Колонисты Пандоры

Глава 2 Смирновцы

Перемахнув через изгибающийся хвост ящера, я поймал Алису и крепко прижал к себе. И проделал всё это, не сводя глаз с костяного гребня трёхтонного патриарха.

Улучив момент, когда гребень качнулся влево, мы прыгнули направо. А затем побежали прямо по спинным пластинам, появившимся из глины. Нашей целью являлся небольшой уступ на берегу.

Толстенные бронепластины невозможно пробить даже вольфрамовым болтом, но ящер всё равно почувствовал чужое прикосновение. Громко щёлкнув языком, он крутанулся на месте. Однако всё, что смог уловить его природный эхолот, это два всплеска, взбаламутивших речную гладь.

Нам удалось пересечь реку максимально быстро. Сейчас было не до режима тишины, поэтому нашумели мы знатно. Ещё и вздрагивали, от доносящихся со стороны посёлка звуков пулемётных очередей с хлопками взрывов.

Добравшись до короба «отпугивателя», где лежали комбинезоны, не сговариваясь, суём рюкзаки в пахучую степную полынь и начинаем одеваться. Перед тем как захлопнуть крышку, я не выдержал, открыл рюкзак и достал фиолетовую икринку. Алиса заметила крайне редкую вещь и округлила глаза. А я полоснул по добыче ножом и протянул её подруге.

— Давай пополам. Дед уверял, если выпить сырой «фиолет», то сила и реакция поднимутся на пару часов, а раны начнут затягиваться, — объясняю девушке.

Алиса замотала головой и отпрянула, давая понять, что не согласна на подобные эксперименты.

Времени на споры не было. Я опрокинул икринку в рот и почувствовал, как по пищеводу потекла фосфоресцирующая слизь. Горечь забила вкусовые рецепторы, и меня немного замутило. Далее гортань и пищевод будто заморозило. Но длилось всё это недолго. Уже через пару секунд организм пришёл в себя.

Алиса наблюдала за происходящим с укором, но молчала. Молодец, сейчас нам точно не до споров.

Через пятнадцать минут мы обогнули охранный периметр и вышли к посёлку со стороны просёлочной дороги. Здесь хранились стволы железного дерева. Оно изредка встречалось на нашей территории и добывалось во время межсезонья для нужд общины.

Именно на такую стопку стволов мы и взобрались, чтобы увидеть жуткую картину. Все контейнеры, образующие периметр поселения со стороны реки, ярко пылали.

Похоже, враги специально применили термитные мины. Заправленные специальной смесью болванки, способны гореть около часа. Общинники оказались в ловушке и не смогли отступить к реке, поэтому им пришлось дать бой в посёлке.

Налётчики взорвали наблюдательную башню и боксы с пулемётными турелями. Между пробитыми насквозь контейнерами валялись трупы защитников, а вокруг посёлка замерла дюжина БТР.

Если честно, то на броне я ожидал увидеть граффити одной из рейдерских банд. Группы беглецов и откровенных маргиналов иногда сбивались в отряды и нападали на жителей фронтира. Саванна — огромная и способна спрятать целую армию степняков. Да и прокормить она может немалое количество людей. С учётом того, что на планете очень нестабильное магнитное поле, то спутники часто бесполезны в поиске их баз.

Иногда степняки вторгаются внутрь территории полисов. Но обычно дружинники вычисляют отморозков ещё на подходе с помощью дронов и их ликвидируют их отряды. С нападавшими особо не церемонятся. Большую часть бандитов, включая раненых, уничтожают, а пленных отправляют на каторгу. Есть и мобильные группы охотников за головами, специализирующихся на поимке рейдеров.

Однако, на броне налётчиков красовались эмблемы новгородского совета, в виде синей звезды. А в её центре поблёскивала литера «С», означавшая, что данное подразделение, принадлежит клану Смирновых.

Увиденное повергло меня в шок. Ведь каждый год именно купцы данного семейства, наведывались к нам и выкупали всё, что выставлялось общиной на продажу. Каждое семейство олигархов контролировало участок земель, находящийся в сфере влияния города, и вела дела с местными. Наш посёлок сотрудничал именно с этим кланом.

А ещё дед, как староста посёлка, заключил эксклюзивный договор с родовым купцом Смирновых, Тимуром Бабаевым. В индивидуальный контракт входила поставка в Новгород мяса молодых ящеров Кава, икорных пустышек, редких пород дерева и степного хмеля.

Последний использовали для настаивания пандорской водки, считающейся эксклюзивной в центральных мирах нашего сектора. Спиртное и деликатесное мясо охотно скупал имперский синдикат. Два раза в год его баржи швартовались у нашей орбитальной станции.

В эти короткие периоды, между городами Пандоры и станцией сновали грузовые челноки. Империя выкупала собранную в городах продукцию и обменивала её на устаревшее оборудование, списанную технику и допотопное оружие. Садиться на саму планету челнокам синдиката запрещено, если речь не шла о военных и чрезвычайных ситуациях.

Немного придя в себя, я перевёл взгляд на главную дорогу. Там замер древний имперский танк, вооружённый рельсотроном и миномётной установкой. Он покачивался в воздухе, левитируя над поверхностью земли, и урчал протонным двигателем.

А за ним в колонну выстроилось десяток грузовиков. Среди них выделялись два монстра, способных перевозить космический контейнер весом до восьмисот тонн.

Бой закончился ещё тогда, когда мы бежали по берегу. Судя по повреждениям и количеству трупов, у нашего посёлка не было шансов выстоять. Однако, несмотря на неравенство сил, защитники уничтожили один бронетранспортёр и сбили несколько дронов. А около танка лежали четыре трупа дружинников. Ещё десяток раненых сидели рядом с мобильным медицинским пунктом, развёрнутом за грузовиками.

Диспозицию и общую картину боя помог нарисовать имплант, пока основная часть сознания была занята совсем другим. Все мысли занимал единственный вопрос — почему новгородцы напали на лояльный посёлок?

Конечно, договор о торговле не обязывал смирновских дружинников охранять фронтир и его обитателей. Но хладнокровное истребление целого посёлка являлось событием экстраординарным. Сейчас на планете достаточно мирные времена и я про подобное никогда не слышал.

Конечно, периодически происходили массовые облавы на пришлых степняков. В редких случаях городские дружинники помогали поселковой обороне зачищать саванну от вторгнувшихся кочевников.

Только не припомню я такого, чтобы кланы нападали на вольные посёлки и вырезали общинников. Историю планеты дед вдалбливал в меня основательно и подобного лет тридцать точно не происходило. Хотя, с истреблением поселян я погорячился.

Алиса двинула меня локтем и указала на ранее не замеченную группу дружинников, загороженных деревом. Раздвинув листья, я увидел полусотню взрослых жителей посёлка, стоящих на коленях. И столько же подростков с детьми, выстроенных возле изрешеченного пулями контейнера.

Большая часть общинников в саже и с разодранными комбезами. Много раненых. Люди замерли под прицелом десятимиллиметровых винтовок, запрещённых к применению обычным колонистам.

В одном из стоящих на коленях общинников я сразу узнал деда. Судя по пузырящейся на плече пене санитарного геля, левая рука старосты пробита навылет. Правая часть лица превращена в сплошной кровоподтёк.

Едва увидев, вырастившего меня человека, я сжал кулаки и хотел кинуться на дружинников. Но Алиса вцепилась в моё плечо и рванула на себя.

— Ярик, лежи тихо. Иначе нас заметят, и уже через минуту мы будем стоять на коленях вместе с остальными.

Её слова подействовали отрезвляюще. Я замер, при этом чувствуя, как по телу растекается странная дрожь, заставляющая мышцы часто сокращаться. Сжав зубами кусок коры железного дерева, пытаюсь унять адреналиновый прилив, явно вызванный работой нанитов съеденной недавно икринки.

— Там дед!

— А ещё моя мать с братом, — прошипела в ответ соседка.

Эмоциональный порыв, наконец, спал, и я заметил стоявшую на коленях мать девушки и её пятилетнего братишку.

Вдруг в голове прозвучал сигнал экстренного вызова, заставивший меня дёрнуться от неожиданности. Командую на приём и слышу звук, транслируемый имплантом деда.

После хакерского вмешательства, простой имплант колониста первого поколения не превратился в суперпередатчик. Он не мог дотянуться на большое расстояние. Но дистанция до четырёхсот метров стала ему по силам.

Для контакта применялся технический канал, автоматически устанавливающий связь с находящимися вблизи имплантами союзниками, обычно используемый для обмена короткими сообщениями. Такой девайс очень удобен на промыслах, когда люди могли потеряться или стать жертвой нападения хищников. Но у нас с дедом установлены индивидуальные настройки, позволяющие добиться немного большего.

— Так что староста, будешь и дальше Ваньку валять? Или поговоришь с представителем городских властей, как положено? — видимо, не в первый раз спросил бородатый дружинник.

Судя по гравировке на плече, офицер имел звание лейтенанта. Облачён он в композитную броню штурмовика местного производства, совмещённую с простеньким имперским экзоскелетом. И я этого офицера сразу узнал.

— Фёдор, ты же знаешь, мы всегда рады поговорить с любым мирным гостем посёлка. И для этого не обязательно забрасывать нашу общину термитными минами и делать решето из жилых боксов, — старик сплюнул кровавый сгусток и с хрипом втянул воздух, — А теперь говорить поздно. Людские жизни не вернёшь, да и свой приговор я уже знаю.

— Петрович, даже не хочешь узнать, чем ты провинился? И за какие прегрешения новгородский совет решил вас уничтожить? — спросил лейтенант.

В этот момент взгляд деда сфокусировался на щеке новгородца. А я смог рассмотреть татуировку с кодом подразделения, знаками различия и логотипом клана Смирновых.

— А чего спрашивать? Я колонист первой партии. Живу на Пандоре очень давно. И в отличие от тебя, старушку Землю помню неплохо. Так что и без лишних слов всё понятно, — дед тяжко вздохнул, — Что бы ты мне сейчас ни предъявил от имени совета или своего хозяина, всё это полная туфта. Можешь ею кормить молодняк из своих дружинников. Мне видится, весь этот беспредел Колька Смирнов учинил из-за грёбаных кредитов. Нет, я знал, что твой хозяин — конченая гнида. Но надеялся, что он хоть чуть помнит добро. Ведь именно, я почти пятьдесят лет назад, не позволил либертарианским фанатикам закинуть его в биорасщепитель. Так тогда казнили любого инакомыслящего. Однако и наши отряды ополчения отвечали этим психам не меньшей жестокостью. Николка же, тогда был одной из шестёрок, метавшейся между двумя силами как дерьмо в проруби. В итоге, ополчение победило, только большой кровью моих товарищей. А плодами победы воспользовались гниды, вроде твоего хозяина.

— Похоже, ты староста что-то путаешь! Тиранию фанатиков свергли члены тайного общества служащих, после устроенной либерами резни сорок девять лет назад, — пафосно провозгласил лейтенант, явно для того, кто будет просматривать запись творимого беспредела.

— Да, да, Федя. Я эту дичь уже не раз слышал. Только на самом деле именно трудовые советы, ответили на расстрелы людей в городах, собрали ополчение и свергли власть фанатиков. Как там теперь это в Новгороде, Туле и Москве называют? Ночь праведного гнева? Но раньше это называлось ночь длинных ножей, и такая ночь была не одна, а очень много. А либертарианцев, пытавшихся построить демократическую утопию, советы смогли сковырнуть только из-за их клинической глупости. Фанатики наделали кучу ошибок, приведших к голоду, к которому прибавился беспрецедентный террор полиции. Народ восстал из-за отчаянной ситуации. Но восстали далеко не все. Многие отсиживались в сторонке, готовясь присягнуть победителям, как это делал твой хозяин. Уже после началась война между городами, что привело к гибели двух третей колонистов первой партии. И ни про какие тайные общества служащих я тогда не слышал.

— Плевать я хотел, на твои лживые россказни! — раздражённо рявкнул офицер, — Ныне во всех городах Пандоры правят советы кланов. И только они решают, кто именно нарушил законы и кому не место на территории колонии.

Услышав новую пафосную фразу лейтенанта, дед попытался улыбнуться, но закашлялся, выплюнув несколько кровавых сгустков.

— Да уж, эти новые олигархи нарешают. Каждый создал себе клан с маленькой армией и ждёт момента, когда можно перегрызть глотку ближнему своему. Нет, я не против. Доите сколько угодно крепостных лохов, пашущих с утра до ночи на производствах, плантациях и карьерах. Но зачем трогать людей, ушедших от вас на фронтир? Мы зарабатываем на жизнь кровью и потом? Ведь тебя здесь могут натурально сожрать в любой момент. Федя, именно мы установили систему, отпугивающую крупную живность с берега реки. Это охраняет городские плантации и батраков от набегов хищников.

— Вот именно! Вы тут зарабатываете на нашем берегу, а городских налогов не платите. Кроме этого, общаетесь с бродягами и степными бандитами. Ещё проворачиваете через них бартерные сделки, не оформляя их, как положено. А значит, не платите имперскую десятину, — грозно изрёк лейтенант.

— Империи общины платят автоматически при заключении сделки. Городу же мы ни копейки отчислять не должны. И вообще Федя, мне тут стало интересно, а с каких это пор фронтир обязан платить Новгороду налоги? — вполне искренне удивился дед.

— С тех самых, как месяц назад городские советы Новгорода и Москвы приняли такие законы.

— И после этого Смирнов с сотоварищами сразу решил прибрать берег к своим рукам? Даже время выбрал подходящее, как раз перед сезоном сбора пустышек. Ну, ничего. Скоро толстосумы из совета хорошенько обломятся. Как там говорится — «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Федя, хочу тебе признаться. Как только твои архаровцы на нас напали, я активировал тревожный маячок. Так что все посёлки фронтира в радиусе тысячи километров уже знают про нападение новгородцев. Куда бы вы ни наведались, там вашу колонну будет ждать жаркий приём в виде мин, фугасов и вылетающих из джунглей болтов.

Выслушав деда, лейтенант оскалился и мотнул головой.

— Нет, Петрович. Ничего у вас дикарей не получится. Подобные бронегруппы одновременно напали почти на все основные поселения старателей, лесорубов и охотников, расположенных вдоль этого рукава Волги. И даже на севере, где начинается саванна. Поэтому, скорее всего, уже захвачены все тридцать семь незаконных поселений. Чуть позже мы вплотную займёмся востоком, откуда будут продвигаться московские дружины. Ловушка уже захлопнулась, просто никто этого ещё не понял. Через три дня на территории, подконтрольной Новгороду, будут захвачены все воровские анклавы, и утвердится наша власть.

— Значит, торгаши устроили ещё одно утро длинных ножей, — с горечью проговорил старик, — Ну коль вы начали так круто, то скоро обломитесь ещё сильнее.

— Не надейся. Жестили дружинники только здесь и ещё в паре мест. Остальным посёлкам выставлен ультиматум, предписывающий в течение трёх часов капитулировать и перейти под новгородскую юрисдикцию. Это вы тут из себя свободных строите, даже силовой купол приобрели. Не будь здесь нашего агента, отключившего эту мерзость, мы бы кровью умылись, — произнёс лейтенант, — Из-за вас три дорогущих коптера угробили и одну коробочку. Да и за парней моих вы ещё кровью ответите!

— Значит, кроме имперской десятины, посёлки начнут продавать в Новгород всё добытое по фиксированным ценам? Получается, люди потеряют больше половины доходов. Федя, такой план не сработает, — уверенно заявил дед, — Что-то ваши городские паразиты сильно просчитались. Знаешь, сколько нужно всего купить, чтобы поселение выжило хотя бы один сезон? На оружие, охранное оборудование, технику и топливо мы тратим больше пятидесяти процентов своих доходов. А ещё надо проводить профилактику коммунальных систем, покупать запчасти с кристаллами для энергетической станции, а это под три четверти от заработка. Да и жрать хочется не только рыбу с дичью, ведь огородов мы не держим. Плюс разная мелочёвка. И если кто-то на фронтире начнёт тратить меньше, то не выживет здесь и сезона. Ладно, можно поменять диету и отказаться от разных бытовых приблуд. Но с безопасностью шутить нельзя и без специальной техники здесь делать нечего. На что, по-твоему, местные будут жить?

Выслушав деда, лейтенант снова оскалился и презрительно посмотрел людей, стоявших на коленях.

— Я уверен, что всё у нас получится. Новгород стандартизирует поселения, назначит шерифов, внедрит вахтовый метод работы и отправит дружинников на тот берег создавать сеть форпостов. Это поможет системно развить промыслы и повысить уровень прибыли в десятки раз. Работать бывшие вольные теперь будут за фиксированную оплату, ибо хватит жировать. А если не захотят пахать тут, то переберутся на фермы, где всегда рабочих рук не хватает. Другой работы на этом берегу реки, им всё равно не найти.

— Ох, Федя, Федя! Похоже, долгое сидение в защищённых городах и редкие стычки с рейдерами приводят к отупению, — дед укоризненно покачал головой, — Всё, что ты сейчас перечислил, приведёт только к слому цикличности жизни местных животных, истреблению популяций ящеров Кава и, как следствие, полному разорению всех поселений. Нельзя бездумно уничтожать местную флору и фауну. Общинники живут с ними в симбиозе, откусывая по чуть-чуть и давая природе возможность восстанавливаться. А ещё, я предрекаю, что все военные форпосты на той стороне реки подвергнутся массированным атакам хищников. Менее чем через год, понеся большие потери, военные уйдут с того берега.

— Мы не отступим! — воскликнул лейтенант.

— Ещё как отступите. Ты думаешь, почему мы переправляемся на тот берег строго в сезон? Да потому что там очень опасно! Будь иначе, община давно перебралась бы туда, где нас не достать. Думаешь, никто об этом не размышлял? Планировали и всё подсчитали. Для переезда и закрепления на правом берегу, нужны колоссальные ресурсы. Твои же хозяева хотят проскочить, не вкладывая ни кредита, ещё и прибыль увеличить. Подобное бывает только в сказке.

Едва староста закончил говорить, послышался шум отъезжающей переборки. Затем из танка выбрался молодой парень в настоящем бронекостюме имперского скаута, изображение которого я видел в каталогах.

Шестигранные сегменты брони были подогнаны по мускулистой фигуре и не выглядели столь внушительно, как композитный доспех дружинников. Однако лёгкая и гибкая на вид броня, могла не только менять цвет. Она обеспечивала полную невидимость для тепловизоров и круговую защиту, даже от крупнокалиберных болтов электромагнитной винтовки. Силовой контур защитного костюма распределял удар по всей плоскости, а встроенная ремонтная система из нанороботов, латала повреждённые сегменты прямо во время боя.

Стоил такой комплект немыслимых денег и на Пандору доставлялся только по специальному разрешению. Соответственно, доступен он только членам наиболее сильных кланов. О том, что появившийся офицер — родственник олигарха, свидетельствовал личный вензель Смирнова со знаками цельного майора, выгравированные на шлеме и плече.

— Лейтенант, меня достал этот бред. Старого хрыча уже не переделать. Так что, с ним разговаривать бесполезно, — произнёс новый персонаж.

Так как забрало шлема было поднято, я рассмотрел лицо хлыща со взглядом урождённого хозяина жизни.

— Неужели к нам наведался младшенький Смирнов собственной персоной? — иронично прохрипел дед и снова закашлял.

— Не младший, а Смирнов третий, — высокомерно ответил майор и выудил из груды трофейного оружия электромагнитную винтовку.

Камуфлированный под саванну, с явно самодельным охладительным кожухом, ствол выглядел весьма непрезентабельно. Осмотрев оружие, молодой офицер презрительно скривился.

— И вот из этого хлама они смогли убить четверых моих дружинников?

— Да, ваше превосходительство, — подтвердил лейтенант, — Вы не смотрите, что ствол выглядит как стандартное однозарядное ружьё, разрешённое для продажи. Эти гады ставят на свои дыроколы дополнительный контур, повышающий скорость полёта болта почти в два раза. Переделывают охладительный кожух и улучшают зарядную систему, присобачивая короб на пять или семь болтов. Кроме этого, дикари применяют вместо стальных болтов вольфрамовые. Ещё они научились изготавливать кумулятивные заряды, способные пробить бронетранспортёр.

— Но это же строго запрещено городскими законами! — искреннее возмутился молодой хлыщ и я вдруг понял, что мы с ним примерно одного возраста, — Только за это их всех надо было вздёрнуть на пальмах!

— Ох, ё моё. Сразу узнаю гнилую породу. Вам бы Смирновым только вешать да вешать, — произнёс дед.

— Да! Городские законы должны распространяться на степь, джунгли, реку и весь фронтир! — с пафосом продекларировал майор.

— А какого именно города законы на всё это должны распространяться: Москвы, Тулы, Твери или Рязани? А может, и вовсе законы Имамата, расположенного за большой степью?

— Какая Рязань!? Какой Имамат!? — возмутился щёголь и, рванув к деду, замахнулся прикладом винтовки, — Везде должны почитаться законы Новгорода и империи, которая стоит за нами и взирает на своих подданных с орбиты!

Произнеся очередную пафосную тираду, молодой Смирнов обвёл презрительным взглядом стоявших на коленях людей.

— А как быть с тем фактом, что за советом имамов, стоит та же самая империя? Именно она не позволила нам добить мусульман, совершавших набеги на Десятиградье. Тридцать пять лет назад мы их почти уничтожили и загнали в непроходимые топи. Это уже потом проклятые торгаши решили договориться с Имаматом, продавая ему продовольствие. Не будь так, бородачи уже давно бы сдохли с голоду на своих болотах. И кстати, уже более двадцати лет на их площадки спускаются челноки за добытым сырьём. Так же, как и в Новгород с прочими городами, — проговорил дед, проигнорировав злой взгляд младшенького Смирнова, — Поэтому не надо нести бред про законы и добренькую империю. Мы здесь все рабы или заключённые, называйте как угодно. Просто некоторым тварям удалось немного возвыситься над остальными. И никто не обязан соблюдать установленные вами правила. Кланы давно нарушили всеобщее соглашение, подмяв под себя остальных колонистов в этой части Пандоры. Ранее люди спокойно жили без власти торгашей, и сами отстроили разрушенное во время большой резни.

Слова старосты явно взбесили новгородца. Сначала он собирался ударить деда прикладом, но затем наклонился и начал быстро шептать:

— Значит, нам верно докладывали? Ты тот самый провокатор и мерзкий предатель Новгорода! А теперь слушай и запоминай, старый ублюдок. Я тебе расскажу, что произойдёт с отбросами, ранее населявшими посёлок. Всех мужиков из первого и частично второго поколения, мои дружинники вздёрнут на пальмах. Баб пока заберут с собой, а после того, как вдоволь наиграются, кинут в притоке реки, пусть ящеры порадуются. Оставшихся разделят. Детей отправим в крепостные работники на плантации. Те, кто постарше обзаведутся контрольными ошейниками и поедут к океану, на Костяные карьеры. Пусть там до смерти биоминерал добывают. А умирают там быстро, ты это сам знаешь. Если не ядовитые газы и не кислотная плесень, то твари из океана всё равно их достанут. Мы же постараемся, чтобы сепаратисты получили сроки побольше. Так что года через два — три, никого из твоих сородичей и соседей не останется в живых. И про ваше бандитское поселение навсегда забудут.

— Ну, это мы ещё посмотрим, кто через год останется в живых. И будет ли вообще существовать клан Смирновых в Новгороде, да и остальные семейки, — прохрипел дед и снова кашлянул, обрызгав кровью щёку молодого.

— Ах, ты ублюдок! — воскликнул майор и отпрянул.

Затем он упёр в голову старика ствол винтовки и нажал на курок.

Винтовка взбрыкнула в неумелых руках, и вылетевший болт пробил голову деда навылет, при этом не активировав заряд из-за малого расстояния. Пролетев дальше, он пронзил грудь молодой женщины и воткнулся в стенку контейнера.

Тело деда ещё стояло на коленях, когда картинка исчезла, вернув меня в реальность. В следующее мгновение старик завалился набок, а во мне что-то переключилось.

Сердце начало биться в несколько раз чаще, а тело, будто превратилось в пружину. Далее я прыгаю с места и одновременно вытаскиваю из ножен вибронож.

Приземлившись в пятнадцати метрах от танка, я кувыркнулся по земле и снова прыгнул. При этом чувствую, как всё происходящее вокруг начинает замедляться.

Продолжая передвигаться длинными прыжками, словно макака-летяга, я рванул к Смирнову третьему. Конечно же, меня заметили. Лейтенант и пара дружинников, вскинули автоматические винтовки и из их стволов полетели болты.

Один из них прошёлся вскользь по спине, но другие пролетели мимо. А потом я увидел испуганную харю майора и попытался вонзить в неё клинок.

И, скорее всего, у меня бы получилось, но защита среагировала молниеносно, закрыв забрало шлема. Поэтому мне удалось только задеть скулу убийцы.

После этого я ударился о плечо бронекостюма и пролетел мимо. А затем в правую сторону груди прилетел заряд плазмы. Последнее, что я увидел, перед тем как вырубиться — это стремительно приближающийся к лицу приклад винтовки.