Истинная причина глобального потепления - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора maya (ч. 3)

соперники не на жизнь, а на смерть. С захватом локальной власти их группой скоро вскрывается это

противоречие, начинается взаимная борьба и побеждает сильнейший.

Трагичность для Демонов хода космической борьбы обусловлена еще и тем, что Господь творит новые

и новые монады, Демоны же неспособны сотворить ни одной, и соотношение сил непрерывно

увеличивается не в их пользу.

Но есть макробрамфатуры и целые галактики, вторгнуться в которые силам Восставшего

(Люцифера) не удалось. Внутри нашей Галактики системой, полностью освободившейся от

демонических начал, является Орион -- макробрамфатура необычайного могущества духовного Света.

Тот же, кто будет созерцать в телескоп великую туманность Андромеды, увидит воочию другую

галактику, не знавшую демонических вторжений никогда. Это мир, с начала до конца восходящий по

ступеням возрастающих блаженств. Среди миллионов галактик Вселенной таких миров немало, но

наша Галактика, к сожалению, не входит в их число. Давно низвергнутые из макробрамфатуры

Вселенной, силы Восставшего ведут в мирах нашей Галактики безостановочную, неустанную,

миллионы форм приобретающую борьбу против сил Света; ареной борьбы оказался и Шаданакар.

Земля тогда была ещё полурасплавленным шаром, а другие слои ещё только создавались. Среди этих

миров был создан мир -- прекрасная заря -- который теперь называется Олирной. Над ним сияла тогда

и сохранилась в памяти тех немногих человеческих монад, которые начинали в нем свой путь во

времена, более давние, чем древность, и не в Энрофе, а в ангельской Олирне. Это содружество

праангелов можно назвать, в известном смысле, первым человечеством Шаданакара.

Великий Демон, один из сподвижников Люцифера, вторгся в Шаданакар с полчищами

меньших. Имя его Гантург. То была длительная и упорная борьба; она увенчалась его частичной

победой. Изгнать силы Света из брамфатуры ему не удалось, но удалось создать несколько

демонических слоев и превратить их в неприступные цитадели. Ему удалось вмешаться в процесс

возникновения и развития жизни в земном Энрофе и поставить на животном царстве свою печать.

Планетарные законы, с помощью которых начинали создавать органическую жизнь в Энрофе силы

Света, неузнаваемо исказились. Ложно и кощунственно приписывать Божеству законы

взаимопожирания, возмездия и смерти. «Бог есть Свет и нет в Нем никакой тьмы»....От Бога только

спасение. От Него только радость. От Него только благодать. И если мировые законы поражают нас

своей жестокостью, то это потому, что голос Бога возвышается в нашей душе против творчества

Великого Мучителя.. Излучение страдания и боли -- оно называется гаввах — способно насыщать

гигантские толпы Демонов почти всех видов и рангов. По существу, гаввах — их пища.

Для борьбы с Демонами был создан новый слой и положено начало новому человечеству; этот

слой было населен Титанами, огромными и великолепными. Это человечество исчислялось

несколькими тысячами. Гантург сумел вызвать их бунт против Промысла. Его силами души Титанов

были вовлечены в глубокие "мучилища" (подземные темницы). Там их пытка длилась свыше

миллиона лет, пока они не вырвались с помощью Божественных сил из плена, после чего они

совершали свой путь среди человечества. (Из числа деятелей мировой культуры Д.Андреев называет

несколько таких имен: Эсхил, Данте, Леонардо, Микеланджело, Гёте, Бетховен, Вагнер, Ибсен,

Лермонтов, Лев Толстой).

Замысел Провидения -- спасение всех жертв. Замысел Гантурга -- превращение всех в жертвы.

Бого-человечество следующего мирового периода будет добровольным единением всех в любви.

Космос есть поприще становящихся монад. Антикосмос -- всемирный союз соперников и скопище

ущерблённых светлых монад, пленённых ими в мирах, над которыми господствуют Демоны. У этих

пленников отнят священнейший их атрибут -- свобода выбора.

Несоизмеримостью своих масштабов с масштабами Люцифера Вселенной Гантург не смущен:

он, как и все демонические монады, понимает свою малость лишь как стадию. Слепая вера в

безграничное свое возрастание и победу неотъемлема от его Я. Поэтому любая из них, и Гантург в том

числе, --- тиран не только в идеале и не только в данный момент, но и на каждой стадии в той мере, в

какой это позволяет власть, достигнутая на этой стадии. Тирания вызывает такое обильное выделение

гавваха, как никакой другой принцип водительства. Впитывание гавваха увеличивает запас

демонической мощи. Но неутолимое стремление ко вселенскому господству составляет источник

единственно понятных ему радостей: он испытывает подобные радости всякий раз, когда малейшая

частная победа кажется ему шагом, приближающим к конечной цели. Победы же эти заключаются в

порабощении других монад или их душ -- демонических -- как полусоюзников, полурабов, светлых --

как узников и объектов мучительства.

3. К вопросу о свободе воли

Существует некоторое предубеждение, некоторая особая умственная установка, свойственная в

наше время немалому количеству людей, так как ее старательно внедряли в сознание многих народов

целых четыре десятилетия. Это -- такой ход мысли, который приводит мыслящего к выводу,

перерастающему с течением времени в аксиому, в догмат: будто бы религия отнимает у человека его

свободу, требует слепой покорности высшим силам, ставит его в полную от них зависимость. А так

как они — только призраки, то в действительности укрепляется зависимость от всех весьма реальных

человеческих инстанций, которые стремятся эксплуатировать невежество масс. В этом и заключается

«религиозное рабство», из коего человечество высвобождается наукой и материалистической

философией. Что же касается утверждения, будто бы всякая религия требует покорности высшим

силам, то нет сомнения, что некоторые религиозные доктрины действительно проповедовали

предопределение и фактическое отсутствие свободы воли у человека: это -- факт, и я меньше всего

склонен брать под защиту любые религиозные формы без разбора. Уяснить неправомерность такого

обвинения по отношению к концепции Розы Мира я хотел бы немедленно. Прежде всего, позволю

себе высказать недоумение: никакая наука и никакая философия (кроме субъективного идеализма), в

том числе и материалистическая, не оспаривает факта зависимости человеческой воли от множества

материальных причин. Как раз именно материалистическая философия даже особенно настаивает на

сугубой зависимости воли от факторов экономического ряда. И тем не менее никто не возмущается

этим принижением человека перед природной и исторической необходимостью. Никто не вопиёт о

рабстве, подчинении человека -- закону тяготения, закону сохранения материи, закону эволюции,

законам экономического развития и т. д. Все понимают, что в рамках этих законов остается все же

достаточный простор для проявления нашей воли.

Между тем настоящая концепция не прибавляет ни одного фактора нового, дополнительного, к

перечисленной сумме факторов, определяющих нашу волю. Дело не в их числе, а в их истолковании.

То необъятное и бесконечно многообразное, что объединяется выражением «Высшие Силы»,

воздействует на нашу волю не столько путем сверхъестественных вторжений, сколько при помощи

тех самых рядов, тех законов природы, эволюции и т. п., которые мы только что условились считать

объективными фактами. Эти ряды фактов в огромной степени определяют наше сознание, и не только

сознание, но и подсознание, и сверхсознание. Отсюда и возникают те голоса совести, долга, инстинкта

и пр., которые мы слышим в себе и которые видимым образом определяют наше поведение. Таков

механизм связи между «Высшими Силами» и нашей волей. Правда, иногда имеют место явления,

которые субъективно могут казаться нарушениями законов природы «Высшими Силами». Это

называют чудом. Но там, где такие явления действительно совершаются, а не оказываются

аберрациями (воображением), там происходит вовсе не нарушение естественных законов

«произволом» Высших Сил, а проявление этих сил через ряд других законов, нам еще неясных.

То, что зачастую кажется нам монолитным, простым, нерасчленимым двигателем наших

поступков, например совесть, в действительности представляет собой весьма сложный результат

разных рядов. В основном совесть есть голос нашей монады. Но его доступ в сферу нашего сознания

обусловливается воздействием других рядов -- внешние обстоятельства, например какой-нибудь

случай, послуживший толчком к тому, чтобы этот голос монады был нами услышан, -- это есть

проявление Промысла, действие сил Провиденциальной (Божественной) природы.

Таким

образом,

выбор

человека

предопределяется

тремя

рядами

сил.

Силами

Провиденциальными, пользующимися в своих целях законами природы и истории, как орудиями, и

постепенно их просветляющими; силами демоническими, пользующимися теми же самыми законами

и все более их отягчающими; и волей нашей собственной монады, подаваемой в круг нашего сознания

голосами сердца и разума с помощью Провиденциальных сил.

Противники религии как таковой указывают на то, что она требует отказа от личной воли,

требует покорности нашей воли Божеству. И по отношению к некоторым религиям прошлого они

правы. Но Роза Мира не есть религиозное учение прошлого. Она есть религиозное и социально-

этическое учение будущего. Никакой «покорности» воле Божьей Роза Мира не требует, ибо ценно

только то, что совершается человеком добровольно, а не по принуждению. Не требование рабской

покорности воле Божества будет излучаться, а призыв ко всеобщей любви и к свободному Бого-

сотворчеству. Оно есть светлое творчество всех монад восходящего потока Вселенной, от человека,

стихиалей (стихий) и просветлённых животных до Демиургов галактик, исполинов невообразимого

величия. Вот почему так часто встречается здесь слово «демиург», в старинных религиях почти не

употреблявшееся. Демиурги -- все, кто творит во славу Божью, из любви к миру и его Первотворцу.

Он абсолютно благ. «Он всемогущ», -- добавляло старое богословие. Но если Он всемогущ -- Он

ответствен за зло и страдание мира, следовательно, Он не благ. Казалось бы, выйти из круга этого

противоречия невозможно....У Бога всеобъемлющая любовь и неиссякающее творчество слиты в одно.

Всё живое, и человек в том числе, приближается к Богу через три божественных свойства, --

врожденные -- свободу, любовь и Богосотворчество. Богосотворчество -- цель, любовь -- путь, свобода

-- условие. У Демонов Богосотворчество не вызывает ничего, кроме предельной враждебности.

Каждый Демон творит только ради себя и во имя свое. Творчество человека превращается в

Богосотворчество с той минуты и в той мере, в какой его непреодолимый творческий импульс

направляется усилием его воли и веры не на достижение тех или иных эгоистических целей -- славы,

удовольствия, материального успеха, служения жестоким и низменным учениям, но на служение Богу

любви. Именно три слова -- свобода, любовь и Богосотворчество -- определяют отношение Розы Мира

к искусству, науке, воспитанию, браку, семье, природе и даже к таким, всеми религиями

пренебрегавшимся элементам жизни, как ее благоустройство и благолепие.

5. Разноматериальная структура человека. Метакультура.

Среди многочисленных слоёв Шаданакара есть многомерный мир, где пребывают человеческие

монады -- неделимые и бессмертные духовные единицы, Высшие Я людей. Творимые Богом и только

Богом, а некоторые (немногие) таинственно рождаемые Им, они входят в Шаданакар, облекаясь

наитончайшей материей, -- её правильнее было бы назвать энергией: это -- субстанция,

пронизывающая весь Шаданакар; каждый индивидуальный дух, вступая в нашу брамфатуру,

неизбежно ею облекается. Мир, в котором пребывают наши монады, носит имя Ирольн. Прежде всего

монада создает шельт из материальности пятимерных пространств, затем -- астральное тело из

материальности четырехмерных. Оба эти облачения часто объединяются в нашем представлении под

словом «душа». Шельт -- материальное вместилище монады со всеми ее божественными свойствами и

ее ближайшее орудие. Не сама монада, остающаяся в пятимерном Ирольне, но именно шельт является

тем «я», которое начинает свое странствие по низшим слоям. Шельт творится самою монадою; в

творении же астрального тела всех существ Шаданакара -- людей, ангелов, животных, стихиалей,

демонов, -- принимает участие Мать-Земля. Это тело -- высший инструмент шельта.

Метакультуры. Теперь нужно объяснить, что такое сверхнарод, метакультура и трансмиф.

Сверхнарод -- совокупность наций, объединённых совместно созидаемой культурой, либо отдельная

нация, если её культура достигла высокой степени яркости и самобытности. Над человечеством

поднимается лестница слоёв, общих для всех сверхнародов, а демонические слои существуют под

сверхнародами. Слой Энрофа в каждом из многослойных сегментов Шаданакара занят только одним

сверхнародом и его культурой. Эти сегменты носят название метакультур. Каждый сверхнарод

обладает своим мифом. И есть общие мифы сверхнародов. Они есть осознание сверхнародом в лице

его наиболее творческих представителей некоей второй реальности, над ним надстоящей. Эту вторую

реальность можно назвать трансмифом. Таковы, например, Олимп, Эдем, град Китеж и т.п.

На всех стадиях развития сверхнародного трансмифа присутствуют, наряду с постигающим его

народом Энрофа, две другие реальности, два других слоя, два полюса метакультурной сферы. Вокруг

них и между ними находятся и другие слои, но каждый из них возник потом или же претерпел

коренные изменения; некоторые исчезли. Незыблемы и долговечны только три области: в Энрофе --

сверхнарод, в иномерном пространстве над ним -- обиталище его просветленных душ, священные

грады, небесная страна метакультуры, а внизу, в мирах нисходящего ряда -- антиполюс этой небесной

страны: цитадель, сооружаемая в мирах, связанных с глубинными пластами в физическом теле

планеты. Это -- средоточие демонических сил данной метакультуры. Небесные страны и все, что в

них, называются затомисами; подземные цитадели -- шрастрами. Наиболее могущественные,

огромные существа, играющие важную роль в истории и метаистории, живущие в подземных

цитаделях, называются уицраорами*. Голова такого чудовища могла бы занять место Москвы, а

щупальца дотянулись бы до моря. Они передвигаются с невероятной быстротой, обладают даром речи

и немалой хитростью. В этих цитаделях имеются и другие демонические существа -- жругры и

области -- шрастры. Так -- друккарг -- шрастр Российской метакультуры. И опять вопрос -- почему

все названия -- не русские? -- Русская метакультура -- одна из самых молодых, и когда стал возникать

её Синклит (сонм просветлённых человеческих душ), всё уже было названо другими.

* (В наше время некоторыми уицраоры рассматриваются как одно из основных открытий Д.Андреева,

олицетворяющее демона великодержавия. Они сменяли друг друга, их было несколько. Они правили в

лице царей России и вождей СССР. Более того, они оказывали влияние на жизнь и творчество русских

писателей, направляя его в нужную им сторону. Целью их было создать мощное государство --

тиранию. Предполагается, что сейчас последний уицраор ослабел и не играет особой роли в

современном устройстве России (1,2)).

Рис. 1

Схема многослойности Шаданакара (Интернет)

Приводим фрагменты из "Откровений Творца", Диктовки "Высший Порядок и Будущее" от

13.02.14., указанные Творцом:

П.21. Без этих Великих энергий (Инь и Ян) нет и Будущего у человечества, ибо энергии

(информации) Инь и Ян ЕСМЬ дар, ЕСМЬ именно дар Бога людям, ибо только эти энергии являются

отличительной особенностью Высшего совершенства, сотворённого Высшим совершенством, а

значит, ЕСМЬ отличительная черта Высшего порядка, сотворённого Высшим порядком!

П.23. Проявление порядка, проявление ответственности есть результат реакции на Единение в Духе

энергий Творения, ибо Вечность стоит только на условиях Высшего порядка сил Творения, поэтому

для людей (ещё очень давно) Я подготовил основу Творения Начала Начал только при проявлении

Великой Безусловной Любви!

П.24. Я ожидаю понимания вами того, что порядок и любовь будут для Гипербореев навечно теми

Маяками, которые осветят ваше Будущее, ибо ваше Будущее ЕСМЬ Будущее с Богом и в Боге,

которое МЫ вместе утвердили навечно!

П.25. Повторяю: не может быть Великой Безусловной Любви в Хаосе, не может быть этой Любви в

неверии, ибо Хаос и неверие являются характеристиками прошлого, уже уходящего прошлого,

поэтому на Великом Вече Возвращения в Духе вы должны продемонстрировать, что Великая Любовь

энергий Творения (Инь и Ян) ЕСМЬ самое главное условие Творения Новых миров и Миров Высшего

порядка и Высшей регулярности!

П.26. Высшая регулярность для людей ЕСМЬ Божественная Монархия, во Главе которой буду Я

Сам, Отец Абсолют, и если участники Моего Движения примут Мой Сценарий Квантового перехода,

тогда им остаётся только продемонстрировать себе и, конечно, человечеству, что Моё Движение в

Духе ЕСМЬ Высший Порядок Божественного Пространства!

Литература

1) Даниил Андреев, Роза Мира, Эксмо, М., 2012., книга II, глава 3, стр 115-142, 236-252.

2) http://rozamira.us/viewtopic.php?t=345&p=6142 (Интернет)

Майя Горина, Содружество "Приносящие Рассвет"

СТРУКТУРА ШАДАНАКАРА. СВЕТЛЫЕ МИРЫ.

Майя Горина

Мы продолжаем публикацию статей, написанных по материалу книги Даниила Андреева "Роза

Мира", на этот раз -- по книге III, "Структура Шаданакара",главам 1-2, с целью изучения высших

духовно-материальных слоёв Земли (1). Напомним, что понятие "Шаданакар" охватывает устройство

всех слоёв -- и плотных -- физических, и духовных слоёв, Земли - Энрофа, а "сакуала" -- ряд, система

пространственных слоёв в Шаданакаре. Последний представляет собой брамфатуру Земли. В части 1

статьи рассказывается кратко о пребывании автора (1) после смерти в нескольких сакуалах

Просветления, а в части 2 -- о светлых духовных слоях -- "затомисах", существующих в Шаданакаре.

Напоминаем также. что применяемые автором (1) термины принадлежат индуистской религии, более

древней, и не имеют русских аналогов (1).

1. Сакуала Просветления

"Я не знаю, где и когда умру на этот раз, но знаю, где и когда умирал я в последний раз перед

тем, как родиться в 1906 году для жизни в России.. Но мое знание некоторых этапов пути между

предпоследним моим существованием и текущим (в России), по своему объективному интересу, шире,

могу

и должен рассказать

о самом

существенном

из того,

что «мне помогли

припомнить»...Последняя смерть моя произошла около трехсот лет назад в стране, возглавляющей

другую, очень древнюю и мощную метакультуру.. Но, уходя из Энрофа триста лет назад, я впервые за

весь мой путь по Шаданакару оказался свободным от необходимости искупляющих посмертных

спусков в глубину тех слоев, где страдальцы развязывают -- иногда целыми веками, даже

тысячелетиями, -- кармические узлы, завязанные ими при жизни.... Смерть была легка и полна

надежды.

Некоторые из близких встретили меня, и радость общения с ними сделалась содержанием

целых периодов моей жизни в том слое. Он очень древен, когда-то в нем обитало ангельское

прачеловечество, а зовется он Олирной: От забот о существовании, имевших в Энрофе столь

необъятное значение, мы были совершенно освобождены. Потребность в жилье сводилась на нет

мягкостью климата. И все же первое время в Олирне для меня было отравлено тоской об оставшихся

в Энрофе. Там остались дети и внуки, друзья и старушка-жена -- то драгоценнейшее для меня

существо, ради которого я нарушил закон касты и стал неприкасаемым. Разрыв связи с ними питал

постоянную тревогу об их судьбе; скоро я научился видеть их смутные облики, блуждавшие по

тернистым тропам Энрофа. А некоторое время спустя уже встречал свою жену такую же юную, какой

она была когда-то, но более прекрасную: ее путь в Энрофе завершится несколькими годами позже

моего, и теперь радость нашей встречи не была омрачена ничем.... Один за другим раскрывались

новые органы восприятия: не те органы зрения и слуха, которые в эфирном теле полностью совпадают

с соответствующими органами тела физического, -- нет! -- Те органы зрения и слуха действовали с

первых минут моего пребывания в Олирне, и именно через них я Олирну воспринимал. -- Но то, что

мы называем духовным зрением, духовным слухом и глубинной памятью..

Кроме общения с людьми и наслаждения природой, время уходило на работу над своим телом:

предстояло подготовить его к трансформе, ибо путь из Олирны в следующие, высшие миры лежит не

через смерть, но через преображение. Но как объяснить, какими именно усилиями была достигнута

моя собственная трансформа и что, собственно, совершалось в ту минуту с моим телом, я бы не мог.

Теперь я в силах припомнить только то, что стало тогда перед моими глазами: -- множество людей,

может быть сотни, пришедшие проводить меня в высокий путь. Достижение трансформы кем-либо из

живущих в Олирне всегда бывает радостью и для других; событие это окружается торжественным,

светлым и счастливым настроением изумления. Когда же взгляд мой опустился вниз, я увидел, что

толпы провожавших больше нет, весь ландшафт преобразился совершенно, и я понял, что миг моего

перехода в высший слой уже миновал. Я был предуведомлен, что в этом слое буду совсем недолго,

ибо все проходящие его минуют в несколько часов, но в эти часы весь этот слой -- название его Файр -

- будет охвачен ликованием обо мне, его достигшем. Это -- великий праздник, уготованный каждой

восходящей душе -- о, не человеческой только, но и душам других монад Шаданакара,

поднимающимся по ступеням Просветления, даже -- высшим животным....Это был лучезарный покой.

Нэртис -- страна великого отдыха. Мне казалось, что нечто, похожее на колыбель, где я

покоился, как бы медленно раскачивается вверх и вниз, и каждый взлет казался выше предыдущего.

Это движение порождало предвкушение еще большего счастья, в которое я должен теперь войти. И я

понял, что нахожусь уже в другом слое -- в Готимне, последнем из миров сакуалы Просветления.

Садом Высоких Судеб называется Готимна, оттого что здесь предопределяются надолго судьбы душ.

Передо мной представало распутье: Я мог свободно выбрать одно из двух: либо подъем в Небесную

Индию, -- конец навсегда пути перевоплощений, либо еще одно, может быть и несколько,

существований в Энрофе, как средство к осуществлению определенных, только мне поручаемых и

мною свободно принимаемых задач -- «миссии». И я выбрал именно эту возможность. И из Готимны

Индии я был перенесен в Готимну России: там должна была закончиться моя подготовка к

исполнению миссии, принятой свыше моим Я.

2. Затомисы

Вершины метакультур, называемые затомисами, до некоторой степени совпадают с

географическими контурами соответствующих культурных зон Энрофа. Пространство всех затомисов

четырехмерно, но каждый из них отличается свойственным только ему числом временных координат.

Материальность этой сакуалы сотворена одной из ангельских иерархий -- Господствами; сами же

затомисы медленно строятся совместными усилиями иерархий, героев, гениев, праведников и

широчайших, способных к творчеству, народных множеств, пока сверхнарод, их выдвинувший,

продолжает свое становление в истории. И позже, когда его исторический путь завершается, и

миллионы его бессмертных монад продолжают свое восхождение от одной высоты мирового познания

и творчества к другой.

Основателем каждого из затомисов является кто-либо из великих человекодухов.

Панорама этих слоев очень отдаленно напоминает нашу природу. Пожалуй, из элементов

земного ландшафта ближе всего к ландшафту затомисов -- небо с облаками. Нашим океанам и морям

соответствуют зоны как бы светлых паров, легко проницаемых и сияющих: это -- души морских

стихиалей; рекам Энрофа соответствуют их души, образования невыразимой красоты, на которую

даже намекнуть нельзя словами «сияющие туманы». Растительность мало походит на нашу: это --

души стихиалей (богосотворённые монады, проходящие сквозь царства Природы в Шаданакаре, а

также некоторые их виды связанные с природным, стихийным аспектом человечества -- по

Д.Андрееву (1)). Пока достаточно, мне думается, сказать, что в затомисах находятся души некоторых

стихиалей в промежутках между инкарнациями. Смена суток в этих слоях протекает совершенно так

же, как у нас, будучи обусловлена тем же самым вращением планеты вокруг своей оси. Погода

меняется в пределах приятного и прекрасного.

Высшее человечество -- Синклиты метакультур (обитающие в затомисах сонмы просветлённых

человеческих душ) -- наша надежда, наша радость, опора и упование. Праведники, некоторые

родомыслы и герои вступают сюда почти сразу после смерти в Энрофе, быстро миновав миры

Просветления. О подавляющем большинстве таких душ нам не расскажет никакая история: они

прошли в глубине народа, не оставив следа ни в летописях, ни в преданиях -- лишь в памяти тех, кто

их знал или слышал о них от живых свидетелей. Это незаметные герои нашей жизни; думать иначе, то

есть вообразить синклит метакультуры в виде некоего собрания «знаменитостей», значило бы

доказать, что наш нравственно-мистический разум спит еще крепким сном.

Другие, в особенности носители особых даров, даже павшие после смерти в глубину чистилищ,

поднимаются оттуда силами Света, сокращающими сроки их искупительного очищения, и вступают в

Синклит. Не только иные из художественных гениев, но еще больше родомыслов (исторические

деятели, руководимые иерархией) и героев, а праведники -- все -- развязали еще в Энрофе свои

кармические узлы, искупили груз своей вины, и смерть для них была широко распахнутыми вратами

затомисов. Других смерть застигла еще не подготовленными к высшим ступеням, еще отягощенными.

Таким приходится сначала миновать ряд ступеней в верхних чистилищах -- верхних по отношению к

страшным кругам магм (расплавленная лава) и земного ядра (расплавленная часть), но нижних по

отношению к нам. Многие тысячи таких душ, достигнув Готимны, избирают не новые спуски в

Энроф, но труд и великую борьбу в братствах затомисов. Третьи не отяготили своих душ в Энрофе

никакими падениями, напротив; но кругозор их, объем их знания, их чувство космического, хотя и

выросли после Олирны, все же недостаточно велики. Путь из Олирны означал для них начало

странствия, иногда -- долгого, даже длящегося, может быть, века, пока они не станут способными

вместить задачи и мудрость Синклита. Таким образом, между последней смертью в Энрофе и

вступлением в Синклит такие души не искупают вины, а только расширяют и обогащают себя.

Путь перевоплощений вообще не является универсальным законом. Но преобладающая часть

монад движется все-таки по этому пути. Они испытали уже ряд рождений в других народах Энрофа, в

других метакультурах, даже в другие тысячелетия и на других концах земли, а до человеческого цикла

многие из них проходили свой путь в других царствах Шаданакара; их шельты надстояли (стояли над),

быть может, даже над существами растительного и животного царств. Иные знали в незапамятные

времена воплощения в человечестве титанов, среди праангелов или даймонов (Высшее человечество

Шаданакара, обитатели Высших миров). Воспоминание об этой гирлянде рождений хранится в их

глубинной памяти; и объем духовной личности таких монад особенно велик, пучина воспоминаний

особенно глубока, их будущая мудрость отличается особенной широтой. Носители высшего дара

художественной гениальности все имели позади себя подобную гирлянду воплощений. И напротив:

праведники метакультур христианских, в противоположность праведникам некоторых восточных

метакультур, знают, в большинстве, иной путь восхождения: путь, приводящий в Энроф лишь раз, но

зато в странствиях по другим слоям раскрывающий перед глазами такие высоты мира, что память об

этом пылает в их душах как звезда, и ее лучи во время их единственной жизни в Энрофе распутывают

в их сердце все тенета тьмы.

Деятельность Синклитов необозримо многообразна и широка, а во многом для нас и

непостижима. Я мог бы указать на три ее стороны: помощь -- творчество -- борьбу. Помощь -- всем,

еще не достигшим затомисов. Ангелы мрака, хозяева чистилищ не выпустили бы своих жертв еще

века и века, если бы не безостановочные усилия Синклитов. Магмы и ужасающие миры земного ядра

удерживали бы страдальцев вплоть до третьего мирового периода (ныне подходит к концу еще только

первый). Живущие в Энрофе были бы окружены почти непроницаемым панцирем духовной тьмы,

если бы не Синклиты. Но эта работа, избавляющая одних, облегчающая других, предохраняющая

третьих, обогащающая четвертых, просвещающая пятых, -- лишь одна сторона. Другая сторона --

творчество "автономных ценностей", значение которых непреходяще. Однако для нас созерцание

творений синклитов, а тем более понимание их, возможно лишь в минимальной степени. Передача же

их смысла при помощи наших понятий исключена полностью. Несколько понятнее третья сторона

деятельности Синклитов -- их борьба с демоническими силами. Можно сказать, что бороться им

приходится телесно, но, конечно, оружие их не имеет с оружием Энрофа ни одной точки

соприкосновения. Оно разнообразно; оно зависит и от совершенства владения собственным

существом, и оттого, против кого оно направлено. Однако общий его принцип характеризуется тем,

что это -- концентрация волевых излучений, парализующих врага. Гибель в бою для братьев Синклита

невозможна. Возможно другое: в случае поражения -- длительный плен в глубине демонических

крепостей.

Ландшафты затомисов осложняются неким эквивалентом городов, очень мало, впрочем,

походящих на наши, тем более, что жилищ, в строгом смысле этого слова, там нет. Назначение

сооружений -- совершенно особое; это преимущественно места общения братьев Синклита с другими

мирами и с духами других иерархий. Здания, где протекает их общение в его высших формах с

монадами стихиалей (природных или человеческих) называются шериталами. И все же в архитектуре

затомисов угадываются стили, знакомые нам, но как бы возведенные на несравненно более высокие

ступени. Это результат параллельных процессов, понять которые нелегко. Нелегко -- но следует. Дело

в том, что прекрасные архитектурные сооружения Энрофа, насыщаясь излучениями многих

человеческих психик, приобретают этим самым душу, точнее -- астрал: такие астралы пребывают в

затомисах. Но в затомисах есть и такие сооружения, никакого двойника которых в Энрофе нет, -- те же

шериталы. Есть и такие, которые были уловлены, поняты творцами Энрофа и намечены ими к

воплощению на Земле, но история поставила этому непреодолимую преграду. Братья Синклитов

могут опускаться в миры нисходящего ряда вплоть до магм и подниматься до весьма высоких слоев,

которые обозначаются как Высшие Аспекты Трансмифов мировых религий.

В каждом затомисе господствует преображенный язык соответствующей страны Энрофа, здесь

это не только звуко-, но и свето-язык. Нисколько не странно применить к этим языкам и наше понятие

словарного «фонда»; при этом надо указать, что фонд этот весьма отличен от нашего, соответственно

иному, несравненно более богатому запасу понятий. Наряду с этими языками метакультур есть и

общий язык для всех: -- названия слоев, существ и иерархий -- оттуда. Быстрота и легкость усвоения

различных языков здесь не может идти ни в какое сравнение с соответствующим процессом в Энрофе:

это происходит безо всякого труда, само собой. В затомисах, кроме Синклитов, обитают еще и другие

существа: будущие ангелы. Это чудеснейшие творения Божьи, и если мы вспомним сиринов и

алконостов наших легенд, мы приблизимся к представлению о тех, чье присутствие украшает жизнь в

затомисах Византии и России: к представлению о существах, предопределенных стать потом

«солнечными архангелами». В других затомисах обитают иные существа, не менее прекрасные. Всего

затомисов девятнадцать. Из них мы описываем только три -- Индийской и Российской метакультур, и

Аримойю, затомис будущего.

3. Затомисы Индийской, Российской метакультур и Аримойи.

Сумэра (или Мэру) -- Затомис Индийской метакультуры -- самый могучий из всех затомисов

Шаданакара. Уже по древней мифологии, вершина горы Сумэры была увенчана городом Брахмы, на

ее склонах располагались города других божеств индуизма, но Небесная Индия не ограничивалась их

числом, а включала несколько больших участков суши, разделенных морями. Ныне Небесная Индия

надстоит (т.е. стоит над) над географической зоной Энрофа, гораздо более широкой, чем пределы

Индийского государства. На протяжении четырех тысяч лет духовная деятельность исключительно

одаренных в религиозном отношении народов Индии привела к тому, что две метакультуры

отделились от нее, став самостоятельными системами слоев, а саму Небесную Индию восполнило

столь огромное число просветленных, что в XX веке влияние ее Синклита перевесило всю силу

демонических начал: Индия оказалась единственной культурой Энрофа, неуклонно развивающейся по

высокоэтическому пути. Еще гораздо раньше мощь Индийского Синклита воспрепятствовала

созданию силами Гантурга, как это сделали они в остальных метакультурах, слоев безысходных

страдалищ. До Христа эта метакультура оставалась единственной, обладавшей чистилищами и не

достигавшей своей нижней оконечностью до магм. Ландшафт Небесной Индии похож на ландшафт

Небесной России, но природа роскошнее:

. Последний по времени создания из великих затомисов находится в состоянии творения. Это

Аримойя, будущий затомис общечеловеческой метакультуры, связанной с возникновением и

господством грядущей интеррелигии Розы Мира. Материальность Аримойи, как и других затомисов,

создается одной из ангельских иерархий — Господствами; великий человекодух, бывший в последнем

воплощении на Земле Зороастром, руководит созданием того, что я решусь условно обозначить

выражением «великий чертеж». Эмблематический образ Аримойи -- Белый многобашенный собор, с

главной центральной башней, колоннадами и лестницами...

Небесная Россия. Эмблематический образ: -- многохрамовый розово-белый город на высоком

берегу над синей речной излучиной. Как и остальные затомисы, Небесная Россия, или Святая Россия,

связана с географией трехмерного слоя, приблизительно совпадая с очертаниями земной России.

Некоторым её городам соответствуют ее великие средоточия; между ними -- области просветленно -

прекрасной Природы. Крупнейшее из средоточий -- Небесный Кремль, надстоящий над земной

Москвою. Нездешним золотом и нездешней белизной блещут его святилища. А над мета-Санкт-

Петербургом, высоко в облаках того мира, высится грандиозное белое изваяние мчащегося всадника:

это -- не чье-либо личное изображение, а эмблема, выражающая направленность метаисторического

пути. Общая численность обитателей Небесной России мне неизвестна, но я знаю, что около

полумиллиона просветленных находится теперь в Небесном Кремле. (Эта страна -- Планета "Душ").

Новые пришельцы являются в Небесной России в особых святилищах, имея при этом облик не

младенцев, а уже детей. Состояние вновь прибывших похоже именно на состояние детства; смена же

возрастов заменяется возрастанием просветленности и духовной силы. Нет ни зачатия, ни рождения.

Не родители, а восприемники подготавливают условия, необходимые для просветленной души,

восходящей сюда из Готимны. Производимая преображенным телом, их одежда светится сама. Для

них возможно движение по всем четырем направлениям пространства. Та любовь между мужчиной и

женщиной в Энрофе, которая достойна именоваться великой, продолжается и здесь, освобожденная от

всего отягощавшего, возросшая и углубившаяся. Между некоторыми существует и телесная близость,

но от задач продолжения рода она совершенно освобождена и вообще не имеет ничего похожего на

телесную близость в Энрофе. Многие органы тела здесь полностью изменили свою структуру,

назначение и смысл, в том числе органы, связанные с принятием и усвоением пищи, потому что

процесс восстановления жизненных сил здесь похож на дыхание. Возрастание духовности постепенно

подводит просветленного к следующей великой трансформе тела, которая ведет в более высокие

миры, в Небесный Иерусалим и еще выше -- вплоть до Синклита Мира и Элиты Шаданакара.

Всюду блистают здесь души -- аналоги церквей, существовавших у нас, или таких, которые

должны были быть построены. Многие храмы имеют, однако, назначение, не очень понятное для нас.

Есть святилища для общения с ангелами, с Синклитом Мира, с даймонами, с верховными Иерархиями.

Несколько великих храмов предназначено для встреч с Иисусом Христом, временами приходящим

сюда, принимая зримый, человекоподобный облик, другие -- для встреч с Богоматерью. Лестница

дивных, один сквозь другой просвечивающих миров поднимается из алтаря в храме Женственности, в

храмах Христа, в храмах Демиурга Яросвета. Лестница поднимается в Небесный Иерусалим и,

наконец, к преддвериям Мировой Сальватэрры (это -- средоточие и вершина Шаданакара,

местонахождение Высших Космических Сущностей, "Небо", "Небеса" (1)).

Те же, кто были гениями и вестниками на Земле, продолжают после искуплений, просветлений

и трансформ, свое творчество здесь, в затомисах. Возрастает блаженство самих гамаюнов и сиринов,

когда они видят те эпопеи, которые творят там великие души, прошедшие в последний раз по Земле в

обликах Державина и Пушкина, Лермонтова и Гоголя, Толстого и Достоевского, Рублева и Сурикова,

Глинки и Мусоргского, Казакова и Баженова....Во все эпохи по дорогам России брели странники и

искатели, сказители и бандуристы, безымянные творцы сказок и духовных стихов, песен и легенд,

никем не записанных утраченных рассказов о героях своего времени и об его идеалах. А чудесные

мастера, -- где могут быть их создатели ныне и что они могут создавать теперь, если не вечные

ценности Святой Руси?....Нет возможности перечислить те пути на Земле, встав на которые путник

приходит, рано или поздно, к Синклиту. Вопрос только во времени, в стадиях, которые еще надо

преодолеть по дороге к этой цели. Цели, не проявляющейся в сознании человека с полной

отчетливостью, но ведомой бессмертной монаде и влекущей ее.

Я мог бы перечислить несколько имен деятелей русской культуры и истории, которые вступили

в Небесную Россию за последние сорок лет.. Итак -- имена некоторых из тех, кто не имел нисходящего

посмертия и сразу после смерти в Энрофе вступил через миры Просветления в Синклит: Лесков,

Римский-Корсаков, Ключевский, Гумилев, Волошин, Рахманинов, Анна Павлова, Сергей Булгаков,

Иоанн Кронштадтский, патриарх Тихон, цесаревич Алексей Николаевич, несколько творцов и тысячи

героев, погибших от руки Сталина. Очень немногие из имен тех, кто вступил в Синклит после

кратковременного пребывания в верхних чистилищах: Фет, Л. Андреев, Александр Блок, Шаляпин,

Александр П, Константин Романов, академик Павлов.

Из числа просветленных, взошедших в Небесной России на особенную высоту, мне известно

несколько имен: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Лев Толстой, Алексей Константинович Толстой,

Достоевский, Аксаковы, Кутузов. Ближе остальных к великой трансформе, уводящей в Небесный

Иерусалим и в Синклит Мира, подошли к настоящему времени Лермонтов, Владимир Соловьев,

император Иоанн VI, а также два духа, чьи имена вызвали мое удивление, но были два раза твердо

произнесены: Шевченко и Павел Флоренский. За все время существования русского затомиса через

него в Синклит Мира поднялось несколько десятков человек, из которых мне известны следующие

имена: Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Антоний и Феодосий Печерские, летописец Нестор,

дружинник Сергий -- автор «Слова о полку Игореве», Александр Невский, Сергий Радонежский,

Андрей Рублев, Нил Сорский, Ломоносов, Александр Благословенный, Амвросий Оптинский,

Серафим Саровский.

Подготовка в любви и взаимопонимании к творению небесной страны всечеловечества

священной Аримойи -- вот узы, связующие ныне Синклиты и грады метакультур. Величайшие из

детей человечества, завершив творения в своих священных градах, выходят за метакультурные

пределы: поднимаясь в Синклит Мира как бы с разных сторон, они встречаются, наконец, но еще

задолго до его достижения. Дальнейший подъем приводит в такие слои, где их мудрость и мощь

превосходит мудрость и мощь демиургов. Высший провиденциальный план есть отражение их

творческого труда. Это -- Синклит Мира. Он Со-Творит, во всей ясности духовного сознания, самому

Планетарному Логосу.

Кроме великих затомисов, исчисляемых числом 19, в Шаданакаре имеется другая сакуала

затомисов: это затомисы метакультур, трагически недостроенных в Энрофе. Возможно, при

благоприятных условиях, возвращение затомиса в прежнюю сакуалу, а сверхнарода -- к исторической

жизни. Имеется пятнадцать затомисов этой второй сакуалы. Существует также несколько сакуал

восходящего ряда (снизу), предшествующих сакуалам затомисов. Они составляют средние слои

Шаданакара. Чем иерархически выше расположены слои, тем затруднительнее их познание, тем

меньше их аналогий с Энрофом. В следующей статье будут описаны слои, ведущие к Мировой

Сальватерре, опуская при этом описание всех нижних слоёв Шаданакара.

Приводим фрагменты из "Откровений Творца" , Диктовки "И Вера, и Любовь, и, конечно,

Мудрость" от 19. 02. 14., указанные Творцом:

п.19. "Поэтому, вы, Гипербореи, свою задачу выполнили, восстановив Великую нейтральность, и

теперь ваш промысел должен быть направлен только на сохранение человечества, в той полноте, в той

массе психической энергии, которая даёт право людям стать не просто единым целым в духе, но и

подтвердить, что их внутреннее и внешнее совершенство соответствует Совершенству вашего

ПЕРВОТВОРЦА, а значит, теперь все Вместе Мы Есть Великое “МЫ”!

п.20. Но это возможно только в том случае, если в вас, людях-Богах, сохранилось внутреннее

совершенство Начала Начал и Истинная ВЕРА, ибо Небесам необходима только Любовь, и это то, что

отличает Богов от людей-Богов, ибо вам для того, чтобы подняться на Олимп, нужно

продемонстрировать кроме Безусловной и Всепрощающей Любви ещё и Истинную Веру, ибо без

Веры не может быть Любви, а Любовь Богов, Любовь Совершенства в людях неверия превращается в

плотские отношения, а хуже того, в похоть животных!

п.21. Человечество сегодня стоит на грани, за которой ЕСМЬ либо Великое Будущее людей-Богов,

либо самоуничтожение, и эта грань, практически между прошлым и будущим, обозначилась, и

обозначилась очень остро, только сейчас, когда подошло время Квантового перехода и когда, уже

независимо от воли людей, он всё равно состоится! И если Я сдерживал начало трансмутации

Планетарной системы, то только для того, чтобы люди смогли подготовиться к этому Великому,

Историческому для людей, и для Солнечной системы, и даже для всей Вселенной событию!

п.23. Помните, Я говорил вам о том, что нельзя вспоминать о Боге всуе и нельзя играть с Богом в

человеческие игры неверия, как невозможно и единение противоположных состояний?! Это только в

физике два противоположных знака соединяются для того, чтобы совершить чудо рождения

электричества, в Тонких же мирах Совершенство может объединиться только с Совершенством, и это

ЕСМЬ основа Вечности!

п.24. Поэтому не переносите представления Плотного плана на Небеса! Там, на Небесах, а точнее,

на Олимпе Богов, правит СОВЕРШЕНСТВО, и не просто СОВЕРШЕНСТВО, а СОВЕРШЕНСТВО

Любви, и это то, что вы (Гипербореи) должны будете продемонстрировать на Великом ВЕЧЕ

Возвращения в Духе!

п.25. Вы просто обязаны понять ради вашего же собственного Будущего, что только совершенство,

только Мудрость, включающая в себя совестливость, а значит, высокую нравственность, может

помочь вам, Гипербореям, пройти последний Экзамен всем вместе, ибо критическая масса

психической энергии Мной уже обозначена, а значит, пределы ваших возможностей уже определены!

п.26. Вам сегодня нужно решиться и сказать “НЕТ” всему тому, что возвращает вас в Плотный

план, в прошлое! Поверьте, это будет мужественным поступком Воина СВЕТА, Воина ЛЮБВИ, и без

этого нет и не будет Будущего, повторяю, не только у людей-Богов, но и у всего человечества!"

Литература

1) Даниил Андреев. Роза Мира, Эксмо, М. 2012. стр.148-189, 311, 791-793.

ВЫСШИЕ МИРЫ. МИССИИ И СУДЬБЫ.

Майя Горина

В настоящей статье описываются Высшие Миры Шаданакара (совокупность земных и

духовных слоёв Земли), лишь в той мере, которую позволяет их восприятие как автором книги "Роза

Мира" -- Даниила Андреева (1), (Книга VI, "Высшие Миры Шаданакара", гл.1), так и нашим не

подготовленным к этому сознанием. Затем приводятся результаты проведенного впервые автором (1)

метаисторического исследования творчества гениев русской литературы А.С.Пушкина и

М.Ю.Лермонтова (Книга X, "К метаистории русской культуры", гл.2). В статье используются

термины, объяснённые как в предыдущих статьях по книге (1), так и в этой.

Высшие миры Шаданакара. До Мировой Сальватэрры

"Именно об этих сферах сведения не только скуднее, чем о каких-либо других, но, в сущности,

почти отсутствуют. Причин -- две. Неадекватность действительности этих сфер каким бы то ни было

нашим представлениям и понятиям, а тем более попыткам выразить их словами -- причина первая.

Вторая -- исключительная высота прозрения духа, требующаяся для прикосновения к этим мирам

через личный опыт. Почти всё, сообщаемое о них здесь, почерпнуто не из личного непосредственного

опыта, нет, это только передача словами нашего языка того, что я воспринял от невидимых друзей

(Высших). Да простят они мне, если я в чем-нибудь ошибся, если мое сознание внесло нечто низшее,

чисто человеческое и замутнило субъективными примесями эту весть. (В нашем понимании речь идёт

о высших измерениях).

Все слои, о которых здесь сначала пойдет речь, пятимерны; число же временных координат, то

есть потоков параллельно текущих времен, превышает в этих слоях цифру 200. Превыше сакуалы

Трансмифов пяти верховных религий -- о них я уже говорил как о пяти исполинских пирамидах как

бы из светящегося хрусталя разных цветов, -- вздымается, объемля весь Шаданакар, неописуемая

сакуала Синклита Человечества, состоящая из семи сфер. Моря сияющих эфиров -- беру это слово за

неимением более соответствующего, -- блистающих красками, непредставимыми даже для Синклитов

метакультур, омывают в этих мирах сооружения, которые так же отдаленно можно было бы уподобить

светящимся громадам гор, как и сооружениям невообразимой архитектуры....Избранные из

избранных, составляющие ныне Синклит Человечества, числом своим не превышают, кажется, тысячу

человек. Уже не имея человеческого, в нашем смысле слова, облика, они добровольно принимают

высшее, просветленное его подобие, когда спускаются в нижележащие слои. Пространство же между

брамфатурами Солнечной системы они способны преодолевать со скоростью света, несомые его

лучами....Об отдельных сферах Синклита Человечества я не знаю ничего, кроме их наименований, и то

лишь в той мере, в какой мне удалось перевести их в звуки человеческого языка. (Мы не приводим

этих трудно произносимых названий).

Из Монсальвата (метакультура Западной Европы) и Эдема в Синклит Мира вошли к нашему

времени уже многие, свыше ста человек. Еще больше дала древняя и огромная метакультура Индии.

Кажется последним взошедшим в Синклит Мира до 1955 года был Рамакришна; таким образом, от

момента его смерти в Энрофе до вступления в эти наивысшие сферы протекло около 70 лет. Но чаще

на такой подъем уходят целые столетия. Например, пророк Мухаммед, хотя его посмертие не было

осложнено никаким движением по Нисходящему ряду, достиг Синклита Мира лишь сравнительно

недавно. Еще выше этих сфер скоро поднимутся из Синклита Человечества пребывающие там давно

пророки Иезекииль и Даниил, а также Василий Великий. Этим исчерпывается все, что я в состоянии

сказать о сферах этой сакуалы. Однако об одиннадцати сферах следующей сакуалы, сакуалы Великих

Иерархий, придется сказать еще меньше, еще суше, протокольнее. Да, это миры именно тех высоких

Сущностей, которые мы не имеем возможности назвать иначе, как великими Иерархиями: многие из

них были в свое время объектами почитания в древних религиях различных стран.. За века, протекшие

со дней возникновения и расцвета их культов в Энрофе, эти Иерархии поднялись на наивысшую

высоту.

Нет сверхнарода (именно сверхнарода, а не нации), над которыми не надстоял бы его

демиург....Великой богорожденной монадой является демиург сверхнарода, более могучий, более

действенный. Однако можно говорить о том, что в течение последних пятисот лет из числа демиургов

выделился один, не только получивший миссию всемирного, а не лишь сверхнародного значения, но и

осуществлявший ее: это — демиург Северо-Запада. Создание некоторых предпосылок к объединению

человечества в единое целое -- плод именно его творчества за последние века. В близком будущем

мировое водительство такого рода перейдет, вероятно, к демиургу сверхнарода Российского.

Материальность сакуалы Просветления, затомисов, является эфирной, а термин для

наитончайшей из всех вообразимых нами материальностей -- «метаэфирный». Это материальность

высших слоев Шаданакара. Ко всему иерархически расположенному еще выше, применяется слово

«духовный». Выше сакуалы демиургов царит сакуала "Волны Мировой Женственности".

Эта сакуала объемлется еще одной -- мирами общения иерархий Шаданакара с иерархиями

макробрамфатуры и Вселенной.... Отсюда начинаются слои пребывания Единой Церкви нашей

брамфатуры. Они охватывают как ту сакуалу, о которой я только что сказал, так и три сферы сакуалы

еще более высокой: -- Элиты Шаданакара. Океаны многократно просветленной и одухотворенной

материи колышатся вокруг нее; светящиеся гребни их не встречают препон в ее прозрачных гранях,

плавно входят внутрь и разливаясь по этому обиталищу Совершенных, сообщают ему всю полноту

жизни....Это -- все те, кто воочию видит Мировую Сальватэрру, наивысшую ступень лестницы

Шаданакара для любой из его монад, как богорожденных, так и богосотворенных, кроме

Планетарного Логоса, Пресвятой Девы и Великого Женственного Духа. Единственное, что я могу,

говоря об Элите Шаданакара, это перечислить некоторых из тех великих человеко-духов, которые

достигли Элиты, -- их последние человеческие имена: Эхнатон, Зороастр, Моисей, Осия, Лао-цзэ,

Гаутама Будда, Махавира, Ашока, Чандрагупта Маурия, Патанджали, Нагарджуна, Самудрагупта,

Канишка, Шанкара, Аристотель, Платон, все апостолы, кроме Павла, Титурэль, Мария Магдалина,

Иоанн Златоуст, Августин, Франциск Ассизский, Жанна д'Арк, Данте, Леонардо да Винчи.

В силу чисто субъективных причин я привык к наименованию этого средоточия и вершины

Шаданакара Мировой Сальватэррой — имя, конечно, совершенно условное, даже случайное. Мировая

Сальватэрра пронизывает весь Шаданакар, кроме четырех миров демонической Основы и Суфэтха, но

в различной степени. Ее наибольшая полнота связана с высокими слоями атмосферы. Религиозный

смысл слова «Небо» — выражение реальности, которую предчувствовали высокие души уже тысячи

лет назад.

Все Провиденциальное (божественное) в истории Шаданакара, в истории человечества и

отдельной души -- от Сальватэрры. Здесь сосредоточивается низлияние высших космических

Сущностей, выражающих себя как в становлении звездных миров, так и в нашем становлении.

Непрерывные волны благодати и силы изливаются с этих высот, из этих глубин. Даже то, что

пыталась выразить библейская легенда о лестнице Иакова, заканчивается здесь, пройдя сквозь весь

Шаданакар. Великие сущности и великие существа восходят и сходят ступенями материального бытия

от Сальватэрры к Земле и от Земли к Сальватэрре. Она есть сердце планеты и ее внутреннее Солнце.

Сквозь нее и только сквозь нее раскрываются выси, шири и глуби Духовной Вселенной, объемлющей

и звездные архипелаги, и океаны Метагалактики, кажущиеся нам столь пустынными. Духовная

Вселенная невыразима ни на каком языке и может быть пережита, конечно, лишь в отдаленнейших

предчувствиях". На этом мы заканчиваем описание слоёв Шаданакара, дающее весьма

приблизительное представление о них, не включая описание демонических подземных слоёв ввиду

устрашения от их восприятия. Подъём в слоях Шаданакара может составлять годы, десятки, сотни и

тысячи лет.

2. Миссии и Судьбы. Пушкин.

Даниил Андреев, в развитие метаисторического исследования на примере судьбы России,

приводит конкретные цели усилий демиурга (Яросвета), в направлении которых устремлялась его

инвольтация (побуждение к определённым действиям) в отношении великих художественных гениев

и наиболее глубоких талантов России, тех, кого он называет Вестниками. Вестник это тот, кто, будучи

вдохновлён даймонами (Высшими Учителями), даёт людям почувствовать сквозь образы искусства в

широком смысле этого слова высшую правду и свет, льющиеся из миров иных. В отличие от пророка,

вестник действует только через искусство. Это влияние проявилось, в основном, в писателях и поэтах

XIX века (1).

"Я вынужден обойтись минимальным: числом характеристик, неразвернутых и совершенно

афористических. Я принужден миновать, не останавливаясь на них, эпохи Ломоносова, Державина и

Карамзина и начать группу метаисторических характеристик с того, чье имя издавна привыкли

связывать с началом золотого века нашей литературы... О Пушкине, как это известно всякому,

существуют горы исследований, высказывались тысячи суждений. Да позволено мне будет

присовокупить к этим характеристикам еще одну, сделанную под таким углом зрения, какой до сих

пор не учитывался: -- под углом зрения метаистории.

Под этим углом зрения миссия Пушкина заключается в том, что, создав емкий, гибкий, богатый

и чрезвычайно выразительный литературный язык и великолепный стих, он этим дал решительный

толчок процессу развития всенародной любви к языку, к слову, к стиху и к самой культуре языка как

основного средства человеческого общения; вооружил следовавших за ним во времени творцов этим

совершенным средством для выражения любых идей и чувств; разработал ряд необходимых для этого

новых жанров и сам возглавил процесс художественного выражения этих идей и образов. Какие же

это идеи и какие именно образы?

Во-первых, это — идеи, связанные с задачей разоблачения демонической природы государства

и с укреплением комплекса освободительно-моральных устремлений отдельной души и всей нации.

Сюда относится идея о непрощении преступления, совершенного верховной властью, то есть сознание

несостоятельности той власти, которая основана на нарушении этических норм (ода «Вольность», и

особенно «Борис Годунов»). Сюда же относится идея неразрешимости ни в рассудочно-логическом

плане, ни в плане гуманистической совести противоречий между личностью и государством, между

личностью и демонизированными законами мира («Медный Всадник»). -- С этим же связана и идея

противостояния между низшей, самостной свободой личности и общественной гармонией

(«Цыганы»). -- Эти идеи, воздействуя на сознание множества людей, приобщавшихся литературе,

подготавливали его, в конечном счете, к идее-выводу о примате этики над государственным началом,

то есть о желательности -- хотя и утопичной для настоящего времени -- установления

высокоэтического контролирующего и направляющего начала над аморальным государством.

Второй цикл идей был связан с задачей изменения отношений христианского человечества к

Природе. В основном, это была идея -- переживание Природы как начала объективно-прекрасного, ни

в коем случае не осужденного и не враждебного, хотя и обладающего такой стороной, которая

принуждает зачастую воспринимать Природу как начало равнодушное и безучастное к человеку. При

этом, однако, ощущение ее безучастности не препятствовало переживанию Природы как начала

субъективно любимого. Эти переживания, нашедшие свое выражение в большом количестве

первоклассных по форме стихотворений и отдельных мест в поэмах, подготавливали сознание к

выводу о возможности какого-то -- пока еще в смутных мечтах -- нового вида отношений и общения с

Природой: радостно-чувственного, дружественного и, в то же время, ни в коей мере не греховного.

Это переплеталось с новым восприятием самого процесса жизни в ее повседневном облике: -- в

обнаружении элементов поэзии и красоты и в озарении ими низших, будничных слоев человеческой

жизни. Все это, как и предыдущее, шло вразрез с заветами аскетического периода и прокладывало

дорогу к пониманию далеких грядущих задач Розы Мира -- задач пронизывания духовностью и

религиозно-поэтической стихией всех сторон жизни.

Третий цикл идей был связан с задачей вскрытия нового, углубленного смысла человеческих

религиозных устремлений к Вечно Женственному. К этому циклу относится идея Вечной

Женственности, как трансцендентного космического начала, какое бы то ни было выражение которого

в конкретной человеческой множественности или в отдельной женщине -- немыслимо и невозможно

(«Рыцарь бедный»); и -- антиномичная (противоречивая) идея Вечной Женственности, как присущего

человечеству начала, обретающего -- не воплощение, конечно, но отдаленное отражение в

проходящей среди нас прекрасной женской душе («Евгений Онегин»). Но в цепи женских образов

нашей литературы, овеянных тончайшим благоуханием, Татьяна Ларина -- первый образ, прелесть и

гармония которого воздействуют через столетие на потомков с тою же силой, как и во времена его

возникновения.

Далее: Пушкин впервые поставил во весь рост специфически русский, а в грядущем -- мировой

вопрос о художнике как о вестнике высшей реальности и об идеальном образе пророка как о конечном

долженствовании вестника. Конечно, он сам не мог сознавать отчетливо, что его интуиция этим

расторгает круг конкретно осуществимого в XIX веке и прорывается к той грядущей эпохе, когда Роза

Мира станет обретать в историческом слое свою плоть. И, наконец, в ряде своих произведений

(«Капитанская дочка», «Повести Белкина», «Пиковая Дама», «Пир во время чумы», «Моцарт и

Сальери» и многие другие) Пушкин поставил немало более частных психологических, моральных и

культурных проблем, подхваченных и развитых его продолжателями. Само собой разумеется, мысли,

высказанные на этих страницах, ни в коем случае не претендуют на то, чтобы сложиться в

исчерпывающую метаисторическую характеристику Пушкина. Это лишь первый опыт в данном

направлении, и я не сомневаюсь, что работы последующих поколений над раскрытием

метаисторического значения Пушкина полностью затмят этот бедный черновой набросок.

Многими исследователями отмечалось уже и раньше, что гармоничность Пушкина -- явление

иллюзорное, что в действительности он представлял собою личность, исполненную противоречий и

совершавшую сложный и излучистый путь развития, хотя направление этого пути лежало,

несомненно, ко все большей гармонизации. Это, конечно, так. Но не менее важно то обстоятельство,

что, несмотря на эту противоречивость, вопреки фактам, Пушкин был и остается в представлении

миллионов людей носителем именно гармонического слияния поэзии и жизни. И эта иллюзия тоже

имеет свой положительный смысл (как и тысячи других иллюзий в истории культуры): -- этот

солнечный бог нашего Парнаса, проходящий, то смеясь, то созерцая, то играя, то скорбя, то молясь, у

самых истоков русской поэзии, этим самым сближает в сознании множества стихии поэзии и жизни,

разрушает преграду, отделявшую человеческие будни, жизни обыкновенных людей от сферы

поэтических звучаний, торжественных, заоблачных и бесплотных.

Каждая строка Пушкина вызывает у нас, русских, столько культурных и исторических

ассоциаций, для нас драгоценных и священных, что мы легко поддаемся даже соблазну

преувеличивать его значение, усматривать мировые масштабы там, где в действительности

наличествуют масштабы национального гения и вестника. Из личных бесед и встреч с иностранцами я

вынес совершенно твердое убеждение, уже и раньше складывавшееся у меня под впечатлением

отзывов о Пушкине за рубежом: -- иностранцы, будучи лишены присущих нам ассоциаций и

воспринимая тексты Пушкина в их, так сказать, оголенном виде, никак не могут понять, почему имя

Пушкина окружено в России таким почти культовым почитанием. Возможно, что если бы

качественные переводы его произведений появились на европейских языках еще при его жизни, они

встретили бы более горячий отклик. Но хотя, как мне кажется, Достоевский в своей знаменитой речи

на открытий памятника Пушкину в Москве несколько преувеличил именно интернациональную

сторону пушкинского творчества, тем не менее, он и Жуковский были первыми на Руси поэтами,

раздвинувшими поэтическую тематику до всемирных границ в плане действительного, глубоко

интуитивного, подлинного проникновения в дух других наций и культур. Естественно, что этот

культурно-исторический факт нашел свое место именно в первой половине XIX века, когда в числе

первостепенных задач, стоявших перед инвольтирующими силами демиурга, ясно определилась и

задача культурного преодоления границ между народами, задача сближения с ними народа русского,

задача развития способностей психологического и идейного проникновения в существо иных культур.

(Тут мы не согласны с мнением Д.Андреева о преувеличении интернациональной роли поэзии

Пушкина. Она приобретает всё большее значение, например, в Вашингтоне есть памятник Пушкину, в

Эритрее и Эфиопии его считают своим национальным поэтом, а опера "Евгений Онегин" много лет с

успехом идёт в "Метрополитен - Опера" в Нью-Йорке).

Всенародное горе, охватившее Россию при известии о гибели поэта, показало, что миссия

всенародного значения впервые в истории возложена не на родомысла, героя или подвижника, а на

художественного гения, и что народ, если этого и не осознавал, то зато чувствовал совершенно

отчетливо. Убийство гения было осознано всеми как величайшее из злодейств, и преступник был

выброшен, как шлак, за пределы России.. Но для метаисторического созерцания слишком ясно, каким

мимолетным было пошлое торжество Дантеса и каким жутким -- его посмертие. Да. Но если смерть

Пушкина была великим несчастьем для России, то смерть Лермонтова была уже настоящей

катастрофой, и от этого удара не могло не дрогнуть творческое лоно не только Российской, но и

других метакультур. Миссия Пушкина, хотя и с трудом, и только частично, но все же укладывается в

человеческие понятия; по существу, она ясна. Миссия Лермонтова -- одна из глубочайших загадок

нашей культуры.

Миссии и судьбы. Лермонтов

С самых ранних лет -- неотступное чувство собственного избранничества, какого-то

исключительного долга, довлеющего над судьбой и душой; феноменально раннее развитие

бушующего, раскаленного воображения и мощного, холодного ума; наднациональность психического

строя при исконно русской стихийности чувств; пронизывающий насквозь человеческую душу

суровый и зоркий взор; глубокая религиозность натуры, переключающая даже сомнение из плана

философских суждений в план богоборческого бунта, -- наследие древних воплощений этой монады в

человечестве

титанов;

высшая

степень

художественной

одаренности

при

строжайшей

взыскательности к себе, понуждающей отбирать для публикации только шедевры из шедевров... Все

это, сочетаясь в Лермонтове, укрепляет нашу уверенность в том, что гроза вблизи Пятигорска,

заглушившая выстрел Мартынова, бушевала в этот час не в одном только Энрофе. Это, настигнутая

общим Врагом, оборвалась недовершенной миссия того, кто должен был создать со временем нечто,

превосходящее размерами и значением догадки нашего ума, -- нечто и в самом деле титаническое.

Если и не приоткрыть завесу над тайной миссии, не свершенной Лермонтовым, то хотя бы

угадать ее направление может помочь метаисторическое созерцание и размышление о полярности его

души. Такое созерцание приведет к следующему выводу: в личности и творчестве Лермонтова

различаются без особого усилия две противоположные тенденции. Первая: -- линия богоборческая,

обозначающаяся уже в детских его стихах и поверхностным наблюдателям кажущаяся

видоизменением модного байронизма. Если байронизм есть противопоставление свободной, гордой

личности окованному цепями условностей и посредственности человеческому обществу, то, конечно,

здесь налицо и байронизм. Но это -- поверхность; глубинные же, подпочвенные слои этих проявлений

в творческих путях обоих поэтов весьма различны. Бунт Байрона есть, прежде всего, бунт именно

против общества. Образы Люцифера, Каина, Манфреда суть только литературные приемы,

художественные маски. Носитель гениального поэтического дарования, Байрон как человек обладал

скромным масштабом; никакого воплощения в человечестве титанов у него в прошлом не было.

У Лермонтова же -- его бунт против общества является не первичным, а производным -- этот

бунт вовсе не так последователен, упорен и глубок, как у Байрона, он не уводит поэта ни в

добровольное изгнание, ни к очагам освободительных движений. Но зато лермонтовский Демон — не

литературный прием, не средство эпатировать аристократию или буржуазию, а попытка

художественно выразить некий глубочайший, с незапамятного времени несомый опыт души,

приобретенный ею в предсуществовании от встреч со столь грозной и могущественной иерархией, что

след этих встреч проступал из слоев глубинной памяти поэта на поверхность сознания всю его жизнь.

В противоположность Байрону Лермонтов -- мистик по существу. Не мистик-декадент поздней,

истощающейся культуры, мистицизм которого предопределен эпохой, модой, социально-

политическим бытием, а мистик, если можно так выразиться, милостью Божьей.

Лермонтов до конца своей жизни испытывал неудовлетворенность своей поэмой о Демоне..

Очевидно, если бы не смерть, он еще много раз возвращался бы к этим текстам и в итоге создал бы

произведение, в котором от известной нам поэмы осталось бы, может быть, несколько десятков строф.

Но дело в том, что Лермонтов был не только великий мистик; это был живущий всею полнотой жизни

человек и огромный -- один из величайших у нас в XIX веке -- ум. Богоборческая тенденция

проявлялась у него поэтому не только в слое мистического опыта глубинной памяти, но и в слое

сугубо интеллектуальном, и в слое повседневных действенных проявлений, в жизни. Так следует

понимать многие факты его внешней биографии -- его кутежи и бретёрство и даже, может быть, его

воинское удальство. (К двадцати пяти годам все эти метания Лермонтова кончились, утратили для

него всякий интерес и были изжиты). В интеллектуальном же плане эта бунтарская тенденция

приобрела вид холодного и горького скепсиса, вид скорбных, пессимистических раздумий чтеца

человеческих душ. Такою эта тенденция сказалась в «Герое нашего времени», в «Сашке», в «Сказке

для детей» и т. д.

Но наряду с этой тенденцией в глубине его стихов, с первых лет и до последних, тихо струится,

журча и поднимаясь порой до неповторимо дивных звучаний, вторая струя -- светлая, задушевная,

теплая вера. Нужно быть начисто лишенным религиозного слуха, чтобы не почувствовать всю

подлинность и глубину его переживаний, породивших лирический акафист «Я, Матерь Божия, ныне с

молитвою...», чтобы не уловить того музыкально-поэтического факта, что наиболее совершенные по

своей небывалой поэтической музыкальности строфы Лермонтова говорят именно о второй

реальности, просвечивающей сквозь зримую всеми -- «Ветка Палестины», «Русалка», изумительные

строфы о Востоке в «Споре», «Когда волнуется желтеющая нива...», «На воздушном океане...», «В

полдневный жар в долине Дагестана...», «Три пальмы», картины природы в «Мцыри», в «Демоне» и

многое другое.

Но дело в том, что Лермонтов был не «художественный гений вообще» и не только вестник, --

он был русским художественным гением и русским вестником, и в качестве таковых он не мог

удовлетвориться формулой «слова поэта суть дела его». Вся жизнь Михаила Юрьевича была, в

сущности, мучительными поисками, к чему приложить разрывающую его силу. Университет, конечно,

оказался тесен. Военная эпопея Кавказа увлекла было его своей романтической стороной, обогатила

массой впечатлений, но после «Валерика» не приходится сомневаться, что и военная деятельность

была осознана им как нечто, в корне чуждое тому, что он должен был совершить в жизни. Но что же?

Если бы не разразилась пятигорская катастрофа, со временем русское общество оказалось бы зрителем

такого -- непредставимого для нас и неповторимого ни для кого -- жизненного пути, который привел

бы Лермонтова-старца к вершинам, где этика, религия и искусство сливаются в одно, где все

блуждания и падения прошлого преодолены, осмыслены и послужили к обогащению духа и где

мудрость, прозорливость и просветленное величие таковы, что все человечество взирает на этих

владык горных вершин культуры с благоговением, любовью и с трепетом радости.

Смерть Лермонтова не вызвала в исторической Европе, конечно, ни единого отклика. Но когда

прозвучал выстрел у подножия Машука, не могло не содрогнуться творящее сердце не только

Российской, но и Западных метакультур. Значительную часть ответственности за свою гибель

Лермонтов несет сам. Я не знаю, через какие чистилища прошел в посмертии великий дух, развязывая

узлы своей кармы. Но я знаю, что теперь он -- одна из ярчайших звезд в Синклите России, что он

невидимо проходит между нами и сквозь нас, творит над нами и в нас, и объем и величие этого

творчества непредставимы ни в каких наших предугадываниях. "Новые, космические стихи

А.Пушкина и М.Лермонтова приведены в ряде Альманахов, издаваемых Т.П.Потаповой (2).

А,С.Пушкин (1799-1837)

М.Ю.Лермонтов (1814-1841)

Приводим фрагменты из "Откровений Творца", Диктовки "Первая страница Новой истории

человечества" от 03.03.14 , указанные Творцом:

п.14. Мир, который Гипербореям суждено выстроить, ещё далёк от совершенства, но Любовь и

Единение в Духе являются теми Маяками в Вечности, которые должны показать путь к внутреннему

совершенству, путь к Богу, и не просто показать, а дать людям (“маленькому” человеку) пройти этот

путь в условиях Единения в Духе, а значит, дать возможность творить Пространство Любви!

п.15. Для сотворения Пространства Божественной монархии Гипербореи должны сотворить Единое

общее Пространство Духа, а это возможно только в том случае, если среди них произошло Единение в

Духе, ибо если этого нет, то и нет первой страницы Новой истории человечества. Творение Новой

истории “маленького” человека заставит вас быть открытыми и чистыми перед Богом, ибо это

основное условие СоТворчества людей с Богом, и только такое СоТворчество способно решить с

Моей Помощью и даже без Неё все проблемы Плотного плана, существующие по вине команды

Люцифера!

п.16. Первая страница Новой истории человечества ещё не “здание” Нового Пространства, но она

является залогом того, что для людей открываются возможности, причём очень реальные,

СоТворчества людей с Богом, и это очень необычно, поскольку за многотысячелетнюю историю

Планеты и всех цивилизаций условия для СоТворчества людей, а точнее, Гипербореев с Богом были

созданы или сотворены не Богом, а самими Гипербореями, сумевшими подняться до уровня

совершенства Богов!

п.17. Постарайтесь понять, что открываемая вами сегодня страница Новой истории человечества

ЕСМЬ не просто осознанная необходимость, а ЕСМЬ результат вашего совершенствования и Веры,

ибо без внутреннего совершенства Бога, а значит, без Веры и, конечно, без Любви, Новый Мир не

выстроить, поэтому Божественная монархия, которая в этот миг, в это историческое мгновение

начинает проявляться и наполняться Высокими технологиями Небес, ЕСМЬ ваш и только ваш

промысел людей-Богов! Только при этом условии внутреннего совершенства возможно достижение

великого “Мы” людей-Богов и Самого Отца Абсолюта, творящего Новые миры и Вселенные, и самое

простое, и самое сложное – Божественную монархию Святая Русь, Центра (на всех уровнях

Вселенной) Высшего порядка и Высшего совершенства!

ЛИТЕРАТУРА

1) Даниил Андреев, Роза Мира, Эксмо, М., 2012, Книга Х, гл.2., стр. 508-527.

2) Т.П,Потапова, Альманахи "Апрель" №№ 6-18, сайт "Со-Автор", Эзотерика, Интернет.

Майя Горина, Содружество "Приносящие рассвет"

МИССИИ И СУДЬБЫ. ПРОДОЛЖЕНИЕ.

Майя Горина

В нашей предыдущей статье (1) по книге Даниила Андреева "Роза Мира" мы дали описание

метаисторического метода Д.Андреева применительно к миссии и судьбам великих русских писателей

А.С.Пушкина и М.Ю.Лермонтова. Ввиду тяжёлых судьбы и посмертия Н.В.Гоголя, мы не приводили

этой его судьбы и результатов её исследования. Однако укажем, что "Врата Синклита распахнулись

перед Гоголем во всю ширь, как перед любимейшим из сынов его. Эти три первых великих гения

русской литературы вознесли и утвердили эту литературу на высоту духовной водительницы

общества, учительницы жизни, указательницы идеалов и возвестительницы миров духовного света,

приобрели ей славу и всенародный авторитет, увенчали нимбом мученичества"(1,2). В данной статье

мы рассматриваем метаисторическую роль Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского в освещении её

Даниилом Андреевым (2) (Книга Х, глава 3).

1. Миссии и судьбы. Лев Толстой.

"Освещая, насколько я могу осветить, в главе о средних мирах Шаданакара (т.е. выше

затомисов) характер связи между человечеством и сакуалой даймонов (Высшее человечество,

крылатые двуполые люди), я упомянул о расе метапраобразов, обитающей подле даймонов и

имеющей большое значение для понимания некоторых произведений искусства Энрофа (а также

литературы). Лев Толстой -- отец Андрея Болконского, хотя, конечно, и не в том смысле, в котором он

был отцом Сергея Львовича или Татьяны Львовны. Интуиция гениального художника, синтетически

создававшего образ Андрея из отдельных психических и физических черт разных людей, уловила

сквозь эту амальгаму, как через своеобразный эфирный фокус, похожий, но еще более значительный

образ существа из Жерама -- того слоя в сакуале даймонов, который играет для них ту же роль, что

Энроф для нас. Это было существо из расы метапраобразов -- отставшей в своем развитии от

даймонов и опекаемой ими расы. Я упоминал уже, что они чрезвычайно схожи с людьми как своим

внешним обликом, так и душой. Образ Андрея Болконского воспринимался и творчески

сопереживался миллионами людей, читавших эпопею Толстого. Психическое излучение этого

людского множества необычайно усилило этот объективно существующий, созданный Толстым

эфирный образ Андрея, а для метапраобраза, связанного с ним, он стал одним из материальных

облачений, чем-то вроде его эфирного тела, чем-то необходимым ему для дальнейшего развития,

вернее -- облегчающим и ускоряющим его развитие, как бы наполняющим новыми горячими силами и

полнотой жизни его существо.

Проанализировать этот процесс точнее я не в состоянии. Возможно, что в следующем эоне,

когда преображенное человечество приступит к спасению сорвавшихся в Магмы и Ядро Шаданакара,

тот, кто нам известен как Андрей Болконский и ныне находящийся в Магирне (один из средних слоёв

Шаданакара), обретет свое воплощение в Энрофе и примет участие в великом творческом труде

вместе со всеми нами. А в текущем эоне каждый из метапраобразов, получивших эфирное облачение

от художников Энрофа, вбирает наши психические излучения, им вызванные, в свой состав, но и

воздействует обратно на множество конкретных человеческих психик: он тормозит их становление

либо способствует ему -- в зависимости от природы, которая ему сообщена его творцом-художником.

Вот почему общечеловеческий долг отцовства снимается с великих художников: снимаясь, он

заменяется долгом отцовства другого рода. Данте, Леонардо, Рафаэль, Микельанджело, Сервантес,

Шиллер, Моцарт, Бетховен, Лермонтов, Гоголь, Чехов, Глинка, Чайковский, Мусоргский и десятки

других художественных гениев и вестников не имели детей, но никакой наш моральный инстинкт не

вменяет им этого в ущерб именно потому, что все мы бессознательно знаем, что долг отцовства был

ими выполнен, хотя и не так, как это происходит обыкновенно.

Было бы грубым упрощением полагать, будто за всеми человеческими образами

художественной литературы и искусства стоят метапраобразы из мира даймонов. Напротив, они стоят

лишь за ничтожным меньшинством из этой необозримой галереи: -- обычно за теми, кого мы

называем типами, и за очень крупными индивидуальностями. Но в тех случаях, когда они стоят,

смысл создания художником человекообраза является двусторонним. Во-первых, через его посредство

совершается могучее воздействие на человеческие существа нашего слоя. Во-вторых, повторяю,

создается тонкоматериальное облачение, сообщающее жизненные силы метапраобразу и

сокращающее его путь в сакуале даймонов.

Ясно, однако, что художник не может быть свободен от кармической связи с отображенными

им метапраобразами и от кармической ответственности за их судьбу, -- подобно тому, как человек-

отец несет ответственность за судьбу рожденных и воспитанных им детей. Гоголь затратил огромные

усилия и поистине титанический труд, чтобы помочь в восходящем пути тем, кому он когда-то дал

имена Собакевича, Чичикова или Плюшкина. Предчувствовал ли он это при жизни или нет, но всем

известно, что он уже тогда страстно мечтал и даже пытался художественно предварить так называемое

обращение главных персонажей «Мертвых душ», то есть их сознательное вступление на восходящий

путь. Недовершенное в жизни совершается художником в посмертии и на этот раз. Чем значительнее

созданный художником человекообраз, тем большие возможности открывает он перед метапра-

образом. И тот, кто был отображен Гёте как Фауст, скоро вступит в Синклит Мира, где давно уже

пребывает Дон Кихот, а во втором эоне станет грандиозной личностью среди преображенного

человечества. (По нашему мнению, это самый великий образ в мировой литературе --М.Г.)

Для человека с раскрывшимися духовным слухом и зрением встреча с тем, кто нам известен и

нами любим как Андрей Болконский, так же достижима и абсолютно реальна, как и встреча с великим

человеческим духом, которым был Лев Толстой. Вопрос -- в раскрытии соответствующих, в каждом из

нас заложенных органов восприятия и в том, в который именно из иноматериальных слоев

Шаданакара проникли мы благодаря этим органам. Сколь фантастично ни казалось бы все, что я здесь

говорю, и сколько бы насмешек ни вызвал уверенный тон этих высказываний, я иду навстречу любым

насмешкам, но не могу взять назад ни одной из формулированных здесь мыслей.

Однако после сказанного уже не может показаться странным следующее: роль крылатого

даймона по отношению к человеку -- носителю дара и миссии заключается, в смысле метода его

воздействия, в том, что он, прежде всего, снимает запоры с хранилища творческого импульса,

заложенного в вестнике, как и во всяком человеке, и этим способствует тому, что в творческое лоно

художника устремляется поток оплодотворяющих впечатлений жизни, отливаясь в тот или иной

образ; во многих случаях -- в человекообраз. Дальнейшая же работа даймона над астралом вестника

преследует цель ослабления косности тех эфирно-физических преград, которые отделяют

человеческое сознание от высших способностей, заложенных в астральном теле. При этом, в

зависимости от художественной и личной индивидуальности данного художника, а также в

зависимости и от характера его миссии, работа даймона может быть сосредоточена в особенности на

какой-нибудь одной из этих способностей: на духовном зрении или слухе, на глубинной памяти, на

способности созерцания космических панорам и перспектив, на способности высшего понимания

других душ человеческих -- можно назвать ее способностью духовного анализа -- и, наконец, на

способности к Любви в самом высоком смысле этого слова. В отдельных случаях работа даймона

может направиться на раскрытие исключительно одной из этих способностей, а ее раскрытие облегчит

и ускорит его работу над другими способностями уже в другой, более поздний период жизни вестника

на земле. Нечто схожее происходило, например, с Чеховым. Его миссией было пронизание искусства

слова любовью к людям в такой мере, к какой только приближались Диккенс и Достоевский. Чехов

стоял на совершенно прямом пути. Закрытость его духовного зрения, слуха, способности созерцания

космических панорам -- все это было явлением временным, вызванным тем, что работа даймона была

устремлена на раскрытие в нем дара высшей любви, и когда эта фаза работы была бы завершена,

остальные способности раскрылись бы одна за другой с потрясающею быстротой. К семидесяти годам

Чехов являл бы собой образец сочетания гениальности и святости. Этому помешала только смерть в

сорокачетырехлетнем возрасте, только она.

Существует некий закон масштабов: становящаяся монада делается тем более великой, чем

глубже были спуски, которые ею совершены, и страдания, которые пережиты. Монада эманирует из

Отчего лона в материю не для того, чтобы скользнуть по поверхности одного из слоев планетарного

космоса, а для того, чтобы пройти его весь, познать его весь, преобразить его весь и, возрастая от

величия к величию, стать водительницей звезд, созидательницей галактик и, наконец, соучастницей

Отца в творении новых монад и вселенных. Отсюда -- наше чувство благоговения и преклонения не

только перед категориями прекрасного и высокого, но и перед категорией великого. Отсюда --

возникновение в нашей душе этого чувства при соприкосновении с такими образами, как Эдип,

Прометей, Фауст, Дон Жуан, Брандт.

2. Миссии и судьбы. Достоевский

Именно грандиозные масштабы заложенных в них потенций отличают «детей Достоевского».

Чем, в сущности, оправданы всевозможные, без конца варьируемые от романа к роману, от персонажа

к персонажу «инфернальные» спуски этих героев? Какое положительное значение могут принести

наши блуждания вслед за ними по лабиринтам этих страстей, этих убийств и самоубийств, телесных и

духовных растлений, по самым темным излучинам душевного мира? Не чреваты ли такие странствия,

напротив, опасностями поддаться соблазну, перейти к подражанию, к совершению таких же

непростительных, даже преступных действий?

Те, кто любит Достоевского, часто ссылаются в оправдание на то, что великий писатель учит

различать в самой падшей душе «искру Божию», что он внушает сострадание к несчастным и т. п.

Сострадание он действительно внушает, и сострадание великое. Но всегда ли? Неужели главным

компонентом в нашем отношении к Ставрогину, к Петру Верховенскому (герои романа о

революционерах "Бесы"), к Свидригайлову (один из героев романа "Преступление и наказание") будет

сострадание? Да и обнаружение «искры Божией» в Верховенском или Смердякове (один из героев

романа "Братья Карамазовы") служит плохим утешением; их преступных действий оно не оправдает и

не смягчит. Дело в другом: в том, что их в какой-то мере не то что оправдывает, но заставляет нас

верить в высокие возможности их потенций, иррационально нами ощущаемый масштаб их. Это не

значит, конечно, что с них снимается ответственность за совершенное.

Как художник-этик, пробуждающий наше сострадание к несчастным и падшим, Достоевский

велик -- так велик, что этого одного было бы достаточно, чтобы упрочить за ним навсегда одно из

первых мест в пантеоне всемирной литературы. Не менее, вероятно, велик он и как художник-вестник

Вечно-Женственного; только искать веяние этого Начала нужно не в замутненных, душевно

искалеченных, внутренне потерявшихся, снижаемых собственной истеричностью образах Настасьи

Филипповны или Катерины Ивановны, а в том варианте общечеловеческой темы, на Западе

разработанной в лице Маргариты и Сольвейг, который у нас создал именно Достоевский. История

Сони Мармеладовой и Раскольникова (герои романа "Преступление и наказание") -- это потрясающее

свидетельство о том, как "вечно-женственное влечёт нас ввысь" ("Фауст" Гёте).

Но еще более велик Достоевский именно тем, что проводит нас, как Вергилий проводил Данте,

по самым темным, сокровенно греховным, самым не озаренным кручам, не оставляя ни одного уголка

-- неосвещенным, ни одного беса -- притаившимся и спрятавшимся. В этом и состояла главная

особенность его миссии: в просветлении духовным анализом самых темных и жутких слоев психики.

В этом отношении он является не только великим, но, пожалуй, глубочайшим писателем всех времен.

Дальше перед ним начиналось другое: пронизывание таким анализом и светлых слоев, но на этой

дороге он едва успел сделать первые шаги. Во всяком случае, если для тех конечных целей демиурга,

о которых я говорил в предыдущей главе, нужно предельно расширить границу личности и включить

в зону, ею охваченную, самые кромешные слои инфрафизики (ада), (ибо пока они не изведаны, они не

могут быть и просветлены), то никто не сделал для этого так много, как Достоевский. Я не случайно

упомянул Данте. Но, чтобы правильно понять эту связь, следует ясно отдавать себе отчет в различных

планах, различных формах и стадиях подобного спуска в инфрафизические слои (миры или слои или

сакуалы демонической основы).

Работа даймона над Достоевским сосредоточивалась преимущественно на развитии его

способности высшего понимания других человеческих душ; другие его духовные органы оставались

только приоткрытыми. Поэтому в его творениях заключены не прямые, не открытые образы

иноматериальных реальностей, как у Данте, но их функции в слое человеческой психики,

человеческих деяний и судеб. Человек, сохранивший о подобных спусках воспоминание более

отчетливое, мог бы различить функции таких слоев нисходящего ряда в психике и деяниях многих

героев Достоевского. Он обнаружил бы функции Дуггура, Шим-бига и Дна (одни из нижних слоёв

Шаданакара) в душе Ставрогина и Свидригайлова; Друккарга и Гашшарвы (ещё более нижние слои) --

в душе Петра Верховенского, функцию Гашшарвы и Цебрумра -- слоя антицеркви -- в Великом

Инквизиторе (один из героев романа "Братья Карамазовы"). В личности Ивана Карамазова

обнаружились бы функции многих различных миров и восходящего, и нисходящего ряда. Глава «Кана

Галилейская» -- явное воспоминание о Небесной России, может быть, даже отблеск Голубой

пирамиды -- Трансмифа Христианства, -- и вообще в психике Мышкина (герой романа "Идиот"),

Алеши Карамазова, особенно старца Зосимы, чувствуются следы полузабытых странствий по очень

высоким слоям. В образ и даже в слова Хромоножки (одна из героинь романа "Идиот") вложено

воспоминание о великой стихиали -- Матери-Земле. Галерея человеческих образов, созданных

Достоевским, не имеет себе равных, и не в одной только русской литературе. Недаром ни один

русский писатель, кроме Толстого, не пользуется такой незыблемой всемирной славой. Каждому

известно, что идеи философские, религиозные, нравственные, психологические, социально-

исторические, культурные, выдвинутые Достоевским, поистине неисчислимы. (Однако, в "Дневниках"

Достоевского есть глубоко ошибочные страницы, с чем согласен Творец -- М.Г.) Я ограничусь

указанием лишь на две из них, имеющие, с метаисторической точки зрения, значение совершенно

особое (2).

3. Идеи Достоевского и Толстого

Первая, это -- та трактовка революционного движения того времени, за которую Достоевский

получил впоследствии прозвание «пророка русской революции». В «Бесах» можно обнаружить массу

деталей, верно подмеченных Достоевским у народовольцев, но не передавшихся их историческим

преемникам. Эти последние именно потому и отрицают свое родство с персонажами знаменитого

романа и считают его вообще поклепом на революцию. Но если суметь отделаться от этой

ослепленности яркими деталями, обнажится некая субстанция, общая как для Верховенского и его

сподвижников, так и для их исторических потомков, -- некий «корень вещей». И те, и другие жаждали

крушения существующего порядка, дабы «строить самим». Те и другие шли к этому путем

расшатывания общественных устоев и, наконец, вооруженного переворота. Те и другие не только

были беспощадны и лишены всякого намека на чувство жалости, благодарности или снисхождения, но

ненавидели все, им мешающее, жгучей, мстительной, неудержимой ненавистью. Одни предвидели, а

другие осуществляли на свой лад необходимость пустить легенду об «Иване-царевиче», чудотворном

вожде. Одни мечтали, а другие осуществляли «раз в несколько лет всеобщую судорогу», уносящую

гекатомбы жертв. Одни мечтали, а другие осуществляли воспитание новых поколений, воображающих

себя свободными и лишенными души. Те и другие -- две последовательные стадии в развитии одной и

той же тенденции, несмотря на то, что метаисторические силы, стоявшие за каждой из этих стадий,

были, как постараюсь я показать впоследствии, не идентичными, хотя и весьма родственными.??????

Другая идея Достоевского имеет не менее прямое отношение к конечным целям демиурга и

вообще к нашему и общечеловеческому будущему. Идея эта изложена в известном диалоге Ивана

Карамазова с иноками в монастыре (глава «Буди, буди!»). Заключается же идея в уповании на то, что в

историческом будущем осуществится нечто, противоположное римской католической идее

превращения церкви в государство (так, по крайней мере, понимал католическую идею Достоевский):

превращение государства в церковь. Семьдесят пять лет назад такая идея казалась каким-то

утопическим анахронизмом, двадцать пять лет назад -- бредом мистика, оторванного от жизни; сейчас

же она заставляет призадуматься; через десять или двадцать лет она начнет свое победоносное

шествие по человечеству. Естественно, что задачу эту Достоевский возлагал не на Розу Мира,

предвидеть которую в XIX веке не мог даже он, а на православие.

Явственными признаками провиденциальности (фатальности) отмечена и судьба самого

Достоевского. Конечно, страдание есть всегда страдание, и сердце может сжиматься от жалости и

сочувствия, когда мы читаем о бесконечных мытарствах и мучениях, из которых была соткана

внешняя сторона этой жизни. Но, как ни ужасны с гуманистической точки зрения даже тягчайшие ее

события, они были абсолютно необходимы, чтобы сделать из человека и художника того великана,

каким он стал. Таковы его эпилепсия, аномальный облик его сексуальной сферы, безудержность и

страстность его натуры, минуты его на эшафоте (по приговору к повешению, там же отменённому),

пребывание его на каторге и даже, по-видимому, его бедность (и из-за неё -- пристрастие к азартной

игре в карты, описанной в романе "Игрок").

Но почему-то почти не отмечается в литературе о нем факт исключительной важности: а

именно то, что в последние годы своей жизни Достоевский освобождался, одна за другой, от страстей,

требовавших преодоления и изживания: для него наступила пора очищения. Великое сердце,

вместившее в себя столько человеческих трагедий, исходившее кровью за судьбу стольких детей

художественного гения, очищалось от мути, и вместе с тем возрастали силы любви. И когда читаешь

некоторые страницы «Братьев Карамазовых», например главы о капитане Снегиреве или некоторые

абзацы о Димитрии, охватывает категорическое чувство: чтобы так любить, так обнимать

состраданием и так прощать, надо стоять уже на границе праведности.

Конечно, в своем посмертии Достоевский получил такие возможности к спасению и подъему

своих метапраобразов, каких мы не можем знать. И в этом отчасти и заключалось, во всяком случае в

известный период, его посмертное творчество. Скоро начался и другой труд: быть Вергилием спящих

по кругам инфрафизики. Но если это мы еще способны представить себе, то дальнейшие творческие

его ступени уводят в такую высь и приобретают такой масштаб, что воспринять мы сможем их только

тогда, когда сами вступим духовным видением -- при жизни или всем составом нашим после смерти --

в затомис нашей метакультуры.

Но есть любовь и любовь. Любовь к миру, то есть к среде природной и к среде культурной, как

к источникам пользы только для нас и наслаждения только для нас, и притом таким источникам, какие

должны превратиться полностью в нашего слугу и раба, -- вот то, без чего должно. Любовь к миру как

к прекрасному, но искаженному, замутненному, страдающему и долженствующему стать еще

прекраснее, чище и блаженнее через века и эоны нашей работы над ним, -- вот та любовь, без которой

нельзя. Это не значит, конечно, что силы Природы нельзя обращать на пользу человеку; это значит

только, что наряду с таким обращением должно совершаться и обратное: обращение сил человека на

пользу и духовную пользу Природы.

Любовь к жизни как к сумме наслаждений и польз для нас, либо же как к материалу, который

мы насильственно и тиранически претворяем в то, чего хотим, -- вот импульс, подлежащий

безоговорочному и полному преодолению в нас самих. Любовь к жизни как к мировому потоку,

творимому Богом, иерархиями и человеком, благословенному во всем, от созвездий и солнц до

электронов и протонов во всем, кроме демонического, -- прекрасному не только в нашем слое, но и в

сотнях других слоев, и ждущему нашего участия в нем во имя любви, -- вот то, без чего человечество

придет лишь к абсолютной тирании и к духовному угасанию. И это не значит опять-таки, что

чувственная радость сама по себе является для человека чем-то запретным. Наоборот, это значит

только, что такая радость оправдана, если не увеличивает суммы страданий других существ и

уравновешивается в нас самих готовностью принимать от жизни не только наслаждение, но и труд, и

долг. Подобная четкость разграничений еще не могла быть достигнута в прошлом столетии.

Смешение этих форм любви к миру и к жизни было еще неизбежно. Но усиление их, накал, подъем

были необходимы, и с этим связана миссия нашего второго из величайших художественных гениев --

Льва Толстого. (Второго — если считать первым Достоевского).

Сколько бы других, более частных задач не выполнил бы в своем литературном творчестве

Толстой, как бы велики не были бы созданные им человекообразы, сколько бы психологических,

нравственных, культурных вопросов он ни ставил и ни пытался разрешить, но для метаисторика самое

главное в том, что им осуществлена была могучая проповедь любви к миру и к жизни. Жизни -- не в

том уплотненном, сниженном, ничем не просветленном смысле, в каком понимали ее, скажем, Бальзак

или Золя, а к жизни, сквозь формы и картины которой именно сквозит свет некоей неопределимой и

невыразимой, но безусловно высшей Правды. В одних случаях эта Правда будет сквозить через

грандиозные исторические коллизии, через войны народов и пожары столиц, в других -- через

великолепную, полнокровную, полнострастную природу, в третьих -- через индивидуальные искания

человеческих душ, их любовь, их неутолимое стремление к добру, их духовную жажду и веру. Вот

такую проповедь Толстой как гений и вестник и должен был осуществлять -- и осуществлял --

зачастую вопреки намерениям его логического, слишком рассудочного ума; проповедь -- не

тенденциозными тирадами, а художественными образами, насыщенными до предела именно любовью

к миру, к жизни и к стоящей за ними высшей Правде, образами, которые сильнее всех тирад и

обязательнее всякой логики.

Он любил и наслаждался этой любовью, учил любить все: цветущую ветку черемухи,

обрызганную дождем, -- и трепещущие ноздри горячей лошади; песню косарей, идущих по дороге, и

от звуков которой точно колышется сама земля, -- и крепкие икры бегающих мальчишек;

бесприютную старость Карла Ивановича (повесть "Детство", первая часть трилогии "Детство.

Отрочество.Юность") -- и усадебные идиллии Левиных и Ростовых (герои романа "Анна Каренина");

духовную жажду, уводящую Пьера (Безухова, героя романа "Война и Мир") к масонам, а отца Сергия

(герой повести "Отец Сергий") в странничество, -- и хруст снега под торопливыми шагами Сони, когда

ее озаренное зимней луной лицо приближается к губам Николая ("Война и Мир") со всей чистотой

юности и красотой влюбленности; огненную молитву юродивого Гриши ("Детство") -- и физическое

наслаждение от скачки верхом и от купания, от питья ледяной воды из ручья и от бального наряда, от

полевой работы и от чувственной любви. Но строфы пушкинского «Пророка» недаром выжглись раз и

навсегда на первых страницах великой русской литературы. То самое, что привело Гоголя к

самосожжению, привело Толстого к отречению от своих художественных созданий и к попытке

воплотить образ Пророка в себе самом. На склоне жизни каждого из гениев России возникает мощная,

непобедимая потребность: стать не только вестником, а именно пророком -- гонцом горнего мира,

выражающим высшую Правду не одними только образами искусства, но всем образом своей жизни.

Лев Толстой не нашел его и в проповедничестве своем не создал ничего, равноценного «Войне и

миру». Но поступить он мог только так и никак иначе".

В заключение публикации статей по книге Д.Андреева (1), мы считаем необходимым отметить,

что содержание приведенной в ней главы (Книга ХII, глава 4, "Князь Тьмы"), как и в Библии

предсказывающее в ХХII веке приход Антихриста на Землю, отрицается Творцом. Ибо Им

предпринято полное изменение сценария эволюции человечества на его Переход в более высокие

измерения и его сознания на более высокую ступень. В связи с этим приход Антихриста отменяется.

Мы должны поблагодарить Творца за это утверждение и за спасение человечества.

Лев Николаевич Толстой (1828 -- 1910). Ф. М. Достоевский (1821-1864)

Мы даём портреты этих величайших мировых писателей и мыслителей рядом друг с другом, для

лучшего осознания их роли в развитии умов человечества -- в направлении любви, милосердия и

прощения их ошибок в чём либо. Творец присоединяется к этой просьбе.

Приводим фрагменты из "Откровений Творца", Диктовки "Нейтральность, или то, что отличает

Воина Света", от 08.03.14., указанные Творцом:

п. 12. Человек только через Любовь Богов, а не через Любовь полов, через Великую Гармонию в

Духе двух энергий Любви Инь и Ян может оценить Любовь и НЕЙТРАЛЬНОСТЬ Богов,

принимающих два Великих знака Вечности как Целое, ибо нет совершенства и нет стремления к

совершенству, если нет Любви, если нет Гармонии двух Великих знаков, достигающих при единении

в Духе совершенства Целого! (Энергия Инь -- женская, энергия Ян -- мужская).

13. Поверьте, во Вселенной ВСЁ совершенно оттого, что ВСЁ находится не только в Покое

Вечного Движения, но и в полной Гармонии, когда два Великих знака Вечности не могут

существовать друг без друга, ибо если нет НЕЙТРАЛЬНОСТИ этих Знаков, то это говорит только о

том, что нарушена НЕЙТРАЛЬНОСТЬ Небес, а значит, нет Любви и нет Высшего Порядка на

Небесах!

14. Подбирая вас, Воинов СВЕТА, и пропуская через Своё “сито” под названием “внутреннее

совершенство Богов”, Я просмотрел миллионы людей и остановил Свой выбор на Гипербореях, ибо

они не потеряли в погоне за Мамоной ту НЕЙТРАЛЬНОСТЬ Богов, которая резко отличает их от

других цивилизаций! У них ЕСМЬ совершенство Богов, а значит, ЕСМЬ понимание основ и

принципов БОГОДЕРЖАВИЯ, ЕСМЬ понимание НЕЙТРАЛЬНОСТИ Небес, или Пространства

Высшего Порядка (Высшей справедливости), и это легко проверяется, ибо для них энергии Любви

Инь и Ян, как и для Богов два Великих знака Вечности, ЕСМЬ Целое, без которого всё остальное

теряет всякий смысл!

15. Гипербореи за всю свою долгую историю, повторяю, несмотря на постоянные попытки других

цивилизаций, можно сказать, цивилизаций пришельцев, выдавить память предков, память о Богах

Гипербореях, спустившихся с Небес, отличаются от многих цивилизаций тем, что энергии Любви Инь

и Ян для них ЕСМЬ Целое и Любовь не просто игра полов, а ЕСМЬ промысел Любви Богов,

стремящихся к внутреннему совершенству; и если вы видите обратное, то это только оттого, что в

этих людях “Великую НЕЙТРАЛЬНОСТЬ” творит не Любовь, а Мамона, критерий которой есть

выгода и внутреннее несовершенство!

16. В этом мире очень трудно говорить о внутреннем совершенстве, ибо искажённая история

человечества и искажённые корни людей не могут дать совершенные “плоды”! Поэтому выбранные

Мной Воины Света должны быть и ЕСМЬ Учителя Света, которые знают “КАК”, ибо, повторяю, если

нет понимающих, что Целое ЕСМЬ Гармония двух энергий Любви Инь и Ян и, конечно, ЕСМЬ

Гармония двух Великих знаков Вечности, то и нет понимания, что такое НЕЙТРАЛЬНОСТЬ Небес

внутри Моего Движения, а значит, не может быть достигнуто совершенство Божественной монархии!

17. Вы уже приступили к Творению Божественной монархии Святая Русь! Вы уже приступили к

формированию в Плотном плане НЕЙТРАЛЬНОСТИ Небес, и теперь примирение двух энергий

Любви Инь и Ян и двух Великих знаков Вечности в одно великое Целое ЕСМЬ ваш Промысел, и не

просто Промысел, а Промысел людей-Богов, для которых достижение НЕЙТРАЛЬНОСТИ Небес

ЕСМЬ смысл жизни!

Литература

1) Майя Горина, "Высшие Миры. Миссии и Судьбы.1","Новый Меридиан" №1059, 2014. Нью-Йорк.

2) Даниил Андреев, Роза Мира, Книга Х, гл.2, стр 527; гл. 3, стр. 527-544., Изд-во "Эксмо", М, 2012г.

Майя Горина, Содружество "Приносящие Рассвет"

ИЗМЕНЕНИЯ В МИРЕ И КАК ЖИТЬ В ВЫСШИХ МИРАХ

Майя Горина

Дорогие Читатели! Мы обращаемся к теме серьёзных изменений на Земле, связанных с

изменением магнетизма, и глубоких изменений в положении Сириуса и созвездия Плеяд в Галактике,

сообщённых Учителями с этих звёздных систем, которые тоже меняются, как и Земля и все другие

планетные системы (1). Приводим лекции Учителя Эль Мории о том, "Как жить в Высших Мирах",

куда мы все придём в результате Перехода в эти миры (2). А также приводим "Вопросы" ко всем

президентам и властям на Земле от Отца -- Создателя Всего (3). В целях сохранения энергетики текста

его стилистику мы не имеем права изменять.

1. Сообщения Учителей Птах и Маат

"Вот мы и снова с вами, дорогие земляне, с поздравлениями от Галактического Содружества

Свободных Миров Космоса. Мы объединили плеядианские и сириусиянские энергии для того, чтобы

общим сознанием звёзд осветить те события, которые произошли и будут проходить в это

Изумительное и Великозначимое Время для всей Галактики. Ведь перемены наступили не только на

вашей планете, но и повсеместно. Как наверху, так и внизу. Вся Вселенная, и можно сказать, что и всё

Мироздание, вовлечены в те масштабные процессы, которые протекают в нашей Галактике Млечный

< Назад Далее >

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги