Катя

Любимый оперативник тети Светы из их УВД оказался внешне похожим на Ивана Царевича из русских сказок. Только глаза у этого Володи были не голубые, а рыжие, как у кота. И еще я решила, что он несколько высокомерный тип… Во всяком случае, для начала, прежде чем извлечь на свет альбомы со снимками объявленных в розыск по городу, смерил меня с ног до головы таким взглядиком, что мне сделалось не по себе. Но я стерпела, потому что оценке тети Светы привыкла доверять без разговоров, на моей памяти она в людях не ошибалась ни разу…

Не представляю, как можно работать в таких условиях, в каких работают здешние ребята: рядом аэропорт, и, соответственно, почти постоянный рев то взлетающих, то идущих на посадку самолетов. А уж воздух!.. Я вообще после Белозуева в Москве начинаю постепенно чуть ли не задыхаться. И если когда-нибудь придется возвратиться в город, где я родилась и росла до 13 лет, поначалу наверняка будет трудновато вновь привыкнуть ко всему, не только к воздуху: и к сумасшедшему нашему ритму, и к тому, что дел на каждого здешнего следователя навешано раз в пять больше, чем у нас…

Взяв снимок «моей» девочки, Володя для начала поморщился. Я хотела сказать, что у нас в Белозуево нет специального визажиста на такие случаи и что эту обязанность выполняет сам судмедэксперт Рома Лапко, но почему-то опять промолчала. Неужели у меня за этот год появился «комплекс провинциалки»?! К счастью, тети Светин опер никак вслух качество снимка не комментировал, а тут же принялся за работу. Мы, естественно, к нему присоединились, ведь снимков пропавших без вести и объявленных в этой связи в розыск по одной только Москве оказалось немерено… А впереди были еще и областные ориентировки.

Словом, когда мы спустя час завершили свои труды с нулевым результатом, хуже всех чувствовала себя я: отняла у людей драгоценное время понапрасну… Теперь еще и тетю Свету волоку в Белозуево, похоже, тоже неизвестно зачем… С одной стороны, получалось, что я оказалась в этом деле абсолютно беспомощной, поскольку наши крокодилы даже к производству его принять и то не дадут. С другой — чем могут мне помочь москвичи? Я-то надеялась, что девчушка в розыске, а значит, в дальнейшем просматривался вариант совместного расследования или, в крайнем случае, передачи дела сюда, в Москву… В любом случае — не могла я позволить скрыть нашим прохиндеям убийство, подтасовав его под несчастный случай, не могла — и все! Тем более, оставить подонка на свободе… И в то же время оказалась, можно сказать, одна против всех…

И ведь что меня возмущает больше всего? Не из каких-то там злостных соображений наши местные пытаются сбросить «мою» девочку с рук, а, можно сказать, из элементарной лени… Что эти козлы из третьего отделения, что наш пузатый горпрокурор Килин… Даже мой непосредственный начальник, старший следователь спецподразделения Саша Малахов — в общем-то, совсем даже неплохой парень — и то молчит и только плечами пожимает…

От грустных размышлений меня отвлек Володя, как раз захлопнувший последний из альбомов — уже с областными снимками.

— Эй, девушка, не спи, — ухмыльнулся опер. — Ты вот что скажи: когда этот труп точно по числу у тебя объявился?

Я ответила, а он покачал головой:

— Сказала бы сразу — я бы и эти снимки, самые последние, смотреть не стал…

— А мы что, разве только самые последние смотрели? — поразилась я, покосившись на целую гору альбомов.

— Эх ты, провинция… — По-моему, он уже откровенно надо мной подсмеивался. — Привыкла, что в вашем тишайшем городишечке каждый труп и каждый пропавший — ЧП, да?.. Это тебе не Белозуево, а Москва, так сказать, столица нашей Родины!

— Кончай ерничать, Володя! — Тетя Света нахмурилась и отодвинула от себя пачку сводок, которую только что кончила читать. Сводки она сразу взяла на себя. То есть брала, как всегда, самую трудную часть работы: по сводке ведь гораздо труднее проводить опознание, о «твоем» или «не твоем» человеке идет речь. Тем более если учесть, что у девушки, найденной на чердаке, никаких особых примет нет. Самая обыкновенная девчушка, наверное, миловидная была…

— Молчу, Светлана Петровна! — тут же посерьезнел Володя. — У вас что-то наклюнулось?..

— Труп обнаружен десять дней назад, верно, Катя? — спросила она.

— Да.

— Я выписала три ориентировки, которые могут быть как раз тем, что нас интересует… Вот. Кстати, Володя, ты неправ, я насчет снимков… К нам в прокуратуру, например, все приходит достаточно быстро, дня через два после заявления близких о пропавшем… В случае, если есть снимок.

— Так это мы такие дисциплинированные! — возразил опер. — А на местах-то — сами знаете… Три дня с момента исчезновения, день кидайте на попытки ментов из отделения отбояриться от очередной заявки о пропаже, еще денек, пока, если отбояриться не удалось, все попадет к нам… Нет, Светлана Петровна! Смотреть надо было не последнюю неделю, как вы сказали, а от силы дней пять!

— Ладно, проехали… — вздохнула тетя Света. Между прочим, мои выписки как раз оказались за эти последние пять дней… На, Катюша, читай!

Я пододвинула к себе два листочка, исписанных ею, и через пять минут имена пропавших девушек, подходивших по описанию под «мою», можно сказать, огненными буквами отпечатались в моем мозгу.

Белова Алла Викторовна, 1983 года рождения, студентка второго курса филфака МГУ, проживает в общежитии по адресу… Десять дней назад, вечером, девочки из ее комнаты, вернувшиеся с дискотеки, обнаружили, что Аллы, несмотря на поздний час, в комнате нет. Не появилась она ни наутро, ни на лекциях, ни на другой день. Посовещавшись, подружки подали на четвертый день после пропажи девушки заявление в ближайшее отделение милиции №… В чем была одета в момент выхода из общежития, точно сказать не могут, предположительно в кожаное пальто, серое, с капюшоном, носила которое всю осень постоянно. Из остальных вещей, оставшихся в шкафу, по их показаниям, все вроде бы на месте, поэтому сказать, что было надето на Алле под пальто, не могут.

Селезнева Бэлла Петровна, 1981 года рождения, москвичка, проживает в коммунальной квартире по адресу… вдвоем с соседкой, которая ее опекает. Две недели назад лишилась работы на фирме, где была секретарем гендиректора, с этим самым директором поскандалив… Около двух недель назад, по словам заявившей об исчезновении соседки, Ольги Сергеевны Камневой, 1930 года рождения, ничего ей, против обыкновения, не сказав, вышла из дома (Камнева услышала только, как захлопнулась за девушкой входная дверь), и больше Ольга Сергеевна ее не видела. Как была одета, за исключением утепленного плаща, сказать не может.

Моргунова Мария Антоновна, 1982 года рождения, москвичка, проживает в отдельной двухкомнатной квартире вместе с матерью и теткой по адресу… Студентка-заочница психологического факультета Института бизнеса и политики, место работы — брачное агентство, занимаемая должность — психолог-консультант. Одиннадцать дней назад отправилась, по словам подавшей заявление матери, «ночевать к подруге», одета была в черное пальто из кожи. Судя по тому, чего недостает в гардеробе, — кожаную же юбку черного цвета, светлую блузку и ярко-красный кожаный пиджак. По свидетельству подруги, к которой якобы отправилась ночевать, та не видела девушку уже больше месяца и ни о каких ночевках с ней не договаривалась.

В записях тети Светы отсутствовало описание внешности девушек и еще кое-какие обязательные для сводок детали, но совсем не обязательные для разработки наших вариантов. «Внешность» же она «взяла» под свою ответственность, выделив именно этих троих из примерно двадцати девчонок, пропавших в интересующие нас дни по Москве и области… Одна бы я проковырялась со всем этим не меньше двух-трех дней!

Володя, читавший записи через мое плечо, и надышавший в этой связи мне в ухо так, что оно уже горело, удовлетворенно хмыкнул:

— Угу… Я бы на твоем месте именно с общаги и начал… Э-э-э…

Последнее междометие относилось уже не ко мне, а к тому взгляду, которым одарила его Светлана Петровна. Несмотря на то что глядела она на Володю молча и, я бы сказала, даже слишком ласково, друг друга они поняли прекрасно. Опер отошел наконец от моей спины и уха, сел за свой заваленный бумагами и альбомами стол и откашлялся:

— Слово вылетит — не поймаешь, так ведь, Светлана Петровна? — ухмыльнулся этот Иван Царевич с кошачьими глазами. Тетя Света тоже улыбнулась. — Ну ладно, ладно… Может, мне тоже в отпуск уйти?

— А что? Это идея! — сказала тетя Света, По-моему, у них за этими словами про отпуск гнездились какие-то свои, неизвестные мне, приколы-фишки…

— Ладно, коли уж я сам навязался, — притворно вздохнул опер, — то сам и виноват… Вы когда уезжаете в свое Белозуево?

— Часа через два-три, — сказала тетя Света. — Я еще должна машину из ремонта забрать и Светланке продуктов закупить на недельку… Записывай Катин домашний телефон, а я буду в нашем пансионате… Катя, а пансионат точно наш?

— Уже не наш, — пояснила я. — Уже приватизированный, и постояльцы там смешанные… Да их и нет почти! Не лето же… Но зато там так хорошо стало — не то что раньше! Правда, цены… Но вам они после Москвы, скорее всего, не покажутся…

— Все ясно! — Володя хлопнул ладонью по столу. — Но учтите, дорогая товарищ Костицына и дорогая товарищ…

— Клобукова, — подсказала я.

— Да-да… Клобукова, значит? Ну-ну… Короче, раньше, чем через пяток денечков…

— Володя! — Тетя Света снова на него уставилась, а он — на нее. И снова они очень осмысленно вдвоем помолчали, а я ощутила себя дурой окончательно и бесповоротно, поскольку, в отличие от них, телепатическими способностями не обладаю и мыслей читать не умею… К счастью, пауза не затянулась. Опер тяжело вздохнул и кивнул головой:

— Ладно! Как только — так сразу… Попробую уложиться до того, как истекут две недели с момента вашей кошмарной находки, а то и впрямь отправят жертву в крематорий — и конец вашему расследованию, господа частные детективы…

Он хитро подмигнул мне, я, по-моему, покраснела, а тетя Света резко поднялась с места. Наш визит в УВД, слава богу, завершился, и, пробормотав «Спасибо, до свиданья», я ринулась к двери впереди тети Светы, о чем-то еще тихо заговорившей со своим любимым Иваном Царевичем, на самом деле, как я убедилась, обладавшим характером Змея Горыныча… До чего все-таки обманчива внешность!

Спустя два с половиной часа мы с ней, обе вымотанные магазинами и прочими предотъездными деталями, которых из-за спешки оказалось, по-моему, в два раза больше положенного, забрав из ремонта тети Светин «сорок первый отечественный», как она называла свой «Москвич» цвета «вишня», убийственно медленно двигались сквозь вечную и, по-моему, круглосуточную балашихинскую пробку, пробиваясь к трассе. Тетя Света думала о чем-то своем, кажется, не слишком веселом, и оттого молчала. А я изо всех сил старалась никак не проявить, до чего, на самом деле, волнуюсь о бабуле… Конечно, тетя Люся, с которой я ее оставила, — тетка просто замечательная, она мне постоянно помогает: и во время дежурств, и вообще… Но так надолго я бабулю не оставляла с ней еще ни разу. Конечно, и насчет лекарств, насчет еды я все записала на бумажке, а раньше тетя Люся никогда ничего не путала. Но все равно тревожно, и поделать с собой ничего не могу…

Мы наконец, проскочили все одиннадцать балашихинских светофоров и вырвались на трассу. И уж тут-то тетя Света, как обычно, дала жару, поскольку с ее удостоверением никаких гибэдэдэшников можно не опасаться. И скорость в ее любимые 120 она сбросила, да и то до 80, только когда впереди показался поворот на наше Белозуево. К этому моменту мы уже давно ехали с включенными фарами, поскольку сумерки уже не просто по-осеннему, а прямо по-зимнему ранние.

— У меня такое чувство, — сказала Светланочка Петровна, — что земная ось все-таки слегка сместилась… Помнишь, когда было какое-то особенное противостояние планет?.. Кажется, крестообразное. По-моему, именно с тех пор солнце и встает раньше, и садится раньше… Слушай, я забыла: этот поворот к вам или следующий?

— На следующем светофоре, — напомнила я, поскольку как-то незаметно мы уже очутились рядом с нашей базарной площадью, которую в народе зовут «площадь Дураков»… Наверное, из-за необыкновенно низких по сравнению с магазинными цен на продукты…

— Мы сейчас, тетя Света, как раз поедем мимо того дома на Красноармейской, — сказала я. — Хотите взглянуть?..

Она бросила на меня внимательный взгляд и покачала головой:

— Разве что мельком… Какая сейчас работа? Да и ты небось из-за Анны Петровны давно уже сама не своя… Нет, Катька, все потом…

Я облегченно перевела дыхание, но в четырнадцатый дом все-таки пальцем ткнула, когда мы проезжали мимо:

— Вот он, угловой, красный… Его в городе все знают и называют домом, где красный магазин…

— Угу… — кивнула тетя Света. — Я его помню, Кать, представь себе! Мы с Олей, когда к Анне Петровне в гости приезжали с тобой маленькой, всегда здесь хлеб брали, он тут самый вкусный тогда был, особенно серый… Ух, есть хочу!

— Уже скоро, — улыбнулась я, потому что сказала она это с какой-то совершенно детской интонацией.

— А вообще-то у вас тут красных домов — полно, да?

— Ну да… Морозовская традиция, красный кирпич с белой отделкой… красиво, правда? Морозов тут не только мануфактуру построил, он ведь и дома ставил, особняки и даже Дворянское собрание отстроил, где теперь вся горуправа и где мы сидим…

— Тоже знаю! — Она вдруг рассмеялась. — Ну, Катька, ты, я вижу, стала за это время настоящей патриоткой Белозуева! Вот вытурят тебя из вашей полиции — пойдешь экскурсоводом, а?..

— И пойду! — поддержала я эту не самую веселую шутку. — Конечно, если вы при этом еще и туристов сюда организуете, которым наша экологически чистая зона будет интересна… А то пока только новорусские бандюки и заинтересовались, понастроили тут особняков до фига и больше…

— Да ну?.. — удивилась тетя Светланочка. Но развить тему мы не успели, поскольку как раз в этот момент она кончила парковаться на микроскопическом заасфальтированном пятачке у нашего подъезда и, выключив мотор, устало откинулась на спинку сиденья:

— Ну, все, прибыли, слава богу… Дуй наверх, а я — за тобой… Нет-нет, сумку сама заберу, она легкая.

И я — «дунула», потому что тревога за бабусю уже успела во мне достичь того самого края, выше которого могла выплеснуться наружу…

Загрузка...