6

Они выехали еще до рассвета, когда на перламутровом небе только показались первые проблески света, – Тай, Джоэл, Трейси, Пейдж и Джимми, следовавший позади всех. Пейдж искоса взглянула на нахмуренный профиль Джоэла. Он держался в седле легко и уверенно, чуть сутулясь, чтобы не беспокоить больную ногу. Похоже, он на нее здорово сердился, но не захотел отпускать одну. Накануне вечером они даже повздорили по этому поводу. Он гневался, он обижался, но, как ни странно, это лишь усилило ее решимость отправиться со всеми на поиски жеребца; так по крайней мере она посмотрит Кумбалу. Ей не терпелось увидеть как можно больше, хозяйские замашки Джоэла слегка покоробили ее.

Трейси присоединилась к ним позже всех. В сшитых на заказ бежевых бриджах, ворсистой хлопчатой рубашке, с повязанным на шее сине-зеленым платком, она уверенно управлялась со своим огромным черным жеребцом и выглядела прирожденной наездницей. Большие глаза ее заблестели от удовольствия, когда она заметила, что гостья держится в седле хуже нее, но Пейдж не обратила на это внимания, поглаживая свою гнедую кобылку и наслаждаясь ездой и хрустальной свежестью утра.

Они спустились по тенистому берегу лагуны, и солнце взошло наконец на востоке, заливая далекие утесы алым и розовым. Воздух был упоительным, мир наполнился щебетом птиц и пением ветра. Откуда-то издалека до них донеслись женские голоса и смех – это девушки-аборигенки собирали мед.

Джоэл подъехал к Пейдж и натянул поводья, улыбнувшись впервые за все утро.

– А у тебя неплохо получается, Пейдж Нортон. Еще немного, и мы сделаем из тебя вторую Трейси. Она вообще с любой лошадью управится. Но это у нее врожденное.

Пейдж окинула взглядом крепкую, гибкую спину Трейси, которая о чем-то разговаривала с Таем. Загорелая кожа золотилась на солнце, бирюзовые глаза эффектно поблескивали под широкополой шляпой. Сегодня она казалась совсем другой, оживленной, уверенной в себе, наслаждающейся жизнью. Взгляд Пейдж задержался на ней в некоторой задумчивости.

– Ты ей очень нравишься, Джоэл! – воскликнула она вдруг.

Джоэл недоуменно улыбнулся.

– Ты шутишь! Господи, милая! Мы с Трейси грызлись, сколько я себя помню. Она была ужасным ребенком. Ты даже не представляешь! Должно быть, родители виноваты. Вечно между собой собачились, постоянно балансировали на грани развода, пока это их наконец и не доконало. А Трейси для них была чем-то вроде козла отпущения. Когда она приехала в Кумбалу, с ней буквально сладу не было. Я тебе точно говорю! Избалованная девчонка. Нам с Дай от нее были одни неприятности. Но мама, конечно, сразу приняла ее как родную. И никаких наших жалоб и слушать не хотела.

Губы Пейдж тронула ласковая улыбка.

– Твоя мать – замечательная женщина. Я ею восхищаюсь!

– Ты тоже ей очень понравилась, милая! И это меня радует. Я стараюсь никогда с ней не ссориться.

– Ты молодец. – Пейдж улыбнулась ему, затем взглянула вперед, щурясь на солнце.

Они миновали узкое ущелье, где в красных скалах сотнями кружились разноцветные бабочки, синие, черные и желтые, затем поросшие кустарником песчаные холмы, обсаженные белоствольными липами, кураджонгой и напуниями. Как сказал Тай, стоит это один раз увидеть – и станешь пленником навеки! Теперь она его прекрасно понимала. Она оглянулась на Джоэла, довольно трусившего рядом.

– Бедняжка Трейси! Должно быть, ей нелегко пришлось в детстве. Говорят, первые годы никогда не забываются. Но она так хорошо держится в седле, правда? И у нее сегодня такой счастливый вид. – Она проказливо улыбнулась ему. – А еще она очень хорошенькая… это ты почему-то не счел нужным упомянуть. Судя по твоим словам, вполне можно было бы решить, что она страдает косоглазием.

Джоэл расхохотался.

– Может, она и хорошенькая, но что касается женственности, тут ей неплохо бы у тебя поучиться!

– А может, ты сам виноват? – заметила Пейдж, глядя на него в упор.

– Перестань бросать камни, – отозвался он коротко.

Впереди прямо из-под копыт лошади Тая неожиданно выскочил кролик. Красивый, своенравный золотистый жеребец попятился и рванул вперед. Ветер трепал его шелковистую длинную гриву и хвост цвета слоновой кости. У Пейдж перехватило дыхание. Всадник на вздыбленном коне, словно вырезанный на фоне синего неба, казался воплощением дикой красоты этого края. Она была настолько поглощена этим зрелищем, что не расслышала Джоэла, и он взял ее за руку.

– Извини за вчерашнее, Рыжик!

– Все в порядке, Джоэл, – рассеянно отозвалась она, не сводя глаз с Тая, который успокаивал свою лошадь, оглаживал ее, что-то говорил ей. – Забудем об этом! – Обернувшись, она улыбнулась Джоэлу: – Я прекрасно понимаю, как связывает тебя больная нога.

– К чертям эту ногу! – раздраженно бросил он. – К тому же мне уже гораздо лучше. Просто я не мог допустить, чтобы ты разъезжала тут одна с кронпринцем!

Пейдж переваривала это заявление в полном молчании.

– Почему ты зовешь Тая кронпринцем? – спросила она, наконец, уводя разговор в сторону.

– Потому что это правда, детка, – отрезал он. – Что ты о нем думаешь?

Он свернул в сторону, объезжая попугаев, ковырявшихся в земле. Затем снова требовательно уставился на нее.

– Ну, так что?

– Мне он, в общем-то, понравился! – отозвалась Пейдж с очаровательной небрежностью, подумав про себя, что Тай Бенедикт был не тем человеком, кто мог вызвать столь мягкие чувства.

– Понравился! – Джоэл словно попробовал слово на вкус и, удовлетворенный, ухмыльнулся. – Ну, так Таю и надо! – Глаза Пейдж и ее голос в эту минуту сделали бы честь самой искусной актрисе. Джоэлу этого оказалось достаточно. Он довольно вздохнул, наполняя легкие пряным сухим воздухом.

Пейдж улыбнулась.

– До чего же Кумбала прекрасна! – с чувством воскликнула она. – Удивительна и неповторима.

– Верно, – согласился Джоэл. Загорелое лицо его неожиданно посуровело. – И принадлежит она Таю. А точнее, Тай – это и есть Кумбала, ее дух и движущая сила. Его сын унаследует все это, а не мой.

– Это печалит тебя, Джоэл? – Она с сочувствием обернулась к нему.

– Немного!

– Что ж, вполне естественно, – согласилась она.

Лицо Джоэла просветлело.

– Когда мы поженимся, у нас будет свое пастбище. Владения Бенедиктов довольно обширны. Ты была когда-нибудь в Сентрал-Даунсе?

– Нет. – Пейдж покачала головой, подумав про себя, что разговор вновь зашел слишком далеко.

– Там тоже очень красиво, – спокойно заметил Джоэл. – Такой красоты, как там, ты еще не видела. Лучше юго-запада ничего нет на свете, это незабываемое место. Огненно-красные холмы, равнины, пустыня, миражи. И легенды Безвременного Края. – Он выразительно махнул рукой и продолжил: – Хотя сами мы могли бы большую часть времени жить на побережье. В любом городе, где захочешь. Я бы нанял управляющего. И пожалуй, на медовый месяц махнем в кругосветное путешествие. Сколько всего я еще не видел! И конечно, буду всем показывать тебя. – Глаза его заблестели. – Деду ты определенно понравишься! Ему за восемьдесят, но он по-прежнему замечает красивых женщин. Тай – копия Большого Джона. Потому-то, наверное, Старик от него без ума, хотя и ругаются они нередко.

– Правда? – Пейдж в изумлении обернулась к нему. – Вот так новость!

– Еще бы! – не без радости ответил Джоэл. – В прошлом они немало повоевали. Понимаешь, Тай все делает по-своему, хотя дед и остается королем. Но в последнее время Тай стал помягче. Большой Джон уже старик, хотя и трудно в это поверить… и принять это.

– А где он живет? – поинтересовалась Пейдж?

– Большей частью в Мельбурне – это же финансовый центр. Но частенько нас навещает. У него свой самолет, он облетает все пастбища по очереди и берет с собой Тая. Если Тай захочет. – Джоэл хмыкнул, словно вспомнив что-то забавное. – Да, ничего не скажешь, Тай ни перед кем кланяться не станет. Сам я в жизни не осмелился бы перечить Старику. Ни за какие деньги! – Он пристально вгляделся в ее нежное лицо, полускрытое широкополой шляпой. – Дед уже наверняка прознал насчет тебя! Мы все у него под наблюдением. Хорошо еще, ты невеста не Тая – а то бы он тут же примчался взглянуть на тебя! У Большого Джона пунктик на «подходящих женщин». – Он удачно изобразил английские интонации деда. – Себе он, правда, так и не нашел такую, но это как раз тот случай, когда, как говорят, на ошибках учатся…

Пейдж вздохнула, и гиацинтовые глаза ее вспыхнули.

– А если я ему не понравлюсь? Ты об этом подумал?

Джоэл сухо хмыкнул.

– Тут проблем не будет, лапочка. Я же не кронпринц, что имеет и свои преимущества.

– Гмм, возможно. – Пейдж улыбнулась ему. В молчании они поехали дальше, а над головами у них кружил клинохвостый орел, высматривая добычу. Впереди расстилалась бесконечная равнина, где раньше были охотничьи угодья аборигенов. Цепочкой они пересекли узкую каменистую лощину, где заросли кустарника скрывали потайные пещеры – это было волшебное место, там местные жители совершали свои древние обряды посвящения. А затем их вновь ослепило яркое солнце, красный песок Намотжиры, резко контрастировавший с сочной зеленью кустарника и лозы.

Лошади легко шли по песчанику, изредка тревожа попугаев в усыпанных цветами ветвях акации. Они разлетались с пронзительным криком, распушив поразительно длинные хвосты, – молочно-белые, бледно-желтые, зеленые и голубые, с розовыми пятнами вокруг глаз, на шее и на груди.

– Нуринна Нахлен! – назвал их Джоэл на языке аборигенов. – Попугаи принцессы Александры. Правда, красивые? Вот только шуму от них много.

Пейдж улыбнулась, чуть покачнувшись в седле, и слегка ссутулилась. Время приближалось уже к полудню, солнце палило вовсю, во рту у нее пересохло. Жар изливался с небес, словно расплавленное золото. Никогда прежде она не видела такого света. Пейдж поправила шляпу, чувствуя, что солнце жжет ей шею. Джоэл, скакавший впереди, вдруг вернулся галопом назад, прокричав что-то, чего Пейдж не смогла разобрать. Остальные, похоже, отлично его поняли, лица их заметно оживились, и они кинулись за ним вдогонку.

Пейдж также пришпорила свою кобылу, обрадованная тем, что она не послушалась. На гребне огненно-красного холма перед ними открылся потрясаюший вид – табун пасущихся диких лошадей. Они словно пламенели в солнечном сиянии. Посередине, чуть впереди всех, стоял вожак, крупный серый жеребец, мускулистый, с выгнутой шеей и мощными ногами: Джумбали-изгой. Мгновение он смотрел на них, затем табун сорвался с места и пустился в галоп, гривы и хвосты их развевались на ветру. Оказавшись на безопасном расстоянии, лошади вновь сгрудились позади вожака. Джумбали ржал, бил землю копытом, на губах его выступила пена, а глаза горели ненавистью.

Как же он страшен, подумалось Пейдж, и она содрогнулась. Жеребец вдруг развернулся и принялся отгонять кобыл, которые в страхе и ярости разбегались от его укусов.

Пейдж поднесла руку к голове. Солнце и собственное возбуждение, объединившись, действовали на нее слишком сильно. К счастью, Тай решил оставить табун в покое, довольный, что его жеребец не удрал с ними. Но еще через полчаса Пейдж уже начала жалеть о своем упрямстве. Такие прогулки были не для нее, но ни за что на свете она не решилась бы признать это. Как примется хлопотать над ней Трейси, если им придется из-за нее остановиться! Страшно подумать! И она через силу улыбнулась Джоэлу. Он поскакал в сторону залива, образованного устьем реки, где в изобилии росли бокауты. Трейси тут же последовала за ним, стуча палкой по кустам и надеясь выгнать жеребца, если он нашел там убежище. Пейдж рассеянно подумала, что Тая нигде не видно. Должно быть, он отправился с Джимми чуть выше по холму, ищет пропавшего жеребца там.

Кожа ее вдруг сделалась холодной и влажной, жара навалилась, словно одеяло. Она почувствовала страшную усталость и головокружение. Отдохнуть бы совсем немного под цветущей баугинией. Цветки такие белые, как крохотные светящиеся звездочки. Только бы добраться в тень… тень… Она ехала почти вслепую, продираясь сквозь кусты. Там, чуть дальше, была вода. Может быть, она сможет умыться. Ветка акации хлестнула ее по лицу.

– Пейдж!

Хриплый, отрывистый голос вернул ее к действительности. Она подняла голову и увидела прямо перед собой загорелое, обветренное лицо Тая, его светящиеся глаза. Сама она была бледна, как полотно, что еще сильнее подчеркивало россыпь абрикосовых веснушек на щеках. Огромные глаза ее были испуганными, по виску, где билась голубая жилка, тонкой струйкой стекал пот.

– Боже! – Он ухватил поводья ее лошади, повел ее за собой по тропе между кустами акации, прямо к пологим берегам маленького озерца.

Там в лиловой дымке цвели лотосы, а берег зарос плакучими ивами и осокой. При их приближении водяные птицы в панике разлетелись, опустившись на деревья, сквозь которые проглядывала синь небес. Зеленый мирок, прекрасный и безмолвный, погруженный сам в себя, полный тени и солнца, так и манил остаться здесь навсегда.

Тай безмолвно спешился, лицо его казалось застывшей маской, но, когда он помог ей спуститься с седла, она остро почувствовала его теплые руки. Лошади за спиной у них тут же принялись щипать траву. Он не сводил с нее рассерженного, напряженного взгляда, затем откинул назад ее шляпу – голова ее слегка качнулась.

– Со мной все в порядке! – воскликнула она охрипшим, неуверенным голосом, спеша нарушить тягостное молчание. – Честное слово!

– Да, как же! Вид у тебя совершенно измотанный. – Тай говорил спокойно, но она чувствовала, что это не так. Он не столько довел, сколько отнес ее к мерцающей воде.

– Прошу вас, Тай. Не нужно оставаться со мной, это ни к чему. Со мной все в порядке.

– Помолчи! – Он снял ее шляпу и отбросил на песок с чисто мужским нетерпением. – Не будь ты такой бледной и беззащитной, я бы просто тебя отшлепал. Неужели так трудно понять, когда уже хватит? Нет, ты ведь никогда не сдаешься, даже если тебе плохо. Упрямая рыжая девчонка!

– Вы ужасный человек!

– Да, ужасный, и не скрываю этого. Впрочем, я сам виноват: не стоило брать тебя с собой! – Он не стал развивать эту тему дальше, хотя тень недовольства мелькнула на его смуглом лице.

Пейдж безвольно смотрела, как он извлек из кармана большой носовой платок и наклонился к воде. Она попыталась отстраниться, но он протянул руку и тщательно обтер ей лицо, затем приложил холодную ткань ко лбу, не обращая внимания на то, что струйки воды стекают за глубокий вырез ее рубашки. Потом запрокинул ей голову назад, и Пейдж ничего не оставалось, как принять его заботу. Она прикрыла веки, не в силах выдержать взгляд его зеленых глаз, яснее всяких слов говоривший, как раздражает его ее хрупкость и податливость.

Возмущенно хмыкнув, он поднял ее, отнес на поляну и уложил на траву. Она погрузилась в ее нежную, чуть покалывающую мягкую свежесть. Несколько мгновений стояло молчание, затем она услышала грубоватый голос:

– Выпей это! – Пейдж открыла глаза, не отводя беспомощного взгляда от его губ, уже знакомых и до боли близких сейчас. Жар накатил на нее волной, но это был другой, не солнечный жар, и она поспешно закрыла глаза. Лицо ее еще больше побледнело, казалось, она засыпала.

– Пейдж! – Сильная, жесткая ладонь помогла ей подняться, поднесла к ее губам флягу с чистой, прохладной водой.

Какое блаженство испытывало ее пересохшее горло!

– Спасибо! – сказала она, как вежливый ребенок.

– Не за что, малышка, – с юмором отозвался он, и лицо его немного смягчилось. Тай тщательно завернул крышку фляги и вновь помог ей улечься на траву!

– Расслабься, ты очень напряженная. Постарайся расслабиться. Все будет хорошо. – Он не сводил с нее глаз, ясных, словно горные озера.

– Ты пытаешься меня гипнотизировать? – спросила она чуть слышно.

– А как же! – В голосе его вновь слышался смех. – У тебя здесь, на горле, словно молоточек колотится. – Он провел пальцем по ее шее, и ее будто током ударило от его прикосновения. Дымчатые глаза ее широко распахнулись. Прищурившись, он взглянул на нее сверху вниз.

– Глупышка! – произнес он едва слышно. – А чего ты ждала? Грубых дикарей?

– Я ничего не ждала, – возразила она, задохнувшись. – О чем ты?

– Не надо этого, крошка, – отрезал он. – Ты просто боишься проснуться. – В голосе его звучал металл, и это больно ранило ее.

– Похоже, я оказалась в ужасном положении, – удрученно заметила она.

– Это уж точно, – криво усмехнулся он. – Но, разумеется, встречаешь опасность лицом к лицу. Ладно, закрой глаза, малышка, – устало сказал он. – Ты в полной безопасности еще добрые полчаса.

Она вспыхнула под его насмешливым взглядом.

– Тебе нравится меня дразнить, – сказала она мягко. – Интересно почему? – Она прикрыла глаза и вскоре услышала, как он чиркнул спичкой, ощутила аромат его сигареты. Какие-то странные мысли одолевали ее, но она постаралась отогнать их. Все это казалось ей сказкой. Деревья перешептывались над головой, птичьи крылья вспыхивали самоцветами. Сквозь листву пробивался золотисто-зеленый свет, осока мурлыкала свою бесконечную песню. Вода. Покой. Полный покой… пусть и такой относительный! Она заметно расслабилась, трава щекотала ей щеку, жилка на виске успокоилась. Густые, тяжелые ресницы опустились…

На нее упала чья-то тень, и глаза ее распахнулись в испуге. Сперва она никак не могла сообразить, где находится, и сердце ее колотилось, как безумное. Разбудил ее пронзительный птичий крик. Большая красногрудая птица шумно захлопала крыльями, перелетая с ветки на ветку.

Тай сидел рядом. Глаза его, казалось, обрели оттенок листвы, солнечной и блестящей. На какой-то миг она почти утонула в них, отчаянно сопротивляясь волнам желания, грозившим поглотить ее. Плоть ее словно растворялась, по спине бежали мурашки.

– Тай! – Она произнесла его имя с неуверенной нежностью, как во сне. Никакая опытная соблазнительница не могла бы достичь большего. Глаза ее заметались под его взглядом, зрачки расширились, лицо неуловимо менялось по мере того, как нарастало между ними волнующее ощущение близости, – он видел ее всю, это стройное юное тело, созданное для любви, возбуждающее желание.

– Пейдж! – Вырвавшись, ее имя прозвучало нежно и хрипло.

Тонкие ноздри ее дрогнули, чувственные губы сложились в единственное слово:

– Нет!

– Нет? – Он недоверчиво хохотнул, затем запустил руку в ее блестящие волосы и провел по затылку ладонью. – Нет, моя радужная птичка, когда все в тебе умоляет о любви?

Это было невыносимо – чувствовать на себе его руку, и она поспешно отпрянула, однако он не отпустил ее, а прижал к себе.

– Не противься мне, Пейдж. Эксперимент начинается. Я выбрал место и время! – Лицо его обрело жесткое, тревожное очарование. Она увидела зримо намерение мужчины, который точно знал, чего он хочет и как это получить.

Тай наклонил голову, и она содрогнулась, потрясенная и напуганная, такая хрупкая в его объятиях. Его губы, его властная мужественность… и вот она сама приникла к нему… устремилась к нему… она была вне себя, собственное тело предавало ее, испытывая томительную боль.

Ей неподвластны были эти чувства, добела раскаленные и таинственные, что, подобно ветру несли ее к птичьим трелям и волшебному солнечному свету. Они остались одни в этом зеленом мире, позабыв обо всем, утратив чувство реальности. Этот миг навсегда запечатлится в ней и всегда будет одним и тем же… испепеляющее сияние отныне всегда будет преследовать ее, стоит лишь закрыть глаза. Пейдж не знала даже, что бессвязно шепчет его имя, у самых его губ.

Рука его грубо взъерошила ей волосы, откинув голову назад. Голос звучал жестко, слегка насмешливо и властно.

– Никогда больше не говори мне, что любишь Джоэла. Пока что ты не готова любить кого бы то ни было!

Она отвернулась, чтобы не видеть его издевающегося взгляда.

– Любовь – слишком сильное слово, мистер Бенедикт, – произнесла она отрывисто. – Я никогда не говорила Джоэлу, что люблю его. И, по правде говоря, сейчас я вообще не уверена, что смогу кого-нибудь полюбить!

Его побледневшие губы скривились в неприятной, безрадостной усмешке.

– В любом случае ни одному твоему слову я не верю, – жестко заявил он.

– Это еще почему? – взвилась она, выгнув стройную спину, словно кошка. – Тай Бенедикт, высокомерный зеленоглазый дамский угодник, ну-ка ответь мне!

Но ее бессильный гнев лишь позабавил его.

– Я вовсе не дамский угодник, моя дымчатоглазая отнюдь-не-невинная красавица. Напротив, по опыту знаю, насколько осторожным нужно быть с женщинами. Особенно с теми, у которых глаза цвета лотоса!

В нем не было ни капли нежности, теперь она это понимала. Только страсть, способная унести на своих волнах любую женщину. Он по-прежнему прижимал ее к себе, даже не думая отпускать. Напряжение между ними усилилось, словно после мучительной ссоры.

Она вдруг ударила его кулачком по плечу, смятение у нее в крови переросло в настоящую ярость.

– Отпусти меня, ты, самодовольный дьявол!

– Сейчас, цветик! – Он на лету небрежно поймал ее руку и ухватил запястье. – Нужно только уточнить один момент. Все-таки чья ты девушка?

Она отозвалась мгновенно, глаза ее полыхнули гневом:

– Ничья! И тебе придется в это поверить, Тай Бенедикт, хотя не так просто завладеть твоим драгоценным вниманием.

– Это я могу тебе подарить! – Он высокомерно растягивал слова, глаза его блестели, у губ залегли жесткие складки. – Но ты так и не ответила на мой вопрос.

Неожиданно на Пейдж снизошло спокойствие.

– Никогда и ничего не говорю мужчине без самой крайней необходимости! – Она говорила, словно в светской гостиной. – Это правило номер один!

В глазах его заплясали странные огоньки. Резко дернув за запястье, он рывком поставил ее на ноги, не обращая внимания на то, что она вскрикнула от боли.

– А ты ходишь по лезвию, крошка!

– Приходится! – отозвалась она спокойно.

– А, профессионалка!

Ее опалила враждебность, вспыхнувшая в его глазах дьявольским огнем. На миг она почувствовала, что такое бояться мужчины.

– Боже мой, как это отвратительно! – В груди у нее что-то сжалось, во рту стоял соленый привкус слез. – Ты и сам отвратителен.

– Неужели? – Его пальцы впились в ее кожу. – Должен признать, кое-что в твоей натуре мне недоступно.

Она гордо тряхнула головой.

– Сложности придают жизни остроту, мистер Бенедикт. Я думала, вам это известно, – сказала она с насмешливым презрением.

Он притянул ее к себе с такой необузданной яростью, что на глазах у нее выступили слезы.

– Еще одно слово, и я проучу тебя так, что не скоро забудешь!

Она подавила рыдание, алмазные капли застыли в ее густых ресницах.

– Похоже, вы говорите серьезно.

– Хорошо, что ты начинаешь понимать! – И вдруг он с силой сжал ее плечо, глядя куда-то в сторону. На лице его застыло напряженное ожидание. – Тихо!

За спиной у них лошади перестали щипать траву и подняли головы. Кобыла негромко и призывно заржала, и Пейдж замерла. Откуда-то из зарослей высокой травы донеслось ответное ржание. Стоя неподвижно, словно золотая статуэтка, она чувствовала, что должно сейчас случиться, и кожу ее покалывало от возбуждения. Рука Тая по-прежнему лежала на ее плече, но он как будто забыл об этом, и лишь глаза настороженно следили за происходящим.

– Жеребец! – прошептал он, как бы пытаясь привлечь того одной лишь силой воли.

На несколько секунд все стихло, затем вновь послышалось призывное лошадиное ржание. Жеребец вышел вперед, привлеченный прохладой озера.

Это было великолепное животное: под угольно-черной его кожей перекатывались стальные мышцы, грива и хвост отливали серебром. Он был покрыт красной пылью и тяжело дышал после долгого бега. Уголком глаза заметив их, он мгновенно застыл, почувствовав опасность. Кобыла вдруг начала спускаться к воде и не спеша направилась к озеру; блики солнца отразились на ее рыжеватой шкуре. Она заржала вновь, и жеребец вышел на поляну, грациозно выгибая длинную шею, – воплощение силы и гармонии. Пейдж внутренне напряглась: лошади – такие темпераментные животные, с ними трудно сладить.

Тай еще некоторое время хранил молчание, затем издал мелодичный свист. Жеребец настороженно вскинул голову. Пейдж прикрыла глаза – напряжение казалось невыносимым. Еще немного, и жеребец бросится бежать. Тай убрал руку с ее плеча и отошел в сторону. Она услышала его голос, такой нежный и ласкающий, словно он напевал колыбельную.

Она осторожно приоткрыла глаза. Тай стоял теперь в нескольких шагах от жеребца, и преимущество, казалось, было на его стороне. Животное прислушивалось к его словам с горделивым достоинством. Тай решительно подошел к коню и провел рукой по его шелковистому боку. Затем, вполоборота, добавил негромко, обращаясь к Пейдж:

– Подойди к нему осторожно, возьми с седла аркан и подай мне. Не бойся Бегу, он отлично выучен.

Пейдж вдруг почувствовала, что вся дрожит. Шаг за шагом она поднялась по берегу к золотисто-белому скакуну. Махнув длинным хвостом, тот повернулся к ней боком. Она сняла с седла веревку и подошла к Таю, бесшумно и незаметно, как тень. Он взял у нее аркан, не переставая гладить одной рукой жеребца, затем накинул ему на шею петлю и слегка затянул ее. Все это время он ласково разговаривал с испуганным жеребцом, гладил его, и он понемногу успокоился и перестал дрожать.

– Спокойно, мой красавец! – Лицо его светилось хозяйской гордостью.

Что касается Пейдж, то она чуть заметно улыбалась. Вряд ли он мог быть более нежен с женщиной. Должно быть, всю ласку этот человек приберегает для лошадей.

Тай обернулся к ней, одобрительно приподняв брови.

– Одно очко в твою пользу, малышка. Головы ты не теряешь.

– Что остается девушке? Только плыть по течению. А для этого не нужно иметь голову на плечах, – с усмешкой отозвалась она.

С довольным видом он отвел жеребца к озеру и напоил его.

– Пора возвращаться к остальным, – коротко заметил он. – Поедем прямо домой.

Какая-то дьявольская усмешка заиграла у него на губах.

– Хорошо, что у нас есть жеребец в оправдание. Джоэл будет просто вне себя!

Ее огромные глаза с недоумением взглянули на него поверх серебристой гривы лошади. Она увидела лицо, высеченное из камня.

– Не волнуйся, моя прелесть, – бросил он небрежно. – Все хорошо, что хорошо кончается… так, во всяком случае, говорят!

Без лишних слов Пейдж отвернулась и поднялась вверх по склону к своей лошади. Она не доверяла Таю Бенедикту, в каком бы настроении он ни был. Насмешливом, веселом, ироничном… или даже любящем!

Загрузка...