Раф Валле Прощай, полицейский![2]

Роман

В тот же день Сильвена урегулировала свои дела. Она вернулась из Женевы довольная, выполнив все, что ей было поручено. Когда появился администратор компании, от которой она зависела, Сильвена была в боевой форме. В свои шестьдесят лет Робер Галон одевался как юный пижон. На этот раз он был в бархатном костюме небесно-голубого цвета и чуть более темной спортивной рубашке. Его сопровождала Жизель, девица, которая страстно желала занять место Сильвены. Сильвена угостила их виски в небольшой комнате, служившей ей кабинетом.

— За мой счет, — уточнила она.

Галон не стал возражать. Он очень злился на Сильвену за то, что она никогда не проявила к нему аи малейшего внимания. Он заявил, что наступил момент поговорить серьезно. Сильвена прервала его.

— Чтобы мы как следует поняли друг друга, — сказала она, — я выскажу все, что думаю о вас.

Сильвена сделала это в изысканных выражениях. Личность Робера Галона, его нравственность, его любовные привычки или, по крайней мере то, что предполагала о них Сильвена, были описаны словами, каждое из которых заставляло подскакивать шестидесятилетнего красавчика. Жизель внимательно слушала: она не все понимала-.

— Теперь можно поговорить о делах, — сказала Сильвена.

Робер Галон заметил, что теперь, как ему кажется, в этом нет необходимости. Сильвена согласилась.

— Эта девушка заменит вас, — сказал Галоа.

— Эта начинающая проститутка, — поправила его Сильвена.

На этот раз Жизель поняла. Она оскорбилась. Робер Галон ее успокоил.

— У тебя получится так же хорошо, как у нее.

— Я предпочитаю этого не видеть, — произнесла Сильвена.

— С сегодняшнего вечера она приступает к своим обязанностям, — сказал Робер Галон. — Я даже не прошу вас вводить ее в курс дела. Я сделаю это сам.

— Жаль, что меня при этом не будет.

Все же ей было немного грустно. Среди клиентов у нее были друзья, которых она любила. Она хорошо вела дело, а через полгода здесь все придет в упадок. К счастью, она будет далеко.

Сильвена встала, попрощалась с Робером Галопом, склонившим голову с видом оскорбленного величия, помахала пальцами Жизели, которая отвела взгляд. Затем она простилась со служащими, которые сделали вывод, что им тоже пора подыскивать новое место.

* * *

Разрешение на свидание, которое Мора предъявил надзирателю, было фальшивым, но выглядело как настоящее. Его достали из загашников полиции, где было несколько пустых бланков на случай, если потребуется допросить заключенного так, чтобы никто об этом не знал.

Впрочем, надзиратель знал Мора. Он едва взглянул на бумажку и даже выразил сожаление, что среди его подопечных находится и комиссар. Он отвел Мора в приемную. Через несколько секунд появился Вержа. У него было розовое отдохнувшее лицо.

— Все идет как по маслу, — начал Мора. — Я разговаривал с Сильвеной по телефону. Она вернулась из Швейцарии и рассталась со своим боссом.

Он поведал о своей беседе со следователем. Даже если ему грозит только Дисциплинарный совет, у него есть все. шансы оставаться всю жизнь инспектором. Следовательно, ни цветов, ни сожалений. Он подготавливал арест того левака. И здесь будет все в порядке.

— Ты должен заняться Вентури, — сказал Вержа.

Мора согласился с воодушевлением: он не любил корсиканца.

— Ты вступишь с ним в контакт. Скажешь ему, что хочешь видеть, его после того, как он проведет операцию, и до того, как он отдаст деньги Альже.

— А если он меня пошлет подальше?

— Ты ему мило скажешь, что предупредишь свое начальство о том, что готовится.

— Этим я разоблачу вас!

— Нет. Альже отменит операцию и не скажет ни слова. Или же — и я думаю, что произойдет именно так — он прикажет Вентури согласиться. Но ты подвергнешься большой опасности. И я тоже, поскольку буду вместе с тобой. Вентури получит указание нас прикончить, но не сумеет этого сделать, потому что мы будем настороже и потому что мы умнее.

Мора удивился: не превратила ли тюрьма просто хорошего полицейского в ясновидящего? Вержа расхохотался: просто-напросто он знает Альже и положение вещей.

— Он сейчас воображает, что меня обманули как ребенка. Я в тюрьме, и он думает, что все деньги достанутся ему и его компаньону, имя которого я когда-нибудь узнаю. Его взяли за горло. Когда Вентури доложит ему, что ты хочешь его видеть, Альже не будет колебаться ни секунды: ты должен исчезнуть, поскольку ты единственный свидетель и мой помощник. Так как он знает к тому же о твоих плохих отношениях с правосудием, то посчитает, что не станут поднимать всех на ноги, чтобы отомстить за тебя. Та же рассуждение годится и в отношении меня.

Все же Мора по-прежнему удивлялся: можно ли читать будущее с такой уверенностью? Вержа покрутил пальцем у виска.

— Трик-трак, как говорил Хэмфри Богарт. В жизни надо думать. Это то, что меня до сих пор спасало. И одновременно утомляло.

— Вентури, возможно, явится со всей своей командой!

— Возможно, но не обязательно: обычно все торопятся исчезнуть как можно скорей. Во всяком случае, мы примем меры предосторожности.

— Вы подумали о месте свидания?

— Да, — ответил Вержа с явным удовольствием.

* * *

Вержа не удивил визит Моники. Удивило его то, что она ему рассказала. Она пришла вскоре после Мора, получив разрешение повидать мужа от следователя Дельмеса.

Утром ее посетил Сала, вежливый, огорченный, говоривший плаксивым голосом. Оп в отчаянии от того, что происходит. Вержа был у него самый выдающийся сотрудник. Он не представляет, как сможет противостоять волне преступности теперь, когда плотина разрушена. Какое несчастье, повторил он перед тем, как выложить цель своего визита. Вержа по недосмотру унес кое-какие бумаги, и необходимо как можно скорее возвратить их. Знает ли Моника, где он их держит?

— Я ответила — нет, тем более что это правда, — сказала она.

Тогда он принялся «по-дружески» расспрашивать ее, желая знать, какой была их супружеская жизнь.

— Прекрасной, — ответила я ему.

Он ей не поверил. Даже заговорил о Сильвене. Но Моника изобразила полное неведение.

— Я сказала ему, что ты почти никогда не ночевал вне дома, что ты был таким же мужем, как другие, не лучше, не хуже.

Они сидели друг против друга, разделенные стеклом, снабженным микрофоном. Вержа улыбнулся Монике.

— Я не сказала ому, что ты мечтал уехать в Венесуэлу, — проговорила она.

Он удивленно посмотрел на нес.

— Ты записал расписание на обложке одного из проспектов «Эр Франс». Я проверила. Это не соответствует ни одному рейсу из Франции. Но подходит, если лететь в Каракас из Женевы.

Он ждал продолжения. Досадная оплошность. Когда-то он утверждал, что даже самый ловкий преступник всегда допускает ошибку, пусть незначительную, но которая позволяет добраться до него.

— Я не отдала этот проспект Сала, — сказала Моника. — Я его надежно спрятала.

— В качестве сувенира?

— Не надо меня обижать. Ты исчезнешь. Так или иначе. Я не хочу тебе мешать.

Она как будто произносила слова любви, тихим голосом, с нежным выражением лица.

— Я принесла тебе документы. Ты их заполнишь. Они дадут мне все права на пенсию и остальное. Это самое меньшее, о чем я могу просить. Они в порядке. Я воспользовалась визитом Сала, чтобы попросить их у него. Он прислал их через час и заверил меня, что ты не потеряешь свои права.

Он был рад, что я их унаследую. Но он не получит расписание самолетов. Если, конечно, ты понимаешь, что к чему. Она вытащила документы из сумки.

— С моим бизнесом и твоей пенсией мне будет на что жить. Самым законным образом.

Она улыбнулась.

— Я совсем мещаночка.

Моника поднялась, сказав, что должна вернуться в магазин. Опа послала ему воздушный поцелуй. Выходя, она отдала документы тюремщику. Вержа был очень рад этому визиту: всегда ведь неприятны угрызения совести.

Ле Муану, юноше с упитанным лицом, обрамленным длинной шевелюрой, которая порой падала на его мощные плечи, было 22 года. Он учился на математическом факультете и активно участвовал в движении, которое объединяло самых ярых леваков. Добрые души, по считавшие, что если в молодости не досадишь всем и каждому, то уж не сделаешь этого никогда.

Оп решительно уселся па пол против окна в то время, как Мора производил обыск в сопровождении инспектора Эстева, который после ареста Вержа не переставал гневаться. Ле Муан жил в грязной двухкомнатной квартире па людной улице. Двое из его друзей караулили на тротуаре, готовые разнести свежие новости, может быть, об аресте.

Мора подошел к газовой плитке, просунул руку под линолеум, отделяющий ее от тумбочки, и испустил торжествующий крик. Повернувшись к Ле Муану, он показал ему сложенную вчетверо бумагу.

— Что это, по-твоему?

Ле Муан тяжело поднялся.

— Не вижу, — сказал он.

Мора развернул бумагу. Стал виден план. В углу крупными буквами: Национальный парижский банк. Ле Муан выглядел ошеломленным.

— В первый раз… — начал он.

— Может быть, ты скажешь, что это я его туда сунул! — сказал Мора.

Подошел Эстев. Он замахнулся и ударил Ле Муана по лицу.

— Где ты это взял? — спросил Мора.

— Ничего я не брал.

— Само залетело?

— И я себя о том же спрашиваю.

Вновь подошел Эстев. Ле Муан принял оборонительную стойку.

— Боксировать со шпиком — это доставило бы мне удовольствие. Даже если потом вы мне отплатите сторицей.

Мора успокоил Эстева.

— Ты арестован, — сказал он Ле Муану.

Парень пожал плечами.

— Будет шум, — сказал он.

— Мы это любим, — произнес Мора в ответ.

Ле Муан надел мятый пиджак из выцветшего шевиота.

— Браво, — сказал он, — мы тоже.

На улице он подал знак своим товарищам, воздев руки к небу. На условном языке это означало: волнения. Мора был в курсе через осведомителя, того же, который описал ему комнату Ле Муана.

Мора все сделал по правилам, предупредив своего начальника, который информировал Сала. В настоящий момент не хотели провоцировать леваков. Было слишком много других дел. Но к обнаруженному плану нельзя было отнестись легкомысленно. Однако Сала был удивлен: каждый раз, как полицейский оказывался в затруднительном положении, он нападал на удачное дело. Он позвонил в комиссариат, который находился у факультета естественных наук. Там уже зашевелились. Сала поморщился.

Мора долго допрашивал Ле Муана. Он испытывал симпатию к этому парню, угостил его сигаретой н не стал с ним грубо обращаться, что явно пришлось не по вкусу Эстеву. Новый начальник отдела Ниле присутствовал несколько минут на допросе. Он подумывал, не следует ли отпустить Ле Муана. Мора заметил, что можно задержать парня, чтобы не выпускать его из виду и попытаться хотя бы выяснить, как к нему попала эта бумага. Пиле уступил.

К концу дня Мора расположился неподалеку от пивной Альже. Приехал Вентури па своем спортивном автомобиле. Он закрывал дверцу, когда почувствовал, что его хлопают по плечу. Он резко обернулся и поморщился, узнав Мора. Инспектор сказал лишь, что хочет побеседовать минуту с Вентури. Они зашагали вдоль тротуара.

— Я хотел бы повидать тебя завтра вечером около половины девятого, — сказал Мора.

— Невозможно. Я занят.

— Знаю, — заметил Мора. — Когда ты выйдешь из почты, сразу отправишься в то место, которое я тебе укажу.

Вентури рассердился.

— Не понимаю, о чем вы говорите. Повторяю, я не могу.

— Ты придешь, или я провалю дело. Скажи это Альже.

Вентури сунул кулаки поглубже в карманы пальто.

— Подложите свинью своему приятелю Вержа?

— Успокойся, его имя ее будет произнесено.

— Вы думаете, нам помешают это сделать?

— Вам не поверят, уж положись на меня.

— Вы не на таком уж хорошем счету! — выговорил Вентури со злобой.

— Ты тоже.

Мора похлопал Вентури по плечу.

— Предупреди Альже. Он поймет, чего я хочу. Чтобы он отдал мне долю Вержа, ничего больше. И не будет никаких осложнений.

Он добавил, что будет ждать телефонного звонка в управлении полиции в течение получаса. Необходимо всего одно слово: да. Он назвал место встречи. Вентури знал это место.

Мора ушел. Вентури немного прошелся, затем вернулся в пивную. Альже внимательно выслушал Вентури и кивнул головой. Поступок Мора подтверждал его рассуждения. Вержа хотел сберечь деньги.

— Ты ликвидируешь Мора и сразу же приедешь. Все это должно получиться неплохо.

Немного позже Вентури отправился звонить Мора. Итак, все были довольны. Вержа уже давно спал сном праведника.

* * *

В довольно просторном помещении, куда доставляли выручку почтовых отделений, работало с десяток служащих, в том числе — Рабер, который с утра помирал от страха. Он заменил провод в сигнальном устройстве, как его просил Вержа, и все же думал, не произойдет ли чудо и не сработает ли сигнал. Оп буквально погибал от беспокойства. Когда открывал мешки, пальцы его так дрожали, что это заметил старший группы и спросил, в чем дело. «Грипп», — ответил Рабер. «Иди домой, ложись», — сказал тот. Но Рабер не мог: это верный способ обратить на себя внимание. Он надеялся, что стрельбы не будет. С ним мог случиться нервный припадок.

Работа была легкой и скучной: надо было открыть мешки с деньгами, посмотреть сводную ведомость, проверять, совпадают ли цифры, сложить банкноты по достоинствам и все это отнести двум служащим, которые укладывали деньги в огромный сейф. Кассиры занимались этой работой, сидя на табуретах за пятью массивными столами. Свет падал из неоновых ламп. Сигнал находился под столом старшего и был невидим под линолеумом, покрывающим пол. Этот сигнал поднимал по тревоге соседний полицейский комиссариат. У почтовых служащих было распоряжение не оказывать сопротивления. Меньше чем за минуту отряд полицейских мог оцепить здание почты. С тех пор как произошли другие ограбления, сейф заменили. Единственный подходящий момент для проведения операции — это время, когда подсчитывали выручку.

Тем временем Вентури присоединился к итальянцам, прибывшим около девятнадцати часов. Они взглянули на почту, изучили пути отхода, — план. Четвертый, страсбуржец, работавший то во Франции, то в ФРГ, высокий блондин с грубым акцентом, внушал Вентури страх. Ни один из них не снял номер в гостинице, не пообедал в ресторане.

Вентури встретился с итальянцами на темной улочке. Они не выходили из своего автомобиля, зарегистрированного в Иль-и-Вилен. Номер, разумеется, был фальшивый. На них были серые блузы, застегнутые до горла. На ногах — баскетбольные кеды в черной ваксе. У них не было никаких особых примет. Они были поджарыми и ловкими. Их исключительную силу можно было определить лишь по толщине запястий.

Показался эльзасец. На нем была такая же серая блуза и кожаная шапочка, скрывающая волосы. Он был веселее других, и это раздражало Вентури. Шутка, сказанная с немецким или эльзасским акцентом, казалась ему мрачной. Итальянцы не поняли, что говорит их сообщник. Они и так с трудом разбирали французские слова без акцента. Впрочем, им было наплевать на всех этих временных компаньонов, которых они, возможно, никогда больше и не увидят. Они получили скопом двадцать миллионов и тут же спрятали в тайник, оборудованный в багажнике. Оставалось только выполнить работу. Страсбуржец был доволен, потому что он тоже получил свою долю и планировал на завтра грандиозную вечеринку.

Две украденные машины находились поблизости. Владелец гаража и один из его служащих только что пригнали их. Оба итальянца уселись во вторую, а Вентури с эльзасцем — в первую. Парень вытащил из кармана револьвер девятимиллиметрового калибра. Вентури повторил, что стрелять следует только в самом крайнем случае.

Вентури тронул машину и включил радио, было время последних известий. С 18 часов шла заваруха возле университета из-за ареста какого-то левака. Этот дилетант собрался конкурировать с ними: ограбить банк. Вентури размышлял, хорошо ли это для них. Полицейские были мобилизованы, чтобы избивать студентов, а территория университета находилась за городом. В городе полицейских осталось немного. Альже был очень доволен этим, но и удивлен таким совпадением. Что-то уж очень кстати… По радио сообщили, что положение обострилось: трое полицейских и четверо студентов ранены, Сражение шло жаркое.

Почта выходила на площадь между двумя улицами: одной — довольно узкой, другой — пошире. Вход, который вел в помещение с сейфами, находился с задней стороны здания. Ему полагалось быть всегда запертым. Но инструкция не соблюдалась: служащие хотели выходить в любое время, никого не спрашивая.

Вентури остановился на той улице, что была пошире, а итальянцы припарковались чуть подальше. Потом все вместе широким шагом направились к входу. Прохожих почти не было. Ни одного полицейского в поле зрения. Половину их срочно отправили к университету, и контроль за улицей был сведен до минимума. Вержа знал по опыту, что во время студенческих манифестаций все службы безопасности практически оголялись.

Веинури первым проник в здание почты, оказался в коридоре и сориентировался по памяти. Зал, где работали служащие, выходил в другую смежную галерею, шедшую под прямым углом. Грабители на ходу надели карнавальные маски и достали оружие. В руке у Вентури появилась длинная дубинка, хорошо знакомая демонстрантам. Он заимел ее, увидев однажды, как полиция избивает участников манифестации. Полицейские доставали их на расстоянии двух метров. Тогда Вентури аплодировал, потому что он не любил беспорядков. А затем задумался: в его профессии такое оружие могло пригодиться. Он приобрел пару дубинок у одного корсиканского полицейского.

Они никого не встретили. Здесь опять-таки время было выбрано точно. Только что более малочисленная ночная смена заступила вместо дневной. Грабители подошли к двери, и Вентури резким движением распахнул ее. Они появились в зале внезапно, и их вторжение ошеломило служащих. Вентури приметил старшего и взглядом проследил за его ногой, нажимавшей на сигнал. Вентури пожалел, что не может сразу же узнать, сработает сигнал или нет. Но он полагался на Вержа, который — Вентури должен был это признать — хорошо разработал операцию.

Он подбежал к столу, за которым сидел старший, и заставил его встать, ударив дубинкой по голове. — Его сообщники подогнали служащих к стене, угрожая револьверами или автоматами. Один из тех троих, что были вооружены, попытался сопротивляться. Эльзасец оглушил его рукояткой револьвера. Рабер старался сделаться совсем маленьким; подняв руки, он попытался все же рассмотреть, не узнает ли кого-нибудь из бандитов. В какой-то момент он подумал об эльзасце — не Вержа ли это: у них были сходные фигуры.

Меньше чем за минуту все служащие лежали ничком на полу. У тех, кто имел оружие, оно было отобрано. Вентури присматривал за всеми. Старший казался очень удивленным, что еще не слышит вдали полицейские сирены.

Оба итальянца и страсбуржец принялись запихивать деньги в мешки, которые они нашли в том месте, — как указывал Вержа. Они наполняли их с удивительной быстротой. Правда, почтовые служащие значительно облегчили им задачу, подготовив пачки, которые были сложены в сейфе. Они замедлили темп, когда дело дошло до денег, еще лежавших на столах. Закончив, Вентури взглянул на часы. Вся операция не заняла и трех минут. Прекрасная работа истинных профессионалов! Они убежали после того, как Вентури в соответствии с указаниями оглушил старшего, единственного, кто знал в деталях, какие меры следует предпринять в случае нападения. Затем он запер дверь. Это тоже было предусмотрено: во время очередного осмотра Вержа заметил, что ключ оставляют в дверях. Он удостоверился, что эта небрежность допускалась постоянно, несмотря на соответствующие распоряжения.

На улице они припустили как следует. Тридцать секунд спустя Вентурп, побросав мешки в багажник, рванул машину с места. Автомобиль итальянцев исчез. Эльзасец пока остался с Вентури.

— Теперь мы могли бы смыться, — сказал страсбуржец со смехом.

— Ты что, рехнулся!

— Я пошутил.

Вентури терпеть не мог таких шуток.

Глава VI

Старший надзиратель слушал новости с помощью маленького транзистора. Вокруг университета сражения не прекращались.

— Пусть этих дурачков студентов доставят ко мне, — сказал он Мора.

Кабинет старшего надзирателя представлял собой небольшую квадратную комнатку, расположенную у входа в камеры предварительного заключения, со стенами грязно-кремового цвета, с деревянным стенным шкафом, столом с двумя соломенными стульями.

Надзиратель встал, чтобы пожать руку Мора.

— Я пришел за комиссаром Вержа, — сказал Мора. — Восстанавливают картину одного дела.

Он протянул бумагу, такую же фальшивую, как и разрешение на свидания. Надзиратель внимательно прочел ее. Она была составлена от имени следователя Дельмеса. Когда заметят подделку, они будут уже далеко. Что касается комиссара, то его исчезновение обнаружится лишь на следующий день. Мора уточнил, что заключенный останется в полицейском управлении до утра.

— Ему приготовили небольшой ужин, — сказал Мора, подмигнув. — У нас его любили.

— Просто стыд, — заметил старший надзиратель. — Как будто здесь преступников мало!

Он велел Мора подождать в кабинете и пошел за комиссаром. Мора присел, слушая репортаж о сражении со студентами. Все полицейские города были мобилизованы па подавление, оп потихонечку улизнул. В суматохе никто его не заметил. Леваки хорошо поработали. Весь университет маршировал с криками: «Освободите Ле Муана!» Уже давно студенты не схватывались с полицией. Им этого недоставало.

Прибыл Вержа. Мора вежливо с ним поздоровался, не больше. Затем надел ему наручники.

— Извиняюсь, господин комиссар, — сказал он.

— Ну не стыд ли это! — проворчал старший надзиратель.

Он проводил их до дверей. Только что не предостерег Вержа от простуды. Наконец они очутились на улице.

— Все идет нормально? — спросил Вержа.

— Да, — ответил Мора.

Он коротко доложил: дело Ле Муана, Вентури, у Сильвоны, которая забрала назад бумаги и собирается ехать в условленное место недалеко от аэродрома.

— В настоящий момент Вентури должен быть на пути к кладбищу, — сказал Мора, взглянув на часы.

Инспектор приехал на «БМВ» и поставил ее в десятке метров от входа в тюрьму. Он хотел снять наручники.

— Пока не надо, — сказал Вержа. — Не смотри, что у надзирателя глуповатый вид: оп может заподозрить неладное.

Ночь была прохладная и ясная. Они подошли к машине, не встретив по дороге ни одного прохожего.

— Как самолет? — спросил Вержа.

— Игрушка! За полтора часа мы будем в Швейцарии. Я проверил все контрольные посты. Мы избежим их. При посадке скажу в случае чего, что у меня неполадки с мотором.

Они сели в машину. Мора снял наручники, и Вержа потер кисти.

— Поехали. Придется огорчить этого бедняжку Вентури, — сказал он.

* * *

Кладбище занимало обширную территорию и было окружено высокими стенами, за исключением западной стороны, куда оно распространялось в хаотическом беспорядке. Могилы уходили в поле без всякой ограды. Мора и Вержа продвигались вперед среди надгробий и крестов. Оба были вооружены автоматами. Кроме того, за пояс заткнули револьверы калибра 9 миллиметров. Мора позаимствовал оружие со склада полиции, который в связи со студенческими волнениями был открыт настежь.

В двухстах пли трехстах метрах перед собой они видели стену, за которой должен был бы находиться Вентури. Она тянулась вдоль аллеи, выходившей к главному входу. Ее ограничивала другая стена. От земли поднимался легкий пар, как от дыхания.

Вержа споткнулся об угол надгробного камня и выругался вполголоса. Они замерли. Мора уже приготовился стрелять. Но тишину нарушал только далекий лай.

Они пришли па старое кладбище и разделились. Вержа направился к левой стене, к тому месту, где опа начиналась. Мора пошел прямо. Вержа жестом подбодрил его.

Некоторое время Мора продолжал путь. Он двигался бесшумно: перед тем как выйти из машины, предусмотрительно надел сандалии. Он разглядывал степу перед собой и вскоре увидел то, что искал: человека, взобравшегося на лестницу, которая немного не доходила до верха стены. Человек пригнулся;- чтобы его не увидели с аллеи.

Инспектор проверил, где находится Вержа. Комиссар только что добрался до стены, перешагнув через кучу камней, оставленных здесь с тех времен, когда собирались расширять кладбище. Он исчез из виду. Мора продолжал движение, прячась за памятниками, которые в этом месте были внушительных размеров, напоминая о временах, когда по жалели средств на фамильные могилы. Мора подумал, что это уважение к предкам сослужит ему теперь добрую службу.

Вскоре он очутился позади склепа из черного мрамора, па котором смог прочесть, что все оплакивают некоего Амедея, погибшего в возрасте девяноста одного года. Правда, у него было достаточно времени, чтобы его оценили. Мора был всего в двух метрах от человека на лестнице, державшего под мышкой автомат той же марки, что и у Мора. Эта картина могла бы подсказать фабриканту оружия тему для великолепного рекламного плаката.

Мора обошел мраморную глыбу. Вполголоса, по очень отчетливо он произнес:

— Руки вверх, и спускайся, не оборачиваясь. Автомат — на землю.

Человек не произвел ни малейшего шума, никак не проявил неудовольствия. Он просто подчинился. За стеной раздался голос Вержа:

— Руки вверх, Вентури. Медленно подходи ко мне.

Мора подскочил к караульному — эльзасцу и ударил его автоматным дулом по ребрам.

— Если где-то есть еще твои дружки, скажи им, чтоб вылезали. Иначе разрежу пополам.

— Я один с Вентури.

— Поглядим.

Они обошли стену до решетки. Казалось, эльзасец не соврал: он один прикрывал Вентури. Уверившись в его искренности, Мора нанес ему сильный удар прикладом. И тот погрузился в сон, который, вопреки правилам сих мест, не станет вечным.

Мора возвратился к лестнице, влез на нее и показался над аллеей. Вентури, подняв руки, стоял посредине. Вержа не вышел из-за угла, а лишь выставил дуло автомата. Заметив Мора, он больше не стал скрываться и подошел ближе. Вентури был ошеломлен.

— Где деньги? — спросил Вержа.

Молчание.

— Твоего брата я уже прихлопнул, — сказал комиссар. — Теперь тебя, и будет, покончено со всей семейкой.

— Однажды кто-нибудь прикончит вас.

— Возможно, — проговорил комиссар спокойно.

Сверху Мора громким голосом напомнил, что они теряют время.

— Мы недолго, — сказал Вержа.

Он добавил, что на примыкающей к кладбищу улице находится всего три машины. Они легко найдут ту, в которой спрятаны деньги. Но ему оставалось рассчитаться с Вентури.

— Я сообщу тебе бесплатно имя того, кто выдал, мне, где скрывался твой брат. Он виноват гораздо больше, чем я. Разве нет?

Вентури наклонился, чтобы лучше видеть лицо Вержа. Он был взволнован.

— Кто? — спросил он.

— Альже.

— Это ложь.

— Твой брат был слишком шумный. Альже это надоело.

Он любит спокойных людей.

— Он не знал, где скрывается брат.

— Верно. Но он проследил за тобой.

— Это невозможно: я ни разу не был у брата. Я не сумасшедший!

— Точно. Но ты повидался с девицей, которая «работала» под именем Жизель. Она выполнила твои поручения. За ней и проследили.

Вентури сжал кулаки.

— Это правда, — сказал он.

— Альже дал мне адрес. Продолжение тебе известно. Я бы не выстрелил, если б твой брат не схватился за пушку. В этом я могу поклясться.

Он угрожающе поднял оружие.

— Где деньги?

— В «фиате», — ответил Вентури.

Мора пружинисто спрыгнул со стены. Направив дуло автомата на Вентури, он приказал ему идти к машине. Корсиканец подчинился. Он никак не мог примириться с услышанным. Он был потрясен.

Проходя мимо Вержа, он испытующе посмотрел на него.

— Вы меня дурачите!

— Могу тебе даже сказать, кто выследил Жизель: «Певец».

Ныне умерший. Маленький человечек, бывший взломщик, напевавший целыми днями. Альже использовал его для наблюдения за своими людьми. «Певец» все видел и слышал. А его никогда не замечали. Он владел поразительным искусством оставаться невидимым. Это имя, казалось, потрясло Вентури.

— Сволочь, — сказал он тихо, адресуя это слово всем, кто был замешан в убийстве его брата. Он всегда думал, что это настоящее убийство. И не ошибся.

Он продолжал шагать как автомат. Мора и Вержа шли за ним, пряча оружие на случай, если появится прохожий. Они вышли на улицу, и Вентури направился к первой машине.

— Без глупостей, — посоветовал ему Вержа. — Багажник заперт?

— Нет, — сказал Вентури.

Вержа подошел ближе н оттолкнул Вентури. Мора приблизился к бандиту, уткнув автомат ему в спину. Вержа открыл багажник. Показались мешки. Приятное зрелище. Вержа открыл один из них, потрогал банкноты.

«БМВ» стояла метрах в пяти. Вержа начал перетаскивать мешки. Вентури вздохнул.

— Мне ничего не оставите?

— Сколько ты должен был получить?

— Семьдесят миллионов!

Вержа присвистнул. Он взял несколько пачек, подошел к гангстеру и сунул их ему в карман.

— Не будем считать, — сказал он, — но я не так богат, как Льежо. И потом я уже сделал тебе дорогой подарок.

Он закрыл багажник «БМВ». В тот же момент Мора оглушил Вентури, ударив его не так сильно, как эльзасца. Затем он оттащил его в аллею и посадил, прислонив к стене. Вентури примут за пьяницу, который, скорбя душой, пришел навестить дорогую покойницу.

Вержа включил мотор. Мора облегченно вздохнул.

— Веселенький вечерок, — заметил он.

Вержа остановился у первого же освещенного бистро. Мора выскочил из машины. Через минуту он вернулся, изменившись в лице.

— Плохие вести, — сказал он. — He знаю, что происходит, но Лгодо отказывается готовить самолет. Похоже, что он получил приказание.

Комиссар выругался.

— Мы его заставим.

— Как бы не так. Он уже спрятал ключ и не отдает его. Это железный старик. Но он не уступит.

Вержа стукнул кулаком по дверце.

— Я понял.

Он открыл дверцу с противоположной стороны.

— Садись, — приказал Вержа. — Побыстрей.

— Куда мы едем?

— Преподнесем сюрприз друзьям.

Вержа не раз тормозил в нерешительности на перекрестках дорог. Он вел машину жестко, нервными движениями выворачивая руль. Его охватила ярость. И эта ярость требовала выхода. Он был готов па самые отчаянные поступки. Таким он был всегда, когда отправлялся брать преступника. Мора испытывал страх. Какие чувства кипели в Вержа? Инспектор часто спрашивал себя, не было ли то чувство грубо обманутой добродетели. Вержа мстил всем, кто разрушал представление об обществе, которое у него некогда было. Комплекс честного шерифа. За деревьями они заметили свет.

— Не знаю, как все пройдет, — сказал Вержа. — Ты выводишь из игры Альже. А я займусь другим.

— Каким другим?

— Увидишь. Нетрудно было догадаться.

Он сбавил газ И поехал медленнее. В темноте возникли контуры охотничьего домика. Вержа остановился, не доезжая. Тут же вышел, прижимая автомат к бедру. Дверь открылась, и показался Альже.

— Это ты? — спросил он.

— Это и впрямь я, — сказал Вержа. — . В твоих интересах поднять руки и так их и держать!

Альже подчинился. Вержа пе видел его. лица и сожалел об этом. Он получал удовольствие от своих шуток. Он приблизился. Мора занял его место, а Вержа кинулся к домику.

Он внезапно появился в гостиной. В ней никого не было.

— Ну-ка, выходи, подонок! — крикнул он,

Вержа устремился на кухню, бросился в черному ходу. Дверь была заперта. Значит, тот не убежал. Вержа вернулся в гостиную.

— На счет три искромсаю Альже на мелкие кусочки! — завопил он. — Потом найду тебя и сделаю то же самое с тобой.

Из комнаты, расположенной в противоположном конце дома, появился Лардат. Он поднял руки. Вид у него был жалкий.

— Мне следовало понять с самого начала, — сказал Вержа. — Хотя бы по тому, с какой легкостью ты дал мне самолет. Или, по крайней мере, сделал вид.

Он крикнул Мора, чтобы тот привел Альже. Гангстер вошел и встал рядом с Лардатом, не опуская рук.

— Прекрасный семейный портрет, — оцепил Вержа.

Мора в изумлении смотрел на Лардата.

— Созерцай, дорогой Мора, эту подлую рожу, у которой следователь Дельмес никогда не потребует отчета. Правда, у него есть средства, чтобы снять виллу на лето, купить машину за ее цену, дюжины ботинок из крокодиловой кожи и сотни галстуков. Более того, ему нацепили орден Почетного легиона. И когда-нибудь он станет сенатором. Как все. Что касается Альже, держу пари: если сегодня с ним ничего не случится, он попадет в Муниципальный совет в прекрасную компанию. Таковы владыки, которые нами управляют и нас судят.

Он обратился к Альже.

— Деньги у меня в машине, это я тебе сразу же говорю. Что касается Вентури, о котором ты, конечно, хочешь услышать, он, должно быть, приходит в себя. Мора его оглушил. И это самое меньшее, что заслужил корсиканец; ведь, он должен был убить Мора. На его месте я бы ударил сильное.

Альже весь трясся от гнева.

— Ты проиграл, — продолжил Вержа. — Еще не знаю, выиграл ли я. Во всяком случае, твой план провалился! Ты хотел все забрать себе. Ты думал, что я надолго застрял в тюрьме. Теперь ты понимаешь, что если я там находился, то только потому, что мне этого хотелось. Чтобы посмотреть па твою подлость и чтобы обеспечить себе алиби. Ты попался на все крючки. Неудивительно: ведь ты принимал меня за болвана. Ты же всех полицейских считаешь болванами. Вержа указал на Лардата.

— Теперь ты скажешь этому подонку, чтоб он быстренько дал мне свой самолет. Если не даст, я начну с тебя. А потом посмотрим, какой он герой.

Альже промолчал.

— Ты согласен? — Вержа любезно обратился к Лардату.

— Нет. — ответил заместитель мэра.

— Мне кажется, что вы оба не совсем ясно представляете себе положение вещей. Теперь, как бы там ни было, в ваших интересах, чтобы я смылся как можно скорее. Потому что я понял, кое-какие вещи, может быть, и банальные по нынешним временам, но которые от меня ускользнули, что доказывает, что не такой уж я хороший полицейский, как думал.

Мора смотрел на Вержа и, когда их взгляды встретились, указал ему на часы: время торопило.

— Не волнуйся, — сказал Вержа, — мне хватит минуты.

Он приблизился к Лардату.

— Ты являешься посредником между, уж не знаю каким, крупным гангстером и Альже. Вероятно, тебе поручено получить штраф. Так?

Лардат кивнул.

— Кроме того, ты вкладываешь деньги этого бандита и, возможно, других в так называемый законный бизнес. Ты им служишь прикрытием благодаря своей деловой конторе, которую ты сохранил для этого. Все точно?

Заместитель мэра молчал. Вержа ткнул его в бок стволом автомата. Лардат застонал.

— От преступления ты имел только выгоду. Ты находился на верхушке лестницы. Ты не привык к тому, что происходит.

Я прав или ошибаюсь?

— Ты прав, — признал Лардат.

— Тебя никогда не интересовало, откуда берутся деньги, которыми ты управляешь. От продажи болтов или наркотиков, не все ли равно. В конце концов, на золотых слитках это не написано. Но наркотики — это лучше, чем болты. Сколько у тебя миллиардов?

Лардат поморщился. Затем поморщился снова, когда Вержа ударил его стволом автомата в пах.

— Сколько? — повторил Верни.

— Один или два, — произнес Лардат слабым голосом.

— Все спрятано, конечно, за границей. Если победят не те, ты сматываешься и оставляешь выпутываться простофиль. Как ты пытался сделать со мной. Я не нуждался больше в твоем самолете, поскольку сидел в тюрьме.

Лардат сделал движение, чтобы подтвердить, что анализ точен. Вержа строго взглянул на него.

— Обманщик! Все это для того, чтобы положить деньги целиком в свой карман — и те, которые тебе отдал бы Альже, и мою долю, которая стала бы твоей. Он заговорил жестким тоном:

— Сейчас ты позвонишь Людо. Скажешь ему, чтобы он подготовил самолет. И мы помчимся как сумасшедшие, потому что теперь о полете, наверное, известно везде. К счастью, мои дружки сегодня вечером очень заняты.

— Леваки… — начал Альже.

— Это моя работа. Вернее, Мора.

Вержа указал на телефон.

— Ты надумал? — спросил он.

Лардат постоял в нерешительности, потом направился к телефону. Его рука потянулась к трубке и остановилась.

— Звони, — приказал Вержа.

Заместитель мэра схватил трубку и набрал номер. Послышался гудок, затем щелчок и хриплый голос Людо.

— Подготовь самолет, — сказал Лардат. — Заправь и поставь носом к взлётной полосе.

В ответ послышалось ворчание.

— Ты напился? — спросил Лардат.

Если напрячь слух, можно было различить, что говорит Людо.

— Не в моих интересах напиваться, — говорил он.

— Почему?

— Здесь находятся полицейские.

— Что они делают?

— Ждут. Они не хотят ничего говорить.

Лардат вопросительно взглянул на Вержа. Комиссар размышлял.

— Пусть, если может, подготовит самолет! — сказал он. Заместитель мэра повторил приказ и повесил трубку.

— Это не я предупредил полицию, — проговорил он.

— И не я, — произнес Альже.

Вержа советовался с Мора.

— Не представляю, что могло, произойти, — сказал инспектор.

Комиссар повернулся к Лардату.

— Думаю, что тебе придется сопровождать нас, — сказал он. — Советую тебе хорошо сыграть свою роль. Она тебе очень подходит: это роль подлеца, который боится, что его убьют.

— А я? — спросил Альже.

Какой-то отблеск с улицы на секунду озарил комнату.

— А ты останешься здесь, — ответил Вержа. — Вот и Вентури. Думаю, что вам есть, о чем поговорить. Вспомнить прошлое.

Альже не понял. И поэтому еще сильнее забеспокоился.

* * *

Появился Вентури с револьвером в руке. Он хотел подойти к Альже.

— Минуточку, — сказал Вержа.

Он улыбался, направив автомат на Вентури. Гангстер остановился.

— Я не заберу его у тебя, — проговорил Верша. — Только я хочу, чтобы он знал, как тебе стало известно. Потому что он способен отрицать.

Он повернулся к Альже.

— Я сказал ему насчет его брата.

Альже не шелохнулся. Сохраняя невозмутимость, не опуская рук, сделал недоуменное лицо.

— Не понимаю, — произнес он.

— Он знает, — продолжил Вержа, — что это ты выдал мне, где скрывается его брат.

— Ты лжешь.

Вержа вздохнул.

— Я рассказал ему о Жизели и о «Певце».

Альже пожал плечами.

— Не знаю я никакую Жизель. А «Певец» был психом.

У тебя нет никаких доказательств!

Комиссару, казалось, стало жаль Альже. Он сделал знак Мора, чтобы тот взял под наблюдение всех троих, зажал автомат под мышкой, достал из кармана пиджака бумажник, вытащил из него смятую бумажку и протянул ее Вентури.

— Все предусмотрено, даже нежелание Альже признаться.

Вентури схватил листок, развернул и прочел. Затем передал его Альже.

— Разрешаю тебе опустить руки, — сказал Вержа.

Альже читал медленно, тянул.

— Ты понял. Это письмо, в котором Жизель смешивает «Певца» с грязью, догадавшись, что он ее выследил. Он сам мне его принес. Тебе хорошо известно, что время от времени он сотрудничал с нами. И больше рассчитывал на нашу защиту, чем на твою.

Гангстер переменился в лице. Лардат отстранился от него, как от человека, который навлекает только неприятности.

— Ты ведь не оставишь меня с ним? — спросил Альжен.

— А почему нет? — ответил Вержа. — Ты хороший адвокат. Выступай в свою защиту.

Альже поочередно обвел присутствующих умоляющим взглядом. Но не встретил поддержки.

— Это же он его убил, — обратился он к Вентури, указывая на Вержа.

— Это другое дело, — проговорил Вентури.

— Письмо фальшивое, — пробормотал Альже.

— Я ждал этого, — сказал Вержа. — Многие на этих днях будут говорить то же, что и ты. Напрасно; мои архивы в прекрасном состоянии.

Он взглянул на часы.

— Наступило время вас покинуть, — обратился он к Альже и Вентури. — Теперь мы больше не торопимся, поскольку полиция уже на месте. Но мне еще надо столько сделать сегодня ночью!

— Вержа, — закричал Альже.

Комиссар повернулся к нему:

— Что еще?

— Мы были приятелями!

— Ты пытался меня обмануть. И ты хотел убить моего друга Мора.

Он увидел, как глаза Альже становятся влажными.

— У меня было трудное время.

— Радуйся: оно подходит к концу!

Вержа собрался уходить, но спохватился.

— Ты так и не понял одну вещь, Альже: я ненавижу бандитов и других преступников. Вот почему я ненавижу современное общество: мошенники повсюду, даже в государственном аппарате. Раз так, я сматываюсь!

Он сделал знак Лардату.

— Пошли, — приказал он.

Альже обратился к заместителю мэра.

— Спаси меня!

Лардат даже не взглянул на него. Он направился к двери.

— Тебе остался еще язык, чтобы спасти себя, — сказал Вержа, прежде чем переступить порог.

Они вышли на улицу. Было свежо. Поднялся ветер. Лес пробуждался к ночной жизни; шелестела листва, слышались короткие приглушенные звуки.

— Боюсь, что па этот раз ему не оправдаться, — сказал Вержа.

Они услышали топот ног. Глухо хлопнули два выстрела.

— Он был красноречив, но недостаточно, — произнес Вержа.

— Ты убьешь меня? — спросил Лардат.

— Это не зависит ни от тебя, ни от меня, — ответил Вержа. Он втолкнул Лардата па переднее сиденье, затем сел за руль. Мора уселся сзади, приставив дуло автомата к затылку Лардата. Из домика выбежал Вентури.

— Если он приблизится, стреляй, — сказал Вержа.

Но Вентури даже не взглянул на них. Он подбежал к своей машине и вскочил в нее.

— Найдет себе другого хозяина, — сказал Вержа. — Он хороший работник.

* * *

Для того чтобы попасть на аэродром, Вержа поехал пустынной в этот час дорогой, огибающей город. Он мчался со скоростью сто километров в час, не выключая сигнала, чтобы избежать столкновения на перекрестках. Если их остановят, Мора покажет свое удостоверение. А Лардат будет молчать под угрозой револьвера, который Вержа приставит к его животу. Вержа не любил такую сумасшедшую езду, но в данной ситуации эта гонка чем-то даже возбуждала его. Как и мысль о том, чтобы врезаться в стену и погибнуть в страшном грохоте.

— Если куда-нибудь влепимся, — сказал он Лардату, — получится неплохая каша, как ты думаешь?

Лардат ничего не думал. У него не было ни малейшего желания думать об этом.

— Ты сумасшедший, Вержа, — сказал он.

— Возможно, но ты повторяешься.

Их не остановили. По радио они узнали, что студенческие волнения стихают, но полиция еще остается на месте, так как беспорядки могут в любой момент вспыхнуть с новой силой.

— Если хочешь совет, — сказал Вержа Лардату, — я бы порекомендовал в будущем значительно увеличить силы полиции. При малейшем волнении им приходится бросать все остальное. Я уверен, что на аэродроме их будет раз-два, и обчелся.

И добавил:

— Но и это слишком. Боюсь, как бы они не постарались усердием восполнить свою малочисленность. Тогда плохо твое дело.

— Такое убийство ты не совершишь, — произнес заместитель мэра.

— Не хотел бы. Но ты мой последний шанс. И это снижает твои шансы.

Встреча с Сильвеной была назначена в ресторане, расположенном в одном километре от аэродрома. Она оставалась последней посетительницей и начинала нервничать. Вержа даже не присел за столик — он сразу схватил чемодан, который стоял рядом с ней.

Официантка с нескрываемым удовлетворением проводила их взглядом.

— Было мною волнений, — сказал Вержа. — Альже умер, приговоренный своим прошлым. Я тебе расскажу.

Прежде чем отправиться дальше, Вержа посовещался с Мора. Если полицейские еще там, где могла быть засада? Они заставили Лардата подробно описать местность. Аэродром был разделен на две части: аэровокзал, предназначенный для торговых перевозок, взлетная полоса и поле значительно меньших размеров для частных самолетов. На этой территории находилось здании, в котором размещались служебные помещения и ресторан, а также о десяток ангаров, в том числе и тот, где стоял «Мастор» Лардата.

— Мне давно следовало подозревать тебя, — сказал мимоходом Вержа. — Ты вознесся куда выше своих финансовых возможностей. Во всех смыслах слова.

Вержа размышлял. По его мнению, полицейские разделились на две группы: одна находится в ресторане и следит за их появлением из окон, другая осталась около ангара. А по словам Лардата приблизиться к ангару незамеченными очень трудно.

— Начнем с переговоров по телефону, — решил Вержа.

Он вошел в ресторан и наткнулся на официантку, которая ворчливым голосом сообщила, что они закрывают. Вержа предъявил полицейское удостоверение — в последний раз, наверное, — и потребовал телефон. Она неохотно проводила его К аппарату. Он набрал номер, который ему дал Лардат. Ответил Людо.

— Людо, это комиссар Вержа. Полицейские еще там?

— Да.

— Передай трубку старшему.

Вержа услышал, как Людо повторяет, что к телефону требуют старшего, и узнал голос Сала.

— Это Вержа, — сказал комиссар.

— Что вы хотите?

Сала говорил надменным тоном. Оп тут же продолжил:

— Советую вам: сдавайтесь без сопротивления. Вы не находите, что у вас и так уже достаточно тяжелое положение?

— Как раз это и побуждает меня идти до конца.

— Я прикажу в вас стрелять.

— Это, конечно, тоже выход, — сказал Вержа. — Но один покойник вам вряд ли доставит удовольствие.

— Кто? — прорычал начальник полиции.

— Лардат.

Наступило короткое молчание.

— Он с вами?

— Он настоял, чтобы проводить меня.

— Потеря будет небольшая! — сказал Сала.

— Не хотите ли спросить у мэра у его политических друзой, что они об этом думают?

От усиленных размышлений Сала — а может, по какой другой причине — в телефоне сильно затрещало.

— Каковы ваши требования? — спросил Сала.

— Свободный подход к самолету для меня, Мора, Сильвены и, разумеется, Лардата, который будет завтра же освобожден. Поторопитесь, потому что около полуночи меня ожидают далеко отсюда.

— Зачем вы сделали все это? — простонал Сала. — Мы бы спасли вас!

— Как же… — сказал Вержа.

— Это самый ужасный вечер в моей жизни, Вержа. Я к вам хорошо относился.

— И я к вам. Кстати, довожу до вашего сведения, что Ле Муан абсолютно невиновен. План был в кармане у Мора, и это он сунул его под линолеум. Он очень ловкий.

— Деньги с почты, разумеется, у вас?

— Стоит ли об этом говорить!

— С кем вы провели это дело?

— С Альже. Он мертв.

— Вы убили его?

— В некотором смысле, да.

Вержа терял терпение.

— Сала, я понимаю ваше любопытство. Обещаю вам все подробно рассказать в письме. Я даже собираюсь добавить к нему несколько имеющихся у меня документов. Вот увидите, вы будете безумно веселиться. А сейчас я тороплюсь.

Вержа не дал начальнику полиции ответить.

— Я появлюсь на аэродроме, — продолжил он, — пройду к ангару, где находится самолет Лардата. Или к самолету, если Людо выведет его и подготовит к полету. При первом же признаке опасности вы окончательно потеряете ценного административного деятеля.

— Вержа, вы меня очень огорчаете.

— Это пройдет. Ваш ответ?

— Я должен доложить.

— Я еду, примите это к сведению. Ни одного выстрела! Вы обещаете?

— Обещаю.

Вержа вернулся в зал. Официантка с нетерпением ждала его.

— Могу закрывать?

— Можете…

Он сел в машину и вкратце изложил свой разговор.

— Про тебя он сказал «невелика потеря», — закончил Вержа свой рассказ, обращаясь к Лардату.

Заместитель мэра промолчал. Вержа тронул с места, одновременно давая указания Сильвене и Мора. Он остановит машину чуть подальше. Сильвена сядет рядом с ним. Лардат ляжет сзади, а Мора пригнется так, чтобы избежать возможного выстрела — вообще-то маловероятного. Он приставит автомат к голове Лардата. Проехав еще триста метров, они пересели в соответствии с намеченной диспозицией. Им были видны огни аэродрома.

* * *

Вержа быстро преодолел оставшийся путь. Он свернул под прямым углом в аллею, которая вела к ресторану. Но съехал в сторону, чтобы приблизиться к ангару, который ему указал Мора. Лардат шумно сопел. Подъезжая к ангару, Вержа заметил, что самолет не выведен.

Он вышел из машины.

— Самолет, — крикнул он.

Вержа различал тени в окнах ресторана. Затем одна из них появилась снаружи. В громкоговорителе раздался голос Сала. Вержа узнал его с трудом. «Ответ «нет»! — услышал он дважды.

— Тем хуже для Лардата, — крикнул Вержа.

Он открыл заднюю дверцу и потянул Лардата за плечи, чтобы была видна его голова.

— Скажи им! И ори, не стесняйся: от этого зависит твоя жизнь

Лардат сначала поперхнулся. Затем прочистил горло.

— Сала, дайте самолет!

— Префект сказал «нет», — ответил громкоговоритель.

— Скажите ему, что он негодяй и что мои друзья разделаются с ним, если я умру.

— Они вас не убьют!

— Хотите на мое место?

Ветер далеко разносил вопли Лардата, которые звучали так же громко, как голос начальника полиции, усиленный громкоговорителем. Заместитель мэра дрожал от страха, и его крик, раздающийся в ночи, был невыносим. Лучшего Вержа и требовать не мог.

— Попросите его приехать! — заорал Лардат.

— У меня есть все полномочия вести переговоры!

— Ну так соглашайтесь, и быстро! — приказал Лардат.

Вержа оттолкнул Лардата в глубь машины.

— Вы не хотите подойти, Вержа? — спросил Сала.

— Вас предупредили: к затылку Лардата приставлен автомат!

— Не будет никакой ловушки!

Ее не может быть, подумал Вержа, прикинув, могут ли их застать врасплох. Мора недосягаем, если только не взорвут машину. Они находились на открытом пространстве: их позиция делала невозможным всякое внезапное нападение. Вержа велел Сильвене, по-прежнему сидящей на своем месте, смотреть в оба и предупредить Мора, если увидит что-нибудь подозрительное. Он двинулся к ресторану.

Сала ждал его с громкоговорителем в руках. Он был в бешенстве. Первое слово, которое он выдавил из себя, было: подлец! Вержа посоветовал ему успокоиться.

— Собственно, как вы сюда попали?

Вопрос, казалось, понравился Сала. Во всяком случае, он его успокоил.

— Сейчас вы это узнаете. Входите!

Оп указал на двери ресторана.

— Вы знаете, что в машине Лардат подыхает со страха?

— Знаю, — отрезал Сала.

Он открыл дверь, повторив приглашение. Вержа вошел. В зале находились с десяток инспекторов и комиссар Пиле, его преемник. Оп приметил Муатрие, посмотревшего на него недобрым взглядом. Оп знал их всех. Он спросил себя, что они думают о нем. Еще недавно иные из них восхищались им, и он этим, пожалуй, гордился. Презирают они его теперь или думают, что, в сущности, он прав? Он попытался истолковать их взгляды. И встретил две дружеские улыбки. Не так уж плохо в итоге.

Он прошел мимо них, следуя за Сала. Они были вооружены, как бывали лишь при чрезвычайных обстоятельствах. Сала отвернулся. Вержа хотел бы пожелать ему удачи. На мгновение им овладела грусть. Затем в маленькой комнате, примыкающей к залу и служившей кабинетом для посетителей, которые хотели уединиться, он увидел Монику. Оп начал понимать.

— Она вам скажет, — проговорил Сала.

Вержа улыбнулся ей, и она отвела взгляд.

— Я не сержусь на тебя, — сказал он. — На твоем месте я поступил бы так же.

— Я пошла обедать в «Плэй Бой», — заговорила Моника. — И не увидела ее.

Он кивнул. Он почувствовал за своей спиной присутствие Сала и обернулся.

— Вам нетрудно немного отойти?

Начальник полиции покраснел. Он сделал пару шагов назад.

— Я поняла, что ты уедешь с ней, — сказала Моника.

— Но я был в тюрьме.

— Я знала, что ты там не останешься.

— Спасибо за доверие, — произнес он, улыбаясь.

Все остальное было просто. Она позвонила Сала, который из-за манифестации еще сидел в своем кабинете. В любой другой день его не оказалось бы на месте. Судьба обожает неожиданные повороты. Моника поделилась с ним своими подозрениями, рассказав о расписании самолетов, которое она обнаружила. Сала позвонил в тюрьму и тут же подумал об аэродроме. Людо признался, что должен был держать самолет Лардата в состоянии готовности, но затем этот приказ был отменен. Лардата было невозможно найти. Сала строил различные предположения, затем решил занять аэродром. За дорогами велось наблюдение, но он не верил, что беглец осмелится там появиться. Вержа повернулся к Сала.

— Неплохо продумано, но вы все равно проиграете.

Оп поцеловал Монику.

— Ты мне слегка усложняешь задачу. Но я доставил тебе столько огорчений!

Она подняла на него взгляд.

— Она с тобой?

— Да.

Поколебавшись, она пожелала ему удачи. В глазах у нее стояли слезы. Воржа отвернулся. Он подозвал Сала, который приблизился, вопросительно глядя на него.

— Даю вам десять минут, — сказал Вержа. — У меня назначена встреча, которую я не могу пропустить. По истечении этого срока я двинусь к самолету с Лардатом вместо щита.

Сала проглотил слюну, прежде чем сделать предложение, от которого он сам был не в восторге:

— Возьмите вместо него меня!

Вержа расхохотался.

— Не слышу энтузиазма в вашем голосе.

Начальник полиции подобрался.

— Есть энтузиазм или нет, повторяю свое предложение. Вержа покачал головой.

— Вы всего-навсего полицейский, Сала. Ничего больше. А Лардат — политик. Это ничуть не лучше, но ценится дороже. Полицейского можно заменить, я сам в этом убедился. А лардаты более редкое явление. Они всегда в чьей-то власти и сами имеют влияние. Если вместе со мной погибнете вы, над вашим гробом произнесут прекрасную речь, возможно, даже ваш преемник. А чтобы изготовить другого Лардата, нужно время.

Он улыбнулся.

— У меня отличный товар. Я не хочу променять его на продукт серийного производства.

Сала не стал спорить. Видимо, он придерживался того же мнения.

— Подождите! — сказал он.

— Но не слитком долго, — согласился Вержа.

Они стояли на пороге ресторана. Вержа ощущал за спиной присутствие своих бывших товарищей. Он не хотел на них смотреть. Сала удалился. Возможно, он пошел звонить префекту. Вержа направился к летному полю. Машина не сдвинулась с места. С какой-то крыши пытались высветить ее прожектором. Устрашающий маневр. Но напрасно. Вержа знал, что стрелять не будут. Единственная опасность состояла в том, что решат потянуть время. Но тогда он ускорит события. Каждый раз, когда добивался успеха, он действовал вопреки мнению начальства. Он шел напролом, а они проявляли нерешительность. Наступала минута, когда они теряли терпение: ато был всегда самый неблагоприятный момент. Нажав на Сала, Вержа был почти уверен, что выиграет.

* * *

Сала вернулся.

— Префект хочет вас видеть, — сказал он.

— Нет, — ответил Вержа.

Начальник полиции, казалось, был неприятно удивлен. — Машина отвезет вас и привезет обратно.

— Нет, — повторил Верни.

Он прощально махнул рукой.

— Я предпочел бы другое решение.

Он сделал два шага.

— Подождите, — сказал Сала.

Вержа остановился.

— Когда вы освободите Лардата?

— Как только я буду в безопасности.

— То есть?

— Вы об этом быстро узнаете!

У Сала вдруг разом сделался обескураженный вид.

— Вы выбрали самую большую сволочь в городе, — сказал он.

— Но ее ценят на вес золота.

Начальник полиции повернулся к ресторану, вызвал одного из инспекторов и сказал ему на ухо несколько слов. Полицейский исчез и вернулся несколько мгновений спустя вместе с Людо.

— Готовь самолет, — сказал Сала.

Вержа поблагодарил его взглядом.

— Усвойте, что Лардат находится в большой опасности.

Вместе с Людо Вержа направился к ангару. Свет прожектора на секунду выхватил их из темноты и ослепил. Людо выругался.

— Раньше и я бы удрал вместе с вами, — сказал он, когда они вновь очутились в темноте.

— Тебе рассказали, что я сделал?

— Да. Они другого не заслуживают.

— И Лардат?

— А этого можете убрать куда подальше.

Они подошли к машине. Сильвена держала в руке автомат с решительным видом. Вержа приоткрыл заднюю дворцу. Лардат лежал тихо, не шевелясь. Мора, сидя, поглядывал за ним. Он увидел Людо.

— Порядок?

— Да, — сказал Вержа. — Ты выведешь самолет вместе с Людо и займешься мошками. А я сажусь на твое место.

Он схватил автомат и уселся в машине, пока Мора вылезал.

— Префект вспомнил о выборах, — сказал Вержа Лардату, — ты ему еще понадобишься.

— Он мне заплатит за это, свинья!

— Действительно, он долго колебался.

— Ты меня освобождаешь?

— Думаю, что ты совершишь это путешествие вместе со мной.

Лардат выругался. Вержа рассказал ему, что Сала предложил вместо него себя, но заместителя мэра это не растрогало: он заметил, что, если начальник полиции сделал такое предложение, значит, его «подтолкнули под зад». Вержа придерживался того же мнения.

Он попросил Сильвену развернуть машину так, чтобы можно было видеть, что происходит возле ангара. Луч прожектора проследил за их движением. С ревом взлетел в небо какой-то самолет. Вержа инстинктивно пригнул голову. Какому-нибудь полицейскому могла прийти в голову глупая мысль воспользоваться шумом и выстрелить. Но ничего не произошло. Жизнью Лардата действительно дорожили.

Людо и Мора, нагруженные мешками, открыли ворота ангара и исчезли внутри. Свет прожектора переместился в их направлении. В его луче заблестел нос самолета, появившегося вслед за маленьким трактором, которым управлял Людо. Мора прятался сзади. Наверняка Людо посоветовал ему быть осторожным, в чем, по правде говоря, не было нужды. Лардата хватало.

Когда самолет оказался на взлетной полосе, Мора спрыгнул на землю. Он сделал приглашающий жест обеими руками в направлении машины. Вержа слегка ударил прикладом Лардата в плечо.

— Поднимемся в самолет. Предупреждаю, при малейшем подозрительном движении я стреляю.

Он велел Сильвене подогнать машину к самолету и остановиться между ним и ангаром, чтобы воспользоваться ангаром как прикрытием. Их наверняка подстерегали два или три снайпера. Но Вержа не даст им возможности попытать счастья.

Мора уже сидел на месте пилота. Рядом Людо давал ему последние указания. Они изучали карты.

Сильвена остановила машину в указанном месте. Вержа прикинул расстояние до дверей самолета: метров двенадцать, лишь половина этого пути простреливалась.

— Ты выйдешь первым, — сказал он Лардату, — и тут же встанешь так, чтобы оказаться между мной и теми, кто воображает себя олимпийскими чемпионами.

Заместитель мэра повиновался, с трудом распрямился в машине, затем спустил ноги и выбрался наружу. Вержа понадеялся, что он останется трусом до конца. И не ошибся. Как только Лардат вышел из машины, он расправил плечи и выпятил грудь, чтобы представить возможно большую поверхность. Право же, он проявил максимальное стремление к сотрудничеству. Вержа последовал за ним. Потом Сильвена.

— Беги в самолет, — сказал Вержа, — ты ничем не рискуешь.

Она побежала, а он буквально приклеился к Лардату, прислонив свою голову к его.

— Если они выстрелят, то убьют нас обоих, — сказал он ободряюще.

Они продвигались вперед, слегка спотыкаясь. Луч прожектора высветил их и не отпускал. Вержа подумал: а выстрелил бы он в подобной ситуации? Вряд ли. Но всегда находится какой-нибудь, кто захочет отличиться.

Он с облегчением вздохнул, добравшись до лестницы, ведущей в самолет. Сильвена уже стояла в дверях, не выпуская из рук автомат. Вержа отделялся от Лардата.

— Поднимайся побыстрей, — приказал он.

Заместитель мэра подчинился. Вержа и Сильвена не спускали с него глаз. Это был самый критический момент. Он длился всего долю секунды. Вержа представлял себе, как «чешется» указательный палец у стрелков. В этот момент он бы, возможно, и выстрелил. Но он ведь был того, с приветомСильвена отошла, чтобы пропустить Лардата, который исчез в кабине. Операция удалась. Вержа взобрался по лестнице. Прожектор поприветствовал его, дважды погаснув и вспыхнув. Что ж, быть может, с ним прощался друг, который понимал его. Он никогда этого не узнает.

Людо спрыгнул на землю, и Мора запустил двигатели. Прожектор больше не освещал их.

Сала всю сцену наблюдал из ресторана. Затем кинулся к телефону. Один из инспекторов поддерживал непрерывную связь с префектурой. Сала взял трубку. Вскоре на другом конце провода ответил префект.

— Они сейчас взлетят, — сообщил Сала.

— Все обошлось?

— Да.

— Ну и вечер! — сказал префект. — Возвращайтесь. Теперь надо узнать, куда они направляются.

* * *

Они взлетели легко. Диспетчеры, видимо, получили приказ предоставить им первоочередность. Ночью воздушного движения практически не было. Мора сказал, что не полетит прямым путем и, приблизившись к сети радиолокационных станций, будет держаться как можно ниже. Это было рискованно, но зато позволяло на время затруднить поиски. Мора, казалось, знает маршрут как свои пять пальцев. Вержа всегда доверял профессионалам. А Мора был им. В системе воздушного наблюдения имелись значительные бреши. Вержа знал это, поскольку не раз расследовал частые случаи тайного пересечения по воздуху испанской границы. То же самое касалось Швейцарии.

Вержа заставил Лардата сесть на пол. В кабине было четыре кожаных кресла, расположенных по дна в ряд. Сильвена и Вержа занимали оба передних. Лардат сидел у них в ногах. Он выглядел очень униженным, но довольным. Немного спокойствия, и он выпутается из этой истории. Вернувшись, он тут же поднимет шум и потребует отставки префекта и Сала. Единственным свидетелем его бесчестности был Вержа. Так пусть он идет к черту! Были некоторые сомнительные детали, но Лардат не беспокоился; он владел искусством туманных объяснений, которые обескураживали самых любопытных.

— У нас много работы, — сказал. Вержа, когда самолет достиг крейсерской скорости. — Начнем с того, что переложим деньги из мешков в эти сумки.

Когда это было сделано, Сильвена подтащила к себе два чемодана. Вержа взял один, а Сильвена открыла второй. Чемодан Вержа был набит документами, и Лардат с любопытством взглянул на них.

— Документы, разоблачающие подонков нашего любимого города, — объяснил Вержа.

Сильвена из своего чемодана достала гримерные принадлежности, фотоаппарат и разложила на коленях тюбики с гримом и парики. Вержа показал Лардату магнитофонную пленку.

— Жаль, что ты ее не услышишь, — сказал он.

Лардат вопросительно взглянул на него.

— Я захватил па всякий случай записи некоторых телефонных разговоров. Когда выходишь на пенсию, зимние вечера кажутся долгими.

Во взгляде заместителя мора сквозило беспокойство. И сожаление, что оп не располагает подобным оружием.

— Успокойся, — сказал Вержа. — Тебя ни одна из них не касается.

Он порылся в чемодане и вытащил два листочка. Затем вложил их в желтый конверт, запечатал, надписал адрес и наклеил швейцарскую марку.

— Это тебя позабавит, — сказал Вержа Лардату. — Письмо адресовано моему другу Ле Муану, которого, я надеюсь, скоро выпустят на свободу. В нем имена всей мелкой шпаны, которая осведомляет полицию о деятельности леваков. Не то чтобы я их любил, но они мне менее противны, чем такие, как ты. Начнется сведение счетов у маоистов.

Он улыбнулся.

— Хоть что-то я должен сделать для бедняги Ле Муана.

Мора, который все слышал, обернулся.

— Никогда, — сказал он, — я не был сам себе так омерзителен, как в тот день.

Вержа взял пачку документов потолще и сделал с ней то же самое, что с предыдущими.

— А это будет тебе сюрприз, когда вернешься, — сказал он.

Лардат покачал головой.

— Ты обо всем подумал!

— Надеюсь.

— Для меня будет письмо?

— Ни для тебя, ни о тебе. — ответил Вержа. — В настоящий момент, по крайней мере. Ты должен выполнить без разговоров все указания, которые я тебе дам, когда мы расстанемся.

Затем он стал упаковывать магнитофонную пленку.

— Сожалею, что меня там не будет, когда она придет по назначению.

— Ты везде устроишь кавардак, — сказал Лардат. — Зачем?

— Во-первых, ради удовольствия… А потом из соображений безопасности. Ты поймешь…

Сильвена зарядила фотоаппарат, положила его на пол и наклонилась к комиссару. Она перехватила взгляд Лардата, который тот бросил на автомат, прислоненный к ее сиденью.

— Наш друг интересуется оружием!

Вержа расхохотался.

— Представляешь Лардата в роли воздушного пирата?

Заместитель мэра покраснел, обменявшись с Вержа взглядом красноречивее всяких слов. Сильвена начала мазать лицо Вержа темным гримом. Затем она приклеила ему черные усы. Вержа держал автомат и краем глаза следил за Лардатом.

Когда Сильвена закончила гримировать, Вержа придал своему лицу выражение, присущее южноамериканцам. Сильвена взяла фотоаппарат, поднялась и отступила назад, насколько это было возможно. Вспышка осветила кабину. Сильвена села на место и стала проявлять пленку. Вержа продолжал подготавливать свою почту. Он страшно забавлялся: пройдет сорок восемь часов, и многим в городе скучать не придется.

Сильвена протянула ему фотографию. Снимок был довольно четким и почти соответствовал по размерам тому, который требовался на венесуэльский паспорт. Она вклеила фотографию в паспорт Вержа, поставила печать и продемонстрировала свои произведение комиссару, который придирчиво его рассмотрел. Лардата все это страшно интересовало. Но Сильвена завернула паспорт в бумагу, чтобы нельзя было увидеть его государственную принадлежность.

— Вообще-то тебе не следовало бы здесь находиться, — проговорил Вержа. — Но ты будешь молчать, я уверен.

— Я буду молчать, — подтвердил Лардат.

Молчание ему дорого обойдется. Но отвагой он но отличался.

Сильвена похлопала по плечу Мора, и он включил автопилот. С ним она проделала ту же процедуру, что и с Вержа. А Вержа начал снимать грим. Лардат пытался что-то понять, но комиссар не дал ему никаких объяснении.

В этот момент они летели над долиной Роны, и Мора свернул над Дофине. Он улыбнулся: дул попутный ветер, и они на добрых четверть часа опережали намеченный график. Они будут в Женеве задолго до полуночи. Никто, казалось, по заметил их присутствия в воздухе.

* * *

Префекту Луи Рамесу было лет пятьдесят. У него был лысый череп с венчиком седых волос, длинный нос с небольшой горбинкой и манеры диктатора. В действительности же Рамес всегда колебался, старался никого по обидеть. Он очень громко кричал, прежде чем согласиться со своими противниками, благодаря чему совершенно незаслуженно приобрел репутацию добряка. У него было одно стремление: стать начальником кабинета министра внутренних дел, что позволило бы ему, как он думал, начать политическую карьеру и, возможно, стать министром еще до пенсионного возраста. Отныне ему следовало торопиться.

Он выложил Сала все, что у него было на сердце. Его окружают одни caмoнaдeянныe, корыстные, неспособные и неисправимые идиоты. Он не понимает, как в один вечер на него могли свалиться все эти несчастья, ведь до этого он управлял довольно-таки мирным и правильно голосующим департаментом.

— Это удар, направленный против меня, — простонал он.

Сала принялся доказывать ему обратное. Он изложил одно за другим события вечера: все они были тесно связаны с Вержа. Когда он закончил, Рамес в отчаянии вздохнул.

— Леваки — это он. Почта — это он. Альже — это он. Лардат — это он. Донне и Леру — это он. Вам не кажется, Сада, что вы что-то слишком много валите на него?

— Вы думаете, что я горжусь этим?

Рамес поспешил заверить Сала, что тому действительно нечем гордиться и что, по его мнению, Сала быстро теперь покатится вниз по служебной лестнице. И поделом. Тогда как он страдает незаслуженно.

— Где он теперь?

— Все радиолокационные станции предупреждены.

— Испания?

— Непохоже.

— Швейцария?

— Может быть.

— Надо потребовать его ареста!

— Это можно сделать только завтра. Ордер на арест должен быть передан по дипломатическим каналам и через Интерпол. За неимением оного можно потребовать временного задержания. Думаю, что до завтрашнего утра уведомить швейцарцев невозможно.

— Вы полагаете, что оп это предусмотрел?

— Если судить по тому, как он действовал до сих пор, он подумал обо всем.

Сала решился высказать префекту свои главные опасения.

— Еще он увез с собой документы.

— Какие? — прорычал префект.

— Я не знаю точно. Карточки из картотеки общей информации, донесения, записи.

Обеспокоенный намеками Вержа на «документы», Сала только что был в управлении и потребовал срочно произвести расследование.

Он ожидал взрыва и инстиктивно втянул голову в плечи. Его удивила тишина, и он поднял взгляд на префекта. Тот задыхался, хватая воздух открытым ртом. Наконец взорвался. В его взгляде сверкала ненависть ко всем бездарям, которые его окружали, осаждали, угрожали.

— Прекрасно! Вы допускаете, чтобы грабили ваши архивы. Когда же вы собираетесь торжественно открыть их публичную выставку?

Он не дал Сала ответить. Он произнес длинную речь, в которой не утаил, что думает о полиции, о ее работниках без чинов и о тех, у кого они слишком высоки, предсказал полную деградацию французской администрации, с прискорбием нарисовал, какой видит в дальнейшем свою карьеру — он удалится в Лозер пасти стада, принадлежавшие его предкам, сотни баранов, которые стоят больше, чем все начальники полиций на свете, пообещал подготовить отчет, в котором напишет все о Сала и его безмерной глупости… И вдруг успокоился. Полицейский подумал, что префект разрыдается. Но, к сожалению, этого не произошло.

— Все просто, — сказал Рамес. — Если случайно меня впутают в это дело, я вам публично набью морду.

— Господин префект, — начал Сала.

— Я набью вам морду, — подтвердил Рамес.

Он показал свои кулаки.

— Вот ими. А я сильней вас! В любом случае мне станет от этого легче. Когда случаются неприятности, главное, найти облегчение. Все психиатры вам это скажут.

Сала сказал, что, в конце концов, Вержа можно перехватить. Он надеялся, что префект не выскажет против этого плана то возражение, которое ему самому пришло в голову, пока он говорил. Но цейтнот обострил сообразительность Рамеса.

— Несчастный идиот, — произнес префект, в упор глядя на начальника полиции. — Если Вержа арестует швейцарская полиция, он отдаст документы Сильвене. А она не совершила никакого преступления.

— Незаконное ношение оружия.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы прибегнули к экстрадиции за незаконное ношение оружия?

Сала воспользовался секундой затишья, чтобы объяснить, как Вержа удалось всех обмануть. Он использовал свое влияние, а оно было велико, чтобы получить необходимые бумаги, такие, как разрешение на свидания, приказ о передаче его Мора, благодаря которому тот вывел Вержа из тюрьмы.

— Если полицейский задумает устроить в городе беспорядок, никто не вооружен, для этого лучше, чем он, — заключил начальник полиции.

— С этим трудно спорить, — заметил префект.

У него возникло ощущение — не завидует ли Сала Вержа, сделавшему наконец то, что Сала самому хотелось бы сделать.

— Примите все меры для его ареста, — сказал Рамес. — Даже если они ничему не послужат.

* * *

— Подлетаем к Женеве, — сказал Мора.

Вержа стал закрывать свой чемодан, Сильвена свой. Опа надела рыжий парик и наклеила длинные ресницы, изменившие ее взгляд. Вержа снял усы и принял свой обычный вид.

Мора вновь обратился к нему:

— Вы не ждете неприятного сюрприза?

— У них было мало времени.

— Они нас не засекли?

— Возможно, обнаружили. Но Лардат их по-прежнему удерживает.

Мора взял радиотелефон и дал позывные: те, что употребляла воздушная полиция. Он блефовал. В Женеве, как везде, ночную службу редко несут лучше работники. Мора подождал. Затем ему ответили. Он вел переговоры кодом. Вержа понимал не все. Но Мора пояснял кивками. Все идет хорошо. Им разрешают приземлиться и не требуют объяснений.

— Не слишком ли все просто? — спросила Сильвена.

— Посмотрим. Позывные точные. Остальное их не интересует.

Он не думал, что их ждет ловушка. Во всяком случае, даже если французская полиция успела вступить в контакт со швейцарцами — а это было бы чудом — она наверняка сообщила и о Лардате. Швейцарцы никогда не стали бы подвергать опасности человека, считающегося влиятельным в своей стране. Перейдя границу, самый жалкий оппозиционер становился важной персоной, которую федеральное правительство оберегало.

— К тому же, — сказал Вержа Лардату, — они здесь еще не знают, что ты гнусный подлец.

К Лардату возвращалась надежда. Он даже вновь обрел некоторое чувство — юмора.

— Если бы я не был гнусным подлецом, у меня не было бы средств на приобретение этого самолета. И у тебя были бы неприятности.

Вержа согласился и даже выразил восхищение подобными рассуждениями. Мора начал снижаться к озеру. Были видны огни аэродрома. Сильвена собирала вещи. Она вручила Вержа связку ключей.

Он велел Лардату встать с пола и разрешил ему сесть в кресло. Затем дал Сильвене револьвер, чтобы она передала его Мора, как только тот отпустит штурвал. Лардат теперь был спокоен.

Мора посадил самолет и развернул его в направлении таможни. Вержа приготовился выходить. Он проверил, лежит ли в его кармане одна бумага, которую он взял из чемодана с документами.

Самолет замер. Вержа открыл дверь и спрыгнул на землю. Он увидел приближающиеся фигуры. Когда они были в нескольких метрах, он узнал двух жандармов. Густой туман расстилался у самой земли. Было свежо. Вержа пронизал холодный ветер.

Один из жандармов подошел к нему.

— Комиссар Вержа из Управления безопасности, — сказал Вержа. — Я хотел бы видеть вашего начальника.

Жандарм отдал ему честь и пригласил следовать за собой. Они шли не больше двух-трех минут. Дальше, чем за три метра, ничего нельзя было различить. Вержа увидел строения, лишь когда почти уткнулся в них. Жандармы подошли к дверям и, открыв их, вместе с Вержа вошли в коридор, свежеокрашенный желтой краской. Они постучали в одну из дверей и, получив приглашение войти, оказались в кабинете, где подремывал брюнет лет сорока. Увидев Вержа, он поднялся. Комиссар представился и протянул ему бумагу, которую достал из кармана. Это было служебное предписание: комиссар Вержа из Управления безопасности должен конфиденциально связаться с женевской полицией по делу о шпионаже, касающемуся обеих стран.

Швейцарский полицейский прочел бумагу и вернул ее Вержа.

— Я могу вам быть полезен?

— Со мной инспектор и двое свидетелей, мужчина и женщина. Их никто не должен видеть.

— Я провожу вас.

Дверь самолета оставалась приоткрытой. Вержа вызвал Мора я велел ему вывести Сильвену и Лардата, посоветовав последнему хранить молчание. Вержа остался ждать вместе с швейцарским полицейским. Первой появилась Сильвена, потом Лардат, который и не думал сопротивляться, запуганный Мора. Он нес один чемодан, с документами, а Сильвена — другой. Затем Вержа вынес сумки с деньгами.

Швейцарец провел их через служебные помещения, заволновался: как же они доберутся до центра города? Вержа сказал, что их ждет машина. Полицейский был доволен: сделал все, что полагалось.

Сильвена привела их на стоянку, где поставила взятую напрокат машину. Это был большой «шевроле», старая модель. Садясь в машину, Лардат испытал короткий приступ гнева: уж слишком все хорошо складывалось у Вержа.

— Я понял, что только полицейские могут все себе позволить, — сказал Вержа. — Молись, чтобы я оказался единственным!

Он сел за руль, и Сильвена указала ему дорогу. Было без четверти двенадцать. Когда они приехали в центр города, Вержа приказал Лардату сесть на пол машины. Ему незачем знать адрес банка. Оставив заместителя мэра под присмотром Мора на соседней улице, Вержа вместе с Сильвеной дошел до банка пешком.

Директор, как и было условлено, ждал его в своем кабинете. Он заявил, что чрезвычайно польщен, что выбор остановили на его банке. Он ничего не сказал, когда Вержа раскрыл сумки с деньгами. Только предложил произвести обмен на швейцарские франки и дал все необходимые указания для перевода капитала в венесуэльский банк, когда это потребуется. Вержа сразу же взял пятьдесят тысяч швейцарских франков и попросил об услуге: послать утром срочную телеграмму доктору Фернандо Альмаре, уточнив при этом, что тот является начальником полиции Каракаса. Директор, казалось, удивился, но не слишком. Оп подозревал, что Вержа занимается какими-то подпольными делами, связанными с наркотиками, политикой или чем-то другим. Но как бы там ни было, друзья в любой полиции мира всегда нужны. Теперь, по крайней мере, он испытывал полное доверие. Финансист, занимающийся делами мафии, был его хорошим знакомым. Он давно ничему не удивлялся.

Вержа и Сильвена вернулись в машину. Лардат нетерпеливо спросил, когда «его оставят в покое». Вержа заметил, что напрасно тот сердится: у него самые лучшие намерения — пойти всем вместе перекусить. Лардат согласился: он хотел есть. Они нашли столик в «Мовонпике» и съели огромную порцию говядины. Вержа был очень голоден. За десертом он дал указания Лардату.

— Ты в состоянии вернуться сам?

— Я найму пилота.

— Тебя будут расспрашивать. Скажешь то, что знаешь. Меня это не смущает. Можешь даже особенно подробно рассказать о документах, которые я увез с собой. Можешь сказать, что у меня есть такое, от чего многие потеряют сон. Впрочем, они получат прекрасные образцы.

— Чтобы не очень стремились заполучить тебя обратно.

— Ты меня отлично понял.

Он посмотрел на Лардата, допивающего свое пиво.

— Исходи из собственного примера. Если я вернусь и меня осудят, мне трудно будет утаить, где и с кем я тебя застал.

— Вентури это тоже известно, — вздохнул Лардат.

— Держу пари, что его больше никто не увидит.

— У тебя нет никаких доказательств: вернувшись, я расскажу, что ты похитил меня из моего собственного дома. Мне поверят.

— Не волнуйся. Мне, возможно, не поверят до конца. Но сомнение будет посеяно. И твоя карьера кончена! Лардат промолчал.

— В твоих интересах, чтобы меня никогда не нашли. Поскольку ты будешь не единственным в подобном положении, у тебя найдется масса союзников, когда ты скажешь, что, лучше про меня забыть.

Заместитель мэра кивнул и нервно улыбнулся.

— В конце концов я начну тобой восхищаться, — произнес он.

— Думаю, что заслуживаю этого, — скромно сказал Вержа.

Он взглянул на часы. Ресторан начал пустеть. Официант уже крутился вокруг них в надежде, что и они скоро уйдут.

— У нас впереди еще несколько часов, — сказал Вержа. — Самолет летит в восемь. Но мы не станем брать номер в отеле. Машины вполне достаточно. А ты нам составишь компанию.

Он уплатил по счету. Когда он вытащил пачку денег, Лардат саркастически усмехнулся. А может, и с завистью… Улица была пустынной. Моросил дождь. Они вернулись в машину. Мора сел за руль, Сильвена — рядом с ним. Вержа уселся с Лардатом на заднем сиденье.

— Донне и Леру — это твоих рук дело? — спросил Лардат.

— Да.

— Кокемер?

— Тоже. И я знаю, что деньги принадлежали тебе. Если можно так выразиться, поскольку ты украл их у управления муниципальными домами.

Вержа засмеялся.

— Я расскажу тебе все с самого начала.

Он говорил около часа. Сильвена и Мора обернулись, чтобы лучше слышать. Никто не прервал его рассказа.

Улица совершенно опустела. По-прежнему накрапывал дождь. Вержа вдруг сделал для себя открытие:

— Я знаю теперь, в какой именно момент я решился на это: когда всю полицию города бросили против того бедняги и его парнишек. В частности, против меня. Мне стало ясно, что всю свою жизнь я занимался тем, что отравлял жизнь несчастным бедолагам вместо того, чтобы неустанно преследовать таких типов, как ты.

— Я никого не убивал.

— Ты один награбил больше, чем все шайки, которые я арестовал.

Вержа замолчал. Потом сказал Лардату, что тот ему противен, вытянул ноги, попросил подежурить Мора — он молодой, поспит в самолете — и тут же погрузился в глубокий сон.

Когда Верша проснулся, небо начинало бледнеть. Он велел Мора ехать в направлении, противоположном аэродрому. Лардат удивился, но Вержа ничего ему не сказал. Когда они выехали за город, он приказал заместителю мэра выйти из машины.

— Прогуляйся немного. В твоем возрасте это полезно. Во время прогулки продумай свое отношение ко мне; с этих пор тебе лучше оставить меня в покое.

Немного дальше Вержа опять остановил машину, чтобы Сильвена его загримировала. На аэродроме он опустил в почтовый ящик приготовленные в самолете письма. Посадка прошла спокойно, никто у них ничего не спросил. Когда они оказались в самолете, Вержа наклонился к Мора и спросил, не сожалеет ли он о чем-нибудь.

— В Каракасе играют в регби? — спросил инспектор.

— Нет. Но мы попробуем организовать команду. Времени у нас хватит.

Затем он нежно поцеловал Сильвену в губы. Она сказала, что ей не терпится прибыть на место: после всех этих волнений ей хотелось скорей остаться наедине с Вержа.

Глава VII

Удушающая жара стояла на аэродроме, когда приземлился их самолет. Как только они миновали двери аэропорта, доктор Альмара устремился к ним, смеясь от радости. Доктор Фернандо Альмара немного постарел. Несколько морщинок, легкая седина в его черной шевелюре, но улыбка была прежней.

— Ты узнал меня? — удивился Вержа.

— Полицейский я или кто?

Акцент, забавлявший когда-то Вержа, остался прежним. Вержа представил Сильвену, и доктор Альмара оценил ее красоту как настоящий знаток. Оп не узнал Мора, но, когда Вержа представил ему инспектора, кинулся, смеясь, к нему.

Альмара провел их по длинному коридору. Формальности их не коснулись.

— Лучше сказать об этом сразу, — заговорил Вержа, — я украл миллиард.

Альмара невольно отстранился, но быстро овладел собой. — У кого? — спросил он.

— Материально — у почтового управления. Морально — у прогнившего режима.

Они вышли на просторную площадь, забитую машинами, большей частью американскими. Альмара повел их за собой.

— Ты объяснишь мне все это позже, — сказал он.

Альмара приехал в полицейской машине, похожей на те, в которых ездят нью-йоркские полицейские. За рулем сидел шофер-мулат. Они направились к центру Каракаса по автостраде длиной в шестнадцать километров, которая с помощью двух туннелей пронизывала гору. Пригород Каракаса напоминал пригороды других южноамериканских столиц: низкие, часто ветхие, белые домишки, «суперблоки» домов, старые казармы, среди которых выросли хижины из толя. На всех крышах телевизионные антенны, единственная роскошь этого нищего населения.

— Я заказал для тебя номер в отеле Кантиш Клуба, — сказал Альмара.

Вскоре они въехали в окруженную горами столицу, пересекли аллеи, обсаженные пышно разросшимися, густо-зелеными деревьями. Отель был окружен лужайкой с двумя бассейнами. Это было огромное ослепительно белое здание, сверкавшее па солнце. Вержа был счастлив, хоть и испытывал легкую грусть. На магазинных вывесках он разобрал немало имен, созвучных баскским. Большинство прибыли сюда когда-то без единого су. У него же миллиард в банке. Был ли он прав? Он испытывал нечто вроде угрызений совести.

* * *

Почта прибыла в город одновременно или почти одновременно с Лардатом, который с трудом добрался до аэропорта и нашел пилота.

Сразу же, по возвращении он устремился к префекту. Тот принял его крайне нелюбезно. Поскольку и сам Лардат был в дурном расположении духа, то можно только пожалеть, что рядовой избиратель был лишен возможности наблюдать разыгравшуюся между ними сцену. Может быть, она подсказала бы ему кое-какие мысли на следующих выборах.

Лардат начал с того, что обругал префекта всеми возможными словами. Как мог тот позволить, чтобы в городе началось брожение? Надо было быть безнадежным тупицей, чтобы не почувствовать, что готовится. Префект выслушал, не говоря ни слова, затем его прорвало:

— Может, вы еще хотите, чтобы я сказал вам, для кого Кокемер перевозил деньги? — прорычал он.

Молодой переправщик в отсутствие Лардата счел нужным облегчить свою совесть и выторговать себе безнаказанность в обмен на некоторые сведения. Лардат застыл на месте.

— С другой стороны, — продолжил префект, — я буду вам очень обязан, если вы отправитесь к Сала и расскажете ему точно, чем вы занимались с Вержа! Некоторые детали вызывают сомнение; надеюсь, вы понимаете какие.

Заместитель мэра сразу же смягчился. Он помнил совет Вержа: не поднимать волны. Больше чем когда-либо необходимо было ничего не предпринимать.

Оставшись один, префект в очередной раз развернул листки, которые утром получил по почте. Это была запись разговора его жены с местным депутатом, представителем большинства, переписанная с магнитофонной пленки. Было ясно, что жена префекта решительно добивалась новых почестей для своего мужа, весело посмеиваясь при этом над его супружеской честью. Другими словами, раз в неделю она проводила ночь с этим парламентарием, уверяя мужа, что очень заботится о здоровье своей матери, живущей в Париже. Но она искренне хотела, чтобы префект стал депутатом и даже министром. Она без устали превозносила заслуги своего мужа, что служило своеобразным доказательством, ее верности, в данный момент малоутешительным для префекта.

Ле Муан был освобожден в тот же день. В своем почтовом ящике он обнаружил конверт, содержание которого вызвало у него живой интерес. Ле Муан тут же созвал руководящий комитет своей организации. Было принято решение о карательных экспедициях. Их жертвами стали: факультетский сторож, который по старой традиции убирал корзины для бумаг в зале заседаний, студентка, которая, будучи однажды задержана полицией, впервые испытала счастье в объятиях мускулистого инспектора, североафриканец, пополнявший свою зарплату чаевыми от отдела общей информации, и один из лучших друзей Ле Муана, который предавал, сам толком не зная почему, может, просто из духа противоречия и потому, что иногда занятно быть настоящим подлецом.

Всего было с десяток писем. Они затрагивали все круги общества. Каждое сопровождала короткая записка.

«Это всего лишь образец, — писал Вержа. — У меня их еще целый чемодан. Его содержимое я берегу на тот случай, если по несчастью предстану перед присяжными заседателями, то есть представителями граждан. Не вздумайте мне возразить, что эти документы не имеют ничего общего с моей защитой. Они для меня являются, как говорится, «контекстом», в котором я действовал и решил изъять свою долю из общественных денег. Судя по примерам других, я еще проявил большую скромность».

Когда Лардат находился у Сала, тому позвонили несколько человек. Звонившие с беспокойством спрашивали, действительно ли будут стараться вернуть Вержа законными путями. Лардат только что рассказал Сала, что он знал об архивам Вержа и о том, как тот собирается их использовать. Начальник полиции выслушал молча. Он давно понял. Он сделал вид, что поверил Лардату, когда тот описал, как Вержа явился, чтобы его — похитить. Своим собеседникам по телефону он отвечал, объясняя, в чем состоит процедура экстрадиции. В сущности, он пересказывал кодекс.

— Все зависит от позиции, которую займут в прокуратуре, — каждый раз заканчивал он разговор.

Прокурор получил предназначенное для него письмо с некоторым опозданием. В нем был список, составленный начальником отдела общей информации: все «замороженные» в прокуратуре дела, в том числе дело одного промышленника, ставшего сенатором после банкротства, которое сумели скрыть.

* * *

Куска говядины, лежащего на тарелке перед Вержа, наверное, хватило бы чтобы прокормить грузчика в течение недели. Мясо было поджарено с кровью без соли, как Вержа любил. Они завтракали с Альмарой в ресторане отеля. Сильвена блистала. Мора выглядел неважно. Накануне он изучал жизнь Каракаса и ночевал в обществе юной красотки индейского типа.

Они завтракали на краю лужайки. Погода была великолепная. Вержа пребывал в прекрасном настроении.

— Рассказывай, — попросил Альмара, закуривая сигару.

Вержа говорил целый час.

— Ты правильно сделал, — сказал венесуэлец. — Я на твоем месте поступил бы так же.

Он успокоил Вержа. Вредное лицемерие не было монополией Франции: с ним могла бы произойти такая же история.

— Я уже пригрел здесь одного полицейского из Нью-Йорка, которого прогнали со службы за взяточничество. Если поступать по справедливости, то все американские полицейские должны были бы перебраться сюда. А может быть, нельзя служить в полиции и оставаться с чистыми руками? Но тогда так и надо об этом сказать.

* * *

Префект вернулся из Парижа поздно вечером. Он отказался сесть за стол. Напрасно уговаривала его жена, присмиревшая после письма, хоть ей и удалось убедить мужа, что пошла она на это не ради удовольствия. Некоторое время он сомневался: его нежная супруга млела при одной только мысли о мужчине, что, между прочим, было одной из причин, почему префект не разводился. Чувственность жены неизменно волновала его и после двадцати лет супружества.

У него были другие причины отложить свой ужин, хоть он и был страшно голоден. Целый час провел префект с министром и начальником его кабинета. Оп получил некоторые указания и хотел немедленно сообщить о них заинтересованным лицам, и прежде всего прокурору.

Помощник префекта срочно вызвал прокурора, а также секретаря прокуратуры, человека цветущего вида, который в связи с предстоящим выходом па пенсию, сделался добродушным и ко всему безразличным. Прибыли также мэр, Лардат, некий нотариус, не обремененный предрассудками, Сала и один генеральный советник; бойко спекулирующий земельными участками, купленными по низким цепам.

В своем кабинете, обставленном довольно уродливой мебелью в стило псевдо «Людовик XVI», префект угостил собравшихся виски и миндалем, на который сам же и набросился. Рамес привел слова министра: не заниматься же мелочами, когда всех волнуют космические проблемы. Стало быть, Вержа проследовать не стоит. Неизвестно, что у беглеца в чемодане. И лучше никогда этого не знать.

Прокурор, казалось, был шокирован.

— Но все же была совершена целая серия преступлений, — сказал он.

— Исключая ограбление почты, доказательств того, что он замешан в других преступлениях, нет. У министра есть сведения: Альже — главный виновник. Он представлял мафию во Франции.

Лардат шумно выразил одобрение.

— Что касается событий в университете, министр усматривает тут заговор левых. Подобных событий следует ожидать почти повсюду в стране. Особенно опасаются за Гренобль.

Префект подозревал, что министр потихоньку готовит хорошенькую провокацию. Но это его дело. Мэр взял слово. Но его мнению, следовало хранить молчание. Миллиард приходит, уходит, переходит в общественные фонды, и никто не обращает на это внимания. Так или иначе, страховку выплатят. Не стоит затевать громкий процесс, на которые обычно являются гнусно настроенные «журналисты, особенно из Парижа, устраивают отвратительные сцены и выплескивают свою желчь на всех без исключения. С мэром единодушно согласились.

* * *

Несколько дней спустя Альмара сообщил Вержа, что продается владение у подножия Андов в районе Ланоса. В него входило несколько тысяч голов скота — будущее богатство Венесуэлы, когда ее запасы нефти будут исчерпаны. Альмара заехал за своими друзьями на машине, и они отправились в дорогу по панамериканской автостраде. Альмара был за рулем, Вержа сидел рядом с ним. Когда они отъехали на двадцать километров от Каракаса, Альмара повернулся к своему другу:

— У меня есть для тебя новости о некоем Вентури.

Изумление Вержа вызвало у него улыбку.

— Он умер. Очень глупо. Он явился без предупреждения из Колумбии и начал вести поиски. Он разыскивал одного французского полицейского. Это не понравилось моим друзьям. Его обнаружили с двумя пулями в голове.

Альмара положил руку на локоть Вержа.

— У них есть сообщники всюду, это верно. Но у меня тоже.

Теперь они оставят тебя в покое.

Окруженное горами поместье выглядело довольно красиво. Вержа долго стоял в задумчивости перед коралями, где держат скот до продажи. Все животные выглядели одинаково безразличными и смирившимися.

— О чем ты думаешь? — спросил Альмара.

— О моих соотечественниках, — проговорил Вержа.

Перевела с французского Надежда Нолле





Загрузка...