5.

В моей голове роилась куча вопросов: Что я делаю? Зачем вчера я согласилась пойти с ним на ужин? Почему я провела сегодня с ним почти целый день? Зачем мне все это надо? И сама давала себе ответ: Так не должно быть. Эти отношения нужно прекращать, пока всё не зашло слишком далеко. Я понимала, что мне придется его видеть каждый день, постоянно с ним общаться, ведь командировка только началась, а еще впереди почти два месяца. От этого мне становилось страшно. Я не могла никуда сбежать, ни спрятаться. Значит, нужно было принять какое-то решение, чтобы не сделать больно никому. Ох, уж этот мой альтруизм, который ни к чему хорошему не приводит. Я сказала себе стоп, хватит бередить себе душу, я пока что не сделала ничего плохого. Потом побежала в душ и решила лечь пораньше с мыслью о том, что утро вечера мудренее.

На следующий день мы должны были ехать во Флоренцию, нам предстояла довольно сложная неделя, ежедневные концерты и два «двойника», так назывались дни, когда ансамбль давал по два концерта в день. Я подумала, что это к лучшему, будет большая загрузка и некогда думать о глупостях.

На завтраке я не видела Сергея, возможно, он позавтракал раньше, а может быть и вообще не завтракал. Когда мы стали загружать чемоданы, я увидела его в баре, где он пил кофе. Потом он подошел, и я заметила, что он стал каким-то мрачным. Куда девались эти красивые голубые глаза, которые на этот раз показались мне серыми. Неужели может так меняться цвет глаз? Это уже любопытно. Я поздоровалась первая:

– Доброе утро, Сергей Александрович!

В ответ он буркнул: «Доброе!»

Я подумала, может быть это и к лучшему, все разрешится само собой. В день приезда у нас был концерт в Teatro Comunale (Театро Комунале – Муниципальном театре) Флоренции. Это был старинный стационарный театр, Михал Михалыч очень обрадовался, когда узнал, что это будет закрытый театр, и решил, что репетицию можно будет провести перед концертом, только нужно будет приехать за четыре часа до его начала.

Гостиница, где мы разместились, была на окраине города, поэтому это мне немного усложняло одну секретную задачу, которую я себе поставила заранее. Когда-то я работала с музейными работниками, которые приехали из Италии по обмену опытом с нашими коллегами, и в составе делегации был искусствовед, который сказал мне, что «мой» портрет висит в Галерее Уффици во Флоренции. Я сразу не поняла, что он имеет в виду. Он мне сказал:

– Эмилия, я давно на вас смотрю, и вы мне кого-то напоминаете, но не могу вспомнить кого.

– Очень любопытно, – сказала я.

А через пару дней он позвал меня и сказал:

– Я вспомнил, это портрет Лукреции Панчатики, вы точная копия этой знаменитой аристократки, – сказал он.

С тех пор я мечтала попасть в Галерею Уффици и увидеть своими глазами, действительно ли существует это сходство между мною и Лукрецией Панчатикой? Я знала об этом портрете и художнике Аньоло Бронзини всё или почти всё. Но не была уверена в том, удастся ли попасть туда, ведь музеи работают до 18 часов, а мы должны были выезжать из гостиницы в 17 часов, хотя я надеялась, что в летнее время они могут работать на час позже.

Мы успели немного отдохнуть в гостинице, а в 17 часов уже выехали на концерт. Я поинтересовалась, нужна ли будет моя помощь, так как мне надо отлучится на полчаса, и мне сказали, что вопросов нет. В театре Михал Михалыч чувствовал себя, как рыба в воде, мое присутствие на репетиции было необязательным, поэтому я решила бегом смотаться в Галерею Уффици, благо, что она находилась не очень далеко от театра. Я уже выходила из театра, как меня окликнул Сергей и спросил:

– Куда это ты так несешься? Что-то случилось?

– У меня срочные дела. Извини, я очень спешу, – ответила я.

– Да подожди, ты можешь объяснить, в чем дело? Может быть тебе нужна помощь? – спросил Сергей.

– Нет, спасибо, справлюсь сама, – ответила я.

– А можно мне с тобой? Мне сейчас нечего делать, могу составить тебе компанию, ну, пожалуйста, возьми меня, – он рассмеялся, и мы вспомнили Елену Воробей и Юрия Гальцева в их номере «Возьмите меня».

– Ну, ладно, только быстро, а то не успеем, – сказала я на ходу.

– Объясни, куда мы так бежим? У нас что кросс по пересеченной местности? – не успокаивался Сергей.

– В Галерею Уффици, не задавай лишних вопросов, – ответила я.

– А что ты там забыла? Музей ведь скоро закроют, – не унимался Сергей.

– Я тебя умоляю, не каркай, мы должны успеть, – сказала я.

За 7 минут мы добежали до музея. Оставалось 40 минут до закрытия, мы купили билеты и направились в тот зал, где висел портрет Лукреции Панчатики, я подумала, что, если останется время, то можно посмотреть основные шедевры, которые находятся в Галерее Уффици.

Я подошла к портрету и стала рядом.

– Сережа, что ты скажешь, глядя на нас? – спросила я.

Он очень пристально посмотрел, сначала не понимая, чего от него хотят, а потом произнес:

– Ты что хочешь сказать, что ты – это она? Или наоборот. Постой, постой, дай-ка я тебя сниму, – и вытащил мобильный телефон. Ну теперь-то я начинаю кое-что понимать. Откуда тебе стало известно, что здесь находится портрет женщины, на которую ты действительно похожа?

И я ему рассказала историю, связанную с итальянским искусствоведом.

– Ты веришь в переселение душ или реинкарнацию? – спросил Сергей.

– Вообще-то я немного далека от индуизма, но в Индии была, и должна тебе сказать, что эта страна произвела на меня неизгладимое впечатление, – ответила я.

– Я тоже был там на гастролях, у меня также осталось очень сильное впечатление от поездки. А когда ты была в Индии? – спросил Сергей.

– Пять лет назад. В феврале месяце, – ответила я.

– Да ты что! И я там был в том же году, с января по март. Вот это совпадение! А может мы с тобой там пересекались?

– Кто знает? У меня был очень длинный маршрут, мы не сидели в одном городе, а катались по стране и посещали Нью-Дели, Аггру, Мумбай, Варанаси, Тривандрум и другие города. Поездка длилась три недели, – ответила я.

– Мила, я не случайно спросил тебя о реинкарнации, может быть душа этой Лукреции, которая жила пять веков назад, нашла в тебе свое очередное перевоплощение? – рассуждал Сергей.

– Это очень сложный философский вопрос. Мы же не можем знать, какой у нее был характер, а внешность может быть обманчива. Давай не будем уходить в дебри, иначе мы совсем запутаемся. Кстати, а ты знаешь, что написано на нижнем ожерелье портрета? – спросила я.

– Ну, конечно, нет! Говори, не томи, – ответил Сергей.

– Там написано по-французски “amour dure sans fin” («амур дюр санс фан»), ну ты же знаешь французский? – спросила я.

– Ну да, что-то про любовь. Сейчас попробую перевести, повтори еще раз, пожалуйста, кажется, любовь без конца, не так ли? Извини, я не филолог, поправь, если можешь, – сказал Сергей.

– Очень близко, то есть, дословно так, а проще говоря, эту фразу можно перевести, как «любовь длится бесконечно» или «у любви нет конца», – сказала я.

– Вот зачем ты мне это говоришь? Тебе нравится меня мучить? – занервничал Сергей.

– Ну, конечно, нет, извини, ради бога, но просто это очень важная деталь портрета. Давай не будем ссориться, – ответила я.

В оставшиеся у нас 20 минут мы посмотрели 5 залов с шедеврами Ботичелли, Рафаэля, Микеланджело и других великих художников.

Когда мы вернулись в театр, репетиция еще продолжалась, никто даже не заметил нашего отсутствия. Перед концертом я должна была переодеться, чтобы иметь достойный вид, я предусмотрительно взяла с собой платье, так как мне нужно было продолжать работу по презентации коллектива, которую я сама себе нашла.

Да, кстати, совсем забыла сказать, что в Риме наш импресарио оставил ансамбль на попечении своего менеджера, которого звали Гуидо, и он неплохо говорил по-русски. А сам Джанкарло Карена улетел в Милан, где работал другой коллектив, пообещав вернуться через неделю.

Концерт во Флоренции произвел фурор. Артисты были, как всегда, на высоте. Михал Михалыч сиял, как майская роза. Ему очень нравилось работать в стационарных театрах, где он чувствовал себя в своей стихии. К сожалению, большая часть концертов, предусмотренных в Италии, должна была проходить на открытых площадках, и это нужно было принять, как данность.

Последующие дни пролетели очень быстро. Мы каждый день ездили в окрестности Тосканы, примерно по 100-150 километров от Флоренции, выступали в Лукке, Ареццо, Сан-Джиминьяно, Сиене. Мне показалось, что Сергей немного успокоился, но как оказалось, это было затишье перед бурей.

Я не избегала встреч с ним, нам приходилось ежедневно решать какие-то вопросы, но старалась как можно меньше оставаться с ним наедине.

После концерта в Сан-Джиминьяно, когда мы вернулись в гостиницу приблизительно в час ночи, я услышала стук в дверь, подумав, кого это еще принесло в такое время? Может быть, что-то случилось, ведь в большом коллективе постоянно возникают какие-то бытовые проблемы, и мне приходилось помогать артистам. Я их приучила к тому, чтобы они мне звонили в номер по внутреннему телефону, ну в крайнем случае, когда вопрос нельзя было решить в телефонном режиме, то обращались напрямую. Но сейчас кто-то пришел среди ночи.


К счастью, я еще не успела раздеться, а когда открыла дверь, то увидела Сергея с бутылкой шампанского и вазой фруктов.

– Можно войти? Я ненадолго. Просто, если я этого не сделаю сейчас, я не сделаю этого никогда, – сказал Сергей.

– Ну, куда я денусь, заходи, только мне не очень хочется пить шампанское, а вот фрукты поем с удовольствием, – ответила я.

– А я все-таки открою бутылку, а там видно будет, – сказал Сергей.

Он откупорил шампанское, разлил его в бокалы, которые принес с собой, вот уж, видно, что подготовился серьезно, и я почувствовала, что сейчас произойдет что-то нестандартное.

– Мила, пожалуйста, выслушай меня и не перебивай. Я долго собирался с мыслями, взвешивал все за и против, и решил с тобой поговорить откровенно. Но прежде, чем ты меня выбросишь, как кота за шкирку, я должен с тобой объясниться, – начал Сергей.

– Я тебя очень внимательно слушаю, – ответила я.

– Давай выпьем, а то я забуду, что хотел сказать, – и пригубил шампанское.

– Ну, давай выпьем за наше здоровье, – сказала я и тоже отпила глоток шампанского, которое оказалось очень вкусным.

– О, Боже! Я волнуюсь, как мальчишка, даже не представлял, что это будет так сложно. То, что произошло с нами в Соборе Святого Петра в Риме, не было случайностью. Это знак, который был послан нам свыше, и мы не можем игнорировать это. Когда я признался тебе в любви, это были не просто слова, это был порыв души, внутри меня бурлил вулкан, и я понял, что никак не могу с собой справиться. Таких сильных чувств и эмоций я не испытывал никогда. Человек может прожить всю жизнь и не почувствовать ничего подобного. Мы не должны противиться этому чувству, здесь сопротивление бесполезно, оно может нанести нам глубокие раны, от которых невозможно будет поправиться. Мы просто обязаны быть счастливыми, иначе Господь покарает нас за то, что мы его не услышали, – завершил свой монолог Сергей.

Тем временем, я допила шампанское, меня слегка развезло, я действительно не знала, что ответить Сергею. Прошло пару минут молчания.

– Мила, скажи что-нибудь, почему ты молчишь? Тебе плохо? – спросил Сергей.

– Мне очень хорошо, ты меня напоил, а теперь спрашиваешь? Это нечестно, ты использовал запрещенный прием, – ответила я. – Отнеси меня, пожалуйста, в душ, я не чувствую под собой ног, мне нужно прийти в себя.

Он подхватил меня на руки, стал снимать с меня одежду, сам же раздевался на ходу, а у меня даже не было сил сопротивляться, я решила плыть по течению, чему бывать, того не миновать.

Это произошло в душе.

Сергей вылил на меня почти полбутылки геля для душа, после которого образовалась гора пены, ее просто невозможно было смыть сразу и мы дурачились и хохотали, как малые дети, когда они пускают мыльные пузыри. Я представила себя Венерой с картины Боттичелли, которая рождается из пены, и которую мы выдели накануне в Галерее Уффици. Вода струилась по нашим телам, я забыла про все на свете. Затем Сергей бережно отнес меня и уложил в кровать, при этом постоянно шептал мне ласковые слова:

– Радость моя! Счастье мое! Любимая! Ненаглядная! Боже, какое же это блаженство! У меня такого еще никогда не было! Спасибо тебе, Господи!

Как ни странно, у меня не было никаких угрызений совести, так как мне действительно было очень хорошо с Сергеем, пожалуй, даже слишком хорошо. Он пробыл у меня несколько часов, а мы снова и снова сливались воедино и не могли оторваться друг от друга. Я тоже была безмерно счастлива, но воздержалась от комментариев, чтобы не спугнуть птицу счастья.

В 5 часов утра я попросила Сергея уйти, чтобы никто ничего не увидел. Мой номер был угловым, и рядом не было никого из ансамбля, так как я всегда просила, чтобы меня размещали на этаже, где нет артистов, поскольку они постоянно бегают друг к другу, шумят, слушают музыку по ночам, отдыхать просто невозможно.

– Доброе утро, моя волшебница! Как же я счастлив! Ты мне подарила незабываемую ночь! У меня сейчас столько сил, что я готов свернуть горы, а ты отдохни, любимая! Можешь поспать еще несколько часов, я постараюсь, чтобы тебя никто не беспокоил, – сказал Сергей и чмокнул меня в щечку.

– Доброе утро, серый волк! Смотри, не съешь меня, я невкусная! – ответила я, помахав рукой.

– Еще какая вкусная! Пальчики оближешь! – сказал Сергей, закрывая за собой дверь.

Загрузка...