Клыки Судьбы

(оперативная)

Мы несемся к драконьей пещере. Стены пляшут вокруг, с потолка сыпется мелкая каменная крошка. Трещины в полу расширяются, из самых широких выглядывает что-то красное, раскаленное. Дышит подземным жаром и дымом.

– Не иначе хозяин проснулся, - пыхтит Эквитей. - Только бы Прасса не сожрал там…

– Это не дракон пока, - отвечаю на бегу. - Это начинается извержение вулкана!

– Чего? Какого такого булкана? - интересуется Харишша.

Я лишь отмахиваюсь и не говорю ни слова. Потом, в другой раз объясню про сдвиги тектонических плит и прочую геологическую ересь. В школе я учился не очень хорошо, а на Курсах Самых Младших Офицеров этому не учат. Нормальному оперативнику без разницы, какая средняя температура внутри плазменного ядра планеты и какие характеристики пирокластического материала появляются при извержении базальтовой лавы из щитовых вулканов. Боевой оборотень должен мастерски владеть "Карателем" и не задавать лишних вопросов, выполняя приказы начальства.

Я бегу и радуюсь. Оказывается, в голове кое-чего отложилось от школьной программы. И как это память ухитрилась подбросить информацию насчет щитовых вулканов и какого-то там пирокла… Фамильный демон мне под хвост! Уже забыл.

Пустая гора содрогается. Как будто она стояла себе столетиями и хохлилась угрюмо, точно большая каменная курица. И тут вспомнила: батюшки, в гости к куме из Симиминийских гор давненько не наведывалась. Встрепенулась, бедняжка, засуетилась. И мечется туда-сюда под чистым небом своего дома-материка, разыскивая, как бы покрасивее нарядиться, чтобы кума позавидовала.

От потолка откалываются изрядные булыжники. Они стучат по моей несчастной макушке, путаются в густых волосах некромантки и Проводницы. Громыхают по металлическим шлемам короля и его покойного предка. Мне рассекло бровь. Чувствую как горячая жидкость сочно льется из маленькой ранки, заливает правый глаз. Утираюсь рукавом и восхваляю священное Расписание за то, что у каждого оборотня есть такой чудесный дар - регенерация.

– Говоришь, не дракон? - правитель Преогара задыхается от интенсивного бега. - Кто тогда орет?

– Эквите-э-э-эй! Вы-хо-ди! - ужасающей мощи рык хватает гору в невидимые пальцы и невыносимо трясет. - Выходи-и-и, смердящий пес!

– Это не дракон, но он тебя знает, - пытаюсь хихикнуть, но не справляюсь с этой задачей. Из щелей в стенах вырывается пар. Он забирается в ноздри, не дает свободно вздохнуть. - Откуда бы неизвестному знать о том, что на милю вокруг тебя дохнет крупный рогатый скот, когда ты сапоги снимаешь?

Харишша прыскает от смеха. Король не обращает на нее никакого внимания. Понятное дело - монарху не до насмешек. Гораздо важнее спасти свою шкуру из подземелий и поразмышлять на досуге о женитьбе дочери и о всяких драконах. Лучше бы подумать над этим в тихой уютной обстановке тронного зала, чем внутри содрогающегося каменного червя.

– Я не слышу голоса братца, - говорит болотный дух. - В этом вопле, по-моему, слышатся женские нотки.

– Эк-ви-те-э-э-эй! - орет исполинский невидимка, прижавшись губами к верхушке Пустой горы. По крайней мере мне так кажется. Потому что с каждым новым криком стены тоннеля все больше норовят обвалиться, а звук становится невыносимым. - Эк-ви-и-и-и-те-э-э-эй! Мы знаем, что ты там! Выноси свою жалкую попу на свежий воздух!

– Кажется, я догадываюсь, кто это так орет, - король нагибается вперед и опирается на собственные колени. Мы тоже переводим дух - имеем несколько секунд.

Коридор, за которым спрятался зал Книги Законов, прощально мерцает черным пятном прохода. Раздается громкий каменный перестук. Что-то съезжает, грохочет и падает. Слышно как ломается гранит, перетирается вперемешку с базальтом. Нам в спины ударяет волна горячего воздуха, отчего мы кубарем вылетаем в драконью пещеру. Следом несутся ругательства разбивающихся камней, громадное облако грязи и гранитное крошево. Пыль понемногу оседает, медленно клубится над желтоватым пятном действующего кратера в центре зала.

Смотрю назад и вижу, что коридор безнадежно обрушился. Может, так оно и к лучшему? Больше никакой особо обиженный правитель не припрется сюда спозаранку. Прыщавый юнец больше не встанет перед каменным алтарем и не начнет насиловать несчастный магический фолиант Творцов. Мир будет жить себе спокойно и никогда не окажется под угрозой гибели из-за желаний какого-нибудь сопливого паренька.

– Это не вы кричали? - деловито спрашивает Проводница. У болотного духа зрение получше моего.

Лишь когда над кратером возрастает и лопается горячий пузырь магмы, я замечаю рядом с ним три невысокие фигуры. Ближе к нам стоит костлявый старик, облаченный в бесформенные обноски неопределенного цвета. У него задумчивое лицо, нахмуренные брови и плотно поджатые губы. Выглядит он довольно безобидно, но звериным нутром чую - есть что-то угрожающее в этом незнакомце.

– Папка! - визжит счастливый голосок. На Эквитея бросается фигуристая девушка. Ее черные и гладкие, как озеро нефти, волосы развиваются на ветру. Тонкий стан маняще колеблется на ходу, вздымается высокая грудь.

Харишша толкает меня в бок. Я притворяюсь, что пялюсь не на девицу, а на полноватую старуху. Бабка опирается на край большого сундука, одного из многих, разбросанных по сокровищнице. Она улыбается, вокруг ее толстых губ топорщатся реденькие старческие усики. Видать, с гормонами не в порядке.

– Вот мы и встретились, хват-майор, - сверкает улыбкой старуха. А восторгаюсь, в груди поднимается теплота. Незнакомка говорит на общемировом языке Валибура. Неужели та самая научная сотрудница, обеспокоенная проблемами иммунитета к колдовству?

Девушка тем временем покоится в объятиях короля. Она осыпает его лицо многочисленными короткими поцелуями. Что-то шепчет, будто исповедуется. И часто-часто повторяет слова "папа", "родимый" и "батюшка".

– Не имею чести быть представленным, глубокоуважаемая, - низко кланяюсь, придерживая "Каратель" в ритуальном жесте. Клинком вниз, под идеальным острым углом в сорок пять градусов к полу.

– Яруга Федоровка Креискасскаал, - она делает поклон в ответ. Не такой низкий - просто на какое-то мгновение опускает подбородок к груди. - Хват-полковник научно-исследовательской миссии в мире под номером 1114/53 с сорок тысяч четыреста пятнадцатого года от Пришествия Второго Светила по исчислению Валибура.

– Невероятное удовольствие лицезреть, глубокоуважаемая, - еще раз кланяюсь, как того требует инструкция. - Хват-майор Андреиласкасс Владимирович харр Зубарев, руководитель спасательной операции в мире номер 1114/53. Прибыл для выполнения задания два дня назад. Пока что все продвигается успешно.

– Не сомневаюсь, - Яруга Федоровна приближается и смотрит прямо мне в глаза. Старуха намного ниже ростом, но поглядывает с высоты своего звания. - Думаю, в скором времени вы все мне расскажете о своих делах здесь. Кстати, Вельзя очень лестно о вас отзывался…

– Прошу прощения, глубокоуважаемая, - перебиваю ее. - Не имею чести знать. А кто такой Вельзя?

– О! - бабка хохочет и прихлопывает сморщенными ладошами по бедрам. Изысканное черное платье с высоким прямым воротником протестующе потрескивает. Оно не привыкло, чтобы с ним обращались, словно с одеждой какой-то доярки. - Ты его знаешь. Это твой непосредственный начальник - Вельзевулон Петрович Чердеговский.

– Вот как? - стараюсь сохранить каменное выражение лица, но уголки губ подрагивают. Того гляди, вылетит смешок. И понесется под куполом пещеры, превращаясь в гулкий хохот.

– Так это не вы орали? - напоминает о себе Проводница.

– Нет, мы так не умеем, - отвечает Яруга Федоровна. - Я бы могла настолько усилить голосовые связки, да боюсь простыть. Думаю, это кричит моя несносная дочурка…

– Эк-ви-те-э-э-эй! - громыхает над драконьей сокровищницей. - Выходи, мужене-е-ек! Разговор есть! Эквите-э-э-эй!

– Я узнаю этот голос! Хатли… Ты ее мать?! - рычит король, устрашающе заворачивая зенками. - Погоди, дочь моя.

Монарх величественным жестом отстраняется от девочки, взблескивает меч.

– Ты родила на свет эту похотливую жабу?! Зарублю на месте!

– Не все так просто, - миролюбиво поднимает ладони старуха. - Хатланиэлла - очередной неудавшийся эксперимент.

В этот момент постанывает Прасс. Оруженосец поднимается на локтях и озирается по сторонам. Некоторое время он шумно вдыхает горячий воздух и поднимается, опираясь на выступы кратера.

– Наконец-то, прошло…

– Что такое? - Яруга поворачивается. - Это кто такой? Не подозревала, что есть еще какой-то герой в нашей истории.

– Не узнаешь? - голос Прасса гудит под забралом.

Оруженосец хватается за покореженный шлем. С невероятным трудом, подвывая от напряжения, он сантиметр за сантиметром высовывает голову из своей жестянки. Я припоминаю: этот шлем недавно спас нам жизнь, застряв в нише над самой пропастью вулкана.

– Не понимаю… - с сомнением говорит старуха. - Очень знакомые интонации, но нет. Не имею чести быть знакома с вами, глубоко…

Тут она охает и пьяно покачивается. Будто из соседнего тоннеля вдруг вырвалась тяжелая струя води и ударила ее в плечо.

Прасс отбрасывает бесполезный шлем. На широком добродушном лице, обезображенном надколотым подбородком, сияет улыбка.

– Традемус Юрьевич Креискасскаал! - восклицает Яруга. - Будь ты проклят, подлец! Я столько лет тебя искала и ждала!

Они бегут навстречу друг другу. С гулким стуком бабка падает в объятия оруженосца, и они забываются в сладком поцелуе.

Приходит мой черед пьяно покачиваться. Это просто ужас какой-то. Ну прямо день всеобщих единений. Я, вчера еще совершенно свободный оборотень, с утра обзавелся невестой. Потом терлись деснами Проводница с мертвым принцем. За ними обнимался Эквитей со своей дочерью. А теперь еще эти истекают слюнями от взаимного восхищения. Не удивлюсь, если этот самый старик, который бесхозно торчит посреди пещеры, поднимет с пола грязный череп и станет его целовать. Точно - конец мира дышит нам в затылки. Не может быть в один день стольких признаний в любви.

– Звезда моя! - шепчет Прасс. - Когда сломался клинок, я очутился в самом эпицентре нейтринного взрыва. Что дальше - не помню. Ударная волна забросила меня аж в Змеиные королевства. Я потерял память и почти тысячу лет бродил по свету, разыскивая кого-то. Из-за повреждений мозга исчезла оборотная Личина. Даже сейчас мне не удается трансформироваться в медведя…

– Ничего, вернемся в Валибур, - заверяет его старуха, - и тебе помогут лучшие специалисты. Главное, что ты вернулся! А что вообще ты помнил?

– Помнил, как устроился на работу к отцу Эквитея, как защищал маленького короля, когда погибли его родители. И все равно я искал… Теперь-то я знаю, что мне не хватало моей единственной - тебя, моя милая!

– Традемус, - бабулька заливается счастливыми слезами. - А сколько времени прошло с тех пор, когда сумасшедший реципиент едва не уничтожил мир. Сколько раз я несла наказание за свои грехи, какие муки мне пришлось пройти… Но поведай, как тебе удалось вернуть память?

– О, - радостно улыбается бывший королевский оруженосец, а теперь - хват-полковник Главного Управления. - Ты ведь знаешь, что при трансляции из другого мира в Отражение попадает некоторое количество Темной материи. Она практически целиком поглощается телом Перемещателя, но какие-то крохи остаются. Если бы топор варвара когда-то не повредил мне череп, контур головы оказался бы невосприимчивым к такому небольшому количеству Темной материи и…

Дальше я не слушаю и мучительно стараюсь не зевать. Надо быть сумасшедшим, чтобы вслушиваться в диалог двух ученых и пробовать хоть что-нибудь понять.

– Когда она коснулась к мозгу, я впал в мнемотическую кому. Последние двое суток во мне просыпалась память…

– Как хорошо… - в голосе бабульки сколько радости, что ее можно зачерпывать лопатой. Скрипят соединения доспеха, шуршит платье Яруги.

Рядом обнимаются Эквитей с дочерью. Со стороны Проводницы и Тугия доносятся унылые "чмоки-чмо-о-ок". У меня на шее повисла Харишша, она что-то рассказывает мне на ухо. По-моему речь о десятке мелких котят, которые наводнят наш совместный с нею дом. Меня начинает подташнивать. Ищу глазами какую-нибудь щель, куда бы можно забиться и не показываться на белый свет до скончания веков.

– Как я рада, что все позади, - горячо шепчет бабка. - Мы должны быть благодарны хват-майору за то, что он добрался сюда и помог нам обрести свое счастье.

– Позже, милая, - отвечает Прасс-Традемус. - Сейчас же…

Они вновь начинают лобызаться. Ужас какой! То мертвецы между собой амурничают, то дряхлые старухи с обезображенными оборотнями.

И тут начинают сбываться мои темные прогнозы. Вопреки ожиданиям, взлохмаченный старик не интересуется поцелуйчиками с каким-нибудь черепом. Он целеустремленно приближается ко мне.

– Терпеть больше не могу! - восклицает он. - Сотни лет воздержания, после того как ушла последняя самка. Мне тоже любви давайте!

С этими словами он вырывает у меня из рук Харишшу. И лезет к ней с самыми грязными намерениями.

Некромантка визжит, а я остолбенело пялюсь на костлявые пальцы, обвившиеся вокруг ее талии. Паралич удивления проходит, когда грязная лапа старика почти прикасается к груди Харишши. К ласковым губам девушки приближается мерзейшая рожа этого трухлявого барана.

Я издаю протестующий вопль и всю свою душу вкладываю в удар. Твердо сжатый кулак с хрустом врезается в щетинистый подбородок любвеобильного деда. Кисть немеет на миг, предплечье, до самого локтя, отдает острой болью. А старик, залихватски раскинув ноги, летит на груду золота.

Харишша спасена, но это меня не останавливает. Вся злость последних дней стучит в моих висках. Я прыгаю за дедом и даже не утруждаю себя воспользоваться "Карателем". Да эту сволочь голыми руками сейчас…

Мои пальцы смыкаются на засаленном воротнике бесформенной рубахи. Приподнимаю старика над полом и швыряю вверх. Издавая утробные крики, дед ударяется о кривой сталактит, ломает его, и возвращается обратно. Я не позволяю ему упасть.

– Нет, дорогой! - мой голос дрожит от ярости. - Сейчас ты увидишь всю прелесть любви без обоюдного согласия.

Тяжелый армейский сапог-полуботинок встречает визжащего деда на лету. Не успев приземлиться, старик уносится в темноту, размахивая руками. Мне это кажется смешным.

– Машешь как воробей! - меня разбирает истерический хохот. Поверить не могу, на честь моей невесты только что посягнули у меня на глазах. Да за такое убить не жалко! - Полетай еще немного! Фамильный демон тебе в подбородок!

Завершаю тираду финальным аккордом. Поднимаю над головой тяжеленный сундук, доверху набитый золотыми слитками, и отправляю его вслед за стариком.

Обитый железом ящик, величиной со средний платяной шкаф, догоняет деда почти у самого кратера. Раздается громкий "гик". Деревянные планки лопаются от удара, золото разлетается во все стороны. Еще в воздухе старик и золотые слитки превращаются в бесформенную груду. На миг они повисают над кратером.

Раздается всплеск - мой обидчик исчезает в высокой волне разлившейся магмы. Плещут языки пламени, золотые монеты потрескивают, плавится металл. Под куполом драконьей пещеры остро воняет горелой тканью.

– Убил?!! - в ужасе выдавливает Проводница. - Братика убил!

– Чего? - я не совсем понимаю, к чему она клонит. - Так это был?…

– Вот умора! - хихикает дед. Он появляется, аки русалка из морской пены. Сначала на края кратера ложатся раскрасневшиеся от магмы руки. Затем из-под толстого пузыря, янтарно-красного цвета, высовывается обгорелая голова. Дед совершенно лысый - волосы обгорели начисто. Но тем не менее живой и абсолютно невредимый.

– Лесовик? - спрашивает Эквитей.

Я и раньше подозревал, что у короля небольшие проблемы со зрением. Ведь старик стоял совсем рядышком с монархом, правда в сумраке. А правителю Преогара удалось разглядеть старика только при свете пузырящейся магмы.

– Как есть, - улыбается дед. Он смотрит на меня, причем в глазах плескаются странные эмоции. Словно бы он одновременно зол, обижен, но весел и восхищен.

– Ты… - говорит он медленно, - спас ее! От меня! А-ха-ха-ха-ха! Вот же ж уморина-то! Слышите? - обращается старик ко всем присутствующим. - Он ее спас! От меня! А-ха-ха-ха-ха!

– Дать тебе брома? - хмуро спрашиваю его. - Или еще раз по башке? Сломалось что-то? Могу поправить!

– Ты даже не представляешь, - он не обращает внимания на мои нелестные эпитеты, - что сделал только что! А-ха-ха-ха!

– Требую объяснений в таком случае, - скрещиваю руки на груди, но готов броситься на веселого идиота в любое время.

– Она ведь принцесса? - похихикивает Лесовик. - Я только на принцесс могу возбуждаться…

– Впервые слышу о такой болезни. Тебе к сексопатологу прямая дорога. А если учесть неконтролируемые приступы смеха, то и к психиатру.

– Писихиатру? А-ха-ха-ха-ха! - дед заливается так, что не в силах удержаться и хлопается спиной в кипящую лаву. Кратер издает протестующие звуки и плюется искрами. - Так принцесса она?

Голова старика вновь появляется на свету.

– Принцесса, - отвечает Эквитей. - Я недавно признал ее своей дочерью.

– Папа?! - возмущенно восклицает фигуристая девушка, покоящаяся в королевских объятиях. - Что это значит?

– Потом, Мэлами, позже расскажу, - неумело оправдывается монарх.

– Если она принцесса, - с груди Лесовика клокочет смех и еще какой-то знакомый звук. Словно бы рев пламени в исполинской печи. Хотя я пока не уверен в этом. - Если она принцесса, то ты, несомненно, - принц?

– У меня, конечно, есть фамильный замок и даже родовой герб, - отвечаю насупившись. - Но до принца мне - как до Княжества Хаоса пешком.

– Ты еще не врубился? - продолжает хохотать Лесовик. Причем его многозначительный взгляд направлен не на меня, а на владыку Преогара.

– Вот оно как?! - изумляется Эквитей. - Хват-майор, могу я попросить тебя стать на одно колено?

Я настолько удивлен происходящим, что без возражений исполняю королевскую просьбу. Внезапно замечаю странный блеск в глазах Харишши. Догадка осеняет меня в последний момент, но поздно.

– Властью, данной мне Каменными Богами и всеми подданными Преогара, я - Эквитей Второй, законный правитель этого королевства, провозглашаю тебя герцогом Пустоземельским.

– Вот это попал, - остается пробормотать.

Король плашмя хлопает меня по плечам своим мечом. Клыки на погонах протестующе позванивают, но в отличии от них у меня уже не остается сил, произвести хотя бы один звук.

Я даже догадываюсь, о чем сейчас поведает Эквитей. Точно, он говорит самое страшное, что только могло бы мне померещиться.

– Согласно государственным и божественным законам, титул герцога приравнивается к титулу законного принца. Потому, дабы спасти целый мир, повелеваю. Ты, Андреис… тьфу… как там тебя. В общем, Андрей харр Зубарев, завтра в столице Преогара начнется такая свадьба, которое еще не было на этом материке.

– Подозреваю свою роль на этом празднике жизни, - кисло сообщаю вслух.

– Именно! - ликует монарх. - Ты женишься на моей дочери Харишше и станешь законным наследником королевской линии Преогара. В итоге мир спасен, солнце успокоилось, а я ухожу на заслуженную пенсию.

"Чтоб ты сдох, - думаю в этот момент. - Это одним жалким мешком драгоценностей тебе не обойдется".

Ясное дело, держу эти высказывания при себе. Не то некроматка ка-ак вцепится мне в глаза своими острыми коготками…

– Согласен?

– А у меня нет выбора, - я не смогу жить, если хоть капельку не испорчу присутствующим настроения.

– Но ты ведь обещал на мне жениться, - угрожающим тоном констатирует Харишша. Она поигрывает браслетом сломанного мозгомпьютера. - Так?

– Обещал, - приходится признать. - И женюсь, фамильный демон всем вам на стол!

– Вот и ладушки, - по широкой улыбке Эквитея спокойно может проехать тяжелогруженая фитильтележка. - А теперь мы…

– Муже-нё-ё-ёк! - Пустая гора опять содрогается до самых корней. С потолка срываются сталактиты, звенят золотые груды. Земля под ногами изображает бешеную пляску, словно приглашает нас протанцевать веселую джигу. - Выходи, разберемся тут!

– Разбираться с ней… - бормочет король. - Ослу понятно, зачем она сюда приперлась. Небось хочет убить меня вместе с Мэлами и захватить власть над материком.

Лично для меня такой поворот событий выглядит заманчиво. Мир в таком случае будет спасен, а мне не придется втискиваться в свадебный камзол. Говаривают, в этих камзолах очень трудно дышать…

– Стало быть, никому не надо объяснять, что только что произошло? - интересуется старик. Он до сих пор не вылез из магматической постели.

– А можно мне? - поражает всех покойный родственник Эквитея.

Лесовик вздыхает и раскрывает руки, словно бы хочет всех нас обнять. С каждым словом его голос все больше превращается в звериный рык. Очень громкий, злобный и невероятно низкий, шипящий.

– Я - др-ракон! - рычит дедуля. Его фигура тает в алых недрах кратера. Руки удлиняются почти в десять, если не больше, раз. Голова увеличивается, раздается во все стороны. Тело, невидимое за краешком кратера, взбухает чернотой. На громадной спине, покрытой округлыми чешуйками, вздымается острый гребень тонких кожаных лезвий, соединенных полупрозрачными перепонками. Грудь нависает над кратером, растет вместе с конечностями. Стенки кратера обрушиваются, сквозь них проламываются толстенные ноги. Они отличаются особенно мерзким угольно-черным цветом и кривыми желтоватыми когтями. Каждый коготь выглядит так, словно одним ударом может располосовать грузовик.

Неуловимое движение кистей, и вот над громоздкой тушей взмахивают необъятные кожаные крылья. На их кончиках произрастают какие-то отростки, издали напоминающие человеческие пальцы.

– Почти не отличается от нетопыря-переростка, - авторитетно заявляю, но мысленно содрогаюсь. Подумать только, несколько минут назад я отметелил самого настоящего Огнедыха из сказок. Да такие страшные создания даже в Княжестве Хаоса очень редко встречаются. Кое-кто говорит, что именно они, драконы - и есть легендарные Творцы, создавшие все Отражения. Не верю в это, скорее склоняюсь к гипотезе, что мир каждый мир таки вылеплен неизвестным Единственным Богом. А от Него потом пошли всякие священные Расписания, Творцы и иже с ними.

– Я тебе с-скажу, покойный вор-р! - рычит крылатая бестия. - Я с-скажу, что с-сейчас-с пр-роизошло. Пр-ринц ухитр-рилс-ся с-спас-сти пр-ринцес-с-су от др-ракона! А пер-ред тем тебе удалос-сь зачер-ркнуть с-свое пр-роклятое желание из Книги. А значит, ес-сли пр-ринцес-с-са с-спас-сена - Закон выполнен. Если на этих двоих падут законные узы бр-рака…

При слове "узы" я начинаю мелко подрагивать. Харишша успокаивающе похлопывает меня по предплечью и смотрит умиленными глазками.

– … То наша магия пр-рекр-ратит с-свое дейс-ствие!

– Ваша магия? - переспрашиваю эту здоровенную глыбу огнедышащего антрацита.

– Да, я пос-следний из Твор-рцов, - согласно кивает бестия. - Ос-сталс-ся, чтобы охр-ранять пос-следнюю же Книгу Законов - единс-ственный документ, котор-рый пр-равдиво опис-сывает мир-роздание этого Отр-ражения.

– Как понимаю, - интересуюсь вкрадчиво. Для Управления подобная информация может оказаться донельзя полезной. - В каждом отдельном мире хранится такой фолиант? И его охраняет один из Творцов…

Крылатый паровоз согласно кивает.

– Да, - говорит он, и от громкого баса шатаются и падают сталагмиты, рассыпаются кучи драгоценностей. - В каждом мир-ре ес-сть один др-ракон. И он охр-раняет Законы этого мир-ра.

– Спасибо, - я настолько доволен, что позволяю себе поблагодарить рептилию.

– А тепери-ерь идите! - Лесовик заявляет таким тоном, будто бы генерал отдает приказы перед ротой шаловливых новобранцев. - Вас-с ожидает тяжелая битва. Но и я к вам пр-рис-соединюс-сь, только выпью немного пламени гор-ры.

Дракон окунает морду в кратер и начинает глотать. Магма бурлит вокруг антрацитовых губ, падают маленькие капельки жидкого огня. Где-то на склонах горы верещит проклятая королева. Она по-прежнему требует свидания с Эквитеем. Интересно, а почему она не спустится к нам? Тут тепло, и ветер не дует в затылок.

Поворачиваемся к выходу, но бабка предостерегающе поднимает руку.

– Зачем вам ведьма, - спрашивает она, - чтобы передвигаться пешком?

Яруга что-то бормочет и ритмично проводит ладонями перед лицом. Я не прислушиваюсь, но подозреваю, что качество ее рифмованного заклинания не превзойдет стихотвореньица Харишши. Действительно, бабкины слова не самого лучшего качества. Наследиев мигом провозгласил бы что-то донельзя ядовитое.

Проколю скалу легонько, проскользну тихонько…

Нет, это я точно слушать не стану, пусть даже она мне на ухо проорет. Впрочем, по эффективности колдовство старухи намного превосходит слабую некромантию моей невесты. Не проходит и мига, как перед нами открывается широкий овал, опоясанный синими искрами.

– Это мой личный Прокол, - хвастается госпожа Креискасскаал. - Никогда раньше не пользовалась, предпочитала ножками ходить. Но коли уж некоторые проходи обвалились…

– Идем, - тащит меня Харишша к порталу. В нем уже исчезает широкая спина Эквитея. Следом, жарко обнимаясь, проходят Проводница и Тугий. Я тоже разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Стой! - грохочет вдруг над пещерой. Гора содрогается, сыпется порох и всяческая каменная гадость. - Этто у тебя на спине!

– Чего? - решаю, что дракон слегка перебрал горячей магмы и тронулся рассудком. - У меня на спине лишь боевой комбинезон.

– Этто! - глаза Лесовика горят алчностью. Учитывая объятую пламенем морду, циклопические когти и крылья, величиной с небольшую торговую галеру, я решаю убежать.

– Отстань от меня! - со всех ног несусь к спасительному выходу.

– Погодь, милок, - останавливает меня маленькая ладошка. Вроде бы хлипкая с виду бабулька, чуточку широковатая в бедрах и талии, но я врезаюсь в нее, словно бы в гранитный утес. Воздух хрипло покидает легкие. Ох и "ручка" же у этой Яруги. Как в наковальню ударился. - Тебе передали Этто в Валибуре?

– Вы тут с ума все по… - останавливаюсь и хлопаю себя по забывчивой башке. Точно! Перед отъездом Кибл вручил мне какую-то невидимую и неосязаемую вещицу. Сказал, мол я разберусь по ходу пьесы, что с этой штукой делать. И назвал он ее… правильно - "Этто".

– Я долгое время писала в Управление, чтобы они синтезировали этот орган из драконьей чешуи. Прошло более тысячи лет, и вот. Наконец-то! - Яруга вне себя от радости. - Видишь, Лесовик? Я слов на ветер не бросаю. Пообещала когда-то вернуть тебе сердца, и вернула.

– Это я вернул… - несмело подправляю старуху. - Вот только мне никто не давал никаких указаний насчет использования…

– Мое сердце, - дракон возбужденно выдыхает целый океан пламени. Воздух загорается, плавится золото. Я с сожалением смотрю, как драгоценный метал тонкими струйками стекает в трещины на полу. Там ему суждено остыть. А потом, через много тысячелетий какой-то идиот с киркой докопается до полуразрушенной пещеры. И заорет "Золото! Целая жила золота!". Глупые археологи даже не догадываются, почему в горах, излюбленных местах драконов, так часто находятся золотоносные жилы.

– Можешь взять, коли надо, - второй раз, со времен экипировки в Арсенале, я делаю вид, будто снимаю с плеч большой невидимый мешок. Веса, конечно же, совершенно не чувствую.

Харишша смотрит на меня расширившимися глазенками. Небось думает, что я поддался общему психозу и сейчас начну, например, кудахтать.

– Но нельзя ли получить какие-нибудь объяснения? - кошусь на Яругу. А сам предлагаю дракону что-то, вернее - Этто, на растопыренных пальцах широко расставленных рук. Со стороны это выглядит, словно бы некий спятивший оборотень предлагает громадной огнедышащей рептилии кусок пустоты.

– Ты что, сдурел? - хихикает дракон. - Ты мне что даешь?

– Этто, - говорю и по-прежнему чувствую себя умственно отсталым. Еще более отсталым, чем несколько секунд назад. - Держи, - сую крылатому пустые руки. - Вот твое Этто…

– Оно по-прежнему у тебя за спиной, - смеется он. - Лучше обернись, я сам сниму.

Я краснею и отворачиваюсь, чтобы фугас-переросток не заметил моего смущения.

– Какой же ты нечувствительный к магии, - покачивает головой старуха. - И как тебя в руководители назначили?

– По черепку "Карателем" дать умею, - угрожающе хмурю брови.

Она капитулирует и поднимает руки. Кратко рассказывает о том, что после некого страшного катаклизма дракон пожертвовал своим сердцем для спасения материка.

– А я потом добрую тыщу лет билась служебными к Вельзевулону, чтобы синтезировали для него новый Эгрегор Тетра-Титанового Ольхесприта.

– Спасибо, - Лесовик благодарно кивает. Широкое, точно стена небоскреба, крыло проносится у меня за спиной. Никакого изменения веса, конечно же. Меня слабо пошатывает поднявшимся ветром.

Дракон подносит крыло к своей груди. Кожа расступается, чешуйки, словно дверные глазки, отворачиваются вне от обнажившейся раны. Изнутри драконьего туловища показывается что-то ярко-апельсинового цвета. Оттуда хлещет рыжее пламя. Крыло на какой-то миг закрывает развороченную грудь. Лесовик закрывает глаза, глубоко вдыхает и…

Замертво падает на пол. Пещера содрогается, со всех сторон валятся каменные глыбы и отколотые сталактиты. Громадная черная туша скрывается под градом обломков. Нам тоже грозит оказаться замертво погребенными.

– Бежим, - хватаю Харишшу и бабку за руки. Тащу их к открытому порталу.

Позади нас беснуется гранитный дождь. Воняет горелой плотью и оплавленным камнем. Пыль застилает глаза, под ноги ударяется острый валун. Ударяюсь о него коленом. Слышится отчетливый треск. Но я все же ухитряюсь зашвырнуть обеих женщин в проход Прокола.

Раздается раскатистый взрыв, бесконечная волна пламени с ревом проносится надо мной. Закрываю обугленные веки и теряю сознание.

– Беда! - орал Слимаус, метаясь по площади. - Страшная беда пришла!

Пьяные рыцари, лучники и горожане, праздновавшие то смерть, то возвращение короля, лениво провожали астролога мутными взглядами. Над площадью царило сытое уныние и скука. Нетрезвый бард сидел под виселицей и, то и дело отмахиваясь от повешенного, тренькал что-то на струнах потрепанной гитары. Висельник никак не хотел слушать песенок артиста и постоянно тыкал барда в макушку почерневшими пальцами ног.

Беда, беда, беда пришла,

Уже в который раз.

Ну хоть бы раз куда ушла

Беда страшна от нас.

– Закрой пасть! - гремел звездочет, взбираясь на постамент виселицы. - Люди! Там сейчас наш король сражается с полчищами нечисти! Мертвые восстали из могил! Если мы не поможем ему, то через пару дней перестанем существовать!

– Шел бы ты отседова, - лениво сплюнул какой-то мужик в халате мясника.

– Точна, - грязный старичок с повадками и рожицей бездомного обнажил половину зубов. Вторую половину он проиграл в каком-то кабаке. Говорил он с ошибками, комкая и глотая буквы. Слимаус, хоть с трудом, но понял его. - Королю была сказана: либа разберется с праблемами солца, либа пусть пняет на себя.

– Вали, звездун!

Астролог стоял перед громадной толпой преогарцев. На площади толпились все жители столицы, все до единого: от любвеобильной прачки до главного распорядителя дворцовых манер и этикета. Присутствовал также новый епископ. Тлумплин стоял в самом первом ряду. Стоял очень гордо, насмешливо склонив голову на плечо и скрестив руки на груди. Он слегка улыбался, и окружающие епископа монахи, заглядывая в глаза своего "босса", делали тоже самое.

"Что делать? - хаотические мысли толпились в голове звездочета. - Эквитей погибнет… Надо привести подмогу, а они смеются… Тысячи людей стоят и лыбятся, как ненормальные…"

– Люди, - умоляющим тоном попросил Слимаус. - Пожалуйста, берите оружие. Мы тотчас окажемся на склонах Пустой горы и дадим бой страшным прихвостням королевы.

– Эта курва, - заматерился кто-то, - подняла армию нечисти?

Астролог подтвердил, активно жестикулируя. Обрадованный, что народ соблагоизволил пойти на небольшой диалог, он продолжил.

– Королева подняла колдовских мертвецов. И они хотят уничтожить все живое. Она хочет править материком!

– А мне плевать, кто правит, - заявили из толпы. - Эквитей ли, Хатли или ейная девка.

– Ты не понял, - возразил Слимаус. - Королева убьет всех нас, а потом будет править уже мертвым народом.

– И что предлагаете делать, коллега? - насмешливо поинтересовался астролог Жульмис. Он был куда менее удачлив, чем Слимаус. Составлял гороскопы для вдовушек и, крепко проигравшись в карты, в последнее время ночевал по сеновалам. Потому Жульмис имел все причины, чтобы ненавидеть "коллегу" по ремеслу.

– Надо идти воевать! - твердо воскликнул звездочет.

– В леса надо убегать, - крикнул кто-то.

Толпа согласно загудела и засуетилась. Народ с явным намерением отправлялся паковать вещички. Кто собирать домашнюю утварь, а кто - ограбить королевскую казну.

– Стойте! - повелевающий тон заставил людей вернуться взглядами к постаменту виселицы.

Рядом с астрологом устроился Тлумплин. Он только что влез на "эстраду", поддерживаемый за задницу десятком рук своих монахов.

– Поскольку я единственный обладаю здесь властью, - заявил епископ, - то предлагаю следующее. Пока Хатланиэлла и Эквитей воюют между собой, мы спокойно запасаемся провизией и запираемся в столице. Если придет королева - попытаемся отбиться. В городе лучше защищаться, чем сражаться в чистом поле или в лесу.

– Правильно! - подтвердила толпа.

– А если придет Эквитей, - Тлумплин сделал паузу. Слимаус вдруг с ужасом заметил на лице епископа такую же гаденькую улыбочку, которой часто пользовался покойный Шрухан. - То Эквитея мы убьем и будем без короля!

– Да! - неуверенно заорала глупая толпа.

– А зачем, - спросил кто-то более умный, - нас убивать и жить без короля?

– Потому что, - хитро усмехнулся епископ, - я открою сокровищницу и всем раздам по равной доле золота. Мне оно ни к чему.

– Да! - более энергично загалдели преогарцы.

– А за это вы все будете подчиняться церкви Каменных Богов! Да живет домкратия! - закричал воодушевленный Тлумплин.

"Эта сволочь из домкратов! - сердце Слимауса грохотало от ужаса. - Эквитей всегда говорил, что надо ненавидеть и бояться этих страшных домкратов". А еще он подумал, что все пропало. Вскоре варвары Хатланиэллы убьют короля и мира через неделю не станет.

"И Мэлами, что же будет с Мэлами?"

В бессилии астролог оперся на покачивающееся тело покойника. Схватился руками за почерневшую от времени твердую кожу. Завалился всем весом, потому что чувствовал - сейчас упадет. Но случилось другое. Нога висельника вдруг протяжно заскрипела и с мерзким звуком оторвалась от тела.

Еще ничего не понимая, Слимаус посмотрел на раскачивающийся труп. Домкрат оказался без ноги. Оторванная конечность холодила пальцы звездочета.

"Проклятый домкрат! - мелькнула вдруг злобная мысль. - Если армия не придет на помощь королю, то всех на вот так же повесит. Я не позволю этому случиться! Хотя бы из-за Мэлами…"

Именно так подумал Слимаус в тот момент. И с криком "За Мэлами!" ударил Тлумплина по голове своим нехитрым оружием.

За два года длительной просушки конечность успела окаменеть. Длинные коготь, выросший на висельнике в тюрьме еще на момент следствия, превратился в короткий кинжал. Острие этого самого ногтя пробило череп и глубоко вошло в мозг епископа.

Священник умер беззвучно. Посмотрел на звездочета мертвеющими глазами, по-отечески похлопал парня по щеке. И завалился с подиума.

Толпа притихла.

– А теперь, - грозно сказал Слимаус, помахивая окровавленной ногой, - вы все, тля, облачаетесь в доспехи. И через пятнадцать минут стоите в полной боевой готовности вот здесь на площади. Понятно?

Народ брызнул во все стороны. Захлопали многочисленные двери домов, застучали копья, зазвенели мечи. Кто-то заругался, путаясь в завязках кирасы.

– И если кто позволит себе глупость убежать! - орал звездочет. - Я его к воротам приколочу!

Грязная черная пятка величественно рассекала столичный воздух.

Король Эквитей мог бы гордиться своим замечательным астрологом.

Я открываю глаза и вижу над собой перепуганную Харишшу. Ее чудесные губки движутся, кажется, она что-то мне говорит. Нет, даже кричит, судя по напряженной мимике. Но я ничего не слышу. В ушах ревет бушующее пламя взрыва. Тело покалывают мелкие иголочки. Их очень много, они невероятно длинные. Такое ощущение, будто кто-то напихал в мое тело узких железнодорожных гвоздей, и они прошили меня насквозь.

Веки, щеки, все лицо и руки, даже полоски обнаженной кожи между задранными штанинами и носками, пекут, точно меня только что окунули в кипяток. Скорее всего так и есть. Если память не изменяет, через меня прошелся, словно громадный магасфальтный каток, громадный огненный ураган. Вот горе-то дракон испустил дух. А ведь он, подозреваю, оказался бы неплохим союзником в сражении…

Так, в сражении с кем?

Со стоном (хотя не слышу собственного голоса) приподнимаюсь на локтях. Вокруг плывет какой-то странный, отливающий разными цветами, туман. Надо мной клубятся низкие тучи, нависает обломанный палец Пустой горы. Задумчиво склонилась заснеженная шапка. Небо едва угадывается за идеальным куполом полупрозрачного тумана. Замечаю, что уже изрядно темнеет. Солнце почти закатилось за громадой скалы. Снежная вершина поблескивает, слепит усталые глаза.

Поворачиваю голову, сначала влево, потом вправо. С всех сторон, оказывается, нас окружают проблемы.

Старуха перенесла нас не на склон, а прямо к подножию горы. Сзади, почти что мне в спину, упирается скалистый утес. Он очень крут и наклоняется к земле. На него без специального снаряжения не выбраться.

Мы стоим на выжженной равнине, раскинувшейся, далеко за пределы видимости. В воздухе танцуют маленькие лоскутики пепла. Воняет, хоть и не так сильно, как внутри подземелий, расплавленной магмой и паленой шерстью.

Спереди и слева к нам приближается несметное полчище. Тысячи голов, укутанных в теплые шапки-махуки, десятки тысяч рук с медными лабрисами наперевес. Варвары бегут, не зная усталости, накатывают сплошной волной. Бесконечные ряды бородатых лиц еще можно терпеть, но вот глаза… Во взгляде каждого симиминийца сияет такая ненависть, что становится не по себе. Кажется, что все они одержимы лишь одной целью - уничтожить все на своем пути. Разрушить каждую преграду, разорвать любого защитника. Изрубить еще теплые тела врагов на мелкие куски, а потом потоптаться на них своими диковинными сапогами без носков. К сожалению, сейчас на пути дикого воинства оказались мы. Варваров настолько много, что даже оглушенный и контуженный, я не радую себя иллюзией. Эта толпища даже не заметит нашего присутствия. Просто пробежится один раз к скале, а затем обратно. И наши останки, превратившиеся в жирное месиво, не сможет идентифицировать самый мощнейший маг-микроскоп.

Эквитей стоит прямо у меня перед носом. Мне пока трудно двигать шеей - кожа огрубела и слиплась от ожогов. Но я могу представить его лицо. Величественный лик правителя, со светлыми кустистыми бровями, яростью в глазах, твердо сжитыми губами и поигрывающими желваками на скулах. Он стоит молча, выставив перед собой зазубренный меч. Широко раздвинул ноги, немного отклонился для первого удара. Весь его вид, уверенная непоколебимость, показывает, что он в одиночку сумеет сдержать эту бесчисленную орду.

Рядом набычился Прасс. Внушительные мускулы поигрывают под покореженными латами. Он спокоен и ждет королевского приказа. Верный оруженосец и бедный оборотень, неспособный к трансформации. Готовый умереть за своего повелителя.

Спину короля и Прасса прикрывает немощный предок Эквитея. Надо отметить, что Тугий последовал примеру Слимауса. Он уже не кажется столь тощим глистом, облаченным в серебряные латы, нет. Перед нами настоящий рыцарь, крепко сжимающий короткий полумеч-полукинжал. К сожалению, у него не нашлось другого оружия. Тугий изрядно дрожит, но все же держится молодцом. Что ему терять? Все равно умер сотню лет назад. Умер некрасиво, подлецом. Так пусть теперь отвоюет себе право называться членом королевской семьи.

Позади защитников обнялись Яруга и Мэлами. Впрочем, нет, это не объятия. Они напряженно бормочут себе под нос и медленно кружатся против часовой стрелки. Я понял! Валибурская ведьма затеяла какое-то заклинание, а мелкая принцесса решила ей помочь.

Сгустись туман, приди спасенье,

Не дай врагу нас одолеть,

Ты слушай, воздух, наше пенье,

Клубись! Ты должен загустеть.

Я привычно морщусь - ненавижу эти преогарские вирши. Еще ни одного нормального не услышал. Не говоря уже про их имбецильные песенки. Морщусь, и лицо тут же корчится от боли. Лицевые мускулы непроизвольно сокращаются, причиняя немалые страдания.

– Милый мой! - внезапно прорывается звук.

Я слышу пение ветра, гулкое вздрагивание земли. По ушам бьет атакующий рев симиминийцев "За Ха-ха-ха-ха-хатли!". Чувствую, что в краткую долю секунды мне даже удастся расслышать мелодичный звон, с которым ударяются друг о дружку низкие желтоватые тучи.

От непрекращающегося топота десятков тысяч ног Пустая гора вибрирует. Изнутри доносятся взрывы - там все еще не прекращаются обвалы. Потревоженная снежная шапка медленно кренится, вспенивается в нашу сторону. Грохочет лавина, съезжает грязная сель всевозможных оттенков бурого и черного. Не представляю себе, насколько быстро могут передвигаться лавины. Кажется, снег летит с немалой скоростью, особенно почти с вертикального утеса. Такая масса замерзшей воды, подозреваю, накопилась на Пустой горе из-за плоской верхушки. В ином случае снег падал бы отсюда постоянно и небольшими порциями. А сейчас… Это кремовое добро летит на наши головы. И мне совершенно не хочется оказаться под завалом.

– Любимый, как ты? - некромантка мажет меня какой-то гадостью.

В нос ударяет резкий чесночный запах. Кроме того я ощущаю привкус разнообразных лесных и луговых трав. Тут и подорожник, и крапива, и жимолость, и что-то хвойное. Букет ароматов настолько приятен и колок, что хочется восхищенно чихнуть.

– Хорошо, что ты не сильно обжегся, - радуется Харишша.

Ну да, не сильно. Это меня регенерация спасает. К тому же мне повезло, что был в боевом комбинезоне. Но, к сожалению, без шапки и боевой маски. Наиболее пострадали ладони, кисти рук, неприкрытые штанинами и сапогами полоски обнаженной кожи на ногах. И, конечно же, лицо.

Со стоном приподнимаю руку и щупаю голову. Я совершенно лыс, аки задница младенца, извиняюсь за выражение. Мои волосы! Впрочем, плевать на них! А что там…

Ужас сковывает движения, но мне удается найти смелость и вытащить хвост. Миленький, любименький, что же с тобой сделали, радость моя? Какое громадное счастье! Хвостяра был припрятан на липучках и совершенно не пострадал. Сейчас он послушно развалился в моих ноющих руках и радушно подрагивает. Что, паршивец, охота подраться? Сейчас, будет тебе драка. Дай только, чтобы ожоги затянулись.

– Эквитей, - раздается громкий визгливый голос, - не хочешь выйти из тумана и поцеловать свою королеву? А то мне не видно твое перекошенное от страха лицо. Не обделался там еще?

– Иди сюда - узнаешь! - кричит монарх. Он смотрит вверх, потому я тоже поднимаю голову.

Картина не удивляет эпичностью. Я многое повидал в своей военной жизни. Но такого еще не видел.

Над нам парит громадный дракон. Правда, чуть поменьше лесовика. Да и цвет чешуек отличается. Вместо угольно-черных доспехов, эта рептилия облажена в розовые тона. Если бы не широкие крылья и не оскаленная морда, издалека это создание легко напоминало бы обычную свинью.

– Трешка? - таращусь на него так, будто бы передо мной явление святого Подарка (а как известно каждому валибурскому ребенку, святой Подарок появляется лишь в самых крайних случаях. За длинную историю Большого Мира зарегистрировано всего лишь восемь явлений полумифического существа). - Кабанюка, ты чего туда забрался.

Он величественно взмахивает тонкими перепончатыми крыльями. Наклоняет заплывшую ряху ко мне и заявляет:

– Привет, командир! Как видишь, теперь я по другую сторону барокад.

– Баррикад, полено! - кричу ему. - Если бы ты лучше учился в школе, то не поперся бы в изменники!

– Я не изменник, - отвечает летающий жиртрест. - А токмо по религиозным соображениям.

Понятно теперь, чем эта хитрая мымра сманила кабана. Что ж, мне нередко присылали указания сверху, чтобы я его уволил из-за излишней фанатичности. Теперь же оформим его в отставку. Без протоколов - просто свернем шею. Начальству же скажем, что я наконец перестал защищать своих сотрудников, понял ошибку и уволил гада. А этот самый гад обиделся и скрылся в каком-нибудь неизвестном направлении.

– Так понимаю, если тебе сейчас предложат перейти под командование твоего непосредственного командира, ты откажешься?

– Да, хват-майор, откажусь. Я теперь новый пророк этого мира. Несу просветление священного Расписания в массы!

– Ну неси-неси, только в скалу не грохнись, - выкрикиваю и семь раз нажимаю на камень-кнопку "Карателя". Если бы кто-нибудь удосужился прочитать мою контрольную работу на тему "технические характеристики и практическое использование боевой модели полиморфоружия УМКар-5", то сразу бы сообразил, в чем дело.

Я активирую заклинание "воздушный толчок". Энергия, почерпнутая при убийстве Кутлу-Катла, вибрирует внутри рукояти. Ладонь обжигает, когда по силовой спирали пробегает невидимая струя. В последний миг, чтобы Трешка не ничего не понял, я поднимаю клинок и указал им на "дракона".

"Толчок" - отличнейшая магия из всех, которыми мне приходилось пользоваться. Он образует громадный вихрь, набрасывающийся на противника. Воронка всасывает любого врага и отшвыривает его куда подальше. Следом слышится приятный звук деактивации заклинания.

Воздух отчетливо гудит, искрится. Маленький смерч вырывается из трезубца на кончике "Карателя" и бросается вперед. Толстяк не ожидает от меня такой подлости. Ведь известно, что оперативник никогда не обидит сослуживца. Впрочем, после его слов насчет религиозного пророка, я вычеркнул идиота из списка сотрудников.

Заклинание взрывается на лету, раскрывает широкие объятия. Трешка пытается накрениться набок, но просчитывается и элегантно влетает в самый эпицентр торнадо. Королева, восседавшая на шее кабана изрядно трусит. Мало того, что заклинание серьезно покачнуло липового дракона. Вихрь, точно пылинку, сметает невесомое тело Хатланиэллы к демонам вниз. Она истошно орет и хватается за ноги какого-то человека.

Лишь только сейчас я вижу, что кроме королевы на шее Толстяка висит диковинное ожерелье. Оно идеально круглое и состоит из тех же грязных мужиков, которых мы видели на смердящих просторах Гугиной трясины. Голова лжедракона находится прямо в центре этой фигуры. А схватившиеся за руки мужчины медленно вращаются вокруг трешкиной головы.

Ревущий воздух подхватывает кабана и звучно ударяет им о камни скалы. "Птичка" переворачивается вниз головой и леди Хатли, вместе с двадцатью девятью своими прихвостнями дружно падают к нам.

– Вот как славненько! - восклицает ведьма, обращаясь ко мне. - Я и не знала, что в боевые УМКары напихали столь полезных вещей.

– Там еще много сюрпризов, - заверяю старуху.

Тем временем хомункулюсы приземляются с громким стуком. Следом грохается Хатланиэлла. Она выглядит будто суккуба после угорелой ночи: ободранная, полунага, с многочисленными ссадинами и синяками. В падении потеряла клок волос - истерично бьющийся в воздухе Трешка отхватил ей кусочек скальпа на самой верхушке. В общем, не понимаю, чего такого Эквитей нашел в этот чучеле? Да она сквернословит, будто торговка рыбой. Какая из нее первая леди государства?

– Вперед! - командует королева.

Круг хомункулюсов с трудом поднимается и встает в положение колеса. Это сопровождается многочисленными стонами и ругательствами. Вижу, любовники не слишком рады служить своей даме. Можно на этом сыграть.

В защитный купол, сооруженный Яругой и Мэлами, ударяются синие молнии. Они концентрируются на одной точке нашего туманного купола. Скоро в нем образуется небольшая брешь. Дыра, хоть медленно, и все же растет. Харишша бросает бедного меня и спешит на помощь. Она бормочет какое-то свое заклинание и брешь зарастает мертвенно-бледным сиянием. Молодец девчонка! Есть предположение, что ее магические силы возросли после ночи со мной.

Я не тешу себя приятными воспоминаниями и решаю сыграть на недовольстве среди рядов королевы. К слову сказать, мертвые симиминийцы, которые уже успели добраться до нашего щита, тоже не выглядят счастливыми. Судя по малочисленным рассказам о нравах Хатланиэллы, она устроила небольшой локальный геноцид и силой заставила этих бедняг подниматься из могил. Значит, можно попробовать свой вариант.

– Эквитей, - рычит леди Хатли, потирая сочный синяк на плече - результат недавнего падения. - Выйди из-под купала и возьми с собой соплячку!

– Это ведь твоя дочь, - напоминает король. - Неужели ты жаждешь ее смерти?

– После убийства Айфос-Фука я убью ее! - бьется в нервной дрожи Хатланиелла. - Но учитывая родственные связи, так уж и быть - убью очень быстро.

На губах страшной женщины играет кривая улыбка. Не удивлюсь, если с уголков рта сейчас закапает обильная слюна. Ядовитая, примером. В общем, выглядит бабенка нездорово.

Так что попытаемся.

– Эй, - громко заявляю во всеуслышание. - Бравые вояки. Мы можем торчать мод этой горкой хоть до конца месяца. Все равно наши ведьмы смогут держать оборону.

При слове "ведьмы" Харишша и Мэлами супятся. Понятно, больше не будем использовать это оскорбительное слово.

– Так давайте же не тревожить наших замечательных колдуний, - продолжаю и краем глаза замечаю, что девушки улыбаются. А бабка, так вообще, просто расцвела точно ангельские маки. - Есть следующая пропозиция. Предлагаю сражение между нашей армией и вашей. Победитель не тронет побежденных и пойдет своей дорогой. Побежденные, за минусом одного человека, отправятся в вечную ссылку на другой конец материка. И мы забудем друг о друге.

– Да какая у тебя армия, дятел ощипанный? - шипит леди Хатли. - У меня тут почти десять тысяч человек. Может и больше - не считала, когда мы убивали сельских жителей…

– Повторяю свое предложение, - нагло игнорирую выпады королевы. - Не так давно этот закон применялся. Король Эквитей сразился в честном бою и сразил противника. Армия побежденного отпустила нас с миром.

– Не правда! - орет вдруг хриплый голос.

У меня начинается дрожь, но все же нахожу в себе мужество и оборачиваюсь к говорящему.

И как они подоспели незаметно подойти? Тысяча людей ведь - немалое количество. А подобрались к нам, словно отряд боевых разведчиком змейоборотней. Только что равнина справа пустовала, а следующий миг на пустыре выросли десять сотен симиминийцев в кожаных доспехов. И сейчас у них не один покойный предводитель, как можно предположить, а целых два.

Впереди колонны, рядом с ходячим трупом Кутлу-Катла бледнеет бескровное лицо Айфос-Фука. Это из-за него, малолетнего рункура, Клинна получила смертельную травму. Хочу надеяться, что в Валибуре ее подлатали.

– Эквитей не победил в честном сражении, - громыхает, как пустой металлический бочонок, Большой рункур. - Проклятый оборотень напал на меня со спины. И вот…

Он просовывает руку в большущую дырку у себя на груди.

Симиминийцы Хатланиэллы вопят и двигаются на нас. Впрочем, они не в силах пробиться сквозь барьер наших ведьмочек.

– Вот видишь, - леди Хатли сияет, точно начищенный до блеска солдатский сапог. - Ты врешь. Потому поединка не будет. Мой Круг выжжет проход в вашей защите, и тогда молитесь своему, - она хмыкает и косится на парящего рядом со скалой кабана, - священному Расписанию.

– И все же предлагаю сразиться, - упрямо стою на своем. - На этот раз буду драться я, боевой оборотень.

– Ты с ума сошел? - ругается Харишша. - У тебя масса ожогов, в любой момент упадешь от истощения. Второй день ничего не ел. Не пущу любимого. Буду сама сражаться!

– Да ты не знаешь даже, с какой стороны браться за рукоять глефы, - осаживаю девушку.

– А что такое гле…? - она понимает, что проиграла, и умолкает.

– Я буду биться! - заявляет старый король.

– Никто не будет! - визжит Хатланиэлла. - Мы вас растопчем аки моль и пойдем потрошить Преогар!

– Лучше я сражусь, - важно изрекает Яруга. - Думаю, у меня наиболее широкий опыт боевой работы. Кроме того я дважды была чемпионом по фехтованию в Женской Лиге Юных Бойцов Валибура.

– Это не показатель, - отвечаю. - Чемпион в ЖеЛЮБо против оборотня-оперативника - все равно что алкаш против сомелье с дипломом. Лично я трижды занимал второе место по фехтованию на КуСаМлОфах.

Королева бесится - на нее никто не обращает внимания. Она бегает полукругом, упираясь ладонями в наш купол. Бормочет проклятия и заклинания. В колдовской щит грозно ударяются то огненные шары, то шипящие разряды молний, то какие-то черные кубики.

– Ну как, согласны? - спрашиваю притихших хомункулюсов. - Пусть вы все дохляки, но умирая, мы заберем с собой многих из вашей теплой компании. Решайтесь - либо я дерусь с кем-то из вас, либо идите и утопитесь в океане.

– С кем ты собираешься драться? - спрашивает толстяк в разорванной рясе епископа. Он висит в своем Круге вниз головой, потому я не сразу узнаю в нем покойного Шрухана.

Лихорадочно перебираю варианты. Вспоминая дуэль между мной и святошей, против хомункулюса, да еще в таком плачевном состоянии, могу не выдержать. А, как назло, кроме Трешки среди них нет ни одного живого создания.

– Буду биться с Хатланиэллой! - оглашаю свой выбор.

Все дружно ахают, а старуха крутит пальцем у виска.

– Лучше бы выбрал дракона, дурак, - шепчет она. - Хатли - мой идеальный клон. То есть в ее генах имеется неплохое фехтовальное мастерство. Кроме того она долгое время упражнялась с лабрисом…

– Идет! - восклицает Шрухан через барьер. - И постарайся там!

– Как? - правдиво изумляется королева. - Я не буду с ним драться. Если меня нечаянно убьют, то магия оскудеет, и через неделю вы все откинете свои мертвые копыта!

– Плевать, - отвечает епископ. - Мы уже вдоволь испили из чаши жизни после смерти. Не хотим больше так. Либо он тебя убьет, на что мы очень надеемся, либо нам придется смириться с вечным рабством.

Остальные хомункулюсы, как симиминийцы, так и заколдованные преогарцы, согласно кивают. Это выглядит довольно странно, потому как большинство из тех, кто находится в Круге, висят головами вниз. Смотришь на них, словно на дамочек из синхронного плавания, которые частенько тренируются на Черном озере перед моими окнами.

– Всех испепелю! - рычит Хатланиэлла и бросается молниями.

Круг без труда отбивает все ее магические удары.

– Не забывай, что мы - твой магенератор, - тоном победителя заявляет Шрухан. - Так что дерись, милочка.

– Я знаю Законы богов, - говорит королева спустя минуту размышлений. - Вместо человека вызов может принять ее супруг. Эквитей, конечно же, драться за меня не станет. Да и он на другом берегу нашей жизненной реки. Потому прошу, чтобы вместо меня дрался мой муж, Кутлу-Катл.

Она подходит к этой глыбе из мяса и мускулов и взбирается ему на ступню - по-другому не поцелуешь. Прижимается губами к грязной роже Большого рункура.

– Ты ведь будешь драться за меня, любимый? - мурлычет Хатланиэлла. - Правда?

– Знаешь что, милая? - Кутлу-Катл обнимает королеву свободной от лабриса рукой. - Этот оборотень открыл мне глаза…

Объятие рункура сжимается, точно тиски. Отчетливо слышится треск женских ребер. Леди Хатли визжит и отбивается.

– Ты - похотливая, мерзкая, грязная и лживая стерва, - говорит Большой рункур и добавляет несколько десятков менее литературных эпитетов. - Дурила мне голову всю жизнь. И при этом спала со всеми, с кем хотела!

– А не… - протестует королева.

– Вы?!! - повелитель варваров грозно обращается к своему отряду. - Кто из вас не спал с моей женой?!!

Все молчат и переминаются с ноги на ногу. Наконец, из нестройной колонный вырывается маленький нервный человечек. Он так и вьется вокруг рункура, словно муха у того самого.

– Я! - кричит он. - Я не спал! У меня тогда не получилось…

– Вот! - заключает Кутлу-Катл. - И после этого ты хочешь, чтобы я сражался вместо тебя?!

– Во-во, - кивает Прасс. - В этой мымре собрались все антагонистские качества моей жены. Яруга необычайно верна мне. Ведь правда?

Старуха смахивает слезу и подтверждает его слова едва заметным кивком. Вот это да! Тысячу лет без постельных отношений. А ведь я раньше думал, что это у меня страшная проблема - целых полгода…

– Больше никто не хочет за меня заступиться? - тоскливым голоском интересуется Хатли. - Может ты, Айфос-Фук.

– Не, я не, - отвечает варвар.

– Но ты ведь мой сын!

– Я тебя впервые только сегодня увидел, - хрипло сообщает младший рункур. Я невольно сравниваю его голос с тембром Кутлу-Катла и нахожу, что они идентичны.

– И все же я твоя мать!

– А я всю жизнь прожил с отцом, - возражает Айфос-Фук. - Если он говорит, что ты - дрянь, значит так оно и есть.

– Понятно, - горечью Хатланиэллы можно замостить небольшой тракт между двумя отдаленными поселками. - Кто-нибудь, дайте мне оружие.

Из толпы живых симиминийцев вылетает бронзовый лабрис. Он хлопается едва ли не на ноги королеве. Женщина успевает отскочить и меряет войско Кутлу-Катла недобрым взглядом. Очень недобрым.

– Закончу с хвостатым выродком, - угрожающе шипит она, - и вами займусь. Мигом окажетесь среди рабов.

Леди Хатли взмахивает рукой в направлении толпы хомункулюсов. Среди ее "рабов" поднимается шум. Видимо, свободолюбивым воинам не слишком нравится такое определение обязанностей.

– Выходи сюда! - Хатланиэлла приглашает меня, словно бы на красное танго. - Она взмахивает лабрисом, пробуя балансировку.

Да какая балансировка у топора? Мысленно хмыкаю и выхожу из купола. Магия обтекает меня, по лицу скользит что-то влажное. Будто бы я прохожу через большой мыльный пузырь. Ожоги отзываются приглушенным зудом. Не все так плохо - не иначе, действуют мази Харишши.

– Наподдай по полной! - напутствует Прасс. - Сделай переворот через центр.

Заманчивое предложение, давно не слышал о подобном приеме. Но для использования такого приема необходим серьезный противник. А не какая-то полуобнаженная глиста.

Встаю в боевую стойку и салютую "Карателем". Хатланиэлла делает то же самое. И вдруг…

Она исчезает, буквально взрывается в воздухе серией молниеносных ударов. Поверить не могу! Даже тяжеловес так не сможет орудовать тяжелым топором. Изогнутое лезвие топора мелькает совсем рядом. Острый ноготь проносится мимо глаза. В колено врезается твердый каблук.

– Я говорила тебе - выбирай кабана, - вздыхает из-за купола старуха.

Отбиваю сильнейшие удары, отлетаю спиной вперед и грохаюсь о колдовской щит. Сползаю по нему, поднимаюсь, едва успеваю отбить выпад, нацеленный в горло.

Впервые в жизни ощущаю, что могу проиграть. И кому, женщине, проклятой ведьме!