Глава четвертая

Она возникла перед Иваном неожиданно. Он сидел за столиком и изучал меню. Он бывал в ресторанах почти каждый день и не по разу, но всегда выбор блюд был для него таинством, маленьким волшебством, предвещающим наслаждение. Сначала он почувствовал аромат ее духов, а потом появилась она. Он ее не сразу узнал. За время, что они не виделись, Лизочка состригла свои длинные роскошные рыжие волосы и покрасила их в черный цвет. Кажется, эта стрижка называется каре. Она была одета в маленькое черное платье, на шее – нитка жемчуга. Такая строгая и серьезная фарфоровая кукла. И роковая красавица.

– Ну, здравствуй, – сказала она своим низким хрипловатым голосом.

Иван подумал, что к этому невозможно привыкнуть, это всегда волнует. Иван поднялся, помог Лизочке сесть. Поцеловал ее в щеку.

– Ты такая красивая, – прошептал он.

Она поморщилась, будто он сказал ей гадость.

– Что у тебя с лицом? Наш мальчик подрался? Вступился за прекрасную незнакомку или сцепился с партнерами по бизнесу? Ты, вроде, раньше предпочитал более цивилизованные способы борьбы.

– Не знал, что ты такая стерва, – ухмыльнулся Иван, – как это тебе удавалось скрывать так долго свою сущность?

– Так что у тебя с лицом?

– Ерунда, попал в небольшую аварию.

– Ой, извини. Я не знала. Почему ты не позвонил? С тобой все в порядке? – она, похоже, всерьез забеспокоилась.

– Как видишь, отделался легким фингалом. Ничего страшного. Успокойся. А можно поинтересоваться, почему ты так жестоко поступила со своими волосами?

– Тебе не нравится? – она тут же нахохлилась, надулась и приготовилась вступиться за свой новый образ.

– Нравится, глупышка, только это так кардинально, что я тебя не узнаю. С чего это вдруг ты так решила измениться?

– Официально извещаю – я решила начать новую жизнь. Ты же знаешь, для нас, женщин, смена прически ведет к переменам в жизни.

– И что же ты решила поменять?

– А я, дорогой, решила стать плохой. Знаешь, мне наскучило быть хорошей, это неэффективно, это не приводит к достижению цели.

– А что у нас за цели такие? Какие цели могут быть у красивой женщины? Она должна порхать легкой птахой и украшать собой жизнь мужчины.

– Как низко ты меня ценишь! – ее взгляд полыхнул ненавистью. – По-твоему единственная функция красивой женщины быть игрушкой для мужчины? И это все? Больше она ни на что не годна?

– Малыш, я пошутил, ну что ты? Я же знаю, что ты у нас настоящая карьеристка и просто гений телевизионного искусства.

Было видно, что Лизочка приготовилась к новой атаке. В ее синих глазах была злоба. Иван не понимал, что происходит – такой он свою любовницу никогда раньше не видел. Она была забавным ласковым котенком, а сейчас перед ним сидела карликовая львица и явно собиралась его растерзать. Ивана спас официант, который подошел поинтересоваться, не готовы ли они сделать заказ. Иван, хотя еще ничего и не выбрал, но был готов, лишь бы не продолжать этот неприятный для него разговор. Его смутила смена ролей. Раньше он был покровителем, многоопытным мужчиной, советчиком, учителем, а она маленькой девочкой, воспитанницей, ученицей. Откуда этот подростковый бунт? Может, у нее, действительно, какие-то неприятности и она нуждается в помощи? Откуда эта агрессия?

Принесли вино. Иван поднял бокал:

– За тебя! Я очень рад, что ты у меня есть!

– Угу. – Произнесла она как-то сдавленно, отхлебнула вина, глубоко вздохнула и выдохнула, – а ведь ты за все это время ни разу не признался мне в любви. Я ведь даже не представляю, как ты ко мне относишься, какие у тебя планы относительно меня. Или, может, у тебя вообще нет никаких планов?

Иван молчал и с грустью смотрел на Лизочку. Правду он ей сказать не мог. Как он мог сказать, что нет у него на нее никаких особых планов, что он даже не думал об этом, что она его вполне устраивает в роли любовницы, и ничего большего ему от нее и не нужно. Он полагал, что и ее все устраивает в их отношениях. Он полагал, что ему встретилась, наконец, женщина, которой нравится легкость нечастых встреч, отсутствие обязательств и долгов друг перед другом. Он полагал, что ему встретилась женщина, которая просто радовалась тому, что этот мужчина есть в ее жизни. Иван молчал. Он не мог придумать, что соврать этой женщине, сидящей напротив, в глазах которой отчетливо звучала мольба и надежда. Пауза затягивалась. Лизочка порылась в сумке и швырнула на стол ключи.

– Что это? – спросил Иван. Ответить Лизочка не успела – официант принес заказ и начал церемонно расставлять тарелки на столе. Когда он удалился, Иван повторил вопрос:

– Что это? – он кивнул на ключи.

– Это ключи от квартиры, которую ты для меня снимал. Я вчера переехала.

Иван уронил нож. Подозвал официанта, попросил принести водки. Да побыстрее. Пожалуйста.

– Что все это значит? – спросил он наконец. Почти крикнул.

Лизочка допила остатки вина в бокале, взглянула в бешеные Ивановы глаза и произнесла:

– Только не перебивай меня… не перебивай… Я ухожу от тебя. Хотя как я могу уйти, если мы и не жили вместе? Нет, но все равно я ухожу. Вернее, уже ушла из той квартиры. Короче, я решила, что больше не буду с тобой встречаться. Все кончено. Спасибо, что выслушал.

Ивану принесли водки в графинчике. Он выпил.

– Могу я, по крайней мере, знать, почему? Все же было хорошо.

– Тебе показалось.

– А что было не так? Я не понимаю. Я не понимаю! Ты завела другого мужика? Да? Я прав? Ну, хорошо же все было?

Лизочка молчала. Ела свой салат. На Ивана не смотрела. Он выпил еще стопку. Тоже принялся за еду.

– Драма драмой, а есть все равно хочется, – глубокомысленно изрек он. – Вот ведь как устроен человек. Первичные потребности есть первичные потребности. И все-таки, почему ты меня бросаешь?

– Я расскажу. Расскажу. Только не перебивай, ладно. Мне непросто далось это решение. – Она отпила еще вина. – Очень непросто. Я как представлю, что больше тебя не увижу, мне жить не хочется. Мне страшно, я не знаю, какой будет моя жизнь, в которой не будет тебя.

– Тогда зачем? Зачем?

– Я, кажется, просила меня не перебивать! – сейчас она не была похожа на фарфоровую куклу. Сейчас она была роковой женщиной, которая могла запросто решить судьбу мужчины. – Понимаешь, я ведь девочка-карьеристка. У меня небогатые родители, хотя даже не в этом дело. Да бог с ним, что у меня не было приличной одежды и обуви, и ели мы в основном макароны с картошкой. Это не важно. Хотя и не слишком приятно. Они не реализовались, понимаешь? Отец всю жизнь жалел, что не получил высшего образования, а мать… ну, она из тех женщин, что рано махнули на себя рукой, перестали следить за собой, рано, не то чтобы постарели, а увяли что ли… Если бы ее нарядить, отвести в салон красоты, она бы и сейчас красавицей была. Так вот, работала она всю жизнь, где придется, ну просто потому, что так принято – работать, ну и деньги кое-какие в семью приносила, дома – хозяйство, старалась, чтобы все накормлены были, обстираны, обглажены. Да еще участок у нас – там тоже впахивала, и мне, конечно, доставалось. Как я ненавидела эту дачу! Как я ее ненавидела! В общем, я не хотела жить так, как живут мои родители. Отец говорил: «Учись, дочка, выбивайся в люди!». И вот я дала себе слово, что у меня будет другая жизнь, что я вырвусь из этого круга, что я стану богатой и знаменитой. Причем, я такая наивная дурочка, что решила непременно всего добиться сама, без помощи мужчин. Вернее, я не сразу к этому пришла. Был у меня один помощник…, – Лизочка закрыла лицо руками. Помолчала, потом продолжила говорить все так же, с закрытым лицом. – Он был намного старше. Такой, знаешь, здоровенный, мордатый, я даже не знаю, как я в такого умудрилась влюбиться. Он такой веселый, такой живой, что ли… шутил постоянно. Шутки, конечно, были казарменные, простецкие, но от него такая энергия шла. Такое обаяние. – Лиза убрала руки от лица. – Щедрый очень был. Денег не считал. Хочу я шампанского, он самое дорогое покупает. Или однажды гуляли мы зимой, я в пуховичке была, замерзла, так он затащил меня в магазин и шубу купил, чтобы я согрелась. Пешком он, конечно, практически не ходил, но мне в тот день прогуляться захотелось. Были у него какие-то политические интересы, купил он телеканал, ну а я там, конечно, была ведущей. И все было замечательно. Он был женат, но меня это не слишком беспокоило, поскольку я тогда была еще очень молода и замуж не собиралась, тем более за него. Он же ураган, вулкан, стихийное бедствие, в общем. Мне кажется, он и побить мог. Ревнивый очень был. Дай ему волю, так он и в паранджу бы меня нарядил. А потом все закончилось. Совершенно неожиданно. Внезапно, так, наверное, точнее. – Она замолчала, снова закрыла лицо руками.

– И что случилось? – осторожно спросил Иван.

– Позвонил однажды и сказал: «Все, детка, ты уволена!».

– В каком смысле?

– А во всех. С телеканала уволена и из любовниц уволена. Попросил написать заявление об уходе по собственному желанию и исчезнуть из его жизни. И еще сказал, что если я начну скандалить, выяснять отношения, названивать ему, то мне хуже будет. «Лучше уметайся подобру-поздорову!» – так и сказал.

– И ты умелась?

– Да. А что мне было делать? Налей мне тоже водки. – Иван плеснул ей водки прямо в бокал для вина – не стал дожидаться официанта. Лиза неловко выпила, скривилась, закусила салатом. – Мерзость редкостная, – сказала она, – закажи еще.

Иван подозвал официанта. Лиза молчала. Иван и не догадывался, что у этой хрупкой куколки в жизни уже была настоящая драма. Он вдруг понял, что вообще ничего не знает о женщине, с которой был близок два года. Она всегда интересовала его только непосредственно в момент присутствия. Здесь и сейчас. Он никогда не думал о ее прошлом, да и ее будущее Ивана, признаться, не слишком волновало…

Принесли водки и маринованных белых грибов. Выпили молча. Лиза снова скривилась. Потом заговорила:

– Тогда я и дала себе слово, что больше никогда не влюблюсь. Больно это слишком. Сначала хорошо, а потом больно. А он… Он нашел себе новую игрушку, девочку то есть. Мне потом рассказали, что он берет любовницу ровно на два года, а потом меняет. Он машины меняет раз в два года и девочек… тоже. Такое у него жизненное кредо. Принципы такие. Пошла вон и все тут. И его совершенно не интересует, что девочка, она живая, что ей может быть плохо, когда ее вышвыривают за борт, что она страдать может. Нет, такие подробности его не колышут. – Лиза снова закрыла лицо руками, а когда открыла, Иван заметил, что в глазах у нее стоят слезы. – Вот такой у меня был возлюбленный… В общем, я решила, что больше никого никогда не полюблю. Устроилась на другой телеканал, слава богу, я успела приобрести некоторую известность, и меня взяли без проблем. Там тоже была ведущей. Потом поняла, что больших денег на телевидении в нашем городе не заработать, даже если по двадцать пять часов в сутки пахать. И вот я здесь. Очередная покорительница столицы. – Лиза усмехнулась. – Понаехала тут… К чему я тебе все это рассказываю? Ах да… Я думала только о работе, только о своей цели. Никаких мужчин. Я была убеждена, что не стоят они ни моего внимания, ни моего времени. А тут ты… Я ведь не просто так с тобой, я ведь тебя люблю… Давай еще выпьем.

– Ты так напьешься, – предупредил Иван.

– Ну и что? Я сегодня хочу напиться. В хлам, до поросячьего визга. У меня знаменательный день – я расстаюсь с любимым мужчиной.

– Малыш, ну зачем? Зачем тебе это?

– Ты собираешься развестись с женой и жениться на мне? – Лизочка ждала ответа. Иван молчал. Она смотрела ему в глаза. Взгляд был злой и решительный. Губы сжаты.

– Ну, может быть, – замямлил Иван, – я не исключаю такой возможности.

– Мальчик мой, я хочу услышать правду. – Сказала она таким жестким тоном, что Иван сжался, хлебнул еще водки, закашлялся, а потом произнес очень тихо:

– Нет.

Лизочка расхохоталась.

– А знаешь, – сказала она, просмеявшись, – ты смелый мужчина, не каждый отважится сказать такое женщине прямо в лицо. Нет! Нет! Нет! Это как удар хлыста. Выстрел. Нож в сердце. Такое коротенькое слово – «нет». Вот и нет больше надежд. Вот и нет больше прошлой жизни, вот и нет больше пути назад. Рубикон перейден, все мосты сожжены. Все-все мосты сожжены. – Из глаз Лизочки хлынули слезы. Она не пыталась их сдерживать. – Вот тебе и ответ на твой вопрос. Он в твоем «нет». Ты не хочешь на мне жениться, а я хочу жить с тобой, я хочу таких простых вещей: просыпаться с тобой в одной постели, готовить тебе завтрак, черт возьми, я бы даже твои носки с радостью постирала! И рубашки бы погладила. Только нет у меня такого счастья. Господи, так все просто и так невозможно!

– Взвыла бы ты от рубашек-то, – вставил Иван.

– К сожалению, я никогда этого не узнаю. Не суждено. Ну, все, ты просил меня объяснить, почему я тебя бросаю, я объяснила. Еще вопросы есть?

– Я все равно не понимаю. Почему мы не можем оставить все как есть? Я очень не хочу тебя терять. Ты дорога мне. Ты очень мне дорога!

– Не надо! Прошу тебя, не надо! Ты такой же, как он! Ты меня просто используешь! Ты просто пользуешься мной! Тебе же нет никакого дела до меня! Я для тебя лишь красивая кукольная оболочка, я для тебя лишь тело, которое дарит тебе наслаждение, когда ты этого пожелаешь. Конечно, ты не хочешь меня терять. Пока не хочешь. Ты мне еще в любви, наконец, признайся! Ну, скажи: «Я люблю тебя, малыш!» и посмотри мне в глаза нежно. О! Тогда я растаю, поверю и уж точно оставлю все как есть. А что же будет потом? Не знаешь? А я знаю. Потом, когда я тебе надоем, ты мне скажешь: «Ты уволена!». Нет уж, я тебя опережу – это ты уволен! Это ты уволен!

Лизочка кричала. На нее начали оборачиваться.

– Успокойся, ты пьяна, – прошипел Иван.

– Да, я пьяна и очень, очень, очень несчастна. Как мне плоооохо! – взвыла Лизочка.

– Чем я могу тебе помочь? – ему было тоже очень плохо и хотелось, чтобы эта пытка поскорее закончилась, но он вдруг вспомнил о своей миссии: он же должен спасти женщину. Лизочку явно нужно было спасать. Но как? Жениться на ней? Пожертвовать собой? Пожертвовать покоем еще одной женщины, то есть жены? А как потом ее спасать? Ее ведь потом тоже придется спасать. Вроде ведь ничего особенного не сделал. Ну, подумаешь, влюбился, завел любовницу… Ну, все же так живут. Почему все так запуталось? Сбежать бы отсюда. Да шут с ней, с этой Лизочкой, это она его бросает, а не он ее. Он пострадавшая сторона. Его нужно спасать и жалеть, а не ее. Что он плохого-то ей сделал? В хорошей квартире поселил, подарками заваливал, в дорогие рестораны водил. Ну и что с того, что он жизнью ее не интересовался? Так ведь ему и собственной жизнью заниматься некогда, все работа да работа. Ну и что с того, что не собирался он на ней жениться? Да, может, и женился бы, если бы в России было разрешено многоженство. Так ведь нет, не разрешено. У него есть уже жена, и она его вполне устраивает. Сбежать. А Петр Вениаминович? Опять ведь заявится, опять начнет есть мозг. От него не скроешься. Да что ж такое-то? Да за что все это? Такие мысли метались в Ивановой голове, пока он ждал, что скажет Лизочка.

– Да, ты можешь мне помочь, – устало прошептала она сквозь слезы, – дай мне уйти. Отпусти меня. Не напоминай о себе. Не пытайся меня вернуть пустыми обещаниями. Мне будет и так нелегко без тебя.

– Но мне ведь тоже будет тяжело без тебя. Тогда зачем? Зачем?

– Я все решила. Какая судьба меня ждет с тобой? Быть вечной любовницей? Умирать от ревности к твоей жене? Проводить выходные и праздники в одиночестве? И непрестанно мечтать, мечтать, что когда-нибудь ты будешь только моим. Жить глупыми надеждами. Заводить любовников, чтобы почувствовать себя нужной хоть кому-то. А потом ненавидеть себя, тебя, весь мир. Заниматься самокопанием, чтобы понять, что же во мне не так? Почему же ты не говоришь мне о своих чувствах, почему же ты не подпускаешь меня к себе близко? Почему ты не хочешь находиться рядом со мной постоянно? Вот так я и жила эти два года. Ты хочешь для меня такую судьбу?

– Я думал, ты счастлива.

– Как видишь, я не была счастлива. Прости, если в чем-то перед тобой была виновата. А теперь дай мне уйти.

– У тебя кто-то есть?

– Нет, но будет, обязательно будет. Знаешь, я решила, что быть благородной, порядочной, это плохо. Это анахронизм какой-то. Это так несовременно. Знаешь, если мне еще встретятся такие мужчины, как ты, богатые и влиятельные, я буду их использовать. Они меня, а я – их. Деловые отношения с сексуальным оттенком. А вот любить я этих мужиков не буду.

– Не делай так. Это ведь проституция. Ты же не такая. Да ты так и не сможешь, поверь мне. Ты ведь тоже это знаешь. – Иван взял руку Лизочки, начал ее целовать. Лизочка руку не отняла. – Встретится тебе мужчина, с которым ты будешь счастлива. – Сказал Иван, когда оторвался от Лизочкиной руки. – Жаль, что у меня не получилось. Мне, правда, жаль.

– Я пойду. – Лиза высвободила руку и поднялась, повертелась перед Иваном. – Ну, запомни меня молодой и красивой. Я надеюсь, что ты выполнишь мою просьбу, и мы больше не увидимся.

Иван тоже поднялся.

– Хоть поцеловать-то тебя можно на прощанье?

– Целуй, ладно уж, – разрешила Лизочка.

Иван обнял ее и осторожно поцеловал в губы. Нежно. Лизочка вырвалась.

– Все, хватит, иначе я не смогу уйти. Я люблю тебя. Прощай! – девушка почти бегом кинулась к выходу.

Иван сел и допил водку.

Загрузка...