1

Выйдя из здания суда, я ошалело захлопал глазами: солнце разбрызгало по асфальту, стеклам домов, проносящимся мимо машинам сверкающие блики, золотистые вспышки, щедро выпустило на волю стаи зайчиков. От всей этой разноцветной блистающей гаммы весенних красок зарябило в глазах.

— Из мира тьмы и страха — в мир солнца и весны, — негромко проговорила Ирина. Она стояла рядом и держала меня под руку.

Я подумал, что она довольно точно выразила все то, что мы сейчас ощущали. Ирина в кожаном плаще, золотистые волосы ее уложены на затылке тяжелым узлом, вьются у шеи колечками. Она без шапки, а я вот еще не убрал подальше в шкаф свою зимнюю шапку.

Вот и закончилась эпопея с нападением хулиганов на Ирину Ветрову. Суд длился два дня. Несмотря на все ухищрения бойкого сладкоречивого адвоката по фамилии Толчинский, Диму Кукина и его дружка по кличке Блин приговорили к отсидке в колонии строгого режима. Кукину — два года, дружку его Блину, пырнувшего меня финкой, — четыре. На суде выяснилось, что оба были наркоманами, причем добывали не какую-то травку, а настоящие наркотики. В зале суда я не заметил Осипа Осинского, зато оба дня в первом ряду просидел вернувшийся из Франции Михаил Дедкин. В перерывах он непринужденно разговаривал со мной, иногда, как бы между прочим, ронял, что я сглупил, мол, нужно было послушаться его, Дедкина, тогда все у меня было бы «хоккей». Но я никого не послушался и рассказал все как было, что подтвердила Ирина и гражданин из квартиры на той лестничной площадке, где все произошло.

Я был удовлетворен: зло наказано, справедливость восторжествовала. Вот только по утрам в ненастные дни иногда ныла рана, но я надеялся, что со временем и это пройдет. Ненависти к этим небритым подонкам с прояснившимися глазами — в тюрьме наркотики они, естественно, не употребляли — я не испытывал. Впервые в жизни я видел типичных наркоманов. Они особенно и не выкручивались, да и куда им было деться, если уже были на учете в наркологическом пункте и в милиции.

Синие глаза Ирины посветлели, приняв цвет неба над головой, маленький рот ее трогала задумчивая улыбка. Щурясь от солнца, она смотрела по сторонам, будто кого-то ожидала. Вскоре и я заметил у тротуара знакомую красную «восьмерку». Из нее выбрался представительный, в короткой кожаной куртке и синем берете Александр Ильич Толстых. Все-таки у Ирины на редкость внимательный начальник! Честно говоря, мне уже все это стало надоедать. В какой-то мере можно было и понять бывшего Ирининого мужа — покойного Крысина. Кому может понравиться, что твою жену встречает и провожает ее начальник? Ирина пока мне не жена, но я считаю ее своей единственной любимой женщиной и готов на ней жениться в любой момент, но, видите ли, моя любимая женщина еще не готова к повторному браку, слишком сильно настрадалась от первого..

— Как любезно со стороны Александра Ильича, что он нас встретил, — беспечно произнесла Ирина, помахав своему завлабораторией рукой в тонкой лайковой перчатке.

— Такая погода, — дипломатично заметил я. — Прогуляемся?

— У меня же рабочий день, — возразила Ирина. — Александр Ильич специально приехал за мной, у нас ведь... — она взглянула на свои крошечные часики на тонком запястье. — В три ответственный опыт.

— Тогда, конечно, поезжай, раз ответственный... — с вымученной улыбкой выдавил я из себя, и сам подвел ее к остромордой машине Толстых.

Мы с ним церемонно раскланялись, руки я не подал, хотя он и стал было стягивать пижонскую желтую перчатку с дырочками на тыльной стороне.

— Их взяли под охрану прямо в зале суда? — деловито осведомился он.

— Их и не выпускали из-под охраны, — сказал я.

— Надеюсь, негодяи получили по заслугам? — он переводил взгляд с меня на Ирину.

— У одного очень уж физиономия неприятная, у Блина, — вступила в разговор Ирина. — А второй, как его... Дима Кукин — ничего, даже симпатичный.

— Родственник известного драматурга Осинского? — уточнил Толстых. Смотри, знает! Наверное, Ирина все ему рассказала. Как это еще Александр Ильич не попросил меня выгородить зятя Осипа Марковича.

Александр Ильич предупредительно распахнул дверцу, а когда Ирина села на место рядом с ним, сделал широкий приглашающий жест и мне.

— Спасибо, я лучше пройдусь, — отказался я.

Толстых не смог скрыть своего удовлетворения.

— Наверное, скоро грачи прилетят, — счел нужным любезно заметить он.

— Разве они в городе гнездятся? — спросил я.

— А потом скворцы, ласточки... — с воодушевлением продолжал Александр Ильич, пропустив мимо ушей мой вопрос.

Загрузка...