«Моревизор» уходит в плавание

Безбилетные пассажиры

Мы смотрели на завитки трубочек морских червей, на водоросли и ракушки, которые прицепляются к днищу корабля, и удивлялись: да неужели в огромном море мало своей жилплощади? Выходит, что так.

Не все обитатели моря бродяги, есть и оседлые жители. А где им осесть? На песке не закрепишься — снесёт. Вот камень — надёжный якорь, но камней на мелководье не так-то много. Недаром у шотландцев существует обычай бросать в море камни. Посеешь камни — соберёшь морское сено: водоросли. Морским сеном шотландцы кормят скот.

В море всё обрастает: камни, подводные сваи, затонувшие корабли. Сто лет назад со дна моря подняли для починки телеграфный кабель. Оказалось, что непрошеные жильцы — губки, моллюски, черви — заселили даже такую неудобную жилплощадь.

Обрастают и плавающие по морям корабли. Безбилетные пассажиры прицепляются к ним на стоянках.

Военные корабли дольше, чем торговые, стоят на стоянках и обрастают ещё сильней.

Морские прилипалы так цепки, что даже смерть не отрывает их от корабля. Когда корабль заходит в реку, все приставалы и прилипалы гибнут от пресной воды, но и мёртвые они не отцепляются от днища. И от трения их о воду скорость корабля уменьшается.

Правда, сейчас стали красить военные корабли особыми красками, к которым долгое время ни один прилипала не пристанет.

А самое лучшее средство против непрошеных безбилетных пассажиров — это ультразвук. Внутри корабля устанавливают ультразвуковой вибратор. Когда его включают, ракушки начинают отлетать от обшивки, словно сбитые невидимыми молоточками, — вибратор передаёт обшивке свыше двадцати тысяч колебаний в секунду.

В будущем чудесными невидимыми молоточками станут пользоваться все корабли. Но пока, особенно на грузовых пароходах и баржах, ещё продолжают путешествовать безбилетные пассажиры.

Мы столпились возле стола, по которому была рассыпана Катина коллекция. Мы познакомились и с ульвой — морским салатом, чьи широкие листья съедобны, и с красными водорослями, филлофорой и кораллиной, и с морскими червями, которые прячутся в домиках-трубках, и с морским жёлудем, одним из самых цепких и живучих безбилетных пассажиров.

Майя осторожно потрогала черно-синюю ракушку и обернулась к Павлу Ивановичу.

— Это мидия? Я узнала её. Мидия, которую поймал в свои сети ирландский робинзон?

— Чего? — прищурился Славка. — Какой робинзон? Да ты, наверное, «Робинзона» и не читала.

— Читала. А я говорю про другого, про которого ты, наверное, не читал.

Не только Славка — никто из нас не знал про ирландского робинзона, и, как Майя ни упиралась, ей пришлось рассказать нам историю мидии.

— Фамилия ирландского робинзона Уилтон, — сказала Майя. — Я называю его робинзоном потому, что он один очутился на пустынном берегу после кораблекрушения, которое случилось у западного берега Франции в тысяча двести тридцать пятом году. Ни ружья [sic!], ни припасов у него не было. Что делать? Уилтон сплёл из морской травы сетку, воткнул ветки в ил и натянул на них сетку. Думал он поймать птицу, а поймал… слизняка. Наутро всю его сеть облепили черно-синие ракушки. С голоду Уилтон решил попробовать мясо мидий. Оказалось, вкусное! Французы и теперь разводят мидий по способу, открытому ирландским робинзоном. И у нас в Советском Союзе есть свои мидиефермы. Это очень доходное дело. С гектара моря можно получить шесть тысяч килограммов мяса.

Нам понравился рассказ Майи. Похвалил её и Павел Иванович.

— Я вижу, — сказал он, — вам и без меня не скучно, а мне пора.

— Нет, мы вас так не отпустим. Ещё хоть один рассказ!

— Ну хорошо, один — последний. Из Китая, из дальнего рейса, вернулся на родину, в Германию, торговый корабль. Ни капитан, ни матросы — никто не заметил, что на корабле прибыли безбилетные пассажиры. Да как их было заметить: они сидели в цистернах с водой. Возвращался корабль пустым, и, чтоб меньше качало на волнах, чтоб лучше была осадка судна, в цистерны для груза накачали воду из китайской реки. Вместе с водой в цистерны попали незаметные личинки крабов. Там и скрывались безбилетные пассажиры во время рейса, а когда в немецком порту воду из цистерн выкачали, личинки очутились в новом, чужом для них море. Но они тут освоились прекрасно. А лет десять спустя немецкие рыбаки стали жаловаться, что неизвестные раньше крабы объедают в сетях рыбу.

— Будьте и вы начеку, — пошутил на прощание Павел Иванович, — хоть и необычный ваш корабль, а вдруг…

Мы проводили нашего гостя, и я вернулся в кают-компанию[2] — посмотреть, высох ли мой флаг. Тут с разбегу я и налетел на Славку. Растянувшись на полу, он что-то высматривал под книжным шкафом.

— У, медведь!.. — приподнявшись с полу, сердито прошипел капитан.

— Сам виноват — чего валяешься на полу!

— Я не валяюсь, а проверяю. А что, если на наш корабль забрался какой-нибудь краб или змея… да ещё укусит…

— Я сам тебя укушу, если будешь молоть чепуху! Разве книжный шкаф — это цистерна? Видно зря ты слушал рассказ о морских обрастаниях. Второй день уже стоим в порту. Смотри, обрастём — потеряем скорость.

Славка встал и почистил коленки.

— Не обрастём, — ответил он уверенно. — Через десять минут «Моревизор» выходит в плавание.

Капитан подошёл к шкафу и вынул оттуда карту.

— Ты видишь на карте пять квадратиков? Это места для флагов. У каждого моря, в котором побываем мы или наши следопыты, будет свой флаг. И рисовать эти флаги я поручаю тебе.

Я вздохнул. Но приказ есть приказ.