Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская

1

Подробнее об этом см.: Ивинская О. В. Годы с Борисом Пастернаком: В плену времени. — М., 1992.

2

В письме от 1 ноября 1957 г. к сестрам в Англию Пастернак сообщает: «Надо сказать о той роли, которую последние 10 лет играет в моей жизни Ольга Ивинская, Лара моего романа <…> это единственная душа, с кем я обсуждаю, что такое бремя века, что надо сделать, подумать, написать».

В письме к другу Ренате Швейцер, адресату из Германии, в мае 1958 г. Пастернак пишет: «Во втором послевоенном времени я познакомился с молодой женщиной — Ольгой Ивинской. Она и есть Лара моего произведения, которое я в это время начал писать. Она олицетворение жизнерадостности и самопожертвования. По ней незаметно, что она в жизни перенесла. <…> Она посвящена в мою духовную жизнь и во все мои писательские дела».

3

Евгений Борисович Пастернак, сын Бориса Пастернака от первой жены, Евгении Лурье.

4

Леонид Борисович Пастернак, сын Бориса Пастернака от второй жены, Зинаиды Николаевны Нейгауз.

5

В письме к С. А. Оболенскому в 1954 г., завершая вторую часть «Доктора Живаго», Пастернак пишет: «Зачем хотите Вы приобщить меня благодати соцреализма? Мои труды и стремления поистине между восторгами жизни и смерти, а не между проблемами соцреализма и Второго съезда писателей».

6

Позже я прочитал в письме Пастернака во Францию к Жаклин де Пруайяр о любимом цвете поэта: «В далеком прошлом у меня было любимое сочетание такое устойчивое, что могло бы меня охарактеризовать. Это был темно-лиловый (почти черный) цвет в сочетании со светло-желтым, цвета чайной розы или кремовым».

7

Виноградов Дмитрий Александрович (1941–2004), сын Ивинской, которого мама, сестра Ирина и все друзья называли Митей. С пяти лет он рос в сложной атмосфере жизни и любви матери и гениального поэта, чье творчество полюбил еще в юности. Митя знал наизусть более 200 стихотворений Пастернака.

Ближайшими друзьями Дмитрия были знаменитый актер Владислав Дворжецкий, известная актриса Майя Булгакова, всемирно известный художник Борис Мессерер, произнесший слова прощания на похоронах Мити, актриса Татьяна Лаврова, организатор киноиндустрии Валерий Нисанов… Но лучшим другом Мити была, конечно, его мама, Митя относился к ней с нежностью и восхищением. В дни нобелевской травли Митя был рядом с Пастернаком, сопровождая его в смутное время по пути из Измалкова в Переделкино и во время возвращения из Москвы на Большую дачу. Мите тогда пришлось проявлять твердость и волю для защиты поэта. В память об этих днях Пастернак подарил ему картину своего отца, Леонида Осиповича Пастернака. На портрете Льва Толстого Пастернак сделал дарственную надпись: «Дорогому Мите Виноградову, опрометчивому и одаренному молодому человеку, с пожеланиями, чтобы его крутой и обрывистый юношеский путь выровнялся и стал легче. С любовью и верой в него. Б. Пастернак».

8

Александр Леонидович, брат Пастернака.

9

Ирина Емельянова, дочь О. Ивинской.

10

Эмоционально-яркое предисловие к четырехтомнику написала французская славистка Жаклин де Пруайяр. Она была доверенным лицом Пастернака во Франции и вела с ним большую переписку с 1957-го по апрель 1960 г.

11

Эфрон Ариадна Сергеевна (1912–1975), дочь Цветаевой, познакомилась с Ивинской в 1956 г. после возвращения из туруханской ссылки. Во время тяжелых дней нобелевской травли 1958 г. она приехала из Тарусы к Ольге и была рядом с ней, сражаясь за жизнь Пастернака. Ариадна стала верной подругой Ольги на всю оставшуюся жизнь, а также любимой наставницей Ирины, которую опекала, как дочь. Интереснейшая переписка Ариадны с Ольгой и Ириной опубликована в книге: Эфрон А. С. Жизнь есть животное полосатое. — М.: ВИГРАФ, 2004. Эту книгу подготовила И. Емельянова, издал Дом-музей Марины Цветаевой в Москве. Финансировал издание Б. М. Мансуров.

12

Издательство «Советский писатель».

13

Еще до августовских событий 1991 г. я организовал специальное предприятие «Чернобыль-пресс», где стала работать Ольга Никифорова, дочь нашей сокурсницы из МЭИ Нонны Вулис. Ольга приложила много усилий, чтобы успеть выпустить книгу ко дню юбилея Ивинской — 27 июня 1992 г.

14

По воспоминаниям ветеранов-большевиков, в 1923 г., когда Ленин тяжело заболел, Сталин приказал выпустить один экземпляр газеты «Правда» со статьей Ленина: ведь вождь мирового пролетариата стал пересматривать взгляды на социализм. Этот единственный экземпляр газеты привезли больному Ленину в Горки, а тираж «Правды» вышел без его статьи.

15

В день получения тиража Митя рассмешил меня своим признанием: «А я со второго раза понял, что вы не засланный казачок. Когда в ноябре 1988 г. мы закончили пить чай и я с мамой вышел покурить, то вы вымыли посуду. А гаврики из органов никогда за собой посуду не моют, следов не оставляют. Кстати, когда к маме на Вятскую пришел Отар Иоселиани, он также вымыл после ужина всю посуду». На это я с серьезным видом заметил Мите: «Так поступают все настоящие грузины, ведь моя мама — грузинка». Ольга Всеволодовна весело смеялась.

16

На мой взгляд, таким Лермонтовым для них стал замечательный русский поэт Александр Галич, друживший с Ольгой с 1965 г. до своего изгнания из СССР. Он написал знаменитое стихотворение «Памяти Б. Л. Пастернака», где есть строки: «Разобрали венки на веники, / На полчасика погрустнели, / Как гордимся мы, современники, / Что он умер в своей постели!.. Мы поименно вспомним всех, / Кто поднял руку!.. А над гробом встали мародеры / И несут почетный… / Ка-ра-ул!» Ивинская вспомнила, как Галич, часто гостивший у нее на Вятской, рассказывал, что, когда в новосибирском академгородке он пел свою песню «Памяти Пастернака», весь зал молча встал. Этого ему власти не простили. В 1971 г. за антисоветские публикации и выступления Галич был изгнан из Союза писателей, затем — из Союза кинематографистов и Литфонда. В 1974 г. Галича вынудили уехать в эмиграцию. В том же году выслали и Солженицына. Галич стал активно работать на радио «Свобода», посвятил много передач защите узников совести в СССР, брошенных в тюрьмы и психушки. Галич погиб странно и неожиданно: его нашли мертвым в парижской квартире с зажатым в руке электропроводом.

Позже Митя показал мне стихотворение Галича «Памяти Живаго» с указанием «Посвящается Ольге Ивинской». Реабилитация Галича произошла в 1988 г., когда его посмертно восстановили в Союзе писателей и Союзе кинематографистов. Как я заключил, слушая рассказы Мити, Галич и Ольга Ивинская — это большая увлекательная история, которую теперь может описать только Ирина Емельянова, дочь Ольги Ивинской.

17

Эфрон Георгий Сергеевич, сын Марины Цветаевой, которого в семье называли Муром.

18

Об этом пишет в своих воспоминаниях поэт Виктор Боков, приехавший вместе с Пастернаком проводить Цветаеву. Она с сыном уехала в эвакуацию на теплоходе 8 августа 1941 г., а 31 августа 1941 г. покончила с жизнью в захолустном городке Елабуге на берегу Камы. Могила ее неизвестна, стоит лишь камень с надписью: «В этой стороне кладбища похоронена Марина Цветаева».

19

В Болшево находился поселок НКВД, где содержали мужа Цветаевой Сергея Эфрона.

20

Это нежелание Зинаиды Николаевны помочь Цветаевой привело к разрыву Пастернака с женой в начале 1941 г. В апреле 1941-го Пастернак написал в Ленинград сестре О. Фрейденберг: «Главное мое недовольство — зря потраченной жизнью и собою. Мне опять захотелось сломать и по-иному сложить свою жизнь. Полтора месяца назад я поссорился и расстался с Зиной. <…> Я снова преобразился и снова поверил в будущее».

21

Актриса МХАТа Нина Яковлева в своих воспоминаниях о Цветаевой описала эту историю: «Они (Марина и Арсений. — Б. М.) познакомились у меня в доме. <…> Встретились, взметнулись, метнулись. Поэт к поэту. В народе говорят: любовь с первого взгляда. <…> По традиции в Доме литераторов каждую весну устраивается книжный базар. Так было и весной 1941 года. Мне нездоровилось. Марина пошла одна. Она вернулась вне себя от гнева. Поэт был не один. Он не подошел к ней. Даже не поклонился. Будто даже знакомы небыли… Это была их последняя встреча» (Яковлева Н. Она существовала как-то над жизнью… // Марина Цветаева в воспоминаниях современников: Возвращение на родину. — М.: АГРАФ, 2002. С. 100–104).

22

Ивинская рассказывала, что тогда Фадеев сильно пил: из лагерей возвращались десятки выживших реабилитированных писателей, репрессированных в годы сталинского террора. Под многими списками расстрелянных и осужденных стояла — по требованию кровавого хозяина — подпись Фадеева. 13 мая 1956 г. Фадеев застрелился на своей даче в Переделкине. На прощании в ЦДЛ перед его гробом Пастернак сказал: «Так Фадеев себя реабилитировал».

23

Символично звучат эти слова на фоне утверждений советских пастернаковедов о том, что Пастернак встречался с Ивинской только из сострадания, о ее пагубном влиянии на творчество поэта, об ее алчности, дворянской и антисоветской сущности и т. п. В секретной записке КГБ, направленной в феврале 1959 г. в ЦК КПСС, докладывалось: «В результате наблюдения за Пастернаком установлено, что ряд лиц из числа его близкого окружения <…> подогревает озлобленность Пастернака. К числу таких лиц относится сожительница Пастернака Ивинская О. В. <…> из дворян, характеризуется как умная, но морально разложившаяся женщина. <…> Ивинская не прочь эмигрировать с Пастернаком за границу <…> высказывает антисоветские настроения. Пастернак находится под ее большим влиянием» (цит. по: «А за мною шум погони…»: Борис Пастернак и власть: Документы: 1956–1972. — М.: РОССПЭН, 2001. С. 186).

Многие секретные документы из архива ЦК КПСС и КГБ о действиях советских властей и слежке за Пастернаком и Ивинской впервые были опубликованы в 1994 г. во Франции. Об этом рассказала Ирина Емельянова на радио и по телевидению в январе 1998 г. в интервью по поводу провокационной статьи журналистки Н. Дардыкиной, очерняющей Ивинскую. Эта заказная статья вышла в ноябре 1997 г. в газете «Московский комсомолец» перед заседанием Савеловского суда в Москве по делу «архива Ивинской». В России эти секретные документы были опубликованы только в 2001 г., когда Савеловский суд отнял у детей Ивинской ее архив (см.: Там же).

24

Отец Нины Михаил Кузнецов (впоследствии прошедший Великую Отечественную войну) и три его сестры после раскулачивания их родителей в 30-х годах остались жить одни в сарае возле кузьмичевской избы. В 50-х им помогали выживать Пастернак и Ивинская. Ольга оформила к себе на работу в доме одну из сестер, также по имени Ольга. Нина Михайловна с благодарностью говорила, что это помогло «тете Оле» с возрастом получить официальную пенсию. С 1953 г. Ивинская несколько лет писала письма в разные инстанции и добилась посмертной реабилитации семьи Кузнецовых. Она вспоминала, что Пастернак постоянно приходил в старый домик к сестрам, активно участвовал в подготовке этих писем и был очень рад реабилитации. «Олюшка, тебе это зачтется. А твой свет и доброта отразились в образе Лары», — говорил он Ольге. Затем Ивинская долго боролась за предоставление сестрам как семье репрессированных квартиры. И победила: им выделили квартиру в г. Одинцове Московской области. У Ирины до сих пор сохранились материалы переписки, которую вела Ивинская, отстаивая права семьи Кузнецовых.

25

После возвращения из лагеря Шаламов жил за 101-м километром, на станции Решетниково Ленинградской железной дороги, работал на торфоразработках в поселке Туркмен. Весной 1956 г., после письма к Ольге, он стал в Измалкове желанным гостем и интереснейшим собеседником, высоко ценимым Пастернаком. Увлекательная переписка Пастернака с Шаламовым началась за несколько лет до его возвращения из концлагеря, до встречи с Ольгой в Москве весной 1956 г. Об этом пишет Ирина в своей книге «Легенды Потаповского переулка».

В июне 2007 г. Ирина сообщила мне любопытную подробность: случилось так, что Шаламов написал литературный реферат, который нужен был ей для поступления в Литературный институт. Весной 2007-го, в год 100-летнего юбилея Шаламова, Ирина передала этот реферат для публикации в журнале «Грани».

26

Козовой Вадим Маркович (1937–1999) — муж Ирины, поэт, эссеист и блистательный переводчик с французского. В 1957 г., будучи студентом истфака МГУ, он был арестован в составе «группы Краснопевцева» и стал узником советского концлагеря, где и познакомился с Ириной. Козовой награжден редким для российского гражданина французским Орденом литературы и искусства. Подробнее о Козовом см. в разделе Приложения.

27

Ивинская говорила мне: «Борис Леонидович не хотел уезжать из Переделкина, но Зинаида по настоянию властей увезла его из Москвы, чтобы исключить возможность встречи с приезжавшей в феврале 1959 г. в Москву английской правительственной делегацией. Боря рассказал после возвращения, что вновь, как и в дни нобелевской травли, возникла угроза исключения Лени из университета в случае, если отец встретится с членами делегации».

В воспоминаниях Зои Маслениковой есть запись ее разговора с Пастернаком 19 февраля 1959 г.: «Я с вами заодно и прощаюсь, завтра я улетаю в Тбилиси. Предстоит приезд правительственной делегации (английской), и все, особенно жена, настаивают, чтобы я уехал, а мне не хочется». Тогда во всем мире шла волна возмущения жестокостью советских властей, травивших Пастернака, «как зверя в загоне». Новая волна в защиту Бориса Леонидовича поднялась после публикации в Англии 11 февраля 1959 г., к 69-летию поэта, его стихотворения «Нобелевская премия».

28

Евтушенко Евгений Александрович (р. 1933) — известный поэт-шестидесятник, приносивший свои первые стихи к Ивинской в «Новый мир», где она заведовала отделом начинающих авторов. Встречался с Пастернаком. В 70-х годах помог вывезти рукопись книги Ивинской в Париж.

29

Лаврентий Берия, последний сталинский председатель КГБ, расстрелянный в 1953 г. после смерти Сталина.

30

Часть архива Ариадны Эфрон удалось уберечь от ЦГАЛИ, его передала в ГЛМ Ада Шкодина, верная подруга Али по туруханской ссылке и последним годам жизни в Тарусе.

31

Фельтринелли К. Senior Service: Жизнь Джанджакомо Фельтринелли. — М.: ОГИ, 2003. С. 180.

32

См.: Емелянова И. Легенды Потаповского переулка: Б. Пастернак. А. Эфрон. В. Шаламов: Воспоминания и письма. — М.: Эллис Лак, 1997.

33

См.: Пастернак З. Н. Воспоминания // Б. Пастернак. Второе рождение. Письма к З. Н. Пастернак; З. Н. Пастернак. Воспоминания / Вступ. статья и коммент. М. Фейнберг. — М.: ГРИТ, 1993. С. 235–426.

34

См.: Воспоминания о Борисе Пастернаке / Сост., подготовка текста и коммент. Е. В. Пастернак, М. И. Фейнберг. — М.: Слово, 1993.

35

Богатырев Константин Петрович (1925–1976) — фронтовик, блестящий переводчик с немецкого, бесстрашный правозащитник. Был арестован органами в 1951 г. «за покушение на жизнь великого вождя — Сталина» и осужден на смертную казнь. «Хозяин» заменил расстрел на 25 лет тюрьмы. После смерти Сталина Богатырев вышел из концлагеря и стал верным другом Пастернака и Ивинской. В мае 1960 г. он был главным вестовым от Ольги к Борису Леонидовичу, умиравшему на Большой даче под присмотром органов. Был убит неизвестными лицами в 1976 г. Подробнее о нем см. в главке «Константин Богатырев» раздела Приложения.

36

В письме к Жаклин во Францию от 30 марта 1959 г. Пастернак просит: «Позаботьтесь о том, чтобы большая часть средств, примерно три четверти, временно остались за границей у Вас. Насколько возможно, пусть не раззваниваются суммы». 17 апреля 1959 г. Пастернак сообщал Жаклин: «Дорогая Жаклин, неотвратимая и злополучная новость. Под видом примирения со мною государство хочет присвоить плоды, которые приносят мои работы во всем свободном мире. <…> Вам знакомы их повадки. Я буду отказываться подписать неограниченное право Госбанка на все будущие и настоящие суммы. Все мое существо восстает против подобной расписки, против этого договора Фауста с Дьяволом, против ужасной системы, которая захватывает и подчиняет живую душу, делая ее своею собственностью, системы еще более ненавистной, чем была крепостная зависимость крестьян. <…> Пользуясь Вашей доверенностью, захватите то, что еще можно спасти». 14 ноября 1959 г. Пастернак пишет: «Я просил X. Шеве установить способ помощи, который при постоянном использовании не исчерпал бы (в итоге) более десятой части общей суммы».

37

Митя обратил мое внимание на то, что никогда и нигде Пастернак не изъявлял желания, чтобы хранителями его могилы стали Зинаида или Евгений Борисович.

38

Похороны Паустовского в 1968 г. прошли при многотысячном стечении народа. Ивинская говорила, что было такое же море людей, как и при прощании с Пастернаком в Переделкине. Наутро после похорон друзья писателя увидели оскверненную могилу. Эта дикость повторилась и на следующее утро. Тогда друзья Паустовского устроили ночью засаду и схватили мерзавцев, которые по указанию органов надругались над могилой непокорного писателя. Об осквернении могилы Паустовского в Тарусе написал в журнале «Мир Паустовского» Петр Двигун, который был одним из участников ночной засады.

Паустовский защищал Пастернака в дни нобелевской травли, а в день его похорон демонстративно, наперекор властям и литературному бомонду, взял под руку Ивинскую и прошел с ней к гробу, чтобы вместе вторично поклониться и проститься с поэтом.

39

В воспоминаниях Зои Маслениковой есть запись ее разговора с Пастернаком в Переделкине после того, как она увидела Евгения. «А сын похож на вас». — «Что вы, мне кажется, нет!» — с некоторым ужасом воскликнул Борис Леонидович (см.: Масленикова З. А. Портрет Бориса Пастернака. — М.: Присцельс: Русслит, 1995).

40

В письме к сестре Лидии в Англию от 10 января 1957 г. Пастернак отмечает: «Я не поклонник домашних традиций, врожденных черт характера, семейного сходства и т. д.».

41

См.: Ивинская О. Указ. соч. С. 55.

42

Волкова Наталья Борисовна, тогдашний директор ЦГАЛИ. — Б. М.

43

Откровенно говоря, меня эта весть тогда несколько смутила, ибо в такое трудно было поверить. Но затем, участвуя с Митей с 1994 по 2000 г. в заседаниях Савеловского суда по делу об архиве Ивинской, я узнал и о других фактах продажи за рубеж в 90-х годах сотен материалов с грифом ДСП, «Секретно» и «Сов. секретно» из госархивов. Оказывается, этим нелегально занимались еще в 1967 г. и родственники Пастернака. В книге «Пастернак и власть…» приводится секретная записка главлита СССР от 12 мая 1967 г., док. № 98, с донесением: «Витторио Страда вновь отправился в Москву, откуда возвратился с очень интересной добычей — „Письмами грузинских писателей“ Б. Пастернака, приобретенными им непосредственно у родственников писателя. Большая часть этих писем не издана даже в СССР».

Яркий пример тайной продажи за рубеж секретных документов из архивов ЦК КПСС приведен в воспоминаниях В. Кеворкова:

44

Ныне известная писательница, заместитель главного редактора литературного журнала «Знамя».

45

Жорж Нива и Мишель Окутюрье.

46

Текст письма см.: Фельтринелли К. Указ. соч. С. 117.

47

Гольдони Карло (1707–1793) — знаменитый итальянский комедиограф, автор остроумных пьес.

48

В книге «Борис Пастернак и власть» (М.: РОССПЭН, 2001) имеется глава «Дело Ивинской» (см. с. 307–328), где опубликованы некоторые документы этой волны протестов. Среди них телеграмма известного писателя Грэма Грина, письмо от международного ПЕН-клуба, публикации из итальянского журнала «Темпо презенте», письмо Д’Анджело и др. Опубликованы также секретные записки КГБ и ЦК КПСС с требованием не разглашать материалы судебного дела по обвинению Ивинской и ее дочери.

49

Закрытый суд над Ивинской и ее дочерью Ириной прошел 7 декабря 1960 г. «Женщины Пастернака» были осуждены, и их отправили по этапу в Тайшет, Сибирь, в начале января 1961 г. Уже 21 января в передаче на заграницу по радио прозвучала ложь о контрабандистках, которых разоблачили советские органы.

50

Эта ложь разоблачается материалами, приведенными в книге «Пастернак и власть». Например, на с. 252 помещен текст письма Пастернака в ЦК КПСС от 1 апреля 1959 г., где он заявляет: «В Советском Союзе мои книги не издаются, а имеющиеся договоры фактически приостановлены действием, и, следовательно, на заработок внутри страны я рассчитывать не могу. В Инюрколлегии мне сказали, что я могу получить деньги, которые хранятся для меня в швейцарском банке. <…> Свое разрешение или запрещение доведите, пожалуйста, до моего сведения по адресу: Москва, Потаповский пер. д. 9/11 кв. 18 — Ольге Всеволодовне Ивинской. Тел. Б-7–33–70». Ответ из ЦК с отказом на эту просьбу Пастернака в книге не поместили.

51

Фельтринелли К. Указ. соч. С. 119.

В дневнике болезни Пастернака есть его запись от 30 апреля 1960 г.: «Сегодня купили новую „Волгу“». В опубликованных в 1993 г. дневниковых записях Зинаиды Николаевны также сообщается, что в апреле 1960 г. купили Лене «Волгу» за 45 тысяч рублей. В апреле Пастернак вернул ряд долгов, которые сделал из-за безденежья в начале года. Так, в воспоминаниях Л. Чуковской говорится о том, что Пастернак в апреле вернул Корнею Ивановичу 5 тысяч рублей долга. Это стало возможно потому, что в феврале 1960 г. журналист Гарритано привез из Италии для Пастернака большую сумму от Д’Анджело. Как он сообщает в своей книге «Дело Пастернака», «Борис Леонидович выдал Гарритано расписку о получении 44 тысяч рублей в феврале 1960 г.».

52

Конечно, никакой возможности доказать свою невиновность Ольге Всеволодовне и Ирине на суде не предоставили. В 1988 г. в журнале «Столица», № 10, адвокат В. Косачевский написал о деле Ивинской и ее дочери Ирины: «Суд прошел в закрытом режиме. Никого из свидетелей, привозивших деньги Пастернаку и Ольге Всеволодовне, на заседание не вызвали. Невиновных за один день осудили, а меня выгнали из коллегии адвокатов».

53

Митя обратил мое внимание на это место в письме Суркова и сказал: «Органы изъяли все эти письма у мамы при аресте, но большинство из них странным образом куда-то сгинуло. В описи от 14 февраля 1961 г. среди оригинальных писем, взятых представителями ЦГАЛИ в КГБ из архива Ивинской, есть лишь одно письмо от Фельтринелли с датой 10 октября 1957 г. и одно письмо от Д’Анджело с датой 2 февраля 1960 г. Куда делась „пачка оригинальных писем“, которые сохранила Ивинская, известно лишь группе, захватившей архив Ивинской».

54

Фельтринелли К. Указ. соч. С. 181.

55

Примечательны слова Фельтринелли в письме к Хайнцу Шеве: «Я думаю, не стоит распространяться о той роли (большой или малой), которую я сыграл в освобождении Ольги и Ирины. Состоялся контакт между здешней и московской партиями. Возможно, я оказал русским услугу, передав им документы, о которых Вы знаете. Но Ирина не должна об этом знать. Мы должны сохранить лицо, и лучше, чтобы девушка знала как можно меньше о событиях, предшествовавших ее выходу на свободу».

56

У Ивинской было больное сердце, а Ирина была неожиданно заражена вместе со своим женихом, аспирантом из Франции Жоржем Нива, неизвестной тяжелой болезнью. В книге «Легенды Потаповского переулка» Ирина рассказывает: «Жоржа упрятали в больницу, чтобы предотвратить нашу женитьбу, а затем выслали из СССР, устроив в аэропорту провокацию». А в книге «Пастернак и Ивинская» (М.: Вагриус, 2006) Ирина ясно пишет, что ее и Жоржа «заразили препаратами из лабораторий КГБ». Как говорила мне Ольга Всеволодовна, последствия этой неизвестной болезни привели к тяжелому заболеванию старшего сына Ирины Бориса, родившегося в 1965 г.

57

Пастернак З. Н. Указ. соч. С. 351.

58

Даже в объемной и оригинальной биографии «Борис Пастернак» Д. Быкова, которая получила премию «Национальный бестселлер» в 2006 г., повторяются ложные наговоры на Ивинскую. Подробнее об этом — в главе «Как сбылось пророчество Бориса Пастернака».

59

В делах НКВД на Пильняка, Мандельштама, Мейерхольда сфабрикованы показания на Пастернака как на «английского шпиона».

60

Мною выделены слова Евгения Пастернака, возмутившие Митю.

61

См.: Косачевский В. Послесловие к роману: Из записок адвоката // Москва. 1989. № 10. С. 147.

62

Моя статья «Тайны архивов Бориса Пастернака», в которой я привел рассказ Ивинской о содержании «завещания Пастернака», печаталась с декабря 1999 г. в журнале «Большой Вашингтон» в США. Ее публикацию организовал И. Б. Гутчин, с 1993 г. живущий в эмиграции в Америке (о нем подробнее написано в главке «И. Б. Гутчин»), После выхода первой части статьи в начале 2000 г. некто посоветовал Ирине написать в редакцию письмо о том, что поскольку завещание Пастернака никто не обнаружил, то и писать об этом не следует. Подписать это странное письмо она уговорила и Митю. А ведь он, как сам рассказал мне уже в 2001 г., тогда, в июне 1960 г., рвался поехать в Грузию на поиски потерянного завещания Пастернака. Ивинская в отчаянии согласилась на это, но совет Ариадны выбросить из головы эту затею его остановил: «Капиташка (так любовно называла его Ариадна Сергеевна — Б. М.) не только ничего там не найдет, но и мы уже не найдем самого Митю».

63

В файле — полужирный — примечание верстальщика.

64

Рассказав мне об этом письме, Митя отметил: «Весь тон и язык письма показывают влияние на Иру французской культуры. Сказывается ее многолетний опыт преподавания славистики в Сорбонне. Но она забывает, что пишет для деятелей из России, где другой менталитет и где важен лишь чистоган».

65

Пастернак Борис. Письма к родителям и сестрам. — М.: НЛО, 2004.

66

11-томное собрание сочинений Бориса Пастернака вышло в 2005 г. в московском издательстве «Слово».

67

Это письмо цитирует Ивинская в своей книге. Оно впервые было опубликовано на русском языке в Парижском журнале «Грани», № 58,1965 г.

68

Это письмо опубликовано в книге: Пастернак В. Письма к родителям и сестрам….

69

Это важное письмо Пастернака к Жаклин было опубликовано в журнале «Новый мир», № 1, 1992 г.

70

Такие же слова прозвучали на «Русском радио» в Париже после смерти Ольги Ивинской 8 сентября 1995 г. Известный российский литератор и правозащитник Александр Гинзбург сказал: «Ивинская являла собою удивительное сочетание всепобеждающей женской красоты и доброты с талантом. Ее любовь к Пастернаку была абсолютной и озаряющей».

71

В файле — полужирный — прим. верст.

72

В наших беседах о событиях того времени, когда Сурков и К^о лихорадочно пытались остановить выход романа, Ивинская рассказывала о нескольких случаях подделки подписи Пастернака в письмах, посылавшихся за рубеж. Она говорила, что Борис Леонидович назвал имя шулера из СП, который выполнял «пикантные поручения» по подделке его подписей.

73

Ирина рассказывала мне, что летом 1965 г., когда она ждала рождения первого сына, к ней на дачу приехали Евгений и Леонид Пастернаки и настойчиво требовали повлиять на Ольгу Ивинскую, чтобы та отказалась от распоряжения зарубежными гонорарами Пастернака. Их настойчивость и напор так раздражили Ирину, что Вадим прогнал сыновей Пастернака. Об этом Ирина пишет в своем письме к Евгению Борисовичу, которое она направила ему в 2005 г. Это письмо приведено в главе «Как исполнилось пророчество Бориса Пастернака».

74

В книге К. Фельтринелли на с.153 приведены сведения о том, что X. Шеве привозил деньги для Пастернака по поручению Фельтринелли семь или восемь раз.

75

Это было стихотворение «Недотрога».

76

Здесь и далее цит. по: Ивинсная О. Годы с Борисом Пастернаком: В плену времени. — М.: Либрис, 1992.

77

О чтении Пастернаком 6 февраля 1947 г. первых глав романа у Юдиной говорится в воспоминаниях Л. Чуковской. Е. Берковская воспоминает: «Начало февраля 1947 г. Борис Леонидович пригласил нас к Юдиной на чтение глав романа. Замерзшие, с мороза, с метели, которая мела по всей земле в тот вечер, мы вошли в теплую комнату. Борис Леонидович сел за стол и стал читать: „Шли и шли и пели вечную память…“».

78

Из письма Юдиной к Пастернаку от 4 февраля 1947 г., опубликованного в журнале «Новый мир», 1990 г., № 2 с подробными комментариями литературоведа А. М. Кузнецова: «Дорогой и замечательнейший Борис Леонидович! Как праздника я и мои друзья ждем четверга (6 февраля 47 г. — А. Кузнецов). <…> Я позвала Алпатовых, Анциферовых, Фаворского. <…> Кроме моей свекрови (речь шла о несостоявшейся свекрови Е. Салтыковой, урожденной Куракиной. — А. Кузнецов), у коей Вы были с Анной Андреевной, и моей сестры — это все и составляет вместе с Вашими друзьями и Журавлевыми (семья чтеца Д. Н. Журавлева. — А. Кузнецов) 17–19 человек. <…> Адрес: Беговая ул., 1-А, корпус 5, кв. 4. Трамваи 16, 31, 23. или от Белорусского вокзала автобус № 10 до остановки „Бензоколонка“». После этого вечера Юдина написала Пастернаку восторженное письмо 7 февраля 1947 г.: «Дорогой Борис Леонидович! Я постараюсь быть краткой, но это почти невозможно. Тень от исполинского роста Вашего заслонила не только всех нас, вчерашних слушателей (кроме Фаворского), но и все наши собственные мысли, работы, замыслы. <…> Как поклонялся бы Вам Кирилл (К. Салтыков, музыкант, жених Марии Юдиной, погибший в 1939 г. на Кавказе при восхождении на гору Бжедух. — А. Кузнецов), если бы он дожил до такого вечера. <…> О стихах и говорить нельзя. Не обиделись ли Вы на Рильке, т. е. на „сравнение“. Но Бетховен ведь не хуже оттого, что соседит с Моцартом. Если бы Вы ничего, кроме „Рождества“, не написали в жизни, этого было бы достаточно для Вашего бессмертия, на земле и на небе. <…> Будем ждать чтения второй части».

79

В 2006 г. я неожиданно получил удивительную весть от моего друга по «Цветаевским кострам», инженера Геннадия Михайловича Абольянина (1932–2007), создавшего в 1972 г. в Новосибирске уникальный музей Пастернака, Цветаевой, Ахматовой и Мандельштама. Ему в руки невероятными путями попал сборник стихов Пастернака 1947 г. Оказалось, что несколько экземпляров этой книжки удалось спрятать и сохранить от варваров, уничтоживших почти весь ее тираж.

80

26 марта 1947 г. в Лондоне на выступлении перед журналистами генсек СП А. Фадеев заявил: «Пастернак никогда не был популярен в СССР в силу исключительного индивидуализма и усложненной формы его стихов, которые трудно понимать». 6 апреля того же года в письме в ЦК ВКПб Фадеев докладывает: «Довожу до Вашего сведения, что секретариат СП не разрешил выпустить в свет уже отпечатанный сборник Б. Пастернака. К сожалению, сборник был отпечатан по нашей вине. <…> В сборнике преобладают формалистические стихи аполитичного характера. <…> К тому же сборник заканчивается пошлым стихом ахматовского толка „Свеча горела“. В современной литературной обстановке оно звучит как издевка».

81

Сотрудница журнала, подруга Ольги Ивинской.

82

13 мая 1956 г., в день, когда стало известно, что Фадеев застрелился, К. Чуковский сделал запись в своем дневнике: «Как рассказала Ольга Всеволодовна, жена Пастернака, третьего дня Фадеев в хорошем настроении на машине подвез ее до Москвы» (см.: Чуковский К. И. Дневник (1930–1969). — М.: Современный писатель, 1997).

83

21 декабря 1949 года Сталину исполнилось 70 лет.

84

Об этом можно прочесть в воспоминаниях Галины Нейгауз, жены Станислава Нейгауза, обсуждавшей эту тему с Борисом Пастернаком.

85

Ольга Ивинская первый раз была арестована при Сталине 6 октября 1949 г.

86

На встречах в Доме-музее Пастернака в Переделкине, где я часто бывал, неизменно выступает А. Вознесенский. Когда его просили прочитать его любимое стихотворение Пастернака, он бросал лукавый взгляд на директрису музея и начинал: «Я дал разъехаться домашним, / Все близкие давно в разброде…»

87

В квартире Ивинской в Потаповском переулке телефона тогда еще не было.

88

В опубликованных письмах Ариадны Эфрон к О. Ивинской и Ирине есть примечательные слова. В письме от 2 сентября 1966 г. она пишет Ирине: «Милый Аришик, каждый раз, когда вижу твой почерк, поднимается из запечатленных глубин — всегда! — Борис Леонидович. Я-то знаю, что именно ты — дитя его души, больше знаю, чем знал он сам и чем знаешь ты. Ты — частица его сердцевины!» (См.: Эфрон А. С. Жизнь есть животное полосатое: Письма к Ольге Ивинской и Ирине Емельяновой (1955–1975). — М.: ВИГРАФ, 2004.).

89

Первой женой Б. Пастернака была художница Евгения Лурье (1898–1965), мать Евгения Борисовича.

90

Об этой своей вине — первой женитьбе и ее последствиях — Пастернак написал Жаклин де Пруайяр. Жаклин, литератор-славист, была другом и доверенным лицом Пастернака во Франции, а также одним из переводчиков «Доктора Живаго» на французский язык. В письме к ней от 20 августа 1959 г. Пастернак пишет: «<…> этот обман длился восемь лет. <…> Некрасивый ребенок — следствие отцовского преступления…» (см.: Пастернак В. Письма к Жаклин де Пруайяр // Новый мир. 1992. № 1.С. 175).

91

О содержании спасенного Ивинской от уничтожения архива и перипетиях суда за его возврат подробно рассказано в главе «Судьба архива Ольги Ивинской».

Из воспоминаний Ренаты Швейцер о встрече с Пастернаком в апреле 1960 г. в Переделкине: «Рассказывая о периоде ареста и лагеря Ольги, Пастернак сказал, что лишь работа над романом спасла его от отчаянья, когда Ольга была из-за него арестована. <…> Он сознавал боль как углубление духа и претворял ее в своем произведении. Это было единственное, что он мог сделать для Ольги — это была его непрестанная благодарность!» (См.: Швейцер Р. Дружба с Борисом Пастернаком: Пер. с нем. // Грани. 1965. № 58. С. 24.).

92

Ивинская О. В. Указ. соч. С. 120.

93

Тексты протоколов допросов Ивинской на Лубянке в 1949–1950 годах были опубликованы в 1994 г. в «Литературной газете» (№ 11 от 16 марта 1994 г.). Там же приведено постановление об аресте Ивинской: «Проявляла антисоветские настроения, а также настроения террористического характера». Осуждена решением особого совещания при МГБ СССР (внесудебной «тройкой») по политической статье 58–10 ч. 1 «За антисоветскую деятельность и связь с лицами, подозреваемыми в шпионаже».

94

Секретные сотрудники и доносчики.

95

Копировальная техника того времени выдавала страницы с темным, синеватым или фиолетовым оттенками. Копии называли «синьками».

96

Поэт Андрей Вознесенский, хорошо знавший историю жизни и любви Пастернака и Ивинской, в своих воспоминаниях, опубликованных в 1993 г., написал: «Какая русская, московская даже, Чистопрудная у Пастернака Магдалина. <…> Жила она у Чистых прудов. Звали ее Ольга Всеволодовна. Он звал ее Люсей. <…> Мне всегда виделась его Магдалина русоволосой, блондинкой по-нашему, с прямыми рассыпчатыми волосами до локтей. Я знал ее, красивую, статную, с восторженно-смеющимися глазами».

97

См.: Сочинения Иосифа Бродского: Собрание сочинений: В 7 т. — СПб, 2001. Т. VII. С. 179.

98

Справка об освобождении из концлагеря была выдана Ивинской 4 мая 1953 г.

99

О первой встрече Ивинской после лагеря с Борисом Пастернаком в мае 1953 г. «у любимой скамейки» на Чистопрудном бульваре рассказано в комментарии к «Фаусту».

100

Содержание этого письма от 2 июня 1954 г. приведено в книге: Пастернак Е. В. Существованья ткань сквозная: Борис Пастернак: Переписка с Евгенией Пастернак (дополненная письмами к Е. Б. Пастернаку). — М.: НЛО, 1998. С. 506. Евгений Борисович пишет: «Папочка, мне очень понравились твои стихи в „Знамени“. Я их знал, но прочел с большим пониманием и чувством. Только одно — „Разлука“ — меня не тронуло. Причина — чуждое мне сравнение, вернее, сопоставление пустыни и моря и развернутое растолковывание их сходства с тоской, проведенное по формальным признакам».

101

Об этом рассказано подробнее в главе «Как сбылось пророчество Пастернака».

102

Евгения Лурье, мать Евгения Борисовича.

103

Имея неограниченный доступ к архивам Ивинской, находящимся в ЦГАЛИ, Евгений Борисович приводит письмо Бориса Леонидовича от 27 июня 1954 г. в книге «Существованья ткань сквозная» (с. 507–510). Пастернак в частности пишет о стихах Евгения: «Элегизм содержания слишком житейски-личный, слишком подчинен каким-то действительным счетам, недостаточно широк, не поднят до какой-то более общей значительности. <…> Сюда же надо отнести общую бледность и неяркость всех построений. <…> Очень часты, и даже в лучших стихах, случаи немного поспешного и чересчур уверенного самовозведения в поэты. Много ли радости в этом слове? Я уже сказал, как мне чужды некоторые оттенки его значения. Скажу, что преждевременность этого самопроизводства непоэтична».

104

Вячеслав Всеволодович Иванов, сын писателя Всеволода Иванова и Тамары Ивановой. Они были соседями по даче Пастернака в Переделкине и тесно дружили с Борисом Леонидовичем все годы.

105

Генриху Нейгаузу.

106

Асеев Николай Николаевич (1889–1963) — поэт, бывший друг Пастернака, имел дачу в Переделкине. О донесении Асеева по поводу появления Ивинской в Переделкине написала Зинаида Николаевна в своих воспоминаниях (см.: Пастернак З. Н. Указ. соч. С. 351).

107

Этот эпизод подробно описан в главе «Как сбылось пророчество Бориса Пастернака». Сам Евгений Борисович скрывает эту неприятную историю, несмотря на свои многочисленные публикации о «папочке».

108

В воспоминаниях Л. Чуковской о дне похорон отмечается: «В толпе шныряло много гавриков, которые щелкали в упор фотоаппаратами, фиксируя лица пришедших на похороны Поэта».

109

За это «самовольничание» его прорабатывали на парткоме.

110

Символично, что другой великий русский поэт, нобелевский лауреат Иосиф Бродский в день преждевременной смерти 28 января 1996 г. оставил на своем письменном столе неоконченное стихотворение под названием «Август».

111

История этого стихотворения имела неожиданное продолжение уже после смерти Ивинской (она умерла 8 сентября 1995 г.). В 1997-м на телеканале «Культура» был показан фильм режиссера О. Агишева «Последняя любовь Бориса Пастернака». Впервые с экрана открыто рассказали о трагической и яркой любви поэта к Ольге Ивинской, о рождении поэтических шедевров Пастернака, озаренных этой любовью. В фильме звучит пронзительное и печальное стихотворение, обращенное к Ольге: «Чтобы в тоске найти слова / Тебе — для песни колыбельной». И чтец в эмоциональном порыве пропускает две строки о парусниках, будто их в этом коротком стихотворении никогда и не было. Помню недоверие Мити, когда я ему об этом радостно сообщил: он смотрел фильм Агишева и не заметил пропуска строк. Специально повторно смотрели с ним этот фильм, и Митя, выдающийся знаток поэзии Пастернака, сдался, признав верность исключения красивых, но «слишком вычурных» для такого пронзительного стихотворения строк.

112

Поэт успел написать еще два «Ветра».

113

Речь идет о книге стихов Пастернака «Когда разгуляется», которая вышла в Западной Германии в феврале 1960 г. в издательстве С. Фишера. Эту книгу с автографом Пастернака в адрес Ольги подарил мне Митя в августе 2000 г.

114

«Однажды, — рассказывал Митя, — к маме напросилась и пришла на Вятскую одна из пожилых поклонниц, знавшая Пастернака в 50-х годах, и стала слезно просить от мамы расписку в том, что „Недотрога“ посвящена Пастернаком лично ей. Мама, конечно, такую бесцеремонность не приняла и попросила поклонницу покинуть квартиру. С той случилась истерика, когда ей показали книгу стихов с автографом Пастернака „Олюша, на стр. 69 твое стихотворение“ — это была „Недотрога“. „Этого не может быть, так он не мог сам написать“, — причитала расстроенная поклонница». Мите с трудом удалось отправить ее домой. «При этом многие официальные биографы Пастернака, — добавил Митя, — распускали и продолжают распускать слухи о том, что стихи он посвящал не Ольге, да и письма к ней от Пастернака она сама придумала и никто этих писем не видел».

115

В июле 1992 г., когда я привез пять пачек книг «Годы с Борисом Пастернаком» в Дом-музей Пастернака в Переделкине для продажи поклонникам его поэзии, директриса музея Н. А. Пастернак заявила, что «этой книги в стенах музея никогда не будет: Ивинская много всего в своей книге выдумала, а писем Пастернака к ней никто не видел — и существуют ли они в действительности?» Когда я распрощался с ней и пошел к воротам дачи, она догнала меня и просила продать ей один экземпляр. Я подарил ей книгу Ольги Ивинской.

116

Банников Николай Васильевич (1918–1996) — литературовед, переводчик, редактор Госиздата.

117

Одна из любимых Пастернаком собак с Большой дачи.

118

Емельянова И. Пастернак и Ивинская. — М.: Вагриус, 2006. С. 162–164.

119

Писатель Петр Павленко (1899–1951), написавший роман «Счастье», жил в Переделкине на этой улице.

120

В книге воспоминаний М. К. Баранович о Пастернаке приведено его письмо от 10 августа 1955 г.: «Дорогая Марина Казимировна! <…> Сильнейшее мое желание, чтобы Вы прочитали вторую книгу в рукописи. <…> Когда прочтете роман, напишите мне по адресу О. В.: Москва, Потаповский переулок, д. 9–11, кв. 18, ей — без упоминания моего имени на конверте. Крепко целую Вас. Ваш В. П.» Митя, прочитав «Переписку Баранович с Пастернаком», которую составил ее внук Константин Поливанов, обратил мое внимание на текст записки и речь Поливанова на радио: «Призванный на радио „Россия“ теми органами, которые отняли у мамы архив, Поливанов, чтобы не подвести заказчика, сообщает: „Главной женщиной для Пастернака была Зинаида“. Но этой „главной женщине“ Пастернак не желал показывать волновавшие его письма близких ему друзей. Эти письма он не направлял и на адрес бывшей жены Е. Лурье, тем более к Евгению. С ними он никогда не говорил о своем творчестве и замыслах. Пастернак направлял такие письма и записки на наш адрес в Потаповский переулок. Мама была его главным советчиком и адресатом его стихов». Об этом написал Пастернак 1 ноября 1957 г. своим сестрам в Англию: «Ольга Ивинская <…> это единственная душа, с кем я обсуждаю, что такое бремя века, что надо сделать, подумать, написать <…>».

121

Ивинская рассказала, что особая напряженность у Пастернака с Зинаидой возникла в конце 1955 г., когда Леня не поступил в МВТУ им. Баумана. В следующем году его должны были забрать в армию. Зинаида считала, что Пастернак не привлек свои связи для поступления Лени. Но в МВТУ, как мне объяснил Митя, не принимали с сомнительным пятым пунктом анкеты (национальность): таких абитуриентов включали в «группы смерти» и легко заваливали. С начала 1956 г. Зинаида потребовала от Бориса Леонидовича задействовать все свои знакомства для обеспечения поступления Лени в МГУ, где, как ей сообщили, были мягкими требования к анкете в части пятого пункта. Сам Пастернак категорически отвергал использование связей и знакомств ради благ родственников: у него был уже унизительный опыт, когда он написал письмо Маленкову, чтобы вызволить Евгения из армии. Но Леня был для Бори особым случаем, и ради его будущего Пастернак поступился принципами. Об этом свидетельствует его письмо к старшему сыну Евгению, который в те годы работал преподавателем в вузе.

В письме от 3 марта 1956 г. Пастернак пишет: «Дорогой Женя! Отовсюду доходят сведения (и Леня в этом уверен), что вопрос поступления в университет — дело родственных и ведомственных связей, подкупа, всяческих происков и т. д. Зинаида Николаевна готова состязаться в подмазывании нужных пружин, но не знает места приложения своей готовности. Меня все время винят, что я чего-то не делаю, не пишу нужных писем неведомо кому. <…> Мне очень бы хотелось, чтобы в какой-то части преподавательской, экзаменационной среды Леню, очень немногословного и застенчивого, узнали и чтобы знакомство с тобою и Мишей Поливановым (окончил физфак МГУ и преподавал физику. — Е. Б.) было бы первым шагом. <…> Леня постепенно узнал бы и, если бы это явилось нужным, сказал бы мне, к кому мне нужно обращаться с просьбой или письмом» (Пастернак Е. В. Существованья ткань сквозная… С. 523). Летом 1956 г. Леня поступил на физфак МГУ. Второй раз Пастернак пошел против своих принципов ради будущего Лени в октябре 1958 г., послав в Стокгольм телеграмму с отказом от Нобелевской премии.

122

Не случайно на пике травли Пастернака за роман критики приравнивали антисоветизм Юрия Живаго к антисоветизму Клима Самгина из романа Горького.

123

Емельянова И. Легенды Потаповского переулка…. С. 311.

124

Помню слова Мити во время нашего разговора о судьбе Шаламова, о его «колымской мечте» — встрече с Ольгой Ивинской. Удивительно то, что стихи Пастернака и мечта о встрече с Ольгой, как фантастическое стечение обстоятельств, давали Шаламову силы выжить в лагерях. Не скрывая гнева, Митя говорил: «Узнал от мамы эту трагическую страницу в судьбе Шаламова, пережившего страшные годы колымских лагерей ради встречи со своей давней любовью. Но он отступил перед любовью своего кумира — Пастернака, наступив на горло собственной песне. Его истерзанное сердце лагерника, сознавая высоту и непобедимость любви Пастернака и мамы, не взорвалось гневом, а обмякло и заныло перед волею судьбы. Поражает низость морали и степень злобы сочинителя биографии Пастернака (см.: Пастернак Е. Б. Борис Пастернак: Биография. — М.: Цитадель, 1997), написавшего, что „с 1953 года Пастернак уже не любил Ивинскую, а поддерживал с ней отношения только из благодарности“. Можно себе представить, что мог бы сделать Шаламов, закоренелый зэк, после колымской каторги, если бы хоть на секунду засомневался в 1956 году в искренности слов Пастернака о его безмерной любви к Ольге Ивинской».

125

В те дни Ивинская два раза приводила Нину Табидзе в Кремлевскую больницу к Пастернаку.

126

Примечательно, что в конце лета 1956 г. произошла полная реабилитация Шаламова — «за отсутствием состава преступления». Вскоре Шаламов женился на Ольге Сергеевне Неклюдовой. Он переехал в Москву и стал работать в журнале «Москва», а в 1957 г. увидели свет его стихи в журнале «Знамя». В 1961-м появилась первая книга шаламовских стихов «Огниво». В том же году вышла первая в Советском Союзе книга стихов Марины Цветаевой. На это совпадение обратила внимание Ариадна Эфрон.

127

По этому поводу раздался окрик из ЦК КПСС польскому руководству с требованием закрыть журнал как источник антисоциалистической пропаганды. Журнал «Опинион» был закрыт в Польше без промедления в 1957 г.

128

За роман «Счастье», где прославлялась счастливая жизнь советского народа под мудрым руководством вождя всего прогрессивного человечества Сталина, Павленко получил Сталинскую премию. Пастернак никогда не удостаивался никаких премий в СССР ни при Сталине, ни при Хрущеве. Ивинская рассказывала, что в ноябре 1958 г. ей позвонил Шаламов, рассерженный на Пастернака за его отказ от Нобелевской премии. Ольга объяснила, что он вынужден был это сделать, чтобы не превратить в трагедию будущее своих детей. Шаламов тогда сказал ей: «Одна литературная Нобелевская стоит тысячи холуйских Сталинских премий».

129

О своем счастье Пастернак говорил Зое Маслениковой, которая с лета 1958 г. лепила его портрет на Большой даче. Она более двух лет вела дневник своих встреч и бесед с поэтом. Запись разговора Зои с Пастернаком от 31 октября 1958 г., в дни нобелевской травли поэта: «„Я вам дам один телефон, — говорит мне Б. Л. и пишет номер Ольги Ивинской (Б-7–33–70). — Она все обо мне знает, и она все всегда берет на себя. Если придется уезжать, я буду просить, чтобы ее выпустили со мною“. — „Хорошо, что у Вас есть такой друг“. — „Это мое счастье!“» Выполненный Маслениковой портрет нравился и Пастернаку, и Ольге. «Пастернак хотел, чтобы после его смерти портрет был установлен как памятник на его могиле», — пишет Масленикова. Об этом его желании написала и Ивинская в своей книге.

130

Пастернак всегда искренне и порывисто реагировал на явление женской красоты, о чем написал Н. Вильмонт в своих воспоминаниях. Однажды, это было в 1920-х годах, во время их беседы на улице Борис Леонидович вдруг прерывает разговор и говорит: «Посмотри, Коля, какая красивая женщина идет нам навстречу!»

131

О причине инфаркта у Пастернака рассказал Ивинской бывший генсек СП Фадеев за несколько дней до самоубийства. Разговор произошел во время случайной встречи и поездки Ольги на машине с Фадеевым в Москву в начале мая 1956 г. В смятении после февральского съезда КПСС, где Хрущев обнародовал преступления Сталина, Фадеев говорил Ольге: «В начале осени 1952 г. по требованию Сталина я представил списки писателей-евреев — в СССР по указанию вождя готовилась большая акция выселения еврейской интеллигенции из крупных городов в специальные зоны. Сталин вычеркнул из моего списка на выселение несколько фамилий, в том числе и Пастернака. Когда я сообщил об этом Борису, он пришел в бешенство. Через несколько дней у Бориса случился обширный инфаркт». Фадеев застрелился на даче в Переделкино 13 мая 1956 г.

132

«Доктор Живаго» вышел в Милане в издательстве Фельтринелли на итальянском языке 23 ноября 1957 г.

133

В воспоминаниях писательницы Э. Герштейн говорится о раздраженном отношении Ахматовой к «Вакханалии». Герштейн пишет также о недовольстве Анны Ахматовой такими стихами Пастернака, как «Хмель» и «Ева».

134

Ивинская рассказала, что книга стихов, подаренная ей самой Анной Ахматовой с дарственной надписью «Дорогой О. В.», была отобрана органами при аресте в 1949 г. Эту книгу стихов МГБ уничтожило в 1950 г. вместе с десятком других изъятых у Ольги книг и рукописей, проходивших как «материалы, не относящиеся к делу».

135

Подробно о содержании архива читайте в главе «Судьба архива Ольги Ивинской».

136

Об этом в 2003 г. мне и Лилии Цибарт, приезжавшей из Германии, рассказывала в деревне Измалково Нина Михайловна — дочь сына Михаила из раскулаченной семьи Кузнецовых. Ирина Емельянова рассказывала, как Ивинская переписывалась с прокуратурой, добиваясь реабилитации семьи Кузнецовых, и ей удалось это сделать. Затем Ольга Всеволодовна затеяла новую борьбу за справедливость: семье репрессированных власть обязана выделить квартиру. В результате сестры Кузнецовы, брат которых Михаил участвовал в Великой Отечественной войне, получили квартиру в Одинцове. В архиве Ирины сохранилась эта переписка.

137

Ивинская отказалась что-либо дополнять и разъяснять в российском издании, так как считала невозможным появление книги «В плену времени» при живых гонителях Пастернака и их многочисленных наследниках. В 1990 г. она сказала мне: «Попробуйте издать в России то, что вышло в Париже в 1978 году».

138

В июне 1992 г. Ольге Всеволодовне исполнилось 80 лет.

139

В своей записке от 30 апреля 1960 г. к Ольге в дни предсмертной болезни Пастернак писал: «Олюша, радость моя, займи себя какой-нибудь большой работой. Начни описывать свою жизнь скупо, художественно законченно, как для издания».

Говоря о предсмертных записках Пастернака, Митя заметил: «Обратите внимание на выдумки Евгения Борисовича о том, что Пастернак просил его писать о жизни отца. Об этом нет ни одной записки, ни одного письма, как нет подобных упоминаний и в последних дневниковых записях умиравшего на Большой даче Пастернака. Борис Леонидович боялся сговора Зинаиды и Евгения с властями, от которого, как говорила Ариадна Эфрон, могло родиться лишь глазированное вранье о жизни Пастернака».

140

Подробнее о Ренате Швейцер мне помогла узнать моя знакомая из Германии по «Цветаевским кострам» Лилия Цибарт. В 2004 г. она встретилась в Берлине со столетней жительницей Германии Лизелоттой Лаабс, хорошо знавшей Ренату Швейцер в те головокружительные годы. Интервью Лилии с Лизелоттой приведено в главе «Пастернак и Рената Швейцер».

141

Об этом подробно рассказано в главе «Как сбылось пророчество Бориса Пастернака».

142

В 2001 г. в книге «Борис Пастернак и власть» появилось подтверждение того, что эту открытку к Жаклин «наблюдатели» из КГБ перехватили.

143

Немецкий писатель и журналист.

144

Митя заметил: «Всякое гениальное произведение кажется написанным именно о тебе». Митя был талантливым переводчиком поэзии и хорошо знал стихи поэтов Серебряного века. Умер Митя после долгой болезни в июле 2004 г., похоронен на переделкинском кладбище рядом с мамой, которую очень любил. На поминках, проходивших в кафе у «шалмана», его близкий друг Валерий Нисанов рассказал историю о состязании в ресторане ЦДЛ лет 25 тому назад между Митей и известным актером Михаилом Казаковым. Митя и Казаков были хорошо знакомы и читали по памяти, друг за другом, стихи Пастернака. После пятого десятка стихов Казаков стал задумываться, а Митя мгновенно читал новое стихотворение Пастернака. После очередного стихотворения, с легкостью прочитанного Митей, Казаков надолго замер, а затем в сердцах отбросил стул и зло сказал Мите: «Иди ты к черту!» Это вызвало победный клич Митиных друзей.

145

В письме от 25 ноября 1956 г., отвечая на письмо сестер, прочитавших рукопись романа, Пастернак пишет: «Дорогие Жоня и Лида! <…> Я счастлив; если я чем-нибудь и измучен, то только счастьем. <…>Ты чудно написала о Ларе, Жоня, что она как природа. О как все живо, велико и достойно, если бы вы знали. Знайте одно — мне хорошо последние годы — и не бойтесь, не страдайте за меня» (Пастернак Б. Письма к родителям и сестрам…. С. 791).

После болезни, которая внезапно скрутила Бориса Леонидовича в марте 1957 г., он пишет сестре в Лондон 7 августа: «Дорогая Лида. <…> Моими последними впечатлениями перед болезнью, в феврале и начале марта были: подготовка „Марии Стюарт“ в моем переводе в Художественном театре (она потом у них шла с большим успехом и славой для театра), когда я лежал в больнице».

В письме от 1 ноября 1957 г., посланном оказией через Италию, Пастернак сообщает сестрам важнейшие обстоятельства своей нынешней жизни: «Я надеюсь, что приближается исполнение моей тайной мечты о публикации романа за границей. <…> Мой успех будет либо трагическим, либо ничем не омрачненным. В обоих случаях это радость и победа, и я не мог бы добиться этого в одиночку. Здесь надо сказать о том участии и той роли, которую последние десять лет играет в моей жизни Ольга Всеволодовна Ивинская, Лара моего романа, перенесшая четыре года заключения (с 1949 года) только за то преступление, что была моим ближайшим другом».

146

В последние годы жизни у Ивинской на Вятской улице жила ее любимая собачка Арон редкой породы.

147

Об этом случае Ивинская написала в своей книге.

148

Нина Михайловна, внучка из семьи «середняков» Кузнецовых, репрессированных в 30-е годы, жила в детстве в Измалкове рядом с домом Кузьмича и хорошо знала Ольгу Всеволодовну и Бориса Леонидовича. Когда мыс Лилией Цибарт встречались с Ниной в Измалкове, она говорила о красоте и доброте Ивинской. Особо запомнились Нине постоянные заботы о кошках и собаках, которых спасала Ивинская. Большой радостью для сестер Кузнецовых и детей были регулярные приходы в их тесный сарай Бориса Леонидовича с пакетами еды. Сестры угощали Пастернака чаем из старого самовара и отвечали на его вопросы о раскулачивании и теперешних заботах разоренной семьи. Своим певучим голосом Борис Леонидович утешал сестер и говорил, что «все это обязательно надо записать и оставить потомкам». Как считала Ивинская, отголоски этих рассказов сестер присутствуют во второй части романа «Доктор Живаго».

149

Подробнее об этом рассказано в Приложении.

150

О казусах, приключавшихся с актером Б. Ливановым после выпитого даже на приемах в Кремле, рассказал в 2004 г. другой известный актер Евгений Весник в многосерийном фильме, показанном по телеканалу «Культура» к 80-летию Е. Весника.

151

Речь идет о Ленинской премии, которую получил в апреле 1959 года известный драматург Николай Погодин за трилогию пьес о Ленине. Борис Ливанов при «хозяине» получил пять Сталинских премий.

152

См.: Ивинская О. Указ. соч. С. 352.

153

Во время нашего разговора на эту тему в 1998 г. В. Козовой обратил мое внимание: «Полный текст письма Пастернака к Ливанову, как и само стихотворение „Милый хлам“, Ольга Всеволодовна впервые опубликовала в 1978 г. в своей книге. О „милом хламе“ не написал ни один из многочисленных советских пастернаковедов, включая сочинителей биографий и воспоминаний о нем. Все эти специалисты по Пастернаку дружно молчат о письме Бориса Леонидовича к Ливанову. Только Василий Ливанов, сын того Бориса Ливанова, вынужден был огрызнуться на Ольгу Всеволодовну за опубликование письма, когда вам удалось издать ее книгу в России. А другое стихотворение Пастернака, написанное им в апреле 1960 г. о круге ничтожеств и кривляк с Большой дачи, вообще не появляется на страницах стихотворных сборников Пастернака, издаваемых в России. Только во втором томе пятитомника сочинений Пастернака, видимо, по недосмотру, оказались эти стихи. При этом Евгений Борисович на всякий случай исключил себя из числа составителей и комментаторов стихотворных сборников пятитомника. В книге Зои Маслениковой, где помещены ее откровенные диалоги с Пастернаком, имеется примечание относительно стихотворения о „милом хламе“: Разбирая архив Пастернака после его смерти, я нашла неопубликованное стихотворение без даты: „Б. Ливанову. Друзья, родные — милый хлам“»…

154

Ивинская передала Вадиму Козовому и Мите генеральную доверенность на участие в суде за архив, который органы отняли у нее при аресте.

155

О малодушии Евгения Борисовича говорил мне Митя: «Вы только посмотрите на его хитроумные зигзаги в целях угодить и свято блюсти интересы ЦГАЛИ! Он исчезает из составителей сборника к юбилею Пастернака — тогда ни маму, ни Зою Масленикову в этот сборник (вышел в 1993 г.) не включили. Но с 1994 г. начинается суд с ЦГАЛИ за архив Ивинской, и он вдруг пишет хвалу книге Зои Маслениковой „Портрет Бориса Пастернака“. Когда в 1988 г. ее беззастенчиво унижали Лев Озеров, Валентин Асмус, Татьяна Иванова и прочие, Евгений Борисович тихо молчал — тогда он не написал ни слова в защиту Маслениковой». Об этом подробнее рассказано в главе «Друзья, родные — милый хлам».

156

Президиум СП постановил: «Реакционные круги встретили морально-политическое падение Б. Пастернака с одобрением. <…> Роман „Доктор Живаго“ является воплем перепуганного обывателя <…> Учитывая политическое и моральное падение Б. Пастернака, его предательство по отношению к советскому народу — лишить звания советского писателя, исключить из числа членов СП СССР. <…> (Принято единогласно)». Это постановление опубликовано 28 октября 1958 г. в «Литературной газете».

157

О роли в этой истории Евгения Борисовича подробнее написано в главе «Как сбылось пророчество Бориса Пастернака».

158

Сына Евгения Пастернака, родившегося в 1957 г., назвали Петром.

159

В воспоминаниях Елены Чуковской, дочери Лидии Корнеевны, описано, как вечером 24 октября 1958 г. Зинаида Николаевна обсуждала с Ниной Табидзе, в каком платье ей ехать получать Нобелевскую премию. «Но Борис Леонидович, — пишет Елена Цезаревна, — не хотел брать с собою Зинаиду Николаевну». В письме от 6 октября 1958 г. к сестре Жоне в Англию, говоря о возможном присуждении ему Нобелевской премии, Пастернак сообщает, что постарается взять с собою в поездку Ольгу Ивинскую.

160

Вспоминая о событиях нобелевских дней, Митя отмечал: «Факт появления Евгения и Лени на Большой даче 28 октября с ультиматумом отцу советские пастернаковеды скрывают». Молчит об этом и Евгений Борисович. Однако в воспоминаниях Л. Чуковской о дне 28 октября 1958 г. читаем: «Приехала в Переделкино. Пошла к Пастернаку. Что я скажу Борису Леонидовичу? Вчера его исключили из Союза писателей. Как я перенесу обычную грубость Зинаиды Николаевны? <…> Иду <…> страх уже тронул меня. <…> Напротив дома стоял „Виллис“ с подслушивающим устройством. Борис Леонидович был дома — вышел. <…> „Исключили?“ — „Да“. — „Как вы думаете, и Лене они сделают худо? У меня отнимут дачу?“».

В воспоминаниях Зинаиды об этих днях говорится скороговоркой, но промелькнул отголосок отказа семьи от Пастернака: «Одна я была за то, чтобы он уехал за границу. Он спросил: „С тобой и Леней?“ Я ответила: „Ни в коем случае. <…> Нам с Леней придется отречься от тебя — конечно, это будет только официально“» (Пастернак З. Н. Указ. соч. С. 372).

161

После выхода книги Ивинской в России в 1992 г. многие «специалисты по Пастернаку» внушали мне, что «никакой попытки самоубийства у Пастернака не было. Это придумала Ивинская, так как никто об этом никогда не написал. И даже в воспоминаниях Зинаиды не сказано о таком желании Пастернака». Но в книге «Борис Пастернак и власть» приведено письмо К. Федина в ЦК от 28 октября 1958 г. (док. 34, с. 160) о трагическом состоянии Пастернака, пришедшего к мысли о самоубийстве. В 1998 г. Ирина в беседе со Светланой Сорокиной на канале НТВ сообщила, что книга с секретными материалами из архивов ЦК и КГБ была издана в Европе еще в 1994 г.

162

Текст телеграммы, посланной Пастернаком в Нобелевский комитет: «Ввиду того значения, которое получила присужденная мне незаслуженная награда в обществе, к которому я принадлежу, не сочтите мой добровольный отказ за оскорбление».

163

Евгений Борисович преподавал в МЭИ, где я в те годы, 1954–1960, учился. Как я уже написал во вводной главе, в конце октября 1958 г. мой сокурсник по МЭИ, член КПСС Халик разъяснял нам антисоветскую сущность Пастернака. Халик читал нам выдержки из обличающего Пастернака письма, опубликованного в журнале «Новый мир» за подписями А. Твардовского, К. Федина, А. Дементьева и других: «Даже это письмо не выражает меры негодования и презрения, какую вызвала у нас, как и у всех советских писателей, нынешняя постыдная, антипатриотическая позиция Пастернака».

Митя обратил мое внимание на публикации Евгения Борисовича, где он, не стесняясь, пишет, что в дни травли «папочки» за Нобелевскую премию у них с Леней не было никаких проблем и неприятностей.

164

Валерия умерла в 1966 г. и похоронена на кладбище в Тарусе, где в 1975 г. похоронили и Ариадну.

165

На суде над О. Ивинской и Ириной в 1960 г. «за контрабанду» зачитывались обвинительные показания семейства Пастернаков, а также показания Н. Табидзе и др. Семейство заявило, что ни о каких деньгах не знало, хотя Зинаида в своих воспоминаниях пишет: «Я каждый месяц получала от Пастернака по несколько тысяч рублей на содержание дома и Большой дачи, а больше меня ничто не интересовало». Пастернак ежемесячно посылал деньги своей первой жене Е. Лурье, помогал Ариадне, Асе Цветаевой и многим нуждающимся писателям, освободившимся из концлагерей.

166

Ивинская подробно рассказывала: «В 1957 г. власти развернули бурную кампанию, пытаясь заставить Пастернака забрать рукопись у Фельтринелли. Гослитиздат заключил с Пастернаком договор на издание романа в СССР. После венгерской кровавой драмы в 1956 г. советская власть могла и у нас пойти на крайние меры. Федин говорил об угрозе ареста, если Пастернак не остановит издание романа в Италии. Я бросилась спасать Борю, уговаривала его: власти сами дали нам возможность переиграть их в главном — издать роман. Если заключили договор, значит, согласились на его издание. Надо послать телеграмму на задержку издания, а о возврате рукописи вообще не упоминать. Боря говорил, что он тогда не доживет до дней появления романа. — А если тебя посадят в тюрьму, как сообщил Федин, то шансов дожить до выхода романа еще меньше, — возражала я. Подключила к уговорам Д’Анджело, который убеждал Пастернака, что Фельтринелли никогда не поверит телеграмме и не остановит издание романа, т. к. уже заключил договоры с другими издательствами. Он лишь задержит издание, чтобы уберечь Пастернака от ареста. У нас был уговор с Фельтринелли: верить посланиям Пастернака, только если они будут написаны на французском языке. Боря согласился подписать наш текст телеграммы к Фельтринелли на русском языке: „Гослитиздат взялся издавать мой роман. Прошу задержать итальянское издание „Доктора Живаго“ до 1 сентября 1957 г. Ответ прошу направить в адрес Гослитиздата — Басманная, 19, Москва. Пастернак“».

Телеграмма была отправлена в феврале 1957 г. Так власти сами попали в мышеловку, которую готовили для Пастернака. В воспоминаниях главного редактора Гослитиздата А. И. Пузикова («Литературное обозрение», 1996) приведен текст телеграммы, предложенной Пастернаку властями: «Италия, Милан, Фельтринелли. Продолжаю работу над романом „Доктор Живаго“, который готовится к изданию Гослитиздатом. Будут дополнения и изменения. В связи с этим прошу направить рукопись романа в Гослитиздат по адресу… Б. Пастернак». Эту телеграмму Пастернак не подписал.

В. Козовой по этому поводу говорил: «Сразу видно, что это „две большие разницы“. Какой же умницей была Ольга Всеволодовна — так изящно оставила с носом всю писательскую камарилью! Не случайно группа, выпускавшая сборник воспоминаний о Пастернаке, не включила воспоминания Пузикова об истории с романом. Ведь Евгений Борисович уже трубил о „насилии Ивинской над Пастернаком, которая заставила его подписать ненавистную телеграмму к Фельтринелли“». Роман вышел в Италии у Фельтринелли в ноябре 1957 г.

167

Все договоренности на переводы Ивинской, которыми она хорошо зарабатывала, также расторгли. Ее переводы теперь публикуются в сборниках, куда входят работы известных поэтов-переводчиков С. Маршака, Н. Тихонова, К. Симонова, В. Леоновича, Б. Ахмадулиной и Б. Пастернака.

168

Текст телеграммы к Поликарпову: «Благодарю за двукратную присылку врача. Отказался от премии. Прошу восстановить Ивинской источник заработка Гослитиздате».

169

В книге X. Шеве, которая вышла в Германии в 1974 г., дан текст его письма от 06.06.1960: «По воле Бориса Леонидовича Ольга является единственной наследницей и единственной уполномоченной для распоряжения его заграничным состоянием. Я это знаю и могу об этом свидетельствовать».

170

В письме в концлагерь к Ирине 15 октября 1961 г. Аля пишет: «Касательно того Бориного и о нем, что сохранилось у меня, все перейдет Литархиву по моему завещанию (архив Государственного литературного музея. — Б. М.) абсолютно помимо семейства Пастернаков. Они от меня никто ничего не получат — Бог им судья. Все вспоминаю Борю в этой маленькой жаркой комнатенке с закрытыми занавесками — ах ты Господи, кого из них могу хотеть увидеть?! Кроме разве Генриха (Нейгауза), да и то — на черта он мне сдался!» Ариадна требовала, чтобы письма Пастернака к ней и к ее матери, Марине Цветаевой, остались в Литархиве и не попали в руки семейства Пастернаков.

171

Мне еще раз пришлось убедиться в истинности этих слов Ариадны в беседе с Анной Саакянц, много лет сотрудничавшей и дружившей с Ариадной Эфрон. О своем разговоре с Саакянц я написал в главе «Как сбылось пророчество Бориса Пастернака».

172

В своих воспоминаниях Л. Чуковская, член Союза писателей, пишет, что испугалась идти на это собрание. «Уже на следующий день в Переделкине слышала, как выясняли, кто гнуснее поносил Пастернака», — записала Чуковская в своем дневнике.

173

Из письма Ариадны Эфрон от 1 января 1959 г.: «Дорогой мой Боренька! <…> Все время думаю о тебе, о вас двоих, и то, что было подсказано чутьем, теперь превратилось в убеждение. <…> Произошла великая переоценка ценностей, величайшее испытание чувств на прочность, слов на действие. И это — наш праздник, тех, кто по-настоящему с тобой. <…> Сейчас все раскрыто, все обнажено, отметено все лишнее, осталось правдивое, верное, насущное, как воздух. И какое, о Господи, счастье, что встала рядом с тобой на суд веков — навечно — эта женщина, жена (Ольга!). Встала противовесом всех низостей, предательств, выспренностей и пустословий. <…> Приезжайте сюда. Вам предлагают дружбу, кров, дрова, дивный простор и помощь в переезде и устройстве здешней немудреной жизни друзья К. Г., мои и ваши Елена Михайловна и Николай Давидович. У них прелестная дача в Тарусе, есть телефон, а главное — люди милые, умные, настоящие. К. Г. сейчас в Ялте, он болен. Только что получил в грубой форме отказ „Нового мира“ печатать его уже объявленный в журнале автобиографический роман (последняя часть „Дальних лет“), и после этого состояние его ухудшилось. Приезжайте к встрече старого Нового года (к 13 января 59 г.), мы бы его чудесно, сказочно встретили все вместе. Все уладится и устроится, только приезжайте. Мне хочется, чтобы ты познакомился с чудесными людьми, с чисто Ольгиной простотой и радушием предлагающим вам передышку под их кровом и крылом. Вы сможете быть самими собой без оглядки на все и вся. Целую тебя крепко, дорогой мой, люблю тебя и всегда с тобой. Твоя Аля». Об истории с отказом Пастернака уехать в Тарусу Ивинская пишет в своей книге, но в нашей беседе выяснилось много важных, ранее не известных читателям подробностей.

174

Комментируя эти сентенции Суркова, Митя говорил: «Разве отличаются речи советских лгунов и демагогов от геббельсовской пропаганды? Советская еще более изощренна».

175

«Как это похоже на выдумки Евгения Борисовича о том, что „Пастернак не любил Ивинскую, но не мог ей отказать в ее прихотях“», — указывал Митя, читая выдержки из сочиненной Евгением Борисовичем биографии Пастернака.

176

В книге Ивинской на с. 393 описан эпизод ее допроса на Лубянке в 1950 г.: «Прокурор Тикунов, „человек без шеи“, заявляет мне: „Ловко вы замаскировались. Но нам-то известно, что роман не Пастернак писал, а вы. Вот что Пастернак сам пишет (читает из письма Бориса Леонидовича): „Это все ты Лелюша! Никто не знает, что это все ты, ты водила моей рукой, стояла за моей спиной — всем, всем я обязан тебе““. По этому поводу Вадим, сам проведший пять лет в концлагере, говорил мне: „Этот пещерный уровень следователей, с которым сталкивался и я, сохранился со сталинских времен“».

177

Полный разрыв Лидии Чуковской с Ольгой произошел в 1949 г., когда стало известно, что Ивинская ждет ребенка от Б. Пастернака.

178

Пастернак переживал, считая, что бросил Ольгу на растерзание властям. В письме от 3 марта 1959 г. из Тбилиси он пишет Ольге: «Если ты жива, не арестована и в Москве (курсив мой. — В. М.), я надеюсь, как обычно (о счастье), позвонить тебе по телефону, <…> надеюсь увидеть тебя в Измалкове, как бывало».

179

В книге «Борис Пастернак и власть» приведена секретная записка Руденко в ЦК КПСС, док. 47, где говорится: «Направляю копию допроса Пастернака Б. Л. На допросе Пастернак вел себя трусливо. Мне кажется, что он сделал необходимые выводы из предупреждения об уголовной ответственности. Генпрокурор СССР Р. Руденко».

«Маму также вызвали в прокуратуру и заставили подписать отказ от встреч с иностранцами. Примечательно, что ни Зинаиду, ни Евгения подобной чести КГБ не удостоил. Видимо, в их благонадежности там никогда не сомневались», — обратил мое внимание Митя.

180

Митя отмечал: «Официальные пастернаковеды нигде не приводят настоящий текст стихотворения „Нобелевская премия“. Но в книге Маслениковой „Портрет Б. Пастернака“, за которую на нее набросилось окружение Большой дачи, есть запись ее разговора с Пастернаком 11 февраля 1959 г.».

Масленикова записала монолог Пастернака: «Борис Леонидович тихо и медленно говорит: „На днях я ходил гулять и вернулся в страшно тяжелом настроении. Мне показалось, что вокруг меня непроходимый дремучий лес и выхода мне из него нет“. Б. Л. достает тетрадку из ящика. „В разгар этих событий мой друг сказала мне, что она больше так не может, что надо быть вместе. А я жизнь ломать не могу и не буду. Это была не размолвка, нет, все осталось по-старому, но тень размолвки. Это нашло отражение в стихах. Но с таким концом нельзя было давать читать, я написал другой, хуже. А вам сейчас напишу настоящий“. Б. Л. зачеркивает последнее четверостишье и вписывает два других».

На с. 182 книги Маслениковой приведена фотокопия листка со стихотворением, где зачеркнуто четвертое четверостишье — «Силу подлости и злобы / Одолеет дух добра». Рукой Пастернака вписаны истинные четвертое и пятое четверостишья: «Друга сердца нет со мной. <…> / Чтобы слезы мне утерла / Правая моя рука».

181

В книге «Борис Пастернак и власть» приведен текст «совсекретной» записки КГБ в ЦК КПСС от 18 февраля 1959 г: «Не считаясь с возмущением советской общественности, Пастернак не желал отказаться от Нобелевской премии, а сделанные им заявления в печати носили двурушнический характер. Как это установлено в ходе контроля за корреспонденцией Пастернака, он пытался отправить за границу ряд писем, в которых подтверждал свое удовлетворение присуждением ему Нобелевской премии и уполномочил получить ее свою знакомую, графиню де Пруайяр, проживающую во Франции. <…> В письме от 3 янв. 59 г. некоему Мак Грегору Пастернак пишет: „Петля неясности, которая все больше затягивается вокруг моей шеи, имеет целью силой поставить меня в материальном отношении на колени, но этого никогда не будет. Я переступил порог нового года с самоубийственным настроением и гневом“. В последнее время озлобленность Пастернака усилилась. <…> В результате наблюдения за Пастернаком установлено, что ряд лиц из его близкого окружения не разделяет точки зрения советской общественности и своим сочувствием подогревает озлобленность Пастернака. К числу таких лиц относится сожительница Пастернака Ивинская О. В. <…> В настоящее время выказывает антисоветские настроения. Пастернак находится под ее большим влиянием. <…> Отрицательно также влияют на Пастернака писатель Всеволод Иванов и его жена, Эфрон А. С. — дочь поэтессы М. Цветаевой. По последним данным, Пастернак проявляет беспокойство в связи с ожидаемым приездом английской делегации. <…> 18 февраля 1959 г. Председатель КГБ Шелепин». Записка КГБ была направлена главному идеологу КПСС М. Суслову.

«Примечательно, что среди лиц, по наблюдениям КГБ, дурно влияющих на Пастернака, нет ни родственников, ни завсегдатаев Большой дачи: Зинаиды Нейгауз, Бориса Ливанова, Евгения Борисовича Пастернака, Асмуса, Нейгауза и пр.», — отметил Митя. В воспоминаниях Галины Нейгауз, жены Станислава Нейгауза, о тех нобелевских днях, есть такая запись: «Пастернак растерянно спросил Зинаиду Николаевну и Леню, поедут ли они с ним, если его насильно вышлют. З.Н. отказалась, а Леня промолчал. Мне было физически больно за Б. Л. На кухне он мне с грустью сказал: „Вот видите, Зина и Леня отказались уехать! А там мне сказали, что со мной хоть на край света!“ Я с ехидством заметила: „Но на Запад, а не на Север“. — „Вы несправедливы, но с вашей стороны это естественно. А на Севере она уже была и стойко все вынесла“. Речь шла об Ольге Ивинской».

182

Тексты писем Ивинская опубликовала в своей книге.

183

После ареста О. Ивинской и Ирины советская пропаганда развернула кампанию клеветы на Ольгу в передачах по радио, которое вещало из Москвы. По решению ЦК КПСС появилась серия злобных статей в красной прессе зарубежных компартий, получавших финансовые вливания от КПСС. В 1963 г. Рената опубликовала в защиту Ольги свою переписку с Пастернаком. На русском языке эта переписка вышла в Париже в журнале «Грани» в 1965 г., № 58. О Р. Швейцер подробно написано в Приложениях, глава «Пастернак и Рената Швейцер».

184

В очередной книжке со «скромным» названием «Жизнь Бориса Пастернака» утверждается (на с. 493), что «в январе 1959 г. Пастернаком написаны последние стихи». Видимо, эти авторы «Нобелевскую премию» еще признают за стихи, а стихотворение «Перед красой земли…», которое написал Пастернак в апреле 1960 г., уже считают простой публицистикой. К тому же и солнечное стихотворение «Единственные дни», родившееся в марте 1959 г., также, по мнению написавших «Жизнь Пастернака», должно остаться за бортом творчества поэта.

185

Первый, сталинский арест Ивинской произошел 6 октября 1949 г.

186

На мой взгляд, от последующих преследований Ивинскую защитил дорогой подарок Дж. Фельтринелли советским властям. Он обменял в 1962 г. автографы работ К. Маркса, переданные им в архив ЦК КПСС, на свободу и неприкосновенность Ольги и Ирины, о чем пишет Карло Фельтринелли в своей книге об отце. На с. 184 книги Карло приведен текст письма Дж. Фельтринелли к X. Шеве от 2 июля 1962 г.: «Я думаю, не стоит распространяться о той роли (большой или малой), которую я сыграл в освобождении О. (Ольги!) и И. (Ирины!). Состоялся контакт между здешней и московской партиями. Возможно, я оказал русским услугу, передав им документы, о которых Вы знаете. Но Ирина не должна знать об этом (Ирину освободили досрочное 1962 г. — Б. М.). То, что сделали русские в отношении освобождения Ирины и, возможно, для скорого освобождения Ольги, было сделано по их доброй воле, без давления и переговоров. Мы должны сохранить лицо, и лучше, чтобы девушка знала как можно меньше о событиях, предшествовавших ее выходу на свободу». «Для последующего освобождения Ольги в 1964 г., — пишет Карло, — отцу пришлось оказать давление на Фиделя Кастро».

187

О восприятии «Рождественской звезды» написано во многих воспоминаниях о Пастернаке. Э. Герштейн, присутствовавшая на читке глав романа в 1947 г., где прозвучала «Рождественская звезда», писала об ошеломляющем впечатлении подлинности и достоверности образов стихотворения, «включая Ангела». «Все мы слушали, как озаренные, будто сами в этот холодный апрельский вечер присутствовали при рождении нового сознания. Это стихотворение говорило о новой эре, когда земля ждет нового гения».

В. Виленкин, известный литератор, заведовавший литературной частью МХАТа, пишет, что Пастернак прислал больному Василию Качалову, выдающемуся актеру, главы романа и тетрадку стихов Юрия Живаго, где была и «Рождественская звезда». Пораженный гениальностью стихотворения, Качалов говорил, что «это так же высоко, как Рембрандт, но гораздо ближе мне».

Марина Юдина, потрясенная стихотворением, написала Пастернаку: «Духовная Ваша мощь вдруг отбросила все второстепенное. <…> Если бы Вы ничего, кроме „Рождества“, не написали в жизни, это стало бы достаточным для Вашего бессмертия на земле и на небе».

188

Во время моей поездки в Америку в 1999 г. на встрече в Нью-Йорке я рассказывал о книге Ивинской «Годы с Борисом Пастернаком». Один из знатоков поэзии сообщил, что в 1990 г. присутствовал на встрече с Бродским в связи со 100-летием Пастернака, где Бродский, говоря о поэзии Пастернака, назвал «Рождественскую звезду» гениальным стихотворением XX века.

189

Об этом пишет Пастернак в письме к П. Сувчинскому в Париж 24 сентября 1958 г. в ответ на восторженный отзыв Сувчинского на перевод «Фауста», который прислал ему Борис Леонидович. Переписку Пастернака с Сувчинским опубликовал в 1994 г. Вадим Козовой в книге «Поэт в катастрофе», снабдив письма глубокими и увлекательными комментариями.

190

Первый перевод «Фауста» в России сделал молодой поэт Э. Губер. Он показал его Пушкину и получил одобрение поэта. Однако в свет перевод первой части «Фауста» вышел уже после смерти Пушкина.

191

Грузинский поэт Тициан Табидзе, которого знал и любил Пастернак, отказался славословить кремлевского хозяина и разоблачать врагов по указанию председателя НКВД Берии. Табидзе был арестован в 1937 г. и вскоре расстрелян.

192

Пастернак не мог простить себе малодушия, когда направил к Ольге Зинаиду, узнав, что Ольга ждет от него ребенка.

193

Александр Фрейденберг, брат Ольги, был арестован и погиб в 1938 году.

194

Ответ Пастернака Але от 19 января 1950 г.: «И опять ничего не напишу тебе. Из-за невозможности рассказать тебе главную свою печаль, что было бы глупо и нескромно и что вообще невозможно по тысяче иных причин». Пастернак своей чуткой и ранимой душой понимал, что Але в суровых условиях туруханской ссылки будет больно узнать, что ее кумир и любимый человек страдает из-за другой женщины. И эта другая женщина так же дорога и нужна Пастернаку, как и Ариадна. Аля была уверена, что ни одна женщина на свете не могла посягнуть на ее безмерную любовь к Пастернаку, которая перешла к ней по наследству после гибели Марины Цветаевой.

195

Конечно, речь шла не только и в первую очередь не столько о стихах.

196

Подробные протоколы допросов О. Ивинской на Лубянке в 1949–1950 гг. опубликовал журналист Николаев на пике перестройки в «Литературной газете» от 16.03.94 г., № 11.

197

Из рассказа Люси Поповой о тех днях: «Вскоре после ареста Ольги и меня стали вызывать на беседы-допросы по поводу террористической деятельности Ивинской и антисоветского романа, который пишет Пастернак. Я, конечно, называла все это чепухой и говорила, что они совсем не такие люди, чтобы заниматься какой-то антисоветской агитацией или тем более террористической деятельностью. Они очень любят друг друга, и Пастернак свои главные произведения посвящает Ольге как близкой ему по духу и любимой женщине.

В марте 1950 г. Бориса Леонидовича вызвали на Лубянку, чтобы что-то отдать. И он думал, что ему отдадут их ребенка. Я вызвалась пойти с ним, чтобы помочь получить ребенка. Дело в том, что у меня недавно родился сыночек Кирюша, и я кормила его грудью. После утреннего кормления я, как приговоренная, шла на Лубянку для очередного допроса. Борис Леонидович явился к следователю на вызов, и тот стал передавать ему письма и книжки, которые Пастернак дарил Ольге с удивительными надписями. Пастернак стал возмущаться тем, что у Ольги отбирают его подарки. Затем потребовал, чтобы Ольгу выпустили, а его посадили вместо нее, т. к. это он, а не Ольга, пишет что-то неугодное власти. Но его не тронули, а отправили домой с его письмами и книжками».

198

А. Кривицкий, заместитель главного редактора «Нового мира», которого опасался даже Симонов, периодически зловеще повторял: «Мы знаем, какой антисоветский роман пишет Пастернак». Напечатанный в 1947 г. сборник стихов Пастернака тиражом 25 тысяч экземпляров запретили к распространению и уничтожили. Правление Союза писателей приняло постановление о вредном для советских читателей сборнике стихов Пастернака, которое было направлено в ЦК ВКПб. Фадеев и Сурков выступили с резкими нападками на творчество индивидуалиста Пастернака. Эти злобные наветы тиражировали «Литературная газета» и «Культура и жизнь». В статье «О поэзии Пастернака» Сурков клеймил «реакционно-отсталое мировоззрение Пастернака». О реальном отношении Фадеева к стихам Пастернака уже рассказала О. Ивинская в своем комментарии к стихотворению «Зимняя ночь».

В феврале 1948 г. к Пастернаку из Рязани приехала Ариадна Эфрон, чему он был несказанно рад, но это вызвало раздражение Зинаиды. В феврале 1949 г., ко дню рождения Пастернака, Ариадна вновь нелегально приезжает в Переделкино. В том же феврале Ариадна была арестована в Рязани и сослана на вечное поселение в Туруханск. Пастернака лишали встреч с самыми дорогими ему друзьями. С весны 1948 г. на все лето дачу Пастернака заняли какие-то строители, что, по сведениям в писательских кругах, было сделано по рекомендации самого кремлевского горца. Об этом пишет в своих воспоминаниях Нина Муравина, знавшая Пастернака и встречавшаяся с ним в 50-е годы.

199

О той встрече во МХАТе ее организатор Гладков написал: «Горячий прием актерской братии Пастернака трогательно и немного жалко растрогал. Я сидел и думал: все-таки, наверно, он очень одинок, если ему нужны такие нехитрые триумфы. <…> Когда я сказал Пастернаку, что эта встреча как праздник, Борис Леонидович неожиданно обнял меня, неуклюже поцеловал в щеку и несколько раз повторил: „Спасибо! Спасибо!“»

200

Галина Нейгауз, жена Станислава, написала в своих воспоминаниях: «С 1946 г. с весны до осени — все свободное от гастролей Стасика время — я прожила в Переделкине, под одной крышей с Борисом Леонидовичем. Пастернак написал письмо к Жаклин во время поездки Станислава в 1958 г. на конкурс в Париж. Он просил выдавать Стасику деньги из сумм гонорара за вышедший во Франции роман „Доктор Живаго“. Примечательны напутственные слова Пастернака, сказанные Стасику перед его поездкой: „Если ты захочешь остаться во Франции, то Жаклин будет регулярно выдавать тебе деньги. Ведь это так удачно, что роман напечатан во Франции, а Жаклин — мой официальный распорядитель всеми гонорарами“».

201

Министр Госбезопасности СССР.

202

Об этом и о разговоре с Пастернаком в Переделкине есть запись в воспоминаниях Исайи Берлина, известного английского журналиста и литератора.

203

Рассказ Ивинской: «Мой отец был из дворян и воевал в белой армии. Он пропал без вести в 1918 г. Мама вышла замуж второй раз в 20-х годах за школьного учителя Дмитрия Ивановича Костко. Он был сыном священника и должен был скрывать это. Маму арестовали по доносу за анекдот про Сталина. Мне удалось ее вывезти во время войны из лагеря, куда я поехала с какими-то продуктами, по комиссованию из-за полной дистрофии». Мама Ивинской и Д. М. Костко похоронены на кладбище в Переделкине. Там же захоронили прах Ольги Ивинской в 1995 г.

204

Ивинская рассказала: «Видимо, человек-паук, не давая мне погибнуть, хотел сохранить жизнь поэту-небожителю. Сталин помнил о самоубийствах Есенина и Маяковского, а третьим в той святой троице поэтов, с которой Сталин лично беседовал в начале 20-х годов и поручал стать глашатаями эпохи, был Борис Пастернак. Сталин, на мой взгляд, мистически боялся возможности самоубийства Пастернака в случае моей гибели в концлагере. Этим объяснял Боря скромный срок моего осуждения — на пять лет лагерей общего режима по политической статье 58–10».

205

Ивинская называла ЦГАЛИ «могильником истины и судеб тысяч загубленных душ».

206

«Когда читаешь перевод „Фауста“, который Борис Леонидович посвятил маме, понимаешь, какой низостью звучит утверждение постсоветских пастернаковедов о том, что „Пастернак уже не любил Ольгу Ивинскую после ее возвращения из лагеря в 1953 году“!» — говорил мне Митя.

207

Речь шла об иллюстрации «Маргарита у окна».

208

В мае 1958 г. Жорж Нива приезжал в Оксфорд на учебу и поселился у Лидии Слейтер-Пастернак, сестры Бориса Леонидовича.

209

Речь шла о Нине Табидзе.

210

Вадим Козовой при чтении этих протоколов допросов Ивинской говорил мне: «У Ольги Всеволодовны было врожденное чувство бесстрашия и чести. А поражавшая при первой же встрече ее женская красота и добрая душа, конечно, покорили поэта сразу и навсегда».

211

«Захваченная чтением стихов любимого поэта, конечно, только какая-нибудь случайно проникшая в зал дура могла крутить головой и высматривать, а кто же здесь сидит и каков у посетителя статус», — едко отреагировал Вадим на этот фрагмент допроса.

212

«А рядом стояла еще толпа из пятидесяти человек, — с юмором уточнил Вадим. — Ведь предела глупости и подлости, усиленной бескультурьем, у следователя Лубянки нет. Сам я это испытал много раз». В. Козового в хрущевские времена, в 1957 г. арестовали и много месяцев подвергали допросам на Лубянке как участника правозащитного движения. Он был осужден на шесть лет концлагерей.

213

Эту ложь до сих пор распространяют постсоветские биографы Пастернака, делая вид что не знают о политической статье 58–10, ч. 1, по которой была осуждена Ивинская. Приговор Ольге выносила «внесудебная тройка» на Лубянке, которая рассматривала только политические дела. Об этом пишет лагерная подруга Ольги Надежда Надеждина в горьком и резком письме к Лидии Чуковской. О принципиальном конфликте Надеждиной с Чуковской рассказано в главе «Друзья, родные — милый хлам».

214

Гладков А. Встречи с Пастернаком. — М.: АРТ-ФЛЕКС, 2002.

215

У Ивинской как у самого близкого к Пастернаку человека с началом скандала из-за романа по давней сталинской методике были разорваны все договоры на переводы.

216

День вручения Нобелевских премий.

217

В книге «Борис Пастернак и власть» на с. 185 в «совсекретной» записке КГБ говорится: «Пастернак не желал отказываться от Нобелевской премии, а сделанные им заявления носили двурушнический характер. Как это установлено в ходе контроля, Пастернак пытался отправить за границу ряд писем, где выражал свое удовлетворение присвоением ему Нобелевской премии и уполномочил получить ее свою знакомую Жаклин де Пруайяр».

218

В «Вакханалии» есть строки: «Молодежь по записке добывает билет».

219

Емельянова И. Легенды Потаповского переулка: Б. Пастернак. А. Эфрон. В. Шаламов: Воспоминания и письма. — М.: Эллис Лак, 1997.

220

Возглавлял Всесоюзный комитет по охране авторских прав.

221

Секретарь СП, куратор от органов Воронков оговаривал с Зинаидой время и процедуру похорон Пастернака.

222

Я невольно обратил внимание на публикацию в «Новой газете» в 2004 г. о болезни и смерти Ю. Щекочихина, получившего уже в больнице странное заболевание с теми же симптомами, о которых пишет в книге Ирина.

223

В книге Д’Анджело «Дело Пастернака» рассказано об истинной причине ареста больной и беспомощной Ирины. Серджо пишет, что 4 сентября 1960 г. он с женой приехал в Москву в надежде встретиться с Ольгой, от которой не было вестей. При выезде из Италии Фельтринелли ему не сказал, что Ольга была арестована еще 16 августа. Серджо пришел вечером 4 сентября на Потаповский, где незнакомая женщина, открывшая дверь Ольгиной квартиры, сказала ему, что Ольга Всеволодовна и Ирина в санатории. Серджо обещал прийти на следующий день. Ирине, конечно, об этом ничего не сообщили — вызвали рано утром 5 сентября на Лубянку и арестовали. Органы исключали любую возможность контакта Ирины с иностранцами, чтобы скрыть факт ареста Ивинской от прессы за рубежом. Протесты в зарубежной прессе зазвучали сразу после известия о прошедшем в декабре 1960 г. закрытом суде над Ольгой Всеволодовной и Ириной.

224

Емельянова И. Указ. соч. С. 203–206.

225

Там же. С. 231.

226

Требование Ивинской и ее адвоката Косачевского вызвать Шеве на суд в качестве свидетеля было отклонено. Советский суд, «самый гуманный суд в мире», проходивший в кабинете председателя Мосгорсуда в закрытом режиме, отклонил также требование вызвать на заседание Фельтринелли, Гарритано, Д’Анджело, Жаклин и других свидетелей, т. е. тех, кто с декабря 1957 г. присылал и привозил непосредственно Пастернаку деньги в качестве части гонорара за роман.

227

См.: Косачевский В. Послесловие к роману: Записки адвоката // Москва. 1989. № 10. С. 139–147.

228

В дневнике Лидии Чуковской есть запись от 14 мая 1960 г.: «Неужели я видела Бориса Леонидовича в конце апреля последний раз, когда он приходил к отцу, чтобы отдать долг 5 тысяч рублей?»

229

Об этом эпизоде «утери» важнейших документов пишут и Ольга Всеволодовна, и Ирина в своих воспоминаниях о Пастернаке.

230

См.: Фельтринелли К. Senior Service: Жизнь Джанджакомо Фельтринелли. — М.: ОГИ, 2003.

231

Жена Фельтринелли, немка, знакомая с Шеве.

232

См.: Новый мир. 1992. № 1.

233

Как пишет в своей книге Ирина, знакомившаяся с материалами дела в архиве КГБ, ордер на арест Ивинской был подписан самим генпрокурором Руденко 6 августа 1960 г.

234

В беседе со мной Ивинская недоумевала: «Почему эти изверги арестовали в сентябре больную, всю в струпьях Ирину? Ведь за ней непрерывно следили, не давали возможности позвонить Жоржу, запустили в квартиру подсадную утку и заставляли Митю врать о санатории».

235

Ивинская пишет в своей книге: «Алексаночкин убеждал меня отказаться от услуг адвоката».

236

С такой формулировкой при сталинском аресте Ольги в 1949 г. были уничтожены изъятые у нее книги Ахматовой с дарственными надписями автора, дневник Ивинской, 157 писем и стихи «запрещенных» поэтов на 460 листах. Об этом написал в статье о «деле О. Ивинской» журналист В. Ковалев (см.: Литературная газета. 1994 г. № 11. 16 марта. С. 6). Ковалев привел протоколы допросов Ольги на Лубянке из следственного дела Ивинской № 3038, которое было начато 12 октября 1949 г. и закончено 5 июля 1950 г. Ряд выдержек из протоколов допроса Ивинской на Лубянке был приведен в комментариях к «Фаусту».

237

Нины Табидзе.

238

Емельянова И. Указ. соч. С. 231.

239

Conquest R. Courage of Genius: The Pasternak Affair. — Philadelphia: N.Y.: Lippincott 1962. P. 124–126.

240

«Органы вывезли из квартиры даже ложки, чашки, постельное белье, подушки и т. п.», — рассказала Ирина в январе 1997 г. в беседе с Майей Пешковой на радио «Эхо Москвы».

241

В книге «Пастернак и власть» в документе № 62 приведена Записка отдела культуры ЦК КПСС от 22 января 1959 г. Министру культуры Фурцевой докладывают: «Письмо Пастернака означает, что если ему не будут выплачивать денег и предоставлять работу, он уполномочит названных в письме буржуазных писателей получать причитающиеся ему деньги за границей, а сам будет получать гонорары за их издания в нашей стране».

242

Жена и дочь неожиданно умершего в 1976 г. Леонида Пастернака.

243

Как читатель уже знает, Пастернак еще в начале октября 1958 г. написал сестрам в Англию: если ему будет присуждена Нобелевская премия, он возьмет с собой в поездку Ольгу.

244

«Через 34 года после смерти Пастернака, которого эти женщины в глаза не видели», — отметил Митя.

245

Помню разговор с Ивинской в 1994 г. после одного из заседаний суда. Митя рассказал маме о том, как Волкова сообщала суду, будто «думала, что Ивинская — жена Пастернака, и потому ей РГАЛИ вначале хотел отдать архив». Но затем Волкова поняла, «что Ивинская — не жена Пастернака, а только его секретарь. Потому РГАЛИ не отдаст ей архив». «Этот наивный лепет из уст сотрудницы спецсистемы, знающей все секретные донесения на Пастернака, — сказала Ольга Всеволодовна, — в который раз показывает, в какой аморальной и жестокой системе страна продолжает существовать. Видимо, у Волковой есть и личная неприязнь ко мне, ведь ее муж И. Зильберштейн (1905–1988) когда-то приходил безуспешно свататься ко мне».

246

«Ее назначили директором Дома-музея Пастернака в Переделкине, но она ратовала за изъятие архива Ивинской не для экспозиции музея и показа почитателям поэта, а для ЦГАЛИ», — подчеркивал Митя.

247

Митя рассказал мне, как в январе 1990 г. Н. А. Пастернак лично приезжала к Ивинской, чтобы подписать новое соглашение в связи с окончанием срока действия предыдущего. Новое соглашение было подписано 31 января 1990 г. при участии начальника отдела Инюрколлегии СССР Е. А. Куличева сроком на 20 лет, то есть до 2010 г.

248

См.: Пастернак Б. Стихотворения и поэмы: В 2 т. — Л.: Советский писатель, 1990.

249

Портрет Пастернака.

250

Чуковский К. И. Дневник (1930–1960). — М.: Современный писатель, 1997.

251

Речь шла о «Слепой красавице».

252

В цивилизованном мире это называется «гражданская жена». Так в своих дневниках и письмах называли Ивинскую Корней Иванович Чуковский и Ариадна Эфрон.

253

Митя в 1997 г. говорил мне: «Этого донесения КГБ в статье Дардыкиной, конечно, нет. Как нет и десятков секретных записок КГБ, доносов и решений комиссий ЦК КПСС на Пастернака и Ивинскую, которые были опубликованы в Европе еще в 1994-м. Все они находятся в руках „специалистов“, готовивших дардыкинскую клевету в „МК“, и тщательно скрываются от граждан России».

254

Как говорила мне Ивинская, никто из членов семьи и окружения Большой дачи не знал о том, что Пастернак передал Фельтринелли конфиденциально: «Ни одному из моих посланий на русском, английском или немецком языке нельзя верить ни при каких условиях. Достоверными можно считать только послания, написанные на французском языке».

255

Д’Анджело С. Дело Пастернака: Воспоминания очевидца. — М.: НЛО, 2007. С. 55.

256

За лето 1958 г. «Доктора Живаго» издали во Франции, Германии, Англии и Америке, включая европейское издание на русском языке, что позволило представить роман со стихами Пастернака разных лет на соискание Нобелевской премии по литературе. Эта главная в мире литературы премия была присуждена Борису Пастернаку 23 октября 1958 г.

257

Д’Анджело пишет в своей книге о потрясении, которое вызвало у него сообщение о прошедшем закрытом суде над Ольгой и Ирочкой: их осудили за контрабанду денег, о получении которых, как заявляли советские власти, ничего не знал Борис Пастернак. Серджо срочно в январе 1961 г. дал несколько интервью итальянским и французским газетам, рассказав о том, что деньги с гонорара за роман привозили Пастернаку уже несколько лет. И главное, что у него есть личная расписка Пастернака о получении 44 тысяч рублей в феврале 1960 г. Вскоре Серджо написал письмо в адрес Хрущева, в котором просил исправить ошибку суда, освободить невиновных женщин Пастернака. С письмом он послал копии расписок Пастернака о получении денег за роман.

258

Ивинская рассказывала мне: «При аресте и обысках следователь Алексаночкин с улыбочкой говорил: „Неужели вы думали, что нам неизвестно о ваших денежных оказиях и тайниках? Наша система имеет огромный опыт работы с антисоветским элементом, а добровольных помощников доложить о ваших с Пастернаком проделках хоть отбавляй“».

259

О том, что Дардыкина приходила к Евгению Борисовичу с материалами статьи, говорила мне также Ольга Ильинична (Люся Попова), которой звонила по этому поводу жена Евгения Борисовича Елена Владимировна.

260

См.: Пастернак Е. Б. Борис Пастернак: Биография. — М.: Цитадель, 1997.

261

Характерно упоминание о Леониде Пастернаке в книге Д. Данина «Бремя стыда». В этой работе Данин показывает впечатляющую картину противостояния поэта советской системе. О разговоре с Леонидом Данин написал: «Когда я задавал вопросы Лене Пастернаку о заветах отца перед смертью, Леня отмалчивался либо говорил уклончиво: „Может быть, может быть“».

262

Уже в 2001 г. я прочитал в книге «Пастернак и власть» на с. 337 документ 98 — секретную записку Главлита СССР от 12 мая 1967 г. в адрес ЦК КПСС. В ней сказано: «Приезжавший в Москву итальянец В. Страда приобрел непосредственно у родственников Пастернака письма грузинских писателей. При этом большая часть этих писем от 20-х до 60-х годов не издана даже в СССР».

263

Аргументы и факты. Москва. 2002. № 14.

264

Старший сын Ирины и Вадима Борис родился в 1965 г., младший, Андрей, — в 1975-м.

265

Об этом мне неоднократно говорили в 1992 г. многие «благожелатели» после выхода в России книги Ивинской «Годы с Борисом Пастернаком».

266

Подготовленная Ольгой Ивинской рукопись книги была вывезена Евгением Евтушенко в Париж. В 1978 г. парижское издательство «Файяр» напечатало книгу Ольги Ивинской «В плену времени» на русском языке. В том же году книга вышла на английском, а вскоре — еще на более чем десяти языках.

267

Речь идет о стихотворении «Недотрога». Я уже упоминал о том, как под впечатлением от позорного решения суда, отнявшего архив Ивинской, я сказал Мите: «Ты напиши, что добровольно подарил мне эту уникальную книгу, а не то РГАЛИ и ее отнимет у меня, заявив, что я стащил книгу у наследников». Митя улыбнулся и с ремаркой «ты прав» написал на книге знаменательные для меня слова: «Эта книга подарена мною Борису Мансурову, испытанному, верному любящему другу моей мамы, О. В. Ивинской, и в порядке наследования — моему. В судный день 28 августа 2000 г. Д. А. Виноградов — сын О. В. Ивинской». И дописал: «Б. Пастернак выразил бы Боре Мансурову свою признательность более многословно. Но — что делать!»

268

См.: Воспоминания о Борисе Пастернаке: Сборник. — М.: Слово, 1993.

269

Об этом написала в своих воспоминаниях Зинаида Николаевна. Галина Нейгауз, жена Стасика Нейгауза, также пишет об отказе Зинаиды и Лени ехать с Пастернаком в случае его изгнания из страны. Пастернак об этом говорит и Зое Маслениковой, как это видно из ее воспоминаний, опубликованных в журнале «Нева» в 1988 г., № 9.

270

См.: Пастернак З. Н. Воспоминания. — М.: ГРИТ, 1993.

271

Митя остроумно заметил: «Та свинья, о которой говорил Семичастный, конечно, должна кушать». Семичастный вскоре был назначен Хрущевым на пост председателя КГБ СССР, однако в 1964 г. предал своего благодетеля: он активно участвовал в перевороте, в результате которого Хрущев был смещен и его место занял Брежнев. Семичастный рассказал в интервью журналу «Огонек» (1989 г., № 24) о подготовке речи к тому пленуму. «Хрущев вызвал меня и сказал: „Ты не возражаешь? В докладе надо Пастернака проработать. Давай сейчас мы наговорим, а завтра Суслов посмотрит — и давай“. Надиктовал он две странички. Конечно, с его резкой позицией о том, что даже свинья не позволит себе гадить. <…> Надо быть умным генеральным», — сетовал через 30 лет Семичастный.

272

Ивинская говорила мне о ходившей в писательских кругах версии причины этого инфаркта. Ей рассказал об этом Фадеев. Рассказ Ивинской: «В 1952 году Сталин вовсю разворачивал дело врачей, разгромив перед этим еврейский антифашистский комитет и расстреляв его членов — видных деятелей советской науки и культуры. Сталин дал указание подготовить в Казахстане концлагеря для массовой высылки туда евреев с 1953 года. Фадеев сказал, что по требованию Сталина принес ему списки известных писателей-евреев. И Сталин вычеркнул из большого списка на выселение несколько имен, в том числе и Пастернака. Когда Фадеев рассказал об этом Борису, тот закричал и схватился за сердце. Речь его в адрес Сталина была нецензурной. Сам Боря об этом никогда мне не говорил. Но отголоски этой версии есть в воспоминаниях Исайи Берлина, литератора из Англии».

В сборнике «Воспоминания о Борисе Пастернаке» (М.: Слово, 1993. С. 531) Исайя Берлин пишет: «После первой встречи в 1945 году я не видел Пастернака 11 лет. К 1956 году его отчуждение от политического режима, господствовавшего в стране, было полным и бескомпромиссным. К тому времени его друг, Ольга Ивинская, целых пять лет уже провела в лагере. Министр госбезопасности Абакумов сказал ей во время допроса: „А твой Борис, наверное, презирает и ненавидит нас?“ „Они были правы, — сказал мне Пастернак. — Она и не отрицала этого“. Он обнял меня и сказал, что многое произошло за те 11 лет, что мы не виделись, в основном ужасное. Затем остановился и спросил: „Вы, наверное, хотите мне что-то сказать?“ И я выпалил с невероятной бестактностью (если не сказать идиотизмом): „Борис Леонидович, я очень рад видеть вас в добром здравии. Самое замечательное — это то, что вы выжили; некоторым из нас кажется это просто чудом!“ (Я имел в виду антисемитские преследования периода Сталина.) Тут лицо Пастернака помрачнело, и он посмотрел на меня с нескрываемым гневом. „Я знаю, что вы думаете“, — сказал он. — „Что, Борис Леонидович?“ — „Я знаю, все знаю, что у вас на уме, — твердил он срывающимся голосом, слушать его было страшно. — Не виляйте, я читаю ваши мысли яснее, чем вы собственные“. — „Что же у меня на уме?“ — спросил я снова, огорченный и расстроенный его словами. — „Вы думаете — я знаю, что вы думаете, — что я сделал что-то для них“».

273

Стасик Нейгауз — младший сын Генриха и Зинаиды Нейгауз, талантливый пианист, притеснявшийся в СССР. Ивинская считала, что таким подлым способом власть оказывала давление на Пастернака.

274

Большая часть денег, привозившихся от Фельтринелли и от Жаклин за роман, отдавалась Зинаиде Николаевне на расходы по Большой даче.

275

Ивинская О. В. Указ. соч. С. 436.

276

Там же. С. 438.

277

Там же. С. 439.

278

В записках прикрепленного к Пастернаку врача Анны Голодец, постоянно находившейся на Большой даче, сказано, что 10 и 11 мая «были самые светлые дни за время болезни».

279

Соня Богатырева, тогдашняя жена Кости, рассказала мне при встрече в Москве летом 2003 года: «Костя приходил к болевшему Пастернаку, не встречая никого на пути от ворот к дому. Но 12 мая ему преградил путь в дом Александр Леонидович Пастернак. Зная решительный нрав Кости, видимо, там решили, что только Александр Леонидович может его остановить». В день похорон Пастернака подойти к Ольге, чтобы «предупредить об исключении эксцессов», Александр Леонидович не решился, семейство поручило сделать это Евгению Борисовичу. Этот эпизод, описанный в книге Ирины, я привожу в главе «Как сбылось пророчество Бориса Пастенака».

280

В 1961 г. в письме из тюремного лагеря к Люсе Поповой Ивинская писала об этом бессердечии и предательстве Н. Табидзе: «Боря перевернулся бы в гробу, узнав о такой низости своей Ниночки».

281

Ивинская О. В. Указ. соч. С. 369–372.

Из воспоминаний врача А. Голодец об эпизоде утра 31 мая 1960 г.: «В 6 утра во дворе появилась расстроенная, плачущая женщина, громко кричавшая: „Теперь вы меня можете пустить, теперь меня бояться нечего“. Все многочисленные обитатели дачи попрятались, осознав, на мой взгляд, всю низость и бесчеловечность своего поступка, но даже в этот час не допустив Ольгу проститься с умирающим Борисом Пастернаком». Ахматова сказала по этому поводу: «Какая жестокость семейства — не пустить Ольгу к умирающему Борису». Лагерное выражение Ариадны в адрес семейства, переданное мне Митей, я не могу повторить.

Ирина пишет в своей книге об этом дне: «Мама поднялась на крыльцо, открыла дверь — никого не было. Она пошла по коридору, и тут ее встретила Татьяна Матвеевна, домработница Пастернака. Борис Леонидович ее очень любил, а она его — без памяти, несмотря на крайнюю внешнюю суровость, с которой проявляла свои чувства. Она провела маму к Б. Л. И там мама оставалась с ним, наверное, с полчаса. В комнату никто не зашел. Они простились. Митя и Марина (медсестра) ждали за воротами». Об этом «свидании» Ольги с Пастернаком мне также рассказывал Митя.

282

См.: Там же. С. 374–375.

283

За этот благородный и смелый поступок власть отомстила Паустовскому, рассыпав в 1960 г. набор его книги. И через восемь лет, после смерти Константина Георгиевича, власти ему мстили. Ариадна Эфрон, постоянно жившая в Тарусе, рассказала Ольге, как после похорон Паустовского на тарусском кладбище власти дважды ночью посылали группы гавриков, которые разоряли могилу писателя. На третью ночь друзья Паустовского устроили засаду на кладбище и поймали изуверов, изрядно отколотили их и отняли удостоверения карательной организации.

284

Соня Богатырева рассказала мне при встрече летом 2003 г., что в середине мая 1960-го, после того как стало ясно, что органы закрыли доступ к Пастернаку, Костя уехал в командировку с немецкой делегацией, где работал переводчиком. Костя не успел вернуться к похоронам Бориса Леонидовича, о чем горько сожалел.

285

В письме к сестрам в Англию в октябре 1958 г. Пастернак сообщал об этом своем желании: «Если Нобелевская премия этого года будет присуждена мне и появится необходимость или возможность поехать мне за границу, я не вижу причин, чтобы не попытаться и не захотеть взять с собою Ольгу».

286

Председатель КГБ СССР.

287

В 2006 г. Евгений Борисович сообщил в одном из интервью по телеканалу «Культура»: «В 1989 году для поездки в Стокгольм за Нобелевской премией власти оформили мне зарубежную визу за один день».

288

В 2001 г. стало известно, что только КГБ осмелился написать: «Пастернак не оставил завещания». Эта фраза содержится в «совсекретной» записке КГБ, направленной 22 сентября 1961 г. в ЦК КПСС. Текст записки опубликован в книге «Пастернак и власть», документ № 84. Митя говорил мне: «Эту ложь повторил только Евгений Борисович спустя 37 лет по настоятельной просьбе РГАЛИ в своем заявлении в Савеловский суд. Это заявление от Евгения Борисовича читала в январе 1998 г. на суде директор РГАЛИ Наталья Волкова».

289

Пастернак Е. Б. Указ. соч. С. 727.

290

Еще 17 апреля 1959 г. в письме к Жаклин во Францию возмущенный Пастернак пишет: «Я буду отказываться подписывать неограниченное право Госбанка на все будущие и настоящие суммы. Все мое существо восстает против подобной расписки, против этого договора с дьяволом».

291

Митя заметил по этому поводу: «Странная и аморальная по отношению к Борису Леонидовичу поспешность, так как его сестра Лида 2 июня 1960 г. еще не приехала из Лондона. Она смогла прорваться через препоны и приехать в Переделкино только 5 июня. По человеческим канонам характер памятника определяют после совета с родными сестрами умершего, в первую очередь учитывая его желание, высказанное при жизни».

292

При встрече с Зоей Маслениковой в 2001 г. я услышал ее рассказ об этой постыдной истории с памятником. Она сказала: «Как пророчески Пастернак написал о них — лжецы и трусы».

293

Из стихотворения О. Ивинской памяти Пастернака.

294

См.: Москва. 1993. № 10.

295

Увлекательную переписку Пастернака с Сувчинским опубликовал Вадим Козовой в своей книге «Поэт в катастрофе». Сувчинский, ценя талант и абсолютную порядочность Козового, завещал ему свой архив. Впервые представив читателям тексты всех писем Пастернака к Сувчинскому периода 1957–1959 гг., Вадим дал широкий и глубокий комментарий к ним.

296

Козовой В. М. Поэт в катастрофе. — М.: Гнозис, 1994. С. 272.

297

См.: Ливанов В. Б. Невыдуманный Борис Пастернак. — М.: Дрофа, 2002.

298

Пастернак оказывал ежемесячно материальную помощь своей первой жене Евгении Лурье, а также Цветаевой, Ахматовой, Ариадне Эфрон, Шаламову, десяткам осужденных и бедствующих писателей и поэтов, включая адресатов за рубежом.

299

«Главной бедой, корнем будущего зла была утрата веры в цену собственного мнения. <…> Вообразили, что теперь надо петь с общего голоса и жить чужими, всем навязанными представлениями», — писал Пастернак.

300

«Я в гроб сойду и в третий день восстану. <…> / Ко мне на суд, как баржи каравана, / Столетья поплывут из темноты», — написал Б. Пастернак.

301

Знамя. 2003. № 11. С. 207.

302

Емельянова И. Легенды Потаповского переулка. С. 190.

303

Фильм режиссера Агишева «Последняя любовь Бориса Пастернака» впервые был показан в 1997 г. на канале «Культура» в цикле «Больше, чем любовь». В этом фильме Вознесенский говорит о женских кланах, ревновавших Ольгу к Пастернаку, что рождало наговоры и сплетни с целью очернить Ивинскую.

304

См.: Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. — М.: Согласие, 1997. Т. 2.

305

О. Ивинская была осуждена 29 июля 1950 г. «особым совещанием при МГБ», то есть «тройкой», за «антисоветскую деятельность и связь с лицами, подозреваемыми в шпионаже» по статье 58–10, части 1. Материалы по делу Ивинской из КГБ опубликованы в Литературной газете (1994, № 11 от 16 марта).

306

Речь идет о книге Л. Чуковской об А. Ахматовой, вышедшей в 1980 г. в США.

307

Знаменитое крылатое выражение писателя Фазиля Искандера из эссе «Кролики и удавы».

308

Громова Н. Узел: Поэты: дружбы и разрывы: Из литературного быта 20–30-х годов. — М.: Эллис Лак, 2006. С. 186.

309

Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. — М.: Согласие, 1997. Т. 1. С. 101.

310

Нина Ольшевская, актриса и режиссер, самая близкая подруга Ахматовой еще с лицейских лет, жена писателя Виктора Ардова. В их доме постоянно останавливалась Ахматова, приезжая в Москву.

311

Громова Н. Эвакуация идет. — М.: Совпадение, 2008. С. 295.

312

Пастернак З. Н. Указ. соч. С. 351.

313

По воспоминаниям писателя Александра Афиногенова, в 1937 г. он неоднократно слышал, как Зинаида кричала на Бориса Леонидовича, требуя от него идти на собрания, где клеймили «врагов народа».

314

Существованья ткань сквозная: Борис Пастернак. — М.: НЛО, 1998. С. 503.

315

Подорванное в концлагере здоровье не позволило Ивинской сохранить ребенка. В августе 1954 г. у нее случился выкидыш. Так погиб второй ребенок Пастернака и Ольги.

316

Вадим имел в виду эссе нобелевского лауреата Иосифа Бродского о стихотворении Б. Пастернака «Магдалина». Бродский, прочитав комментарии Е. Б. и Е. В. Пастернак к «Магдалине», назвал комментаторов «дикарями» (см.: Сочинения Иосифа Бродского: В 7 т. — СПб.: Фонд Бродского, 2001. Т. VII. С. 184).

317

По поводу этой публикации Вадим говорил: «Браво культуре „Огонька“! Браво его бесстрашию в защите любви и чести ПОЭТА и Ольги!»

318

Полный текст этого письма впервые опубликован в книге «Пастернак и власть», документ 32, с. 153.

319

См.: Пастернак Е. Б. Нобелевская премия Б. Пастернака // Новый мир. 1990. № 2. С. 191–194. Статья датирована 20 декабря 1989 года.

320

Об этом пишет Ирина в своей книге «Легенды…». Я услышал рассказ о тех днях в 2003 г. от участника «Ириной команды» Тимура Зульфикарова, с которым познакомила меня моя сестра Алла, литератор. Тимур учился вместе с Ирой Емельяновой в Литинституте и рассказывал нам с сестрой о своих поездках в октябре — ноябре 1958 г. вместе с Пастернаком и Ольгой Ивинской в электричках для их защиты от возможных провокаций. Тимур говорил об особом очаровании этой поэтической пары. Он написал удивительно нежную и мелодичную песню «Золотоволосая» в честь музы поэта — Ольги Ивинской. Зульфикаров стал известным прозаиком, поэтом и драматургом, получившим несколько литературных премий в России и в Европе.

321

См.: Пастернак Е. Б. Борис Пастернак: Материалы для биографии. — М.: Советский писатель, 1989.

322

Георгий Эфрон вернулся в Москву в 1943 г.

323

В рассказе Ивинской в 1994 г. это упоминание о Муре для меня звучало как-то нереально и фантастично. Однако в конце 2007-го издательство «Вагриус» опубликовало дневники Георгия Эфрона в двух томах, где есть большой ташкентский раздел. В томе 2 на с. 247 имеется запись Мура от 1 июня 1943 г.: «Встретил вчера сына Пастернака. Он уже лейтенант Академии бронетанковых войск. В общем, он — странный и скорее противный тип».

324

Как иллюстрация к вышесказанному примечательна цитата из воспоминаний Зинаиды Николаевны: «Боря давал мне на хозяйство 10 тысяч рублей в месяц. Из этих денег мне удалось отложить около 20 тысяч. 14 апреля 1960 г. мы узнали, что в г. Владимире продается новая „Волга“ за 45 тысяч рублей. Денег не хватало, а я не хотела трогать свою сберкнижку и сказала об этом Боре. Он пошел гулять и вечером, к моему удивлению, принес мне недостающие 25 тысяч рублей» (Пастернак З. Н. Указ. соч. С. 384).

325

29 мая 1961 г. в письме к Ирине в лагерь Ариадна сообщила: «Зинка, говорят, заболела — инфаркт. Так ей и надо — стерве».

326

В письме от 17 декабря 1961 г. Аля пишет: «Женя заболела психически и помещена в соответствующее лечебное заведение — сообщила Мандельштамиха».

327

«А за мною шум погони…»: Борис Пастернак и власть. — М.: РОССПЭН, 2001. С. 57.

328

Там же. С. 303.

329

Там же. С. 298. Митя обратил внимание на то, что в заявлении сыновей с просьбой отдать им зарубежные гонорары Пастернака никакого упоминания о желании помочь антисоветчице Ивинской нет и в помине.

330

Ада Александровна Шкодина, подруга Ариадны по ссылке.

331

В книге Ивинской назван день 23 апреля 1960 г., когда Пастернак в последний раз пришел в Измалково и передал Ольге рукопись пьесы.

332

Евгений Борисович, сочиняя «Биографию» (1997) и «Жизнь Бориса Пастернака» (2004), игнорирует предсмертные дневниковые записи Пастернака, которые были опубликованы и подробно прокомментированы в 1974 г. Эти дневники поэта цитируют все зарубежные исследователи жизни и творчества Пастернака, но советский пастернаковед о них ничего не знает или делает вид, что их нет.

333

Ивинская О. В. Указ. соч. С. 74.

334

Там же. С.75.

6 августа 2007 г. «Новая газета» опубликовала текст совсекретного постановления ЦК ВКПб от 5 августа 1937 г. и приказ НКВД № 00447 о плановых заданиях органам на репрессии, где были определены квоты на расстрел и ссылку в концлагеря «антисоветских элементов». В Грузии квота на отстрел, установленная Сталиным, составила 2 тысячи человек. Я обратил внимание на то, что в Узбекистане она составила 750 человек при численности населения республики более 15 миллионов человек, в то время как численность населения Грузии тогда не превышала 3 миллионов. Это объясняется просто: в Грузии оставалось много свидетелей криминальной и провокаторской деятельности Сталина в Закавказье. В 1937 г. застрелился поэт Паоло Яшвили, а затем был арестован и расстрелян поэт Тициан Табидзе. Их знал и любил Борис Пастернак. Выполняя указания вождя, внесудебные «тройки» и органы обеспечили перевыполнение заданий в два-три раза, расстреляв за четыре месяца 1937 г. более 240 тысяч человек, а затем потребовали выделить новые, увеличенные квоты на расстрел и ссылку в лагеря.

335

См.: Баевский В. Пастернак — лирик: Основы поэтической системы. — Смоленск, 1993.

Эту книгу нашла для меня в 2004 году моя сестра Алла Мансурова. Литератор, окончившая литфак МГУ в 1972 г., Алла написала более 70 литературоведческих работ, книг и учебников. Особый восторг вызвал у меня ее «Толковый словарь этнографической лексики» (М., 2001) — результат исследования языка писателей-билингвов малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. В словаре дано толкование слов и выражений из корякского, мансийского, ненецкого, саамского, ульчского, нанайского, эвенкийского, эскимосского и других базовых языков исчезающих малочисленных народов России. Удивительные тайны неповторимого быта и любви к ее величеству Природе, яркие вспышки поэтики, наблюдательности и юмора этих народов открывает изумленному читателю «Словарь этнографической лексики».

336

См.: Пастернак Б. Стихотворения и поэмы: В 2 т. / Сост., подгот. текста и примеч. B. C. Баевского и Е. Б. Пастернака. — Л., 1990.

337

Согласно официальной версии жена Сталина, Надежда Аллилуева, покончила с собой.

338

Надо понимать, что за организацию подобного славословия в адрес Пастернака, если оно не санкционировано лично хозяином Кремля, могли полететь с плеч головы многих функционеров от литературы. Таких примеров было множество, но большинству читателей памятен случай сталинской кары за организацию вставания на литературном вечере при выступлении Анны Ахматовой.

339

Поразительно, но не Горький от имени Съезда писателей принимает «сталинский» подарок, а Пастернак! Кто же так пожелал распорядиться? Неужели кто-то, кроме хозяина Кремля?

340

Этот случай описан и в книге Ольги Ивинской.

341

Сталин назвал Маяковского «лучшим, талантливейшим поэтом советской эпохи».

342

Вождь назначил Пастернака в составе «святой троицы» глашатаем эпохи и обязал играть эту роль. Но двое из троицы покончили с жизнью (Есенин и Маяковский), не выдержав тяжкой участи — прославлять бесчеловечную систему. Третьего надо уберечь от такого шага, но держать на поводке. Третий должен жить и подчиняться воле вождя. Ведь вождь всего прогрессивного человечества никогда не ошибается.

343

А по терминологии Евгения Борисовича — «врал» всем четверым.

344

Литфонд — организация, распределяющая блага среди писателей.

345

Удивительно, но в обширном сочинении Евгения Борисовича под названием «Жизнь Бориса Пастернака» (2004) вообще исчезли слова завещательного распоряжения Бориса Пастернака сыновьям, которые Евгений Борисович ранее привел в биографии поэта в 1997 г.

346

Во вступительной главе этой книги приведены два перевода этого предложения из английского письма Бориса Леонидовича, которые сделаны профессиональным литератором-переводчиком и мальчиком Борей, учеником второго класса английской школы. Переводы эти совпадают даже в деталях, но полностью противоположны по смыслу переводу, приведенному в книге Е. Б. и Е. В. Пастернак. Привожу перевод специалиста, литератора с 30-летним стажем: «Если Нобелевская премия этого года (как доходят вести) будет присуждена мне и будет возможность поехать за границу, я не вижу никаких причин не постараться и не захотеть взять с собой Ольгу в эту поездку».

347

Панферов Федор Иванович (1896–1960) — функционер СП, сподвижник Суркова, который называл Пастернака «личным врагом».

348

6 июня 1960 г. Ивинская вместе с Ириной встречались в Переделкине с приехавшей из Англии сестрой Бориса Пастернака Лидией Слейтер-Пастернак.

349

Однажды Ивинская в разговоре со мной о встрече с Лидией в Переделкине сказала, что в завещании Пастернака могло быть какое-то указание о передаче его прав в Англии сестрам.

350

Жена скончавшегося в 1976 г. Леонида Пастернака.

351

Как мне говорила О. Ивинская, особенно возмущалась таким поступком Ирины непреклонная Ариадна, считая, что «отдавать документы человеку, предававшему отца, — верх дурости и безумия».

352

Дачный поселок рядом с Переделкиным.

353

Представитель Инюрколлегии СССР.

354

Книга Д’Анджело разъяснила причину этой спешки в действиях советских органов.

355

С января 1961 г., после отправки Ольги Всеволодовны и Ирины в концлагерь, советская пропаганда и газеты зарубежных компартий вели широкую кампанию по дискредитации Ивинской — «антисоветчицы, занимавшейся контрабандой за спиной Пастернака и утаивавшей от наивного поэта и его семьи большие зарубежные гонорары, которые аморально использовала для личного обогащения».

356

См.: Пастернак Б. Письма к родителям и сестрам. — М., 2004. С. 835–837.

357

См.: Новый мир. 1992. № 1. С. 183. Митя говорил мне в 1992 г.: «Почему в этом письме нет и тени волнения Бориса Леонидовича за обитателей Большой дачи? Он хорошо знал, что Зинаида и сыновья полностью следуют советам органов и им ничто не угрожает. Красноречивые материалы о работе органов и секретных доносах советских писателей Симонова, Маркова, Полевого, предпринимавших огромные усилия по дискредитации Бориса Пастернака, чтобы исключить его выдвижение на Нобелевскую премию, приведены в главе „Враждебная нам акция“ книги „Пастернак и власть“. Сам Евгений Борисович написал пространную вводную статью для этой книги, где в очередной раз заявил о „пагубной роли Ивинской“».

358

Воспоминания о Борисе Пастернаке. — М.: Слово, 1993.

359

Определение Б. Мансурова, которое нахожу в случае Б. Пастернака и Р. Швейцер очень подходящим.

360

Открытка от 12 июля 1958 г.

361

Определение самого Пастернака: см. открытку от 12 июля 1958 г.

362

Письмо от 7 июня 1958 г.

363

См. об этом подробнее в интервью Лилии с Лизелоттой Лаабс, приведенном ниже.

364

Это письмо Пастернак написал 7 мая 1958 г. Ивинская передала его с оказией в Италию, чтобы оттуда его переслали в Берлин к Р. Швейцер, куда оно пришло в сентябре 1958 г. — Б. М.

365

Ольга Ивинская забеременела от Б. Пастернака осенью 1949 г. В октябре ее арестовали. Их ребенок погиб в Лубянской тюрьме. — Б. М.

366

Без сокращений это письмо приведено в журнале «Грани», 1965, № 58, с. 26–28.

367

Пастернак находился в больнице, куда, по его собственному выражению, он попал «из-за вторично возобновившегося в этом году отвратительного заболевания ноги».

368

О ее работе в то время см. в интервью с Л. Лаабс.

369

Как переводчик «Фауста» Пастернак получил из Германии запрос с просьбой прислать свою фотографию и автограф и сообщить свое мнение о «Фаусте».

370

Так в немецком оригинале. В переводе опечатка («Грани», № 58, с. 15).

371

В открытке от 12 августа 1958 г. Эту тему затрагивала и Л. Лаабс (см. далее интервью).

372

Из открытки от 12 июля 1958 г. Пастернак писал это из больницы, куда попал уже второй раз за сравнительно короткое время.

373

Из рассказов Л. Лаабс видно, какой независимой личностью была Рената Швейцер.

374

Судьбе было угодно, чтобы они встретились лишь в апреле 1960 года. Время, когда «ничтожная мелочь может иной раз разрушить большую иллюзию», было отодвинуто более чем на полтора года (см. далее интервью с Л. Лаабс).

375

См. письмо Ренаты Швейцер от 13 апреля 1958 г. Она была потрясена прослушанным по радио отрывком из романа Пастернака («Смерть Живаго», прощание Лары с любимым): «Как мог мужчина так хорошо понять переживания женщины!» Рената сама тяжело пережила в 1954 г. смерть Курта Фуртвенглера.

376

Травля и изоляция поэта после присуждения Нобелевской премии.

377

Воспользоваться этими большими деньгами на собственные нужды и по своему усмотрению в Советском Союзе Пастернак не мог.

378

Речь о Жаклин де Пруайяр.

379

В Париж ездила Лизелотта Лаабс (см. далее интервью).

380

Пастернак пишет об этом, помня письмо Ренаты от 2 августа 1958 г., в котором есть слова: «я ведь знаю, какая ничтожная мелочь может иной раз разрушить большую иллюзию, а поэтому, Борис, из чувства самосохранения я должна все продумать и быть ко всему готовой».

381

Накануне отъезда в Россию Рената оступилась и получила травму ноги. Она везла Пастернаку подарки, переживая, пропустят ли таможенники ее багаж и т. д.

382

В файле — полужирный — прим. верст.

383

Ивинская О. В. Годы с Борисом Пастернаком. — М., 1992. С. 366.

384

Там же. С. 366.

385

Еще в 1993 г. Ольга Ивинская, рассказывая о Ренате Швейцер, подарила мне письмо Л. Лаабс, которое пришло к Ольге из Берлина в 1992 г. в дни ее 80-летия. В том письме Лизелотта писала: «Я Вас знаю из рассказов Ренаты Швейцер, которая посетила в начале 1960 г. Пастернака, который и привел ее к Вам. После возвращения Рената рассказывала о Вас с большой любовью. Прочитала в газетах, что Вам исполнилось 80 лет, а мне уже более 90 лет. Я много работала с госпожой Швейцер в здешней больнице, но ее уже давно нет в живых. <…> После скоропостижной смерти Пастернака, о чем ей написал Руге, она не могла с Вами переписываться, так как боялась подвергнуть Вас опасности. <…> Я очень надеюсь, что эти неприятности уже позади. Пишу Вам из желания сообщить о хорошей выставке, посвященной Пастернаку, которая проходит в Берлине. На плакате изображен портрет Пастернака, написанный его отцом. На выставке представлены книги, рукописи, картины. <…> Надеюсь, Вы получите мое письмо, и буду очень признательна, если Вы ответите на него. С дружеским приветом. Лизелотта Лаабс». Ивинская ответила на письмо и послала Лаабс свою книгу, вышедшую в России в июне 1992 г.

В 1993 г. по материалам Ольгиной книги «Годы с Борисом Пастернаком» немецкие кинематографисты сняли документальный фильм «Лара». Один из эпизодов фильма — интервью с Ольгой Ивинской. Осенью 1994 г., уже слабая и больная, Ольга Всеволодовна по приглашению министерства культуры Германии решилась поехать в Германию с сыном Митей на представление фильма «Лара». Их принимали с большой теплотой. Фильм широко показывали по немецкому телевидению, а затем демонстрировали в странах Европы. В России пресса об этом скромно умолчала.

Примечательно, что отобранные, как сказал Митя, «нейтральные отрывки» из воспоминаний Ренаты Швейцер были включены в российский юбилейный сборник воспоминаний о Борисе Пастернаке, вышедший с большим опозданием только в 1993-м (во всем культурном мире 100-летие поэта широко отмечалось в 1990-м). Купирование воспоминаний Ренаты в российском сборнике сделано так, чтобы скрыть главную причину, из-за которой Рената решила срочно опубликовать свою переписку с Пастернаком, — рассказать о встрече с Пастернаком и Ольгой в Переделкине: «Для защиты чести и достоинства Ольги и Бориса Пастернака».

386

Эти слова Пастернака из книги Ренаты советские составители воспоминаний о Пастернаке не приводят, как не приводят и текста «закрытого» письма Пастернака к Ренате. Пастернак написал его 7 мая 1958 г., и Ольга передала его нарочным в Италию, чтобы письмо из Рима переслали Ренате в Берлин.

387

Известный литератор Борис Парамонов, исследуя роман «Доктор Живаго» и одновременно изучая книгу Ивинской «В плену времени», в парижском журнале «Континент» пишет: «Ольга была не только любовью Пастернака, она была его ТЕМОЙ!»

388

В Европе уже шло обсуждение кандидатур на Нобелевскую премию 1958 г.

389

Ольга Ивинская рассказывала, что в разгар переписки с Ренатой Пастернак написал стихотворение «После грозы», где есть строфа: «Не потрясения и перевороты / Для новой жизни очищают путь, / А откровенья, бури и щедроты / Души воспламененной чьей-нибудь». В своей книге «Легенды Потаповского переулка» Ирина сообщает, что Борис Леонидович приносил в Измалково и читал ей и Жоржу Нива письма Ренаты, восхищаясь ее талантом и «воспламененной» душой.

390

В романе описан пленительный эпизод на елке у Свентицких, где появляется запах мандарина. В части третьей, главе 14 Пастернак пишет:

«Юра стоял в рассеянности посреди зала и смотрел на Тоню, танцевавшую с кем-то незнакомым. <…> Она была очень разгорячена. В перерыве Тоня утоляла жажду мандаринами, которые она без счета очищала от пахучей легко отделявшейся кожуры. Она поминутно вынимала из-за кушака или из рукавчика батистовый платок, крошечный, как цветы фруктового дерева, и утирала им струйки пота по краям губ и между липкими пальчиками.

Смеясь и не прерывая оживленного разговора, она машинально совала платок назад за кушак или оборку лифа. В танце, задевая сторонившегося и хмурившегося Юру, Тоня мимоходом шаловливо пожимала ему руку и выразительно улыбалась. При одном из таких пожатий платок, который она держала в руке, остался в Юриной ладони. Он прижал его к губам и закрыл глаза. Платок издавал смешанный запах мандариновой кожуры и разгоряченной Тониной ладони, одинаково чарующий. Это было что-то новое в Юриной жизни, никогда не испытанное и остро пронизывающее сверху донизу».

391

В советских публикациях воспоминаний о Пастернаке к его 100-летию, подготовленных Е. В. Пастернак и М. Фейнберг, как говорила Ивинская, «с учетом советов ЦГАЛИ» эти письма не приводятся.

392

Уместно здесь вспомнить рассказ Сони Богатыревой о том, как в 1959 г. во МХАТе Пастернак громогласно, на весь зал напутствовал Костю Богатырева, поручая ему привезти актеров немецкой труппы Грюндгенса в Переделкино: «Костя, только не садитесь в первое и даже во второе такси, так как они могут быть подосланы. Садитесь в третье такси». Конечно, Ренате такой рекомендации Пастернак не успел дать.

393

Это заявление Ренаты вызывает некоторое удивление из-за контраста с тем, какой недружелюбный прием оказала Зинаида недавней посланнице Ренаты, приезжавшей в Переделкино. Нечто другое звучит и в воспоминаниях Л. Лаабс. Ей в апреле 1960 г. подробно рассказала о своей поездке в Переделкино сама Рената после своего возвращения в Берлин. Это отражено в интервью с Л. Лаабс.

394

Дача Ольги находилась на пригорке, над фадеевским шалманом.

395

О дне 17 апреля 1960 г., проведенном в Измалково с Ренатой, Ольга написала: «Рената была оживленной и счастливой. Говорила, что такими нас и представляла себе — Пастернака и Лару. Боря смешно и неловко защищался от ласк Ренаты, а она, не в силах сдержать своих восторгов, поминутно к нему бросалась. „Какая нахалка!“ — лицемерно возмущался он, опасаясь моей ревности. А я конфузилась — что, если Рената понимает русские слова?»

Как рассказывала мне Ивинская о той пасхальной встрече, Рената просила Ольгу «одолжить ей Пастернака хотя бы на недельку». Ивинская вспоминала: «Увидев на столике ночник с царем и Шамаханской царевной, Рената восхитилась им и стала разыгрывать Борю: мол, по чину султану или цезарю, каким она представляла Пастернака по фотографиям, следует иметь несколько жен, причем из разных стран. И Рената соглашалась быть его первой германской женой. Говорили о стихах и письмах, строили планы на будущее, на встречу в Германии, откуда Пастернаку приходило множество приглашений».

396

Так назвала Большую дачу Рената.

397

Перевод стихотворений Пастернака из цикла «Когда разгуляется» на немецкий язык выполнил Рольф-Дитрих Кайль. Эту книгу, как я уже написал, подарил мне Митя в «судный день» 28 августа 2000 г. с удивительной надписью.

398

В записке к Ольге в тот день Борис Леонидович сообщил: «Был врач. Нашел сердечное расстройство, которому приписывает эти адские боли в левой части спины. Мне трудно представить, чтобы такая прочно засевшая боль сводилась только к явлениям сердца».

399

В письме, посланном через Жаклин, Пастернак дал распоряжение Фельтринелли перевести Ренате 5 тысяч долларов.

400

Ольга смогла передать дневник в руки Шеве.

401

Глубоко символичное воспоминание приведено в книге Даниила Данина «Бремя стыда». Он пишет, как с друзьями услышал трагическую весть о смерти Пастернака поздно вечером 30 мая 1960 г. Данин находился в высокогорной обсерватории на горе Арагац в Армении и на всю жизнь запомнил тот момент: «Как обычно, радист обсерватории слушал эфир, в котором носились сотни голосов со всего света, в гомоне которых нельзя было разобрать никаких вразумительных слов. Эфир многоголосо дышал и пульсировал. И вдруг, примерно к полуночи, внезапно все затихли. Стояла небывалая в эфире звенящая тишина. Мы изумленно и тревожно переглядывались. И на пике нашего волнения спокойный голос на английском языке сообщил миру о смерти лауреата Нобелевской премии Бориса Пастернака: „После продолжительной болезни <…>. На даче“» <…>. Данин помнил тех, кто был рядом с ним в тот час на Арагаце: академики Алиханян, Мигдал, Окунь, Гольдман и еще многие. Помнил, как Бруно Понтекорво услышал то же сообщение по-итальянски, когда крутили рукоятку настройки — в надежде поймать русское сообщение из Москвы. «<…> Весь мир со скорбью сообщал о смерти ПОЭТА. Лишь Москва молчала. Молчала страна, славу которой принес своим творчеством Борис Пастернак».

О реакции советских властей на смерть Нобелевского лауреата, всемирно известного поэта Бориса Пастернака, написала Ольга Ивинская в своей книге: «Только 2 июня 1960 г. „Литературная газета“ сообщила о смерти писателя, „члена литфонда“ Пастернака Бориса Леонидовича. В газете ни слова о времени и месте похорон. На это Самуил Маршак зло и резко сказал: „Мерзавцы! Подлые мерзавцы!“»

402

В файле — полужирный — прим. верст.

403

Материалы к биографии Ольги Ивинской приводятся по текстам предисловия, написанного ее дочерью Ириной Емельяновой к книге стихов: Ивинская О. В. Земли раскрытое окно. — М.: Синее яблоко, 1999.

404

Это стихотворение Ольга Всеволодовна начала писать в тюрьме после ареста и суда, о чем сообщил ее адвокат (см.: Косачевсиий В. Послесловие к роману // Москва. 1989. № 10. С. 139–147).

405

Это краткое повествование написано на основе публикаций Ирины Емельяновой о Вадиме Козовом, приведенных в книге «Твой нерасшатанный мир» (М.: Прогресс-Традиция, 2001).

406

См.: Книжное обозрение. 1995. № 37.

407

См.: Козовой В. Поэт в катастрофе. — М.: ГНОЗИС, 1994.

408

Интереснейшие письма Ариадны Эфрон к Ольге Ивинской и Ирине Емельяновой были опубликованы в 2004 году (см.: Эфрон А. С. Жизнь есть животное полосатое. — М.: ВИГРАФ, 2004).

409

См. об этом подробнее в главе «Друзья, родные — милый хлам».

410

В январе 1991 г. произошел кровавый разгон советскими войсками митинга около телецентра в Вильнюсе.

411

По зловещему совпадению в период появления этого письма в 1976 г. был убит правозащитник Костя Богатырев, пытавшийся отыскать завещание Бориса Пастернака. А в ноябре 1976 г. скоропостижно скончался за рулем своей машины Леонид Пастернак. Ему было только 37 лет.

412

Поразительно, но вопросы политкомиссии, допрашивавшей подполковника Гутчина, были того же уровня интеллектуальности, что задавал Ивинской в 1949–1950 гг. на Лубянке следователь НКВД Семенов. Протоколы допросов Семенова были опубликованы (см.: Литературная газета. 1994. № 11. С. 6).

413

И. Гутчин при нашей с ним встрече в Вашингтоне в 1999 г. рассказывал, что рукопись книги Ивинской сумел перевезти в Париж Евгений Евтушенко.

414

Выдающийся физик, академик, трижды Герой Соцтруда, всемирно известный правозащитник, отправленный советской властью из Москвы в нижегородскую ссылку под надзор органов «без права перемещения».

415

Вадим Козовой пояснял, что телефон Кости стоял на прослушке у органов.

416

Соня Богатырева ведет курс русской литературы в одном из университетов США. Она известна в мировой литературной среде как выдающийся знаток творчества Мандельштама. Ее родители были в близких отношениях с Надеждой Яковлевной Мандельштам, завещавшей в случае ее неожиданной гибели им и Соне весь свой архив. Однако Надежде Яковлевне посчастливилось выжить и самой издать свои воспоминания о Мандельштаме.

417

Это выступление было опубликовано в журнале «Звезда» (1996, № 1), а также в 7-томном собрании сочинений Иосифа Бродского (СПб., 2001. Т. VII. С. 179, 184).