II. Настоящее

«You can walk on the water, shine like a diamond,

Ring the bells of fortune if you dare.

You can make any move that you wanna make,

Take everything that you can if you dare.

Just think — the world is in your hands…»

Culture Beat, «World In Your Hands»

Хантер останавливает джип перед воротами внутреннего кордона — поскольку те закрыты, ему волей-неволей приходится это сделать. На внешнем нас вообще не проверяли — хватило того, что номер машины значился в их служебном реестре. Здесь, скорее всего, потребуют документы. К счастью, они у меня есть — в надлежащем виде.

— Ваши документы? — словно услышав мою мысль, откликается солдат-охранник.

Протягиваю ему все, что полагается, и пока он изучает каракули на этих бумажках, сверяя с запечатленным в памяти списком, я разглядываю его лицо. Оно мне не нравится — красное, почти круглое, уж никак не вяжущееся с образом солдата, часами стоящего на посту. С каким удовольствием я бы сейчас вылез из машины и врезал по этой отъевшейся харе, повалил его наземь, зажал горло, чтобы он не мог кричать, а потом бил и бил, не разбирая куда — пока морда не превратилась бы в кровавое месиво…

Но нет — нельзя! Мы еще слишком далеки от «точки Икс», чтобы можно было позволить разгуляться инстинктам. Держи себя в узде, мститель, иначе проиграешь!

— Все в порядке, — часовой возвращает документы. — Проезжайте.

Ворота открываются, и мы следуем дальше. По официальной легенде, мы — контрольная группа, которая должна провести внеплановую диагностику пусковых механизмов. Много людей основательно поработало над тем, чтобы легенда вышла правдоподобной, и пока она действительно не дает сбоев. Но абсолютно рассчитывать на нее нельзя — если непредвиденный оборот событий все же случится, надо будет мгновенно сориентироваться в ситуации и изменить тактику. Ведь план не должен провалиться ни при каких обстоятельствах!

Хантер неразговорчив, и по крайней мере за это я благодарен Лидеру.

На внутренней территории нет ничего лишнего, видно только несколько неприметных строений — обычно здесь располагается воинская часть, фактически живущая в этой секретной зоне. Сегодня они уехали куда-то на полигон, участвовать в испытаниях не-знаю-чего, так что внутри осталось всего несколько солдат — для этого тоже понадобилось вовремя дернуть за нужные ниточки. Если собрать вместе всех людей, принимавших участие в подготовке плана, и объяснить им их настоящие роли в нем — они были бы безмерно удивлены.

Мы останавливаемся перед входом в бункер — он находится прямо в скале, высечен в ней, как пещера, хотя внутренность его, конечно, ничем не напоминает пещеры. Здесь снаружи уже нет охраны — она просто не нужна. Мы выходим из машины, хватая рюкзаки с полным набором снаряжения. В набор, впрочем, не входят некоторые вещи, которые заранее спрятаны в специальных карманах нашей формы, выглядящей тем не менее довольно стандартно.

— Готов? — спрашиваю Хантера на всякий случай.

— Да.

Нажимаю кнопку. Сверху за нами наблюдает камера — охранник, находящийся внутри, может все видеть.

Потом дверь отодвигается в сторону, открывая проход внутрь.

Это еще не сам бункер — это только предбанник, или, если угодно, шлюз. Дверь закрывается за нами тут же, но следующая, впереди, не спешит пропустить нас дальше. Здесь проверка будет уже более строгой. Немудрено — мы попадаем в самый центр, в самое сердце ЭТОГО…

Мое сердце, в ответ на такие мысли, начинает колотиться сильнее. Нет, никаких эмоций — полный контроль над собой! Теперь надо быть особенно внимательным. Ни одного движения нельзя упускать из виду. На Хантера надежды мало — вряд ли он сумеет проявить чудеса реакции.

Свет бьет по нам с потолка, который устроен здесь таким образом, чтобы помещение слева, где расположена охрана, оставалось для входящих в тени. Но я прищуриваю глаза и осторожно, стараясь не привлекать внимание, всматриваюсь туда. Охранник один, но его отделяет от нас бронированное стекло с узкой щелочкой — достаточной, чтобы передать документы, но не более того.

— Ваш допуск, — требует он. Естественно — удостоверение личности, того или иного вида, здесь уже никого не интересует. Допуск — документ более высокого порядка.

Просовываю в щель карточку. Борясь со светом и тьмой, пытаюсь изучить, что собой представляет «конура» и ее обитатель. Мозг автоматически фиксирует все, на что попадает взгляд — позу охранника, положение его рук, направление взгляда, кнопку сигнализации…

— О'кей, — говорит он. — Сложите туда все оружие, если оно у вас есть, и металлические предметы. Потом станьте там, и я вас проверю. После этого заберете ваши приборы, и я вас пропущу.

— Хорошо, — говорю я. — Открывай рюкзак, Гас.

Гас — имя моего напарника по легенде. Меня по этой же легенде зовут Ларри — до чего же глупо!

К счастью, Хантер понимает меня правильно — не строя удивленное лицо, он действительно принимается за рюкзак. Но нам ни в коем случае нельзя проходить внутрь без оружия. А это значит, что план придется нарушить.

Но это даже хорошо. Что-то уж слишком скучно пока все шло… Было бы неинтересно, чтобы главное дело моей жизни прошло на такой унылой ноте. Нет — теперь-то я могу позволить себе повеселиться по-настоящему! Будем резать, будем бить!

— Можно получить допуск назад?

— Да, пожалуйста.

Охранник тянет руку к отверстию, а я навстречу протягиваю свою — с сюрпризом, о котором он даже не догадывается. Когда пластиковая карточка оказывается в щели, я опускаю туда же совсем маленькую коробочку. И сразу отвожу руку в сторону.

Миниатюрный направленный взрыв разбивает стекло, и больше всего достается кисти охранника, которую тот не успел убрать. Вместо того, чтобы другой рукой тут же потянуться к сигнализации, он рефлекторно хватается за запястье, всего какую-то секунду удивленно глядя на него. Может быть, ему кажется, что секунда — это слишком мало. Для многих так и есть — но не для меня. Потому что за это время я успеваю выхватить спрятанный в рукаве игрушечный с виду пистолет — и этой «игрушкой» тут же поражаю его в голову через образовавшийся в стекле пролом.

Одного выстрела оказывается достаточно, и я даже немного жалею об этом. Было бы гораздо приятнее вытянуть его из будки и добить собственными руками — так, чтобы кровь была повсюду! Будь он еще жив… но труп не представляет для меня интереса, и так даже лучше. Надо следить за собой и быть осторожным. Ни одной ошибки, иначе…

— Эв, зачем ты это? — спрашивает Хантер. — А если бы он успел?

Кажется, он думает, что ему еще придется возвращаться этим же путем. Наивный!

— Но он не успел, как видишь. Подбери рюкзак и держи наготове что-нибудь серьезное. Я открываю дверь.

Несколько несложных манипуляций с кнопками внутри разбитой «конуры» — и проход свободен. Только сейчас мы надеваем бронежилеты — раньше их могли бы заметить, а мы не хотели вызывать излишние подозрения. Теперь уже все равно. Потом мы продолжаем наш путь к цели.

Я никогда не был здесь — но отлично знаю расположение всех внутренних помещений, так что смог бы отыскать дорогу даже с закрытыми глазами. Но не нужно так утруждать себя — освещение хоть и тусклое, но вполне достаточное, чтобы видеть все вокруг.

Скоро, совсем скоро… По этому коридору, потом — налево, пройти небольшой зал, еще один коридорчик, а в конце его будет дверь, которая нам и нужна. Как же я хочу добраться до тебя побыстрее! Я уже прокручиваю в голове последовательность, которая давно стала для меня своеобразным ритуалом — запуск!.. Впрочем, не спеши. Сначала надо дойти. Обо всем этом подумаешь потом, когда будешь на месте. Пока что — дойти…

Перед залом я делаю Хантеру знак рукой, чтобы он остановился. Кажется, впереди кто-то есть.

Мы прижимаемся к стенам с двух сторон коридора, и я прислушиваюсь. Их двое, и они движутся по направлению к нам. Трудно сказать, кто они могут быть такие… трудно, и не нужно. Они мне мешают — этого достаточно. От любых помех надо избавляться.

Когда расстояние сокращается до опасного минимума, я боком прыгаю вправо, тут же фиксирую в поле зрения две фигуры в форме и даю по ним очередь. Они шатаются, один вскрикивает, другой тянется к поясу, где у него, наверное, пистолет. Я поднимаю автомат выше и стреляю еще. Кровь брызгает в стороны, оба подкашиваются и одновременно падают на пол. Теперь можно пройти вперед, поближе. Судя по форме, это представители какой-то спецслужбы — что бы они тут ни делали, это уже никому не интересно. Вижу, что один из них еще дышит, его руки слабо подергиваются.

Этот человечек, должно быть, большую часть жизни провел на объектах вроде этой закрытой зоны. Может быть, он, в отличие от нас, в самом деле занимался наладкой какой-то сверхважной аппаратуры. Потратить жизнь на совершенствование средств уничтожения себе подобных — до чего же глупо! Только люди могли додуматься до такого, звери — и то никогда бы, а люди… Вот ведь мерзость! Если бы не такие, как этот, наша цивилизация, может быть, не докатилась до ее нынешнего состояния, и мне не надо было бы находиться сейчас здесь и делать то, что я собираюсь сделать…

Нет! Все люди одинаковые — помнишь? Этот конкретный тип ни в чем не виноват, на его месте мог оказаться любой другой — и было бы то же самое. Никогда не забывай об этом! Изменить ничего нельзя, только пресечь, раз и навсегда!..

«Что ж, по крайней мере, ты виноват в том, что оказался у меня на пути!» С размаху бью его всей подошвой по лицу — из груди вырывается сдавленный стон и тут же стихает. Голова заваливается набок. Теперь он точно мертв — кажется, я сломал ему шею.

— Путь свободен, Хант. Пошли!

Замечаю взгляд, который мой напарник бросает на два трупа посреди зала. Кажется, он не одобряет моих действий. Но мне все равно. Никто больше не посмеет мне указывать! Отныне я — полновластный хозяин ситуации. Если в какой-то момент я решу, что Хантер мне больше не нужен — я прикончу его без малейших угрызений совести.

В конце концов, имеет ли значение — умереть несколькими днями раньше или позже?

Последний узкий коридорчик — и мы у цели.

— Наблюдай за проходом. Сейчас открою дверь.

Вставляю допуск в отверстие на кодовой панели, но этого еще недостаточно. От меня требуется комбинация цифр — остается надеяться, что хакеры поработали так же эффективно, как и все остальные. Пароль сменяется здесь постоянно, поэтому бесполезно было привлекать к этому делу тайные информационные каналы — очень маловероятно, чтобы им удалось получить нужный код именно сегодня. Вместо этого надо было разгадать принцип обработки кодов системой — почти невероятная задача, учитывая невозможность для них доступа к системе напрямую. И все-таки за несколько лет эта задача была решена — остается только надеяться, что на последней неделе здесь ничего кардинально не переоборудовали…

Нет, все в порядке — загорается зеленый сигнал, сообщающий, что я могу открыть дверь.

Как долго я ждал этого момента! Иногда ведь я даже начинал сомневаться, что проблема, которую я поставил сам перед собой, вообще имеет решение, я закрывался в собственной комнате, руки тянулись к бутылке… Но периоды депрессии проходили, я преодолевал себя, в мыслях появлялась свежая струя, и я придумывал следующий ход, еще чуть-чуть приближающий меня к цели. И вот теперь я стою здесь и гляжу собственными глазами на то, что уже давно мог нарисовать по памяти во всех подробностях.

Я впервые в командном пункте пусковой установки — но кажется, что я бывал здесь уже множество раз, настолько знакомой выглядит обстановка комнаты. Впрочем, это правда — я неоднократно бывал здесь во сне, настраивал все, что нужно, устанавливал все коды и режимы, чтобы в конце концов придавить пальцем заветную красную кнопку… Иногда мои действия завершались успешно. Иногда — нет.

Надеюсь, что сегодня, когда это произошло не во сне, а наяву, у меня все получится. Не для того я потратил столько лет, не для того прошел столь длинный путь, чтобы сорвать все в самом конце.

«Пусть огонь горит сейчас!..»

— Постой пока на стреме, — говорю Хантеру. — Надо настроить систему. Когда скажу — войдешь, и я закрою дверь.

Я мог бы этого и не говорить — он ведь хорошо помнит приказ. Подхожу к пульту и склоняюсь над ним. Здравствуйте, мои дорогие кнопки, тумблеры, индикаторы, как же я рад вас видеть! Вы меня не узнаете? Тогда представлюсь: я — Эвенджер. Вам, наверное, скучно здесь коротать время в одиночестве? Ну еще бы, ведь те, кто создали вас, уже забыли, что сделали это не просто так, что у всех вас есть свое предназначение. Но ничего — пускай они забыли, зато я не забыл! И я собираюсь вам об этом напомнить — вы рады? Конечно, как же не радоваться — ведь просто так ничего не бывает, все, что только существует, имеет предназначение, а какой смысл в существовании, при котором нет возможности его выполнить? Но сейчас я дам вам такую возможность, вы все вспомните, и они, те кто вас сделал, тоже вспомнят, вот только недолго им доведется это помнить… Совсем недолго…

Первым делом надо отключить внешний контроль. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы мои команды оказались заблокированы, если вдруг о моем местонахождении здесь все-таки прознают. Ввожу еще один пароль, у меня требуют голосового подтверждения и идентификации радужной оболочки. В качестве голоса даю записанный на пленку слегка подкорректированный образец речи кое-кого из высших кругов, в качестве радужки — муляж глаза, в точности соответствующий оригиналу. Сердце уходит в пятки: только бы сработало, только бы они ничего не напутали… Нет, не напутали: надпись сообщает, что идентификация прошла успешно и все системы полностью переведены на внутренний контроль и отключены от внешних источников. Вот и отлично! Устанавливаю критические значения параметров и включаю программу подготовки к запуску, которая автоматически начинается с диагностики. Одна за другой загораются лампочки, сообщая, что такие-то системы в норме и полной готовности. Прекрасно! Еще немного, еще чуть-чуть… Я уже знаю, что потом от меня потребуют очередную парочку кодов, и только тогда я смогу наконец нажать кнопку старта…

— Эв! — доносится до меня сзади голос Хантера, и он мне не нравится. Настолько не нравится, что заставляет меня оторваться от увлекательного занятия и повернуть голову.

«Уж слишком совершенно было это здание, чтобы однажды не развалиться!»

Ствол его автомата направлен прямо мне в лицо.

Но почему же это? Неужели Лидер что-то заподозрил и дал Хантеру особые указания, о которых я ничего не знаю? Разве я успел сделать что-то такое, чтобы вызвать столь радикальную реакцию?

— Положи все оружие и отойди в сторону, — говорит он.

Я гляжу на него, и мне хватает секунды, чтобы понять — Хантер не хочет меня убивать.

У меня есть выбор: я могу попытаться застрелить его, чтобы тут же наверняка быть убитым самому: желание желанием, но инстинкт самосохранения оно не отменяет. Два трупа — и никакого смысла. Или уйти из-под прицела и попробовать спрятаться — но в этом случае стрелять я не успею. Первый вариант почти не оставляет шансов на приведение плана в исполнение — если же мне удастся второй, то можно еще побороться.

Я прыгаю влево; он по инерции успевает выстрелить, но попадает туда, где я стоял только что. Прыгаю еще, чувствую удар, словно кулаком под ребро — такую отдачу дает бронежилет, к счастью, вполне надежный. Потом я оказываюсь в углу, прикрытый шкафом-сейфом, и тут же поворачиваюсь, чтобы видеть максимум доступного пространства. В поле зрения попадает примерно треть комнаты, в том числе — частично пульт управления. Хантер где-то с другой стороны — я его не вижу, но свое оружие держу наготове. Он не дурак и понимает: стоит ему только попасть мне на глаза, как он тут же упадет замертво. По той же причине и я стою, прижавшись к самому углу.

До меня доносится звук закрывшейся двери — теперь мы изолированы от внешнего мира.

— Твою мать, Эв, брось оружие и покажись, я не собираюсь тебя убивать!

— А я тебя — собираюсь! Чем я не угодил Лидеру?

— Лидер тут не причем. Дело именно в тебе.

— Вопрос остается: кому и чем я не угодил?

О чем ты спрашиваешь, проскакивает мысль, разве и так уже не понятно? Да они же раскрыли весь твой гениальный план, они просчитали его до мелочей, знали и отслеживали каждый шаг, им нужно было, чтобы ты подошел уже к самой последней точке, и вот тогда…

Но это значит, что я теперь не смогу выполнить свое предназначение! Нет! Это недопустимо!

Спокойно, мститель. Это еще ничего не значит. Ты пока еще даже не истекаешь кровью. Пускай предатель не спешит праздновать победу. Еще придет наш час — час возмездия!..

— Эв, да ты сам знаешь ответ! Через десять минут здесь будет группа захвата. Твой план провалился!

Неправда! Пока еще ничего не провалилось!

Но группа захвата — это уже серьезно. Одно дело — справиться с Хантером, и совсем другое, если таких Хантеров будет человек пять, если не больше.

Впрочем, не важно… Отвлекай его внимание, говори, усыпляй бдительность… У тебя все получится, должно получиться, иначе…

Нет! Никаких «иначе»! Только так!

— Как вы на меня вышли?

— Уже давно мы заметили, что кто-то уж очень интересуется этой зоной. Честно скажу: тебя было сложно отследить — ты хорошо маскировался, ни одна ниточка не вела к тебе напрямую.

— Можешь не тратиться на комплименты, я сам знаю себе цену. Лучше скажи, где я все-таки прокололся.

— Хе-хе, если ты смог просчитать такой умный план, то сможешь найти и свою ошибку.

Я думаю совсем недолго:

— Это когда я пришел убить своего учителя.

— «Платить по счетам.» Ты очень быстро соображаешь, Эв. Это как в детективах: самый гениальный преступник все равно ухитряется сделать какую-нибудь глупость. Это и была твоя глупость.

— Верно, но я просто не мог без этого обойтись. Зачем я вам нужен?

— Почему ты решил, что ты нам нужен?

— Потому что ты не собираешься меня убивать. Хочешь завербовать?

Молчание. Я жду. Мысли остановились. Мозг перешел на холостой ход — он просто фиксирует все, что происходит.

Но стоит Хантеру потерять осторожность и лишь на мгновение попасть мне на глаза — я выстрелю. Более того — мой выстрел будет смертельным.

— Обычно мы никогда не говорим такие вещи прямо, но тебе врать — только терять напрасно время. Да, ты нам действительно нужен. Один такой, как ты, стоит сотни, Эв! Проще всего убить тебя сейчас, но это будет слишком нерационально.

— Ладно, умник, можешь мне не объяснять, зачем я нужен вам. Лучше попробуй объяснить, ЗАЧЕМ ВЫ НУЖНЫ МНЕ.

Последнюю фразу я произношу с усмешкой, с легкой долей издевки. Потому что мне действительно никто не нужен.

Никто — во всем мире.

— Во-первых, мы подарим тебе жизнь, а это уже немало. Во-вторых, у тебя будет все — деньги, девочки, любые развлечения — все, чего пожелаешь. Ты только будешь время от времени выполнять небольшие поручения, которые после твоего плана должны показаться тебе пустяками. За эту цену любой согласился бы работать с нами, но, как видишь, любому мы это не предлагаем — только тебе.

Меня пробивает на смех, и я смеюсь широко, во все горло, очень сожалея, что не могу видеть в этот момент лицо Хантера. Они хотят подарить все блага мира человеку, который собрался швырнуть этот мир в небытие! Неужели, выслеживая меня так долго, они все-таки не смогли понять главное?

— Что здесь смешного, Эв?

— Смешно — потому что любой и вправду согласился бы. Но я — не любой, Хант. И я не соглашусь.

— Тогда ты умрешь.

— Неужели ты еще не понял, Хант? Да я же ХОЧУ умереть! Все мы умрем, но я могу сам определить, когда это произойдет. Мне не нужны все мыслимые и немыслимые удовольствия этого мира. Мне не нужен этот мир вообще!

— И ты решил унести его вместе с собой, — он произносит это как утверждение.

— Да. И я это сделаю. Несмотря ни на что.

Долгая, томительная пауза. Я не знаю, о чем он задумался, и это слегка выбивает меня из колеи. Но тело на автопилоте продолжает выполнять свою работу — следить и ждать подходящего момента.

— Дурак! — восклицает Хантер. — Ты всю жизнь боролся с иллюзиями, но и сам стал жертвой одной ма-аленькой иллюзии.

— Да? Это уже интересно! Я весь внимание.

— Если даже предположить, что ты сейчас каким-то образом прикончишь меня и нажмешь на кнопку, ты ничего не добьешься. Весь этот бункер — фальшивка! Ну как?

— Неправда! — сам собой вырывается у меня крик, и тут же пробегает мысль: «Можешь ли ты быть уверен в этом, мститель? Можешь ли быть абсолютно уверен?»

— Правда, и я сейчас тебе это объясню. Видишь ли, Эв, бывают разные уровни секретности, и они порождают разные уровни дезинформации. Первый — это то, что передают друг другу старушки-сплетницы, то, что вообще никто не принимает всерьез. Второй — то, что понемногу просачивается в газеты и на телевидение, чем кормят особо любопытных обывателей, чтобы их любопытство не повернулось в другую сторону. Третий — это уже секретная деза, которую принимают за чистую монету даже многие посвященные, за которой стоят вот такие бункеры с ротами солдат. Но и это — тоже деза, ничего общего не имеющая с действительностью. Поверь мне, никакой план не помог бы тебе собрать информацию о настоящей базе! Там все утечки пресекаются мгновенно и могут стоить людям жизни. Тебе скормили дезу, Эв, смирись с этим!

— Ты преувеличиваешь, Хант. Ты же представляешь, сколько мне пришлось откапывать эти сведения! Я знаю, сколько все это должно стоить. Никто не станет тратить такие суммы на дезу.

— Если ты думаешь, что знаешь, какие суммы проходят через Пентагон и как они распределяются, то ты ошибаешься. Советую тебе подумать над этим, и хорошо подумать!

Я думаю. Я хорошо думаю. Неужели я столько лет убил на то, чтобы в конце концов вытащить пустышку? Нет, нет, и нет! Но — это тебе хочется, чтобы было не так, а как на самом деле? Ведь слова Хантера могут оказаться правдой, и тогда я действительно не смогу ничего сделать, что бы я сейчас не предпринял. Тогда моя смерть окажется глупой и бесполезной.

И еще — тогда ОН будет трижды прав, потому что человек действительно не может ничего сделать. Не только изменить, но даже и оборвать…

Тут мои мысли спотыкаются, и мне вновь становится смешно:

— А знаешь — все, что ты сейчас сказал, можно легко проверить.

— То есть?

— Если все это — фальшивка, ты сам можешь нажать на кнопку, и ничего не случится.

— Ты думаешь, я стану до такой степени потакать твоим прихотям?

— Но я же вам нужен! Борись же за мою жизнь! Докажи, что моя смерть здесь ничего не даст. У тебя есть только один способ сделать это! Только один!

— Тогда мне придется подойти к пульту, и я буду у тебя на прицеле.

— Зачем же так? Сначала я брошу все оружие — чтобы ты его видел. Потом выйду с поднятыми руками. А уже тогда ты подойдешь к пульту и нажмешь. Видишь, я иду на огромный риск, потому что я хочу увидеть, как ты это сделаешь!

— Нет, Эв. Все равно — нет.

— Но почему? Что еще не так?

— Я знаю, каков ты в деле. И я не доверяю тебе ни секунды. Так что я не выпущу тебя из укромного угла, пока сюда не придет наша группа.

Тут меня охватывает настоящее бесшабашное веселье. А я еще переживал, что получится скучно и неинтересно! Кто ж мог знать, что все так завертится! Нет, давненько в этой жизни мне не было так хорошо! Запомни этот миг, мститель, потому что другого такого больше не будет…

— А теперь послушай ты меня! Когда они тебя отправляли, они сказали тебе все, что ты сейчас сказал мне — что это фальшивка и бояться нечего. Но когда мы приехали сюда, ты начал думать: а правда ли это? А может, они тебя решили просто успокоить, чтобы не вгонять в стресс? Ведь слишком уж все здесь выглядит правдоподобно, ну никак не похоже на фальшивку! Так что дело не в том, что ты боишься меня! Ты никогда не решишься нажать на эту кнопку, потому что она вполне может оказаться настоящей. Более того, я скажу тебе — она и есть настоящая! Так что номер не прошел, Хант! Я не куплюсь на эти дешевые трюки!

Он молчит, и я терпеливо жду ответа.

— Эв, ты можешь думать и говорить все, что угодно. Я мог бы вообще заткнуть уши и не слушать. Но с минуты на минуту здесь будут спецназовцы, и они не станут много говорить. Если ты скажешь «да» — ты сложишь оружие и уйдешь с ними. Если скажешь «нет» — тебя придется пристрелить, хотя и очень жаль это делать. Третьего не дано.

— Дано, Хант! Третье всегда есть, только не каждому удается его заметить.

— Я сказал: говори, что хочешь. Мне все равно. Я буду только стоять и ждать.

Я улыбаюсь, и мне жаль, что Хантер этого не видит. Казалось бы, я нахожусь сейчас в отчаянном положении — но совершенно не чувствую отчаяния. Вместо этого в душе зарождается странная уверенность, что в конце концов все получится по-моему. Я еще не знаю, как, каким способом я это сделаю, но чувствую — сделаю. А пока мне хочется разговаривать:

— Значит, я могу говорить, что хочу? Тогда скажи, Хант: ты счастлив? Тебе нравится жить?

— Почему я должен отвечать?

— Ты не должен. Я хочу, чтобы ты только объяснил, чего я не нашел в этой жизни. Почему люди могут быть счастливы, а я — нет. Ты же хочешь сохранить мне жизнь? Тогда сделай так, чтобы и я этого захотел! Убеди меня своим примером, что жизнь — таки стоящая штука. Ну же! Ну вот, к примеру — ты женат?

— Да, и что?

— Она тоже — из ваших?

— Да. У нас иначе не бывает.

— И вы любите друг друга?

— Слушай, Эв, может хватит?

— Я не заставляю тебя отвечать. Но я пытаюсь понять, я просто хочу понять. Помоги мне, ну же!

— Да, мы любим друг друга, — подчеркнуто громко говорит он.

— Но ты ведь, конечно, знаешь, что пока ты выполняешь свои задания, она тоже выполняет свои? И на этих самых заданиях ей время от времени приходится залазить в постель к кое-каким высокопоставленным персонам, чтобы получить от них нужные вам сведения?

— Ублюдок! Ты не смеешь об этом говорить!

— Смею, Хант, я теперь все смею! Значит, ты это знаешь.

— Это ничего не значит!

— Неправда твоя, очень даже значит! Потому что когда ты ночью ложишься спать, ты думаешь, что она сейчас наверное тоже спит и, может быть, не одна. И еще ты думаешь: если она это делает, почему я не могу? И когда вы все-таки встречаетесь, смотрите друг на друга влюбленными глазами и говорите красивые слова, между вами нет-нет, да и пробежит черная тень! А через два дня ты ловишь себя на мысли, что хочешь, чтобы она поскорее уехала, или чтобы тебе дали новое задание, потому что ты уже не можешь больше находиться в одной комнате с ней, ты боишься, как бы с твоих уст не сорвалось в ее адрес нехорошее слово! И потом, когда вы расстаетесь, ты снова говоришь всякую чепуху, а на самом деле думаешь: «господи, ну поскорее бы она уже ушла!» И это ты называешь счастьем?

— Заткнись, сука!

— Еще чего! А может, счастье для тебя — эта работа, вот вроде того, что ты делаешь сейчас? А ты никогда не думал, что все это на самом деле никому не нужно? Что вся ваша организация — всего лишь кучка параноиков, скрывающая все, что надо и не надо, от другой такой же кучки? И, конечно же, ты не думал, что люди по ту сторону — такие же, как ты, и нет никакой разницы между тем, обманывать их или обманывать своих, или, в конечном итоге, обманывать себя самого? Тебе некогда об этом думать, Хант, да и зачем тебе — тебе же кажется, что ты счастлив! Ты не думаешь, что Лидер и его помощники, которых, наверное, через пару дней схватят благодаря тебе — такие же люди, ничем не хуже тех, с которыми ты работаешь, и ничуть не меньше их хотят жить! Для тебя намного ценнее папка с бумагами, содержание которых тебе ни о чем не говорит, чем жизни десяти человек, которых пришлось положить, чтобы добыть эту папку. Если бы я получше знал тебя, Хант, я мог бы еще продолжить список, но и так уже сказал достаточно. И все это — счастье?

— Ха, кто бы говорил! Я слышу это от человека, который собрался принести в жертву весь мир только из-за собственной неполноценности.

— А я и не говорю, что я чем-то лучше тебя, или Лидера, или президента, или негра из трущоб. Но знаешь, чем я на самом деле отличаюсь от всех вас? Я никого не обманываю, Хант. И прежде всего я не обманываю себя. Вы все прикрываете свои грязные намерения возвышенными целями, но цели эти — пустой звук. Реально каждый человек старается только для себя — но даже здесь он ни на что не способен, потому что не знает, чего же он в конце концов хочет. Все настолько запутались в придуманных ими смыслах, что давным-давно позабыли, кто и что они на самом деле, да и вспоминать им, честно говоря, нечего. Мир превратился в грязную помойку — хотя нет, он всегда таким был, всегда — с тех пор, как в нем появился человек. Вот так-то, Хант! Переубеди меня, скажи, что я не прав! Да я может быть хочу этого, докажи мне, что все не так плохо, что человек — не такое уж дерьмо, каким кажется!.. Докажи, я ведь поверю, я с удовольствием поверю, если только ты сможешь мне это объяснить! Ну?!

— Эв, я не хочу с тобой спорить, мне это не интересно. Я знаю, что ты не прав, но я не философ — я всего лишь исполнитель, я не привык мыслить стратегически.

— Это не ответ, Хант. Ты сам знаешь, что это не ответ, — я снова чувствую маленькое удовлетворение, что смог выиграть наш импровизированный спор.

Он молчит. Кажется, ему больше нечего мне сказать.

Потом я слышу странный звук — три отдельных коротких писка с чередованием в секунду.

— Что это было, Хант?

— Сигнал? Это значит, что у тебя осталась минута на размышление.

Минута… Соберись с силами, мститель, сейчас они тебе понадобятся, как никогда! Потому что за эту минуту ты должен сделать то, к чему шел всю свою жизнь. Потому что не сделать это сейчас — значит, не сделать уже никогда. Потому что, как бы там все ни обернулось, они не должны взять меня живым!.. Иначе они сломают меня, заставят поверить в несуществующие выдумки, и превратят в подобного себе. Нет уж! Ни за что!

Пора применить «третий вариант».

— Догадайся, что я сейчас делаю?

— А что ты можешь делать? Стоишь в углу и придумываешь, какую бы еще пакость сказать.

— Мимо. Я ставлю бомбу на сорок пять секунд.

— Блефуешь! — но в его голосе я улавливаю тень испуга.

— Ничуть.

Хантеру прекрасно известно, что такая часовая бомба у меня есть — я получил ее от террористов в числе прочего снаряжения. И, конечно, он понимает, что я — тот человек, который способен ее применить.

— Если я не могу унести с собой все человечество — я унесу хотя бы тебя и вашу группу. А если ты все еще мне не веришь — смотри сюда.

Я швыряю бомбу вперед, и она пролетает по полу, остановившись у соседнего с моим угла стены. Если Хантер присмотрится внимательнее, он сможет разглядеть и цифры: тридцать один… тридцать…

— Мы умрем вместе, Хант! Поблагодари меня: я избавляю тебя от очередной встречи с женой. А если повезет, при взрыве замкнутся кое-какие контакты, и мой план все-таки придет в действие.

Он ничего не отвечает — он думает. Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Хантер! Ты думаешь, что если ничего не сделать, то ракета, скорее всего, не запустится, но мы-то здесь взорвемся без вариантов! А если попытаться меня остановить — вероятнее, что я тебя застрелю, но, может быть, повезет, и ты успеешь застрелить меня первым. К тому же, если даже случится худшее, и я останусь в живых, а ты — нет, ведь все это в конечном итоге — фальшивка! Вот так — они хотели перехитрить меня, но перехитрили тебя, Хантер, а заодно — сами себя. Это беспроигрышный ход с моей стороны, Хантер, ты об этом догадываешься, но не хочешь понимать, ты не веришь сам себе, потому что все вы, люди, такие! Потому что с самого начала я видел в тебе надежду остаться в живых, и сейчас она играет против тебя на моей стороне, а ты об этом даже не подозреваешь…

Он знает, что на мне бронежилет, и поэтому будет стрелять в голову. Приседаю, и уже в следующий миг тишину разрывает автоматный стрекот, и пули врезаются в стену надо мной. Что ж, ты угадал, мститель, можешь себя с этим поздравить! Мой автомат уже давно переключен на одиночный огонь — точность сейчас для меня важнее. Стреляю навскидку, и тут же прыгаю в сторону — наверняка он в любом случае успеет дать еще одну очередь, а глупее всего было бы сейчас погибнуть от шальной пули. Выстрелы приходятся куда-то за мою спину, я поворачиваю голову и вижу опускающееся назад тело Хантера. Я знаю, что он уже труп, но все-таки стреляю еще раз, и кровь брызжет из раны. Наконец он приземляется, автомат падает рядом с ним, отскакивает вбок и замирает.

Вот и все, Хантер. Напрасно ты встал у меня поперек дороги. Ты — не тот, кто способен меня остановить, маловато у тебя для этого силенок. Что ж, извини, если что-то было не так…

Останавливаю обратный отсчет — на индикаторе замирает цифра девять. Интересно, насколько точно он говорил о минуте? Сколько у меня еще — двадцать секунд? Или пять?

Впрочем, и за пять секунд можно успеть сделать очень много…

Диагностика уже давным-давно завершилась, и все индикаторы светятся зелеными лампочками готовности. Молодцы, хорошие мои, так держать! Сейчас, сейчас я все сделаю, все вы заработаете, все вы сыграете свою роль… Включаю стартовую секвенцию, и от меня требуют очередной код. Нахожу его и ввожу тщательно, по буквам — пальцы чуть дрожат. Нервы, мать вашу! Ничего, справлюсь, немудрено — всего лишь легкое волнение, было бы удивительно, если бы я совсем не волновался, все-таки — дело всей жизни, как-никак…

Глухой удар в дверь. Еще один. Потом — резкий визжащий звук.

Они здесь.

Но они не знают, что мне осталось всего лишь нажать на кнопку…

А что, если Хантер не обманул меня? То есть, он, конечно, обманул в любом случае, но вдруг — не до конца?

Что, если внешний контроль не отключается полностью? И тогда этот пульт только сымитирует запуск, всего лишь покажет его видимость, а на самом деле…

К черту, мститель! Всего лишь нажать на кнопку!

Пускай же огонь горит!

Сейчас!

Выстрелы — отовсюду, и я чувствую множество ударов, в спину и повыше… Но теперь это уже неважно — главное, что дело сделано. Хотелось бы только обернуться, только посмотреть им в глаза — достаточно ведь короткого, беглого взгляда, чтобы узнать правду. Чтобы понять, действительно ли я запустил ракету, или все это и в самом деле было только фальшивкой и дезинформацией. Поворачиваюсь — но глаза застилает пелена, не дающая мне ничего увидеть. Пелена красного цвета — цвета огня. Огонь… это хороший знак!

Очень надеюсь, что мои усилия потрачены не зря… Искренне надеюсь…

Так пускай их смерть будет такой же быстрой, как моя!

Как удар молнии!..

Загрузка...