Испорченный союз

28

НИКО

Наконец я сбросил с себя одежду и перевернул ее на спину. Я притягиваю ее за задницу к себе, вжимаясь в нее.

— Пожалуйста, — хнычет она, ее отчаяние направлено прямо на мой член.

Мне чертовски нравится, когда она так себя ведет.

Потянувшись, я открываю верхний ящик прикроватной тумбочки и роюсь в нем в поисках того, что мне нужно.

— Моей грязной шлюхе нужен мой член? — спрашиваю я, едва успевая произносить слова. Я слишком сильно хочу вернуться в нее, чтобы думать о чем-то другом. Каждая унция крови в моем теле — в моем члене. Неважно, что я уже разрядился в ее рот и киску. Мне нужно больше. Мне всегда, блядь, нужно больше.

— Нико. Пожалуйста. Мне нужно… — Ее слова обрываются, когда я откидываю крышку флакона со смазкой и выливаю ее между ее ягодиц.

Она стонет, как развратная шлюха, и стон становится только громче, когда я погружаю пальцы во влагу и дразню ее сжавшуюся дырочку.

— О, черт, — громко стонет она, когда я ввожу один палец внутрь.

Я не могу не застонать в ответ. — Такая чертовски тугая.

Мой член плачет, нуждаясь в том, чтобы быть внутри нее, чувствуя, как кольцо мышц душит его, а не мой палец.

— Еще, — кричит она, прижимаясь ко мне.

— Блядь.

Я быстро делаю все, чтобы подготовить ее, пока она требует, чтобы я дал ей еще. Но как бы мне этого ни хотелось, я не буду торопиться. Я отказываюсь причинять ей боль. Может, она и хорошо скрывает это, но не может быть, чтобы ей не было больно от пережитого. Синяки, может, и исчезают, но по ее телу разбросаны новые доказательства, и я знаю, что в ближайшее время они не покинут ее голову.

Как только я убедился, что она готова, я выдавливаю еще одно щедрое количество смазки на свою ноющую длину и, наконец, выравниваю себя с ее входом.

— Да, Нико. Пожалуйста. Трахни меня прямо сейчас, черт.

Не в силах отказать ей в просьбе, я подаюсь вперед.

— Расслабься, детка. Будь хорошей девочкой и впусти меня.

И она впускает.

— Господи. Блядь. Эта задница. Блядь, — рявкаю я, когда ее жар окружает меня, а мышцы пульсируют. — Я долго не протяну.

— Нико, — хнычет она, когда я выхожу из нее и медленно вхожу обратно. — Не достаточно. Еще. Больше.

Убирая руку с ее бедра, я провожу ею по щеке ее задницы. — Грязная, грязная девчонка, — рявкаю я, насаживая ее все сильнее и быстрее.

Учитывая, что это я беспокоюсь о том, чтобы не кончить слишком быстро, Брианна выкрикивает свой следующий оргазм всего за несколько секунд.

И она сжимает меня так чертовски крепко, что у меня не остается выбора, кроме как упасть вместе с ней, выкрикивая ее имя, когда удовольствие вырывается из моего члена и разливается по всему телу.

Мое тело не выдерживает, и я рушусь на нее сверху, придавливая ее между собой и матрасом. Она не жалуется, а если бы и жаловалась, я не уверен, что у меня хватило бы сил что-то с этим сделать.

Единственное, что слышно, — это наше неровное дыхание, когда мы спускаемся со своих высот.

— Чертовски люблю тебя, Сирена, — простонал я, мой голос охрип.

— Я тоже тебя люблю.

Я понятия не имею, сколько времени прошло, но в конце концов мне удается сбросить с нее вес и прижать ее тело к себе, чтобы обнять.

Вокруг нас царит тишина, но она не вызывает дискомфорта. Даже наоборот.

Я понятия не имею, что крутится у нее в голове, но у меня есть ощущение, что ее мысли не сильно отличаются от моих.

Я прижимаю ее к себе чуть крепче, мои пальцы судорожно сжимают новое кольцо, гордо красующееся на ее руке.

Это было совершенно необдуманное решение — заставить Тео остановиться. Но после обещаний, которые мы дали друг другу в начале дня, скрепить их кольцом было просто необходимо.

Ладно, кольцо с короной за восемьдесят фунтов — это не совсем то, что я хотел предложить. Или, по крайней мере, оно не было бы таким, если бы я когда-нибудь видел, как я предлагаю женщине вечность. Но как только я увидел его в магазине, я сразу понял, что это то самое.

Единственное на данный момент.

Моя королева заслуживает чего-то большего и лучшего, чем это. Просто для того, чтобы найти это, придется приложить немного больше усилий, чем просто уболтать продавщицу.

Мои губы шевелятся, чтобы что-то сказать, убедиться, что с ней все в порядке, но она опережает меня.

— Как ты себя чувствуешь?

— Потрясающе, — признаюсь я. — Это было…

— Я не имею в виду секс, Нико. Я имею в виду…

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — обрываю я ее, пока она не испортила момент, назвав кого-нибудь из тех, с кем мы имели дело сегодня вечером. — И мой ответ все тот же. Все, что мы делали сегодня вечером, мы делали для себя. Для нашего будущего. И это самое важное для меня сейчас.

— К черту вчерашний день, прошлый месяц, прошлый год. Все дело в завтрашнем дне, детка.

— Но ты же убил…

— Шшш, — вздыхаю я, скользя рукой по ее руке и обхватывая ее за шею, чтобы наклонить ее лицо так, чтобы у нее не было другого выбора, кроме как смотреть на меня снизу-вверх. — Я сделал то, что должно было быть сделано, чтобы ты и остальные члены моей семьи были в безопасности. Я бы сделал это еще сто раз ради тех, кого люблю.

Она смотрит на меня своими большими голубыми глазами, и я клянусь, что сердце у меня в груди переворачивается.

— Все что угодно для тебя, Сирена.

— То же самое, — выдыхает она, прежде чем приподняться и приникнуть к моим губам в наполненном эмоциями поцелуе, от которого я таю.

Было уже далеко за полночь, когда мы наконец дошли до ванной, чтобы помыться. Но это было не все, чем мы там занимались, и к тому времени, как мы завалились в постель с сытыми улыбками на лицах, мы оба погрузились в сон от изнеможения.

И я погрузился в мирный сон, зная, что все от нас отстали, а моя девочка надежно прижата к моей груди.

Однако много часов спустя я проснулся совсем не таким, потому что, потянувшись за ней, обнаружил лишь пустую, холодную постель.

Со стоном я переворачиваюсь, чтобы посмотреть на часы, и мой стон становится еще громче, когда я смотрю на время.

Сегодня днем у меня гребаный экзамен.

Я бы очень, очень хотел отказаться от этого.

Но я не буду. Папа хотел, чтобы я их сдал, и даже если я провалюсь после всего этого, я хотя бы попытаюсь.

Вздохнув, я перекидываю ноги через край кровати и направляюсь в ванную.

Только когда я закрываю за собой дверь, я понимаю, что впервые проснулся без нее и не запаниковал, что она могла убежать.

Я знаю, что это не так. После вчерашнего я знаю, что она здесь, со мной. Даже если она ушла из квартиры, чтобы потусоваться с Джоди и девочками, я знаю, что она вернется ко мне.

Я чищу зубы и надеваю пару боксеров, а затем выхожу из спальни, чтобы начать поиски своей девочки.

Аромат кофе доносится до меня, пока я продвигаюсь к тому месту, где, как я надеюсь, она находится.

Я чувствую себя легче, чем когда-либо за последнее время, когда сокращаю пространство между нами, и каждый мой шаг становится легче, чем, я уверен, он был когда-либо. Все, даже дыхание, кажется легким.

Но все это рушится, когда я заворачиваю за угол и обнаруживаю ее, свернувшуюся калачиком на одном из стульев за обеденным столом, в одной из моих футболок, с телефоном и, похоже, пачкой таблеток перед ней.

Ее плечи ссутулились, и она настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила моего приближения.

Только когда я уже стою рядом с ней, она вздрагивает и поднимает на меня глаза.

— Сирена? — шепчу я, подтаскивая стул поближе и опускаясь на него задницей.

Мои колени ударяются о ее голое бедро, когда я тянусь к ее рукам и беру их обе в свои.

— Что происходит, детка? — мягко спрашиваю я, ненавидя уязвимость, которая волнами исходит от нее.

Я хочу сказать, что это просто последствия последних нескольких недель и то, что произошло прошлой ночью, окончательно выбило ее из колеи. Но я думаю, что дело не только в этом.

Она ничего не делает и не говорит в течение долгих, мучительных секунд. Она даже не поднимает глаз от бело-фиолетовой коробки.

— Я думала, что просто приму его, и все будет хорошо, — наконец шепчет она.

Я держу губы сомкнутыми, позволяя ей без помех высказать все, что у нее на уме.

— Я думала, что приняла решение много лет назад. Этого никогда не случится, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить это. Но вот я здесь. Вот оно, то, чего я всегда хотела, и я не знаю, смогу ли я это сделать.

Я кручу головой, пытаясь понять, о чем она говорит.

— Что, если это должно было случиться? Что, если мне не суждено стать такой, как она? Что если это неверное решение, и я буду вечно жалеть о нем?

— В последнее время от меня так много зависит, и, как ни странно, я с этим смирилась. Но это… это кажется гораздо большим, чем то, что я сделал прошлой ночью. Я…

Она осекается и наконец поднимает глаза на меня.

Они налиты кровью и полны непролитых слез, хотя, судя по состоянию ее щек, я уверен, что она уже пустила несколько капель.

— Детка, — говорю я, отпуская одну из ее рук и прижимаясь к ее щеке.

Как только я прикоснулся к ней, упала первая слеза, стекая по тыльной стороне моей ладони.

— Поговори со мной. Что на самом деле… — Я смотрю в сторону, и мои глаза фиксируются на двух словах на коробке, на которую она смотрела.

Экстренная контрацепция.

— Брианна, я…

— Он вырезал мой имплант, Нико. И мы… мы…

— Я знаю. Все в порядке, детка. Успокойся, хорошо? — Я говорю, как я надеюсь, мягким и поддерживающим голосом. Черт побери, мне никогда не приходилось использовать его раньше. Во всяком случае, не так, как сейчас.

— Ты просто проигнорировал это. Я даже не была уверена, знаешь ли ты.

— Ты действительно думаешь, что я могу что-то пропустить в тебе, Сирена? Да ладно. Я знаю о твоем теле все, что только можно знать.

— Но…, — она втянула дрожащий воздух. — Я не защищена. Мы могли бы…

— Да, мы могли бы.

— И тебя это устраивает?

Я пожимаю плечами. Наверное, это не тот ответ, на который она рассчитывала, но что есть, то есть.

— Детка, если бы меня беспокоили последствия, я бы не совершал таких поступков.

Она на мгновение задерживает взгляд на мне, прежде чем улыбка дрогнет на ее губах.

— Я серьезно, Нико. Это… — говорит она, указывая на коробку на столе. — Это серьезно.

— Я говорю серьезно. То кольцо, которое я надел тебе на палец прошлой ночью, когда я сказал, что это навсегда, было чертовски серьезно.

— Тебе девятнадцать, — говорит она. — Ты не можешь хотеть…

— Если только ты не пытаешься напомнить себе, какой у тебя горячий парень, детка, то мой возраст не имеет ни малейшего отношения к делу. Я не был ребенком с тех пор, как мне исполнилось восемь лет, и я начал бегать с оружием и учиться убивать мужчин вдвое больше меня одним ударом.

— То, что у нас есть… Для меня это все. И я хочу, чтобы все было только с тобой. Будь то сейчас или в ближайшие годы. Я не откажусь ни от чего.

— Если ты хочешь принять это и вернуться к контрацепции, мы так и сделаем. Но если ты не хочешь принимать его, я буду рядом с тобой.

Она прикусывает нижнюю губу, изучая меня, пытаясь найти ложь в моих словах.

Но ей это не удается.

Да, этот разговор чертовски страшен, и я никак не могу подготовиться к тому, каким может быть его исход. Но я ни за что не стану подталкивать ее к решению, которое ее не устраивает. Хотя результат может изменить всю мою жизнь, это не так сильно, как изменит ее.

— Чего ты хочешь, Бри? Что на самом деле в твоем сердце?

Ее глаза опускаются к моим губам, когда я провожу языком по нижней губе.

— Дело не столько в том, чего я хочу. Скорее в том, чего я не хочу.

— Хорошо. — Я подталкиваю ее подбородок, заставляя посмотреть на меня. — Продолжай.

— Я не хочу, чтобы история повторилась. Я не хочу быть своей матерью и разрушить чью-то жизнь.

— Ты не будешь. Этого никогда не случится, — заверяю я ее с абсолютной уверенностью.

— И… я не хочу больше никого убивать, Нико. Два человека потеряли свои жизни из-за меня.

— Они заслужили это.

— Не в этом дело. Я убил их, Нико. С ними покончено. Исчезли с этой Земли, не оставив выбора. Я не уверена, что смогу сделать это снова.

— Тогда не делай. И да, у нас был незащищенный секс, но это не значит, что что-то произошло. А сейчас вообще подходящее время? — спрашиваю я, вздрогнув. Я совершенно не в своей тарелке и начинаю жалеть, что не уделил всему этому чуть больше внимания, когда мы проходили уроки секса, вместо того чтобы сосредоточиться только на сексуальной части.

— Я не знаю, — тихо признается она. — У меня почти нет менструаций, когда имплантат установлен. Я уже давно потеряла представление о том, что и когда должно происходить.

— Возможно, ты сходишь с ума из-за пустяков, — замечаю я, поднимая ее с кресла и усаживая к себе на колени.

— Возможно, так и есть.

— Итак, ты хочешь подождать и узнать, или ты хочешь что-то сделать? — спрашиваю я, прежде чем осыпать поцелуями ее шею, отчего по коже пробегают мурашки. — На тебе нет трусиков? — спрашиваю я, когда жар ее киски практически прожигает мои боксеры.

— Ты вообще серьезно к этому относишься?

— Да. Я очень серьезно отношусь к сексу с тобой. Это самое важное в моей жизни на данный момент.

— Уверена, что это должны быть твои экзамены. Ты ведь знаешь, что у тебя сегодня днем экзамен по английской литературе?

— Конечно, знаю.

Она резко вскрикивает, когда я просовываю руку под рубашку и прижимаюсь к ее груди.

— Хочешь помочь мне учиться? Наши занятия были самым ярким событием для меня в выпускном году.

— Нико, — стонет она, когда я щипаю ее за сосок. — Тебе нужно сосредоточиться.

— Я более чем сосредоточен на том, чтобы разложить тебя на этом столе и есть до тех пор, пока мне не нужно будет уходить на экзамен. Если ты случайно дашь мне информацию о том, о чем я должен буду писать, пока буду сдавать экзамен, то это будет зависеть от тебя.

— Ты просто кошмар, — говорит она, выпрыгивая из-под моей руки и обходя стол так, чтобы я не мог до нее добраться. — Я заказываю завтрак, а ты… — Ее глаза опускаются к серьезному стояку в моих боксерах. — Избавься от этого и иди за своими книгами. С этого момента ты будешь полностью готов к каждому экзамену.

— Как пожелаете, миссис Чирилло.

Она прячет глаза, когда я называю ее так, и это нисколько не убавляет мой стояк.