, теперь висел на вешалке, под курткой. Подойдя к нему, Сашка остановился. Это был его приговор.

– Ладно, давай я открою.

Папа вышел вперёд. Сашка не сопротивлялся, да и зачем? Всё равно теперь кто достанет дневник, запись от этого не исчезнет. А может, исчезнет?

Точно! Можно попытаться попросить дневник скрыть запись. Ведь это не сложно! Достаточно сильно зажмуриться (Сашка до боли в глазах зажмурился) и много-много раз, быстро попросить дневник, чтобы он исполнил его просьбу.

Сашка услышал, как папа начал открывать замок портфеля.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, дневник, очень тебя прошу, пожалуйста, не дай увидеть папе запись. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».

Сашка услышал, как начал открываться второй замок.

«Ага! Дневника нет, папа открывает другой замок!», – радостно подумал он, но глаза открыть не решался.

«Так, главное не расслабляться! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, спрячься! Исчезни! Удали замечание!».

– Ха! Смотри, чтобы пар не пошёл из ушей! Да и из носа тоже! – папин голос нарушил молчание.

Сашка резко открыл глаза и посмотрел на его улыбающееся лицо.

«Дневника нет?» – только успел подумать, как увидел его в папиных руках. Сомнений никаких не было – это был его дневник: красная машина из его любимого мультика, лучезарно улыбалась и подмигивала ему с глянцевой обложки.

«Опять не получилось! Но почему! Ведь один раз я смог».

И действительно, один раз, у Сашки получилось: он очень сильно хотел шоколадку, как раз тогда, когда мама его наказала на целую неделю за то, что он съел целых пять плиток за вечер! Он так явственно нарисовал её в воображении, даже представил, что она должна быть в кармане штанов, почувствовал её запах и… И шоколадка появилась прямо в кармане! Это была чистая правда. Как и то, что больше ему провернуть такой фокус не удавалось.

Не получилось и в этот раз. Папа уже листал дневник и остановился на этой недели. Через пару секунд он присвистнул.

– Ого! Отличился, я смотрю!

Сашка молчал и смотрел себе под ноги. Он боялся поднять голову. Хотя голос у папы был совсем не злым, скорее наоборот.

– Это за что же?

Не поднимая головы, Сашка пробурчал:

– Я не выполнил домашку….

– И почему ты её не выполнил?

– Не смог….

– А, почему мне или маме ничего не сказал? Мы бы помогли, разве нет?

– Помогли бы…

– Тогда, почему?

Тяжёлый вздох и ни слова. Но папа выжидающе уставился на Сашку.

– Я не знаю… думал, ругаться будете….

Папа хмыкнул:

– А сейчас, значит, не будем?

Сашка пожал плечами. Папа ещё раз внимательно прочёл запись в дневнике, и о чём-то подумав, произнёс:

– Послушай, Саша, посмотри на меня.

Хоть и с трудом, но ему удалось поднять голову и глянуть папе прямо в глаза. Как это было трудно! Сашка ненавидел себя за то, что он такой трус.

Папа был серьёзен. Он снял очки, внимательно смотрел на сына. Папа всегда снимал очки, когда говорили серьёзно и хотел, чтобы его внимательно слушали. Сашка понял, что катастрофа настала. Прямо сейчас.

– Я очень расстроен тем, что ты не показал сразу, не рассказал о своих проблемах. Но сейчас, мы не будем показывать дневник маме, – Сашка моргнул раз, затем второй и посмотрел на папу: не шутит ли он? Но папа продолжал оставаться серьёзным:

– Я тоже не хочу испортить тебе день рождения, но, – тут он сделал паузу, – но, в понедельник наш разговор продолжится. И маме, в понедельник, ты покажешь дневник. Договорились?

Конечно, Сашка был согласен! Ещё бы! Он отчаянно закивал головой и против воли огромная улыбка, от уха до уха растянулась у него на лице.

– Ты только особо не радуйся – в понедельник тебя ждёт серьёзный разговор, а во вторник, можешь не сомневаться, ты поедешь в школу со мной… – папа задумался, – или с мамой… но точно поедешь.

Сашка кивал, пропуская слова мимо ушей. Папа ничего не скажет маме! У него будет день рождения! Его душа так и ликовала.

Папа ещё какое-то время оставалась серьёзным, а затем и сам улыбнулся, подмигнув:

– Ну, что? Пошли обедать? – Засунув дневник себе за пояс, он положил руку Сашке на плечо.

Как заговорщики они вошли на кухню, где мама, позабыв, зачем они уходили – делала одновременно три дела: она пыталась полить курицу в духовке, чтобы та не стала жёсткой, высыпать овощи в бульон, булькающий на огне и смотреть в телевизор.

***

Наконец этот день настал!

Заснуть накануне Сашке было нелегко, ведь ему так хотелось ускорить время, но, несмотря на все уговоры, часы не поддавались и неторопливые стрелки, казалось, пошли ещё медленнее. Из-за чего он провалялся в постели целый час, прежде чем опустилась дремота, а затем и крепкий сон укутал его своим мягким покрывалом.

Спал Сашка крепко. Проснувшись, он даже не сразу понял, что уже утро. День рождения! Сначала он просто смотрел в потолок, но уже через несколько секунд Сашка взлетел над постелью и выбежал из комнаты.

Реактивной пулей промчавшись через весь верхний этаж он влетел в спальню к родителям.

–Мама! Папа! – Кричал он, скидывая с них одеяло. – Мама! Папа! Вставайте!

Родители спали, но это было не на долго. Сашка грохнулся на кровать.

– О! – вздохнули папа и мама.

Потребовалось ещё несколько прыжков, чтобы мама первой ласково сказала:

– Иди сюда, солнышко моё, – протянула руки и нежно обняла своего сына.

– С днём рождения сына, люблю тебя.

Сашка крепко обнял маму.

– Пасибки, мам!

– Ой, ну тоже мне «пасибки», так только девочки говорят, – где-то сбоку пробурчал в подушку папа.

– Не правда! – отозвался на замечание Сашка.

– Точно, – подтвердила мама и слегка толкнула нудящего папу ногой, но он даже не пошевелился.

– Ну, всё, а теперь иди помойся, скоро мы встанем, – мама подтолкнула сына к двери.

Не прошло и пяти минут, как Сашка, перескакивая через ступеньки, один раз поскользнувшись и чудом удержав равновесие, слетел в гостиную. Где его уже ждали улыбающееся мама и папа.

– А ты почему в пижаме? Разве не принял ванну?

– Принял, просто забыл взять одежду с собой! – на ходу, пока приближался к маме, ответил Сашка. Несмотря на стремительный спуск и не менее стремительный бег, он совсем не задыхался и говорил ровно, разве только, чуть-чуть более высоким голосом, чем обычно.

И вот он увидел, как родители ни старались спрятать за своими спинами, огромную коробку перемотанную подарочной бумагой. Всё внутри него подпрыгнуло от восторга. Сашка рванул к коробке, но его тут же подхватила крепкая рука папы.

– Паааап! Отпустииии! – всё перед его глазами поплыло, после того, как папа начал его вертеть.

– Не отпущу, – кричал папа и только сильнее кружил

– Всё-всё, отпускай, – сказала мама.

Папа тут же послушался и отпустил шатающегося сына на пол. Тому пришлось сесть и закрыть глаза, чтобы прийти в себя.

– Сашенька, дорогой, мы с папой…

– Да! – поддакнул папа.

– …. мы с папой хотим поздравить тебя с одиннадцатилетием!

На этих словах, Сашка открыл глаза. Убедившись, что у него ничего не плывёт перед ними, он встал и сфокусировал взгляд на поздравлявших его родителей.

– Желаем тебе…

– В первую очередь здоровья, – встрял папа, – хороших отметок в школе, – тут он подмигнул, Сашке показалось, что мама покосилась на папу, – и конечно….

– Конечно исполнения всех твоих желаний! – закончила за папу мама и поцеловала именинника в щёчку, вновь, после головокружительной встряски, обретшего счастье. Папа тоже наклонился и, поцеловав в лоб, сказал:

– Ну, а теперь беги открывать подарок!

– Открытка внутри! – напутствовала мама.

И теперь, Сашка без опаски рванул к коробке и принялся срывать с неё обёрточную бумагу. Родители стояли рядом и смотрели.

Мама была маленького роста, но и совсем не худенькая, как можно было бы подумать, если слушать только её детский голосок и не видеть её саму. Но она нисколько не переживала по этому поводу. Как и папа, любящий её всем сердцем, и сейчас взявший её руку в свою. Другой рукой мама украдкой стряхивала слёзы, появившиеся на глазах. Папа же был высоким, и мама едва дотягивалась ему до груди. Слёз в его глазах не было – он просто улыбался, и счастье переполняло его сердце.

Когда, наконец, Сашке удалось освободить коробку от обёрточной бумаги, в ней оказалась железная дорога! Самая настоящая! С тремя поездами, двумя локомотивами и одним паровозом! Тут же были отцепляемые вагоны, поэтому длину состава можно было менять, а можно было все вагоны прикрепить к одному поезду и сделать из него длиннющий состав. Были здесь и железнодорожные мосты, и переезды, и железнодорожные станции, работающие светофоры, шлагбаумы и машины. Оставалось только всё собрать.

Сашка быстро вскрыл упаковку и высыпал всё её содержимое на пол. Деталей оказалось гораздо больше, чем можно было себе представить.

– Может, тебе помочь со сборкой? – предложил папа.

– М-м-м-м, думаю да, – и Сашка повертел какую-то деталь.

Папа, радостно потерев руки, сел рядом:

– Тогда надо начать с инструкции!

– Ой, папа! Кто же читает инструкции?!

Папа почесал себе затылок. Он уже успел выудить листок бумаги и держал его в руках: очень плотный и свёрнутый в несколько раз с подробным описанием, как строить железную дорогу.

– И то верно.

Ещё одним помощником стал Баклажан. Правда, он больше разбрасывал детали, чем собирал их.

И всё же, не смотря на все трудности, к приходу бабушек и дедушек, железная дорога была собрана. Количество подарков и поздравлений, как и шума, тут же стало ещё больше. Коньки были примерены и переданы на хранение мамы до первых морозов, когда Сашка, наконец-то будет учиться кататься, а огромная иллюстрированная энциклопедия сибирских, дальневосточных и американских народностей несколько раз пролистана.

ГЛАВА 4. НОЧЬ ПОСЛЕ ДНЯ РОЖДЕНИЯ

Когда яркие звёзды давно высыпались на небе, а гости уже уехали – Сашка совсем вымотался. Он был очень счастлив. Ему даже не верилось и было немного грустно от того, что этот день прошёл. Всеми силами он старался продлить его, но глаза сами закрывались, и поезд запущенный им, потеряв управление, врезался в здание, сойдя с рельсов.

– Да ты совсем устал уже! – папа тоже сидел рядом и контролировал светофоры на железной дороге, – Пойдём, спать.

Сашка не сопротивлялся. Он действительно очень устал. Коснувшись подушки именинник тут же заснул и не почувствовал, как мама, а затем и папа, поцеловали его и тихонько вышли из комнаты, закрыв дверь.

Прошло ещё несколько часов, а может всего один, но только родители, устав от сегодняшних забот легли спать и полная тишина опустилась на голубой дом. Редкие птицы, для которых ночь была покровителем жизни, летали над огромным полем в поисках пищи. Они громко ухали, а их огромные глазища видели в темноте ничуть не хуже, чем люди днём.

Казалось, будто ничто не предвещало, что этой ночью произойдёт нечто такое, что навсегда изменит жизнь Сашки. И не только его.

Сашка открыл глаза и уставился в потолок, пытаясь понять, от чего проснулся. Вслушиваясь в тишину, всматриваясь в темноту, Сашка левой рукой пытался найти свой фонарик. На тумбочке его не оказалось, как и на полу, где он обычно его оставлял. «Да где же…» – но докончить мысль не успел, как раздался какой-то посторонний звук. Без сомнения тот же самый, что и разбудил его.

Раздавался он не на улице, а в комнате. Похож был на слабый щелчок. Такой, какие издают цикады, только в разы тише. Скорее даже не цикады, а когда человек щёлкает пальцами несколько раз подряд. Быстро-быстро. Сашка так не умел.

От испуга у него перехватило дыхание, он сильнее натянул одеяло. Да так, что закрыл им почти всё лицо, оставив только глаза, чтобы видеть. Слабый треск раздался вновь. Сашка зажмурился.

Длинная тень появилась и исчезла на стене, а где-то вдали послышалось, шорох автомобильных покрышек и слабый звук двигателя.

Теперь затрещало уже громко и со всех сторон.

«Родители должны были проснуться!», – с надеждой подумал Сашка. Его ноги, как и руки, как, впрочем, и всё тело покрылись гусиной кожей.

Казалось, что треск уже длится больше вечности… И тут раздались голоса:

– Промажешь ведь!

–Да не бойся, всё будет пучком, точно тебе говорю.

– Пучком?! Пучком говоришь?! Как в прошлый раз?!!

– Ага…

– Да ты хоть помнишь, что было в прошлый раз???

– Ну э-э-э-э….

– Ты нас чуть средь бела дня на автостраду не посадил!

– Ну…. То был не день, а ночь…. Сам знаешь….

– Стой! Стой тебе говорят, ты что не видишь – мы на месте! Какая разница – день, ночь?! Нас чуть не сбили! И зачем я только опять доверил тебе перелёт?!

– Может… э-э-э, потому что я долго просил?… Ай! За что?

Странные голоса, доносились оттуда же, откуда и треск – то есть отовсюду, только теперь треска не было. Саша совсем испугался, даже забывал моргать из-за этого. Его круглые глаза теперь напоминали вылупленные пробки его кота Баклажана, когда тот видел улицу. Крупные капли пота выступили на лбу.

Несмотря на долгую звуковую подготовку, их приход всё равно оказался неожиданным.

На том месте, где должна была быть автодорога, теперь стояли два… создания. Больше всего они напоминали обезьянок: с хвостом и густой, как у шиншилы, серебристой шерстью. Обезьянок маленьких, не выше полуметра, а то и ещё меньше. Они не обращали никакого внимания на автодорогу под ногами… лапами, а спорили между собой.

– Ну вот, видишь, опять ты на дорогу! – крикнул один тонкий, но недовольный голос.

– Да ладно тебе! Это же не настоящая! Расслабься! – ответил ему другой тоненький голосок.

– Какая разница! Настоящая или нет! Я же тебе говорил быть аккуратнее, а ты сколько шуму наделал! – не унимался раздражённый голос.

– Да ты сейчас шумишь больше моего! Ишь, как разорался!

Сашка смотрел на них и боялся шевельнуться, хотя особо крупная капля пота свисала с носа и ужасно щекотала его. Один из ночных визитёров был худым, но ростом не сильно отличался от второго, который был толстым. А потому, первый, который всё причитал на второго, казался меньше, но второй даже не думал его ударить или как-то показать свою силу. Наоборот он даже весь сжался, и, как показалось Сашке – попытался втянуть живот.

Их лица были похожи одновременно и на человеческие и на обезьяньи. «Хотя больше в них было человеческого…. Или обезьяньего…. Смотря как на них посмотреть. Или во всём виновата ночь?» – Сашка лежал и рассматривал, нежданных гостей, устроивших действительно много шума. «И как ещё родители не проснулись?» – думал он.

Испуг куда-то пропал, да и сами обезьянки не могли вызвать никакого страха: у них не было острых зубов или когтей, ядовитых жал тоже не было, да и вообще, они были маленькими и очень смешно спорили. Поэтому только любопытство теперь владело Сашкой. Он очень внимательно принялся их слушать.

– Да если хочешь знать, я….

– Ты толстый и неуклюжий!

Сашка хотел рассмеяться, но капелька пота, висевшая на носу, упала, и он от неожиданности чихнул. Два гостя тут же замолкли и посмотрели на Сашку с таким видом, будто он очень не вежливо повёл себя и ему следует извиниться. Что он и сделал:

– Ой, извините…. Я, я не хотел вам мешать, продолжайте…

– Вот видишь, Шарик! Из-за тебя мы очень некультурно себя повели! – сквозь зубы пробурчал тот, что был худым и недовольным. Сашка тем временем невольно отметил, что Шарик – вполне подходящее имя для того, кто был толстым.

– Ага, как же! Кто первый начал этот спор?

– Да если бы ты не шумел!

– Я и не шумел! Вернее не сильно, всё-таки волновался!

– Да? Саша, – худой обратился к Сашке, явно не ожидавшему такого поворота событий, – ты слышал какой-нибудь громкий шум, перед нашим появлением? Треск, щелчки? – голос худого излучал уверенность в том, что вопрос абсолютно лишний, но ради формальности его всё же необходимо задать.

Сашка, в свою очередь, не знал чему удивляться: тому что обезьянки говорят – он уже привык, тому, что они появились из ниоткуда у него в комнате, Сашка тоже уже позабыл, но то, что они знают его имя!

– А… кхм…. – начал было он, но громко кашлянул.

– Тише ты! – оборвал его худой.

– Что? Почему?

– Родителей своих разбудишь! – пояснил толстый, которого звали Шариком.

Сашка хотел было возразить, но только лишь открыл рот и снова его закрыл. Обезьянки продолжали на него глазеть, и очень тихо перешёптываться между собой. Так прошло несколько минут в тишине, что несколько удивило Сашку, ведь он понял, что эти двое и минуты молчать не могут. Наконец ему надоело, что его рассматривают, как какую-то…. обезьяну в зоопарке и первым нарушил молчание. Он решил начать с вопросов больше всего его сейчас волнующих:

– Почему я разбужу родителей? Вы шумели так, что… я удивлён, как вы весь дом не перебудили! В том числе и Баклажана.

– Баклажана? – Повторил худой.

– Баклажана? – Последовал его примеру Шарик.

– Баклажана?! – Опять повторил худой.

– Ну да, это мой кот, его зовут…., – но не успел Сашка закончить, как синхронный визг чуть не разорвал ему уши и он инстинктивно закрыл их руками.

– Кот?

– Кот!

– Кот?!

– Кот!!!

Повторяли они без остановки и начали носиться по комнате.

– Закрой дверь! – крикнул худой.

– Она закрыта, – тихо проговорил Сашка, наблюдая за совершенно необъяснимой картиной.

– Закрой!

– Сейчас! – отзывался Шарик. Он подскочил к входной двери, но она оказалась закрыта. Убедившись в её надёжности (Шарик тихонько пнул её), обезьянки вновь встали перед кроватью, обмотав себя длинными хвостами.

– Ты почему не сказал? – требовательно спросил худой.

– Я? – Удивился Сашка.

– Да нет, я Шарику.

– Так, это…. Шарик пойми…. Я ну, это.… Не знал…. – Шарик потупил глаза и уставился на невидимый круг, очерчиваемый его лапкой.

– Ты не знал?! – взревел, вернее вспищал, другой, как оказалось, тоже Шарик.

– Вроде того…., – отозвался толстый Шарик. Длинный хвост его был прижат к телу, и кончик нервно подрагивал. Только теперь Сашка заметил, что на конце хвостов у них у обоих – кисточки. Пушистые и круглые.

– Я же тебя говорил! Подготовиться! А ты что?!

– Ну, я…. эмммм….

– Опять валялся на пляже?

– Не валялся я!

– ДА?! А что ты делал, хотелось бы узнать?

– Ну, после того, как ты попросил, – толстый Шарик затараторил, – я хотел было сделать, но решил прежде перекусить….

Сашка отчетливо услышал, как худой Шарик скрипнул зубами. Толстый Шарик тоже услышал это, от чего начал запинаться и говорить ещё быстрее:

– Так это…. Вот….. перекусил я значит, ну и решил вздремнуть, немного…. Пищу переварить….

– Переварил? – скрип становился сильнее.

– Ага! – толстая обезьянка вдруг расплылась в улыбке. – На солнышко лёг, ну и уснул. А когда проснулся, уже надо было идти.

Худой как-то резко изменился. Неожиданно согнулся и бросился на толстого:

– А если бы дверь не была закрыта!

Маленькие кулачки с невероятной скоростью стучали по серебристой шерсти толстого Шарика. Но тот кажется даже не чувствовал и только инстинктивно закрывал лицо лапками.

– Ну… это… вы двое… ЭЙ! – крикнул Сашка, – хватит!

И тут же вся возня прекратилась и тяжело дышавший худой Шарик отцепился от толстого. Его маленькая грудь поднималась высоко вверх и опускалась вниз.

– Что вообще всё это значит? – теперь ни о каком порядке вопросов речи не шло, Сашка хотел просто выяснить кто они такие.

Переведя взгляд с одной, тяжело дышавшей обезьянки, на другую, он спросил:

– Вы кто?

– Меня зовут Шарик. И его тоже, – худой показал пальцем на толстого, который почтительно поклонился, сделав замысловатый па, совершенно невозможный при его комплекции. – Мы братья.

– Близнецы, – уточнил толстый.

– Близнецы? Что-то ты вы не очень похожи….

Сашка подозрительно посмотрел на двух Шариков перед собой. Он уже окончательно перестал их бояться и теперь сидел свободно на кровати, скрестив ноги и внимательно осматривал незваных гостей, но всё равно не находил сходства. Разве только лицо, но его сейчас плохо видно.

– Просто он много ест, вот и растолстел, – худой Шарик опять начал заводится, но тут же глубоко вздохнул и успокоился.

– Ладно, допустим, вы близнецы, – Сашка ненадолго задумался, – откуда вы знаете моё имя?

Теперь уже Шарик и Шарик уставились на него так, как будто он спросил, что-то совсем элементарное.

– Так мы же за тобой наблюдали.

– Ага, – утвердительно закивал толстый Шарик.

– Наблюдали?

– Да, с того самого момента, как тебе удалось воплотить.

– Воплотить? – Сашка совсем был сбит с толку и смотрел на них ничего не понимающим взором. Оба Шарика закивали. – Что воплотить?

– Шоколадку! Помнишь? – С готовностью отозвался толстый Шарик.

– А-а-а… А-а-а! Ну да, – Сашка чувствовал, как его мысли медленно превращаются в клейкую кашу, – но всё равно ничего не понимаю…. Откуда вы? Как вы вообще…? Откуда вы?

– Я же говорил, что сюда не мы, а Тина нужна. Она Ученица! – сказал толстый брат худому и как то странно закатил глаза, предавшись своим мыслям.

– Это наша работа, – заметил худой. Немного помолчав, он начал:

– Тебя зовут Саша Куц…., – тут же он поднял лапку вверх, призывая Сашку не перебивать, – ты много читаешь, прежде чем лечь спать. Твоя мама не одобряет этого, поэтому тебе приходится прятаться под одеялом и светить фонариком. И ты много мечтаешь, так много, как никто из твоих сверстников. И благодаря этому, тебе удалось воплотить шоколадку.

– Да ладно, – хотел было отмахнуться Сашка, – наверняка так могут многие!

– За последние двенадцать лет – только ты!

Сашка как будто впал в ступор. Он чувствовал, как его рот открывается, будто рыбий, но не мог ничего с этим поделать. Не может быть. Это шутка. Но эта обезьянка говорит вполне серьёзно! Точно! Это сон! Да точно сон. И как же он сразу не догадался!

«Сейчас вот закрою глаза» – подумал Сашка.

– Почему ты закрыл глаза?

«Так, не помогает! Надо ущипнуть себя».

Сашка начал щипать свою руку, много и долго. И тут кто-то горячий коснулся его кожи и так больно ущипнул:

– А-а-а-а, – закричал Сашка.

– А-А-А-А, – закричал кто-то рядом с ним.

Сашка открыл глаза:

– Ты чего?!

– Я думал тебе надо помочь! – перед ним сидел толстый Шарик, а у него на хвосте висел худой и пытался его одернуть и спустить вниз.

– Да нет! Не надо!

– А зачем ты тогда так делал?

Большие глаза толстого Шарика смотрели прямо на Сашку. «Не сон» – убедился тот. Притом от обезьянки так вкусно пахло: сладостью и молоком одновременно.

– Ну, я… ай, да не в этом дело. Ладно, допустим у меня получилось. Но ведь всего один раз!

– Этого достаточно, – уверенно заявил висевший на хвосте у толстого Шарика, худой.

– Вы уверенны? – не поверил Сашка, – я потом пробовал, но у меня не получалось.

– Мы видели, но ты не правильно пробовал. Мы тебя научим! К тому же ты на Земле, здесь нельзя…

– Научите?!… В смысле видели?… Нельзя? – Сашка совсем ничего не понимал.

– Ага! Научим!

Сначала Сашка насторожился, но потом! Потом он представил, что сможет сколько угодно шоколадок воплощать!

– И я смогу воп… воплощать?

– Сможешь, – уверенно заявил толстый Шарик, по-прежнему сидящий рядом на кровати. На его хвосте всё так же висел худой Шарик. Толстый видимо его даже не замечал и водил хвостом из стороны в сторону.

– Ну да, прям… прям сколько угодно шоколадок?

– Шоколадок? Нет! Всё что ты пожелаешь!

После такого ответа, Сашка только смог хлопнуть челюстью. Вот как! Вот это да! Всё что пожелаешь! Да это…. Да это…. Да это же просто…

– Нет слов, – только и выдохнул он, как зачарованный смотря на толстого Шарика. Тот же улыбался и кивал головой, подтверждая сказанное.

«И всё-таки они больше на обезьянок похожи» – определился мысленно Сашка.

– Вот так просто, вот так… когда захочу и смогу? – всё ещё не находя нужных слов, он всё же попытался спросить.

Худой оставил в покое хвост и запрыгнул рядом, не забыв пихнуть своего брата, чтобы он освободил для него место. Хотя это было не обязательно, ведь кровать была просторной.

– Не, не так уж и просто. И не везде. Есть ограничения. Но всё это будет потом…

– Когда потом? – Сашка встрепенулся от мечтаний, где он себе уже представлял, как создал целый завод по производству шоколадных сладостей.

– Завтра, сейчас нам пора, уже поздно.

– Стойте! Как пора! Ведь, ведь…., – Сашка хотел сказать рано, но теперь действительно было ранее утро и первые, пока ещё не уверенные, лучики солнца скользнули в комнату.

Вот это да! Сашка даже не заметил, как прошла ночь. Или было уже так поздно с самого начала?

– Вы меня научите? – Он вновь повернулся туда, где сидели его гости, но теперь там никого не было.

– Научите, ведь? – повторил Сашка в пустоту.

Голова оказалась переполненной событиями сегодняшней ночи. Не сразу Сашка смог уснуть. Вслушивался. Вдруг опять раздадутся щелчки!

ГЛАВА 5. ДОЛГИЙ ДЕНЬ

Мама убиралась после вчерашнего дня рождения, папа помогал, постоянно отвлекаясь на хоккей – начался новый сезон КХЛ, а Сашка всё ещё спал. Обычно родители не разрешали так долго спать, но сегодня было сделано исключение.

Ближе к обеду Сашка начал ворочаться, переворачиваться с одного бока на другой, пока, наконец, не проснулся. Глаза пришлось долго тереть руками. Зато как только Сашка открыл их, то сразу подскочил с постели и глянул туда, где вчера впервые увидел гостей, пришедших посреди ночи.

Ничего не было. Вернее никого не было. Комната была пуста, автомобильная дорога стояла на прежнем месте. Как умудрились те обезьянки не раскидать её? Сашка привстал с постели и облокотился на спинку кровати.

Ему не хотелось верить в то, что всё произошедшее ночью было лишь сном. Очень реальным сном… Сашка приподнял рукав пижамы – на коже было небольшое покраснение. Если бы он щипал себя во сне, то следов не осталось.

И всё же… он закрыл глаза и снова себя ущипнул.

– Ай! – ощущения такие же, а значит… а значит то был не сон!

И Сашка начал вспоминать все события. Он помнил, как выглядели незваные гости: маленькие обезьянки с серебристой шерстью; помнил, как они появились, и какой шум был до этого; помнил, что они знали его имя; помнил, что они не сказали ему откуда пришли. А ещё…. Они обещали научить! Это он помнил точно!

Научить воплощать!

Вскочив на ноги, Сашка услышал чьи-то тихие шаги, а затем шуршание. Прямо за дверью кто-то был. Осторожно, не издавая лишнего шума, он встал с постели и начал красться. Шуршание нарастало. «Неужели они вернулись?» – счастливая улыбка скользнула по лицу. Конечно это они, ведь обещали завтра прийти, а завтра уже наступило!

Тогда он уверенно подошёл к двери и распахнул её.

Снизу на Сашку смотрели два разноцветных и разноморгающих глаза. Это был Баклажан. Лапа его застыла на том месте, где он карябал дверь. Внимательно осмотрев Сашку снизу, Баклажан опустил лапу, моргнул – одним глазом, другим – затем осторожно прошёл в комнату. Ступал очень тихо. Крался, навострив уши, усердно работая носом, обнюхивая каждый сантиметр воздуха. Его усы смешно дёргались вслед за мощно работающим влажным носом.

Возле дороги Баклажан остановился. Замер, точь-в-точь – гипсовое изваяние, только шерсть немного подрагивала. Долго простоял неподвижно, прежде чем прыгнул на кровать, где замер на месте драки двух братьев Шариков.

– Они были здесь! – воскликнул Сашка, окончательно убедившись в своей правоте. Кот не мог врать.

Баклажан остался в комнате один. В глазах мелькнул охотничий блеск.

Внизу мамы не было видно, но папа так заигрался железной дорогой, что даже не заметил проснувшегося сына.

– Пап! Ты чего?!

– А! – папа выронил из рук машинку, и резко подскочил вверх, – а, я! Я ничего, так… А ты что так долго спал?

– Ну, конечно, ничего, – мама появилась с улицы и, не закрыв за собой дверь, принесла каких-то растений, видимо из сарая, – чуть ли не с утра сидишь, играешь.

– Ну, вот не надо! Я, между прочим, тебе помогал! И… И хоккей смотрел!

– Папа, это моя дорога! – встрял Сашка.

– Так кто же спорит, конечно, твоя. Мама шутит, я так, на пару минут.

Сашка подозрительно покосился на папу, стоявшего спиной к дороге и на маму, возившуюся у входа с каким-то растением.

– А сколько время сейчас?

– Охо! Уже двенадцать тридцать!

– Двенадцать тридцать?! – Сашка удивился тому, как долго проспал.

Сашка пошёл завтракать. И хотя он дал себе слово, что перестанет думать о том, что с ним случилось, сдерживать данное слово получалось плохо. И чем больше думал, тем медленнее тянулось время.

Вот было бы здорово, если обезьянки появятся совсем скоро! Может быть, даже через несколько минут или полчаса. Но нет. День тянулся невыносимо долго. Сначала Сашка подумал, что железная дорога сможет его отвлечь. Так и произошло, но ненадолго. Поиграв какое-то время вместе с папой, он уселся перед телевизором. Но и там ничего интересного не оказалось. Да и чтобы не привлекать внимания, часто бегать в свою комнату Сашка не мог, а потому очень внимательно прислушивался ко всем звукам сверху и очень злился, когда мама приходила с улицы и начинала громко говорить.

Когда ему казалось, что он слышал щёлканье, то Сашка поднимался в комнату, но никого не было. Когда в третий раз он подскочил и рванул наверх, но никого не застал, то решил прогуляться на улице. Осень была на удивление тёплой, хотя уже и перешагнула сентябрь.

– Мам! – мама не отозвалась. – Ма-а-ам!

– Да, что такое? – Мама выбежала из сарая. Она была одета в старую куртку, а на руках у неё были грязные перчатки.

– Мам, можно я на велике покатаюсь? Тепло ведь!

Мама ответила не сразу.

– Хорошо, только не долго, скоро темнеть начнёт. И Саша – ты не забыл про уроки?

Конечно, он про них благополучно забыл. Да и какие могут быть уроки, когда у него сейчас более важные дела есть!

– Неа мам, их немного, я успею!

– Точно?

– Да мам!

Когда мама зашла в сарай, Сашка подумал, что, может быть, ей надо рассказать про ночные события, но быстро расстался с этой идеей. Во-первых, она вряд ли поверит ему, особенно после приключений с гигантскими змеями, а во-вторых, даже если и поверит, то ей знать это не обязательно. В конце концов странные обезьянки пришли к нему, а не к маме или к папе.

Укатил Сашка далеко. Сначала он прокатился вдоль опушки леса, примыкающего к дому, а затем поехал в город. Там он катался по пешеходным дорожкам, виляя между прохожими и останавливаясь около витрин со сладостями или игрушками. В выходной никто никуда не спешил. Сашка тоже катился медленно.

Неожиданно его окликнул чей-то тонкий голос, очень похожий на голосок худого Шарика. От неожиданности Сашка дёрнул руль и попал прямо в водосточную канаву, колесо застряло, а горе-велосипедист полетел через руль на землю.

Мысленно ругаясь, Сашка поднялся. Он посмотрел на свои штаны, куртку – все в грязи. Ладони саднили: содрал кожу. Маленькими капельками просачивалась тёплая кровь.

– Чёрт, – тихо проговорил Сашка.

– Ругаться не хорошо, – тот же звонкий голосок теперь звучал совсем рядом.

Сашка разогнулся. Перед ним стояла Лиза.

– О, нет! – простонал он, – ты?

Лиза стояла и улыбалась, протягивая ему платок:

– Ты ушибся, аккуратней нужно быть, вытрись.

– Когда тебя рядом нет, я не попадаю в такие неприятности!

Сашка начал выходить из себя. Эта Лиза, определённо, была предвестником неудач.

– И что ты вообще тут делаешь? Разве живёшь тут?

– Да, не далеко отсюда, хочешь, покажу дом?

– Что-то я раньше тебя не видел, – Сашка бурчал себе под нос, и вытирал Лизиным платком себе руки.

– А я тебя, – Лиза опять улыбнулась.

– Ты раньше никогда не улыбалась… – Сашка смотрел на её улыбку и, почему-то, с трудом оторвал взгляд, – да и вообще, разве ты не обиженна на меня?

– Обиженна? Почему?

– Ну, не знаю… – он действительно не знал, стоит ли ему рассказывать о том, что он видел её слёзы. Может он тогда действительно её обидит, а может она тогда и не плакала?

– Ты такой смешной, особенно когда вот так смотришь на меня, – выудила Сашку из вереницы мыслей Лиза.

Только тут он понял, что у него открыт рот и спешно его закрыл, мысленно себя ругая всеми словами, какими знал. Он уже не сомневался, что на щёках его появился румянец. Поэтому он ещё усерднее стал тереть себе ладонь и ещё ниже опустил голову. Лиза, молча, наблюдала за ним.

– Смешной? – наконец буркнул Сашка.

– Ага, у тебя всё лицо грязное.

– Это не смешно!

– Извини, – Лиза ответила тихо, но по голосу было слышно, что она не перестала улыбаться, – тебе надо домой, промыть ранки и зелёнкой намазать.

– Знаю я, – отозвался Сашка.

Он не знал, почему так резко ответил. Наверное, потому что Лиза уже второй раз за неделю становилась причиной его неудач. Но и сейчас это её не смутило: она продолжала стоять рядом и смотреть на краснеющего Сашку.

Закончив тереть руки, Саша протянул платок Лизе:

– Эм, спасибо.

– Всегда не за что!

Сашка ещё раз глянул на неё, улыбка никуда не делась. Всё такая же… Красивая или приятная, или тёплая, или… Он понимал какая, а подобрать или придумать нужных слов не мог. Вместо этого улыбнулся ей в ответ и тут же опустил голову. Лиза хихикнула.

– Ты такой странный.

– Странный?

– Ну да, бабушка говорит, что все люди странные, и ты тоже странный.

– Я всегда тебя считал странной, – Сашка не поднимал головы. Лиза не казалась ведьмой. Они так не улыбаются.

– Да, я знаю, это из-за того, что все считают меня ненормальной, – она говорила спокойно, и даже обыденно. Видимо это её ничуть не смущало. Сашка сильно удивился тому, как Лиза говорит про себя.

– Мне пора, – буркнул он и запрыгнул на седло, мысленно взмолившись, чтобы и на этот раз опять не свалиться на землю.

– До завтра, – отозвалась Лиза.

– Пока, – Сашка посмотрел на её руки, державшие грязный платок и, оттолкнувшись ногой от земли, поехал домой.

По пути он думал о произошедшем, ведь это был его первый почти непринуждённый разговор с одноклассником за два месяца учёбы. Раньше у него такого не было. Тем более с девочкой.

Ночные гости совершенно вылетели у него из головы.

Около дома Сашка спрыгнул с велосипеда и бросил его под окнами. Он хотел пробраться незамеченным, чтобы мама не успела увидеть, какой он грязный и его порванную одежду. Поэтому прежде чем входить в дом, обежал его вокруг, но никого не увидел. Дверь в сарай тоже была закрыта. Значит, все были дома, что затрудняло задачу.

Осторожно открыв входную дверь, Сашка засунул голову в щель.

– Саша, это ты? – мама выглянула из-за лестницы. – О, Господи! Что с тобой?

Сашка мысленно чертыхнулся. Мама тем временем уже подбежала к сыну и втянула его полностью в дом. Внимательно осмотрев его, она сурово спросила:

– Что случилось?

– Да ничего мам. Я упал. Просто упал.

– Что-то случилось? – это уже был папа, показавшийся из гостиной. Он внимательно осмотрел стоявшего на пороге грязного и всего в царапинах сына.

– Упал с велика?

– Ага, – кивнул он.

Папа улыбнулся:

– Тоже полезно!

Сашка тоже заулыбался – папа его понимал, в отличие от мамы.

– Тоже мне, скажете! Полезно! Не стой ты в проёме, принеси зелёнку!

– Хорошо, хорошо, – папа пошёл наверх.

Зелёнка! И он в таком виде завтра появится в школе! И опять из-за Лизы! Вновь в Сашке вскипела злость. Теперь он не представлял, как мог изменить о ней своё мнение сегодня днём. Она уже не казалась ему милой. Так всё хорошо шло, пока не встретил её!

После всех дезинфицирующих процедур, Сашку заставили идти делать уроки, а потом только ужинать. Даже минутку минут мама не разрешила играть в железную дорогу. Когда домашка была готова, Сашка спустился вниз. Папа искал кота:

– Баклажанчик, ты где?

– Кис-кис-кис, – мама тоже ходила из стороны в сторону.

– А где он? – Сашка остановился посередине лестницы.

– Не знаем. Ты не видел?

Сашка принялся вспоминать, где видел кота в последний раз.

– Я его видел утром, вернее, когда проснулся у себя в комнате и всё.

– А окно у тебя было закрыто?

– Да, точно.

– Может шмыгнул через дверь? – предположил папа, – сегодня у него возможностей было предостаточно. Хотя бы когда Сашка возвратился, дверь ведь мы не закрыли.

– Да, возможно, – мама села на диван, – надеюсь, с ним всё будет в порядке.

ГЛАВА 6. ИЛЛЮЗИУМ

Стрелка часов едва коснулась цифры девять, как Сашка, играя в железную дорогу, картинно потянулся и зевнул.

– Ладно, я спать, – сказал он.

– Спать? – папины брови взметнулись вверх, – вот так прям и спать? Сам? В девять вечера? Чёй та?

– Ну да, а что в этом такого? – как можно более непринуждённо переспросил Сашка.

Папа прищурился:

– Ты же никогда сам раньше не ложился спать, только перед днём рождения, а оно у тебя было вчера.

– Вырос, поэтому теперь ложусь, завтра рано вставать, в школу идти, – и тут же произнеся эти слова Сашка осознал, что ещё немного и он сам себя выдаст.

– В шк… школу? – папа захлебнулся воздухом от удивления.

– В школу, – от безысходности повторил Сашка.

Он уже понял, что совершил ошибку и корил себя за то, что не мог придумать более правдоподобное в оправдание.

– Ну, хватит тебе, Витя, наконец, наш ребёнок повзрослел и теперь стал немного более ответственным, ведь так?

Мама смотрела на сына и улыбалась. Она точно не задавалась лишними вопросами и была довольна, что Саша без лишних напоминаний и споров сам идёт спать.

– В школу, – опять повторил папа, пропуская мамины слова мимо ушей, – ну, хорошо. Не забудь помыться.

– Конечно, – Сашка уже поднимался по лестнице, чувствуя папин взгляд на своей спине. Шаги давались ему с трудом, он еле удерживал себя, чтобы не помчаться наверх. Но тогда папа точно решит, что он от него что-то скрывает, да и мама бы сразу это поняла.

Лестница казалась необычайно большой, и Сашка уже несколько раз мысленно взлетел на неё и думал, что уже сейчас мог бы почистить зубы. И всё же до ванны он добрался, хоть и медленно, где сразу закрылся и с облегчением вздохнул.

Торопливо помывшись, Сашка направился к себе в комнату, где застал папу. Он расстилал ему постель. Но Сашка сразу понял, что папа не только за этим сюда пришёл, ведь он ему никогда раньше по собственному желанию не готовил постель. Да и мама прекратила это делать несколько лет назад.

– Я бы и сам…, – сказал Саша, смотря на папину спину с некоторым недоверием.

– Ничего, мне тоже иногда полезно, – папа не поворачивался.

– Ах да, – папа стукнул себя по лбу, но Сашка понял, что он сделал это нарочно, – дневник, я его положил к тебе на стол, не забудь завтра в школу взять.

– А, – Сашка сразу скис, он и думать забыл о том, что ему ещё предстояло сказать маме про просьбу учительницы, выведенную красными чернилами у него в дневнике, – хорошо.

– Тогда, спокойной ночи.

– Спокойной, пап. – Сашка завернулся в пушистое и лёгкое одеяло.

Папа выключил свет и спустился в гостиную.

Оставшись один, Сашка принялся размышлять над тем, что завтра его ждёт не самый весёлый день. Во-первых, ему надо было идти в школу, где его уже, наверняка, ждут, чтобы посмеяться и пошутить над ним. Может даже придумать какое-нибудь новое, обидно прозвище. А ведь он ещё весь в зелёнке! Во-вторых, надо будет показать маме дневник, а ведь это так её расстроит! К тому же, Сашка был в этом абсолютно уверен, она разозлится на него, и наверняка, запретит что-нибудь. Скорее всего, играть в железную дорогу.

Думая обо всём, что ему предстояло пережить завтра, Сашка не заметил, как уснул.

___

– Ты что, спишь?!

– Эй!

– Хватит орать, что ты не воспитанный такой!

– Почему не воспитанный?

– Да потому, не видишь – человек спит! Надо его осторожно разбудить!

– Ла-адно тебе!

– Да послушай!

Сашка сквозь сон слышал, как ругаются два Шарика, но он всё ещё крепко спал, для того чтобы придавать этому значение.

– Тише ты! Подожди, сейчас я его разбужу.

– Ах-хах-ха-а, – толстый Шарик вдруг схватился за живот и покатился со смеху, – чё эт с его лицом? Смотри – всё зелённое!

– Не смешно! Прекрати! Ну же!

– На тебя похож, когда ты злишься, – не унимался.

– Да замолчи же ты!

Худой Шарик совершенно бесшумно и легко запрыгнул на Сашкину постель, и на четвереньках подкрался к его лицу.

– Эй, эй Саша, подъём, просыпайся!

Сашка попытался отмахнуться и дал рукой по голове Шарику. Тот немного пошатнулся, явно не ожидая такого подвоха со стороны спящего человека. Толстый еще громче засмеялся неудачам своего брата.

– Тише ты!

Худой опять подошёл к спящему и принялся щекотать его нос своим хвостом. Сашка поморщился и слабыми руками попытался отодвинуть хвост, но Шарик, теперь приготовленный ко всем неожиданностям, очень ловко избегал его рук и продолжал щекотать.

– Эй!

– Тише ты!

– Эй, Шарик, тут… – голос у толстого был весьма странным. Он как-то неуверенно смотрел куда-то наверх, и пятился назад. Но худой не видел этого, продолжая будить крепко спящего Сашку.

– Нет, ну вот, как так! – возмущался он, – мы же говорили, что придём, а он спит!

– Шарик! – то ли шёпотом, то ли надрывным голоском опять окликнул своего брата толстый Шарик, – тут это, того самого…

– Говори яснее, я тебе не понимаю…. О! Проснулся!

И действительно, Сашка приоткрыл сначала один глаз, потом его закрыл и снова открыл. Зевнул во весь рот, да так, что слёзы потекли.

– Ой, Ша-а-арик! При-э-э-а-ви-э-ет! А я тут засну…

Однако закончить фразу Сашка не смог. Где-то наверху моргнули два кошачьих глаза.

– Баклажан! – только и выдохнул Сашка.

– Кот?! – худой Шарик подскочил на месте и в воздухе развернулся в ту сторону, куда показывал пальцем Сашка.

Это был действительно Баклажан, внимательно следящий за всеми передвижениями внизу. Он слегка дёрнулся, когда подскочил худой, но вновь перевёл свои светящиеся глаза на толстого Шарика. Пятиться назад тому уже было некуда – он стоял у самой стенки.

Баклажан бесшумно спрыгнув с верхней полки шкафа, где прятался весь день, начал красться к прижатому Шарику.

– Фу! Фу! Пошёл вон!

Зашипел на Баклажана Сашка, но тот его не слушал, продолжая медленно приближаться к дрожащей обезьянке, кажется успевшей изрядно схуднуть.

Худой Шарик, тем временем, как будто прирос к кровати и был абсолютно неподвижен. Если бы у Сашки было время, чтобы разглядеть его, то он бы удивился – ведь худой Шарик даже не дышал. Но времени не было.

Подскочив с кровати, Сашка кинулся наперерез коту. Очень во время, ведь Баклажан уже готов был прыгнуть. Но стремительным рывком Сашка его опередил: бросился прямо на него и прижал телом к полу.

Помимо звучного грохота, дикий вопль разнёсся по всему дому. Кот пытался выскользнуть из-под тяжёлого Сашкиного тела, но тот крепко держал его руками. Баклажан яростно вырывался, не забывая истошно орать, и как он не покарябал Сашку, было загадкой.

Прижимая кота к полу, ставшего необычайно сильным, Сашка пытался дотянуться до ручки двери, чтобы вышвырнуть его из комнаты. Но это была совершенно невыполнимая задача. Ведь Баклажан рвался изо всех своих, как оказалось, немаленьких сил. Его глаза при этом неотрывно следили за замершим Шариком.

– О нет, – только и смог проговорить Сашка.

Полоска света появилась за дверью, и послышались спешные шаги родителей.

– Прячьтесь! – успел он шепнуть обезьянкам перед тем как дверь в его комнату открылась.

На пороге встал папа, а за его спиной испуганная мама.

Папа нашарил рукой выключатель на стене. Яркий свет на время ослепил Сашку, привыкшего к мраку. Баклажан, почувствовав, что он окончательно раскрыт, начал вырываться ещё яростнее.

– Глупый кот! – крикнул Сашка, выпуская его из рук – он уже не в силах был его сдерживать. Баклажан выскользнул и, буксуя задними лапами, рванул в сторону, где был прижат к стене толстый Шарик.

– Не дайте ему! – Сашка кричал родителям, надеясь, что они смогут схватить Баклажана, прежде…. Прежде чем он доберётся до побелевшего Шарика.

– Саша, всё в порядке!

– Да нет же! – он с ужасом уставился на стену.

Там, как и минуту назад, стоял побелевший толстый Шарик. Он совершенно не двигался, и почти слился с жёлтыми обоями. И только глаза, смотрящие в сторону, выдавали, что он не умер от страха.

– Куда ты смотришь?

Сашка резко обернулся и уставился на папу: тот с подозрением смотрел на сына, а в руках держал совершенно невменяемого Баклажана. Кот так истошно орал, что папе приходилось его перекрикивать.

– Что с ним? – мама с испугом пыталась разглядеть из-за плеч папы, что происходит.

Сашка молчал, не зная, что говорить и как объяснить, кто эти обезьянки. Обезьянки! Где второй? Он резко повернулся к кровати и увидел, что худой брат стоит на ней и отчаянно мотает головой, явно стараясь, о чём-то предупредить его.

Худой Шарик мотал головой и указывал на свои большие глаза, да так отчаянно, что нечаянно тыкнул в один из них и тонко запищав, упал на подушку. Его шерсть тоже побелела.

– Саша? – опять позвал папа, – что ты высматриваешь?

Сашка повернулся к папе – тот тоже смотрел на кровать.

– Эммм, я это… ну, – он не знал, что говорить дальше.

– С тобой всё в порядке? – спросила мама.

– Да, – Сашка во все глаза смотрел на извивающегося кота.

Папе тоже надоело держать его на руках: он кинул Баклажана за дверь и тут же закрыл её. Теперь мама, папа, Сашка и две обезьянки находились в запертой комнате.

– Как Баклажан оказался у тебя? – спросил папа.

Почему они спрашивают о Баклажане, разве они не видят обезьянок? Сашка совсем растерялся. Не видеть их они не могли, ведь было светло, а те продолжали оставаться на своих местах. И тут он услышал, тонкий голос Шарика:

– Они нас не видят, – голос доносился откуда-то снизу.

Сашка опустил голову, и увидел, что теперь обе побелевшие обезьянки сидели около его ног и предостерегающе смотрели на него. Он хотел было что-то спросить, но худой Шарик предостерегающе зашипел на него. Он поднял голову и посмотрел на родителей, которые обеспокоенно стояли и озирались по сторонам. Папа подошёл к окну и проверил его.

– Пап, – Сашка старался, чтобы его голос не дрожал, ведь после всего пережитого он еле дышал, – пап, он не через окно залез. Баклажан весь день просидел у меня в шкафу на верхней полке.

– В шкафу? – папа зачем-то подошёл к нему и начал осматривать все полочки.

Мама тем временем повела Сашку в постель, на ходу внимательно его осматривая и щупая.

– Мам, да нормально всё со мной, я просто испугался, когда он… когда он прыгнул на меня.

– Но зачем Баклажан сидел у тебя в шкафу? – папа не отходил от шкафа, как будто пытаясь найти ответ или записку оставленную котом, объясняющую поведения.

Обезьянки тем временем уселись на стуле у противоположной стены. Они молча за всем наблюдали, временами бросая нервные взгляды на закрытую дверь.

– Да откуда же я знаю! – возмутился Сашка, он уже совсем пришёл в себя.

– С тобой точно всё в порядке? – мама укутывала его в одеяло, да так плотно, что он не мог пошевелиться.

– Да, точно, спать хочу.

Папа ещё недолго постоял около шкафа, осмотрел комнату и покачал головой.

– Ладно, пошли Лада, спокойной ночи сынок.

– Ага.

– Спокойной ночи, – мама откинула с Сашиного лба волосы и поцеловала его.

Вышли из комнаты они аккуратно, не забыв, схватить Баклажана, яростно сверкнувшего глазами в щели.

– Уфффф, – судорожно выдохнул толстый и повалился на кресло, подмяв под себя брата.

– Эй! – голос худого стал приглушённым, – слезь с меня!

– А! Что? А, прости, – толстый встал, – нет, ну ты видел? Видел, а? Чуть было не было!

Он принялся скакать по креслу и изображать как бил кота.

– Ты видел, как он меня испугался? – пищал толстый Шарик.

– Он тебя? Ха! Да ты что такое говоришь?

– Точно тебе говорю – я бы его отделал!

Сашка смотрел на спорящих братьев и не верил своим глазам. Только что, несколько секунд назад, они были белого цвета, но теперь, когда в комнате опять было темно, и только от луны проникало немного света – они снова стали серебристыми.

Решив не отвлекать своих гостей, он принялся внимательно их осматривать. Шерсть у них была очень плотной и пушистой, как у шиншиллы и шелковистой, по крайней мере, на вид. Она очень красиво переливалась от каждого движения. Глаза были большими и, странно, но в темноте они сверкали чёрным цветом. Сашка не сразу это заметил, в предыдущую ночь он не придал этому значению, но теперь….

Сашка решил на время закрыть глаза, чтобы дать им немного отдохнуть. Пока он лежал, то мог слышать, как Шарики тоненькими голосками спорят друг с другом. Их голоса были похожи на детское пение: были такими же мелодичными, даже сейчас, когда братья были разозлены.

Наконец, посчитав, что уже достаточно отдохнул, Сашка решил опять посмотреть на гостей. Но, нет, их глаза, как и прежде, сверкали необъяснимой чернотой. Это было очень странно и необычно. Какой-то шорох раздался за дверью, и спорящие сразу замолчали и в едином порыве повернули головы к двери. За ней мелькала бесшумная тень кота.

– Он нас слышит.

– Да, и чувствует.

Теперь в толстом Шарике не было и капли той смелости, что мгновение назад, когда он скакал по всему креслу, выделывая странные движения лапками, сжатыми в маленькие кулачки. Оба брата опять застыли и не сводили глаз с закрытой двери:

– Да ладно вам, дверь закрыта, Баклажану нипочём её не открыть.

– Как знать…, – тут же отозвался толстый Шарик.

Его брат повернули голову к Сашке.

– Добрый вечер, Саша. Нам ещё не довелось поздороваться сегодня.

– Да, да, да, – затряс головой толстый Шарик и, Сашка не заметил как, он уже оказался рядом с ним на кровати и тянул ему свою лапку. Или руку, он тут же вспомнил, что хотел узнать у них, кто они такие. Немного повозившись с одеялом, туго обмотанным вокруг него ответил рукопожатием и тут же спросил, не давая заговорить кому-либо из них первым:

– У меня есть вопрос.

– Слушаем, – отозвались они синхронно.

– Вы, э-э-э, – Сашка не знал, как лучше спросить, но решил, что лучше на прямую, – вы обезьянки? Ну, то есть, я имею в виду…

– Да.

– Да.

И опять они ответили синхронно и так же синхронно закивали головой.

– Хорошо, эммм, а почему вы не белые?

Теперь они смотрели на него, и, кажется, ничего не понимали.

– Я имею в виду: сейчас ведь вы серебристые, а были до этого, когда свет горел – белыми.

– Ах, ну так мы серебристые, только когда ночной свет на нас падает, а в остальное время – мы белые.

– А-а, понятно.

Как странно – он не знал, что говорить дальше – все вопросы, накопленные за день, как будто убежали из его головы.

– Мы отвлеклись! – неожиданно бодро сказал худой Шарик.

Он тихо спрыгнул на пол, Сашка обратил внимание, что толстый Шарик любит ходить на четвереньках, как обычные обезьянки, а худой на задних лапках, удерживая равновесие длинным хвостом. Запрыгнув на кровать, Шарик сел рядом с братом и начал, довольно серьёзным тоном:

– Упустим из виду момент с котом, но лучше ты его прячь, а то мы…. боимся их, понимаешь? Нас никто не может видеть, кроме тебя и животных. Но всех животных нам бояться нечего, собаки даже любят нас, а вот коты сразу начинают на нас охотиться. А твой, так вообще… какой-то не нормальный.

– Точно, – затряс головой толстый и боязливо посмотрел на дверь, где по-прежнему мелькала тень Баклажана в полоске света, – я это сразу понял! И что это у него с глазами?

– Да… он немного того, – согласился Сашка, – но вообще-то он хороший. А глаза у него…

– Ладно, – поспешил худой Шарик, – мы пришли сегодня к тебе, чтобы рассказать про наш мир и ответить на некоторые твои вопросы.

Сашка тут же вспомнил всё о чём хотел спросить и уже открыл было рот, но худой Шарик, поднял лапку вверх:

– Потом, а сейчас послушай нас, пожалуйста.

– Хорошо, – согласился Сашка, всё же немного расстроившись.

– Мы с Шариком должны тебя объяснить и научить тебя пользоваться твоим даром. Не каждый из людей, обладает им. Даже очень редкие люди и не больше одного за целое поколение, могут воплощать мечты.

Мы с братом прилетели к тебе из мира парного вашему миру, – Сашка уставился на Шарика, но промолчал, сосредоточившись на рассказе, Шарик же продолжал говорить, смотря в окно на звёзды, – каждому миру во вселенной соответствует парный мир, с которым они неразрывно связаны. Один из миров называется Настоящим, другой Парным. Ты живёшь в Настоящем мире, вы его называете Землёй, а мы в Парном и называется он Иллюзиумом.

– Иллюзиум… – Шёпотом то ли спросил, то ли повторил Сашка, но Шарик не обратил на это внимания, он продолжал свой рассказ.

– ….эти миры не могут существовать отдельно друг от друга. И таких миров огромное множество. Люди не знают о существовании Иллюзиума, а мы не рассказываем им. Но каждое поколение среди вас появляется такой человек как ты, он не обязательно должен быть ребёнком, но чем он моложе, тем сильнее становится впоследствии.

– Почему?

– Всё очень просто: ребёнок верит в чудеса, и для него нет никаких ограничений…

– Всё в мире возможно! – встрял молчащий до этого толстый Шарик.

– … а взрослый человек лишён этой веры. Он уже не считает мечты чем-то настоящим, и не относится к ним серьёзно.

– И зря!

Сашка сидел и слушал очень внимательно. Он не хотел пропустить ни единого слова.

– В нашем мире, Иллюзиуме, каждая мечта, может быть воплощена в реальный объект, а каждое желание может быть исполнено.

– Это как у меня с шоколадкой получилось?

– Да, верно.

– И вы здесь, чтобы научить меня? – нарастающий восторг захватывал Сашку.

– Да, – кратко ответил худой Шарик.

– Можно ещё вопрос? – Сашка вдруг вспомнил о том, что его мучило весь день. – Кто из вас старший? Я имею в виду….

– Я понял, – прервал его худой Шарик, – старший брат я.

Сашка немало удивился, ведь он почему-то думал, что старший будет тот, кто крупнее. Но оказалось всё наоборот.

– Ах, чуть не забыл! – Шарик-старший, хлопнул себя по лбу, – первый урок будет в среду.

– Почему так поздно? Я думал сегодня!

– Не торопись! – Шарик-старший был непреклонен.

Сашка насупился. И тут, молчавший до этого Шарик-младший, достал откуда-то ручку. Сашка уставился на неё. Он не помнил, чтобы видел у него до этого что-то в руках. Ручка была самой обыкновенной, пластиковой, даже без колпачка. Паста была полной.

Шарик-младший, как-то хитро улыбался и глядел на Сашку.

– Не могу поверить, что ты её взял! Тина же говорила никакой самодеятельности! – Шарик-старший тоже увидел ручку, его глаза сузились от гнева.

– Да ладно! Что может случиться, я только покажу ему!

– Рано! И нельзя!

Шарик-старший захотел забрать ручку, но младший брат, несмотря на свою комплекцию, легко увернулся и отскочил в сторону:

– Не будь занудой!

– Занудой?! ЗАНУДОЙ?!

– Ну да – за-ну-дой, – по слогам проговорил он и вытащил язык.

– Ладно! Тогда можешь делать, что хочешь, но я всё расскажу Тине!

– А кто такая эта Тина?

Шарик-старший, оставшейся сидеть на кровати, не глядя на Сашку ответил:

– Тина – Ученица, мы должны ей подчиняться, а этот…. – он сверкнул глазами в сторону брата. Сашка понял, что «этот» точно нарушает правила.

– Да ничего, всё будет пучком! – беспечно отозвался Шарик-младший.

– Я знаю твои пучки…

– Да лан, не кисни, – кажется, Шарика-младшего, не могла напугать какая-то там Тина.

– Пусть покажет! – взмолился Сашка, он очень хотел увидеть, что же такое может эта ручка.

Шарик-старший ещё немного постояв, отпрыгнул на подоконник и произнёс:

– Добром не кончится.

– Да нормально всё будет! – обрадовался Шарик-младший и передислоцировался обратно на кровать, – Смотри!

Сашка уставился на кончик ручки. Шарик-младший взмахнул ею и… Вдруг из ручки вытекла тонкая синяя ниточка. Это были чернила. Шарик-младший аккуратно, но быстро и ловко взмахнул ею. Чернила устремились к дневнику на столе.

Сашка заворожено смотрел и боялся моргнуть, чтобы не упустить ничего из поистине фантастического зрелища. Тонкой ниточкой, чернила повисли в воздухе прямо над дневником. Шарик-старший демонстративно смотрел в окно.

– Эту ниточку никто не может видеть, – сказал Шарик-младший и аккуратно опустил её кончик на дневник.

Ручка в его пальцах практически не шевелилась, а чернила колыхались в воздухе.

– Со стороны, любому человеку в твоём мире, покажется, что дневник сам парит в воздухе.

Шарик-младший виртуозно управлялся с тонкой чернильной ниточкой. Она изгибалась волнами, а дневник то опускался, то поднимался в воздухе.

– Смотри.

Шарик-младший, провёл рукой прямо перед чернилами, но они не разорвались. Лишь немного задрожали, как дым и снова обрели чёткость. Затем он немного подул вдоль них, и они задрожали, будто шелковистая ленточка.

Сашка не мог поверить своим глазам, настолько это было удивительным и нереальным! И тут дневник медленно поплыл в сторону отвернувшегося старшего брата. Сашка с испугом посмотрел на управляющего ниточкой Шарика-младшего, но тот подмигнул и качнул головой в сторону дневника, призывая Сашку не пропустить то, что произойдёт дальше.

Медленно дневник плыл по воздуху. Когда до невидящего его Шарика-старшего оставалось несколько сантиметров, вдруг резко отлетел в сторону (Саша краешком глаза увидел, что кисть лапки Шарика-младшего дёрнулась немного больше, чем прежде) и с размаху ударил его.

От неожиданного удара Шарик-старший взвизгнул и в один большой прыжок перелетел всю комнату. Его серебристая шерсть встала дыбом, а маленькие ушки прижались и почти спрятались за шерстью. Младший брат, устроивший стрессовую встряску для Шарика-старшего, покатился со смеху, и тут же вся синяя паста затекла обратно в ручку, не каплей не пролившись на одеяло. Дневник упал на пол.

Сашка тоже прыснул, но тихо, стараясь не шуметь.

– С меня хвтаит!

И старший Шарик прыгнул прямо на брата. Они тут же превратились в комок шерсти, катающийся по кровати. Подкатившись к краю они сверзились вниз, но звука падения Сашка не услышал. Всё ещё смеясь, он глянул на пол, но там никого не было.

Только ручка осталась валяться на кровати, в складках одеяла.

ГЛАВА 7. ВОЛШЕБНАЯ РУЧКА

В школу Сашка собирался не охотно. Он уже знал, какая встреча его там может поджидать. Тем более что мама, несмотря на все уговоры и аргументы, с утра ещё больше намазала его лицо зелёнкой! И это после того, как он его так тщательно отмывал с мылом!

Как и всегда, Сашка выбрал тропинку через поле. Там он мог быть наедине со своими мыслями. Но сегодня была ещё другая причина: утром, когда мама его будила, то нашла в складках одеяла ручку. Сашка сначала не понял, какая это ручка, но когда присмотрелся, то у него перехватило дыхание и он так неудачно сглотнул, что чуть не подавился; а мама лишь сделал замечание, что Сашка разбрасывает свои вещи где ни попадя.

С Сашкой столько всего произошло за эти выходные, на целый мультик хватит, а тут ещё и ручка! Сашка крепко держал её в руках, а из головы не выходил рассказ Шарика-старшего о другом мире.

Об Иллюзиуме.

Сашка думал о том, что два брата прилетали к нему оттуда, где все мечты сбываются. О том, что они научат и его! Может быть даже возьмут с собой! Может быть, он сможет остаться там навсегда! И тогда ему не придётся ходить в школу, а если даже и придётся, то теперь, когда он научится создавать всё, что ему вздумается, он сможет отомстить Кулакову!

В голове у одиннадцатилетнего мальчишки было столько «может быть» и столько разных мыслей вокруг, что она пошла у него кругом. Ведь теперь у него не будет никаких ограничений! Он сможет создать свой космический корабль и улететь в далёкие миры. Он сможет изобрести сверхскоростные автомобили и стать великим гонщиком. Он сможет создать свой самолёт и летать, сколько угодно и где ему вздумается! Он сможет…. Да он всё сможет: ходить по небу вниз головой, мгновенно создавать всё что вздумается, быть быстрее пули! Если, конечно, верить словам Шарика-старшего.

От всех этих мыслей, Сашка не заметил, как перешёл практически на бег. Он сможет летать! Сам, без самолётов! Вдруг эта поразительная мысль заставила его остановиться.

Летать! Сашка поднял голову к небу и представил, как он взлетает: холодные ветерок гуляет по его лицу, а он врывается в плотные облака, прорывает их насквозь… Он прямо сейчас видел, как взлетает выше самого высокого здания на земле, как приближается к голубому небу и оно так близко от него, что можно коснуться, достать руками!

Достать руками.

Сашка поднёс ручку к глазам. Он ещё не осматривал её подробно, только успел положить к себе в куртку, боясь, что родители всё поймут или ненароком воспользуются ею. Теперь, Сашка оглянулся по сторонам, теперь никого рядом не было. Только поле и полоса леса вдалеке.

Сейчас он мог подробно рассмотреть. Ручка была самой обычной, такой, как тысячи других в магазинах. Сашка вытянул её перед собой. Так он простоял некоторое время, не зная, что делать дальше.

Зажмурившись, он немного взмахнул кистью руки. Но не почувствовал, чтобы что-то произошло. Может так оно и надо? Сашка медленно открыл глаза. Ничего не было. Ручка по-прежнему была зажата у него в руках, но все чернила были в ней, и никакой синей переливающейся ниточки в воздухе не висело.

Сашка взмахнул снова. Снова ничего. Тогда он взмахнул опять, и опять, и опять уже совсем сильно: рука его описала большую петлю в воздухе. Ничего. Тогда он попытался вспомнить, какие движения делал Шарик-младший и повторил их. Абсолютно ничего не происходило. Может она действует только в их руках? Но ведь они сами сказали, что он такой же, как и они, что он тоже умеет, главное мечтать. Точно! Мечтать, надо мечтать!

Взволнованный от своей догадки, Сашка зажмурился. Немного помедлив, он прошептал:

– Желаю, чтобы ручка заработала, – он не открыл глаза, но почему-то понял, что ничего не произошло.

Ещё крепче зажмурившись, Сашка почувствовал ручку в руке. Почувствовал её теплоту, почувствовал её полностью, поверил ей и представил, как она работает:

– Прошу тебя, исполни моё желание, – и очень аккуратно взмахнул ею.

И тут он пробежал холодок. Приятный, как летний ветерок, гуляющий у него в руке. Ручка исчезла. Сашка открыл глаза и посмотрел на руку. Ручка всё ещё была зажата в руках, но теперь как будто стала его частью, только немного холодной, но не обжигающей.

Сашка не верил своим глазам, из кончика протянулась длинная, тоненькая полоска. Она была синего цвета и слегка колыхалась на осеннем ветру, размывающего её очертания. Ниточка стала похоже на тоненький столбик дыма, поднимающейся из только что потушенной свечи. Сашка тихонько повёл его в сторону. Полоска чернил последовала движениям руки, изогнувшись посередине стала похожей на дугу.

Он начал водить ручкой из стороны в сторону, а чернильная ниточка следовала всем его движениям. Тогда Сашка перевёл взгляд на палку, валящуюся на тропинке. И стоило ему только подумать, как ниточка сама пустилась по направлению его взгляда и желания.

Приблизившись, тоненькая полоска чернил замерла. Сашка представил, как она оборачивается вокруг палки, и она действительно, точно змейка, обмоталась.

Это было невероятно! Уже в который раз за два дня, Сашка не мог поверить своим глазам. Это было настолько невероятно, что он с трудом верил тому, что сейчас видел перед собой. Немного испугавшись того, что перестал думать о ниточке, он тут же сосредоточился на ней: резко, как лассо, раскрутил её, от чего послышались очень тонкие, почти неслышимые звуки рассекаемого воздуха.

Палка, обмотанная ниточкой, точно паутиной, вертелась, полностью повинуясь всем желаниям Сашки. Тогда размахнувшись, он резко бросил руку вперёд и одновременно подумал о том, чтобы ниточка отпустила палку. Всё повторилось в действительности так, как Сашка пожелал: палка улетела очень далеко и вскоре исчезла из виду.

Чернильная нитка повисла в воздухе, слегка дрожа. Осторожно Сашка прикоснулся к ней пальцами. И ощутив совсем лёгкое, шёлковое прикосновение, он прошёл чернила насквозь, не разорвав их и не испачкавшись.

Сашка засмеялся, он был счастлив, и ему хотелось просто бежать, чтобы ниточка парила за ним. Но тут, как будильник, в нём прозвенело напоминание, охладившее его счастье. Глянув на часы, Сашка ужаснулся: он уже как на пять минут опоздал в школу, а ещё и полпути не проделал до неё. Спрятав ручку с исчезнувшей ниточкой, со всех ног помчался на урок.

В класс Сашка ворвался тяжело дыша. Портфель висел криво: одна лямка во время бега расшаталась и теперь была длиннее другой. Куртка его, и без того на размер больше, теперь висела на одном плече, а из-под неё выглядывала рубашка – утром аккуратно заправленная в брюки.

Сашка как рыба начал хватать воздух в дверях, пытаясь извиниться у смотревшего поверх очков учителя. Он как раз прервал его речь, когда тот, что-то объяснял классу.

– Из…, – Сашка тяжело вздохнул, со свистом набрав много воздуха, и тут же сглотнул, да так громко, что его услышали даже на задних партах, – изв-и-нит-е.

На одном, прерывистом, дыхании успел он вымолвить перед тем, как ошарашенные одноклассники пришли в себя и класс потонул в оглушительном смехе. Учитель не обращал на это ровным счётом никакого внимания и продолжал сверлить взглядом смутившегося, а от того ещё больше раскрасневшегося Сашку.

– Извините за опоздание, Константин Юрьевич, – слабо промямлил он, опустив голову. Но всё было бесполезно, его слова были неслышны за разноголосым смехом. И больше всех конечно старались Дэн с дружками.

Учитель, как будто, и не пытался остановить смех. Он стоял, опустив голову вниз, поверх очков смотря осуждающим взглядом на опоздавшего ученика. Константин Юрьевич был очень строгим учителем, и его боялся даже Дэн. Он был высоким и сухим, не молодым, а поэтому уже почётным учителем этой школы. Он преподавал здесь больше сорока лет, и скоро должен был уйти на пенсию. Сашка надеялся, что сможет пережить его, но уже второй месяц, а Константин Юрьевич никуда не уходил.

Дэн смеялся громче всех и картинно положил руки на живот. Благодаря своим кулакам он всегда учился на отлично: ведь никто никогда не отказывался помочь ему в выполнении контрольной работы или домашнего задания. Поэтому Дэн был на хорошем счету у всех учителей, в том числе и у Константина Юрьевича, и тот всегда ставил его в пример другим ученикам.

Другое дело Сашка. Он никогда не отличался хорошей успеваемостью, за что не раз был наказан и оставался после уроков на радость другим. Может быть, он и учился бы нормально, если бы не постоянные подколки Дэна, Стаса и Кости, которые на занятиях, специально садились поближе к нему.

Наконец, решив, что с Сашки достаточно, учитель жестом руки остановил разом весь смех, и наступила тишина, временами прерываемая сдавленными смешками.

– Ваш дневник, Александр, – властно потребовал Константин Юрьевич.

Дэн, сидевший на передней парте, прыснул и быстрее спрятал красное лицо. Но его тело продолжал сотрясать беззвучный смех.

– Константин Юрьевич…, – Сашка хотел что-то придумать в своё оправдание, но учитель его остановил, вытянув перед собой руку.

– Меня не интересуют ваши отговорки, даже ваше лицо, измазанное зелёнкой, не послужит вам оправданием. Ваш дневник!

Сашка скинул портфель с плеч, потянувший за собой куртку упавшую рядом, из кармана которой выкатилась ручка. Он хотел было её взять, но Дэн опередил его, ловко поддев ручку ногой, и она закатилась под парту. Полезть за ней Сашке не дал властный голос учителя:

– Вы куда собрались, Александр! Хватит тратить моё время и время класса. Вы всех задерживаете.

От несправедливости и бессилия Сашка готов был заплакать. Стиснув зубы, полез в портфель. Дэн же скалился прямо перед ним, уже подняв ручку с пола и вертя её в руках. «О, нет!» – думал Сашка. Он то и дело бросал на неё быстрые взгляды, но ничего не мог поделать.

Сашка подал дневник. Константин Юрьевич брезгливо, точно грязные трусы, взял его двумя пальцами, от чего по классу раскатились одобрительные смешки.

– Ого, да я вижу, вы уже отличились, на той недели. Что же, у ваших родителей теперь будет двойной повод прийти в школу. Я их с нетерпением буду ждать.

Константин Юрьевич закончив аккуратно выводить слова в дневнике, так же брезгливо отдал его Сашке. Но тот не двигался с места.

– Можете сесть, – с нажимом проговорил учитель, сверля взглядом нелюбимого ученика.

– Константин Юрьевич, – Сашка сжал всю свою храбрость в кулак, – Денис забрал у меня ручку.

Он не смотрел на Дэна, но отчётливо услышал его гневный шёпот.

– Какой Денис?

Вопрос был лишним, ведь в классе, был всего один Денис.

– Кулаков.

– Не Кулаков, а Денис Кулаков. Вам ведь не понравится, если я буду называть вас… Куц?

– Нет, Константин Юрьевич.

Учитель кивнул и медленно проговорил, отворачиваясь к доске:

– Заберите у Дениса свою ручку. Сами.

Сашка подошёл к Денису. Тот злобно на него смотрел, и, проведя большим пальцем у себя по горлу, бросил ручку на пол. Сашка наклонился, чтобы поднять её и у него из портфеля высыпались все учебники. Класс опять засмеялся, но учитель не обратил на это внимание.

Быстро покидав выпавшие тетради и учебники в портфель, Сашка пошёл на последнюю парту, которая единственная была свободная.

Там он, густо покрасневший, принялся доставать свою тетрадь.

– Я не смеялась, – тихим голоском пропела Лиза, нНо Сашка всё равно вздрогнул.

Непостижимым образом её голос напомнил ему о его гостях, уже два раза приходивших к нему ночью, и он всё никак не мог привыкнуть к этому.

Лиза сидела за соседней партой. Она всегда там сидела: в самом конце. И сейчас она внимательно и очень серьёзно, даже с сожалением смотрела на Сашку.

– Прости, это из-за меня, ты весь в зелёнке.

– Ничего, – буркнул он и достал ручку из пенала, готовясь записывать урок.

– А чего ты не берёшь ту ручку, что у Дениса забрал?

– Какое тебе дело? – прошипел Сашка и спрятал ценную ручку в глубины портфеля.

Урок выдался скучным, как и все уроки у Константина Юрьевича. Остальные занятия должны были состояться в этом же кабинете.

После звонка все выбежали, только Саша остался. Он хотел в туалет, но решил потерпеть, ведь если бы он вышел, его, полностью зелённого, могла бы увидеть вся школа. Но это не самое страшное – после того, как он забрал у Дэна ручку, даже и свою, он опасался встречи с ним.

Лиза тоже осталась в классе, как и всегда. Она никогда не гуляла по школе. «Два изгоя», – уныло подумал Сашка и принялся наводить порядок у себя в портфеле.

– Тебе помочь?

– Нет.

Больше они не разговаривали до конца всех уроков. А Сашка опять переложил ручку к себе в карман.

Следующий урок был посвящён чтению какой-то пьесы, но Сашка слушал очень невнимательно, и часто ошибался, когда его герой должен был говорить. Учитель литературы, Оксана Юрьевна, была ещё и классным руководителем. Она сильно морщилась, когда Сашка допускал ошибки и, в конце концов, попросила дневник, где написала о невнимательности его на уроках. И тоже красной пастой.