Лоурснс КОННОЛЛИ. ДРУГИЕ


Предрассветный ливень шумел по соломенной крыше, затапливая балки и стекая по стенам. От пола поднималась нездоровая влажность, и даже окруженное камнями пламя посреди комнаты, казалось, дрожало от холода. Большеглазый сидел у огня, его шея поднималась над воротником туники. Он походил на гуся в просторной одежде, за тем лишь исключением, что вместо крыльев у него были руки. Он смотрел на капли, падающие сквозь дым. Затем резко повернул голову к мокрой ткани, завешивающей вход.

— Они приближаются, – сказал он на своем родном языке, щелчками и свистом.

— Они? – переспросила Кара, пытаясь правильно понять его интонацию. Без подсказок с орбитальной базы она разговаривала на этом языке всего три дня и иногда ошибалась с местоимениями. – Кто приближается?

— Другие.

— Мои сестры? – Кара прислушалась, пытаясь уловить звук роверов, но услышала только дождь и потрескивание пламени. – Ты уверен?

Большеглазый поднял собранный из трех пальцев кулак в знак подтверждения.

— Первая уже почти за стеной деревни.

Кара выпрямила раненую ногу, поднялась с подстилки из сухой травы и листьев. Колено вспыхнуло болью, как только она перенесла на него свой вес.

Большеглазый повернулся ухом к двери, прислушиваясь.

— Одна едет быстрее, – прервался, продолжая слушать. – Уже совсем рядом.

Кара наконец услышала приближающееся жужжание двигателя и всплеск колеса, проехавшего по луже.

— Это высокая, – добавил Большеглазый. – Несет что-то тяжелое,

— опустил голову, прислушался. – Она несет тебя к этому.

— Несет меня? – переспросила Кара. – Несет меня к чему? Большеглазый иногда говорил загадками.

— Не тебя к этому, – поправил он, произнося слова медленнее, чтобы она расслышала гортанные звуки, определявшие порядок слов.

— Я сказал, что высокая несет тебе что-то. Не знаю, что. Но вскоре ты увидишь это сама. Она почти…

Ткань распахнулась, взметнув веер капель. Следом за каплями внутрь вошла Эпсилон. Она несла полевое снаряжение, включая и свернутый одноколесный ровер, который один весил девять килограммов. Еще два килограмма добавлял рюкзак. Тем не менее Эпсилон стояла прямо, в той позе, благодаря которой она все время казалась выше, чем была на самом деле.

— Ты встала, – заметила она, снимая капюшон. – Ее лицо не отличалось от лица Кары: квадратная челюсть, впалые щеки, широко поставленные глаза.

— Он все еще заботится о тебе? – Эпсилон указала на Большеглазого.

— Более или менее, – ответила Кара. – Скорее, просто не дает мне скучать.

— Я думала, что ты спишь, боялась тебя разбудить, – Эпсилон отошла от входа.

— Я не могу уснуть, – сказала Кара.

— Из-за боли? Тебя беспокоит нога?

— Нет. Не совсем, – Кара вышла на свет, пытаясь казаться сильной.

— Значит, рука? Повязка, похоже, растрепалась. – Эпсилон обошла костер. Она держала ровер за руль и тащила его за собой, оставляя след на глиняном полу.

Большеглазый отошел, освобождая место.

— Мне казалось, что я затянула бинты сильнее.

— Да, слишком сильно, – сказала Кара. – Мне пришлось снять их и перебинтовать заново. Думаю…

Эпсилон подняла палец.

— Минуточку, – она прикрыла ухо рукой и отвернулась. – Продолжай, Альфа. Я слушаю.

Три дня назад Кара тоже слушала бы. Но теперь, когда лишилась своей встроенной электроники, могла лишь молча ждать.

— Хорошо, – произнесла Эпсилон. – Я спрошу, – она повернулась к Каре: – Альфа хочет знать, не заражена ли рана.

— Нет. Я тщательно все осмотрела перед перевязкой. Корка вполне здоровая, гноя нет. Жара тоже. Думаю, я в порядке. – Она понимала, что полная диагностика куда надежнее подобных наблюдений, но выбора у нее не было.

Эпсилон кивнула.

— Похоже, придется поверить тебе на слово. – Она сняла рюкзак и опустила его на пол перед Карой вместе с ровером. – Это тебе.

— Ровер тоже? – Кара нахмурилась.

— Да. Если только тебе хватит сил им управлять.

— А рюкзак?

— Стандартный набор: еда, лекарства, полевой костюм. Альфа передала все это час назад. Тебе пора возвращаться к работе.

— Но я отключена от Сети.

— Дело в твоем опыте… если только ты сможешь ехать. Снаружи плеснули по лужам еще два ровера.

— Куда мы направляемся? – спросила Кара.

— Скажу, как только…

Ткань, закрывавшая вход, расступилась, пропуская Дельту и Дзету, внешне таких же, как Эпсилон, но других по характеру.

Когда Дельта обходила костер, ее походка выдала волнение. Она повернула голову, чтобы встретиться глазами с Карой. «Нам нужно поговорить, – вот что читалось в этих глазах, – но не здесь». Она взглянула на Эпсилон, затем на Дзету: «Не при них».

Дзета выглядела менее настороженной. Она встала рядом с Эпсилон, словно была ее тенью.

— Все в порядке?

— Да, – ответила Эпсилон. – Сказала, что сумеет управлять ровером. Думаю, ты все же могла бы остаться на базе.

— Не беспокойся об этом, – сказала Дзета. – Я хотела прийти. – Она убрала капюшон, обнажая поцарапанный лоб. Широкий рваный порез – она могла оцарапаться о ветку, когда ехала следом за Эпсилон через лес. – Ты сказала ей, что мы собираемся сделать?

— Еще нет, – ответила Эпсилон, не отрывая взгляда от Кары. – Я хочу, чтобы она сначала оделась.

Кара посмотрела на остальных, изучая выражения их лиц, пытаясь понять причину их предрассветного прибытия в деревню.

— Вы нашли их, да? Вы нашли гнезда?

Дельта кивнула. Кара отвернулась и заговорила на местном языке:

— Большеглазый! Мои сестры…

Большеглазого не было в комнате. Кара посмотрела на Дельту.

— Он ушел?

— Я за ним не следила, – Дельта пожала плечами.

Кара посмотрела на ткань, раскачивающуюся под ветром.

— Возможно, пошел разбудить Старейшин, – предположила Эпсилон. – Хочет сказать им, что мы вернулись.

— Но я должна сообщить ему…

— Ты должна собираться. Альфа прогнозирует смену погоды. К рассвету небо расчистится. Если ты собираешься помочь нам, сейчас – самое время.

Кара еще раз посмотрела на вход, затем склонилась над новой машиной и отодвинула ровер, стараясь не задеть свою пораненную ногу. Потом открыла рюкзак. Внутри оказались только что интегрированные пластиковые упаковки и свернутая ткань. Кара вытащила ткань и развернула кибернетический комбинезон.

— Мне нужна информация. – Она положила комбинезон на пол и сняла с себя тунику. Покрытая контактами кожа заблестела в пляшущем свете огня. – Расскажите о гнездах. Где они находятся?

— На восточном побережье, – ответила Эпсилон, – над морем нависает уступ. Скала под ним сплошь изрыта пещерами. Спуститься туда можно с обрыва, находящегося недалеко от опушки леса. Я побывала там вчера утром. Видела сотни острозубое. Когда вылупятся детеныши, их будут тысячи.

— Кс-ина, – прошептала Кара. Местное название этих животных напоминало гортанный щелчок, за которым следовал назальный свист. Единственное или множественное число определялось тональностью. В буквальном переводе это слово означало «острозуб» и являлось, подобно большинству местных слов и названий, весьма описательным. – Тысячи Кс-ина?

— Они опустошат весь остров, – сказала Эпсилон. – Наша работа откатится на год назад, если только мы что-нибудь не предпримем.

Кара развернула комбинезон, раскрыла спинной шов и взглянула на подкладку, покрытую микросхемами.

— Ты знаешь, как справиться с тысячами этих существ?

— Да, – Эпсилон повернулась к Дельте. – Покажи ей маркеры. Дельта сняла рюкзак и вытащила из него четыре передатчика, снабженных пружинными креплениями.

— Дельта использует их, чтобы отметить цель, – пояснила Эпсилон. – А потом вы двое останетесь там, чтобы цель была отмеченной до тех пор, пока Дзета не ликвидирует гнезда.

Дельта убрала передатчики обратно в рюкзак.

— Tы поняла?

Кара стремительно соединяла детали и заполняла пробелы, мысленно выстраивая план, пока надевала комбинезон.

— Вы собираетесь использовать посадочный катер, да? – Когда подкладка касалась кожи, возникало пощипывание. На мгновение Каре показалось, что она чувствует текущий через нее ток, ощущает тепло от включения ее собственной системы, но это было лишь остаточное тепло ткани, сохранившееся после интеграции. Ее цепи по-прежнему не работали. Костюм не даст промокнуть или замерзнуть, но ее органы чувств по-прежнему оставались отключенными от Сети. – Вы собираетесь протаранить гнезда посадочным катером?

Дельта посмотрела на Эпсилон и усмехнулась.

— Я же говорила: она поймет. Может, она и не в Сети, но все же одна из нас.

— Ты прекрасно все поняла, – сказала Дзета. – Мы переместили все оставшееся топливо в передние баки и подготовили их к столкновению. Когда я спикирую на гнезда, топливо вспыхнет. Сминающийся корпус запечатает вход и направит всю энергию в глубь пещер, – она говорила мягко, но властно, со стоицизмом одноразового полевого работника, который выполняет на планете свою кратковременную задачу, а затем уступает место только что интегрированной копии, созданной из файлов, хранящихся на орбитальной базе. По замыслу, на планете должно было находиться не более одного работника одновременно.

— Когда все закончится, – продолжила Дзета, – выполнение миссии продолжится по установленному протоколу.

— То есть останется только одна из нас?

— Это логично, – заметила Эпсилон. – Когда мы разберемся с гнездами, потребность в дополнительных работниках отпадет.

— Значит, останешься только ты? – сказала Кара, обращаясь к Эпсилон. – Остальные погибнут, а ты продолжишь выполнение миссии. Могу я поинтересоваться, кто принял это решение?

— Никто, – Эпсилон подала ей руку, помогая встать. – Мы влаге-ре тянули жребий.

— Счастливая случайность?

— Нет. Не случайность. Долг. В этой миссии отдельные работники никогда не принимались в расчет. – Она пожала Каре руку. Рукопожатие получилось каким угодно, но только не утешительным. – Мы все здесь… и мы все – расходный материал. Ты знаешь это. Гамма.

Кара вздрогнула. Гамма. Она не привыкла слышать это имя, ее порядковый номер, метку, означавшую, что она одна из серии одинаковых полевых работников, каждый из которых был передан с орбиты в интеграционную камеру лагеря.

— Что-то не так? – спросила Эпсилон.

Кара привыкла считать себя уникальной, пока не прибыли другие работники. Теперь – с появлением Кары Дельты, Эпсилон и Дзеты – все изменилось.

— Ты выглядишь напряженной, – заметила Эпсилон.

— Ничего, – Кара протянула здоровую руку и подняла с пола рюкзак. – Со мной все будет в порядке.

Она не рискнула ответить иначе. Помимо стандартного набора в рюкзаке лежала смертельная доза сульфата морфия. Любой работник, чувствующий, что он не способен далее выполнять свою миссию, должен был ввести себе эту дозу, освободив место для замены.

В одном Эпсилон была права. Лучше погибнуть во время выполнения миссии, чем умереть от передозировки на ложе из пожухлых листьев.

— Значит, ты хочешь, чтобы мы с Дельтой остались там и убедились, что ничто не передвинет эти маркеры?

— Именно, – подтвердила Эпсилон. – Но местная живность старается держаться подальше от этих гнезд, а большинство острозубое после рассвета будут уже в пещерах. В худшем случае вы столкнетесь с одним-двумя отставшими.

— И я должна буду их отвлечь. Эпсилон пожала плечами.

— Ничего такого, что ты не делала раньше, – она ухмыльнулась. – Ты знаешь их повадки. Столкнулась с одним из них и выжила, – ухмылка стала еще шире. – Впрочем, на сей раз оставаться в живых не обязательно.

Кара кивнула, отвернулась и снова запустила руку в рюкзак, на сей раз достав походную куртку и пару легких ботинок. Она надела их, а затем поняла, что этим утром ей может понадобиться еще одна вещь.

В аптечном отделении рюкзака лежали разнообразные средства – как химические, так и кибернетические. Среди последних – устройство с безобидным названием «пробка». Запечатанное в прочном футляре, украшенном красной пометкой, это устройство могло убить не хуже, чем доза морфия.

— Возможно, мне это понадобится, – сказала Кара, убирая контейнер в карман. Эпсилон нахмурилась.

— Ты вроде сказала, что чувствуешь себя лучше. Или мне показалось?

— Не показалось. – Кара надела рюкзак.

Она подтянула ремни и подняла ровер. Машина все еще оставалась в сложенном состоянии: руль прижат к зафиксированному колесу. Кара вытащила руль и взмахом руки освободила колесо.

— Я готова. – Она повернулась к выходу, внезапно осознав, что больше не слышит шума дождя. В комнате стало подозрительно тихо.

— Может, нам стоит найти Большеглазого и рассказать ему о плане? Эпсилон посмотрела влево, сверяясь с внутренними часами.

— Нет времени, – сказала она. – Тебе пора.

— Но Старейшины захотят…

— Я позабочусь о Старейшинах, – пообещала Эпсилон. – Теперь это моя задача. – Она шагнула к костру и сделала вид, что греет руки над огнем. – База данных поможет мне с языком. Альфа будет давать советы насчет местных обычаев, – она говорила так, словно уже осталась одна.

«Она не похожа на меня, – подумала Кара. – Мое лицо, мое тело, мои умения… но высокомерие – только ее».

— Что-то не так? – поинтересовалась Эпсилон. Дельта шагнула к Каре.

— Нам пора. – произнесла она. в то время как в ее глазах по-прежнему темнел груз невысказанных фраз. – Гнезла не ждут. Мы должны сделать это – сейчас или никогда.

Эпсилон вновь ухмыльнулась.

— Вы должны верить мне. – Отблески пламени играли на ее лице, прорисовывая глубокие тени. – Доверься мне, Гамма. – она повернулась: – Ведь это все равно что поверить самой себе.

* * *

Деревню окружал частокол, внутри которого теснились хижины и покрытые глиной дворы. В центре, на возвышенности, располагалось большое помещение, из окон которого поднимался дым.

— Что-то происходит, – заметила Кара. – Они жгут костры, готовятся к чему-то.

Дзета кивнула.

— Мы тоже, – она развернула свой ровер и рванулась к изгороди. Кара и Дельта последовали за ней. рассекая огнями предрассветную тьму.

Жители деревни редко покидали свои хижины до рассвета, особенно в холодное, дождливое утро после сбора урожая. И все же Кару не оставляло ощущение, что окружающие ее постройки пусты, ни дыма, ни лиц, высовывающихся из-за завешанных драпировками входов, чтобы посмотреть на роверы. Как будто все оставили свои дома так же внезапно, как Большеглазый, и собрались в большом зале, повинуясь беззвучному зову Старейшин. Кара подумала о том, сколько еще предстоит узнать о местных жителях, и вздрогнула.

До самого края деревни им никто больше не встретился, а у частокола, под соломенным навесом, стоял сторож, которого звали Всегда Готов. Кара помахала ему, сделав приветственный жест – кулак с подогнутым большим пальцем.

Сторож ответил, согнул шею и вышел к воротам, покоящимся на деревянных полозьях.

— В домах тихо, – произнесла Кара на местном языке. Всегда Готов опустил кулак и взялся за ворота.

— В большом зале жгут костры. Что-то… – ее слова потонули в скрежете ворот, открывающих узкий проход между секциями стены..

Дзета и Дельта поехали дальше.

Кара задержалась. Она хотела все же расспросить сторожа, но он, кажется, с нетерпением ждал ее отъезда, словно должен был кое-что сделать… или куда-то пойти. Она подняла кулак и склонилась к рулю, направившись на убранное поле, которое простиралось между частоколом и темной стеной леса.

Дождь прекратился, но низкие облака, подгоняемые ветром к восточному побережью, все еще шевелились, вспыхивая редкими молниями. Было и еше какое-то странное свечение над хорошо знакомой горой на северо-востоке.

Лагерь находился на уступе у вершины этой горы, скрытый за деревьями и камуфляжной сеткой. Еще три дня назад он был для Кары домом. Она работала там одна, изучала деревню, подслушивала с помощью мощных микрофонов, запоминала обычаи. Все это время она не зажигала в лагере свет, но сестры, очевидно, не разделяли ее взглядов.

— Что происходит? – спросила Кара.

— Доводка катера, – ответила Дельта. – Эпсилон попросила Альфу прислать нам еще одного работника.

— Она там?

— Именно. Интегрирована вчера днем. Готовит катер котлету. После этого она будет вторым пилотом.

— Двое в кабине? – Кара попыталась представить это. Посадочный катер предназначался только для того, чтобы спустить с орбиты интеграционную камеру, и кабина его едва вмешала одного пилота.

— Мы там кое-что перестроили, – пояснила Дельта. – Вынесли оборудование, освободили место. Для того чтобы разбить катер, нужно отключить его высшие функции. Ни предохранителей, ни автопилота. Эпсилон сказала, что для такого полета потребуются два пилота.

— Эпсилон много знает, не так ли?

Дельта сделала вид, что не услышала, наклонилась вперед, ускоряясь, и поспешила следом за Дзетой, которая уже достигла опушки леса.

* * *

Лес звенел от песен беспозвоночных, от свиста червей, кальмаров и мотыльков-ладааьшиков, расступавшихся при виде одноколесных машин.

Сестры ехали вместе до тех пор, пока Дзета не свернула к лагерю. После этого Кара и Дельта остались одни и остановились у остатков заброшенной деревни. Лес здесь кишел вьющимися сорняками, которые боролись за существование на покосившихся столбах. Что-то недавно прошло здесь, словно нож, оставив за собой блестящий след из слизи и поврежденных ложноножек.

Дельта пошла по следу и остановилась у стоявшей на возвышении дверной коробки разрушенного зала. Кара потянула ее в сторону, глядя на восток, туда, где след расширялся, переходя на плоскую почву, и заканчивался среди деревьев. Там, где заканчивался след, из серебряного тумана поднимались покрытые травой холмы.

— Улитки? – спросила Дельта, указывая на них. – Это они, да? Гигантские улитки?

Кара кивнула.

— Местные называют их ходячими холмами. Ты видела их раньше?

— Пару раз. Сначала мы считали их природными образованиями.

— Это маскировка. Они покрывают свои раковины травой и мхом, приклеивая их слюной, затвердевающей, как стекло. – Кара подняла руку, показывая шрам на пальце. – Я как-то решила потрогать ее, и это оказалась плохая идея.

— Мы можем пройти через них? – спросила Дельта. – Нам ведь нужно именно туда, – она указала на лес, темнеющий за самым центром стада. – Мы сумеем? Это безопасно?

— Довольно безопасно, если только мы их не испугаем. – ответила Кара. – Когда они чувствуют опасность, то прижимаются друг к другу, закрываются в своих раковинах и сидят так, пока угроза не минует.

— Пойдем пешком?

— Именно это я бы и предложила, если бы у нас было время. Дельта посмотрела влево, сверяясь со своими встроенными часами.

— Я все равно планировала остановиться здесь и подождать несколько минут, прежде чем мы пойдем дальше, – она отступила от ровера. – Если двинуться сейчас, времени хватит, – она сложила ровер и повесила его на плечо. Затем отвернулась, прикрыла ухо рукой и заговорила с орбитальной станцией.

— Альфа, отключи меня на пять минут от Сети. – Пауза. – Да, Альфа. Прямо сейчас. Мне нужно пять минут. – Затем она моргнула, выпрямилась и посмотрела на Кару. – Нужно поговорить. – Дельта пошла вперед. – Про Эпсилон. Меня кое-что беспокоит, и я хочу знать, разделяешь ли ты мое беспокойство. – Она подошла ближе к Каре, когда они оказались в полосе тумана у подножия возвышенности. – У нас есть пять минут, сестра. Поговори со мной.

Кара нахмурилась.

— Хочешь знать, беспокоит ли меня тот факт, что Эпсилон берет на себя командование миссией? – В тумане эта фраза прозвучала ровно, больше походя на озвученные мысли, а не на произнесенные вслух слова. – Мне это не очень нравится. Мне кажется, ее темперамент не подходит для полевой работы… и она плохо поладит с местными жителями. Большеглазый называет ее «высокая». Ты знала об этом? Он считает, что она слишком гордая.

— Это понял даже Большеглазый?

— Думаю, да.

— Значит, нас уже трое, – заметила Дельта. – И все мы считаем, что Эпсилон – другая.

Кара вздрогнула.

— Что-то не так?

— Может быть. Слушай… возможно, мне не стоит этого говорить, но такую возможность тоже стоит учесть. – Она посмотрела Дельте в глаза – частично ее собственные, частично глаза незнакомки. – Что, если дело не в Эпсилон? Что, если все мы – другие?

— Не понимаю.

— Ты должна была заметить, что мы не идентичны. Возможно, мы были такими в самом начале. В момент интеграции мы все были копиями Кары Первой, но потом, за время совместной работы, мы изменились. Каждая в нашей группе нашла себе определенную роль. Ты стала скрытной тихоней. Дзета –' преданной последовательницей. Эпсилон…

— Заносчивой и неискренней.

— Грубовато.

— Но это правда.

— Может быть. Ты была с ней с того самого момента, когда она интегрировалась. Уверена, ты знаешь ее лучше, чем я.

— Верно. Я видела кое-что. Ты знала, что она смухлевала в лагере? Она заранее спрятала короткую соломинку в кулаке. Я видела, как она это сделала. Я собиралась сказать об этом, но потом решила подыграть: сначала разобраться с гнездами, потом – с ней.

— Ты действительно видела, как она взяла ту соломинку?

— Да. И я считаю, что такое поведение нельзя назвать нормальным. Ее отличия глубже, чем наши, более тревожны. Что ты об этом думаешь?

— Что я думаю? – Кара замедлила шаг и стала говорить тише, потому что они шли между улитками. – Думаю, ты хочешь, чтобы я признала отличия Эпсилон врожденными. То есть не могло ли что-то пройти не так, когда ее передавали из файлов орбитальной базы.

— Ладно, – согласилась Дельта. – А такое возможно? Кара пожала плечами:

— Вероятность есть, но она мала.

— Забудь о вероятностях, – предложила Дельта. – Взгляни на факты. Ты это видишь, я это вижу, – она обогнала Кару, уходя подальше от разворачивающейся улитки.

— Поговори об этом с Альфой.

— Я так и поступлю, – ответила Дельта. – Но не сейчас. Сейчас у нас есть работа. Я поговорю с Альфой после того, как мц установим маркеры. А потом, когда гнезда будут уничтожены, я направлюсь обратно в деревню. – Выражение се липа казалось безжалостным в холодном свете луны. – Я не собираюсь умирать, сестра. Я оставлю тебя, а затем скажу Альфе, что у меня к ней есть личный разговор.

— Эпсилон тебя заподозрит.

— Но не сможет ничего с этим поделать. Главное, что Альфа узнает о наших сомнениях.

— О твоих сомнениях, сестра.

— И твоих! И Большеглазого: ты ведь говорила… Эпсилон не подходит на роль командира. И я думаю, что Альфа об этом подозревает. Когда я все ей объясню, она поймет.

— И что потом? Вернешься в деревню? Пойдешь на конфликт с Эпсилон?

— Именно. Встречусь с ней и буду надеяться на то, что она выслушает меня. В лучшем случае – она самостоятельно покинет свой пост, и я займу ее место.

— А в худшем?

— В худшем… – Дельта вздрогнула и отвела глаза, посмотрев влево. – Да-да, Альфа, я здесь. – Дельта остановилась. – Повтори. Ты уверена?

Кара подняла голову и посмотрела на клочок чистого неба. Орбитальная станция висела в зените, выделяясь ярким пятном среди предрассветных звезд.

— Покажи мне, Альфа, – Дельта смотрела внутрь себя. – Покажи, что ты видишь.

Кара услышала движение за спиной – шум веток, тяжелую поступь.

— Дельта, – сказала она. – Нам лучше…

Дельта подняла руку, показывая Каре, чтобы та подождала.

— Покажи в инфракрасном спектре. Альфа. Увеличь. Шаги приближались, пугая улиток.

Кара развернулась, опираясь на здоровую ногу, и посмотрела на лес за их спиной.

— Хорошо, – сказала Дельта, глядя себе под ноги, все еще изучая картину, переданную с орбиты. – Вижу! Я скажу Гамме. – Она повернулась и моргнула, чтобы избавиться от переданного изображения.

Каре уже не нужно было ничего говорить. Она видела. Позади в пятидесяти метрах от них над зазубренными раковинами улиток с ветвей сорвались летающие кальмары, а мгновением позже из-за деревьев возникла голова, посмотревшая на Кару холодными, мутными глазами. Голова возвышалась над землей метра на три – это был один из отставших острозубое, возвращающийся из леса.

— И что теперь делать? – спросила Дельта.

Острозуб отклонился, голова задела деревья. В отличие от обычных рептилий, у острозубое не было нижней челюсти. Вместо этого из основания черепа у них росла пара конечностей, тянувшихся вперед ко рту. Эти конечности изгибались и заострялись у носа, словно клыки, отсюда и возникло название.

— Что теперь? – повторила Дельта, доставая свой ровер. – Помчимся?

Улитки приближались.

— Нет, – ответила Кара. – Оставайся на месте. – Она согнула колени, надеясь, что раненая нога не подведет. – Придется карабкаться.

— Карабкаться? На раковины?

— Залезай наверх, но берегись зазубрин.

Острия, блестевшие в лунном свете, словно стекло, выступали из-под пучков травы и мха.

— Забирайся, – скомандовала Кара. – Вот на эту! Вперед! Дельта взбежала по раковине, а Кара обернулась и увидела прямо перед собой пару пульсирующих глаз на тонких стебельках. Она оперлась на больную ногу и уклонилась от взмаха изогнутого языка улитки, острого, словно бритва. Улитки все еще ели, обдирая все, до чего дотягивались. Плоть, трава – их одинаково устраивало и то, и другое.

Кара отступила от головы улитки, подбираясь к покрытой травой спиральной стороне раковины. А затем вскарабкалась вверх как раз в тот момент, когда улитки сомкнули свои ряды. Раковины столкнулись. Кара почувствовала удар руками и коленями. Над полем прокатился сухой треск ломающихся зубцов.

Дельта находилась в нескольких метрах от нее, ее руки кровоточили, а глаза раскрывались все шире, наблюдая за тем, как из леса выбираются еше два острозуба. Они поравнялись с первым, затем все трое рванулись вперед, словно бескрылые птицы – тела, свисающие между мелькающими бедрами, головы, уравновешенные хвостами.

— Найди центр, – приказала Кара, осматривая раковины. – Туда! Беги туда!

Дельта выпрямилась и побежала по раковинам. Ближайший острозуб заметил ее и повернул голову, словно подъемный кран, широко расставив свои заменявшие челюсть конечности и обнажив беззубый рот и глотку.

— Замри, – крикнула Кара. – Они тебя не достанут, просто… Второй острозуб кинулся к Каре, расставив когти. Она отпрыгнула, перекатилась и упала в провал между движущимися раковинами. Когти щелкнули прямо над ней, ухватив только воздух. Дельта позвала ее, пронзительно крикнув.

Кара не ответила. Она карабкалась, цепляясь за зубцы, пальцы скользили из-за крови, пузырившейся на ладонях. Она подтянулась, заглядывая за раковины и углубляя порезы.

Острозубы крутились возле раковин, сфокусировавшись на Дельте.

— Держись! – Кара сняла свой ровер. – Ты привела меня пасти этих животных. – Она пригнулась к земле, собираясь бежать вдоль раковин. – Смотри, как это делается. – Она сорвалась с места, ускоренная паникой и адреналином.

Острозубы повернулись, наблюдая за ней. Кара спрыгнула на землю, приземлившись на здоровую ногу, встала на педали ровера, щелкнула фонарем и рванулась настолько быстро, что стабилизаторы чуть не отказали. Гироскопы взвыли, выравнивая положение.

В свете фары блеснули глаза ближайшего острозуба, затем глаза сменились темнотой – Кара пронеслась между ногами животного. Когтистые ступни повернулись, едва не придавив ее, но она уже вывернулась из-под хвоста и уносилась прочь, через траву, хлеставшую по коленям. Впереди сплошной стеной темнел лес. Наверху, в ожидании неминуемого убийства, на ветки опускались летающие кальмары.

Кара притормозила и обернулась. Дельта, спотыкаясь, балансировала на раковинах, но улитки под ней продолжали двигаться. Она потеряла равновесие и упала – сначала на колени, затем на руки, а потом вбок, исчезая между раковинами.

— Дельта! – Кара рванулась обратно, вглядываясь в сомкнувшиеся ряды раковин до тех пор, пока в поле зрения не появилась окровавленная рука, ощущающая зазубрины. Дельта снова выбралась наверх, обдирая комбинезон, и добралась до внешнего края стада. Тут она упала, ушиблась и попыталась встать. Ей это почти удалось, но она снова рухнула, когда вес пришлось перенести на ногу, заканчивавшуюся теперь окровавленным обрубком. Ее ступню съела одна из улиток.

Острозубы кинулись к ней настолько стремительно, что Кара еле успела проскользнуть между ними и схватить Дельту за рюкзак. Она выжала из ровера максимальную мощность, пытаясь утащить Дельту как можно дальше от приближающихся монстров.

А затем что-то хлопнуло. Кару ударило по запястью, и ее скорость неожиданно увеличилась, перегружая гироскопы и бросая ровер вниз по склону. Кара подняла голову, ожидая увидеть одного из острозубое, но животных не было. Не было рядом и Дельты. Хлопок, который она почувствовала, издала лопнувшая лямка рюкзака.

Она спасала рюкзак. Дельта осталась среди острозубое.

Животные насыщались, почти касаясь головами друг друга и размахивая хвостами. Один из острозубое поднял голову, и Кара увидела на его клыках обрывок полевой куртки, трепетавший, словно порванный флаг. Мгновением позже острозуб уже бежал к ней. Кара поднялась, надела на плечи рюкзак Дельты и. поехала к лесу, прочь от поля.

Земля понижалась. Кара спустилась на полной скорости, перебравшись на ровную полосу, которая могла оказаться остатками старой дороги. Не замедляясь, она отстегнула от ровера фару и подняла ее высоко над головой, чтобы острозуб сфокусировался на ней. Она не оглядывалась – не было нужды. Кара чувствовала, как над ней маячил голова, склоняющаяся вперед, выцеливая жертву.

Кара выбросила фару и убрала ноги с педалей. Пятно света унеслось прочь, словно метеор, а гироскопы ровера отключились, обрушивая ее на землю. Острозуб побежал дальше, следуя за лучом света, заблудившимся в траве. Кара подождала, пока хищник не начнет пробираться сквозь листья, а затем вскочила на ровер и рванула прочь.

* * *

Начинался рассвет, над деревьями появилась темно-синяя дымка. Кара ехала, вцепившись в руль, а боль в раненой ноге, перевязанной руке и ободранных ладонях все усиливалась. Нужен отдых. «Скоро», – говорила она себе и продолжала двигаться.

Начался подъем. Она устремилась вверх, ускоряясь до тех пор, пока не показался край, укрытый папоротником. А затем, уже слишком поздно, увидела обрыв.

Кара отклонилась, пытаясь остановиться, в то время как колесо ровера нависло над пропастью. Гироскопы вновь взвыли, оказавшись над пустотой, и тут ее нервы не выдержали. Она отпустила руль, освободив руки, и ухватилась за край обрыва. Ладони громко хлопнули по камню. Кара остановилась, ударившись грудью и коленями о скалу. Что-то хлопнуло ее по плечу, но она удержалась. Внизу раздался грохот, эхо от которого раскатилось вокруг – приземлился ее ровер. Кара посмотрела вниз, но не увидела ничего, кроме тьмы. Теперь у нее больше не было средства передвижения, а главной целью стала ровная поверхность, на которую нужно выбраться.

Рюкзак, который она забрала у Дельты, съехал на сторону, лишая ее равновесия, руки скользили по глине, оставляя кровавые следы там, где пальцам удалось нащупать трещины. Кара подтянулась, вскарабкалась и тяжело дыша упала лицом вниз среди папоротников, слишком ослабевшая, чтобы двигаться дальше.

Она сняла с плеч оба рюкзака и попыталась встать, но ничего не вышло. Ей удалось только опереться на пульсирующий от боли локоть.

В бедро уперлось что-то острое. Это оказался футляр, тот самый, который она положила в карман, когда покидала деревню.

— Достань его, – прошептала она. – Используй.

В задней части шеи, под неработающим передатчиком, на позвонке, находился прикрытый защитным колпачком слот. Кара сняла колпачок и тут же уронила его, когда руку пронзила боль. Искать колпачок в папоротниках Кара не стала – вряд ли он ей еще понадобится.

Затем она достала из кармана футляр и сломана красную печать. Внутри лежала пробка, кусочек кожи и наручная повязка с экраном. Кара заколебалась, в последний раз оценивая, сможет ли протянуть следующую четверть часа без этих средств. Возможно, ей следовало встать, сделать несколько шагов, посмотреть, не станет ли лучше. Но стоило ей двинуться, как спину прожгла боль. «Я напрасно теряю время, – она посмотрела на содержимое футляра: – Давай!»

Она взяла пробку, следя за тем, чтобы нечаянно не дотронуться до золотых контактов. Затем, поддерживая одну руку другой, вставила ее в слот.

Потом взяла клочок кожи и прижала его, заклеивая шею.

Повязку с экраном Кара надела на кисть, после чего удаленно активировала пробку, нажав на боковую часть устройства. Облегчение наступило сразу же, боль смыло так быстро, что Кара повалилась набок, прямо на раненую руку. Она почувствовала давление, ощутила холодную твердость почвы, но только не боль от падения.

Вся боль ушла.

Оставалась еще половина дела.

Среди химических препаратов она нашла шприц с оранжевой печатью. Достав его, сняла крышку зубами и вонзила иглу в бедро.

Кара ждала, пока первая волна катехоламинов пройдет сквозь нее, превращая истощение в прилив сил. Она наклонилась, обняв колени руками, и задумалась об опасности того, что сейчас сделала с собой. Наполненная энергией и освобожденная от боли, теперь она могла навредить своему телу намного больше, чем пару мгновений назад. Мускулы и кости сейчас можно использовать до полного отказа. Ей нужно быть осторожной, следить за экраном и помнить о том, что наполняющая ее эйфория не имеет ничего общего с истинным состоянием.

Кара поднялась и повернулась. Колено безболезненно щелкнуло, приняв ее вес. В нижней части спины сместились кости. Но боли она по-прежнему не испытывала.

Рюкзак Дельты лежал у ног. Кара открыла его, достала маркер и установила на краю. Плечо скрипнуло. Она продолжала двигаться, устанавливая другие маркеры, когда вдруг поняла, что теперь видит ровер, лежащий на дне пропасти. Несколько минут назад он приземлился во тьме. Теперь он лежал в озере золотого света.

Кара прижалась к земле. Свечение походило на солнечный свет, но солнце еще не достаточно поднялось над горизонтом, чтобы добраться до этой пропасти. Свет должен был исходить из пещеры, выходившей другим концом к морю.

Если этот свет шел из пещеры и если она спустится туда, то сможет увидеть гнезда.

Мысли понеслись вскачь.

Где-то глубоко внутри, в темном пространстве, все еще скрывавшемся под катехоламином, она боялась своей беззаботной храбрости. Только что она чуть не свалилась в эту пропасть. Теперь же собиралась спуститься на самое дно, а затем еще и выбраться обратно. Почему бы и нет? В скале виднелось множество удобных трещин. Спускаться, конечно, было рискованно, но в лесу все еще оставались, как минимум, три острозуба. Если они появятся до прибытия катера, состязаться с ними в скорости без ровера вряд ли удастся.

Кара повернулась к пропасти, ухватилась за край и начала спускаться.

Она окунулась в сияние. Это действительно оказался солнечный свет, он согрел ее, когда она заглянула в овальную, длинную пещеру. Она увидела солнце, поднимающееся над океаном, сияющее сквозь трещину в скале.

Кара прикрыла глаза и посмотрела по сторонам. Стены пещеры, казалось, были покрыты волдырями, полупрозрачными язвами, мелко дрожавшими на свету. Она подошла ближе. Волдыри оказались студенистыми мешками, похожими на гамаки гнездами, в которых шевелились смутные тени. Острозубы уже вывелись.

По всей пещере сновали взрослые, охранявшие гнезда и кормившие молодняк. Некоторые чинили мешки, укрепляя их слюной, которую вытягивали в нити с помощью конечностей, заменявших нижнюю челюсть. Эти ткачихи были меньше и светлее охотников, их пальцы заканчивались подушечками, а не когтями.

Охотники тоже работали, они изрыгали пищу, повисавшую над гнездами, побуждая детенышей подпрыгивать, карабкаться и хватать.

Юные острозубы, сильные и быстрые, скорее всего, должны были покинуть гнезда уже через несколько дней.

Кара подняла ровер, свернула его и просунула руки в ремни. Затем вскарабкалась наверх. К тому моменту, когда она достигла края обрыва, ее ноги, казалось, затвердели. Она взглянула на пристегнутый к запястью экран, вздрогнула и отвернулась. Что-то оказалось не в порядке с нижней частью спины. Растянутая мышца? Спазм? Графики этого не показывали. Они показывали лишь то, что боль уже почти достигла края шкалы. Теперь, когда Кара вернула свой ровер, лучше всего было бы сесть и подождать, отдохнуть, пока не придут острозубы… или пока посадочный катер не отправит ее в небытие.

Но она не способна отдыхать, пока в крови бурлят катехоламины. Ей необходимо все время двигаться.

Она шла вперед, на звук разбивающихся о скалы волн, пока камень под ногами не сменился туманом. Глянув вниз, она увидела, насколько этот выступ нависал над отвесной стеной. Кара высунулась как смогла, но все равно не сумела увидеть вертикальную грань скалы.

Слева от нее склон частично обрушившейся горы изгибался над узким каналом, в котором клубились туман и волны. На склоне росли травы, тянувшиеся вниз, к лесу погнутых ветром деревьев, росших тридцатью метрами ниже.

Кара осмотрела скалу, но не увидела нигде ни намека на пещеру, вроде той, где только что побывала. Возможно ли, чтобы гнезда Кс-ина находились лишь в одном месте на всем острове? Большеглазый уверял, что именно так. Но почему? Откуда взялись Кс-ина? Куда они направятся, когда детеныши подрастут? Сколько вопросов, сколь многое еще предстоит выяснить.

— Я хочу узнать это, – крикнула она.

Разбивающийся о скалы прибой откликнулся эхом, прокатившимся по узким заливам.

— И я могу узнать, – сказала она тише. – Изучить этот остров. Живущих на нем людей.

Ее разум пылал. Возможно, ей стоило прогуляться еще немного, чтобы сжечь эндорфины. Но она осталась на месте, обдумывая то, что Дельта сказала об Эпсилон. А потом Кара пришла к выводу, прозвучавшему в голове куда громче разбивавшихся волн: «Я должна вернуться!».

Кара подняла голову к станции, бесформенный корпус которой виднелся слабой точкой на светлеющем небе.

— Мне нужно вернуться! – она преувеличенно четко произносила слова, надеясь, что Альфа прочитает их по губам. – Скажи Эпсилон. Скажи ей, что я не уйду. Я должна поговорить с ней, и ты тоже должна меня выслушать.

Когда-то давно, до распространения кибернетики, люди пользовались ручными коммуникаторами. В те времена расходным материалом были устройства, не люди. Когда устройство переставало работать, его заменяли на новое. Жизнь была легче и проще. Возможно, если Альфа передаст ей запчасти, Кара сможет собрать внешний коммуникатор, который позволит ей вернуть управление миссией – если только ее тело к тому времени еше можно будет отремонтировать.

Она посмотрела на экран. Боль распространилась на здоровую ногу. Что это значит? Повреждение нерва? Если да, то сможет ли она добраться до деревни?

— Поеду медленно, – решила она, намереваясь отправиться в лес и наблюдать оттуда. Так взрыв не заденет ее, когда катер разобьется. План был хорош, но она колебалась, где-то глубоко – глубже своей взбудораженности – понимая, что она не сможет его осуществить. – Мне нужно держаться курса, – прошептала она, не веря в собственные слова.

За ее спиной раздался резкий свист – кальмары взлетали с высоких ветвей. Их тела мерцали на солнце, взмывая вверх, а затем планируя к деревьям на соседней скале. Они мчались, словно стрелы, пронизывая верхушки деревьев, скрываясь под листьями. Кара знала причину. Приближалась опасность. Хищники, убившие Дельту, возвращались домой. И кое-что еще. Издалека доносился еще один звук. Она прислушалась.

«Катер!»

Она сняла ровер, развернула руль и встала на педали как раз тогда, когда первый острозуб появился из леса. Солнце било ему прямо в морду, отражаясь в глазах. Кара подозревала, что именно он гнался за ней в лесу. Сейчас он выглядел по-другому. Солнце обнажило провисшую кожу, покрытые шрамами бока и сломанные когти, до того скрывавшиеся во тьме. Глаза казались мертвыми, помутневшими от старости и катаракты. Ждал ли этого самца кто-нибудь? Или же он в одиночку шел по жизни, не имевшей более смысла?

Кара поехала на него.

Животное остановилось, наблюдая за ней, в то время как за ним возникли два других острозуба.

Кара разогналась, перепрыгнула через пропасть и продолжила движение, обогнув их и вырвавшись в лес.

Они повернули за ней, начиная преследование.

Кара собиралась отвести их в лес и там оторваться. Они переживут взрыв, но это не страшно. Несколько выживших принесут ей пользу, когда она вернется в деревню. Она умела обращаться с Кс-ина, знала их повадки как никто другой и потому лучше других подходила на роль управляющей миссией.

План выстроился в одно мгновение, словно она увидела свою судьбу. А потом один из острозубое внезапно рванулся вперед, перерезая ей путь. Кара свернула. Еще одно животное возникло прямо перед ней. Она вновь уклонилась, услышав взмах когтей. Кара пригнулась, снова изменила направление и поехала по юго-восточному краю обрыва, поднимавшегося над лесом искривленных деревьев.

Острозубы гнались за ней.

Катер ревел все ближе и ближе, наклоняясь, начиная пикировать.

Она пригнулась, разворачиваясь на 180 градусов. Колесо задымилось, бросая ее назад, туда, на прежний путь, но на этот раз один из острозубое все же схватил ее, оцарапав когтем, и отбросил в сторону – в пустоту.

Она перелетела через залив и упала в траву, росшую на соседней скале. Затем соскользнула туда, где склон обрывался над деревьями. Под ней раскинулись листья. Она тяжело рухнула на них, затрещали сучья. Или кости? Перевернулась, хватаясь за ветви, и наконец остановилась – в тот самый момент, когда катер добрался до маркеров. Она скорее почувствовала, чем услышала взрыв, встряхнувший все кости. Она вцепилась в дерево и посмотрела на скалу, ожидая оползня…

Но ничего не случилось.

Что-то пошло не так.

Она спустилась по ветке до ствола, затем по стволу до земли. Когда же упала на землю, катер наконец-то взорвался.

Скала задрожала. Из пещер взметнулась пыль, следом за которой появились и острозубы, рванувшиеся вверх по вертикальной стене. Она потрясенно наблюдала за их движениями – на отвесной скале они были так же проворны, как на ровной земле. А затем с грохотом, выдавившим воздух из ее легких, скала раскололась, выбросив облако пыли, и обрушилась в море.

Когда воздух перестал звенеть, а пыль рассеялась, уступив место очистительному туману, Кара все еще смотрела на остатки скалы. Среди обломков лежали тела. На одном из камней на тонких ногах стоял новорожденный, протягивая лапки к пустому небу.

* * *

Ноги наконец отказали, когда Кара была уже возле деревни. Позвоночник хрустнул в последний раз, и она упала в скошенном поле. Затем поползла.

Впереди виднелась деревня, темневшая под тяжелыми облаками. От ворот отделилась фигура, сопровождаемая раскатами грома. Она раскачивалась, словно гусь, одетый в длинную тунику. Это был Большеглазый, и он был один. Она потянулась в нему.

— Высокая? – спросила она. искажая слова. – Мне нужно встретиться с ней.

Он поднял голову.

— Другая? – произнес он. – Ты спрашиваешь о той, которую оставила здесь?

Она подняла кулак.

— В большом зале, – ответил он. – Я отведу тебя. – Он взял ее за руку, подставил плечо и потянул вперед.

— Кс-ина, – сказала она, – мертвы… возможно, не все… но многие. Вы теперь в безопасности.

— Мы знаем, – ответил Большеглазый, обхватывая ее крепче. Они прошли через ворота и направились дальше, мимо молчаливых хижин, на звук многоголосого пения.

— Все в большом зале, – сказал Большеглазый. – Перед рассветом, пока ты встречалась со своими сестрами, мы получили послание. – Он выгнул шею, заглядывая ей в глаза. – Послание от Кс-ах.

Последнее слово он произнес как гортанный щелчок, за которым последовал хриплый вздох. Довольно простое слово, которое Кара до сих пор не могла перевести. Похоже, оно означало какую-то высшую силу.

Они продолжали брести по грязной тропинке до тех пор, пока перед ними не возник большой зал, наполненный пением и дымом, который выходил сквозь отверстия в крыше. Кара попыталась разобрать слова и поняла, что на самом деле слышит одно и то же слово, повторяемое снова и снова, то самое, которое только что произнес Большеглазый: Кс-ах.

Высшая сила… божество… коллективное сознание? Коридор несколько раз изогнулся, прежде чем привести их к просторной, освещенной кострами комнате. Воздух пропитался запахами горящего дерева, вареного мяса и крепкого чая. Последний вызывал сильный наркотический эффект, и Кара собиралась воспользоваться им, после того как пробка перестанет функционировать. Ну а сейчас рано: когда она столкнется с Эпсилон, ей потребуется ясный ум.

Толпа расступилась, когда Большеглазый провел Кару через центр зала к возвышению, где стояло деревянное кресло. По бокам оно было украшено цветными осколками, в верхней части спинки сверкал драгоценный камень.

Это кресло Эпсилон? Ее трон? Кара задрожала.

— Что она наделала? – она задала этот вопрос на своем языке громким шепотом, словно обращаясь к Альфе. А затем на нее накатила тьма.

Трехпалая рука подхватила ее затылок, подняла, прижимая губы к дымящейся чаше.

— Нет! – Кара откинулась. – Не нужно чая! – Она открыла глаза и увидела, что Большеглазый смотрит на нее.

— Это не чай. – Он снова поднес чашу к се лицу, давая вдохнуть запах бульона. – Ты ослабела. Тебе нужно.

Повторять не пришлось, инстинкт взял верх. Она умирала с голоду.

— Ты ничего не ела с прошлой ночи. Тебе нужны силы.

Закончив пить. Кара откинулась и увидела, что в украшенном камнями кресле кто-то сидит. Она мельком увидела высокую фигуру в богато украшенной одежде.

— Я должна поговорить с ней, – произнесла Кара. – Отведите меня к ней… сейчас… пожалуйста.

Большеглазый выгнул шею, демонстрируя непонимание.

— Отвести тебя? Что ты имеешь в виду?

— Ты сказал, что приведешь меня к ней.

— Нет. – Он взял ее за руки, поднимая. – Я этого не говорил.

Он отступил, давая ей возможность разглядеть кресло и одежду внимательнее. В кресле никого не было. Одежда свисала со спинки. И тогда Кара поняла. Она схватила Большеглазого за руку.

— Что ты сказал? – Она сжала его руку сильнее. – Тогда, в поле, что ты сказал мне? Повтори медленно.

Так он и сделал, и на этот раз она расслышала интонацию, изменявшую порядок слов.

Ее внутренности скрутило, но из горла вырвался лишь сухой кашель. Чьи-то сильные руки подняли ее и поставили на ноги.

— Я принес ее тебе, – сказал Большеглазый. – И сейчас ее приносят всем.

Осмотрев большой зал. Кара увидела чаши, передаваемые из рук в руки.

— Сегодня чудесное утро, – продолжил Большеглазый. – Ты умираешь, но живешь. Мы поглощаем тебя, но все же ты остаешься. Ты поглощаешь себя… и становишься сильнее.

Кара посмотрела на чашу в своей руке. Большеглазый отступил и заговорил громче:

— Великий воин! Бессмертный воин! – Он поднял чашу выше. – Кс-аха о Кс-оох и-о Кс-ах!

Это восклицание поразило Кару, как удар молнии. «Кс-аха о Кс-оох и-о Кс-ах!»

Первое слово не было местным – так здесь произносили ее имя. По звучанию оно почти не отличалось от загадочного Кс-ах.

Толпа пела вместе с ним все громче, заставляя дрожать наполненный дымом воздух. Кару повели к трону.

— Кара! – пели они. – Кара, воин из Кс-ах!

— Не делайте этого! – она упиралась каблуками, пытаясь остановить их, не дать поднять себя на возвышение. – Мой командир этого не допустит. – В местном языке не было слова «командир», поэтому она произнесла его на своем. Непривычные согласные походили на дикий рев.

Как она могла объяснить?.. Они все равно не поймут. Она олицетворяла силу, сбросившую Кс-ина в море.

Альфе теперь не останется ничего другого, кроме как передать на планету новую Кару – Кару Тета, восьмую интеграцию Кары Первой. Но, в отличие от остальных, Тета и шагу не ступит в деревню. Она останется в лагере, занимаясь исследованиями в безопасности, на отвесной горе.

— Вы понимаете, что вы наделали? – закричала Кара. – Вы уничтожили прекрасную возможность.

— Нет, – ответил Большеглазый, склоняясь к ней и поднимая на возвышение. Он заглянул ей в глаза глубоко, словно читая мысли. – Другие Кары не придут. Ты последняя. – Он отступил, указывая на камень, сиявший в спинке трона.

Она моргнула, отмечая, как тот поглощает свет и отражает пламя зеркальной поверхностью.

— Наш Кс-ах сказал, где найти его, – пояснил он. – Мы забрались на крутую гору, после того как твои сестры улетели. Мы забрали его и принесли сюда. Для тебя. Для всех нас. – Он поднял с трона одежду. – Поверь в нас. Так будет лучше.

Она опять двигалась, ее взяли за руки. Затем отпустили. Она отклонилась, вцепившись в подлокотники, и взглянула на сверкающий камень. Это оказалась линза лазерного наведения из интеграционной камеры базы – деталь, благодаря которой Альфа могла передавать работников и снаряжение на планету.

— Это лучший способ, – сказал Большеглазый. – Лучший способ сделать так, чтобы ты стала нашим последним воином.

— Но я искалечена.

— Мы тебя вылечим.

— Нет! Вы не понимаете! Здесь нужен кто-то, кто сможет связываться с… – ей снова не хватило слов местного языка. – Нужен кто-то, кто сможет разговаривать с моим Кс-ах, – она указала вверх. – Вы понимаете? Я должна…

— Не нужно, – сказал Большеглазый. – Теперь, когда твой Кс-ах не слышит твой голос, мы научим тебя разговаривать с нашим. Ты прозреешь. Сейчас ты слепа, не знаешь истины, но именно так ты сможешь понять, кто ты, зачем ты здесь, что должна сделать.

— Что я должна сделать? – она произнесла эти слова на своем языке, обдумывая ответ. Она должна вылечиться, набраться сил и вернуться в лагерь. Забрать оптический маркер из спинки трона и вернуть его в интеграционную камеру. Тогда кто-то придет ее заменить. А она наконец исчезнет.

Она наклонилась, изучая свое отражение в прямоугольных гранях маркера. На нее смотрели глаза множества Кар – несчетного множества. Она не могла забрать маркер прямо сейчас. Она должна вылечиться, прежде чем закончится заряд пробки и ее парализует боль.

Сзади что-то зашелестело, опускаясь, согревая ее. Одежда. Большеглазый застегнул ее, в то время как Кара откинулась в кресле. Сказители синхронно затянули песню, казавшуюся отрепетированной, даже несмотря на то, что она подробно описывала уничтожение гнезд на восточном побережье.

Кара посмотрела вверх, на задымленный потолок и отверстия, открытые приближающейся буре. Она не видела станцию, но станция висела над ней.

— Я исправлю это! – она четко произносила слова, чтобы Альфа могла увидеть ее сквозь дневной свет, сквозь дым и собирающиеся облака. – Я все исправлю.

Кара молилась своей находящейся на небесах копии, четко выговаривая слова, а вокруг звучала песнь о ее подвигах.

Перевел с английского Алексей КОЛОСОВ

© Lawrence C.Connolly. The Others. 2009. Печатается с разрешения журнала •The Magazine of Fantasy & Science Fiction».

Загрузка...