Корона Меднобородого

27. Глава. Совместное приключение продолжается познавательной беседой

— Слово предоставляется нашему дорогому эксперту, — сказал Асмодей и кивнул влево.

Максимилиан отметил, что церемоний и протокольного поведения в подземном мире намного меньше, чем в верхнем. Как будто не очень дружная, но давно знакомая компания высшей аристократии села поиграть в настольные игры. Этот Асмодей сейчас стаканчик с костями достанет или колоду карт.

Сон есть сон со своими условностями. Вон, Ксантиппа села у стенки и прилично сидит. А ноги у нее красивые. Пусть поднимет юбку? Нет, хватит. Про девушек и в другие ночи сны снятся. Хочу про чудищ смотреть.

— Уважаемое собрание, — начал эксперт, — С прискорбием должен вам сообщить, что корона Меднобородого действительно все еще настолько же проклята, как после первой попытки это проверить. Тот, кто получит ее не по праву, умрет. Если он, конечно, не бессмертный.

— Кого вы имели в виду? — спросил Кощей Альбериха.

— Да никого, — пожал плечами гном, — Просто пошутил. Я и сам не бессмертный.

— Извините, а бывают бессмертные? — с детской непосредственностью спросил Максимилиан.

Все многозначительно улыбнулись с таким видом, будто они только о бессмертии и думали в последнее время.

— Кого-то и вы можете вспомнить, — сказала ламия.

— Вечный жид Агасфер? — предположил Максимилиан.

— Верно! — ответил Ворон Воронович, — Гарантированно доживет до Второго Пришествия, не будет казнен и не засидится в тюрьме. Но звать его на царство я бы не советовал.

— В Подземье есть антисемиты? — спросил Кассий Хохратте.

— Он и так вас всех продаст и купит. Надев эту корону, еще и глазки повыковыривает. Как говорят жиды, оно вам надо?

— Не надо, конечно. Я просто спросил.

— Буря-Богатырь, коровий сын, относится к бессмертным? — поинтересовалась ламия.

— Однозначно нет. Просто у некоторых не хватает практики в боевых искусствах.

Ламия недовольно шипнула, и под столом зашуршали складки ее платья.

— Видите ли, господа, — продолжил эксперт, — Есть некоторая разница между бессмертными, долгоживущими и трудноубиваемыми. Например, жертва проклятия фей Гаэтано Косса практически неуязвим, но умрет в отведенный ему срок в пределах привычной человеческой жизни. Николя Фламель с большой вероятностью будет жить, пока принимает свой эликсир. Если я правильно понял, ему не удалось добиться бессмертия с одного приема. Но ему придется быть очень осторожным, потому что став неуязвимым для старости, болезней и ядов он не стал неуязвимым для оружия, холода, огня, воды и прочих неприятностей, от которых гибнут люди. Присутствующий здесь граф Варгоши…

Клыкастый «представитель шляхты Подземья» с достоинством кивнул.

— … И жить может очень долго, и прервать эту жизнь крайне затруднительно…

Варгоши приосанился. Все остальные сделали такие лица, будто могут прихлопнуть его хоть прямо сейчас просто из научного интереса. Варгоши скуксился.

— … Но возможно, — подтвердил эксперт, — То же самое относится и к нашему наследодателю, и ко многим другим здравствующим не первую тысячу лет сущностям, и за этим столом настоящих бессмертных тоже нет.

Варгоши улыбнулся. Скуксились все остальные.

— Аполлоний Тианский? — спросил принц мышей.

— Давно не виделись, — ответил Ворон Воронович, — В этом случае я бы предположил бессмертие. Невозможно прожить полторы тысячи лет, будучи человеком, а не могучей сущностью, и ни разу не попасть в смертельно опасную ситуацию. Особенно имея во врагах Агасфера. Да и христианские святые его недолюбливали.

— Всех присутствующих наш дорогой эксперт относит к долгоживущим и трудноубиваемым? — спросил Альберих.

— Не всех, — Ворон Воронович посмотрел на Максимилиана, принца крыс Кассия и принца мышей Томаша, — В этом нет ничего обидного. Стойкость к старости и внешнему воздействию сама по себе еще не является признаком высокого происхождения. Даже среди людей встречаются удивительно живучие уникумы.

— Как пан Кшиштоф Шафранец? — спросил принц мышей.

— Нет, что вы, — поморщился эксперт, — Пан Кшиштоф Шафранец давно мертв, это совсем другая история.

— Во Франкфурте этим летом был случай, — сказал Кассий, — Один заезжий фехтовальщик вызвал на дуэль лучших бойцов города. Он не знал, что Франкфурт — штаб-квартира Братства Святого Марка, а марковы братья не знали, что он чрезвычайно крепок на рану.

— А, я тоже слышал эту историю, — Максимилиан обрадовался, что может поддержать беседу, — Какой-то Рамирес из Кастилии. Один марков брат сказал ему, что кригсмессер с круглой гардой и рукоятью под две руки так себе оружие. Этот Рамирес победил своей саблей четверых лейтенантов братства одного за другим. Потом за честь братства вышел капитан и пронзил ему сердце. Испанец упал, но сразу поднялся. Признал победу капитана братства и сказал, что странствовал слишком долго и не знал, что в Европе за это время сложился стиль фехтования длинным колющим мечом.

— Как тогда отличить настоящего бессмертного от трудноубиваемого? — спросил Кощей.

— Могут быть варианты, — ответил Ворон Воронович, — Например, если есть недвусмысленное указание от непреодолимых сил, как с Агасфером. Или если уязвимое место находится за пределами субъекта.

— Это как?

— Допустим, из субъекта извлечено сердце, и оно бьется где-то в надежном месте. Тогда субъект неизбежно возродится, будучи уничтоженным любым способом.

— Интересно, — хмыкнул Кощей, — И кто может так сделать?

— Агасфер говорил, что может что-то подобное. Я не согласился. Надо иметь очень надежную крепость, чтобы спрятать там свою смерть.

— Мне он такого не предлагал. Не подскажете, где он сейчас?

Ворон Воронович потер переносицу.

— Сегодня двадцать второе ноября. Это двенадцатое кислева. Двадцать пятого начинается ханука, по христианскому это пятое декабря. Хануку он обычно проводит в больших городах с богатыми еврейскими кварталами. Я бы начал с Праги.

— Да, в Праге его ждут, — подтвердил принц мышей.

— Ладно, вернемся к нашей короне, — сказал Кощей.

— Подождите, — сказал Максимилиан, — Если мы не сильно торопимся, то скажите, покойный считался бессмертным, трудноубиваемым или долгоживущим? Отчего он умер?

— И почему убийца не забрал корону? — спросила ламия.

— Какой хороший вопрос. Все, что мы знаем, это что из дворца сбежала ключница, и король лично за ней погнался. В одиночестве. Попал в засаду. И был убит каким-то разрывным снарядом, но не из серебра. Кроме того, в теле отсутствует сердце.

— Похоже на пожелание лопнуть? — предположил принц мышей.

— Не представляю, каким могучим колдуном надо быть, чтобы вот так лопнуть короля Подземья, еще и когда он в короне. Эта корона очень хорошо защищает своего владельца.

— Боевая алхимия? Нидерклаузиц? — предположил Варгоши.

Максимилиан с удивлением обнаружил, что все присутствующие отреагировали на известную ему фамилию. Кто поморщился, кто сделал оберегающий жест.

— Людишки бы забрали корону сразу, — ответила ламия.

— Мало ли кому они могли продать своей алхимии. Выкупить, например, какие-нибудь обязательства даже и кого-то из вас, — продолжил свои подозрения Варгоши.

Наступила пауза. К подозрениям все отнеслись серьезно и теперь задумались насчет известных врагов Меднобородого.

— Что вы все на меня смотрите? — не выдержала ламия, — Змеи вообще алхимией не пользуются!

— А наемники? — спросил Альберих.

— С наемниками круг подозреваемых расширяется до горизонта.

— Ты скажи, когда ты меня позвала наверх, ты знала, что людишки уделают Армадилло?

— Наполовину была уверена.

— На вторую половину хотела подставить меня под клешни?

— Давайте вернемся к короне, — предложил Ворон Воронович.

Все кивнули. Последний вопрос очевидно был риторическим и ответа не требовал.

— Насколько я понимаю, прямых наследников мы не увидим?

Кассий кивнул. Кощей усмехнулся. Ламия широко улыбнулась, показав откровенно змеиные передние зубы в широком рту. Альберих сжал кулак.

— Должен вам сказать, что вы убили не всех.

— Но это не повод отдавать им корону, — сказал крыс.

— Как хотите, не мне решать. Проклятие это не закон, на страже которого стоят крючкотворы и требуют соблюдения толстой пачки условий. Необходимо и достаточно, чтобы претендент имел хоть какие-то права. Разница между правом и претензиями — в признании обществом. Наследнику по прямой линии никаких дополнительных церемоний не нужно, его права очевидны и неоспоримы. Для всех остальных необходима какая-то правовая процедура. Например, выборы. Или, еще лучше, оценка претензий независимым арбитром, чтобы мы тут все не перессорились.

Максимилиан с достоинством кивнул.

— Точно? — спросил Альберих.

— Не согласны, Ваше Величество?

— Понятия не имею. В жизни не снимал проклятий.

— Все присутствующие — источники права на своих землях. Это бесспорно. Проклятие же, в данном случае, это условие без стоящего на страже существа или сущности. Оно должно сняться по формальному соответствию заданному условию. По крайней мере, я увижу, так это или нет, после того, как избранный уважаемым собранием король возьмет в руки корону и до того, как он ее наденет.

— Может быть, поделим земли, и дело с концом? — спросил Альберих.

— Возражаю, — сказал Варгоши, и все обернулись в конец стола.

— Землю вы можете поделить, но все вассальные клятвы были даны Меднобородому или его преемнику, — продолжил клыкастый, — Шляхта Подземья не будет присягать захватчикам.

— Мы ведь можем и не спрашивать, — сказала ламия.

— Вы, в широком смысле, присутствующие и их близкие родственники, можете не спрашивать, потому что лично вы безгранично сильнее каждого из младших вассалов Меднобородого. Но лично вы не будете гоняться за каждой русалкой. А ваши непосредственные вассалы и, тем более, их солдаты, слуги и рабы, такого преимущества над нами не имеют. Вы сможете номинально контролировать территорию, но не извлечь из нее какую-то пользу.

— Почему бы вам не дать присягу новым сеньорам, раз уж старый мертв? — спросил Максимилиан.

— Потому что вассальная присяга в Подземье включает в себя двухсторонние обязательства, которые обе стороны не могут нарушить. Это нельзя пересчитать в денежном эквиваленте, как сделали бы наверху. Надевая корону, наследник примет все обязательства, данные Меднобородым, а вассалы примут все обязательства, данные Меднобородому. Эти обязательства заключались столетиями и переносились из поколения в поколения. На них держится баланс сил от Балтики до Адриатики, и на них основано отсутствие или прекращение междуусобиц.

— Мы просто поубиваем друг друга, — сказала «госпожа Стржига», — И начнем довольно скоро, если корону никто не наденет. Конфликты интересов тоже складывались столетиями.

— Но разве нельзя заселить приобретенную территорию новыми поселенцами?

— Подземье — не верхний мир, — сказал Ворон Воронович, — Здесь баланс сил определяется не толщиной кошелька и не загруженностью амбаров. Блага земные это условности верхнего мира. Все присутствующие и прочая высшая аристократия Подземья могут неплохо жить и без подданных, и без золота, и без так называемого «простого продукта» и вообще без экономики. Настоящую ценность здесь представляют чувства и эмоции. И достижения, которые приносят чувства и эмоции. Здесь убивают врагов не ради того, чтобы их ограбить. Не говоря уже о том, что пленить врага намного приятнее, чем убить.

— Понимаю, — сказал Максимилиан.

Он и правда понял. Будучи принцем, он тоже считал, что интеллектуальные игры дают достойным игрокам больше удовлетворенности, чем банальные материальные ценности или базовое жизнеобеспечение. Только вот неужели какая угодно, но крыса, это игрок такого уровня? Или вот этот гном, который определенно находит некоторое удовольствие в том, что работает руками, хотя положение его не обязывает.

— Стороны могут заявить о своих правах, — сказал Асмодей.

— Я ближайший родственник из присутствующих, — сказал Кощей.

— По праву сильного, — сказала ламия.

— Я старший из вассалов, — сказал Альберих.

— Это мы старшие из вассалов, — возразил крыс, — И мы нашли корону, а это Судьба.

Слово «Судьба» крыс произнес с придыханием, как будто упоминал высшие силы.

— Старшие мы, а тебе случайно повезло, — ответил гном, — И нашли вы ее в наших горах. И не вы сами, а Нидерклаузиц.

Максимилиан удивился, но виду не подал. Если подумать, то в нижнем мире точно есть доступ к золоту, которое, как известно, добывают под землей. За золото можно нанять в верхнем мире людей и сделать какие-то дела, не прибегая к богопротивному колдовству, за которое Господь непременно накажет. Странно, что верный рыцарь императора Нидерклаузиц вместо войны в Венгрии ищет короны подземных королей для крыс. Ерунда какая-то. Такое только присниться может.

Стоило принцу ненадолго задуматься, как гном с крысом переругались вусмерть по существу вопроса, перешли к взаимным оскорблениям и дошли до угроз.

— Хрен тебе, а не кирасы краденые перековывать! — крикнул гном.

— Хрен тебе, а не колбасы с королевской кухни! — ответил крыс.

— Хрен тебе, а не отмычки к королевским замкам!

— Хрен тебе, а не вино из королевских погребов!

— Хрен тебе, а не королевские талеры подземной чеканки!

— Хрен тебе, а не королевские пряности!

Ничего себе, новости. Двое старших вассалов покойного подземного короля сговорившись, обкрадывали отца и дядю Карла!

— Ах вы паразиты! — вскричал Максимилиан.

— Это он паразит, — гном ткнул пальцем в крысу, — А я честный кузнец.

— Вот же ты крыса! — Максимилиан ткнул пальцем в Кассия.

— Я ваш верный слуга, Ваше Высочество.

— И ты еще просил, чтобы я вынес решение в твою пользу? В то время, как ваше племя грабит мою семью?

Ламия повернулась к Асмодею.

— Предлагаю дать отвод арбитру, — сказала она, — Он определенно будет предвзят.

— Принято, — ответил Асмодей, — Отвод Его Высочеству Максимилиану Габсбургу как арбитру.

— Что? — замер Максимилиан.

— А в праве голоса? — спросил принц мышей.

— Арбитр выносит решение, но не голосует, — ответил Асмодей.

— Его Высочество больше не арбитр, но он приглашенный представитель королевской семьи сопредельных территорий, как и мы все.

— Господа? — Асмодей обратился к собравшимся.

— Право голоса без права претендовать на корону, — сказала ламия.

— Почему? — спросил Максимилиан.

Он и не собирался претендовать на какую-то странную корону какого-то странного мира, но интересны были причины, по которым ему в этом отказывают.

— При всем уважении, Вы христианин. Для вас есть мир под солнцем.

— А Китеж? — спросил Ворон Воронович.

Все присутствующие поморщились, будто неведомый Китеж стоял им поперек горла.

— Где Китеж и где мы, — ответил Кощей, — К вам всем даже не сопредельная территория.

— А к вам? — издевательским тоном спросила ламия.

— Я разберусь, — ответил Кощей.

— Уже лет триста разобраться не можете!

— Опасность Китежа сильно преувеличена. Во всяком случае, до всех остальных она докатится не раньше, чем они справятся со мной, а это им триста лет не по силам, — Кощей перевернул аргумент змеи.

— Господа, кто за то, чтобы предоставить право голоса Его Высочеству Максимилиану Габсбургу? — спросил Асмодей.

Поддержали все, кроме крысы и гнома.

— Еще будут замечания по процедурным вопросам?

Мышиный принц что-то тихо сказал ламии.

— Я бы крысам дала отвод по претензиям на корону, но с сохранением права голоса, — предложила ламия, — За попытку подкупа арбитра.

— Неслыханно! — возмутился принц крыс.

— Голосуем. Кто за? — спросил Асмодей.

Единогласно кроме крыс.

— Принято, — сказал Асмодей и стукнул молотком, — Отвод уважаемому хозяину в праве претендовать на корону, но не в праве голоса. Тогда, господа, выбор между гномами, змеями и русским Кощеем. Мыши, кажется, претензий на корону не заявляли?

Принц мышей кивнул.

— Кощей, — сказал Кощей.

— Змеи, — сказала ламия.

— Гномы, — сказал Альберих, король гномов.

— Гномы, — сказал Томаш, принц мышей.

Максимилиан обвел взглядом кандидатов. К змеям он относился равнодушно, на гномов сердился за совместные с крысами дела по воровству из дворца. Неведомый русский Кощей непонятно, кто такой по сути, но все-таки брат покойного и, с точки зрения европейского права, имеет определенные права на наследство.

— Кощей, — сказал Максимилиан.

— В первом туре воздержусь, — сказал Кассий.

Логично. Отдавать корону гномам он никак не мог. Змеям после того, как ламия предложила лишить его права претендовать на корону, тоже. Кощею, назло этим двоим?

Асмодей стукнул молотком.

— Переходим ко второму туру. Гномы или Кощей?

Левый рукав Кассия задрожал.

— Прошу небольшой перерыв, — сказал Кассий.

— Принято, — ответил Асмодей.

Кассий извлек из рукава крысу нормального размера и поднес ее к уху. Крыса что-то пропищала.

— Да, отец, — ответил Кассий и спрятал переговорное устройство обратно в рукав.

— Продолжаем? — спросил Асмодей.

— Протест! — заявил принц крыс, — Выражаю вотум недоверия председателю, протестую против лишения нас права претендовать на корону и оспариваю право голоса Максимилиана Габсбурга.

— Не поздновато? — спросила ламия, — Уже почти закончили.

Змеи не прошли во второй тур, но за ними остался решающий голос, если крысы опять воздержатся и сохранится расклад два против двух.

— В самый раз, — сказал принц крыс и выплеснул какую-то склянку в лицо Асмодею.

Тот исчез, не то от попадания жидкости, не то, чтобы не допустить этого попадания. Только что сидел во главе стола, и тут же его не стало, никто и глазом моргнуть не успел.

— Святая вода, — пояснил крыс, — А кто-то сейчас сидел за одним столом с адским демоном.

— Ты же сам меня пригласил! — возмутился Максимилиан.

— Искренне раскаиваюсь. В связи с отсутствием председателя, предлагаю встретиться в другой раз на других условиях, — сказал Кассий, — Корона пока полежит у нас.

— Вот же ты крыса! — сказала ламия.