2

– Ты за конкуренцией с ней сюда пришла, – заключил Арсений, когда они добрались до вершины холма и уставились на стыки домиков внизу.

Мира нахмурилась. Она уже так давно не утруждала себя быть милой, что даже допустила сожаление по девочке, которая когда-то красила глаза.

– Какого же ты мнения о себе… А хочешь правду? Да от жалости к тебе. Как бы ты не сбрендил тут без неё.

– Это придаёт тебе силы. Твоё упрямство и желание доказать всем, что ты лучшая, заставляет тебя делать даже то, что ты не хочешь. Из-за этого ты и карьеру делаешь – доказать бабушке, что ты не хуже двоюродной сестры. И чтобы сестре в нос это сунуть. И закричать, какая ты преуспевающая, что покупаешь дорогие кроссовки.

Мира спросила себя, почему порой так вклиниваются в боль головы фразы, которые бродили в подсознании, но только теперь дошли до цели через строптивость видения другого.

– Знаешь, гораздо хуже, если тебя вообще ничто не волнует, никому не хочется утереть нос.

– Для выскочки вроде тебя это ожидаемый ответ.

Реальность, отдающая многоголосием сожалений и молчания от страха быть непонятой, вновь завертелась перед Мирой. Реальность, пугающая своей чёткостью и яркостью. В противовес приятно припорошенному прошлому.

– За твоей напыщенностью – обыкновенная слабость и страх, – отозвалась Мира сниженной громкостью. – Но заложенность образа не даёт тебе хотя бы ослабить актёрскую игру.

Не влюблённый и друг, а жадный свидетель личности Арсений, чьё одобрение Мира алкала ещё недавно, недобро перевёл на неё за минуту до этого такой величавый взгляд.

– Дружба двух гордых женщин едва ли может длиться долго. Потому что одна обязательно ущемит вторую, а та этого не забудет. Что и произошло с вами. Так я и думал. Это только сперва накрапывались ваши нежности.

– У нас всё великолепно. А ты – оставленный ревнивец. Жалкий и никому не нужный.

– Не преувеличивай. Мне от вас обеих только одно было и нужно.

– Ты лжёшь. А вечерами, наверное, трясёшься от страха. Альфачи теряют всё с мужской привлекательностью и становятся выжатыми ничтожествами. А ты даже не альфач вовсе, просто прикидываешься.

Арсений захохотал. Но Мира хотела верить, что он тревожно закусил травинку, жестоко оторванную от земли.

Мира смотрела вниз со своим извечным отрешённым выражением. Удивительно, как это получалось у неё, невзирая на напыщенную болтливость и неудобство озвучивать собственные мысли, которые казались косноязычными, едва вылетев изо рта. Арсений думал, что развивает её, а в ней был неподвластный и непонятный ему океан. Преуспев в учёности, он потерпел крах в иллюзиях чужой души.

– Ты ненавидишь меня теперь? – неожиданно спросила Мира.

А он невозмутимо отозвался, будто ожидая подобного.

– Нет. Я не ты.

Мира потерянно улыбнулась. Её охватило двойственное чувство, что причиняющие ей боль люди активно пытаются выставить её виноватой.

Загрузка...