Глава 20

Гостиница «Зеленая черепаха» была небольшой: всего девять комнат для постояльцев. К счастью, хозяева гостиницы, мистер и миссис Тиллисон, не возражали против того, чтобы у них остановилась странная пара: промокшие насквозь мужчина и женщина без гроша в кармане. Хозяева гостиницы поверили Себастьяну, когда он сказал им, что является маркизом Эндовером, да еще показал им перстень с печаткой. Мистер и миссис Тиллисон внимательно выслушали историю про похищение и проявили искреннее сострадание к, Себастьяну и Эмме. Они очень хотели помочь своим странным постояльцам и сделать их пребывание в гостинице наиболее комфортным. К несчастью, буря, разразившаяся сразу после того, как маркиз и его спутница добрались до «Зеленой черепахи», не позволила мистеру Тиллисону послать письмо в Лондон в тот же вечер. Ехать куда-либо стало слишком опасно из-за бури.

Запах воска и лаванды окутывал Эмму и Себастьяна, пока они шли в приготовленную для них спальню. Это была маленькая комнатка, где балки, поддерживавшие беленый потолок, не были скрыты от посторонних глаз. Мебель была массивной и прочной. Комната была чистенькой и аккуратной.

– Я прикажу нагреть воды и принести одежду для вас, миледи. Боюсь, вы будете выглядеть в ней не слишком красиво, так как вы достаточно худы, а я наоборот – женщина в теле. Но вам будет в ней тепло и хорошо, – сказала миссис Тиллисон.

Она весело болтала, снимая тем временем покрывала с кровати. Миссис Тиллисон была полной женщиной, ростом в пять футов. Ее супруг был выше всего на несколько дюймов и также упитан. «Похоже, ему нравится, как готовит его жена», – заключил про себя Себастьян. Так или иначе, но Тиллисоны были приветливыми людьми. У таких всегда чувствуешь себя как дома.

Миссис Тиллисон, похожая на толстенького воробышка, подбежала к Себастьяну.

– Я принесу вам кое-что из одежды моего мужа, милорд. Но я боюсь, она вам не подойдет, вы такой высокий. А нашему сыну всего двенадцать лет, – прощебетала она.

– Миссис Тиллисон, я думаю, что она мне подойдет больше, чем моя промокшая одежда.

– Если вы и ваша дама снимете одежду и оставите ее в коридоре, то к утру она будет чистой и сухой.

– Спасибо вам.

– О, мой муж принесет вам бутылочку бренди прямо сейчас. Не волнуйтесь ни о чем. Мы сделаем так, что сегодня вечером вам никто не помешает.

Слова миссис Тиллисон слегка успокоили Себастьяна. Он подумал, что здесь они с Эммой смогут передохнуть. Но он не был намерен расслабляться. После того как миссис Тиллисон ушла, он повернулся к Эмме. Она стояла возле окна, по которому текли дождевые струи, и смотрела куда-то вдаль. Эмма казалась такой одинокой и потерянной, и, как показалось маркизу, это одиночество было для нее привычным.

– Вам будет лучше, если я останусь здесь на ночь? – спросил Себастьян.

Девушка повернулась к нему лицом. Ее глаза расширились от удивления, на губах застыл вопрос. Она не успела ничего сказать, так как Себастьян все объяснил:

– Я мог бы спать на полу возле двери.

– Ваше предложение растрогало меня, но мне хорошо и без вас, – ответила Эмма, глядя на грубые половицы. Звук дождя наполнил тишину, возникшую между ними.

– Я забрал пистолет у Тиллисона и отдаю его вам, – произнес Себастьян.

– Вы хотите дать мне пистолет?

– Мне кажется, что вам было бы гораздо спокойней, если у вас был пистолет.

– А вы? – Эмма с удивлением посмотрела на Эндовера.

– Обойдусь.

– А я-то думала, что дождь не позволит Холлингтону отправиться искать нас.

– Это зависит от того, насколько он разгневан. Если у Холлингтона хватит ума, то он не станет нас искать и продолжит свое путешествие. А если нет, то он попытается вернуть нас, – ответил ей маркиз.

– У меня возникло впечатление, что я всего лишь оружие, направленное против вас, – Эмма пожала плечами. – Если у него есть возможность, то он вас убьет. Похоже, вам нужно взять пистолет.

– Нет, пусть он будет у вас, – Себастьян ухватился за дверную ручку, явно не желая уходить из комнаты, где была Эмма. – Если вам что-то нужно, то я буду в комнате напротив.

– А как ваши руки? – спросила она, когда маркиз открыл дверь, чтобы выйти из комнаты.

– Болят немного. Но тревожиться не стоит.

– Их надо полечить.

Себастьяну представилось, как Эмма будет нежно прикасаться к его обожженной коже. Волна жара вновь залила его.

– Я намочу ожоги холодной водой, – успокоил ее маркиз. – Со мной все будет хорошо.

Он постоял немного снаружи, борясь с желанием вернуться обратно. Похоть лишает человека разума.

Себастьян сделал Эмме предложение, а она отказала. Это дело должно быть закрыто, но это было не так. Без нее жизнь маркиза стала бы вновь размеренной, упорядоченной и достойной: такой, какой он хотел ее видеть. Он думал о днях, неделях и месяцах, протянувшихся перед ним. Каждый из них похож на предыдущий. В них не было бы того мучительного волнения, которое вносила бы в его жизнь эта необузданная женщина. А что же теперь делать с Эммой?

После того как Себастьян вышел из комнаты, мисс Уэйкфилд смотрела некоторое время на дверь. Что же ей теперь делать с Эндовером?

Всю свою жизнь она мечтала о человеке, который покорил бы ее сердце. Он был бы умен, добр, способен к состраданию, и его взгляд заставлял бы ее сердце бешено биться. Маркиз же не мог испытывать к ней ту любовь, которую девушка испытывала к нему, так же как и неодолимую страсть. Где-то что-то стало не так. Мокрое платье и холодный воздух будто сговорились заморозить Эмму. Она стала развязывать завязки на платье, одновременно думая над этой дилеммой.

Ясно, что Эндовер не тот, кого предназначила ей судьба. Им нужно было совершенно разное от жизни. Эмма мечтала о большем, чем моментально вспыхивающее влечение, в основе которого лежит внешняя привлекательность, а маркиз не мог дать ей ничего, кроме этого. Или мог? Замерзшая Эмма наполовину спустила платье с плеч, как вдруг ей на ум пришла интересная мысль. Она вспомнила слова тети Марджори: «Мужчина не всегда знает, чего он хочет, пока женщина не покажет ему. Может, ты как раз ему и нужна. Он просто должен понять это».

Разве это было возможно? Разве Эмма могла достучаться до холодного сердца маркиза Эндовера? Могла ли грубая страсть измениться и превратиться в нечто большее? Да женщина с ума сойдет, если будет так думать.

– Я не та женщина, которая нужна маркизу в качестве супруги, – Эмма вновь напоминала себе об этом.

Но как же женщина заставит мужчину полюбить ее? Эмма думала обо всех героинях Э.-У. Остин. Что бы сделали Изабель, Сара, Кэтрин, Виктория или Мариса, окажись они в такой ситуации? Но ни одна книга в мире не могла дать ответов на эти обескураживающие вопросы. Что же хуже? Жить вместе с Эндовером после того, как он утратит всякий интерес к Эмме, или жить без него?

Девушка стянула с себя промокшую одежду и набросила на плечи покрывало, снятое с кровати.

Жизнь Эммы была вполне счастлива до тех пор, пока она не встретила Эндовера. И станет такой, когда он уйдет из ее жизни. Она больше не позволит Маркизу-Способному-Свести-с-Ума-Кого-Угодно взять над ней верх. Ни один мужчина не сможет одурачить Эмму Уэйкфилд.

Через некоторое время пришла миссис Тиллисон и принесла ночную рубашку для Эммы. Девушка поинтересовалась, есть ли у них мазь, чтобы лечить ожоги. Через полчаса она постучалась в дверь комнаты, где был Себастьян.

Эмма распрямила плечи, готовясь к битве со своими неуместными чувствами. «Я не позволю ему вновь сбить меня с толку», – уверяла себя Эмма. Она просто сделает так, чтобы его обожженные руки не остались без лечения. И больше ничего.

Она открыла дверь. Сердце девушки бешено забилось. В тусклом свете светильника маркиз казался еще привлекательнее. Его волосы в беспорядке падали на лицо, отчего он казался моложе и красивее.

Она переступила порог комнаты, словно совершенно не боялась входить в нее. Ясно, что Эмма доверяла маркизу. Себастьян закрыл дверь. Тихий щелчок, который издала она, показался ему неестественным. Видимо, чувства его обострились.

На Эмме было цветастое покрывало, которое скрывало ночную рубашку. Тяжелая масса волос падала в беспорядке на плечи. Их темно-русый цвет оттенял ее светлые глаза. Маркиз Эндовер монахом не жил. Он завел свою первую любовницу, когда ему было семнадцать лет. Себастьян за свою жизнь перевидал бесчисленное количество самых разных обнаженных тел. Но ни одна женщина не была столь прекрасна, как Эмма, закутанная в грубое покрывало.

И хотя ночная рубашка полностью закрывала тело девушки, маркиз помнил о его соблазнительных изгибах, скрытых под одеждой. Вновь нахлынули воспоминания, они высекали искры из тлеющих угольков желания, которое Эмма зажгла в нем. Жар обвивал тело маркиза, словно фантастическая змея.

Себастьян напоминал себе о том, через какие мучения пришлось пройти Эмме. Меньше всего ей нужен был еще один пыхтящий и потный мужчина. Меньше всего она хотела потерять доверие к маркизу. Он мог запросто обуздать свои инстинкты. «Мною правит разум, а не чувства», – уверял себя Себастьян.

Эмма посмотрела на склянку, которую держала в руках, пытаясь тем самым скрыться от взгляда маркиза. Нельзя показывать этому человеку, как легко лишить ее душевного спокойствия.

– Миссис Тиллисон говорит, что это очень хорошая мазь. Она сама ее делает и лечит ей порезы, царапины и ожоги. Мазь должна вам помочь. А миссис Тиллисон дала мне чистые льняные бинты, чтобы перевязать вам руки.

– А вы уверены, что это не мазь для лошадей?

– Миссис Тиллисон упомянула о том, что она смазывала ею копыто своей лошади, когда та повредила его, наткнувшись на камень прошлой весной. Говорит, помогло, – Эмма посмотрела на Себастьяна и увидела, как он поморщился при виде зеленовато-белой мази в белой склянке.

– С моими руками все хорошо.

– А я вижу, что нет. Если вас не лечить, то вы, милорд, умрете. И будете виноваты в этом только сами, так как не позволили мне лечить вас.

– Умру? Сомневаюсь, чтобы я…

– Лучше садитесь поближе к огню и давайте мне руки. Я буду лечить ваши ужасные ожоги.

Себастьян видел такой взгляд и прежде. Он указывал на то, что вскоре маркиз и Эмма Уэйкфилд снова ввяжутся в спор. Маркизу нравилось то, что девушка будет лечить его ожоги и прикасаться своими нежными пальцами к его рукам, хотя мысль о том, что их будут мазать лошадиной мазью, не особо радовала. Первая мысль ласкала воображение Эндовера, словно пение сирены, заманивающей его на погибель.

– Возможно, вы правы, – сказал он Эмме. Маркиз не стал спрашивать Эмму, приходилось ли ей лечить ожоги до этого. Ее опыт в этом деле не играл никакой роли. А вот забота – играла, притом значительную. И пока девушка с ним, Себастьян мог защитить ее. Он будет защищать Эмму как от внешних угроз, так и от собственной страсти.

Эмма поставила склянку и положила бинты на столик возле камина. Туда же она поместила и пистолет.

– Садитесь, – приказала она, указывая на стул возле столика.

Покрывало раскрылось, когда Эмма протянула руку к Себастьяну, и он увидел, что неглубокий вырез ночной рубашки был обшит розовыми цветочками. Этот наряд был сшит для пухленькой миссис Тиллисон, а не для худенькой Эммы. Рубашка висела на плечах мисс Уэйкфилд, обнажая тонкие косточки и ямочку на шее.

– Дайте мне руку, – приказала она Себастьяну.

Маркиз положил свою руку на руку девушки, подчиняясь се приказу. И хотя это было всего лишь прикосновение, между ними вновь пробежала искорка. Эмма тоже почувствовала это, о чем говорил ее взгляд. Неужели они потеряли голову от одной и той же страсти? Себастьян видел, что Эмма направила все свое внимание к его обожженным рукам. Он почувствовал, что ее рука слегка дрожит, и понял, чти девушка чувствовала то нее самое волнение, что и он Себастьян Эндовер жил спокойно и размеренно окружении родных и близких друзей. Он вел жизнь богатого и знатного человека. Но с того момента, как он встретил Эмму, он все больше и больше понимал, чего не было в его жизни. Вся та чепуха про судьбу и страсть, которую несла его матушка, не казалась глупостью, когда маркиз думал об Эмме. Нет, это вовсе не глупость. Себастьян глубоко вздохнул, вдыхая запах горящего угля. Он страстно хотел ощутить аромат кожи своей спутницы.

– Вы серьезно обожглись, – ругала Себастьяна Эмма. Суровый голос контрастировал с ее нежным прикосновением. – Вы что, не могли найти другого способа, чтобы сбежать?

Угли, горящие в камине, отбрасывали красновато-золотой отблеск на щеки девушки. Тень от густых ресниц падала на них. Маркиз не помнил, когда же она могла быть прекраснее, чем сейчас.

– Тогда я думал о том, чтобы поскорее прийти к вам. Я не знал, что моя помощь не требуется, – ответил он.

– Вы прекрасно понимаете, что я не смогла бы сбежать, если бы вы не пришли ко мне на помощь, – Эмма обмотала запястье Себастьяна бинтом, оставив пальцы свободными. – Прошу прощения, если забыла поблагодарить вас.

– Не надо извиняться. И благодарить меня тоже. Ваша семья попала в эту ужасную историю по вине моего племянника.

– А вы могли бы не обращать никакого внимания на то, чем он занимается, как остальные мужчины.

– Вы невысокого мнения о мужчинах.

– Не обо всех, – Эмма посмотрела на маркиза и улыбнулась. – Но о большинстве.

Себастьяну хотелось бы надеяться, что он смог выбраться из подземелья, куда мисс Уэйкфилд отправила большую часть мужчин. И хотя он не хотел признавать этот факт, ему было интересно, что думает Эмма о нем.

Эмма нанесла мазь на запястье маркиза, покрытое волдырями, и наложила повязку.

– Что же мы будем теперь делать? Как же мы найдем Шарлотту? – спросила она.

Себастьян думал об этом с того момента, как они покинули заведение Гаэтана.

– Я должен найти либо моего племянника, либо Гаэтана, – сказал он. – Только эти двое знают, куда увезли Шарлотту.

Эмма смотрела вниз, так как занималась перевязкой. Свои мысли она держала при себе. Закончив перевязку, она закрепила повязку еще одним куском бинта.

– Вам лучше?

И хотя обожженные запястья болели так же, как и до перевязки, Себастьян был рад, что Эмма пришла к нему. Просто потому, что он знал: она хотела, чтобы ему стало лучше.

– Да, – ответил ей маркиз.

Эмма села на другой стул и натянула на себя покрывало, будто ей было холодно.

– Как приедете в Лондон, идите к врачу. Вам это очень нужно, – посоветовала она.

Себастьян сомневался, что врач поможет ему, но спорить с девушкой не стал.

– Не хотите бренди? Тиллисон принес два стакана. Думаю, что вы могли бы выпить со мной. Вам станет теплее от этого, – предложил он Эмме.

Эмма подумала немножко, а потом ответила:

– Да, стаканчик бренди был бы в самый раз.

– Я подозреваю, что у мистера Тиллисона есть связи с одним или двумя контрабандистами. – Себастьян поднял бутылку и налил бренди в стакан. – Не ошибусь, если скажу, что оно сделано во Франции.

– А мне все равно. Я никогда не пила бренди, – Эмма потянулась за стаканом. Покрывало распахнулось наполовину, выставив на обозрение нежный изгиб ее шеи с ямочкой внизу.

Себастьян старался не замечать, как отблески свечей играли на гладкой коже Эммы. Он не мог не представлять себе, как напиток лился внутрь девушки. Видения мучили его, превращая душу в сплошной узел страстей. Маркиз чувствовал, как его воля ослабевает. Ему казалось, что Эмма – это котенок, а его воля это – клубок шерсти, с которым играл зверек.

Эндовер потягивал бренди, а Эмма выпила его залпом. Она шумно вдохнула, на глазах ее выступили слезы.

– Сперва оно кажется очень крепким, – маркиз не мог не засмеяться.

– Вы бы хоть предупредили, – Эмма посмотрела на него мокрыми от слез глазами.

– Я не думал об этом. Бренди действительно великолепное. Если его смаковать.

– Смаковать это? – Эмма смотрела так, как будто это занятие казалось ей сомнительным.

– Сперва вдохните аромат и позвольте вашим чувствам насладиться им. – Маркиз поднял стакан и вдохнул, чтобы показать, как надо пить бренди. Пьянящий запах лизал его ноздри, наполняя чувства букетом богатых ароматов.

Эмма сначала не решалась последовать совету Эндовера, но потом подняла стакан и втянула носом запах его содержимого.

– Теперь я понимаю, как это бренди может помочь согреться замерзшему, – сказала она, удивленно подняв брови.

– Приложите стакан к губам и слегка пригубите напиток, просто чтобы смочить язык, не более того. Пусть ваш язык согреется, и проглотите бренди: пусть напиток согреет ваше горло. А теперь почувствуйте тепло, разливающееся в груди. Пусть оно медленно обнимет вас.

– Вы назвали это бренди великолепным? – поморщилась она.

– Да, оно из Франции, – интересно, мог бы Тиляисон познакомить меня с поставщиком прекрасного напитка?

– Вы стали бы иметь дело с контрабандистом?

– Но ведь это бренди очень высокого качества, – пожал плечами маркиз.

– Я и подумать не могла, что маркиз Эндовер, такой честный и порядочный, стал бы иметь дело с контрабандистом, – Эмма покачала головой, будто не веря его словам.

– Контрабандист – это просто человек, который зарабатывает таким образом себе на жизнь. Да и война длилась долго.

– Вы меня удивляете, – Эмма подняла голову и стала изучать маркиза. – Вы не такой, каким я вас себе представляла.

– Если учитывать, что когда мы впервые встретились, вы представляли меня монстром, то я должен сказать, что рад тому, что я не такой, каким вы меня представляли.

– Чудовище, – Эмма рассматривала бренди в стакане. – За эти дни я столкнулась с настоящими чудовищами. Теперь я понимаю, в чем разница.

– Холлингтон причинил вам вред? – спросил маркиз. Внутри у него все сжалось.

– Нет, – ответила Эмма, пригубив бренди. – А оно становится лучше с каждым глотком.

Себастьян поймал себя на том, что смотрел на губы девушки. Блестящие капельки на них соблазняли его. Нет, ему нужно подумать о чем-нибудь другом, а не представлять себе, как он слизывает бренди с ее губ.

– От этого напитка вам захочется спать, – предупредил Эмму маркиз.

– Холлингтон сказал, что мне понравится то, что он хотел сделать со мной. Что у меня не будет выбора потому, что лишь простое физическое воздействие вызывает наслаждение, – она взболтала бренди в стакане. – Интересно, правильно ли это утверждение в отношении некоторых людей? Для него – да. Так же, как и для тех, кто посещает дома вроде таких, что содержал Гаэтан. Возможно, что это утверждение верно в отношении тех, кто заходит к мадам Вашель. Может показаться, что мужчинам не нужно ничего, кроме простого совокупления с женщиной.

– Я считаю, что такие мужчины способны свести подобные вещи к чистой физиологии, – Себастьян потер сзади затекшую шею.

– Грубая страсть, – Эмма вздрогнула. Одним движением она сбросила покрывало с плеч.

Девушке было все равно, что она сидела перед Эндовером в одной ночной рубашке. Но ему было не все равно. Несмотря на то что одежда из толстого хлопка оставляла лишь робкие намеки на то, что под ней скрываются роскошные изгибы молодого тела, этого зрелища было достаточно, чтобы сердце маркиза бешено забилось. У него возникло странное и неприятное чувство, будто эта женщина была самым соблазнительным созданием на земле, даже будучи одетой в мешок.

Себастьян знал, что ему не следовало прикасаться к Эмме. Его страсть к ней тайно увернулась из-под контроля железной воли маркиза и ждала момента, чтобы вырваться наружу. Но Эмма выглядела такой одинокой, что Себастьян не смог совладать с искушением дотронуться до нее. Он наклонился вперед и провел кончиками пальцев по щеке девушки, где золотистый свет от свечей трепетал на бледной коже, казавшейся теплой и бархатной под рукой Эндовера. Маркиз ожидал, что она оттолкнет его. Он приготовился к тому, что ему придется столкнуться с презрением Эммы. Но ее реакция поразила Себастьяна еще больше. Губы девушки раскрылись, и тихий вздох сорвался с них. Маркиз отдернул руку, не желая рисковать.

– О, если бы я мог стереть жуткие воспоминания об этом дне из вашей памяти, – воскликнул он.

– Когда Холлингтон прикоснулся ко мне, то я поняла, насколько разными могут быть подобные вещи. Его прикосновение наполнило мою душу гневом и отвращением. А с вами не так…

Загрузка...