Доклад Координационного Центра Помощи Новороссии
Как Россия проигрывает войну на Донбассе?
Авторы:
Александр Любимов
Андрей Морозов
ОГЛАВЛЕНИЕ.
I.О НАС
II.РЕЗЮМЕ ДОКЛАДА
III.ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ ДОКЛАДА
IV.ФАКТОРЫ ПОБЕД И ПОРАЖЕНИЙ.
1.Общие кадровые трудности “корпусов народной милиции” ЛНР и ДНР, их причины и последствия
2.Вопросы подготовки кадров, подготовки курсантов и переподготовки других военнослужащих в ДонВОКУ
3.Позиционная война” и полная неготовность к ней корпусов Народной милиции даже спустя четыре года после её начала
4.Автопарки и в целом логистика частей народной милиции. Невозможность полноценно обеспечить даже оборону
5.Танки. Грозного вида трактора и их экипажи
6.Линейные мотострелковые части. Нищие “смертники”
7.Артиллерия. Сумерки “Богов войны”
8.Сапёры. “Сапёры не должны быть умными, сапёров должно быть много”
9.Снайпера. За фасадом бравурных телерепортажей
10.”Республика спецназов”. Разведка и части специального назначения в ДНР и ЛНР
11.БПЛА. Бесчеловечная авиация
12.Военная медицина. Жгут и ИПП, которыми никто не умеет пользоваться
13.Связь и управление. Проблемы управления войсками в случае начала активных маневренных боевых действий
14.Медиа. “Потемкинские деревни” для внутреннего и внешнего употребления
15. Отражение войны в головах
16.Итоги
V.ДЕБАЛЬЦЕВО И ПУСТОТА. НЕИЗВЛЕЧЕННЫЕ УРОКИ ИЛИ ЧТО МЫ ЗНАЕМ О КРУПНЕЙШЕМ СРАЖЕНИИ ВОЙНЫ ЧЕТЫРЕ ГОДА СПУСТЯ?
VI.СЦЕНАРИИ КАТАСТРОФЫ
1.”Буря над Донбассом”
2.”Сто дней до победы”
3.”Перемалывание”
VII. ВОПРОСЫ ОТ “АДВОКАТА ДЬЯВОЛА”
VIII.ЗАКЛЮЧЕНИЕ
I. О НАС
Координационный Центр Помощи Новороссии (КЦПН) был создан в мае 2014 года с целью помощи ополчению и мирному населению Донбасса.
Координатором КЦПН по Санкт-Петербургу и его руководителем, начиная с 2014 года является Александр Любимов («Акела»). В Москве КЦПН представляет Андрей Морозов («Мурз»), в Живом Журнале известный как kenigtiger.
Мы начали нашу активную деятельность еще в 2014 году и продолжаем ее уже более четырех лет. Мы занимались и занимаемся отправкой различного снаряжения бойцам и подразделениям воюющим на Донбассе, отправкой туда добровольцев.
В данный момент мы сосредотачиваемся на помощи в снабжении войск высокотехнологичным снаряжением, организации учебных мероприятий, таких например как “Снайперская школа”, где наши инструкторы учат снайперов подразделений Народной Милиции ЛНР и ДНР обращаться с новым оборудованием, которое мы и предоставляем. Мы реализуем различные проекты в области организации цифровой связи и беспилотной авиации.
Авторы доклада:
Александр Любимов. Позывной «Акела». Закончил «Военмех» и Академию Государственной Службы. Руководит КЦПН с 2014 года. Живет в Санкт-Петербурге.
Андрей Морозов. Позывной «Мурз». Учился на матмехе МГУ. Известный блоггер https://kenigtiger.livejournal.com Будучи командиром взвода связи отдельного механизированного батальона “Август” НМ ЛНР, участвовал в боевых действиях в Новороссии в 2014-2015 годах. Принимал участие в Дебальцевской операции. Живет в Москве. В момент публикации доклада служит в 14 батальоне территориальной обороны “Призрак”. Участвовал в написании доклада до своего поступления на службу в начале 2019 года.
Сайт КЦПН: https://kcpn.info
E-mail для связи: mail@kcpn.info
Мы приносим извинения нашим читателям в связи с задержкой публикации этой работы. Основной текст был подготовлен ещё в конце 2018 года, однако редактура его затянулась в связи с нехваткой времени, обусловленной непрекращающейся работой Координационного Центра Помощи Новороссии по сбору и доставке грузов на фронт.
ОТ АВТОРОВ
Андрей Морозов:
В этот доклад, в общих чертах законченный ещё полгода назад, вошли данные наших наблюдений, сделанных, на протяжении 4,5 лет войны и неутешительные результаты их анализа. Мы назвали его “Как Россия проигрывает войну на Донбассе”. Проиграем ли мы эту войну в конце концов, или выиграем – зависит от нас. И каждый из нас стоит перед выбором – смело посмотреть в глаза трудностям и задуматься над тем, что он может сделать для победы, или отмахнуться от очевидного и отмахиваться до тех пор, пока в дверь московской квартиры не постучат прикладами украинские “миротворцы” вместе со своими коллегами по НАТО.
Политические издержки нашего возможного военного поражения в окопах Донбасса неизбежно будут таковы, что никаких окопов под Москвой для последнего героического боя с “наймитами мировой закулисы” нам предоставлено не будет. Всех потенциально способных организовать сопротивление Майдану в Москве просто перережут по подворотням частные спецслужбы ещё до того, как первые сотни «онижедетей» начнут скакать за безвиз на столичных площадях по западным методичкам. А у нас не будет даже собственных методичек, потому что технологий деконструкции инспирируемого извне силового государственного переворота, до последнего момента прикрывающегося “ненасильственным протестом масс” в РФ не создано и предпосылок к их созданию не видно. Так что хорошо бы попробовать выиграть обычную войну.
Александр Любимов:
Самое главное, что мы пытаемся сказать нашим докладом это тезис о том, что эпоха «восстания» на Донбассе закончилась. В республиках сформированы военные и государственные структуры, являющиеся в чем-то продолжением соответствующих российских структур.
И мы должны говорить уже не о противостоянии некоего киевского правительства с мятежными провинциями.
Речь идет о прямом конфликте нынешней Украины с Россией. Мы однозначно придерживаемся мнения, что современная территория Украины есть часть исторической России и рано или поздно снова станет таковой фактически и юридически. Но для этого конфликт должен стать явным и быть разрешенным в пользу Москвы. Короче, мы должны победить и уничтожить нынешнее украинское государство вместе с его элитами и сторонниками. Это не первая гражданская война в Русской истории, да может и не последняя.
Если наши предки смогли несколько раз заново собрать единую державу из последствий монгольского нашествия, Смутного Времени и Гражданской войны 1918-1921 годов, то почему мы не можем преодолеть последствия развала Советского Союза 1991 года?
II. РЕЗЮМЕ ДОКЛАДА
Мы пятый год занимаемся оказанием помощи сперва ополчению Донбасса, а потом и регулярным армиям республик Новороссии. За это время мы, придумывая варианты оптимального решения военных проблем Донбасса, переработали огромный объем информации о всех этапах эволюции этих структур, о таких реалиях этой войны, о которых не знает и/или не хочет знать российское командование и российское общественное мнение. Зато об этом во многих подробностях известно противнику.
В настоящий момент, мы полагаем, что Россия проигрывает войну на Донбассе и, если руководство России не предпримет радикальных мер по фундаментальному изменению своих взглядов на перспективы развития ситуации военное поражение - лишь вопрос времени.
Явления, о которых мы будем говорить, сковывают и нашу деятельность, ограничивая наши возможности не столько пределами наших финансовых ресурсов, сколько невозможностью массового внедрения в войсках новой техники и новых приемов боевой работы, спасающих жизни. Мы чувствуем, насколько мала вероятность переломить ход событий нашими усилиями и не хотим ограничить свою роль только тем, чтобы наши бойцы умерли в хорошей обуви и новой форме.
Мы хотели бы изложить наши соображения для всех интересующихся этой войной, потому что видим в этом наш единственный шанс глобально повлиять на общественное мнение в России и позицию российского руководства.
Мы вполне сознательно выбрали формат доклада в виде ответа на вопрос: “Как именно и почему Россия может проиграть эту войну?”.
Мы вполне сознательно будем говорить о том, что на самом деле идет плохо в армиях республик Новороссии, об их системных проблемах, а не об их частных успехах, надеждах и многочисленных иллюзиях. Наши критики из оплачиваемых и бесплатных российских пропагандистов обязательно возразят нам примерами того, как все плохо в ВСУ. Мы знаем о проблемах в ВСУ, но нас больше интересуют причины нашего вероятного поражения, для того чтобы были шансы его все-таки избежать. Кто-то упрекнет нас в том, что мы будем мало говорить о реальных успехах и достижениях в строительстве ВС ЛНР и ДНР. Но горькая правда сложившейся ситуации в том, что все наши успехи и достижения являются частными, опирающимися на личные качества отдельных групп бойцов и командиров, а недостатки в то же время являются системными и воспроизводятся во все более угрожающих масштабах. Наш враг, определяя свою тактику и стратегию, использует именно наши системные недостатки - бьёт туда, где мы слабы, а не пытается соревноваться с нами там, где мы сильны. Мы расскажем о том, как противник преодолел очень многие недостатки украинской армии, которые имели место летом 2014 года и как это уже сейчас отражается на наших войсках.
Мы вполне сознательно не будем касаться политической ситуации в республиках кроме тех случаев, когда это напрямую влияет на боеготовность и боеспособность армии. Мы не занимали, не занимаем и не будем занимать какую-либо позицию относительно политической борьбы внутри республик. Это не наша задача. Мы считаем, что наилучшим способом нашего вмешательства в политическую жизнь республик является помощь в обеспечение максимально возможной боеспособности их армий как гарантии их суверенитета. Мы считаем своим долгом сказать, как политические ошибки порождают неправильную стратегию, а та в свою очередь проблемы в оперативной сфере, а эти проблемы порождают катастрофическую ситуацию на тактическом уровне, и наконец, всеми наблюдаемые просчеты в тактике замыкают эту цепочку, делая политическую обстановку еще более сложной.
Своей сверхзадачей мы считаем достижение коренного перелома в сложившейся ситуации и содействие Победе России в идущей войне.
Таким образом, ниже вы прочитаете о причинах того почему мы в какой-то момент стали проигрывать, и о сценариях того как именно мы можем потерпеть самое настоящее военное поражение. Вряд ли это будет приятный текст для восприятия патриотической общественностью, но, искренне надеемся, весьма полезный.
Все что мы пишем, получено не из средств массовой информации и безличных социальных сетей. Мы старались опираться на факты, полученные от людей, которых мы давно и хорошо знаем. Даже то, что мы пишем о ВСУ, написано по впечатлениям тех, кто с ними воюет. Именно поэтому, мы готовы воспринять критику нашего текста, если она будет основываться на фактах, а не на эмоциях тех, кому наш доклад будет разрушать уютную картину мира.
Вероятно, и многие российские профессиональные военные найдут для себя в докладе много “откровений”, так как реальную картину происходящего в корпусах Народной Милиции Республик по целому набору причин представители российских армейских мафий, наживающиеся на сложившейся ситуации, скрывают от верховного командования. Практика показала, что единственным способом разорвать этот “заговор молчания” является придание гласности скрываемых фактов, несущих непосредственную угрозу обороноспособности Республик и, в конечном итоге, обороноспособности России.
Повторим ещё раз - наш доклад преднамеренно не содержит никакой информации, которая могла бы быть квалифицирована как Государственная тайна (РФ, ДНР или ЛНР), неизвестная противнику. Все данные о воровстве и злоупотреблениях в руководстве Корпусов Народной Милиции ЛНР и ДНР доводились до сведения контролирующих органов, реакции не последовало. Все личные данные и конкретная информация о подразделениях, позициях, состоянии техники, а также тех или иных событиях, обладание которыми противник ещё не заявил публично, из текста изъяты. Трагизм ситуации состоит в том, что противник располагает гораздо большим объемом информации, нежели представлено в докладе и имеет как аналитические возможности для её обработки, так и агентурные возможности для её перепроверки.
ВРАГ НЕ ДРЕМЛЕТ! ВРАГ МОТИВИРОВАН И ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕН! ВРАГ ВКЛАДЫВАЕТ ВСЕ ИМЕЮЩИЕСЯ У НЕГО РЕСУРСЫ В ПОДГОТОВКУ СВОЕЙ ПОБЕДЫ!
III.ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ ДОКЛАДА
Вся информация в настоящем разделе подготовлена по данным открытых источников.
Вооруженные Силы ДНР и ЛНР состоят, в основном, из 1-го (Донецкого) и 2-го (Луганского) армейских корпусов Народной милиции, которые подчинены штабу 8 гвардейской общевойсковой армии, который находится в Новочеркасске на территории РФ. Основные принципы формирования “отрядов народной милиции” “Отдельных районов Донецкой и Луганской областей” прописаны в “Минских соглашениях”, которыми завершились активные боевые действия на Донбассе летом 2014 года и не изменились после Дебальцевской операции.
Армейские корпуса в качестве основных структурных элементов включают мотострелковые подразделения полкового и бригадного уровня.
1-му армейскому корпусу со штабом в Донецке подчиняются 1-я (“Славянская”, в/ч № 08801), 3-я (“Горловская”, “Беркут”, в/ч № 08803), 5-я “тяжёлая” (“Оплот”, в/ч № 08805) и 100-я (“Купол”, ранее - “Республиканская гвардия”, в/ч № 08826) отдельные мотострелковые бригады, 11-й мотострелковый полк (“Восток”, “Енакиевско-Дунайский”, в/ч №08818) и 9-й полк морской пехоты (“Мариупольско-Хинганский”, в/ч №08819).
2-му армейскому корпусу со штабом в Луганске подчиняются 2-я гвардейская (в/ч Л-73438), 4-я гвардейская (в/ч Л-74347) и 7-я (“Чистяковская”, в/ч № 08807) отдельные мотострелковые бригады и 6-й (казачий имени атамана Платова, в/ч Л-69647) отдельный мотострелковый полк.
Данным мотострелковым подразделениям, включающим в себя танковые и мотострелковые батальоны, разведывательные и саперные роты, дивизионы самоходной и буксируемой артиллерии, реактивных систем залпового огня, а также части обеспечения, подчинены действующие в их зонах ответственности территориальные (“отдельные стрелковые”) батальоны.
Кроме того каждый армейский корпус включает в себя в качестве частей усиления корпусного подчинения:
- отдельную артиллерийскую бригаду,
- отдельный разведывательный батальон,
- отдельный танковый батальон,
а также другие батальоны корпусного подчинения, части обеспечения и отдельную роту БЛА.
Обе республики, помимо частей Народной милиции, имеют также вооруженные формирования министерств чрезвычайных ситуаций, внутренних войск министерств внутренних дел, комендантские полки.
Также в Донецкой народной республике помимо частей корпусного подчинения, напрямую подчиняющихся штабу 8-й армии, до убийства Александра Захарченко, существовали подразделения Республиканской Гвардии ДНР, отдельные батальоны, подчинявшиеся Главе Республики и Министерству Обороны ДНР. В конце 2017 - начале 2018 гг эти батальоны (“Чечен”, “Пятнашка”, “Патриот” и т.д.) были сведены в полк специального назначения. Эти части, не подчиняясь корпусному командованию, практически не получали снабжения по линии 1-го АК НМ ДНР, но и жесткого безответного соблюдения “Минских соглашений” и перемирий вследствие этого от них требовать не получалось.
После гибели Александра Захарченко полк спецназа, подразделения Республиканской Гвардии, спецназа МЧС ДНР и спецназа министерства доходов и сборов постепенно переводятся в состав Внутренних войск МВД ДНР.
Комплектование Народной Милиции осуществляется из добровольцев, на контрактной основе.
“Феникс” и “Лугаком”. Местные операторы мобильной связи, донецкий и луганский соответственно. Код Феникса - 071, код Лугакома - 072. На территориях ДНР и ЛНР до сих пор работают украинские МТС, но их покрытие сужается, а качество связи падает.
Межреспубликанские таможни. В это нелегко поверить, но между республиками по завершении Дебальцевской наступательной операции весной 2015 года созданы таможенные посты, осуществляющие контроль (в основном - просто серьезно затрудняющие передвижение по факту отсутствия спецсредств и оборудования) за перемещением людей и грузов внутри Донбасса. Они находятся на бывших административных границах Донецкой и Луганской областей и по состоянию на сентябрь 2018 года, несмотря на крайнюю непопулярность у широких масс мероприятий по их созданию и неоднократные заявления о необходимости их упразднения, продолжают функционировать.
Северный ветер. Общеупотребимое жаргонное обозначение появления на территории Донбасса неопознанных вооруженных формирований без знаков различия, техникой, вооружением и снаряжением поразительно напоминающих Российскую армию. Примерный смысловой аналог японского выражения “Божественный ветер”(“камикадзе”), обозначающего мощнейшие тайфуны, дважды, в 1274 и 1281 годах, уничтожавшие монгольский флот вторжения.
Минские соглашения. Пакет неоднозначно трактуемых прессой и политиками документов, подписанных представителями РФ, Украины, ОБСЕ, ЛНР и ДНР сначала в сентябре 2014-го года (Минск-1), а затем переоформленных в феврале 2015-го года (Минск-2), направленных на мирное урегулирование конфликта. Признает суверенитет Украины над территориями ДНР и ЛНР после урегулирования конфликта, требуя при этом для Донецкой и Луганской областей определенной автономии в составе Украины. Предусматривает определенные меры по отводу тяжелой техники от Линии Соприкосновения и по прекращению огня, упорно игнорируемые украинской стороной.
Аббревиатуры в тексте, требующие пояснений.
ЛБС - Линия Боевого Соприкосновения.
МВЗ - Минно-взрывные заграждения.
НП, КНП - Наблюдательный пункт, командно-наблюдательный пункт.
ВОП, РОП - Взводный опорный пункт, ротный опорный пункт.
ТПУ - Танковое переговорное устройство. Система соединённых бронекабелями преобразователей сигналов с переключателями режимов работы, позволяющая экипажам бронетехники общаться между собой и по внешней радиосвязи.
ОМСБР - отдельная мотострелковая бригада.
ОМСП - отдельный мотострелковый полк.
БТрО - батальон территориальной обороны.
СПАМ - Сборный пункт аварийных машин.
IV. ФАКТОРЫ ПОБЕД И ПОРАЖЕНИЙ
IV-1. Кадровые проблемы подразделений Народной милиции.
Читателям, лишенным возможности с самого начала пристально следить за развитием военного конфликта на Донбассе или участвовать в нем, для полноценного восприятия представленной нами информации и аналитических выкладок необходимы некоторые пояснения, касающиеся базовых моментов, определяющих формат военного строительства в Республиках.
Благодаря настойчивой пропаганде в СМИ и общим шапкозакидательским настроениям в российском обществе, ополчение лета 2014 года в общественном сознании представлялось мощной ударной силой, раз за разом истребляющей бесконечные полчища “нацбатальонов” и ВСУ. Реальная же война началась не с Изваринского или Иловайского “котлов”, а с Лисичанского и Славянского. Из первого едва успели вырваться малочисленные отряды “Призрака” и луганских казаков, из второго, уже почти захлопнувшегося, вывел наиболее боеспособную часть донецкого ополчения Стрелков.
Мало кто в России, наблюдая за конфликтом сквозь призму российских СМИ, мог объективно оценить, например, итоги боев под Ямполем 19 июня, где наскоро формировавшийся батальон ополчения, практически без тяжелого вооружения, был, несмотря на понесенные противником потери, в течение одного дня разгромлен и выбит со своих позиций, а подходившие ему на помощь резервы - рассеяны ещё до вступления в бой.
Противник, многократно превосходивший ополчение в живой силе, уже тогда сумел не только сконцентрировать необходимое для успешного наступления количество боеспособной пехоты, исправной бронетехники и снабженной боеприпасами артиллерии, но и организовать минимально необходимое управление всеми этими силами.
В дальнейшем ополчение на протяжении более чем месяца вынуждено было практически повсеместно после боев разной степени интенсивности оставлять одну за другой полевые оборонительные позиции. Некоторые выгодные и даже подготовленные для обороны позиции и до этого, и после этого оставлялись некоторыми подразделениями без боя. Эффективно обороняться против армии, пусть даже украинской, наиболее боеспособные ополченцы могли только в “застройке”, но “потоп” украинского наступления вполне логично ограничивался открытыми пространствами. Так Луганск оказался в окружении, Донецк - в полуокружении. Попытки замкнуть кольцо вокруг Донецка и прикрыть фланг этого маневра, блокировав границу, породили, соответственно, бои за Саур-Могилу, Степановку и Иловайск, за Новосветловку-Хрящеватое и Луганский аэропорт.
Первые попытки сколько-нибудь масштабных контратак силами ополчения, как на луганском (Хрящеватое), так и на донецком (Кожевня), направлении, демонстрировали не только малочисленность реально боеспособных подразделений, но и плохую координацию между ними. Попытки централизовать управление и наладить хоть какую-то координацию действий были, но имели ограниченный успех. Именно в этом состоянии - малочисленных легко вооруженных подразделений непредсказуемой боеспособности, с мизерными средствами связи, с единичными приборами ночного видения и тепловизорами, с крайне малочисленной артиллерией, ведущих изматывающие непрерывные оборонительные бои с превосходящими силами противника, ополчение стало “наковальней” для “молота” “Северного ветра”. К этому моменту реальная численность некоторых подразделений ополчения сократилась, по отношению к пиковой, июня 2014-го, до 30-40%, в основном за счёт дезертирства.
Личный состав в массе своей крайне плохо владел даже легким стрелковым оружием, эксплуатация тяжелого вооружения, бронетехники и танков была жестко ограничена наличием экипажей, ранее имевших практику армейской службы именно с таким вооружением/техникой или службы на бронетанковой технике вообще. В большинстве подразделений отсутствовали полноценные штабы, не было карт, руководство службой войск было в массе своей настолько неадекватно, что от 50 до (временами, в пике, в отдельных подразделениях) 70 процентов потерь ополчения в живой силе приходилось на “дружественный огонь”. (От большего количества потерь такого рода спасало только ранее упомянутое плохое владение стрелковым оружием. Наиболее широко известный случай - расстрел выходящей после первого штурма Донецкого Аэропорта группы “Искра” постом батальона “Восток”. Другой типовой случай осени 2014-го года - возвращающаяся из выхода разведгруппа попала под огонь поста ополчения, который, получив предварительную вводную об этом проходе, тем не менее, не смог опознать своих. Дистанция автоматной перестрелки - 100 метров. Итог - ни одного раненого с обеих сторон. Таким образом бойцы, в том числе разведчики, провалили первое “упражнение учебных стрельб”, 1 УУС, выполняемое каждым “срочником” в российской армии.)
Главной проблемой ополчения являлось отсутствие жесткого централизованного управления и чудовищная динамическая неравномерность боеспособности - численность отряда и список его вооружения, оторванные от людей, ничего не значили. Отдельные группы и отряды могли иметь очень высокий уровень боеспособности, однако основная масса ополчения была посредственно подготовлена, а некоторые группы вообще годились только для того, чтобы стоять на блокпостах и досматривать автотранспорт в поисках “подозрительных личностей” (на самом деле - контролировать грузопотоки, в основном - контрабанду угля).
Озвученная после заключения “Минских соглашений” идеология создания из ополчения “корпусов народной милиции” ЛНР и ДНР предполагала централизацию снабжения и управления воинских частей, приведения их к неким стандартным штатным расписаниям, контроль за набором людей в войска, стандартизацию их обучения, фильтрацию нежелательного элемента (алкоголики, наркоманы, криминал, агентура противника). Все это должно было обеспечить единоначалие в управлении войсками, рабочую “командную цепочку” и, главное, обеспечить полноценное военное планирование через предсказуемость результатов применения войск, чего крайне редко удавалось добиться ранее.
Для решения этой задачи в структуру корпусов НМ вводились на должностях командиров подразделений, начальников штабов и служб на уровнях от корпусного вплоть до батальонного российские военные советники, которым передавалось все реальное руководство войсками. Местные командиры формально назначались их первыми заместителями. “Советники” сменялись с частотой от полугода до года-двух. Основным инструментом кадровой политики провозглашалась зарплата рядового солдата в 15 000 рублей под лозунгом “Идейные нам не нужны, за эти деньги мы здесь людей наберём”. Целью военного строительства провозглашалось создание вооруженных сил, способных поддерживать соблюдение “Минских соглашений”, армии не просто временной, но “армии мирного времени”.
Сочетание этого подхода к руководству Народной Милицией и экономической ситуации в Республиках на протяжении прошедших четырех лет породило ситуацию, которую сложно охарактеризовать иначе, чем “затянувшийся шабаш “халифов на час”. В итоге за прошедшие почти пять лет от ситуации “Минские соглашения” спасают от разгрома ВСУ”, мы пришли к ситуации “Минские соглашения” спасают от разгрома Корпуса Народной Милиции Республик”.
Ключевым моментом для понимания сложившейся в корпусах НМ плачевной ситуации, фундаментом этой ситуации, является кадровый вопрос и его развитие на протяжении прошедших четырех лет. Идеология “армии-времянки“ и принесенный основной массой российских “советников” дух “армии мирного времени”, породили следующую смену рисунка антропотоков в рядах Народной милиции на протяжении её существования.
Первый период. “Начали платить деньги”, Октябрь 2014 - Январь 2015. Становление корпусов Народной Милиции.
В этот период, после прекращения августовского контрнаступления и подписания Минска-1, начали уходить из ополчения с формулировкой “Больше повоевать не дадут” наиболее опытные бойцы-добровольцы, приехавшие из РФ. Также ряды ополчения как добровольно, так и принудительно, покинуло значимое количество российских авантюристов и откровенного криминала, для которого перекрывались каналы быстрой наживы (наиболее неудачливые, приехавшие только в конце августа - начале сентября, вынуждены были практически сразу “паковать чемоданы” обратно). Знаковым событием стало выдворение в декабре 2014 года обратно в РФ казачьего атамана Козицына, прославившегося “отжимом” собственности, мародёрством, торговлей углём с Украиной и постоянными отступлениями его подразделений при первой же опасности реального боя с противником.
Под угрозой прекращения всякого снабжения с последующим разоружением и роспуском отряды ополчения подчинялись корпусному командованию и сводились в “мотострелковые бригады”, вследствие чего процесс первоначального формирования корпусов приобрел неблагозвучное народное название “обригаживание”. Помимо бригад были также сформированы отдельные мотострелковые полки и отдельные механизированные батальоны.
Как правило, численность интегрируемых в корпуса групп ополчения не соответствовала амбициям их командиров, и до хотя бы относительного соответствия штатному расписанию “батальоны” и “бригады” пополнялись кадрами из первого потока “пятнадцатитысячников” - местных жителей, привлеченных на службу появлением денежного довольствия. Следует заметить, что в имеющихся экономических условиях непризнанных Республик введение денежного довольствия в размере, установленном исходя из предвоенных экономических условий, привело к (частично моментальному, частично - “ползучему”, но неуклонному) росту цен, и этот рост тут же обесценил “большую зарплату военного” ещё до появления каких-либо иных факторов.
Первый поток “пятнадцатитысячников”, помимо откровенного балласта в виде безработных и маргиналов-алкоголиков, решивших “пересидеть войну в казарме”, содержал значимое количество людей, которые, по причине наличия на иждивении детей, стариков или других безработных родственников, ранее, до введения денежного довольствия, не имели возможности оставить гражданскую работу в пользу службы в ополчении. Теперь же, оказавшись на службе, они стали весьма ценными и энергичными кадрами, хоть и обремененными “балластом” из ранее упомянутых “желающих пересидеть”.
Источником пополнения медицинских подразделений становились, как правило, жёны и “подруги” комсостава. В службы тыла и подразделения обеспечения зачастую зачислялись родня и друзья, готовые не только и не столько “получать зарплату”, но и участвовать в различных доходных “схемах”, доступных “человеку с ружьем”(продажа солярки, распил на металл объектов народного хозяйства в зоне боевых действий, торговля оружием).
Технических специалистов, связистов, механиков-водителей, операторов вооружения, было критически мало, однако вопрос о немедленном создании в Корпусах институтов массового поточного обучения таких кадров поставлен не был. Если младшие командиры ополчения, ставшие ротными командирами, ещё успели съездить на “сборы” (по мнению побывавших там - совершенно бесполезные. “Зато выспались”), то взводные “сборы” были отменены с началом Дебальцевской наступательной операции.
Второй период. “Убить могут”, Январь-Февраль 2015. Дебальцевская наступательная операция.
Отталкиваясь от бравурных отчётов о формировании “корпусов народной милиции”, якобы законченном к середине января 2015 года, российские штабные работники спланировали Дебальцевскую наступательную операцию, подразумевавшую не только быстрое, за несколько дней, освобождение района г. Дебальцево, контролируемого ВСУ и нацбатами, но и значительное последующее продвижение вперёд по территории Донецкой и Луганской областей. При планировании совершенно не учитывалось то, что противник за сентябрь-январь успел укрепиться на занимаемых рубежах, частично восстановить потери в боевой технике и артиллерии, а также мобилизовать в ряды своих вооруженных сил качественно иной контингент - 30-40-летних мужчин вместо 18-20 летних молодых призывников, массово сдававшихся в плен летом 2014-го года.
Формирование корпусов в реальности было закончено только “на бумаге”. На самом деле даже формальный численный состав подразделений по факту отличался от номинального за счёт “мертвых душ”. С началом операции эта разница резко и одномоментно увеличилась за счет “пересиживавших”, отказавшихся воевать и дезертировавших практически сразу по получении боевых приказов.
Второй волной “дезертирства” подразделения Народной Милиции накрыло после первых крупных боестолкновений с противником, в которых многие руководившие ими российские советники проявили себя не лучше, а местами даже хуже “атаманов-махновцев” образца лета 2014-го года. Даже вполне обученные и мотивированные бойцы отказывались идти в бой и покидали ряды Народной Милиции перед лицом того, как методично раз за разом российские советники посылают их на убой без всякого смысла и результата.
Фраза “Идите, там никого нет!” предваряла множество типовых расстрелов противником как наступающих боевых порядков, так и выдвигающихся колонн, посланных в разведку боем, но не уведомленных об этом (типовой случай - “выдвижение” колонны 4-й омсбр НМ ЛНР, отправленной российским советником полковником К.В.Степанищевым, позывной “Алмаз”, прямиком на взводный опорный пункт ВСУ “Лёха”). Апогеем такого подхода стала СМС-ка(!!!), присланная одним из российских советников подчиненному “местному” комбату НМ ДНР - “Идите, там никого нет! Сейчас арта отработает и идите!”
В настоящий момент, вышеупомянутый К.В.Степанищев уже Герой России, имеет звание генерал-майора и учится в Академии Генерального Штаба ВС РФ. Авторы доклада искренне желают читателям не оказываться под его командованием.
Результатом подобного подхода к боевому применению войск стало не только массовое дезертирство несознательных бойцов, но и последовавшая за ним, сопутствовавшая ему, массовая гибель сознательных, мотивированных, знающих, умелых бойцов и командиров, пытавшихся всё-таки выполнить поставленные им нереальные “боевые задачи”. Так, например, типовым применением разведывательных подразделений корпусов НМ стало их использование для штурма неразведанных вражеских укрепленных позиций.
Растеряв немотивированных и плохо подготовленных “местных” и бездарно угробив о вражескую оборону множество мотивированных и хоть как-то подготовленных, российские советники вынуждены были обратиться к помощи “Северного ветра” и набору в войска кого попало, в буквальном смысле “по объявлениям”. На завершающем этапе Дебальцевской операции некоторые “контрактники” оказывались на передовой на второй-третий день после прихода в военкомат. Удивительно, но и среди них обнаруживались мотивированные люди, некоторые - даже с опытом службы в армии. Однако и эти кадры, получившие бесценный боевой опыт, также в основном покинули ряды Народной Милиции на следующем этапе её развития.
Третий период. “Бумажная могила” 2015-2016 гг. Завершение формирования корпусов Народной Милиции.
По окончании Дебальцевского наступления корпусов Народной милиции, российскими советниками, заканчивавшими интеграцию вооруженных подразделений “ополчения” в корпусные структуры, были сформированы базовые механизмы, определяющие техническое и кадровое состояние войск.
Российскими армейскими мафиями была выстроена разветвленная вертикально интегрированная система воровства ГСМ, запчастей для техники и так далее по пути из РФ в Республики. Значимая часть поставляемых из РФ предметов снабжения даже не попадала в подразделения, а то, что попадало, в значимой части разворовывалось и доходы от сбыта “налево” делились между ступенями/ветвями системы.
В результате этого в войсках искусственно создавался дефицит топлива и ГСМ вообще, чудовищная нехватка исправных аккумуляторов на бронетехнику, покрышек для армейского автотранспорта, полевого кабеля связи и других предметов снабжения. В сочетании с тем, что наиболее важными для российских советников представлялись и представляются оборудование полигонов и показные мероприятия на них, ресурсов на обеспечение реальной постоянной эффективной боевой работы войск на переднем крае и их непрерывного обучения, выделяемых “сверху”, не оставалось и не остаётся, что приводит к вынужденной компенсации этого ресурсами “снизу”, из кармана солдат и младшего комсостава.
С весны 2015-го года реальная боевая подготовка во многих подразделениях зачастую подменялась бумагомарательством, составлением липовых “графиков”, сама необходимость ведения постоянной боевой работы замалчивалась, а потери списывались на “неосторожное обращение” и “бытовые травмы”. Погибшие на передовой бойцы увольнялись “задним числом”, раз за разом озвучиваемые социальные гарантии раненым и семьям погибших на практике игнорировались.
Характерным проявлением невероятного милосердия и долготерпения русского человека следует считать один из случаев гибели личного состава на передовой в ДНР, когда приехавший к месту гибели двух бойцов российский советник устроил разнос на тему “Почему двухсотые во “флоре”(старом российском камуфляже), а не в “пикселе”(новом камуфляже, утвержденном как основная полевая форма)?” Удивительно, но “советник” не был немедленно забит насмерть прикладами и даже сколько-нибудь серьёзно избит, что свидетельствует о необычайном добросердечии “местных”, солдат и младших командиров.
Несмотря на наличие среди присылаемых “советников” значимого числа опытных и знающих командиров, облик “советников” в глазах уже служащих и потенциальных “контрактников” из числа местного населения, с весны 2015 года формировался именно массовыми отрицательными проявлениями наиболее профнепригодных “советников” в полном соответствии с принципом “Дурак всегда заметнее”. Благодаря воровству, пьянству, тотальному несоблюдению требований устава в сочетании с постоянными требованиями его соблюдения от подчиненных со стороны большого количества “советников“, у личного состава сформировалось и закрепилось представление о кадровом отборе “советников” звучащее примерно как: “Сюда всякую шваль присылают свои служебные косяки исправлять”. Российские офицеры получили массу обидных прозвищ - “оккупанты”, “помогайки”, “нерастаможенные”, “кукушата”, “подкидыши”.
По мнению личного состава, начиная с весны 2015 года до 80% присылаемых советников демонстрируют несоответствие занимаемым должностям настолько серьёзное, что “приносят вреда больше, чем пользы”.
Типовым представителем не просто “подкидыша”, “пересиживавшего” на Донбассе “опалу” в армейской системе РФ, а человека, серьезно приложившего руку к снижению военного потенциала Республик, является полковник армии РФ И.Г. Каплий, переведенный на Донбасс в 2015-м году. Каплий, в прошлом - начальник 242-го учебного центра ВДВ в Омске в период начала ремонта казарм, одна из которых обрушилась 12 июля 2015 года, убив 24 человека, как раз летом 2015 года и оказался на Донбассе. Пока в РФ выясняли, что казармы в принципе было нельзя ремонтировать - только сносить, что ремонтируемые казармы месяцами стояли под дождями с разобранной крышей, что на ремонте воровали настолько масштабно, что украли даже деньги на проектные работы, вследствие чего ремонт осуществлялся без надлежащей документации, полковник Каплий командовал 5-й отдельной “тяжелой” мотострелковой бригадой НМ ДНР, умудряясь выделяться даже на общем печальном фоне своим скотским отношением к личному составу.
В период его командования бригада, призванная стать главной ударной силой 1-го армейского корпуса НМ ДНР (2 танковых батальона в “тяжелом” штате, “62 танка в кулаке”), чудовищно деградировала, растеряв весь дееспособный личный состав, уволившийся или разбежавшийся по другим подразделениям.
Так, например, в ноябре 2015 года, при перебазировании 2-го танкового батальона бригады из Моспино в Макеевку личный состав батальона, только что на свои средства отремонтировавший здание школы, в котором размещался личный состав, вынужден был на свои же средства начать ремонт цехов на заводе в Макеевке, в которых личному составу командованием бригады был отведен новый ППД. При этом первоначально рассматривавшееся в качестве ППД сухое и теплое помещение было отведено под склад боекомплекта, а личный состав в ноябре месяце был размещен в сыром цеху с плесенью на разрушающихся стенах, для отопления которого бойцы приспособили самодельные буржуйки. При этом командование бригады находило средства на изготовление и развешивание по расположению бригады баннеров-транспарантов с цитатами из генерала Маргелова, прославляющими ВДВ.
“Местный” командир танкового батальона, воспротивившийся такому скотскому отношению к личному составу, был уволен, приказ на присвоение ему звания подполковника, подписанный осенью 2014-го, был “потерян”. Удивительно, но по итогам своей более чем годичной “командировки” на Донбасс, итогам широко известным всему командованию 1-го АК НМ ДНР, полковник Каплий получил не выговор, а повышение и переведен на должность командира 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизией ВДВ ВС РФ. И в феврале 2019-го года его, с новым повышением, вернули на Донбасс уже на должность начальника штаба 1 АК НМ ДНР.
Попытки не воровать жестко пресекались и пресекаются выстроенной мафиозной системой, так как не ворующие командиры не платят “наверх”. Ничего не украдено - нечем и делиться. В то же время, например, к концу 2016 года в одном из артиллерийских подразделений 1-го АК НМ ДНР сложилась ситуация, когда в гаубичных батареях “по бумагам” существует войсковой запас топлива и им на 100% заполнены все баки автомашин и цистерны, а в реальности баки и цистерны пусты, войсковой запас полностью расхищен. И никакой реакции со стороны руководства 1 АК на эту ситуацию не следовало.
Сложившаяся за годы “позиционной войны” система тотального воровства выталкивала неудобных “советников” и местных командиров, заботящихся о личном составе, разлагала руководящий аппарат корпусов, чьи экономические интересы, сраставшиеся с интересами коррумпированных местных командиров, стали распространяться и на “сбор металла”, и на контрабанду через линию фронта. Одновременно эта же система требовала от “местных” командиров, стоящих в стороне от неё, неизбежной “экономии” ГСМ на бытовые нужды, покупку украденных кем-то запчастей на технику, оборудование полигонов, ППД/ПВД и передовых позиций, ставила перед необходимостью также “собирать металл” (разбирать на металл поврежденные здания и коммуникации в зоне боевых действий), привлекая к этим мероприятиям личный состав, который должен был отдыхать, нести службу или полноценно обучаться своим воинским специальностям.
При этом “на бумаге” проводились все необходимые занятия, “на бумаге” вся техника была исправна, “на бумаге” части были укомплектованы и вообще вся деятельность штабов переместилась больше в область “Войны формата А4”. В реальности же некомпетентность значимой части советников, а также сложившаяся и укоренившаяся система воровства привела к тому, что в 2016-2018 гг кадровые вопросы в корпусах народной милиции достигли, что парадоксально, ещё большей остроты, чем за два года до этого, при начале боевых действий.
Если по ту сторону фронта противник методично обучал своих людей, восстанавливал технику, предпринимал все возможные усилия для мобилизации экономики под военные нужды, то в Республиках всё было с точностью до наоборот. И в результате, по разные стороны от вороха липовых бумаг, по которым “все штатно”, сформировались в своем окончательном виде два изолированных друг от друга “мира” - мир окопов и мир тыловых штабов.
Четвертый период. “Два мира”, 2016-2019 гг. Формирование циклических процессов деградации кадров Народной Милиции с устойчивой положительной обратной связью.
Итогом деятельности российских советников в период с весны 2015 по настоящее время стало создание системы отбора кадров, очевидным образом работающей на снижение боеспособности Народной Милиции Республик. При этом предпринимаемые попытки улучшить ситуацию только ухудшают её. А ухудшение приводит к повтору этих попыток.
За это время, вследствие созданных в Корпусах условий, практически полностью прекратился приток сколько-нибудь мотивированных добровольцев из России. ”Последней каплей” для многих стало введенное в луганском корпусе в 2017 году изъятие российских паспортов у добровольцев. Единичные случаи прибытия мотивированных и подготовленных добровольцев из РФ по-прежнему отмечаются, но касаются небольшого количества подразделений, по тем или иным причинам выбивающихся из общего “потока”(причины этих отличий будут рассмотрены далее). Остальные “добровольцы из РФ”, которых способна привлечь служба в НМ ЛНР/ДНР, являются либо людьми без каких-либо полезных навыков, бегущими от нищеты, либо преступниками, скрывающимися от уголовного преследования.
Параллельно, с появлением соответствующих возможностей, обозначился существенный отток наиболее опытных и мотивированных местных кадров рядового и младшего командного состава в состав ЧВК, действующих в Сирии. Этому способствовала общая ситуация, в которой оказывался мотивированный личный состав, приходивший в Народную Милицию Республик или остававшийся в ней ранее.
Перечислим основные факторы влияющие на кадровую ситуацию в корпусах Народной Милиции на осень 2018 г:
Денежное довольствие личного состава со временем становилось всё более и более недостаточным, как вследствие роста местных цен на все товары народного потребления, так и вследствие роста нагрузки на личных состав из-за хронической неукомплектованности частей Корпусов. Все более существенную роль постепенно начинали играть размеры средств, взимаемых с личного состава подразделений в “общий котел” на самые различные нужды - оборудование ПВД, ППД, позиций, полигонов, парков, ремонт техники. В результате чего, после взносов в “общий котел” и покупки необходимого личного снаряжения (одежда, обувь) остающиеся средства не слишком сильно превосходят зарплаты в частном секторе экономики Республик.
Работа большинства советников, присылаемых из РФ по остаточному принципу - “кого не жалко отдать”. Как следствие - коррупционные схемы вокруг хищений и контрабанды, перемещение на командные должности “местных” кадров, удобных для задействования в коррупционных схемах, и как следствие - отсутствие во множестве подразделений нормального боевого обеспечения и боевой подготовки. Как следствие, в кадровой политике 1-го АК НМ ДНР получила распространение торговля должностями - офицерскую должность можно приобрести за сумму в 2-3 месячных денежных довольствия, соответствующих этой должности, открывающей доступ не только к самому денежному довольствию, но и к доходным коррупционным схемам. Продаются даже офицерские должности в “горячих точках” Линии Соприкосновения, так как постоянное присутствие или отсутствие офицера на позициях никак строго не регламентируется, и можно числиться взводным и получать лейтенантскую зарплату без особого риска для жизни.
Политика комплектования воинских частей рядовыми и сержантами, предусматривавшая вначале строгий отбор, отсеивание алкоголиков, наркоманов и криминального элемента, вследствие бегства из Корпусов адекватных кадров была смягчена настолько, что, по состоянию на осень 2018 года, части, “на бумаге” укомплектованные на 95-98%, реально укомплектованы на 50-60% причем в основном слабо мотивированными людьми, “пятнадцатитысячниками”, часто - состоящими на учете у психиатра или нарколога. Людьми, которым нельзя давать даже автомат, комплектуются в том числе и подразделения связи, где они становятся частью структуры, управляющей войсками. Вследствие действия суммы этих факторов (отсутствия необходимого обучения, боевого обеспечения, некондиционного и неадекватного личного состава) даже уровень простого служебно-бытового травматизма таков, что адекватный человек практически сразу же, в момент начала своей службы, понимает, что ему опасно даже просто находиться среди этих людей, не говоря уже о том, чтобы взаимодействовать с ними во время боя. Командиры, честно заявляющие о некомплекте в своих частях, принуждаются командованием к замалчиванию проблемы.(Не хочешь молчать? Ну катайся каждый день на доклад ко мне, чтобы говорить. Ничего не изменится, просто ты будешь каждый день проезжать по 100+ километров, тратить моторесурс машины, дорогой бензин, купленный на свои деньги, и время. Пока не замолчишь.)
Замалчиваемый руководством низкий уровень комплектования подразделений, с которым это руководство ничего не может поделать, во многих случаях приводит к тому, что просто невозможно организовать нормальную систему увольнений и отпусков, что ведёт к ещё большему оттоку кадров. Далеко не все готовы пожертвовать семьёй ради службы в ситуации “позиционной войны” с неясными перспективами. Заметим здесь же, служба в корпусах Народной Милиции, конечной целью которой службы провозглашается поддержание Минских соглашений, предусматривающих возврат Донецкой и Луганской областей в состав Украины, является непопулярной, в том числе среди многих воевавших в 2014-2015 гг, уже только в силу одной декларации о возврате в состав Украины, сколько бы слов не было сказано о всевозможных “хитрых планах” руководства РФ.
Отсутствие компенсаций раненым и семьям погибших. Погибшие при обороне Республик часто увольняются “задним числом”, списываются как получившие бытовые травмы или неосторожно обращавшиеся с оружием/боеприпасами. (Здесь надо заметить, что со временем, вследствие деградации кадрового состава, и реальный травматизм, равно как и неосторожное обращение с военным имуществом, становятся проблемой - люди гибнут и увечатся “на ровном месте”.) Полное отсутствие социальных гарантий, лекарства при лечении ранений и контузий - за свой счёт или за счёт волонтёрских организаций. Единственным способом хоть как-то облегчить положение семей погибших и лечение раненых является использование в частях “мертвых душ”, денежное довольствие которых идёт на хотя бы частичную компенсацию отсутствующих выплат. Однако командир, подобным образом помогающий своим бойцам, имеет куда больше шансов попасть под суд, чем тот, кто ворует на “мертвых душах” в свой карман, потому что он не делится с вышестоящим руководством (Аналогично с командирами “экономящими” солярку для того, чтобы не собирать с солдат деньги на те или иные нужды подразделения. Их, рано или поздно, смещают и приходят те, кому удобнее воровать и обирать солдат). Важное дополнение от весны 2019 года. Благодаря долгим и упорным усилиям ряда местных командиров и “советников” в Луганском корпусе компенсации похорон, увечий и смертей были наконец введены. Это результат действий конкретных высокопоставленных русских офицеров, относящихся к войне и своим солдатам так как подобает. Кроме этого, были введены и применяются доплаты за выполнение отдельных боевых задач. К сожалению, подобные достижения есть плоды долгих и поистине героических усилий конкретных людей.
Работа советников и сам факт их наличия в статусе, определенном первоначально выбранным подходом к военному строительству. “Советник” является фактическим командиром, отдающим приказы, но при этом ни за что не отвечает, “местный” командир отвечает за всё, но не руководит. Советники, как в силу прямых распоряжений “сверху”, так и в силу собственных представлений об армии, искаженных длительной службой в российской “армии мирного времени”, не бывают на передовой и зачастую совершенно не имеют представления о том, как выглядят позиции, где они находятся, как на них живут люди и сколько там на самом деле людей. (Ситуация, когда ротный опорный пункт удерживается взводом, а взводный - отделением, практически повсеместная, иногда - даже хуже.) Единицы из числа “советников” практикуют прием пищи в столовой вместе с личным составом. Массовое пьянство “советников” в расположении воинских частей приводит к такому же массовому пьянству и наркомании среди личного состава, бороться с которым практически бесполезно - “Россияне бухают, почему нам нельзя?”. Таким образом, “советники”, реальные командиры частей, как правило, не имеют авторитета у подчиненных, достаточного для того, чтобы люди были готовы им подчиняться в условиях смертельной опасности, то есть в условиях реальных широкомасштабных боевых действий. Многие советники открыто заявляют о том, что в случае начала активной фазы боевых действий немедленно “эвакуируются” в РФ. (Во время одного из локальных обострений, при мощном обстреле на южном фланге фронта в ДНР, одна из групп “советников” даже продемонстрировала, как она это будет делать.) Именно наличие в войсках НМ ДНР большого числа абсолютно профнепригодных “советников”, являлось значимой причиной кадрового потока, из покидающих подразделения Корпуса Народной Милиции ДНР и переходящих в подразделения Министерства обороны ДНР, не входившие в состав Корпуса .
“Уставщина” в её наиболее бессмысленных формах, внедряемая “подкидышами”, которые ничего больше толком не знают и не умеют. Не так страшны сами по себе бирки и журналы учёта (в том числе журнал учёта журналов учёта), как необходимость переделывать всё это под каждого нового проверяющего, потому что по его предыдущему месту службы всё это выглядело иначе. Ничто не отравляет жизнь нищих измотанных солдат и младших командиров, ничтожным числом пытающихся удерживать огромный фронт, как необходимость вместо реально полезных дел маршировать, красить траву и бордюры, в очередной раз переделывать бирки и т.д.
Низовая коррупция и кумовство. В ситуации, когда за взятку в 500-600 рублей младший командир отпускает одного человека во внеочередное увольнение, другой человек, который не может себе позволить потратить такие деньги или вообще коррупцию не приемлет, вынужден стоять за него на позициях, что создает дополнительную нагрузку на ценные кадры, которые, не выдержав её, увольняются. А когда наказанием за пьянство является штраф в пользу командира (“общего котла”, но все понимают, как на самом деле) в 500-1000 рублей, очень выгодно иметь подчиненными алкоголиков.
Для того, чтобы скрыть реальное состояние дел с комплектацией частей личным составом и качеством этого личного состава, помимо банальной фальсификации отчетности, “советники” и “местные” командиры применяют меры, сводящиеся в основном к как можно более длительному неувольнению солдат, самовольно оставивших часть, и к затягиванию увольнения людей, выслуживших свои годичные контракты. В некоторых частях вопрос о возможном увольнении решается “через подвал” - боец, решивший не продлять контракт, отправляется на две недели под арест “на подвал”, “подумать”.
Постепенно, с образованием двух очень отдалённых миров этой войны, “окопов” и “штабов”, личный состав бригад делится на две неравные части - “окопники”, часто практически не покидающие передовые позиции, и “тыловики”, которые там практически никогда не бывают. (Так, например, значимая часть личного состава подразделений связи и управления а также других служб бригадного и корпусного подчинения фактически работает разнорабочими и дворниками в тыловых ППД бригад и полков.) “Передовая” не видит никакой полезной работы “советников”, изредка болезненно сталкиваясь с их вредоносным самодурством.
В тылу всё хорошо, по уходящей в РФ отчётности всё есть, подразделения всем или практически всем укомплектованы, идёт постоянная боевая учеба. В реальности бойцы на передовой разуты, раздеты, не укомплектованы средствами индивидуальной бронезащиты (далее - СИБЗ), не обучены правильной работе с оружием, военной техникой и средствами связи, не имеют возможности обеспечить уход за оружием и техникой и их своевременный ремонт, часто не имеют даже штатных средств проводной и радиосвязи. Фактически, они переведены на режим “самоснабжения” всем необходимым в счет собственных зарплат и работы волонтерских организаций.
Весьма уместным будет привести здесь примерный список затрат бойцов Народной Милиции на обеспечение себя и собственных подразделений, которые компенсируют воровство или бездействие тыловых служб корпусов или соответствующих госструктур Республик:
Вещевое снабжение - форма, обувь, снаряжение. В лучшем случае тыловые службы корпусов осуществляют снабжение по нормам мирного времени, не предусматривающим тот износ, которому форма и обувь подвергаются при постоянной эксплуатации их в окопах. Штатная форма, часто пошитая с нарушением всех возможных норм ГОСТов из некондиционной ткани, получила местное название “стекляшка”, показала себя полностью непригодной к полевому использованию что зимой, что летом, будучи выданной войскам, сразу становится формой для строевых смотров. Часто штатные форма и обувь бойцам вообще не выдаются ни в одном комплекте. Наколенники и налокотники штатно не предусмотрены. Штатные спальные мешки и термобелье армейского образца чаще всего не выдаются.
СИБЗ - бронежилеты и кевларовые каски. Постоянный дефицит современных СИБЗ на передовой, вызванный невосполнением их боевых потерь и постоянной утратой вследствие продажи их на “черном рынке” СОЧинцами, приводит к необходимости их закупки частным порядком, в том числе на интернет-барахолках и тех же самых рынках.
Передовые позиции. Не предусмотрен штатными расписаниями подвоз горячей пищи на передовую или приготовление её там, все расходы на это - за счёт бойцов напрямую или из “общего котла”. Газовые баллоны и газ для них, самодельные буржуйки для отопления блиндажей и матрасы для спальных мест, бензопилы, скобы, мешки для грунта… Всё, что касается обеспечения как самого устройства окопов первой линии, так и обеспечения жизнедеятельности личного состава в них - за счёт бойцов и командиров. При местных тяжёлых грунтах одни постоянные закупки лопат, ломающихся пополам после нескольких дней работы, составляют значительные для бойцов суммы. Электрификация позиций и вынесенных НП, предусматривающая закупку значимого количества электропроводов и носимых аккумуляторных батарей, также проводится за счёт бойцов и командиров, занимающих позиции, или за счёт волонтерских организаций, или приводит к ещё большему дефициту “полёвки”, используемой в качестве суррогатной электропроводки. В дополнение к настоящему пункту весной 2019 можно сказать следующее. За вторую половину 2018 и начало 2019 года благодаря усилиям командования Луганского корпуса и ряда старших начальников в нем, радикально и во многих местах улучшилась ситуация со снабжением войск продовольствием. По крайней мере, эта важнейшая проблема решена.
Техника. Техника, поступавшая в войска уже в плачевном состоянии(часто из РФ “спихивается некондиция”), которое усугублялось постоянной неквалифицированной эксплуатацией, штатными ремонтными подразделениями отремонтирована в необходимые сроки быть не может. Дефицит запчастей и комплектующих люди вынуждены компенсировать собственными средствами, покупая на рынках запчасти на автотехнику, аккумуляторы на автомашины и бронетехнику, шлемофоны, нагрудные переключатели для ТПУ. Топлива для транспорта, отпускаемого по нормам для мирного времени и расположения частей в ППД, после воровства на разных уровнях остается столько, что штатные грузовые автомашины (чаще всего неисправные в массе своей и разбираемые на запчасти для исправных) не могут быть использованы для доставки на передовую людей, боеприпасов, необходимых материалов, топлива и для других необходимых перемещений личного состава по территории республик. В результате личный состав встает перед выбором - или заправлять “Уралы” из своего кармана, или вскладчину покупать более экономичные машины, которые будут работать в качестве дежурного транспорта подразделений.
Боеприпасы. На некоторых участках меры по контролю за соблюдением нашими войсками “Минских соглашений” привели к тому, что цинки и ящики с боеприпасами, находящиеся на передовой опечатывались, и на срыв печатей требовалось получить разрешение от вышестоящего командования. Как следствие, бойцы в окопах первой линии стояли со своими личными боеприпасами в магазинах и лентах, купленными на “черном рынке”.
Оборудование ППД и ПВД, ведение штатной документации. Все затраты по оборудованию заброшенных и неиспользуемых зданий под пункты временной и постоянной дислокации войск (включая сюда и дополнительное строительство, и отделку, и мебель, и хоз.имущество) возложены на личный состав и формируемые им денежные фонды подразделений. Поэтому совершенно не удивительно, что при переезде с места на место подразделения оставляют за собой не просто голые стены - снимают купленные за свой счёт двери, выключатели и розетки. При этом если свои основные ППД части практически не меняют, то вот ПВД рот и батальонов, расположенные ближе к позициям время от времени меняются, опустошая карманы личного состава. Помимо всего этого войска регулярно оплачивают и титанические объемы бумаги и тонера для принтеров, переводимые штабами на “документооборот мирного времени “. П ринтеры, МФУ, компьютеры также покупаются и ремонтируются за счёт войск.
Оборудование полигонов. Для командования корпусов народной милиции и приезжающих из РФ инспекций, обитающих в мире “штабов”, в тылу бригадами и корпусами возводятся игрушечные “окопы” - полигоны. Естественно, все затраты на оборудование этих площадок для “показух”, обеспечение проживания там личного состава и т.д. также возложены на личный состав. Туда же уходят остро необходимые на передовой маскировочные сети, полевой телефонный кабель, полевые телефоны и коммутаторы.
Внештатная оптика и средства связи, БПЛА. Поскольку текущая форма ведения боевых действий с чудовищно растянутыми боевыми порядками в виде цепочки наблюдательных пунктов никакими уставами и штатными расписаниями не предусмотрена, оптика и внештатные средства радиосвязи приобретаются личным составом на свои средства или предоставляются волонтерскими организациями. Точно так же за свои средства приобретаются БПЛА-квадрокоптеры, в основном DJI Phantom и Mavic, обеспечивающие подразделениям рота-батальон хотя бы минимальный уровень тактической разведки, так как штатные подразделения БПЛА его обеспечить для фронта не в состоянии (см.соотв.раздел).
Медицина. Все медикаменты, необходимые для лечения раненых в станционарах, приобретаются, как правило, на средства личного состава. Личный состав вынужден сам или за счёт волонтерских организаций снабжать себя перевязочными материалами и лекарствами, необходимыми в полевых условиях зимой - противопростудными, противовирусными средствами. Если какие-то медикаменты и поступают по линии снабжения корпусов, то это, как правило, оказываются препараты с истекающим сроком годности. Пособия семьям погибших формируются также из собственных средств воинских частей.
Поскольку в войсках находится достаточный процент “пятнадцатитысячников”, в том числе алкоголиков и наркоманов, пришедших в армию только ради зарплаты и не увольняемых из неё в рамках заботы об уровне комплектования частей, на характер сборов в общие фонды начинает влиять эта “забота о комплектовании”. Как следствие - основная тяжесть поборов ложится на немногочисленных оставшихся “сознательных идейных бойцов”. Одновременно с этим несознательная часть ломает, портит или пропивает всё, что остальным удалось купить/достать для подразделения. Как результат - “сознательных” становится ещё меньше в процентном отношении.
В ответ на уход людей из подразделений корпусов НМ руководство корпусов и военкоматы предпринимают очередные усилия по привлечению людей в армию, утратившую львиную долю авторитета в глазах населения. Собираются очередные партии “пятнадцатитысячников”, часто с уголовным прошлым и видимыми признаками запойного алкоголизма, и отправляются в части. Немногие исключения, хоть сколько-нибудь мотивированные, в том числе молодые люди, только достигшие 18-ти лет, отправляются в подразделения, где ситуация с укомплектованием наиболее плачевная. Так как она там плачевна в силу определенных ранее существовавших обстоятельств, описанных выше, пришедший неадекватный контингент её ухудшает, а адекватный - получает “прививку от армии” и вскоре покидает службу.
Естественно, в случае любых обострений и боевых ситуаций шансов погибнуть больше всего у адекватных бойцов, которые пытаются хотя бы что-то сделать, а не просто сбегают. Прогрессирующий “кадровый кризис низов”, вымывание и выбивание противником адекватного рядового личного состава из частей приводит к “кризису адекватных взводных и ротных командиров”, которых также становится всё меньше и меньше.
Преимущества взводного в денежном довольствии над солдатом ликвидируются тем, что любой офицер, в том числе взводный, постоянно существующий между “окопами” и “штабами”, обязан на свои средства содержать, ремонтировать и заправлять легковую автомашину, обслуживающую организационно-транспортные задачи его подразделения. (Здесь заслуживает упоминания недавно оформившаяся политика корпусов по отношению к ДТП с участием военных, добавившие новых затрат в семейные бюджеты “местных” офицеров. Недовольное количеством ДТП с участием военных, происходивших из-за отсутствия квалификации у водителей и неисправностей техники, военное руководство Луганского корпуса пришло к довольно ожидаемому решению - в случае ДТП с участием военного за рулём увольнять военного “задним числом”. Соответственно, даже если в ДТП была виновата другая сторона, военный будет ремонтировать машину виновного за свой счёт, так как любая попытка отстаивать свои интересы приведёт к регистрации ДТП и, соответственно, увольнению.)
Вместе с погонами взводного и, затем, ротного человек не получает ничего кроме дополнительной ответственности за контингент, неадекватность которого со временем только возрастает. Зачастую младший комсостав, хорошо зная степень адекватности своих подчиненных, отказывается получать “под роспись” даже остродефицитные и критически необходимые подразделению средства связи и наблюдения - “поломают/потеряют/пропьют, а я потом не расплачусь”. Таким образом, аппаратура или вообще не используется, или используется только комсоставом, что резко снижает её эффективность.
Если взводный или другой младший офицер успешно “тянет” наваливающиеся на него обязанности, то этим неизбежно начинают пользоваться те, кто пришёл в армию благодаря кумовству, личным связям, пришёл за зарплатой и долей в коррупционных схемах. “Кто везёт, на том и возят”. Естественно, адекватные люди, тем более семейные, оказавшись в ситуации, когда за их “сознательность” следует немедленное “наказание” постоянно возрастающими нагрузками и финансовыми потерями, какое-то время выдерживают эту нагрузку, но потом просто уходят “на гражданку”, где за те же самые деньги имеют на работе куда меньше проблем и стрессов.
Помимо этого давление финансового груза вышеперечисленных затрат воюющих подразделений приводит к тому, что даже мотивированные и честные командиры вынуждены прибегать к различным способам нелегальной добычи средств - распилу на металл “ничейных” объектов в своей зоне ответственности, “экономии” солярки, штрафам за алкоголизм. Входя в эти схемы, они становятся легкой мишенью для служебных интриг сплоченных групп людей, делающих на аналогичных схемах деньги для себя лично. Группа недоброжелателей, собирающаяся “экономить” солярку масштабно, с размахом и в свой карман, не забывая делиться с вышестоящим начальством, несомненно выдавит со службы того, кто на скромные средства от “сэкономленной” солярки обустраивает быт личного состава и “не делится” с командованием.
Таким образом, спустя 4 года “военного строительства” в Республиках на месте “ополчения”, относительно успешно оборонявшегося летом 2014-го против украинской армии, состоявшей из офицеров-завхозов, офицеров-прорабов, офицеров-вахтёров и неумёх-срочников, оказался её практически полный аналог - среди офицеров все больше завхозов-прорабов-вахтёров, завязанных в коррупционных схемах, а подчиняется им ничему не обученный “молодняк”, пришедший в армию зачастую только по причине отсутствия других способов заработать на жизнь.
И каждая попытка военкоматов “закачать” в “корпуса” ещё сколько-то асоциального элемента естественным образом приводит к ухудшению ситуации - уходят адекватные рядовые, уходит адекватный младший комсостав. Кроме того, регулярно сменяются “советники”, и из тех мест, куда приехали неадекваты, начинается дополнительный отток людей. Армия деградирует, возможно, что уже необратимо, так как системные факторы работают против боеспособности. Хоть какой-то рост боеспособности наблюдается в подразделениях, где собрались сплоченные группы “местных” командиров младшего и среднего звена, личные качества которых способствовали созданию более здоровой атмосферы в подразделениях.
Но даже в них со временем в личном составе всё ярче заметны два возрастных полюса, вокруг которых группируется основная масса военнослужащих. 20 лет – молодые люди, часто пришедшие в армию “потому что надо послужить в армии" , из-за отсутствия работы “на гражданке” и т.д. и 45+ лет – зрелые мужчины, мотивированные и опытные, часто воюющие с самого начала войны.
Что касается попыток руководства улучшить материальное положение личного состава теми же методами, то есть “просто дать больше денег”, то даже слухи о значительном, в два раза, повышении “боевых” выплат в 2019 году, рядовые бойцы встречают с весьма сдержанным оптимизмом. Наблюдая предыдущие скачки цен в Республиках, они не без оснований полагают, что и это повышение зарплат в текущих реалиях экономической жизни Республик будет встречено торговцами новыми ценниками.
Анализ исключений из описанных процессов.
Одним из наиболее заметных исключений из описанных кадровых реалий является 14-й БТрО НМ ЛНР “Призрак”, переформированный из “Механизированной бригады “Призрак” Луганского Народного Ополчения. Это подразделение куда меньше подвержено влиянию вышеописанных факторов, чем все остальные, в силу того, что в процессе переформирования кадровый состав прошёл двойной отбор, находясь при этом постоянно в боевой работе на Линии Боевого Соприкосновения.
Во-первых, на начальном этапе, после получения “штатки” батальона территориальной обороны, бригада долгое время по численности превосходила этот штат примерно втрое и каждый из бойцов и командиров получал по одной трети от зарплаты, что моментально отсеяло людей, заинтересованных в службе только зарплатой.
Во-вторых, когда, спустя некоторое время, было получено указание разоружить “внештатников” и распределить по другим подразделениям, у командования появилась возможность отобрать в БТрО наиболее сильный состав.
Дополнительным фактором сохранения и укрепления кадрового состава и образования собственной кадровой школы послужило отлаженное взаимодействие с различными волонтерскими организациями. (Это позволило, например, только в обеспечение БТрО полноценной закрытой цифровой радиосвязью вложить несколько миллионов рублей, не изымая их из денежного довольствия личного состава.)
Парадоксально, но у “махновцев” и волонтеров КЦПН, надевших погоны в ноябре 2014-го года, армия получилась лучше, чем у профессиональных российских военных, имевших несоизмеримо больше ресурсов. Картина, если вдуматься, настолько же радостная для волонтеров, насколько катастрофичная для нашей страны в целом.
Другим заметным исключением из общей плачевной ситуации является 9-й отдельный полк морской пехоты НМ ДНР. Занимая один из наиболее трудных участков фронта в ДНР, где противник постоянно действует своими ДРГ, производит обстрелы и “разведки боем”, полк подвергается воздействию всех вышеописанных системных факторов, способствующих снижению боеспособности. Однако, несмотря на всё это, несмотря на некомплект личного состава и качество присылаемых “новобранцев”, полк продолжает удерживать свои позиции. Объясняется это тем, что руководит полком сплоченная группа добровольцев и ополченцев, снять которых с должности уже не представляется возможным - без них оборона на участке просто рухнет.
Руководство полка организовало сбор денег и взаимодействие с волонтерскими организациями для решения всевозможных текущих задач - от закупок остро необходимых внештатных средств связи до проведения “Снайперской школы”. При столкновении с активной работой снайперов противника, было развернуто собственное производство “окопных перископов”.
Наиболее “громким” конфликтом руководства полка с “советниками”, выплеснувшимся в публичное поле, стал конфликт вокруг танкового батальона полка, состояние матчасти которого российский советник с позывным “Наука” скрывал от руководства всеми возможными способами вплоть до умышленного ухудшения этого состояния в интересах сокрытия фактического состояния дел. При приезде проверяющих танки, в том числе заведомо небоеспособные по вооружению, выгонялись из парка “в поля, на боевые” с импровизированными самодельными прокладками в двигателе, не обеспечивающими сколько-нибудь значимого безаварийного пробега. Проверяющие видели пустой парк и удовлетворялись этим - “Все танки исправны, стоят на позициях”. В реальности неисправные танки стояли там, где их застал отказ двигателя. Итогом конфликта стало выдворение “Науки” из полка и управление “местными силами”.
Итогом же фронтовой работы полка за годы войны стало, среди прочего, первое место по количеству уничтоженных Героев Украины. Значимую роль в этом первенстве, как и в случае с 14 БТрО НМ ЛНР, сыграло взаимодействие командования полка с волонтерскими организациями и отдельными частными жертвователями, которые позаботились о снабжении полка снайперской оптикой и другим необходимым оборудованием.
Ограничивая данный “разбор исключений” только этими двумя примерами, мы не хотим сказать, что в Республиках не существует других подразделений разного уровня, от взводов до батальонов, которые в силу наличия прочного “кадрового ядра” успешно противостоят влиянию вышеописанных отрицательных системных факторов. Просто именно эти два примера позволяют наиболее наглядно показать, насколько много на самом деле стало зависеть от наличия такого мотивированного “ядра”, способного сплоченными действиями группы лиц перебарывать, хотя бы временно и частично, системные факторы.
Роль внекорпусных спецподразделений, подчинявшихся МО ДНР и другим ведомствам, подотчётным покойному главе ДНР А. В. Захарченко.
Регулярная смена “советников” в подразделениях корпусного подчинения в сочетании с постоянно ухудшающимся качеством присылаемых из России советнических кадров сделала процесс “вымывания” качественных местных кадров из войск необратимым. Там, где при более-менее адекватном советнике хотя бы на некоторое время группа людей, местных офицеров, могла обеспечить своим солдатам нормальные условия службы, боевой работы и учебы, рано или поздно появлялся буйный неадекватный алкоголик, присланный из РФ в качестве “наставника” и люди увольнялись или переводились в другие подразделения.
Таким образом поток адекватных людей, желающих сражаться, проходивший на протяжении 2015-2018 гг через структуры корпусов НМ ДНР и ЛНР в значимой части завершал свой путь в различных подразделениях, не подчинявшихся прямо корпусному командованию и лишенных присутствия “советников”:
- в спецподразделениях МО ДНР, объединённых впоследствии в Полк Специального Назначения,
- в Республиканской Гвардии ДНР,
- в вооруженных формированиях МЧС и Министерства Доходов и Сборов,
- в подразделениях Внутренних Войск МВД ДНР и ЛНР.
Кроме этих подразделений боеспособный и мотивированный личный состав также концентрировался в батальонах территориальной обороны Республик, также лишенных прямой опеки “советников”, хотя и подчиняющихся корпусному командованию.
Все эти подразделения были лишены штатного тяжелого вооружения, танков и артиллерии, а легкой бронетехникой и автотранспортом комплектовались по остаточному принципу. Таким образом создавался и закреплялся разрыв между мотивированной пехотой и средствами усиления. Расформирование ведомственных спецназов и перевод полка спецназначения в подчинение ВВ МВД ДНР ситуацию мало изменило. Внутренние войска ДНР и территориальные батальоны Республик продолжают оставаться мотивированной пехотой, лишенной прямой поддержки танков и тяжелой артиллерии. В частности, постоянное присутствие БТрО на передовой не позволяет проводить совместные учения с танковыми и артиллерийскими подразделениями бригад, которым подчинены БТрО, что отражается на совместном использовании танков и артиллерии бригадного подчинения и пехоты территориальных батальонов в боевых действиях.
При этом данные подразделения зачастую не занимались планомерной боевой учебой и подготовкой к боевым действиям даже с тем легким стрелковым вооружением, которое было у них в наличии. “Учиться некогда - все время воюем”. Так, например, на осень 2018 года даже в разведроте полка специального назначения МО ДНР значимое количество автоматов у бойцов не было приведено к нормальному бою.
IV-2. Вопросы подготовки кадров, подготовки курсантов и переподготовки других военнослужащих в ДонВОКУ.
Вполне очевидным логичным решением кадровых проблем Народного Ополчения Донбасса являлось создание местных кадровых школ, которые обеспечили бы войска специалистами хотя бы нижнего и среднего уровня - сержантами и офицерами технических специальностей, строевыми офицерами, командирами рот/батарей и взводов, подготовленными в соответствии с современными требованиями. На этой же базе можно было бы начать и дополнительную подготовку командиров батальонов и артдивизионов. Масштаб военного строительства в Республиках в 2014-2015 гг и масштаб сопутствовавшего ему кадрового кризиса настоятельно требовали решения этого вопроса в первую очередь, выделения на это максимума ресурсов. В том числе и в первую очередь - ресурсов кадровых, то есть преподавателей, и учебной базы, не воспроизводимой на месте.
Вместо этого в образовательной сфере решения принимались также исходя из сугубо временного характера создаваемой “армии”. “Курсы” для командиров рот и батарей, организованные перед Дебальцевской операцией, не дали никакого эффекта, так как представляли собой, в массе, рассказы воюющим офицерам воюющей армии о том, как им следует нести службу в мирное время. Содержимое их определялось качественным кадровым составом “преподавателей”.
Развернуть до наступления системную подготовку младших технических специалистов - связистов, водителей армейских грузовых автомобилей, механиков-водителей гусеничной бронетехники, наводчиков-операторов БМП и танков, наводчиков-артиллеристов не посчитали нужным. Как следствие, помимо огромных боевых потерь, обусловленных проблемами в высшем командовании, приписками и бравурными отчётами, искажавшими реальную ситуацию в войсках, имел место массовый выход из строя вооружения, техники и оборудования, обусловленный его неквалифицированным использованием, который, в свою очередь, снижал и без того невысокий боевой потенциал войск, дополнительно увеличивал боевые потери.
Острее всего чувствовалась нехватка специалистов связи и артразведки, которая, фактически, исключала полноценное взаимодействие мотопехоты и танков с артиллерией, призванной обеспечивать своим огнем их продвижение.
Создание по окончании этого этапа активных боевых действий Донецкого Высшего Общевойскового Командного Училища должно было в перспективе решить хотя бы часть кадровых проблем республик - подготовить значимое количество молодых лейтенантов, способных стать полноценными взводными и ротными командирами.
Непарадные итоги первого года работы училища были подведены группой офицеров училища в документе, озаглавленном “О состоянии дел в ГВОУ “ДонВОКУ”, составленном в 2016-м году и оказавшемся в свободном доступе в сети Интернет. Спустя два с половиной года подлинность этого документа не вызывает сомнений, так как все упомянутые в нем системные проблемы военного образования республик проявили себя за это время в ещё большем масштабе.
Фундаментальным фактором, определившим чудовищные трудности в функционировании училища и скромный итоговый результат стало, как и в случае с военным строительством вообще, отношение к нему как к “времянке”, свойственное всему подходу “специалистов” из РФ к военному строительству в Республиках. Максимальная эффективность и результативность учебного процесса не требовалась, о создании условий для таковой эффективности не было даже речи.
Кадровая политика была “пущена на самотек”, вследствие чего в кадровых вопросах училища, одного из основных инструментов кадровой политики военного строительства Республик, стали процветать те же клановость и кумовство, которые поразили командные структуры Республик, что сделало этот инструмент куда менее эффективным, чем того требовала и требует ситуация. В училище на должностях преподавательского состава оказалось множество людей, не имеющих полноценного военного образования, людей не знакомых с преподаваемыми предметами. В Училище попали люди, начинавшие войну в силовых структурах противника, некоторые - служившие “на той стороне” до 2015 года.
В комплексе зданий, отведенных училищу, проводился необходимый ремонт, облагораживались фасады и территория училища, однако само содержание обучения оставалось очень и очень бедным, и все успехи в этой области происходили, как и в случае со всем военным строительством вообще, из усилий отдельных энтузиастов-преподавателей, а не из общесистемного подхода.
Современные программы преподавания, методики училищу долгое время переданы не были. Энтузиасты-преподаватели, в том числе обладатели боевого опыта текущей войны, вынуждены были сами добывать учебные пособия, создавать программы обучения, готовить учебную базу в доступных им масштабах. Медленно и частично за свой счёт шла подготовка хоть сколько-нибудь массового выпуска учебных пособий по специальным дисциплинам, и только к осени 2018 года совместными усилиями преподавательского состава училища и волонтеров удалось довести количество работающих проекторов в аудиториях училища до 3(трех!) на все группы и дисциплины. Современные учебники по тактике российского образца, “Тактика: Рота, батальон” и “Огневая подготовка”, доставлялись в училище (равно как и, увы, в войска Республик) вообще только волонтерами.
Специальная учебная база создавалась крайне медленно. Долгое время в училище не существовало полноценной стрелковой подготовки и, что более важно, подготовки будущих офицеров к обучению стрельбе личного состава из личного и группового оружия. Училище не имело ни одного комплекта Командирского Ящика обр.73 или 83 гг, что не позволяло проводить подобную подготовку в отношении работы с автоматами Калашникова и ручными пулемётами. Не имелось в качестве учебного пособия ни одного полностью исправного автоматического гранатомёта АГС-17, возможности практической стрельбы курсантов из гранатометов РПГ-7 были крайне ограничены, приборов учебной стрельбы ПУС-7 не было. Фактически, курсанты первого выпуска получили стрелковую подготовку примерно среднего уровня своих будущих солдат и вряд ли смогут стать для них примером для подражания. Офицеру, который не имел возможности детально и практически изучить гранатомёты и крупнокалиберные пулемёты, снайперские винтовки, а также получить необходимую стрелковую практику будет крайне сложно завоевать авторитет среди солдат, воюющих не первый год.
Аналогичным образом, на невероятном энтузиазме преподавательского состава, развивалась учебная база связи училища. Преподавателям удалось достать, собрать, починить минимальный набор необходимых учебных пособий по устаревшим штатным средствам связи, используемым в войсках, - радиостанциям Р-159, Р-168, Р-123, Р-173, танковым переговорным устройствам, полевой телефонии. Однако никакие обращения за помощью к различным структурам не помогли получить для обучения будущих офицеров современное радиооборудование, уже эксплуатируемое в войсках Республик с 2014 года - радиокомплексы “Арахис” и “Азарт” и учебные программы по их освоению курсантами. Фактически, несмотря на все усилия преподавателей-энтузиастов, офицеры отправятся в строевые части не имея опыта работы с современными средствами связи и не имея представления об их реальных возможностях. Аналогичным образом об это ограничение материальной базы предсказуемо будут “спотыкаться” и все программы переподготовки военнослужащих, проводимые на базе училища.
Всё вышеперечисленное привело к тому, что учебный процесс в ДонВОКУ разворачивался чудовищно медленно на фоне вышеописанной кадровой деградации, происходившей в строевых частях. В итоге к моменту выпуска в части молодые офицеры столкнутся с жестокой реальностью фронта образца начала 2019 года - масса демотивированного личного состава, множество асоциального элемента, алкоголиков, наркоманов, множество судимых, в том числе рецидивистов. Даже гению практической психологии будет сложно завоевать авторитет в этой среде, не имея за спиной мощного базиса практических знаний полноценно подготовленного офицера. Не исключено, что значимая часть курсантов, не будучи должным образом подготовленной ни теоретически, ни практически, не выдержит подобного испытания и годы труда, вложенные преподавательским составом и Республикой в новые кадры, не говоря уже о вложенных финансовых средствах, пойдут прахом. А так как армия не живет в вакууме и черпает будущие кадры из общества, которому служит, престиж профессиональной воинской службы может быть ещё более подорван судьбой этих “не выдержавших”. Следующий набор курсантов может оказаться ещё меньше, и в итоге вскоре влияние Училища на кадровую ситуацию в войсках быстро сойдёт на нет, как бы ни надрывался преподавательский состав на имеющейся скудной учебной базе, созданной собственными силами.
И всё это, напомним, происходит в то самое время, когда в войсках уже невооруженным глазом заметен “Лейтенантский излом” - постоянное массовое добровольное увольнение “по истечению срока контракта” способных и мотивированных идейных ополченцев, выдвинувшихся за годы службы на должности командиров в звании от лейтенанта до капитана. Новоназначенные взводные и ротные, формально получив офицерские погоны и офицерскую зарплату, в реальности оказываются перегруженными в финансовом и организационно-административном отношении настолько, что никаких преференций по сравнению с рядовыми просто не ощущают. Младший комсостав, которому интересно делать то-то полезное для войск, а не участвовать в различных схемах незаконного обогащения, быстро “выгорает” и уходит “на гражданку”, в Республики или в РФ, где дефицит специалистов становится все заметнее. Цифра “офицеров запаса”, официально числящихся на учёте в военкоматах Республик, может привести в растерянность неопытного наблюдателя. Наблюдателя же опытного наводит на очень мрачные мысли о том, что, спустя 4,5 года войны, значимая часть младшего комсостава неопытна и не готова решать сложные задачи в ходе маневренной войны. Накопленный большой кровью опыт войны в лице лейтенантов, выросших в войсках из рядовых, побившись год-полтора рыбой об лёд “армии мирного времени”, уходит из войск.
IV-3.“Позиционная война” и полная неготовность к ней корпусов Народной милиции даже спустя четыре года после её начала.
Второй по масштабу проблемой военного строительства Республик, после кадрового наполнения выстраиваемой системы, является структурное несоответствие этой системы её текущим задачам, отрицательное влияние которой на кадровую ситуацию и взаимное обратное влияние трудно переоценить. За четыре года с момента окончания активных боевых действий российские руководители военного строительства в Республиках не продемонстрировали сколько-нибудь глубокого понимания практических задач, стоящих перед создаваемой ими армией.
Не надо было быть крупным военным аналитиком, обладающим эксклюзивной разведывательной информацией, чтобы весной 2015-го года предугадать, как именно будет использовать противник, не добитый ни осенью 2014-го, ни зимой, инициативу, отданную ему “Минском-2” и мерами по жесткому соблюдению “Минска” с нашей стороны.
Противник, временно лишенный возможности проводить активные наступательные действия, однако продолжающий обладать огромным перевесом в мобилизационном ресурсе, естественно выбрал тактику позиционной войны на истощение, которая позволила ему в процессе накопления собственных сил для решительного удара обеспечить успешность их будущего применения и, постепенно наращивая превосходство в силах, деморализовать многих наших солдат на передовой ощущением беспомощности.
В ситуации длительной позиционной войны противник получил возможность “обкатывать” новобранцев на передовой, создавая большую массу людей, имеющих фронтовой опыт и, при этом, не считающих его сугубо отрицательным, создавая тем самым относительно прочный кадровый “хребет” новой армии. Одновременно противник получил возможность в затяжных позиционных действиях проводить “размен” потерь по выгодному для себя курсу – даже потери 3 к 1 в пользу Корпусов Народной Милиции на самом деле выгодны противнику, имеющему почти десятикратный перевес в мобилизационном потенциале.
Единственной возможностью не дать балансу сил сместиться в сторону противника было бы обеспечение нашим войскам на передовой заведомого качественного превосходства над противником во всех областях. Только качественное, на порядок, превосходство во всех сферах боевой работы могло обеспечить “зеркальную” реализацию плана противника – рост его собственных потерь, естественным результатом которых было бы приобретение опыта и уверенности в себе нашими войсками. Для создания такого превосходства требовались не только качественные кадры, но и структурная организация, адекватная задачам длительной позиционной войны в имеющихся технических, экономических и географических условиях, располагающая необходимыми для этого ресурсами. В реальности же ситуацию позиционной войны обратил себе на пользу противник и продолжает эксплуатировать её с нарастающим успехом.
С нашей же стороны отсутствуют не только системные усилия по перехвату инициативы в этом вопросе, отсутствует даже понимание происходящих процессов, так как они скрыты от наблюдателей в РФ потоком фальшивой отчетности о ситуации в корпусах и на передовой. Результатом этого является растущая на глазах неспособность Корпусов Народной Милиции самостоятельно, без “Северного ветра”, противостоять не только полномасштабному наступлению противника по всему фронту, но и успешным операциям с ограниченными целями, достижение которых в создавшейся ситуации укрепивший свои силы противник будет в состоянии закрепить и отстоять. То есть в долгосрочной перспективе идея “армии-времянки” оказалась полностью провальной.
Также, как и в случае с кадровым кризисом, именно этот порочный подход к военному строительству в республиках как к построению “армии-времянки”, которой не критичны ни полноценная военная подготовка, ни соответствие штатных расписаний выполняемым задачам, стал первым и главным обстоятельством, определившим неспособность Корпусов выигрывать в позиционной войне.
Создание вместо армии “караульной команды” для “линии разграничения” офицерами, прибывшими из российской “армии мирного времени” началось со штатных расписаний, соответствовавших, возможно, требованиям Второй Мировой войны, но местные условия - критическое несоответствие количества войск протяженности “фронта” - не оставили от этого соответствия камня на камне.
Согласно уставам российской армии, район обороны батальона по фронту может составлять до 5 км. Участки же, обороняемые батальонами и батальонными группами бригад на фронте в Донбассе, могут достигать 20 и более километров, при том, что нет и речи о возможности постоянного нахождении на передовой всего личного состава. Бригады “держат” на своих участках фронта, фактически, батальонные участки, чтобы иметь возможность ротировать личный состав, давать людям отпуска и увольнения. Территориальные батальоны, соответственно, чаще всего имеют на фронте постоянно людей численностью примерно в одну роту с чудовищно растянутыми по фронту опорными пунктами.
Ротные опорные пункты, как правило, удерживаются гарнизонами численностью максимум во взвод, взводные - примерно отделениями. Нет никакой возможности и смысла связывать линию фронта воедино ходами сообщения - ВОПы, РОПы и НП, наблюдательные пункты, отстоят друг от друга на несколько километров, прокопать такие дистанции в обозримое время с нашей стороны просто некому. Взаимопомощь огнём могла бы, хотя бы частично, решить этот вопрос, однако из-за дефицита исправного тяжелого пехотного вооружения “опорники” часто не имеют огневого взаимодействия на должном уровне и, таким образом, могут быть легко изолированы друг от друга и захвачены.
Малое количество личного состава на передовой, являющееся следствием вышеописанных кадровых проблем, определяет неразвитость даже этих немногих полевых укреплений - людям, даже когда у них есть необходимый шанцевый инструмент, просто некогда копать полноценные окопы и укрытия в “тяжелом” местном грунте, на котором обычная лопата часто не выдерживает и двух дней работы - лопается. Поэтому значимая часть укреплений не на временной, а на постоянной основе состоит из мешков с землей, вынутой при рытье окопов. Высота этой постоянной импровизированной защиты над уровнем земли во многих местах достигает половины глубины окопа, что приводит к полной непригодности окопа для обороны всего лишь после одной очереди 30-мм пушки вражеской БМП-2. Шанцевый инструмент, соответствующий имеющимся инженерным задачам, гвозди, скобы, маскировочные сети и даже мешки для земли бойцы и командиры вынуждены покупать сами, на свои средства. Применение в первой линии обороны нашими войсками любых средств механизации земляных работ противник активно пресекает огнём из всех видов оружия, не считаясь ни с какими “перемириями”.
Подразделения, которые, изыскивая ресурсы, находят возможность достаточно масштабно развивать свои полевые фортификационные сооружения вручную, сталкиваются с тем, что дальше определенного, весьма скромного, предела они их расширять не могут из-за отсутствия людей, необходимых для их наполнения и поддержания в пригодном состоянии, и огневых средств, которые могли бы быть установлены на этих позициях.
Несмотря на то, что войска уже четыре года ведут позиционную войну, требующую капитального оборудования огневых позиций, укрытий, наблюдательных пунктов переднего края и т.д., они не получают никакого централизованного снабжения материалами для сооружения укреплений или денежными средствами на их приобретение. Оборудование позиций производится на средства личного состава, волонтерских организаций, "средства вырученные экономией топлива"и другими ухищрениями, на которыми приходится идти командирам. Максимум помощи, доступной войскам от властей - разрешения на разбор полуразрушенных зданий для получения хоть каких-то строительных материалов. О массовом получении войсками каких-либо серийно производимых стальных или железобетонных конструкций, упрощающих создание укреплений и улучшающих их защитные свойства, речи не идёт.
В это же время противник постоянно и энергично ведет полевые фортификационные работы, в том числе и с использованием на переднем крае средств механизации - экскаваторов и кранов, которые работают там целыми днями, пользуясь соблюдением “перемирий” нашими войсками. Значительно большее количество личного состава на передовой и его постоянная ротация позволяют противнику постоянно вести работы по расширению позиций и выдвижению их вперёд. Позиции противника в массе своей электрифицированы, и он, в отличие от наших войск, не испытывает проблем с подзарядкой батарей портативных радиостанций и приборов ночного видения, освещением. Полевые средства электрификации (генераторы), предусмотренные штатными расписаниями не только недостаточны для множества позиций на растянутом фронте, но и не могут быть использованы в принципе из-за избыточной мощности и, соответственно, огромного потребления топлива.
Наши бойцы, в свою очередь, вынуждены за свои средства или на средства немногочисленных волонтерских организаций приобретать не только электрический кабель для электрификации передовой, но и печи-буржуйки для отопления, газ и газовые баллоны с горелками для приготовления пищи, так как нет никакой возможности и смысла в местных условиях доставлять три раза в день из пунктов временной дислокации (ПВД) готовую пищу на передовые позиции. Убогость логистики в области продовольственного снабжения, обусловленную накопившимися последствиями воровства и некомпетентности, ярче всего продемонстрировала ситуация, когда в 2017-м году даже не на передовую, а в ПВД одного из подразделений, находящееся в черте города Донецка, хлеб доставлялся на 80 и более процентов плесневелый - из целого мешка хлеба пригодны к употреблению в пищу были всего лишь несколько буханок.
Совершенно невероятным и немыслимым оказался кризис, возникший в ходе позиционной войны со снабжением войск жизненно необходимыми средствами полевой проводной связи - полевыми телефонами, коммутаторами и, главное, полевым телефонным кабелем, “полёвкой”.
Штатные расписания батальонов, требующие в обороне обязательного развёртывания проводной связи, предусматривают оснащение батальонов средствами связи сообразно вышеупомянутым рамкам районов обороны батальонов по фронту до 5 км. Соответственно, количество опорных пунктов и позиций (КНП батальона и рот), требующих размещения средств проводной связи, рассчитано исходя из этой же цифры. Современные представления российских военных теоретиков о средствах связи батальона подразумевают наличие в мотострелковом батальоне одного коммутатора П-193М, 8 километров полевого кабеля П-274, 15 телефонных аппаратов ТА-57, а также 4 км полевого телефонного кабеля и 5 телефонных аппаратов во взводе управления минометной батареи батальона. (цит. по учебнику “Общая тактика. Батальон, рота” С.А. Батюшкин, М.2019, стр.37)
При имеющемся в реальности количестве наблюдательных и опорных пунктов наличие одного коммутатора П-193М зачастую не обеспечивает полностью единую сеть связи для всех абонентов, однако это обстоятельство становится совершенно несущественным на фоне чудовищной неукомплектованности войск полевыми телефонами ТА-57 и, главное, полевым кабелем. Большинству батальонов, занимающих позиции на передовой и так и не получивших от снабженцев штатных 8 км полевого кабеля, не хватит этих положенных по штату 8 км даже для того, чтобы просто связать все позиции по фронту одной линией, не говоря уже о том, чтобы обеспечить всем этим позициям связь со штабом батальона через коммутатор.
Кроме того, в условиях позиционного фронта с мизерным человеческим наполнением опорных пунктов насущной необходимостью является повсеместное наличие управляемых минно-взрывных заграждений(МВЗ). Потребности саперов в полевом кабеле для массированного обустройства таких МВЗ также совершенно не учитываются.
Отдельным фактором, усугубляющим ситуацию, является то, что “полевка”, полевой кабель П-274, в условиях длительной позиционной войны является расходным материалом, требующим наличия запаса и постоянного восполнения. Постоянные обстрелы передовых позиций противником с применением автоматических гранатометов АГС-17, 82-мм и 120-мм миномётов, танковых пушек, орудий БМП, САУ и буксируемой артиллерии, приводят к тому, что отрезки полевого кабеля протяженностью до километра-двух в тыл практически от каждого РОП/ВОП/НП передовой линии требуют постоянной замены, так как количество сростков на них перестаёт удовлетворять требованиям надежной связи. Каждое лето большие площади степей выгорают в пожарах, уничтожая проложенный по ним кабель целыми километрами.
Службы снабжения, однако, не рассматривают в качестве руководства к действию ни реальные требования по длинам проводных линий, ни того факта, что поддержание этих линий в работоспособном состоянии требует постоянного расхода провода. Вопрос этот войсками неоднократно ставился, однако положение с обеспечением полевым кабелем продолжает быть местами просто чудовищным, особенно учитывая то, что применение противником в некоторых районах средств РЭБ делает невозможной любую радиосвязь кроме дорогостоящих комплексов с псевдослучайной перенастройкой рабочей частоты (ППРЧ), о дефиците которых и результатах использования которых будет рассказано в соответствующем разделе.
От высшего руководства эта проблема скрыта тем, что со штабами батальонов, находящимися, как правило, в городской черте, наличествует постоянная устойчивая проводная связь, а полигоны, на которых иногда появляется высокое начальство, обеспечивались полевой связью в первую очередь. Того, что несколько лет для множества передовых позиций НМ ДНР единственным надежным средством связи с тылом был телефон украинского оператора МТС(Vodaphone), прослушивавшийся противником, высшее руководство просто не знало и не хотело знать.
В итоге дефицит полевого кабеля компенсируется за счет средств личного состава и волонтерских организаций. Таким же образом производится пополнение парка телефонных аппаратов и постоянные закупки батарей питания для телефонных аппаратов вместо штатных, которые поставлялись один раз, вместе с аппаратами, и были израсходованы в первые месяцы работы.
Хроническая нехватка средств проводной связи порождает постоянную потребность фронта в средствах радиосвязи, которая, опять же за счёт личных средств бойцов и за счет волонтерских организаций, может быть в имеющихся масштабах удовлетворена только средствами открытой радиосвязи. Как правило, все недостающие проводные линии заменяются радиостанциями Baofeng UV-5R, работу которых противник прослушивает и может в любой момент подавить простейшими средствами РЭБ.
Абсолютно аналогичным образом убогость имеющихся штатных расписаний применительно к имеющимся задачам войск сказывается и в вопросах ведения ими наблюдения за противником. Протяженность линии фронта и количество необходимых войскам наблюдательных пунктов никак не соответствует штатном количеству и качеству средств дневного и, в особенности, ночного визуального наблюдения.
Если днём передовые посты хотя бы частично имеют возможность вести наблюдение за противником, как правило - в оптику уровня артиллерийской буссоли ПАБ-2М, то ночью большая часть наблюдательных пунктов и передовых позиций оказывается абсолютно беззащитной перед работой вражеских ДРГ, оснащенных прицелами и приборами ночного видения.
Даже имеющиеся в войсках и службах корпусов морально устаревшие приборы ночного видения 1ПН50(БН-2), прицелы НСПУ и 1ПН58 зачастую не используются из-за мелких поломок и отсутствия пригодных к работе аккумуляторных батарей и зарядных устройств. О повсеместном оснащении передовых позиций современной штатной техникой для ночного наблюдения и ведения огня речь не идёт, все снаряжение такого рода закупается на собственные средства подразделений и средства волонтерских организаций. Поскольку эти средства ограничены, результатом является практическая “слепота” большинства наших передовых опорных пунктов, регулярно вырезаемых спецназом противника, что отражается в официальной документации корпусов как очередные случаи “сердечной недостаточности” или “неосторожного обращения с оружием”, если вообще отражается, а не скрывается полностью путём увольнения погибших “задним числом”.
Кроме того, вышеупомянутые кадровые проблемы войск приводят к тому, что командиры рот и взводов зачастую отказываются получать “под роспись” даже имеющиеся в наличии ПНВ, мотивируя это ненадёжностью личного состава, который может эти приборы потерять, пропить или сломать.
Также на пятый год войны в условиях постоянной активности вражеских снайперов и постоянного применения минометов и тяжелого пехотного вооружения не имеет системного решения проблема обеспечения передовых позиций перископическими приборами наблюдения. За четыре года позиционной войны предприятия республик так и не получили заказов на массовое изготовление хотя бы простейших перископических приборов наблюдения или перископических насадок, способных защитить наблюдателей на передовых позициях от поражения пулями и осколками. Войска и волонтеры изготавливают самодельные приборы, закупают китайские клоны японского 5-кратного перископа времен Второй Мировой или, по астрономическим ценам, советские ТР-8.
Артиллерия корпусов Народной Милиции и ее работа в рамках позиционной войны по “Минским соглашениям” также совершенно не удовлетворяет потребностям войск, в том числе и по фундаментальным причинам, происходящим из несоответствия штатных расписаний войск и встающих перед ними задач.
Так, например, совершенно не предусмотренный штатными расписаниями Корпусов 82-мм миномёт, в том числе и в автоматической версии (2Б9 “Василёк”), является в условиях Минских ограничений одним из самых эффективных средств обороны передовых позиций, однако 82-мм миномёты в штаты не вводятся и самими миномётами с обученными расчётами фронт не насыщается. Противник в то же время не только активно применяет обычные 82-мм миномёты, но и готовит к поставкам в войска 60-мм миномёты, которые ещё больше увеличат огневую мощь противника, равно как и гибкость этой мощи и скорость её применения.
Одной из ключевых проблем позиционной войны, ежедневно забирающей жизни наших солдат, является длительная и чудовищная по своим масштабам нехватка боеприпасов для основных средств "окопной войны" - автоматического гранатомёта АГС-17 и 82-мм миномёта.
То, что 82-мм миномёты на пятый год войны отсутствуют в штатах подразделений, ведущих постоянные позиционные бои, само по себе очень похоже на саботаж. Не будучи штатным вооружением, они, соответственно, не поставлены на боепитание и не получают боекомплект. Автоматические гранатомёты, хотя и находятся в штате, снабжаются боекомплектом крайне скудно. В результате противник, снабженный боекомплектом к данным видам вооружения в изобилии, имеет возможность пресекать любые виды активности на передовой - передвижение личного состава и автотранспорта, фортификационные работы, инженерно-саперное оборудование, как непосредственно на передовой, так и вообще на любых наблюдаемых противником с НП или БПЛА участках местности.
Если же дефицит указанных боеприпасов в НМ ЛНР и ДНР является следствием их дефицита в РФ (а по нашей информации это именно так), то налицо признаки саботажа на уровне руководства ВПК и/или соответствующих подразделений МО.
Кроме того, протяженность фронта, формы и методы артиллерийской работы и контрбатарейной борьбы и, конечно же, полная сдача инициативы противнику, требуют не только поддерживать значимую часть артиллерии в постоянной боевой готовности для ответных действий, но и готовить командиров огневых взводов и даже командиров орудий к полностью самостоятельному боевому применению, что совершенно невозможно реализовать при нынешних объемах реальной подготовки войск. Аналогичные высокие требования ситуация предъявляет и к расчетам орудий. И здесь они также практически невыполнимы в силу вышеописанных кадровых проблем.
Помимо всего этого протяженность фронта и количество обороняемых войсками позиций предъявляет особые требования к автослужбам воинских частей, которые не способны данным требованиям соответствовать не только по упоминаемым выше структурным причинам. В первую очередь - по количеству выделяемого на обеспечение боевой деятельности частей топлива. Результатом чудовищного масштаба хищений топлива на различных уровнях является то, что на главную непосредственную задачу автопарка воинских частей - на обеспечение ведения частями НМ обороны своих позиций, этого топлива не хватает!
Выделяемые объемы солярки (о бензине речи вообще не идет) не способны обеспечить перемещение продуктов и средств боепитания на позиции и ротацию личного состава штатным автотранспортом воинских частей, даже если он исправен - топлива мощным военным “Уралам” просто не хватит. Таким образом, на плечи личного состава и командиров ложатся дополнительные расходы по покупке и поддержанию “на ходу” внештатных средств транспорта, обеспечивающих своевременную доставку на все позиции питания, боеприпасов и ротацию личного состава.
Недопоставка и воровство топлива и аккумуляторов в сочетании с очковтирательством приводят к тому, что зачастую техника, размещение которой вблизи линии соприкосновения не противоречит “Минским соглашениям”, даже если она исправна, находится на позициях в состоянии беспомощного трофея - без аккумуляторов, не способная своевременно и эффективно открывать огонь и передвигаться. Аккумуляторы на машины не ставятся из-за того, что без постоянной подзарядки их работой двигателя они быстро становятся бесполезны, а топлива на постоянную работу двигателей у войск нет. Аппаратуры для постоянной подзарядки необходимого дежурной технике количества аккумуляторов и подменных комплектов самих аккумуляторов для обеспечения постоянной боеготовности техники без работы двигателя, также нет. Полноценное отражение любой атаки противника, таким образом, должно начинаться с вызова из тылового ПВД машины, которая привезет аккумуляторы.
Полноценное медицинское обеспечение подразделений в имеющихся условиях позиционной войны также не может осуществляться только штатными средствами, а кадры и штатные средства медслужбы находятся под давлением тех же обстоятельств, что и все остальные службы и их личный состав.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги