История (в записях и выборках Фотия)

ИСТОРИЯ (В ЗАПИСЯХ И ВЫБОРКАХ ФОТИЯ)

§ 1. Прочтены двадцать две книги историй Олимпиодора.[14] Он начинает свой рассказ с седьмого консульства римского императора Гонория и второго консульства Феодосия[15] и доводит этот рассказ до того времени, когда Валентиниан, сын Плацидии и Констанция, был провозглашен римским императором.[16]

Писатель этот — фиванец, родом из египетских Фив;[17] по занятию — сочинитель[18] (как говорит он сам), по религии — эллин.[19] Язык у него ясный, но невыразительный и лишенный силы, причем автор склонен к избитому просторечию. Писание его не заслуживает того, чтобы считаться сочинением.[20] Он и сам, повидимому, понимал это, так как настоятельно утверждал, что у него написано не сочинение, а лишь собран материал[21] для сочинения: таким некрасивым и невидным казался ему стиль его прозы. Действительно, произведение ничем не украшено; состязаться с ним можно только в бесхитростности. Но, пожалуй, придется отказать даже в ней: со своим низменным слогом автор просто впадает в простонародную речь.[22] Этот материал для истории — так он сам называет его — он делит на книги и пытается украсить их предисловиями. Историю[23] свою он посвящает императору Феодосию,[24] сыну Аркадия и племяннику Гонория и Плацидии.

§ 2. Он рассказывает о том, какой властью был облечен Стилихон,[25] которого сам Феодосий Великий[26] поставил опекуном над своими сыновьями, Аркадием и Гонорием;[27] о том, как он вступил в брак с Сереною,[28] которую сосватал ему опять-таки Феодосий; как после этого Стилихон выдал свою дочь Ферманцию за императора Гонория, ставшего, таким образом, ему зятем;[29] как он вознесся на самую вершину власти и счастливо вел за римлян множество войн с разными племенами[30] и как Олимпий,[31] которого сам Стилихон приблизил к императору, в своем кровавом и бесчеловечном усердии убил его мечом.[32]

§ 3. Аларих,[33] предводитель готов, которого Стилихон пригласил охранять для Гонория Иллирик[34] (это была область, назначенная Гонорию отцом его Феодосием), узнав об убийстве Стилихона[35] и не получив обещанной ему платы,[36] осадил и разрушил Рим.[37] Он увез оттуда неисчислимое количество денег и взял в плен сестру Гонория, Плацидию,[38] находившуюся тогда в Риме. Еще до взятия Рима один из знатных людей, по имени Аттал, бывший тогда эпархом,[39] провозглашен был императором.[40] Произошло это и вследствие выше поименованных причин и потому, что римляне взяли себе в союзники ненавистного Алариху Сара,[41] тоже гота, командовавшего небольшим отрядом (численность его простиралась до двухсот-трехсот человек), но храбреца и непобедимого в боях. Вражда их[42] к Алариху была непримиримой.

§ 4. Во время осады Рима дошло до того, что среди населения возникло людоедство.[43]

§ 5. Аларих, еще при жизни Стилихона, получил в качестве платы за выступление в поход[44] сорок кентинариев.[45]

§ 6. После смерти Стилихона погибла и жена его, Серена,[46] будучи удушена, так как ее считали виновницей нападения Алариха на Рим. Еще раньше, после гибели Стилихона, убит был его сын от Серены, Евхерий.[47]

§ 7. Во времена Гонория прозвище "букелларий"[48] относилось не только к римским солдатам, но и к некоторым из готов. Точно так же беспорядочная и смешанная толпа получила наименование федератов.[49]

§ 8. Олимпий,[50] погубивший Стилихона, стал магистром оффиций.[51] Затем он лишился этой должности, опять получил ее, опять ее лишился и был, по приказу Констанция,[52] женившегося на Плацидии, забит до смерти дубинами. Перед этим ему отрезали уши. Правда не оставила преступника до конца безнаказанным.

§ 9. У готов, пришедших с Родогайсом,[53] командиры[54] назывались оптиматами.[55] Число их простиралось до двенадцати тысяч, и Стилихон, победив Родогайса, включил их в свою гвардию.[56]

§ 10. Аларих скончался от болезни[57] и преемником ему был Атаульф,[58] брат его жены.

§ 11. Писатель этот говорит, что сухой хлеб назывался (βουκελλατον),[59] посмеиваясь над прозвищем солдат, будто бы по этой причине называвшихся "букеллариями".[60]

§ 12. Константин,[61] возвысившись до тиранической власти, посылает послов к Гонорию и, говоря в свою защиту, что солдаты заставили его против воли принять власть, просит прощения и предлагает соучастие в императорской власти.[62] Император, вследствие возникших затруднений, согласился на соправительство; Константин был объявлен императором в Британнии и получил эту власть вследствие солдатского мятежа. В этой же самой Британнии еще до того, как Гонорий стал консулом в седьмой раз, возмутилось тамошнее войско и объявило автократором некоего Марка. Когда Марк был убит этими же солдатами, на его место был ими поставлен Грациан.[63] За четыре месяца он надоел им, его умертвили, и Константин поднялся до имени автократора. Он поставил военачальниками Юстина и Необигаста и, покинув Британнию, направился вместе со своими людьми в Бононию,[64] приморский город, первый, находящийся на границе Галлий.[65] Остановившись там, он привлек на свою сторону всех галльских и аквитанских солдат[66] и подчинил себе все области Галатии[67] вплоть до Альп, лежащих между Италией и Галатией. У него [у Константина] было двое сыновей. Констант и Юлиан. Константа он объявляет цезарем,[68] а потом в эти же дни дает Юлиану титул нобилиссима.[69]

§ 13. Аттал,[70] утвердившийся в своей власти против Гонория, выступил с войском по направлению к Равенне.[71] К нему было отправлено посольство, — будто от императора Гонория к императору же.[72] Его составляли Иовиан — эпарх[73] и патрикий,[74] Валент — магистр обеих милиций,[75] Потамий — квестор,[76] и Юлиан — примикирий нотариев.[77] Они объявили Атталу, что присланы Гонорием для переговоров о совместном правлении. Аттал ответил отказом и сказал, что Гонорий может беспечально жить либо на острове, либо в другом каком-нибудь месте, где он пожелает. Иовиан весело ответил, что императора Гонория уже ограбили на одну часть царства. Аттал выбранил Иовиана: если император добровольно отказывается от своей власти, то это никак не значит, что его грабят. Иовиан многократно ходил послом, ничего не добился и остался у Аттала, получив от него звание патриция. В Равенне же господствующее влияние перешло к препозиту[78] Евсевию. Спустя некоторое время, согласно желанию народа и по злобности Алловиха,[79] он был забит до смерти дубинами на глазах императора. А через несколько времени и Аттал, не послушавшийся Алариха,[80] а главным образом стараниями Иовиана, изменившего Гонорию, лишен был власти. Он остался жить на положении частного человека у Алариха. Затем, спустя некоторое время, он опять получил власть и снова был ее лишен. Когда после этого он прибыл в Равенну, ему обрубили пальцы на правой руке и отправили его в изгнание.

§ 14. Аллових вскоре был убит в присутствии императора и по его распоряжению в наказание за его суд над препозитом Евсевием. Узурпатор Константин, узнав о смерти Алловиха, направился в Равенну, чтобы заключить союз с Гонорием, но напугался и повернул обратно.[81]

§ 15. Есть в Бруттии город Регий,[82] откуда, по словам историка, Аларих хотел переправиться в Сицилию,[83] но был остановлен: священная статуя, поставленная там, помешала этому переезду.[84] Он рассказывает, что статуя эта была поставлена по обету еще в древности в ограждение от огня Этны и в отвращение морского набега варваров. В одной ноге у нее был неугасимый огонь; в другой — неиссякающая вода. Впоследствии, когда эта статуя погибла, Сицилия претерпела опустошения и от огня Этны, и от варваров.[85] Низверг же статую Асклепий, когда его назначили в Сицилию управляющим имениями Констанция и Плацидии.[86]

§ 16. Узурпатор Константин[87] и сын его Констант, которого он назначил сперва цезарем,[88] а затем императором, были побеждены и обращены в бегство. Стратиг Геронтий охотно заключил мир с варварами и провозгласил императором своего сына Максима, числившегося в рядах доместиков.[89] Затем он занялся погоней за Константом и убил его и, идя по следам, стал преследовать и отца его, Константина. Пока это происходило, Гонорий выслал против Константина Констанция и Вульфилу. Дойдя до Арелаты,[90] где Константин проживал вместе с сыном своим Юлианом, они начали ее осаждать. Константин бросился в храм и был рукоположен в священники, причем ему клятвенно обещали спасение. Ворота города распахнулись перед осаждавшими. Константина вместе с сыном отправили к Гонорию. Он же, памятуя о своих племянниках, которых Константин убил, приказал, вопреки клятвам, убить их в тридцати милях от Равенны.[91] Геронтий при появлении Вульфилы и Констанция бежал, и его схватили собственные люди, устроившие ему ловушку. Он жестоко управлял своим войском, они подожгли его дом. Он упорно оборонялся против нападающих, и ему помогал только один Алан, числившийся в его рабах.[92] В конце концов Геронтий убил, по их собственному настоянию, Алана и свою жену и закололся сам. Максим, сын его, узнав об этом, бежал к союзным варварам.

§ 17. Иовин[93] был провозглашен тиранном в Мундиаке, во Второй Германии, стараниями Алана Гоара[94] и Гунтиария, который был предводителем бургундионов. Аттал[95] уговорил Атаульфа[96] придти к Гунтиарию, и тот пришел вместе с войском. Присутствие Атаульфа раздражало Иовина,[97] и он загадками выражал свое неудовольствие Атталу по поводу прихода Атаульфа. Сар[98] также собирался явиться к Иовину. Атаульф, узнав об этом, собрал десять тысяч воинов и пошел навстречу Сару, с которым было только восемнадцать или двадцать человек. Сар совершил героические подвиги, достойные удивления, и его с трудом взяли в плен, зажав между щитами, а потом убили. Cap покинул Гонория, потому что, когда был убит Беллерид, его доместик,[99] император не обратил никакого внимания на это убийство и не повелел произвести расследования.

§ 18. Он рассказывает о Донате, о гуннах,[100] о замечательном искусстве, с которым риксы[101] их стреляли из лука, и о том, как он, историк, был отправлен послом[102] к ним и к Донату; пишет о своих трагических скитаниях по морю и об опасностях,[103] и о том, как Донат, коварно обманутый клятвой, был преступно умерщвлен. Также о том, как Харатон,[104] первый из [гуннских] риксов, распалился гневом за это убийство и как императорские дары умягчили и успокоили его. Таково содержание первых десяти книг его истории.[105]

§ 19. Второе десятикнижие начинается так: Иовин[106] поставил, вопреки желанию Атаульфа, императором своего брата Себастиана и навлек на себя вражду Атаульфа.[107] Атаульф отправил к Гонорию послов, обещая ему головы узурпаторов и мир. Когда послы вернулись обратно и принесли ему клятвенные заверения, он отправил императору голову Себастиана. Иовин, осажденный Атаульфом, сдался ему и был отправлен к императору; эпарх[108] Дардан собственноручно убил его. Обе головы были выставлены за стенами Равенны, в том месте, где раньше были обезглавлены Константин и Юлиан,[109] Максим[110] и Евгений,[111] которые, посягнув на власть при Феодосии Великом, таким же образом закончили свою жизнь.

§ 20. Атаульфа просили вернуть Плацидию — главным образом благодаря мольбам Констанция, который впоследствии и женился на ней. Так как обещания, данные Атаульфу, особенно касающиеся присылки хлеба, не были выполнены, то он не отдал ее и собирался разорвать мир войной.[112]

§ 21. Атаульф, у которого требовали Плацидию, ответил требованием хлеба, ему назначенного. У обещавших не было возможности его дать, но они тем не менее соглашались предоставить его, если получат Плацидию.[113] Варвар ответил им примерно так же и отправился к городу, называемому Массалией, надеясь захватить его обманом. Там он получил рану от руки знатнейшего мужа, Бонифация,[114] и, едва избегнув смерти, удалился под родной кров, оставив в ликовании город, превозносивший Бонифация.

§ 22. Атаульф задумал жениться на Плацидии[115], а так как Констанций требовал ее, то он предъявил еще более тяжелые притязания, рассчитывая при невыполнении этих требований на благовидный предлог для ее удержания.

§ 23. Констанций, давно уже дезигнированный,[116] став консулом, отправился в Равенну; одновременно с ним в Константинополе консулом был Констант.[117] Деньги на консульские расходы в соответственном и достаточном количестве были найдены у Гераклиана[118],который покушался на власть и был убит. Найдено было, впрочем, не столько, на сколько рассчитывали. Золота не нашлось и двадцати кентинариев;[119] вся же [стоимость] его недвижимого имущества доходила до двух тысяч ливров.[120] Все это имение Констанций просто по просьбе своей получил от Гонория.[121] Констанций, когда выступал в процессиях, имел вид угрюмый и мрачный; пучеглазый, с толстым затылком и плоской головой, он ехал, навалившись всем телом на шею своей верховой лошади, и смотрел искоса то в одну, то в другую сторону. Всем казалось, по поговорке, что у него "вид достойный тирана". На обедах и пирах он был приятен и вежлив и часто состязался с мимами, игравшими перед столом.[122]

§ 24. Стараниями Атаульфа[123] и по совету Кандидиана[124] брак Плацидии был совершен в месяце январе,[125] в городе Нарбонне,[126] в доме некоего Ингения,[127] первого человека в городе. Плацидия сидела в украшенном по-римски атрии,[128] в царском уборе; рядом с ней сидел Атаульф, облаченный в хланиду и другие римские одеяния.[129] Среди прочих свадебных даров Атаульф подарил пятьдесят красивых юношей, одетых в шелковые одежды; каждый из них держал на руках по два больших блюда, полных одно золотом, а другое ценными, вернее бесценными камнями, которые были похищены в Риме после взятия города готами.[130] Затем сказаны были эпиталамии,[131] сначала Атталом,[132] а затем Рустикием и Фивадием. Брак был совершен при общем весельи и радости и варваров, и находившихся среди них римлян.[133]

§ 25. После взятия готами Рима[134] Альбин, префект города,[135] написал, когда город был опять восстановлен, что части, предоставленной народу,[136] не хватает, так как народонаселение очень увеличилось. Он писал, что за один день народилось детей счетом четырнадцать тысяч.

§ 26. Атаульф, когда у него родился от Плацидии сын (ему дано было имя Феодосий),[137] стал особенно привержен к дружбе с римлянами. Констанций же и его сторонники действовали против Атаульфа, и потому это стремление его и Плацидии осталось втуне. Когда ребенок умер, они очень горевали о нем и похоронили его в серебряном гробу[138] в одной обители около Барцеллоны.[139] Затем был убит и Атаульф в то время, как он, по своему обыкновению, находился в конюшне, наблюдая за своими лошадьми. Убил его один из его приближенных готов,[140] именем Дувий, поджидавший в своей старинной вражде этого часа: его прежний господин, вождь, принадлежавший к готской части,[141] был убит Атаульфом, который и взял с того времени Дувия в свою дружину,[142] тот же, служа первому господину, погубил второго. Атаульф, умирая, приказал своему брату отдать Плацидию и, если они смогут, сохранить дружбу с римлянами.[143] Преемником же его стал брат Сара, Сингерих — скорее своими стараниями и силой, чем по наследованию и по закону. Он истребил детей Атаульфа от первой жены, вырвав их силой из объятий епископа Сигесара, императрицу же Плацидию велел, в издевку над Атаульфом, заставить итти перед [своей] лошадью[144] вместе с прочими пленницами, а расстояние, на которое они должны были его провожать, тянулось до двенадцатой мили от города. Он правил семь дней и был убит. Владыкой готов стал Валия.

§ 27. Историк рассказывает о том, что он слышал от некоего Валерия,[145] человека знаменитого, о серебряных статуях, некогда примененных в качестве талисмана во ограждение от варваров.[146]

Во время императора Констанция,[147] когда Валерий управлял Фракией,[148] донесли, что нашелся клад.[149] Валерий, прибыв туда, узнал от окрестных жителей, что место это свято[150] и что здесь есть изваяния, освященные по древнему обряду. Он доложил об этом императору и получил грамоту с поручением извлечь все, о чем сообщалось.

И вот, когда это место раскопали, то нашли три статуи,[151] сделанные целиком из серебра; они лежали во всем своем варварском обличье[152] с заведенными за спину обеими руками,[153] одетые в причудливо украшенную варварскую одежду,[154] с длинными волосами, обращенные на север, т. е. в сторону варварской земли.[155]

После того как эти статуи были вынуты [из земли], тотчас же, через несколько дней, сначала племя готов прошло через всю Фракию, а вскоре затем не замедлили и набеги гуннов и сарматов[156] на Иллирик и на ту же Фракию: ведь как раз между самой Фракией и Иллириком[157] и лежали заговоренные [изображения], и было похоже, что число статуй — три — заклинало от всех варварских племен.[158]

§ 28. Историк рассказывает о множестве бедствий и неудач, которые он претерпел во время собственного плавания.[159] Он говорит, что прибыл в Афины; его стараниями и рвением кафедру философии занял Леонтий,[160] отнюдь этого не желавший. Он рассказывает также, что в Афинах никому, особенно иностранцу, не разрешалось носить трибой.[161] Для ношения его требовалось постановление софистов, и по законам софистов разрешение это надлежало подтвердить определенными обрядами. Обряды эти таковы. Прежде всего новичков, будь то мальчики или взрослые, ведут в общественную баню. В числе их находятся и люди, которые по возрасту своему могут носить трибон. Школяры, приведшие [новичков], выталкивают их в середину. Затем одни выбегают вперед и не пускают, другие же гонят их и удерживают; при этом все не пускающие кричат: "Стой, стой! Он не моется". Победившей считается та сторона, которая отогнала противников ради приведенного школяра. Этот последний долго стоит, пока идет обычная перебранка с теми, кто его привел, а затем его уводят в жаркое помещение, где и моют. Одеваясь, он получает право носить трибон; в трибоне он выходит из бани, сопровождаемый торжественной процессией, и уплачивает значительную сумму организаторам этой забавы, которых называют акромитами.[162]

§ 29. Вандалы называют готов трулами,[163] потому что однажды в голод они купили у вандалов миску зерна[164] за один золотой;[165] в миске же не было и третьей части ксеста.[166]

§ 30. Вандалы вторглись в Испанию;[167] римляне бежали в укрепленные города, и там начался такой голод,[168] что люди вынуждены были есть людей. Женщина, имевшая четырех детей, съела их всех. Убийство каждого она оправдывала необходимостью спасти и накормить остальных; когда она покончила с последним, народ побил ее камнями.

§ 31. Евплутий магистриан[169] был отправлен к Валии, правителю готов,[170] чтобы заключить с ним мир и взять Плацидию.[171] Он принял его охотно, и когда ему прислали шестьсот тысяч [кентинариев] хлеба,[172] освободил Плацидию и передал ее через Евплутия Гонорию, родному ее брату.

§ 32. В Афинах возник вопрос о том, как склеивать книжные листы.[173] Производились изыскания о составе клея, и Филтатий, друг историка, хорошо знавший литературу, указал, каким он должен быть. Граждане поставили в честь его статую.[174]

§ 33. Писатель рассказывает много удивительного об Оазисе,[175] о его прекрасном климате, о том, что там не только нет больных падучей, но что больные, приезжая туда из других мест, излечиваются от этой болезни вследствие благорастворения воздуха. Говорит он о множестве песка в этом месте, о вырытых колодцах, которые роют на глубину в двести, триста, а то и пятьсот локтей. Из этих колодцев бьет вверх струя, и земледельцы, вместе рывшие колодец, поочередно берут оттуда воду, чтобы напоить ею свои нивы. Деревья там дают плоды круглый год. Тамошняя пшеница превосходит всякую другую и белее снега; ячмень иногда сеется дважды в год, а просо всегда трижды. Нивы свои они орошают летом через два дня на третий, и зимой на шестой, чем и объясняются их урожаи. Небо там никогда не затягивается облаками. Рассказывает он и о часах,[176] там изготовляемых. По его словам, Оазис был когда-то островом, оторвавшимся от суши, и его-то Геродот[177] и называет островами блаженных. Геродор[178] же в своей "Истории Орфея и Мусея" называет его Феакидой. Он доказывает,[179] что место это было островом, так как на горе между Фиваидой[180] и Оазисом можно найти морские раковины и окаменевших устриц и так как там всегда насыпается много песку, наполняющего три Оазиса. Он тоже говорит, что Оазисов три: два больших — один внешний, другой внутренний, причем они лежат один против другого, а пространство между ними простирается на сто миль. Есть и третий, маленький, отделенный от этих двух большим расстоянием. В подтверждение того, что это был остров, он говорит еще, что часто случается видеть, как птицы несут рыб, а иногда встречаются и рыбные объедки. Отсюда можно заключить, что невдалеке находится море. Он же говорит, что Гомер[181] был родом из окрестностей Фиваиды.

§ 34. Когда император Гонорий получил консульство в одиннадцатый раз, а Констанций во второй,[182] они порешили дело с браком Плацидии. Она упорно не соглашалась на него и возбудила против Констанция всех своих слуг. Тем не менее в день вступления своего в консульство[183] император Гонорий, ее брат, насильно взял ее за руку и вручил Констанцию. Брак был отпразднован роскошным образом. Затем у них родилась дочь, которую они назвали Гонорией,[184] а потом сын, которому дали имя Валентиниана.[185] Он при жизни Гонория получил титул нобилиссима;[186] Плацидия принудила к этому брата.[187] После же смерти императора и свержения узурпатора Иоанна,[188] он объявлен был римским императором.[189] Констанций был соправителем Гонория, давшего ему этот титул, но почти против воли.[190] Плацидия была названа августой:[191] сделали это ее собственный брат и собственный ее муж. Затем послали к Феодосию,[192] племяннику Гонория, императору восточной половины (империи) с объявлением о провозглашении императором Констанция, но оно осталось непризнанным. С Констанцием приключилась болезнь, и императорская власть ему опротивела, потому что он не мог больше по своей воле, как прежде, уходить, куда хотелось, и возвращаться, когда хотелось, и ему, императору, нельзя было забавляться тем, чем он привык забавляться. Поцарствовав семь месяцев (как и было ему предсказано во сне: "шесть уже исполнилось, а царствуют семь"), он скончался от болезни легких, а вместе с ним кончились и гневные планы похода на Восток, которым он был обижен, так как там не признали его власти.[193]

§ 35. После смерти предводителя Валии власть принял Теодерих.[194]

§ 36. Писатель, много претерпев на море, едва спасся.[195] Тут он рассказывает чудеса об одной звезде,[196] обрушившейся на мачту: все думали, что они уже тонут. Явление это называется у моряков уранией. — Он рассказывает о попугае, который жил у него двадцать лет, что он подражал почти всем человеческим действиям: он плясал, пел, называл всех по имени и вообще проделывал подобные вещи.[197]

§ 37. Историк рассказывает, что, когда он жил в Фивах[198] и в Сиене[199] ради своей исторической работы, вожди и прорицатели варваров, живущих у Талмиса,[200] т. е. блеммиев,[201] захотели с ним встретиться: к этому побудила их его слава. "Меня довели, — рассказывает он, — до самого Талмиса, чтобы я рассказал в своей истории и об этих землях, отстоящих от Фил[202] на пять дней пути. Я дошел до города, по имени Прима:[203] в древности это был первый город в Фиваиде,[204] считая от варварской земли. Поэтому римляне и назвали его на своем языке Прима, т. е. «Первый»". И теперь он называется так же, хотя давно уже варварами населены еще четыре города: Финикон,[205] Хирис,[206] Фапис,[207] Талмис.[208] Он узнал, что в этих местах находятся смарагдовые копи,[209] откуда цари Египта и получали в таком количестве смарагды. Варварские прорицатели, рассказывает он, побуждали меня осмотреть эти копи, но без императорского разрешения[210] это оказалось невозможно.

§ 38. Он рассказывает чудеса о некоем Ливании, родом из Азии, который явился в Равенну в правление Гонория и Констанция.[211] Он был великим чудодеем и обещал без войска разбить варваров. Вскоре он показал образец своей силы; молва о нем дошла до императрицы Плацидии, и чудотворец был убит. Плацидия, говорит автор, даже угрожала Констанцию разводом, если Ливании, этот подозрительный обманщик, останется в живых[212].

§ 39. Констанций, иллириец родом,[213] из дакийского города Наисса[214] совершил много походов со времени Феодосия Великого[215] и, наконец, как было сказано,[216] стал императором. Он заслуживал похвал и в прочем, не говоря уже о его щедрости, однако до брачного союза с Плацидией. Когда же он на ней женился, то впал в сребролюбие,[217] и после его смерти в Равенну со всех сторон стали стекаться жалобы от людей, которых он обидел, отобрав от них деньги. Но легкомыслие Гонория, говорит он, и родство с ним Плацидии оставили все эти жалобы втуне и показали, какое значение имеет правда.

§ 40. Расположение Гонория к собственной сестре после смерти ее мужа Констанция стало таково, что их безмерная любовь и частые поцелуи в уста внушили многим постыдные подозрения. Такая же затем родилась у них вражда друг к другу стараниями Спадусы и Елпидии (она была кормилицей Плацидии), которым она многое предоставила. Этим женщинам помогал и куратор Плацидии Леонтий, так что в Равенне начались частые раздоры (Плацидию окружало множество варваров, что получилось из-за ее союза с Атаульфом и брака с Констанцием), сопровождавшиеся побоищем обеих сторон.[218] В конце концов эта самая вражда и ненависть, равная прежней любви, привели к тому, что Плацидия, осиленная братом, была сослана вместе со своими детьми в Византии.[219] Один Бонифаций[220] сохранил ей верность: посылал, как мог, из Африки, которой управлял, деньги и старался услужить ей и в остальном. Впоследствии же он всячески старался вернуть ей власть.

§ 41. Гонорий заболел водянкой и скончался за шесть дней до сентябрьских календ.[221] На Восток были отправлены письма с известием о смерти императора. Пока они шли, некий Иоанн захватил власть. Когда его провозглашали императором, сказано было словно некое пророческое слово: "Падает, не стоит!". И толпа, словно отвечая на это слово, закричала: "Стоит, не падает!".[222]

§ 42. Бонифаций[223] был героем, отличившимся во многих сражениях со многими варварскими племенами. Иногда он нападал на малый отряд, иногда на большое войско, иногда вступал в единоборство.

Коротко говоря, он всяческими способами изгнал из Африки множество разных варварских племен. Он был поклонником справедливости и отличался щедростью. Совершено было им и такое дело. Некий селянин, жена которого была во цвете лет, претерпел обиду от одного из варваров-федератов. Он пришел с просьбой к Бонифацию, жалуясь на оскорбление. Бонифаций спросил, как далеко отстоит и как называется селение, где случилось прелюбодеяние, и затем отослал просителя, велев ему притти на следующий день. Ночью, тайком ото всех, он поехал в эту деревню, отстоявшую в семидесяти стадиях, и, найдя варвара вместе с прелюбодейкой, отрубил ему голову и в ту же ночь вернулся обратно. Когда утром явился к нему по приказу муж, он подал ему голову варвара, с вопросом, узнает ли он ее. Тот был сначала потрясен и приведен в замешательство, но затем узнал голову и, воздав горячую благодарность за оказанную справедливость, с радостью пошел обратно.

§ 43. Каждый из больших домов в Риме,[224] говорит он, включает в себя все, что может иметь средних размеров город:[225] гипподром, форумы, храмы, фонтаны и всевозможные бани. Поэтому писатель и восклицает:

"Дом — это город: в столице же тысячи городов".

Есть там и огромные общественные бани. Так называемые Антониновы [термы] имеют для нужд моющихся тысячу шестьсот сидений из полированного мрамора, а Диоклетиановы — почти вдвое больше.[226] Стена вокруг Рима, измеренная геометром Аммоном[227] перед первым нападением готов,[228] простиралась на двадцать одну милю.[229]

§ 44. Многие римские дома получали от своих владений[230] по сорок кентинариев золотом[231] ежегодно, кроме хлеба, вина и прочих продуктов, стоимость которых, если бы их продать, равнялась трети вносимого золота. Доход же второстепенных домов в Риме равняется пятнадцати или десяти кентинариям.

Проб, сын Олимпия, в пору своей претуры,[232] которую он нес при Иоанне узурпаторе,[233] истратил двенадцать кентинариев золотом.[234] А Симмах логограф,[235] сенатор со средним достатком, когда его сын, еще до взятия Рима,[236] нес претуру, истратил двадцать кентинариев. Максим же, один из богачей, выбросил на претуру сына сорок кентинариев. Ведь преторы справляют празднества в течение семи дней.

§ 45. Писатель говорит, что Одиссей во время своих странствий доехал не до Сицилии, а до пределов Италии; в Аид он спустился возле Океана, по которому много скитался. Он пытался доказать это многими доводами. Мы читали много и других писателей, инакомыслящих, но в этом вопросе согласных с ним.[237]

§ 46. Феодосий[238] послал из Константинополя Плацидию[239] вместе с детьми против узурпатора.[240] Она опять приняла титул августы,[241] а Валентиниан[242] — нобилиссима.[243] С ними отправлено было и войско, магистр обеих милиций[244] Ардавурий[245] вместе с сыном Аспаром; третьим с ними был Кандидиан.[246] В Фессалонике[247] Гелион, магистр оффиций,[248] присланный Феодосием, облачил Валентиниана в одежду кесаря,[249] когда ему шел пятый год. Во время пути Ардавурий был захвачен воинами узурпатора и отправлен к нему; он вошел с ним в дружбу. Сын же Ардавурия вместе с Плацидией были в печали к растерянности. Кандидиан взял много городов, очень прославился, разогнал их печаль и вернул им мужество. Затем узурпатор Иоанн был убит, и Плацидия вместе с сыном кесарем вступила в Равенну. Гелион же, магистр и патриций,[250] захватил Рим и, когда все собрались там, облек в императорскую одежду семилетнего Валентиниана.[251] На этом и конец истории.[252]