Киндер-сюрприз для зэка

Глава двадцать шестая

— Это там? — спросил Пирог, подслеповато щурясь и едва не касаясь очками ветрового стекла «Мазды».

— Там, — подтвердил Макс. — Отгони машину в сторону, отсюда пойдём пешком.

— Далеко, — засомневался Костик. — А если зажмут? Как будем выбираться?

Макс пренебрежительно фыркнул.

— Если зажмут, то выбираться нам уже не придётся. Не дадут, — объяснил он и ободряюще похлопал Пирогова по плечу.

— Ой, — скривился Костик.

— Извини, забыл.

— Конечно, про свою дырку, небось, не забыл бы.

— Ты же сам говорил — царапина.

— Да, но она в моём теле.

— Стоп. Останавливай здесь.

«Мазда» послушно замерла. Костя повернул ключ в замке зажигания, глуша мотор. Несколько секунд они сидели молча и не двигаясь.

— Макс, мне страшно, — наконец сказал Костик изменившимся голосом.

Макс негромко кашлянул. Он сидел ссутулившись, глядя в одну точку, как будто собирался с силами перед последним броском.

— Недолго уже осталось, Костя, — произнёс он. — Поверь мне, уже недолго.

Он встряхнулся, как выбравшийся из воды пёс, и повернулся к Пирогову:

— У тебя оружие есть?

— Нет, — признался Костик. — От «макара» я избавился, а новый мне завтра обещали достать.

— Держи, — Макс пододвинул к нему чёрную сумку с ноутбуком. — В боковом кармане.

— А что у тебя тут? — поинтересовался Пирог, заглядывая внутрь. — О, ящик! Откуда?

— Военный трофей от Шабарина. Девочка постаралась.

Костик хохотнул.

— Улёт. Просто клад, а не девчонка тебе попалась. То-то Папа Джо взбеленился.

Он посерьёзнел, вынул пистолет, внимательно осмотрел его, выщелкнул обойму, проверил и заправил её обратно.

— Годится. Ну что, пошли?

Костя замолчал, пряча пистолет. Его лицо осунулось, было видно, что он волнуется.

— Ноутбук возьми с собой, — сказал Макс. — На всякий случай.

Они вышли из автомобиля и направились вниз по узкой улочке, наполненной ночной прохладой и запахами распускающихся роз. Где-то вдалеке раскатисто грянул собачий лай и замер, оставив после себя лёгкое эхо.

Макс с Костей спустились к железнодорожной насыпи, прошли под мостом и оказались у заброшенных складских помещений, понуро стоявших посреди обширной, укатанной множеством колёс, площадки. Когда-то всё это хозяйство принадлежало облстройтресту, затем, после реорганизации, попало на баланс какого-то управления, позже упразднённого, по неизвестным причинам не угодило под колёса приватизации, а сами же мастерские, тем временем, хирели, разрушались и приходили в полную негодность.

Два больших, ангарного типа, помещения сейчас вырисовывались своими полукруглыми крышами на фоне фиолетового неба, проткнутого чёрными зубьями росших поблизости деревьев. Бетонный забор, окружавший территорию, исчез, лишь кое-где остались деревянные щиты, косо установленные на хлипких подставках, по большей части прогнившие или рухнувшие совсем.

Макс без помех провёл Костика к правому ангару, раскрутил проволоку, которой были схвачены проржавевшие ворота, и толкнул одну из покосившихся створок. Они, настороженно прислушиваясь, вошли внутрь. Никого. По крайней мере, ни единого постороннего звука.

Освещение здесь давно не работало, но видно было не хуже, чем снаружи, благодаря тому, что крыша почти полностью проржавела, и лунный свет беспрепятственно лился сквозь многочисленные прорехи с рваными краями.

Костя, настороженно поблёскивая стёклами очков и держа пистолет наизготовку, прошёл по огромному залу ангара, заглядывая во все углы.

— Пусто, — сообщил он, закончив осмотр.

— Ясно, — Макс подошёл к единственному окну, забранному деревянными козырьками, наподобие жалюзи.

Послышался нарастающий шум приближающегося поезда. Помещение мастерской задрожало, а затем, войдя в резонанс с несущимся составом, горестно застонало, металл перекрытий угрожающе заскрипел.

— Твою мать, — выругался Костик, яростно ковыряясь в ухе. — Как же у нас люди вдоль железной дороги живут?

— Привыкают, — флегматично отозвался Макс, рассматривая в окошко прилегающую местность.

— Как обстановка? — поинтересовался Пирог. Он нервничал всё больше и больше, поэтому никак не мог решить, что делать с пистолетом — засунуть обратно в сумку, пристроить за поясом или продолжать держать в руке.

— Спокойная, — сказал Макс, не оборачиваясь. — Да не дёргайся ты. Положи его рядом с собой на ящики. Если надо будет — возьмёшь.

— Долго ещё? — жалобно спросил изнывающий Костя.

— Не знаю, — Макс посмотрел на часы. — Будем ждать.

Ожидание продлилось недолго. Через двадцать минут створка ворот коротко взвизгнула, пропуская внутрь две тёмные фигуры. Отсвет на безупречно белых зубах, различимый даже в таком полумраке, выдавал в одной из них, как всегда элегантного, Руслана Константиновича. Габариты другой — безошибочно свидетельствовали, что это не кто иной, как его «alter ego» в лице Антона Байдалова. Оба на мгновение замерли у входа, обводя взглядом помещение, а затем двинулись к отошедшему от окна Максу.

— Ну, ты задал нам работы, Штурман, — с лёгким укором произнёс Папа Джо и развёл руками в стороны, словно собирался по-отечески обнять расшалившегося виновника всех происшествий.

Но, обниматься они не стали. Шабарин остановился в пяти шагах, качнулся с пятки на носок, положив одну руку на лацкан пиджака, а другую засунув в карман брюк. Макс стоял перед ним, чуть повернув голову набок и рассматривая обманчиво джентльменскую внешность Руслана Константиновича, ловя даже не на слух, а кожей учащённое дыхание Костика, стоящего за его спиной.

— Вы, наверное, хотели, чтобы всё получилось легко и быстро? — спросил он.

Взгляд Макса переместился на Антона, который подошёл вслед за своим патроном и остановился на некотором отдалении слева от него. Не спереди и не позади, а, именно, слева. Макс ожидал, что он остановится именно там.

— У тебя было конкретное задание, — всё тем же отеческим тоном продолжал Шабарин. — А ты сорвался, стал творить чёрт-те что, сводить старые счёты…

— Перестаньте, Руслан Константинович, — Макс поднял руку, прерывая поток репримандов. — Вы зачем сюда пришли?

— Чтобы увидеть тебя, мальчик мой, — широко улыбнулся Руслан Константинович.

— А ещё?

Шабарин на миг запнулся, не гася, тем не менее, своей ослепительной улыбки.

— Вы пришли сюда, — сказал Макс, — потому, что сами не можете понять, что происходит.

Молчание Руслана Константиновича было более чем красноречивым.

— А убрать нежелательного свидетеля — это уже, так сказать, попутно, — добавил Макс.

— Ну, зачем ты так? — с некоторой даже обидой в голосе произнёс Шабарин. — Мы же деловые люди, а не бандиты.

«Интересно, как он договаривался с Байдаловым, — подумал Макс. — После какого знака Антон должен меня застрелить?».

— Но, ты прав, Штурман. Происходит что-то, чего мы с Антоном Павловичем не можем понять. А меня это выводит из равновесия.

— Естественно, — Макс опустил голову, разглядывая молочно-фиолетовый круг лунного света, ворвавшийся сквозь одну из прорех, и разлившийся между ними. — Тем более, что вы оказались не единственным кукловодом в этой игре.

— То есть?

Боже, как хочется курить! Почему это накатывает в самый неподходящий момент? Вместо того, чтобы сосредоточиться на происходящем, челюсти прямо сводит от желания прикусить край сигареты и глубоко затянуться горьковатым дымом.

— Дело в том, что с самого начала сюжет выстраивался совсем не так, как вы себе представляли.

Белый отблеск исчез. Это улыбка сползла с лица Руслана Константиновича.

— О чём это ты? — в его голосе уже не звучала былая уверенность.

Макс тяжело вздохнул. Костик, как завороженный, следил за его словами. Похоже, он даже забыл о пистолете, лежавшем рядом. Опять послышался, крепчавший с каждой секундой, грохот несущегося поезда. Макс сделал несколько шагов по кругу, пережидая шум. Шабарин и Байдалов невольно отступили. Все трое сейчас напоминали противников, готовящихся к смертельному поединку.

— Собственно говоря, — начал Макс под удаляющийся перестук колёс, — сегодняшняя история началась давным-давно, больше десяти лет назад, когда компания, не скажу друзей, но хороших товарищей: Миша Балуев, Гена Абезгауз, Максим Лазарев и, позднее присоединившийся к ним, Костя Пирогов, при помощи нескольких других специалистов своего дела, в целях личного обогащения использовали глупость части наших сограждан и их неумение распорядиться собственными средствами. Делалось это чисто, без видимых следов, иногда даже в рамках Уголовного кодекса. В общем, всё шло хорошо… До определённого момента. Пока кто-то из друзей не решил, что его доля неоправданно мала. И не обставил следующую операцию так, что в результате неё обнаружился совершенно никому не нужный труп, все нити от которого вели к одному из четвёрки.

Похоже, столь пространное вступление несколько успокоило Руслана Константиновича. По крайней мере, в темноте снова блеснул отсвет его улыбки.

— Я всё понимаю, — начал он, — но…

— Вы ничего не понимаете, — остановил его Макс. — Давайте вернёмся к сегодняшнему дню. Или, вернее, к событиям, что начали происходить здесь какое-то время тому назад. А суть этих событий в том, что в борьбе за рынок, а это не только деньги, но и власть, между собой столкнулись две крупные силы — «Мегатрейдинг» Балуева и ваш «Юнитекс». И, когда дело дошло до критической точки, некто третий предложил замечательный выход — убрать Балуева, подорвав тем самым позиции «Мегатрейдинга», и подставить при этом мелкую, никому не нужную фигуру Максима Лазарева. Всё рассчитано и логично — отбывший срок Лазарев выходит на волю и сводит счёты с человеком, посадившим его за решётку. Мотив налицо, подозреваемый обнаружен на месте преступления, никаких лишних вопросов. Осталось единственное — обеспечить участие в комбинации самого подставного. И вот здесь в ход идёт всё: уговоры, нажим, угрозы, шантаж… Полный набор джентльменских средств а-ля рюс, лишь бы добиться желаемого. Вводится в действие тщательно разработанная легенда о незаменимости этого человека. Выстраивается линия о подбросе компромата в систему конкурирующей компании. Всё вполне съедобно, хотя и не натурально. И вот, наконец, свершилось. Долгожданное согласие получено. Но…

Макс остановился и потёр лоб, собираясь с мыслями.

— … в происходящих событиях, — продолжил он, — появились некоторые несоответствия. Почему-то, к моей особе проявили интерес сразу обе стороны. Причём, интерес не шуточный, не считающийся даже с человеческими жертвами. Я имею в виду тех, кого расстреляли в «фольксвагене». Люди, гнавшиеся за нами в «джипе», как я понимаю, были связаны с «Мегатрейдингом». О чём это говорит? Есть два варианта. Кто-то из «Юнитекса» слил информацию Балуеву. И второе, тот человек, который разработал комбинацию, работал как с вами, Руслан Константинович, так и с Мишей Балуевым. Оставим, пока, эту возможность открытой.

Где-то вдалеке хрипло залаял пёс. Его тут же поддержали визгливые голоса своры шавок, околачивавшихся где-то в том же районе. Нестройный брех оборвался так же внезапно, как и начался.

Шабарин давно перестал делать вид, что его не касается то, о чём идёт речь, и, вместо этого, внимательно прислушивался к словам Макса. С него словно сдуло беспечную элегантность, а фигура становилась всё более и более сгорбленной, выдавая охватившее его напряжение. Как у зверя, готовящегося к броску.

— Когда-то, лет девять тому, — Макс сглотнул тяжёлую слюну, — мы отработали сценарий, в котором Генке Абезгаузу пришлось сыграть роль умершего. Костя, ты должен помнить это, в то время мы, как раз, начинали работать вместе. Суть старой разработки нам сейчас не важна, главное другое — этот ход вспомнили и использовали снова, спустя девять лет. Что я увидел три дня назад, подъехав к «Александрии»? Пиджак на покойнике, которого уже запаковали в мешок. Часы, очень похожие на часы Абезгауза. И всё. Ни лица, ни цвета волос… Чёрт, да я, даже, фигуру покойного толком не рассмотрел.

Макс, закусив губу, по очереди перевёл взгляд со стоявшего перед ним Папы Джо на его верного помощника:

— Все эти дни кто-то постоянно был на один шаг впереди меня. Я никак не мог избавиться от неприятного чувства, что каждый мой поступок рассчитан заранее, причём, рассчитан не мною, а кем-то, кто очень хорошо меня знает. Меня заставляли делать то, чего я не хотел. Потом и другие оказались в таком же положении. Всё это было нужно моему бывшему товарищу, который преследовал свои цели. Ему потребовалось обезопасить себя, и он убил второго охранника из Каземата, который знал его и мог выдать. Убил за несколько часов до того, как я нашёл купленного вами Сапаргалиева. Он постоянно был где-то рядом, этот человек, как бы наблюдая всё происходящее со стороны, контролируя события, прослеживая за тем, чтобы всё двигалось в соответствии с его планом. И вот тут возникает один вопрос: почему?

Речь Макса становилась всё быстрее и быстрее. Он чувствовал, как убегают минуты, приближая неизбежный момент, когда нарушится столь хрупкое равновесие. По его коже пробегал холодок, верный предвестник надвигающейся опасности, и ныло, ныло внутри оттого, что всё так гадко сложилось. И не было зла и ненависти, а лишь пустая усталость, за которой — мёртвая беспросветная тьма. Но, он спешил, барахтаясь изо всех сил, чтобы успеть, не дать этой теме захлестнуть его, потому, что тогда всё, конец. Конец ему, его дочери, ждущей где-то далеко отсюда, а он верил, что она его ждёт. Конец этой замечательной девочке Вите Лазаревой, с которой его свела судьба. Без него её, конечно, найдут и сотрут, как последнего свидетеля, который знает об этой истории.

— Почему? — повторил Макс. — Почему за мной гнались, но не убили? Ведь для него это было так легко.

Едва заметное движение. Шаг вперёд Шабарина, поворот плеч Байдалова. Опасность уже не просто близко. Она здесь, её можно потрогать пальцами и ощутить на вкус. От этого стынет нёбо и колет язык, как будто ты прикоснулся к заряженному электроду.

— Ответ лишь один. Я ещё нужен. Я не сыграл до конца отведённую мне роль. Руслан Константинович, вы догадываетесь, какова была конечная цель этого сценария?

Шабарин издал невнятный звук, как будто кто-то сдавил ему горло. Даже в полумраке было видно, как лицо Папы Джо наливается кровью.

— Если Балу мёртв и «Мегатрейдинг» сброшен со счетов, значит, теперь очередь за «Юнитексом». Я был нужен, чтобы убить вас, Руслан Константинович.

Макс даже не повернулся, чтобы увидеть, как Костя Пирогов поднял пистолет и несколько раз выстрелил в грудь Шабарину.