ГЛАВА 9 НАСЛЕДНИК КСУОКВЕЛОСА

Конан наскоро переговорил с Кейлашем, в общих чертах обрисовав ему отчаянную схватку в подземной тюрьме. Мадезус нетерпеливо вмешался в их разговор:

– Жизнь короля висит на волоске, и время уходит! Кейлаш, ты должен меня немедленно к нему проводить! Пока вы здесь болтаете, его жизнь истекает, как вода из треснувшего бокала. Древнее зло вырвалось в наш мир, и его черная сила готова истребить короля!

– А ты-то откуда знаешь?.. – изумленно спросил Кейлаш.

– Увы, у меня нет времени объяснять… Доверься мне, или король неминуемо погибнет!

Мадезус старался говорить спокойно, но его руки непроизвольно сжались в кулаки, а лицо осунулось от волнения.

Конан решил вмешаться:

– Я не знаю до конца, что именно им движет, – сказал он. – Но в душу жреца заглянуть труднее, чем в душу обычного человека. Я уверен только в одном: Мадезус не причинит зла твоему королю. До сих пор его деяния говорили об этом правдивее всяких слов?

Кейлаш некоторое время молчал. Голова у него, признаться, шла кругом. Про себя он действительно подозревал, что его друг погибал не от яда, как думали все, а от колдовства. Но мог ли он отдать судьбу любимого вождя в руки неведомого жреца?.. Однако надо было решать, и решать быстро. Король лежал пластом вот уже третий день, и не было заметно никаких признаков облегчения. Его по-прежнему не удавалось ни накормить, ни напоить… Сколько он еще протянет в таком состоянии? Эльдран был очень силен, а воля у него была и вовсе железная. Тем не менее Кейлаш отчетливо понимал, что его друг обречен.

– Я отведу тебя к нему, лекарь, – решился он наконец. – Но только ты знай: я все время буду стоять рядом!.. Я нипочем не оставлю тебя с ним наедине, так что… в общем, учти. Пошли, Конан, если хочешь!

Совершив таким образом весьма тягостный выбор, Кейлаш повел их во внутренние чертоги. Несчастный Эльдран выглядел так, что краше в гроб кладут. Три дня мучений тяжко дались бритунийскому королю. Бескровное лицо страшно осунулось, глаза провалились. Он спал, но глаза были открыты, и в них застыло выражение ужаса и отвращения. Казалось, временами он пытается что-то сказать, но изо рта вырывался лишь сухой хрип. Пальцы короля конвульсивно подергивались…

Даже Кейлаша, с самого начала наблюдавшего медленное угасание Эльдрана, заново охватил ужас. Что до Конана, то он явственно ощутил близкое присутствие смерти и весьма усомнился, что даже Мадезус сумеет тут чем-то помочь. Тишина в комнате сделалась воистину похоронной: каждый из троих на свой лад думал примерно об одном и том же…

Мадезус, в отличие от двоих воителей, не дрогнул и не смутился при виде больного. Крепко сжав в руке амулет, он прошептал молитву и коснулся другой рукой лба короля. Раздался резкий треск, и в воздухе между лбом Эльдрана и ладонью жреца проскочила темно-синяя искра. Кейлаш выругался и схватился за меч, но Конан удержал его руку. Мадезус же вскрикнул от боли и отдернул руку так, словно по нечаянности сунул ее в корзинку с ядовитыми змеями.

– Да оградит нас Митра!.. – вырвалось у него. – Я чувствую присутствие зла, готового унести душу этого человека из его тела!.. Мутари восстала из бездн, чтобы сеять среди живущих смерть и отчаяние!.. Крепка ее хватка, но, волею Митры, я вырву из ее когтей вашего короля!.. Оставь свой меч, горец, и ни о чем не беспокойся. Я служу Свету, а не Тьме. Смотри и внимай!..

Кейлаш и Конан благоговейно следили за тем, как он снял с шеи свой амулет и высоко поднял его над головой. Хлынул слепящий белый свет и наполнил всю комнату яростным, жизнеутверждающим сиянием. Два воина потрясенно подались назад: глаза и одеяния Мадезуса также начали источать свет! Вынести нечеловеческий блеск было невозможно. Кейлаш прикрыл лицо ладонью, а Конан сощурился.

– Я – член тайного древнего Ордена! – зазвучал голос жреца. – Я – один из наследников Ксуоквелоса, величайшего среди пророков Митры, когда-либо являвшихся этому миру! Ксуоквелос не был жрецом, и меня не называют жрецом. Мы – Орден Хранителей! Тысячи лет наш Орден несет бессонную вахту, не ожидая от людей ни славы, и даже простой благодарности. Мы избавляем этот мир от Зла, с древних времен таящегося в забытых уголках и мерзостных норах! Наш Орден противостоит Злу, от одного вида которого душа человеческая обращается в лед, а сердце перестает биться навеки! Мой Учитель совершал волю Митры над этим Злом, и я следую по его стопам. Сам Небесный Отец избрал меня для этого поединка. И я не буду знать отдыха, пока жрица мутари не будет уничтожена навсегда!

Голос Мадезуса становился все мощнее и громче. Последние слова прозвучали с силой громового раската. Вот он договорил, и напряжение покинуло его тело, плечи расслабились. Свет снова стал переносимым для глаз. Мадезус вновь поднес руку ко лбу распростертого короля… Ударил синий разряд, но на этот раз Мадезус руки не отдернул. Наоборот – он поймал искру ладонью и с силой стиснул кулак.

Его сжатый кулак скоро засветился багрянцем, как раскаленное железо в кузнечном горне. Что-то громко затрещало, из кулака Мадезуса повалил дым. Потом багровое свечение стало угасать. Целитель раскрыл ладонь, и сделалось видно, что искра исчезла. Белый жрец в третий раз протянул руку ко лбу больного… Сопротивления больше не было. Он закрыл глаза и медленно, напевным голосом стал читать молитву. Конан так и не смог узнать языка, – а ведь он немало путешествовал по разным краям и каких только наречий не нахватался. Он внимательно наблюдал за Мадезусом, и по спине у него гулял холодок. Конан ничего не мог с собой поделать – при встречах со сверхъестественным ему всегда становилось не по себе. И насколько он мог судить, молчаливо стоявший Кейлаш также испытывал нечто подобное.

Спустя несколько мгновений Мадезус повернулся к воинам.

– Сиюминутной угрозы больше нет, но до полного выздоровления и безопасности еще далеко, – проговорил он. – Я изгнал демона, терзавшего короля изнутри. Силы постепенно вернутся к нему, быть может, он даже очнется. Боюсь, однако, облегчение окажется временным, ибо вскоре другой демон явится довершить начатое. А я, к сожалению, мало на что гожусь после обряда изгнания, который только что совершил… я решусь повторить его, самое раннее, завтра.

– А что это еще за «мутари»? – поинтересовался Кейлаш. Его глаза мстительно сверкали: – Я против нее тысячу воинов брошу! Во имя Митры и Викканы, – я никому спуску не дам, пока мы на куски ее не изрубим! Скажи только, где ее отыскать, и мы…

– Тысяча воинов тут не поможет, – устало ответил Мадезус. – У мутари нет настоящей плоти, и я слышал, что они не кровоточат. Наша Врагиня – Врагиня вашего короля – жрица, и ее способности намного превосходят обычные человеческие. Вот, пожалуй, и все, что я знаю о ней. Где она затаилась – в точности мне пока неизвестно. Покамест я гоняюсь за тенями, но, уверяю тебя, я ее отыщу…

В голосе митраита звучала железная решимость.

– Но ведь Вальтреско мертв, – заметил Конан. – С какой бы стати ей продолжать выполнять уговор?

– Таким, как она, не нужна особая причина для того, чтобы убить, – ответил Мадезус. – К тому же погубление короля и не потребует от нее дальнейших усилий. Сотканное ею заклятие Смерти – очень древнее и очень могущественное. Я сумел почувствовать его присутствие здесь, ибо в нашем Ордене знают о подобных заклятиях. Мутари договорилась с одним из архидемонов, заплатив ему душой смертного – скорее всего, кровного родственника короля…

Глаза Кейлаша сузились, горец вдруг резко побледнел.

– Принцесса!.. – ахнул он. – Как раз перед тем, как королю заболеть, стража обнаружила ее тело!.. Изуродованное!..

– Вот этого-то я и боялся, – опустил голову жрец. – Значит, архидемон будет посылать бесплотных слуг Тьмы терзать дух короля. Кровь принцессы распахнула врата и проложила связь между силами Бездны и королем. Теперь закрыть эти врата можно, только уничтожив жрицу мутари. Только тогда распадется ее договор с архидемоном…

– Ну так как же убить эту тварь? – взорвался Кейлаш. – Говори толком! Она что, вовсе неуязвима? Если ей, как ты утверждаешь, и тысяча мечей нипочем?

– Не отчаивайся, горец. Жрица мутари противостоит Митре, Чье могущество столь же безбрежно, как и небеса над нашими головами. Его соизволением мой амулет совершит то, что не под силу и десяти тысячам воинов. Когда-то было много священных предметов, каждый из которых способен был принести гибель мутари. Увы, большинство из них затерялось, но некоторые наш Орден хранит по-прежнему бережно. Утром я разыщу нашу Врагиню, но один предстать перед нею я, увы, не смогу. Мне понадобятся ваши мечи и ваше мужество, друзья мои. Иначе мне не выиграть этой битвы. Пока при мне амулет, не в ее власти причинить мне какое-то зло. Но у нее наверняка есть прислужники из плоти и крови, от которых амулет не сможет меня защитить. Одним из таких прислужников был изменник Вальтреско… Как знать, сколько их еще у нее? Я не смею надеяться, что искоренение черной жрицы обойдется без дальнейшего кровопролития… Я только молюсь, чтобы эта кровь не оказалась нашей собственной!

– Я с тобой, жрец, – мрачно проговорил Конан. – Меня обязывает к этому клятва, которую я дал Сальворасу. Пока королю грозит опасность, я буду с тобой. И горе тому неразумному, кто дерзнет встать у меня на пути!

– И я пойду, – торжественно сказал Кейлаш. – Сколько раз Эльдран спасал мою жизнь! Это мой друг! И мой властелин! Настал мой час отплатить ему за добро! Не пройдет и часа, как тысяча отборных воинов…

– Нет, Кейлаш, – покачал головой Мадезус. – Твои воины, бесспорно, искусны, но в таком количестве они нам лишь помешают. Ведь для того, чтобы одержать победу наверняка, всего лучше было бы застать жрицу врасплох, а приближение целого войска она тотчас же заметит. Мутари чувствуют тоньше и на большем расстоянии, нежели обычные люди… Лишь мы трое знаем о ее существовании, и мы должны сохранить эту тайну. Никому не говорите о жрице. Как бы ни была вы уверены в надежности собеседника – никому!

– Ну добро! Трое так трое! А как ты собираешься отыскивать логово этого посрамления женского рода?

Глаза Кейлаша так и горели жаждой отмщения.

– До завтра, – сказал Мадезус, – мы все равно ничего сделать не сможем. Так что займись приготовлениями, которые считаешь необходимыми. Что же до тебя, Конан… Я должен употребить остаток энергии для лечения твоих ран, а потом схожу в храм за своими вещами. Нам всем необходим отдых, прежде чем мы возьмемся за дело. То, с чем нам предстоит бороться, таково, что от нас потребуется вся до капли выносливость тела, вся сила разума!..

Конан начал было возражать, но жрец попросту отказался идти за вещами, пока не посмотрит хотя бы самые серьезные из полученных им ранений. Варвар с недовольным видом присел на край возвышения, где стояло королевское ложе, и целитель приступил к своим обязанностям. В какой-то момент глаза киммерийца закрылись, он стал клевать носом, и наконец голова его поникла на грудь. Он заснул.

– Не трогай его, пускай спит, – шепнул Мадезус Кейлашу. – Он сам проснется, когда его тело должным образом отдохнет. Я лишь чуть подтолкнул процесс исцеления, привел в действие удивительные силы самоврачевания, которыми он располагает. Есть ли вообще на его родине лекари?.. Думается мне, в Киммерии они не особенно-то и нужны…

Они вместе вышли из королевских покоев.

– Скоро я вернусь из храма и посплю здесь, во внешней комнате, – сказал жрец. – Впускай сюда только тех, кому полностью доверяешь, а во внутренние покои – вообще ни единой души! И будем надеяться, что, волею милосердного Митры, завтра к вечеру уже не о чем будет волноваться!

– Волею Митры, да будет так! – согласился Кейлаш. – Может, мне послать кого с тобой? Пускай бы проводили тебя в храм и назад, а?

– Спасибо, – отказался Мадезус. – Здесь рядом, да и вещей у меня совсем немного. Не пройдет и часа, как я возвращусь.

Он миновал обитые медью двери и вышел, не добавив более ни слова. Любопытные горцы проводили его взглядами, потом вопросительно посмотрели на своего предводителя. Кейлаш только молча покачал головой. Усевшись на деревянную скамеечку, он вытащил из ножен меч и принялся тщательнейшим образом осматривать лезвие. Потом вытащил из видавшей виды дорожной кожаной сумки, лежавшей рядом с ним на скамейке, точило. И взялся за работу.

Кейлаш всегда садился ухаживать за мечом, когда ему требовалось над чем-нибудь крепко поразмыслить. Сейчас же пищи для размышлений у него было более чем достаточно.

Значит, Вальтреско оказался изменником!.. А король так ему доверял!..

Хитросплетения бритунийской политики оставались для Кейлаша темным лесом. Он родился в северо-восточных горах и вырос среди горных племен. То есть в точности как и сам король. Кейлаш привык разрешать свои затруднения без особенной зауми и уж подавно без интриг; политика сроду казалась ему развлечением для слабаков и обманщиков, не способных действовать по-мужски. Пример Эльдрана понемногу убеждал его в обратном. Ну да Эльдран всегда был умнее его, и Кейлаш охотно это признавал.

И все-таки в том, что касалось обманщиков и слабаков, могучий кезанкиец оказался не так уж и не прав. Что как не политические выверты некоторых вельмож привели несчастную девочку к гибели, а короля – на смертное ложе! Гнойный нарыв, порожденный завистью Вальтреско к королю, – сколько времени он зрел, пока Конан с Мадезусом не выпустили ядовитую гниль? А что, если здесь, по коридорам дворца, вовсю шастают на свободе еще какие-то изменники, только ждущие шанса нанести смертельный удар?.. От этой мысли Кейлаш попросту похолодел. Но потом сказал себе, что вряд ли это возможно. Основной корпус дворцовой стражи был беззаветно предан Эльдрану, – такое влияние имел король на людей. Все, кроме некоторых выродков, любили его, и он, несомненно, это заслужил! Когда еще бывало, чтобы бритунийский король столь успешно примирял между собой раздираемые усобицами княжества да еще сдерживал жадных соседей вроде Немедии с Коринфией, готовых чуть что оттяпать себе кусок?..

То есть были, конечно, в Бритунии и такие, кому воцарение Эльдрана пришлось не по ноздре. Некоторые знатные фамилии с юга страны, сами когда-то порождавшие королей, отказывались признавать власть Эльдрана, но, правда, войной идти не пытались. Иные из них во всеуслышание объясняли свое неповиновение тем, что Эльдран-де происходил не из королевского рода. Наверное, у Вальтреско были сторонники из числа этих семейств… Кейлаш содрогнулся, осознав: умри сегодня король, и гнусный заговор полководца, пожалуй, навсегда остался бы нераскрытым. Вальтреско – король!.. А ведь если бы не Мадезус с Конаном, все так бы и случилось!

Кейлаш задумался о киммерийском богатыре и о его более чем странном приятеле – могущественном жреце Митры, заявлявшем при этом, что он, мол, вроде как и жрец-то ненастоящий!..

Кейлаш был предостаточно наслышан о киммерийцах, варварах с далекого морозного севера. Легендарный штурм аквилонской крепости Венариум, предпринятый киммерийцами, был худшим кошмаром для всех солдат любой цивилизованной страны. А ведь этот самый Конан запросто мог оказаться участником того штурма!.. Кейлаш всегда представлял себе киммерийцев бледнокожими, темноволосыми, мрачными звероподобными великанами. Конан, при всей его физической мощи, под такое описание, конечно же, не подходил. Хотя и здоров же был драться, ох и здоров!.. То-то прибавилось за последние несколько дней на городском кладбище могил стражников, имевших глупость заступить ему путь!.. Кейлаш весьма сомневался, что даже среди его отборных бойцов найдется равный киммерийцу – хоть на мечах, хоть на ножах, хоть на копьях. А сам Кейлаш уже вовсю предвкушал, как станет сражаться плечом к плечу со столь великим воителем!

Итак, Конан был человеком вполне понятным Кейлашу. И очень симпатичным ему. С Мадезусом все обстояло гораздо сложней и туманней. Любой уважающий себя горец знал тьму легенд о магах, жрецах, заколдованных амулетах и тому подобном. Кейлаш, как весь его народ, был весьма суеверен. Сколько вечеров, начиная с самого детства, провел он возле костров, слушая рассказы седобородых старцев о ворожбе, заклинаниях и чудесных превращениях! Поначалу он считал эти россказни детскими страшилками, позже, с возрастом, убедился: зерно истины в них все-таки было. Но чтобы самому, своими глазами, увидеть, как пускают в ход подобную мощь!..

Волшебные и жреческие искусства всегда оставались за пределами его понимания, а его с младенчества приучали: чего не знаешь и не понимаешь, тому не верь! Он и не верил. Даже этот Мадезус, добрый вроде бы парень, вгонял его в дрожь.

Оставалось утешаться лишь тем, что королю после посещения молодого целителя и впрямь полегчало. Остальные, сколько их ни было, ничего не могли поделать. Этот смог. И все равно Кейлаш не мог заставить себя относиться к Мадезусу с полным доверием. Тот, кажется, больше рвался истребить свою жрицу мутари, чем спасти жизнь королю. Ну да ладно! В конце концов, и он, и Кейлаш преследовали одну цель. Кейлаш станет помогать ему. И помогать усердно.

Еще он спрашивал себя, что, интересно, думали эти двое о нем самом. Кейлаш знал: для стороннего наблюдателя он был всего лишь туповатым воинственным горцем, не более. В былые времена такая оценка его способностей стоила жизни не одному врагу. Как говорил его батюшка – держи раскрытыми глаза и уши, а не рот, проживешь дольше…

…Его размышления прервал деликатный стук в дверь. Он положил точило назад в сумку и поднялся, а друзья-горцы подошли к двери. Неужели это Мадезус так скоро вернулся? Но нет. На пороге стоял главный евнух, Ламици. Как всегда, тихий и вежливый, как всегда, в шелковых одеяниях.

– Прости за неожиданное вторжение, Кейлаш, – сказал Ламици негромко. Голос у евнуха слегка дрожал, да и сам он выглядел несколько помятым, словно только-только с постели. – Что это такое рассказали мне стражники? – спросил он, волнуясь. – Они говорят, Вальтреско убит, но прежде был изобличен как изменник! Возможно ли, что это действительно так?..

– Это правда, – рассеянно ответил Кейлаш. – Его убил Конан, после того как сам этот негодяй предательски убил Сальвораса. Варвар и жрец Мадезус помогли раскрыть заговор.

– Ужас, ужас!.. Стариннейший друг короля!.. И пойти на измену короне!.. – Ламици изо всех сил изображал благородное негодование, а про себя гадал, не возникло ли каких подозрений относительно него самого. – Говорил ли кто с Вальтреско прежде, чем он был убит?

– Только варвар. А жрец утверждает, будто Вальтреско – всего лишь пешка в руках какого-то там могущественного и древнего зла. Он это знаешь сколько раз повторил? Все твердил про «жрицу мутари», – чтоб я знал, кто это такая! Мадезус говорит, ей для чего-то понадобилось наложить на короля заклятие Смерти. Может, и не врет мигрант… Если б не он, король бы, наверное, помер уже!

Слушая Кейлаша, Ламици с величайшим облегчением убедился, что о его роли в заговоре никто пока не прознал. Но и то, что они каким-то образом пронюхали об Азоре, до крайности насторожило его. Простой жрец Митры!.. Как такое могло быть?.. Азора обещала ему, что, как только заклинание будет довершено, короля не спасет ни один жрец… Ну да ладно, не о том теперь волноваться! Вальтреско погиб, и надежды Ламици на восстановление славы бритунийского трона рухнули безвозвратно. О, они ему за это заплатят! Варвар, сующий нос не в свое дело, – и жрец! Азора раздавит их, как клопов!.. Он, Ламици, должен как можно скорее сообщить ей тревожные новости. Однако прежде следовало выяснить, много ли стало известно Кейлашу. Благо горский недоумок, по-видимому, все еще ему доверял.

– Мутари? – спросил евнух. – Она жива, эта злобная наложница Мрака? Или тоже погибла?

– Жива, к сожалению, – ответил Кейлаш. – Жрец говорит, он пока еще не знает, где искать колдунью, но надеется вскоре выследить и уничтожить ее. А он силен, Ламици! Куда могущественней всех, которых я когда-либо видел! У него на груди амулет, и с его помощью он такими силами повелевает, что только держись! Мы с Конаном скоро отправимся вместе с ним, чтобы отыскать жрицу и уничтожить ее. Как я понимаю, они с Мадезусом – старинные недруги…

– А раньше они встречались? Откуда он знает о ней? – начиная не на шутку волноваться, спросил евнух. Да, если вовремя не убрать жреца, его, Ламици, тесное сотрудничество с Азорой могло, чего доброго, в самом деле выплыть наружу!..

– Насчет прежних встреч он ничего не говорил, сказал только: чует, мол, она где-то неподалеку. Знаешь, Ламици, есть в нем что-то этакое… Непростое! Он как-то там чувствует ее присутствие, а как – объяснять не желает. Еще он говорит, мы с Конаном должны помочь ему в борьбе против этой потаскухи мутари. Не знаю уж, на что мы ему нужны, но лично я пойду с ним обязательно! Я ему во как обязан!..

– Как и все мы, впрочем, – улыбнулся Ламици. – С твоего позволения, м-м-м… тут стражники уже задаются вопросом, кто теперь заменит Вальтреско в качестве полководца. Прошу прощения за смелость, но мне кажется – никто так не подходит на эту должность и не любим народом больше, как ты, Кейлаш!

Кейлаш призадумался: эта мысль ему в голову не приходила. Он никогда не пытался воображать себя полководцем. Однако теперь… в самом деле… Сальворас погиб, а другие капитаны пребывали далеко от дворца, так что… Прямых «наследников» Вальтреско и в самом деле не было. До сих пор Кейлаш был занят только заботами о жизни своего короля, а теперь злился на себя за несообразительность. Эльдран, между прочим, всегда внушал ему, что безопасность подданных короны была намного важнее безопасности самого короля.

– Король скоро поправится и сам назначит нового полководца, – сказал он, поразмыслив. – А я дал слово жрецу и должен сдержать его, прежде чем займусь чем-то другим!

– Конечно, конечно, – кивнул Ламици. – Ты прав. Я отдам необходимые распоряжения, чтобы прибрали тело Вальтреско и должным образом вычистили подвал. Когда вы отправляетесь?

Через час, не позже, – ответил Кейлаш. – Как только жрец вернется из своего храма. Только вот что, Ламици! Смотри не болтай никому! А то сам знаешь, как это бывает! Не в те уши полсловечка влетит, и еще какой-нибудь изменник дознается…

– Пять поколений моего рода давали евнухов для службы королевскому Дому, – с достоинством ответил Ламици. – Твоя тайна в надежных руках. Да благословят вас боги, Кейлаш!

И, раскланявшись с горцем, он удалился, чтобы как можно быстрее вернуться в свои покои. Закрывшись у себя, он извлек из тайника кинжал с тонким, как игла, острием. Вдоль его лезвия, по всей длине, тянулась узкая прорезь. Евнух со всеми мыслимыми предосторожностями открыл небольшую баночку и взял кисть, лежавшую рядом с ней. Запах, исходивший из баночки, заставил его сморщиться в отвернуться. Обмакнув кисть, он провел ею по всей длине прорези, заполняя углубление липкой оранжевой жидкостью. Вновь плотно закупорил баночку и вместе с кистью спрятал ее в тайник.

Потом он закатал правый рукав: к предплечью, с нижней стороны, были пристегнуты ножны. Пока евнух осторожно вкладывал кинжал в эти ножны, на его лысой голове обильно высыпал пот. Ему приходилось своими глазами наблюдать, что делала с человеком самомалейшая капелька оранжевого снадобья – даже когда попадала она не в рану, а просто на кожу. Баночку он унаследовал от наемного убийцы родом из Вендии, схваченного при попытке покушения на короля. Тот человек, отрекомендовавшийся вендийским негоциантом, был на самом деле нанят недовольной знатью Бритунии. Убийце удалось пронести с собой во дворец крохотную стрелку, намазанную этой самой отравой, и, улучив момент, метнуть ее в короля. Нечаянный порыв ветра, ворвавшийся в раскрытое окно, отклонил полет стрелки. Она не попала в Эльдрана, лишь чиркнула по руке одного из его горцев. Стрелка даже не порвала кожи, но воин схватился за руку и упал на пол, воя от боли и корчась в страшных конвульсиях. Скоро изо рта у него пошла пена, и он умер. А единственной отметиной на теле была тоненькая, почти незаметная царапина, оставленная стрелкой убийцы!

От этого воспоминания по губам Ламици зазмеилась улыбка. Именно такая смерть, по его мнению, более всего подходила настырному жрецу, посмевшему разрушить его тщательно взлелеянный план. Мадезус умрет, как тот горец, – истекая пеной, подобно бешеному псу!..

До конца вдвинув кинжал в ножны, евнух опустил рукав и набросил на плечи широкий плащ с капюшоном. И вышел наружу, в редеющий предутренний мрак…

Загрузка...