Колонисты Пандоры

Глава 1 Фронтир

Планета T 22/Пандора.

Территория полиса Новгород.

Речной фронтир.

Посёлок охотников «Алексеевка».

Сетка лазерных лучей, протянулась между металлопластовыми столбами. Она отгораживала внешний периметр посёлка, очищенный от джунглей полосы. Ночью при свете трёх лун, только инфракрасные линзы, нагло реквизированные из дедовой оружейки, помогли обнаружить эту нехитрую преграду.

Сам периметр поселения не оборудован камерами, реагирующими на движение. Однако если нечто крупное пересечёт лазерный луч, то датчики предупредят нейросеть посёлка. Полноценный ИИ, как в главных полисах и крупных населённых пунктах, нам не положен по статусу. Но для поселения на сто пятьдесят жилых блоков вполне хватает нейросети, пусть и устаревшей пару веков назад.

После нарушения границы на вышках включатся прожектора. А затем активируются автоматические турели, стреляющие дротиками, заправленными парализатором. Он способен вырубить любого местного обитателя, кроме, морских ящеров Кава. Иногда получается двойная выгода — звери приходят сами и не надо на них охотиться. Потому мы и не стреляем боевыми зарядами, дабы не повредить шкуру с мясом.

Только мне, в отличие от животных, известны все особенности охранной системы. Поэтому перекидываю через лазерную сеть рюкзак, предназначенный для хранения икры, и плюхаюсь в подготовленную заранее канавку. Далее, работаю локтями и проскальзываю снизу, не задев луча.

Перебравшись на другую сторону, опускаюсь на колено и замираю в ожидании. Вижу, как через пару секунд от внутреннего периметра приблизилась юркая тень. С ходу перекинув второй рюкзак, Алиса повторила все мои движения. А я схватил тонкие запястья и вытянул девушку наружу.

Через минуту мы пересекли охранную вырубку, перепрыгнув ловушки, и забежали в полосу джунглей шириной полтора километра. Плотный строй переплетённых лианами деревьев, отгораживал поселение от одного из рукавов Волги, впадающей в океан.

Вчера завершился сезон нереста у ящеров Кава, поэтому сейчас в джунглях нет ни одного привычного обитателя. Всё живое мигрировало вверх по течению, задолго до нашествия океанских чудищ. Но уже через неделю, весьма неприятная живность, начнёт возвращаться и занимать привычные места в пищевой цепочке.

Выше по реке творилась похожая картина. Её многочисленная фауна, ретировалась куда подальше или закопалась в ил, уступив ареал, пришедшему из океана полчищу гигантских ящеров. Кава во время нереста не терпели соседей. Они могли порвать даже стаю речных дьяволов, полуразумных амфибий, доминирующих в водной среде на этой территории. Понятно, что до всякой мелочи зубастым пришельцам не было дела. Поэтому река продолжала кишеть рыбой и земноводными. Но к лежбищам ящеров мелочь не подплывала. Ведь оголодавшим самцам, охраняющим кладку, всегда хочется жрать.

Как утверждал дед, Кава обладают зачатками разума. Они не занимались каннибализмом и крайне редко атаковали сородичей, кроме периода брачного сезона. Поэтому вылупившиеся головастики, получают неплохую фору, дабы окрепнуть к приходу местных хищников.

Добравшись до берега, мы увидели многочисленные следы, оставленные на глинистой полоске суши. Я сконцентрировал взгляд на отпечатках четырёхпалых лап, и линзы начали подсвечивать разными оттенками цепочки следов. При этом, имплант помогал определить степень их высыхания. А программа «следопыт» автоматически подсчитывала, сколько времени назад их оставили, и передавала данные в информационное поле.

Линзы стоили бешеных денег и входили в перечень товаров, не поставляющихся на фронтир. Но дед, где-то достал контрабандный товар и изредка позволял его поносить. Сегодня не тот случай, так что я просто их позаимствовал.

На другом берегу джунгли отступили на километр от воды из-за ежегодного нашествия ящеров. Именно туда и лежал наш путь. Нам нужно пересечь вплавь примерно тысячу метров.

— Ярик, надеюсь, ты не забыл спереть у Петровича гель? — напомнила Алиса.

Молча кивнув, я протянул ей банку, также взятую напрокат в оружейке.

— Вот держи, только много не мажь. Иначе старый пень заметит и как в прошлый раз реквизирует с моего счёта пятьдесят кредитов, — предупреждаю Алису и слышу, как вжикнул замок её комбинезона.

Инстинкт тут же взял своё. Прекратив изучать следы, я обернулся и принялся украдкой рассматривать гибкое тело обнажённой девушки. Вернее на ней остались только прозрачные трусики из защитного материала, которые ничего не скрывали, слившись с кожей. На мне такое же белье, весьма дорогая штука, кстати.

Соседка спрятала комбез в короб, наполненный огромными охапками степной травы, перемешанной с местным хмелем. Состав отлично отпугивал взрослых самок Кава от захода на наш берег. Закончив с одеждой, девушка затянула талию поясом с виброножом, сканером, химическим маркером и стандартной аптечкой. Всё это нужно для сбора икринок, на которые мы собрались охотиться. Ещё есть специальные носовые фильтры, но их вставляют перед погружением в реку.

Затем Алиса принялась натирать кожу слоем нейтрализующего геля. Он не позволяет ни одному животному или насекомому, живущему на планете Пандора, учуять человеческий запах.

— Отвернись, — приказала девушка, почувствовав мой взгляд.

— Алиска, да что я там не видел? — пробурчал я в ответ, но выполнил её просьбу.

А затем сам скинул походный комбинезон и начал натирать кожу нейтрализатором. Однако все места, до которых мы могли дотянуться самостоятельно, закончились. И нам пришлось воспользоваться помощью друг друга.

— Натри мне спину, — потребовала соседка, и я с большим удовольствием выполнил её просьбу.

Тщательно натирая даже там, где она уже нанесла гель, понимаю, что на каждое прикосновение к её коже, начинаю возбуждаться.

Конечно, Алиса это заметила и когда пришла её очередь натирать меня, насмешливо фыркнула. Хотя, я всегда был не против ознакомиться с прелестями девушки поближе, она меня к ним не подпускала. И на это у неё есть веские причины.

В отличие от наших родителей, мы из третьего поколения колонистов, закинутых имперским синдикатом на планету Пандора. И у Алисы иные жизненные планы, чем у большинства поселковой молодёжи. Это я, будучи семнадцатилетним обалдуем, согласился иди в самоход, чтобы заработать на первое электромагнитное ружьё. А моя ровесница хочет потратить будущий навар на покупку сертификата, позволяющего поступить на нулевую ступень имперского училища. Для этого придётся ехать за семьсот километров в Новгород, столицу нашего сектора.

Сертификат открывает более широкий доступ к имперской сети и позволяет получать потоковые передачи данных, развивающих мозг после изучения. Кроме этого, он разблокирует возможность осуществлять улучшения импланта стандартного образца, стоявшего в головах у всех колонистов.

— Сколько тебе надо накопить на сертификат? — спросил я шёпотом, желая отвлечься и унять возбуждение.

— Осталось одиннадцать тысяч восемьсот двадцать четыре кредита из двадцати пяти тысяч, — ответила девушка, а я беззвучно присвистнул.

— Не, подруга, столько бабла мы даже вдвоём не поднимем, — отвечаю, не забывая крутить головой по сторонам.

Изучая ночной пейзаж, я всматривался в места хоть немного отличавшихся по температуре. Благо линзы работали автоматически и надо только быть внимательным.

— Поднимем. Я всё рассчитала. Сейчас лицензированные новгородские купцы дают по 100–150 кредитов за икринку-пустышку. Цена ведь зависит от процента активности в икре бионанитов. А так как помёт свежий, то активность сейчас под сотню процентов. Такая икра ценится в два раза выше. Разумеется, если вовремя охладить товар и самим отвезти его в город. Кстати, лучше продать всё на центральном рынке, где есть конкуренция между перекупщиками. Так что мне нужно набрать всего сорок пять — пятьдесят пустышек, — рассудительно объяснила девушка и указала на речную гладь, приглашая начать действовать.

Увидев её жест, я кивнул, и с разбега нырнул в воду. При этом старался отлететь дальше, дабы не взбаламутить прибрежный ил и не привлечь местных обитателей. Те же пиявки, не могут убить родившегося на Пандоре человека. Но от их яда потом будешь спать целые сутки, и при этом ходить под себя в туалет. Конечно, если тебя покусают несколько десятков этих мерзких созданий, то без антидота можно окочуриться. А два — три присосавшихся вампира не особо страшны. Только всё равно, лучше проявлять бдительность.

Отплыв под водой метров на двадцать, я вынырнул и услышал негромкий всплеск, прыгнувшей следом Алисы. Дождавшись девушку, снова нырнул и принялся внимательно осматривать дно реки. Линзы способны улавливать малейшие перепады температуры.

Многочисленная речная фауна практически отсутствовала. И даже водоросли, обычно в обилии растущие на дне, выкошены зубастыми комбайнами. Этот геноцид устроили самки Кава.

После их ухода обратно в океан, по дну мелким бреднем прошлись самцы, уничтожая остатки былой роскоши. Но уже через три недели на берегу останутся только ящеры— патриархи и всё вернётся на круги своя. И даже джунгли, вытоптанные нашествием пресмыкающихся, начнут завоёвывать побережье.

Однако, несмотря на отсутствие видимой опасности, из ила в любой момент может выскользнуть речная мурена или ленточная змея. Их яд смертельно опасен даже для родившихся на Пандоре, приспособившихся к местной среде обитания. Поэтому ныряльщики никогда не работают поодиночке, так как можно не успеть ввести антидот.

У нас с соседкой на поясе закреплены шприцы с универсальным раствором. Ибо только сумасшедший будет бродить по джунглям или плавать по протокам без антидота.

Специальные защитные костюмы простым жителям фронтира недоступны, уж больно они дорогие. А ионизатор, отгоняющий всякую дрянь, охватывает только периметр посёлка. Да и не нужны нам дополнительные дорогущие приблуды. Ибо закон выживания на фронтире прост — не теряй бдительность и быстро бегай. А этому тут учат с пелёнок.

Следя за дном, я вспомнил разговор, состоявшийся с Алисой неделю назад. Тогда она предложила воспользоваться моментом. Перед открытием икорного промысла и спуском на воду поселкового парома, мы должны были первыми сплавать на берег ящеров, собрав все сливки с пары-тройки самых жирных кладок.

Выслушав нехитрый план, я сразу согласился. Так как меня, до зуда в одном месте, влекло обладание электромагнитным ружьём. Очень полезная вещь для промысловой охоты в степи, раскинувшейся за рекой на нейтральной земле.

Новгородский купец Бабаев, каждый год перед началом сезона охоты, приезжал в посёлок и привозил небольшой арсенал на продажу. У него нужная мне винтовка стоила 5220 имперских кредитов. Плюс крупнокалиберные болты, по десятке за штуку. Два прошлых цикла добычи икры и сезона охоты, позволили скопить немного деньжат. Поэтому сейчас мне не хватает двух тысяч. А это всего шестнадцать — двадцать икринок, сданных оптом, даже по самой низкой цене.

Конечно, если узнают, что мы метнулись на противоположный берег втихую, то нас по головке не погладят. Опытные охотники во главе с дедом, надают затрещин, поселковый совет объявит выговор, а ещё штрафанёт на сотку каждого самовольщика.

Однако подлыми крысами, нас никого не объявят. Ведь один из главных законов фронтира, принятый живущими здесь старателями, лесорубами и охотниками, гласит:

Пятьдесят штук! Ну, это Алиска замахнулась! Столько пустых икринок я за шесть лет промысла ни разу не поднимал. Даже с кладки самой крупной самки взять такое количество нереально. Получается, она хочет обойти минимум три кладки?

Вот шибанутая! И сдалась ей эта учёба и апгрейд импланта?! Ведь вроде живём нормально и почти вольно. К нам даже бандиты муслимские не лезут, зная репутацию общинных охотников. Мы-то живём на другом конце материка, и у нас эта публика не водится. А на востоке, в притоках Енисея, периодически случаются набеги самых безумных и отчаявшихся голодранцев. Обычно бандитов обнаруживают и уничтожают ещё на подступах к посёлкам. Городские клановые дружины своих шерифов тоже к нам не присылают, негласно признавая устои фронтира. Поэтому, здесь на юго-западе относительно спокойно. Можно нормально зарабатывать, не переезжая в город или крупное поселение.

Тихо загребая воду, оглянулся на плывущую следом Алису и продолжаю рассуждать про себя.

Зачем нужна, эта имперская учёба? Ну, получишь ты даже первую ступень. Выучишься, к примеру, управлять списанными в метрополии механоидными ботами, помогающими добывать минерал, или вырубать железный лес. Но дальше второй ступени обучения никого из простых колонистов имперская система контроля не пропустит. Да и общество на Пандоре сугубо кастовое, как обзывает его дед. А значит, без принадлежности к правящим семействам олигархов и их вассалам, доступ к подобным благам закрыт.

Поэтому достижение девятой ступени училища, после которого можно управлять грузовыми челноками, способными доставлять на орбиту контейнеры и летать до местной космической базы, никому из простых смертных не светит.

Плюс, с Пандоры, таких как мы, «крепостных колонистов», всё равно без самовыкупа не отпустят. А выкуп, насколько я помню, это целых двадцать миллионов кредитов! Эта немыслимая сумма не подъёмна даже для новгородских торгашей. Вернее, какой-нибудь торговый дом может её собрать. Да только чего им делать во внешнем мире? Ведь все межпланетные перевозки контролирует синдикат имперских корпораций, правящий нашим захолустным сектором, находящимся далеко от центральных миров.

Во время того разговора Алиса предложила и мне подумать насчёт получения достойного образования, хотя бы нулевой ступени училища. Однако я сразу отказался. И, как мне показалось, она после этого выглядела разочарованной.

Нет, а что я должен был ответить? Правду? Что из-за ухищрений хитрожопого дедули, мне нельзя соглашаться даже на стандартную перепрошивку импланта, проводимую в любом центре обслуживания за пятьсот кредитов?

Сразу после моего рождения, старик активировал непонятно где найденную крипто-карточку имперского гражданина. В результате он переиграл городскую систему распределения. И в стандартном медицинском блоке младенцу установили внекатегорийный имплант. По итогу я стал обладателем самообучающегося паразита, чьи свойства раскрываются и развиваются по мере взросления человека.

Как рассказывал дед, читая свои занудные лекции детям — стандартные импланты предназначались только для простых колонистов затрапезных планет земного типа империи Аратан. Они устанавливались в обязательном порядке, всем без исключения. А такая приблуда как у меня стоила очень дорого. И, как мне кажется, предназначалась для отпрыска одного из членов городского совета Новгорода, где заседают семь местных олигархов.

Ведь такие технологии доступны только главам кланом, взявших власть в нашем секторе материка, сорок четыре года назад. Дед рассказывал, что этому предшествовало пять лет большой резни, между высадившимися колонистами. Но я до конца не уверен, что даже местные хозяева жизни могли позволить себе подобную роскошь.

После трагической гибели родителей на охоте дед серьёзно взялся за моё воспитание и готовил только к жизни на фронтире. В результате его стараний я уже в шестнадцать лет, без всяких перепрошивок импланта, смог получить вторую степень следопыта. А в будущем имею все шансы стать промысловым охотником высшего класса. Только об этом мы не распространялись. Старик с детства вбивал мне необходимость скрывать свои таланты. Ведь если надо, я уже сейчас смогу пройти испытания и стать полноценным охотником. Правда, это сразу вызовет закономерные подозрения у окружающих.

И всё было хорошо, но каждый день старый пень без конца повторял мне одно и то же — «Запомни, олух. В город тебе зайти, конечно, можно. Но давать посмотреть скрытый профиль импланта техникам нельзя и даже опасно. Иначе ты там останешься навсегда. Причём, в качестве крепостного раба. А скорее всего, тебя сразу сдадут шакалам наместника. И тот просто прикажет удалить ценный аппарат из тупой головы, с хорошими шансами оставить тебя без неё».

Так что Алисе придётся идти по пути улучшения без меня. Если честно, то на берегу реки, в джунглях или раскинувшейся на востоке бескрайней саванне, мне намного лучше, чем в любом душном городке или центральном полисе.

Тут свобода! Можно идти, куда заблагорассудиться и делать что пожелаешь. Хочешь нырять за икринками, пожалуйста, никто не запрещает. Начинай заниматься добычей хоть с девяти лет, как это сделал я. Ведь в общине всегда нехватка ловких ныряльщиков.

Ещё есть охота на подросших в степи молодых Кава. Ведь они в три года — это ценный мех. В пять лет — сверхпрочна кожа. А начиная с восьми, на них появляются специальные наросты, заполненные сотнями килограмм мяса. Как утверждают скупщики имперских корпораций, самого вкусного и насыщенного бионанитами в этом секторе галактики. Плюс, в саванне хватает иной живности, чьё мясо идёт в еду, а шкуры и кожа на выделку. Кстати, охота, мне нравится больше всего.

А не хочешь гонять по степи на багги и стрелять из электромагнитных винтовок, можешь уйти на другой берег Волги. Спускаешься вниз по течению и присоединяешься к артели старателей, выискивающих жилы редких минералов. И никто тебя не остановит. Иди и маши виброкайлом, хоть с утра до ночи.

Можно забраться вверх по течению и вступить в артель лесорубов, добывающих разнообразную древесину. Вливайся в коллектив бородатых увальней, а плазморезак тебе выдаст их бригадир.

Это фронтир! И здесь каждый может найти себе на жопу столько приключений, сколько она сможет уместить.

Продолжая пересекать протоку, я заметил тёмное пятно в толще воды. Тело инстинктивно замерло, а глаза продолжали рассматривать знакомые очертания, от которых дыбом вставали волосы.

Как только я осознал, что прячется под водой, на сетчатке глаз всплыл моргающий оранжевый лог. Чёртов имплант с запозданием подтвердил наличие угрозы. При этом саморазвивающийся паразит похвалил меня за обнаружение опасности и тут же попросил себя проапгрейдить. Или, на худой конец, обновить прошивку в имперском пункте связи.

Встряхнув головой, я убрал все всплывшие сообщения и уставился на Алису. Она продолжала монотонно грести, не замечая моей остановки.

Пропустив изящное девичье тело мимо, я схватил её за щиколотку и одним движением притянул к себе. Затем всплыл, обхватил тонкую талию и, не обращая внимания, на гневный взгляд, прижал указательный палец к её рту.

— Тихо, не шевелись, там под водой засел ящер-патриарх, — прошептал я в аккуратное ушко и совсем не вовремя ощутил, что затвердевшие девичьи соски, начали слишком возбуждающе тереться о мою грудь.

— Ярик, что он здесь делает? Навсегда ушедшие из океана патриархи, сейчас на том берегу, закопались в глину и охраняют озёрца с кладками, — шёпотом протараторила Алиса, на этот раз не отстранившись, а ещё сильнее прижавшись ко мне.

— Мне, кажется, он сидит в засаде.

— Засада? Но, на кого? — не поняла девушка.

— Сама подумай. Над местом, где он застыл, каждый год проходит паром с охотниками, добывающими икру.

— Значит, на наших?! — удивилась Алиса, — Но нападений перед сезоном ранее не случалось.

— Всё течёт, всё меняется, — ответил я словами деда — Недаром ходят слухи, что Кава полуразумны.

— И что будем делать? — спросила девушка и я почувствовал, как она едва заметно трясётся.

— Если бы ящер нас засёк, то убил бы сразу. Ты же знаешь, на открытой воде от него пловцу не скрыться. Но, похоже, нам повезло и немного снесло течением. Так что можно продолжить исполнять задуманное.

А утром я обязательно шепну деду про засаду, делаю мысленную зарубку.

Девушка кивнула, и, стараясь не шуметь, поплыла дальше. Теперь она безропотно позволяла подталкивать себя под упругие ягодицы. Через десять минут мы благополучно выбрались на противоположный берег. После этого сразу принялись осматривать друг друга в поисках присосавшихся пиявок.

Не обнаружив мелких вампиров, мы взобрались на большой валун и принялись осматриваться.

Участок берега, к которому нас привело течение, оказался неплох. Обычно джунгли после нереста пытаются отвоевать обратно свою территорию. Но именно в этом месте, ящеры вытоптали всю растительность.

Это позволило рассмотреть, покрытую тропами и изрытую маленькими озёрцами, глинистую равнину, постилавшуюся на два километра. Далее уже шла полоса джунглей, отделяющих реку от большой степи.

Питательный состав, которыми были заполнены озерца, фосфоресцировал голубовато-зелёным светом. Поэтому местоположение всех кладок в радиусе километра, можно заметить даже невооружённым глазом.

— Ярик, что скажешь? — нетерпеливо поинтересовалась соседка.

Хотя она и была постарше, но новичок в промысле. Ведь я начал заниматься добычей икры чуть ли не с пелёнок. Дед показывал голографические снимки, на которых родители опускали меня в фосфоресцирующую жидкость. Для укрепления детского организма, утверждал старик. Так что меня не зря считали прирождённым следопытом.

— Не спеши. Подожди минутку, сейчас всё станет понятно, — ответил шёпотом.

А сам уже начал обшаривать окрестности в поисках цепочек свежих следов. Так можно определить местоположение, охранявших равнину патриархов. Заодно я выискивал наиболее безопасные пути к свежим кладкам.

— Ну? — снова прошипела девушка.

— Не нукай, не запрягла, — отбриваю её присказкой деда, указав на одно из небольших озёр, находившихся немного в глубине.

— Здесь есть кладки ближе и больше, — возразила Алиса и показала на светящуюся массу, находящуюся всего в тридцати метрах от нас.

— Нет, около неё патриарх закопался, — возразил я, уже получив от импланта схему с контурами, обрисовывающими недавно обнаруженных ящеров, — Видишь, костяной гребень торчит? Сразу он нас не заметит. Но потом пробудится от дрёмы, почуяв, что кто-то барахтается в озере и тогда нам конец.

Подруга отошла на шаг и пропустила меня вперёд, предоставив выбор цели. Ну, я и начал. Аккуратно ступая по глине, ищу более или менее подсохшие места и углубляюсь всё дальше в опасную зону.

Алиса шла след в след, будто пехотинец за сапёром. При этом она постоянно оглядывалась и готовилась в любой момент кинуться обратно к реке. Вторгнувшись в глинистый лабиринт из вытоптанных троп метров на двести, мы остановились возле средних размеров озерца, с застывшими в пучине крупными икринками.

— А побольше кладку не мог найти? — возмущённо прошипела подруга, — Судя по объёму, здесь икринок не больше шести сотен, а значит, пустышек не более двадцати.

— Дарёному ящеру в зубы не смотрят. Зато ближайший патриарх отсюда в пятидесяти метрах. Вон видишь, кончик хвоста едва шевелится? — указываю на ствол дерева, напоминающего змею, с шипастой гребёнкой на конце.

Не собираюсь больше спорить, поэтому встаю на колени и вытаскиваю вибронож. Провожу дрожащим лезвием по защитной плёнке, которая с момента нереста успела превратиться в затвердевшее желе.

Сделав крестообразный разрез, размыкаю края и откидываю их в стороны, подготовив лунку для погружения. Затем помогаю забраться в неё Алисе. Вижу, как она, едва погрузившись, начала быстро перебирать икринки, помечая каждую специальным, лакмусовым маркером.

Поставленные точки, мгновенно расплывались по белёсой поверхности шарика. Если в икринке находился зародыш, способный превратиться головастика, то состав помечал её оранжевым цветом. Если пустая, то она становится розовой.

Этот простой способ позволяет быстро определять пустышки. Каждая из них, как ни странно, стоила дороже сотни оплодотворённых. Конечно, сама икринка, в варёном, жареном и даже сыром виде очень вкусная. Одной-двух вполне хватит, чтобы накормить взрослого мужика. Только больше всего в них ценится совершенно иное.

Заставив себя оторвать взгляд от обнажённого тела Алисы, я быстро прошёл к соседней кладке. Повторил все операции, нырнул в питательный сироп и принялся быстро метить шарики, размером с мой кулак.

И как только началась работа, в сознании всплыл один из давних разговоров с дедом, записанный имплантом. Конкретно этот произошёл почти семь лет назад, накануне моего первого официального погружения за икрой.

— Дед, а почему вместо того, чтобы нырять и выискивать пустышки с риском для жизни, не перебить ящеров патриархов и просто не вычерпать икру со всех озёр сразу?

— Да потому, дурья твоя башка, что ящеры Кава начнут постепенно исчезать из этого рукава Волги. А далее нам придётся идти дальше, основывать новые форпосты, тратить ресурсы и терять людей, — вскинулся дед, до этого заботливо чистящий электромагнитную винтовку, — Сейчас же у нас равновесие. Люди изымают только пустышки, а ящеры неплохо размножаются. Ещё, мы спокойно уходим в степь и снимаем процент с подрастающих поколений молодняка.

— Дык это когда ещё будет? — не понял я логику старика и отмахнулся от его слов, — Кава в степи уйма, и каждый год очередная партия возвращается в воду. Да я сам видел целые стада цыплят двухлеток, зубастиков пятилеток, бегающих на двух лапах. И косяки переродившихся восьмилеток встречал, нагоняющих по пятьсот килограммов мяса, предназначенного для путешествия по реке в океан. Так что мы сможем ещё лет десять кладки очищать и в степи на ящеров охотиться. И это только наш рукав Волги, а их здесь десяток.

— Ну, дожил на старости лет! В моей семье завёлся малолетний браконьер, — старик покачал головой, отложил в сторону съёмную часть винтовки и строго посмотрел на меня, — А что ты через десять лет делать будешь? Ведь дебилы, вроде тебя, всех ящеров истребят. И новые самки перестанут приплывать на нерест.

Выслушав отповедь, я отвернулся и посмотрел в раскрытое окно-бойницу. Там несколько моих сверстников во главе с Алиской, явно готовились к походу в джунгли.

— Но икра, она же вкусная и стоит денег, — пробурчал я, не найдя что ответить.

— Бестолочь! Икра нужна не для того, чтобы жрать её каждый день. Конечно, в городах это деликатес, да и на организм она действует как мультивитамин. Только в пустышках полезного гораздо больше. И как раз их изъятие из кладок никак не влияет на популяцию Кава.

— Да чего там полезного? Пробовал я эти пустышки, они на вкус горькие и после них живот пучит.

Выслушав меня, дед осклабился и посмотрел на меня как, на младенца.

— Ярик, запомни, что я сейчас тебе скажу, а лучше запиши. Каждая самка Кава во время созревания икры, превращается в настоящую фабрику по производству нейтральных бионанитов. Они наполняют икру, придавая ей особые свойства. А далее вылупляются зубастые головастики, способные прогрызть оболочку икринки.

— Видел я тех головастиков, они и жестяное днище лодки прогрызть могут. Почти как речные пираньи, только поменьше!

— Лучше не перебивай. Иначе сейчас сниму ремень и всыплю, так что сидеть неделю не сможешь, — пригрозил старик.

При этом он отлично понимал, что после произнесения сигнальных слов, имплант начал фиксировать разговор, для того чтобы воспроизвести его, в тот момент, когда мне понадобится. Об этом мы договорились давно, чтобы я всегда мог прокрутить полученные уроки, если что-то забыл.

— Так вот, — продолжил въедливый старик, — В процессе трансформации икры, бионаниты выполняют запрограммированную природой функцию по поддержанию жизни плода и полностью на него настраиваются, становясь бесполезными для иных целей. А в неоплодотворённых яйцах все процессы замирают и невостребованные наниты впадают в спячку. Однако именно из-за своей нетронутости они и становятся столь нужными людям. На центральном рынке Новгорода именно пустышки берут по двести имперских кредитов, а простая икра, больше червонца не стоит. Если же принести более десятка на продажу, то тебя за браконьерство милиция или дружинники загребут.

Услышав сумму в две сотни за икринку, я удивлённо присвистнул. Ибо таких деньжищ у меня, десятилетнего пацана, никогда не водилось.

— Дед, да не грузи меня этими нанитами-шманитами. Скажи просто, зачем их покупают и почему торгаши столько деньжищ отваливают? — нетерпеливо воскликнул я.

Так как понял, куда намылились мои друзья, и решил быстрее улизнуть из контейнера, заменяющего нам дом.

Алиска с близнецами, собрались пойти стрелять из рогаток, летающих между пальмами, макак-крикунов. Поэтому ребята крутились рядом с нашим жилищем, зазывали меня с собой. Дед это заметил, но виду не подал.

— Видел в командном контейнере посёлка медицинскую капсулу? — спросил он, а я быстро кивнул, — Полтора года назад тебя подрал сумчатый леопард. Ты был совсем плох и мог остаться инвалидом при обычном лечении. А этот аппарат тебя на ноги за двое суток поставил. И помогли в этом переработанные нейтральные бионаниты. Как ты думаешь, откуда именно эти наниты в нашем нищем посёлке появились? Поняв это, ты сможешь ответить на свой вопрос — зачем их покупают. И почему торгаши столько за них деньжищ выкладывают. Уже потом я расскажу, зачем икра нужна имперцам.

Продолжая помечать икринки маркером, я вполглаза следил, как они меняют цвет. Львиная доля становилась оранжевыми, но девять уже перекрасились в розовый.

Справившись с шестью сотнями икринок за десяток минут и три затяжных нырка, я уже хотел подниматься на поверхность. Но тут увидел большую белёсую икринку, почему-то лежащую на самом дне. Дотянувшись до пустышки, черкаю по ней маркером.

По поверхности шарика моментально начало расплываться фиолетовое пятно, окутывая защитную оболочку. Засмотревшись на это чудо, я растерялся и всплыл в последний миг, едва не хлебнув светящейся жижи.

— Фиолетовая! — благоговейно прошептал я и уставился на зажатую в кулаке находку, — Да она же стоит больше десяти тысяч!

Насколько мне известно, фиолетовые пустышки стоили много кредитов. Они очень редки и за время работы промысловиком, мне не попадалась такая ни разу. А дед говорил, что найти подобную икринку на этом рукаве Волги, удавалось только моему отцу.

Не веря своему счастью, я отложил пустышку и принялся быстро класть мягкие шарики в рюкзак, где расположены специальные ячейки. И только собрав все обычные икринки, аккуратно поместил главную находку в середине рюкзака. Затем защёлкнул клапан и врубил охлаждение. Подмигнул цифре двенадцать, появившейся на панельке и, выбравшись из лунки, прикрыл её затвердевшими кусками студня.

А потом подошёл к Алисе, которая как раз закрывала свой рюкзак. На его панельке горела цифра шестнадцать. Окинув взглядом крохотное озерцо, я заметил две дюжины не помеченных маркером шариков, но промолчал. Мы оба понимали, что если продолжим сбор здесь, то только потеряем время, поэтому пора перебираться на новое место.

— Сколько у тебя? — спросила подруга.

— Двенадцать.

— Мало, — недовольно прошептала она.

— Ну, сколько фронтир дал, тому и рад, — пробурчав в ответ, я начал прикрывать крестообразный разрез, оставшийся на поверхности озера.

— Ярик, пожалуйста, найди мне большую кладку, с которой можно поднять хотя бы икринок тридцать, — вкрадчиво произнесла Алиса и как бы невзначай, дотронулась до меня бедром, — Пойми, я ещё одного сезона без обучения и развития импланта не выдержу. Душно мне здесь!

Захотелось тут же показать находку и рассказать, что нам уже хватит на всё. Но что-то заставило меня промолчать.

— Хорошо, — прошептал я и посмотрел на огромное сдвоенное озерцо, находящееся на расстоянии трёхсот метров.

В нём как раз должно плавать не меньше полутора тысяч икринок. Конечно, недалеко от него лежит очередной патриарх, обвивший своим хвостом берег, но с этой напастью можно справиться. Одно плохо — вместо ныряний и сборов дорогой икры, придётся внимательно следить за его реакцией, охраняя соседку.

В тот момент, когда я указал девушке на озеро, на другом берегу реки что-то рвануло. Всполох огня взметнулся к небу, и мы в унисон прошептали одно-единственное слово.

— Община!

Через несколько секунд до нас донёсся грохот и над джунглями появился ещё один столб пламени.

— Быстро за мной! — приказал я, практически в полный голос, понимая, что сейчас начнётся твориться вокруг и рванул к реке по самой короткой траектории.

Мы бежали как ужаленные, а в это время со всех сторон, начало доноситься грозное рычание и фырканье, пробуждающихся от спячки патриархов.