Каникулы бога Рандома 2

Глава 20

Я сразу же активировал божественное зрение, которым практически не пользовался, чтобы не тратить попусту благодать.

— Ужоснах, ты что ли? — переспросил я вслух, потому что слишком уж у меня не сходился его обычный образ с тем, что подползло сейчас ко мне.

«Я, конечно, — ответил тот с явным облегчением в голосе. — А то, кто же. Уж и не надеялся тут встретить никого из наших».

«А что случилось? — поинтересовался я, понимая, что меня начинают напрягать случайные встречи со своими в чужих мирах. — Ты сам на себя не похож!»

«Смешно тебе, ага, — Ужоснах моментально погрустнел. — А я-то вообще ничего не понимаю! Очнулся несколько дней назад, а ни сказать ничего не могу, ни обратно переместиться. Могу только орать и срать».

«Обидно, понимаю, — ответил я, раздумывая, что можно сделать в данной ситуации, которая, кстати, как две капли воды похожа на ту, что произошла с Силиконой. — Обычно это делали те, кто тебя видел».

«Так я тоже это сделал, когда себя в таком виде в зеркале увидел! — он всё-таки решил не обижаться. — Я же ужасен! Я — бог кошмаров в теле грудного ребёнка!»

«А, по-моему, так даже симпатичнее, — я осмотрел его со всех сторон под недовольными взглядами отца, матери грудничка и остальных присутствующих гномов. — Милашка прям».

«В том-то и дело! Что-то надо предпринять! — он тоже понимал, что время у нас ограничено. — А я ума не приложу».

«На Олимп вернутся пробовал? — поинтересовался я, прикидывая варианты развития событий. — Или ещё нет?»

«Пробовал, ничего не получается, — и он стал ещё грустнее. — Как-будто что-то сломалось на нашем дорогом Олимпе. Слушай, Рандом, дорогой, забери меня отсюда, пожалуйста!»

«Могу тебе сказать совершенно точно, что ты такой не один, — проговорил я, наблюдая, как побелели костяшки пальцев гнома на секире, которая, судя по всему, была очень остро заточена. — Как минимум ровно также выкинуло с Олимпа Силикону. Она должна быть где-то неподалёку в теле зелёной орчанки. А вот по поводу забрать тебя: ты, вообще, как это себе представляешь? Отобрать грудничка у отца и матери? Да меня отсюда выпустят только если на голову ниже».

«Тут ты прав, — задумчиво ответил он. — Что-то я такой расклад не предусмотрел. Просто не могу я уже в этом теле. Сплошной, непрекращающийся ужас».

«Всё, как ты любишь, короче, — проговорил я, а затем добавил. — Ладно, давай подумаем, что можно сделать, а пока иди к мамке. Если что, будем общаться дальше, не привлекая внимания».

«А сам я уже не могу, — ответил он и агукнул вслух. — Силы уже не те, что на Олимпе».

Я подошёл к нему, подхватил на руки и под натуральное рычание отца вручил матери.

— Посмотрите, кажется, он покакал, — сказал я с абсолютно непроницаемым лицом. — Поэтому и кричал. А, может быть, животик болит.

«Как был ты зубоскалом, Рандом, так и остался, — проговорил мне Ужоснах, впрочем, без особого недовольства. — Кстати, камень на алтаре позади тебя подозрительно похож на мой пропускной амулет».

Я оглянулся и увидел недалеко от трона Дезика, который внимательно следил за нашим разговором, небольшое возвышение, сделанное, кажется, из единого золотого самородка. А на нём громоздились огромные и причудливые самоцветы. И среди них действительно был тот, что походил на амулет, пропускающий на Олимп. Только перекорёженный, колючий, как кошмар, и не менее страшный.

«Если это действительно он, — медленно проговорил я, — то тогда понятно, почему тебя на Олимп не пускает. Он же весь поколотый. Кстати, у Силиконы тоже амулет оказался в её мире. Но в лучшем состоянии».

«Не, — ответил тот. — Он такой и должен быть. Стиль у меня, ты же знаешь. А вот то, что его на алтарь какой-то Хозяйке подземных недр положили, это, конечно, жесть. Надо бы его тиснуть оттуда по-тихому. Подсоби, а? Я-то сам пробовал, но куда там, даже не дополз. Развернули, по жопе дали, а потом ещё и запеленали».

«Да, прям не позавидуешь, — согласился я, внимательнее приглядываясь к алтарю. — А кто эта Хозяйка подземных недр? А то вдруг сопру, а мне эта богиня ещё и лещей от щедрот души надаёт».

«В этом мире, кажется, нет богов местных, — ответил Ужоснах, тихонько агукая для вида. — По крайней мере, я никого не чувствую».

«Получается протомир? — предположил я, вспоминая, как такое возможно. — На котором тренировался кто-то из потенциальных демиургов, да так и забросил? Другого объяснения у меня нет».

«Да, скорее всего, — согласился мой собеседник, застрявший в теле грудничка. — Если бы тут был кто-то из богов, то уже явились бы проверять, что за гости объявились на их территории. А раз никого нет… тырь смело, не бойся».

Легко сказать — тырь.

Я огляделся по сторонам и понял, что сейчас точно не время. Но скоро бдительность гномов уменьшится, и вот тогда…

Когда перед бригадой гномов накрыли стол, они даже замерли от неожиданности.

А велеречивый распорядитель испугался, что не понял чего-то и что-то сделал не так.

— Всё в порядке, дарагие? — спросил он, внимательно наблюдая за гостями, которые показывали крайнюю растерянность. — Может быть, вы чего-то не едите? Скажите, вы же гости, всё сделаю, как пожелаете.

— А это еда такая? — проговорил один из гномов и ткнул пальцем с грязным и обломанным ногтем в тугой, налитый соком помидор. — Она какая-то красная.

— Это томаты! — широко улыбнулся Рафик. — Они бывают и жёлтые, и зелёные, но обычно — красные. Кушайте, пробуйте!

— А это? — другой гном ткнул в апельсин, после чего облизнул палец. — Тоже томаты?

— Нет, что вы, это апельсин, дорогой, ты что, никогда?.. — и тут до Рафика дошло, что он имеет дело с народом, который никогда в жизни не видел ни помидоров, ни апельсинов, ни многого другого со стола, который буквально ломился всякой всячиной. — Падажди, дарагой, я тебе покажу, как это кушают. Пальчики оближешь. Одну минутку, пожалуйста!

Третий из бригады гномов, попавшей к Рафику, аккуратно, двумя пальчиками взял стрелку зелёного лука и попробовал, откусив маленький кусочек. Сначала он сморщился, а затем его лицо расплылось в блаженной улыбке.

— Что это за чудесная вещь⁈ Ребята, попробуйте! — он стал пихать лук в рот своим соседям. — Она сначала жжётся, а потом… потом… неописуемо. Пробуйте!

Рафик схватился за голову.

— Вы зелень, овощи, фрукты вообще не знаете, ребята? — спросил он, наблюдая, как они аккуратно пробуют, а затем с восторгами начинают поглощать.

Более того, слов, подходящих по смыслу, в их языке практически не было, а только один аналог для всего, который переводился: «произрастающий на поверхности, далеко от дома».

— Нет, — покачал головой самый старший из гномов, что и был бригадиром маленького отряда. — Ничего такого мы не ведаем. Это просто пища богов!

А вот с мясом они были знакомы. Хоть и не избалованы. Поэтому порции шашлыков исчезали в них, словно в электрической мясорубке. И всё это заливалось изрядным количеством коньяка.

Ожидаемо, что через некоторое время все они осоловели, принялись громко разговаривать, петь свои унылые песни и рассуждать о вечном.

— Тысячелетиями, — говорил один из них с огромным фингалом под глазом, помахивая в воздухе указательным пальцем, — живём мы по заветам Хозяйки подземных недр и никогда не были так счастливы и сыты. А вы, пользуясь тем, что у вас всё это есть…

Он потерял мысль, но некоторое время сидел, продолжая потрясать пальцем и прислушиваться к песне, что тянули его товарищи.

— Не были счастливы и сыты, а теперь, наконец, это случилось, дарагой? — подтолкнул его обратно к мысли Рафик, но получил не совсем то, что ожидал.

— Нет, — опомнился вдруг гном. — Мы глубоко несчастны, потому что мы — трудяги, а питаемся рыбой из подземных рек и озёр, водорослями какими-то, мидиями там всякими, грибами, мхами… живём впроголодь, а вы… — он махнул на распорядителя рукой, выпил ещё коньяка и закусил хрустящим огурчиком. — У нас мясо бывает только по праздникам, — с обидой проговорил он и добавил: — А знаешь, когда у нас праздник?

— Когда, дарагой? — подыграл ему Рафик, стараясь, чтобы гостю было комфортно. — Только не волнуйтесь, кушайте на здоровье.

— А праздник у нас, — на этот раз гном не сбился с мысли. — Когда мясо есть, понимаешь? Мышь летучую поймаем и на всю семью жарим! А если архар какой-нибудь в штольню провалится, у нас вообще гуляния народные. А у вас всё есть! И работать не надо. А вы ни хрена это не цените…

И с этими словами он упал лицом прямо в салат, который пододвинул ему Рафик для закуски.

Его товарищи продолжали петь что-то вроде: «Я ломал скалу, как пескаря в руке…», и не заметили потери своего друга.

— Они были огромные, ты просто не представляешь, сестра! — сказал Оралиус, когда они с Кьярой углубились в тоннели, испещрившие обрыв. — Страшные, как моя жизнь! Такие косматые… со всех сторон, кстати. Огромные…

— Это ты уже говорил, — ответила ему Кьяра, оглядываясь, проверяя, не отстал ли инкуб. — Ты же демон, чего тебе бояться-то? Почему Селину-то бросил?

— Да я же говорю тебе, — пытался оправдаться Оралиус, но понимал, что его история хромает на обе ноги. — Они были такие… такие… Неописуемые! Вот.

— Ну хотя бы больше меня-то? — спросила Кьяра, чувствуя фальшь в речах собрата. — Ладно, где ты хоть спутницу оставил?

— Где? — переспросил он, озираясь по сторонам. — Где-то здесь… Я же не понимаю, тут всё похожее. Мы столько летели, теперь идём, а вокруг ничего не меняется. Кругом камень.

— Это называется — подземные пещеры и тоннели, — проговорила девушка.

Пользуясь случаем она обернулась крыльями и зажгла их огнём, который мог разогнать тьму вокруг. Ей очень нравились эти новые свойства.

— Ну мы хотя бы в тот же тоннель влетели, из которого ты вылетел? — спросила она после непродолжительной паузы.

Но, кажется, за это время Оралиус уже придумал что-то в своей голове.

— Если бы не их немыслимая сила, я бы обязательно её спас, — и заплакал.

— А разве есть женщины, которым нравятся нытики? — внезапно поинтересовалась Кьяра.

— Ты даже не представляешь, сколько, — ответил он, но всхлипывающие нотки из голоса убрал.

Вдалеке послышались голоса и звук тяжёлых шагов нескольких пар ног.

— Это они, — испуганно заявил инкуб и принялся грызть ноготь. — Они идут за нами! Нам конец!

— Тс-с, — девушка приложила палец к губам и прислушалась. — Они действительно идут сюда. Давай спрячемся, может, что-нибудь придумаю.

Они спрятались за угол, в узкое и тёмное ответвление. И почти сразу поняли, что эхо исказило звуки и «ужасные монстры» со слов Оралиуса оказались гораздо ближе, чем это казалось.

И когда гномы появились в зоне видимости Кьяры, она едва смогла сдержать хохот.

— И это твои нереально страшные чудовища? — прошептала она инкубу со смехом. — Да они мне даже до груди не достанут. Волосатые, ну да, есть чутка. Эх, ты. Пойду к ним узнаю, где наша подруга.

И она без опаски вышла к гномам.

Те её о чём-то спросили.

— Что? — переспросила она, потому что ни слова не поняла.

Они снова о чём-то поинтересовались, причём, на этот раз гораздо более агрессивно.

Решив избежать неприятностей, Кьяра включила обаяние суккуба.

И ничего из этого не вышло. Ни один из гномов не заинтересовался ею, как объектом сексуального желания.

«Неужели они все влюблены? — с недоумением подумала девушка. — Этого же не может…»

Додумать она не успела, потому что один из гномов вытащил какой-то серебристый порошок и бросил щепотку в её сторону. В тот же момент она упала на пол.

— Нет-нет-нет, — заметался Оралиус, шепча себе под нос. — Я же ей говорил, что они — ужасные монстры, а она… Бежать! Лететь! — и тут он зарычал сам на себя. — Нет, сестру не брошу.

И он вышел наперерез гномам.

— А ну отпустите мою сестру! — громко заявил он и тут же упал на пол пещеры, потому что на этот раз гному даже не пришлось лезть за серебряным порошком в котомку.

Пожарский шёл по выработкам довольно долго. Он сам полагал, что заблудился примерно в середине пути, и теперь блуждал по штрекам, тщательно обходя штольни. Вообще вся гора оказалась прорезана ходами, словно сыр.

Ориентироваться в этом пространстве было очень и очень трудно. Когда казалось, что он набрёл на нужный тоннель, тот вдруг поворачивал чуть ли не в обратную сторону, а затем ещё раз дико изгибался, и направление терялось напрочь.

Спустя несколько часов блуждания он понял, что жутко проголодался. Ещё бы, в последний раз они ели у того словоохотливого распорядителя, который выдавал себя за кавказца. А с тех пор, казалось, прошёл уже не один день. На деле, конечно, куда меньше.

Наконец, он набрёл на небольшое озеро, занимавшее большую часть пещеры. По всем признакам вода была чистая и годилась для питья, но Максим предпочитал перестраховаться, поэтому вскипятил её прямо в горстях, затем подождал, пока она чуть остынет и выпил.

Где-то невдалеке он услышал шорох крыльев.

— Отлично, вот и ужин, — проворчал он себе под нос.

Через десять минут летучая мышь была поймана. Пожарский поджарил её прямо на лету. Правда, она немного подгорела, да и соли с собой не было, ну ничего, не до жиру.

Максим понял, что готов идти дальше. И тут услышал чью-то незнакомую речь и неторопливые шаги.

Он рассудил, что некто идёт к тому самому озеру, из которого он пил, а значит, ему надо было спрятаться. Вот только в самой пещере это сделать было негде. В той, где он поймал летучую мышь. Если только…

Пришлось вспомнить молодость и то, как их с Гагариным муштровал один полковник из учебки. Пещера была достаточно узка и больше походила на штольню. В одном месте её вполне хватало, чтобы, упираясь руками и ногами, подняться на высоту пяти-шести метров.

Только он поднялся и затих, как под ним потянулась цепочка бородатых коротышек с вёдрами и бочонками. Они что-то весело болтали и подшучивали друг над другом.

Вот только ни слова не было понятно.

Пожарский знал несколько языков, но ни на один из них их речь не была похожа. Огромная масса согласных и трудновыговариваемые слова составляли её основу.

То есть это были не иностранцы. Это были иномирцы.

«Так, стоп, — думал про себя Пожарский. — Карлики с густой растительностью и бородами. На боках вон кирки висят… Это что, гномы что ли? Опять сопряжение, так? Нет бы с какой развитой цивилизацией свело. А то всё орки, гномы, следующими кто будет? Три поросёнка?»

Он дождался, пока они наберут воду, и за это время решил, что пойдёт за ними. Кем бы ни были эти коротышки, пропавшие на трассе люди должны быть где-то у них. В самом худшем случае они о них могли что-то слышать.

Стараясь ступать бесшумно, он отправился за кавалькадой нагруженных водой гномов.

Но вместо того, чтобы разрядиться, обстановка, наоборот, стала потихоньку накаляться.

Отец грудничка что-то убеждённо говорил старейшинам, временами искоса поглядывая на меня. Но больше всего напрягало даже не это. А то, что седые гномы кивали в ответ на его слова, соглашаясь с ними.

Я понял, что пора наводить мосты с Великим стражем чего-то там из недр.

«Дезик, — сказал я, аккуратно подходя к нему и вставая со стороны алтаря. — Полагаю, наш разговор с Ужоснахом ты слышал».

«Я? — удивлённо ответил пёс, причём, кажется, это была правая его голова. — У меня в жизни привычки не было подслушивать чужие разговоры».

«Слышали, конечно, — кивнула левая и ухмыльнулась. — Но не всё».

И тут я подумал, что эти три головы постоянно общаются друг с другом именно таким способом, поэтому и действуют, в основном сообща. Но не всегда.

«Наш дорогой повелитель кошмаров в беде, — проговорил я, подытоживая всю нашу беседу. — Ему срочно нужен амулет переноса, который лежит на том самом алтаре, что стоит перед тобой».

«То есть мало тебе всего, что с тобой вообще произошло, — философски подытожил Дезик, положив центральную морду на лапы. — Ты меня ещё хочешь и на воровство подбить? На воровство, кстати, не обыкновенное, а на кражу религиозных реликвий, между прочим!»

«Ой, да ладно, — ответил я, выразительно сверкая на него глазами. — Тут столько всяких камней, что никто даже не заметит!»

«Ну я не знаю, — произнёс Цербер, словно хотел от меня ещё каких-то аргументов. — Они трудятся, стараются, а я…»

«А ты будешь обречён на кошмары во сне до конца своей жизни, — вставил я, потому что уже и не знал, что говорить. Можно было, конечно, упомянуть, что тут бог вообще-то мучается, но это он и сам видел. — И я потом не стану просить за тебя».

И тут вмешался Игорь, хотя я его даже не просил.

«Дезик, послушай, — сказал он на правах хозяина. — Пожалуйста, — он сделал упор на этом слове, — возьми камень… амулет переноса бога Ужоснаха. Мы должны ему помочь».

«Ох, доброта моя, — вздохнул на это Цербер, встал на троне и огляделся по сторонам. — Как он хоть выглядит? На что похож?»

«Да вот этот, на громко чихнувшего ежа который похож, — ответил я, кивая в сторону алтаря. — В агонии».

Дезик сделал вид, что слезает с трона, чтобы размять лапы. И, оглядевшись по сторонам ещё раз, схватил с алтаря амулет переноса Ужоснаха.

Но где-то он, видимо, не доглядел.

— Эй, это что такое? — спросил один из самых молодых старейшин, показывая на самоцвет в его лапе. — Зачем ты взял подношение Хозяйке земных недр? Мы же уже принесли дары тебе лично. Тебе что, мало?

— Вам жалко, что ли? — пожал плечами Дезик, не видя, что гномы медленно, но уверенно вытаскивают оружие и начинают обступать нас. — Для Великого Стража жалко? Давайте, я ей сам отнесу?

Грудничок на руках матери снова завопил сиреной. И, вторя ему, завопил его отец, готовый в любую секунду кинуться на нас.

— Это самый необычный камень, который только видела наша община, — ответил ему старейшина. — И любого, кто покусится на драгоценности, предназначенные Хозяйке, ждёт смерть.

«Бабуля Смерть? — подумал я. — Тебя сейчас тут очень не хватает».

Впрочем, с моей почти нулевой шкалой они вполне могли и убить меня.

Дезик мотнул головой, и амулет, описав дугу, приземлился прямо в ручки Ужоснаха. Я ещё успел испугаться, что тот не сможет поймать в силу своей комплекции, но тут, судя по всему, не обошлось без использования благодати.

И в следующий же момент более десяти гномов кинулось на нас с обнажённым оружием.

— Убить их!!! — заорал кто-то из них во всю глотку. — Убить!