Ларин Петр и Сокровище острова Корвид

Глава первая КАНИКУЛЫ НА ФАБРИКЕ ВОЛШЕБСТВА

Ларин спустился по узкой винтовой лестнице и на миг остановился возле одного из зеркал в вестибюле. То, что он увидел там, его шокировало. Он знал, что на Фабрике Волшебства зеркала способны на любую шутку — например, добавить тебе на макушку два лишних уха или превратить твой нос в свиной пятачок, но не так же прикалываться…

К тому же среднее из этих зеркал, которое звали Иу, считалось самым серьёзным из всех и обычно показывало только то, что было на самом деле.

А тут…

— Ни фига себе! — только и вымолвил Петя.

Если верить зеркалу, на его левом плече сидело какое-то странное существо фиолетового цвета с двумя парами бегающих глазок и длиннющим носом-присоской, который к тому же постоянно шевелился.

Всё ещё надеясь на то, что Иу вдруг объелось белены и вовсю расшутилось, он провел рукой вдоль плеча. Пальцы дотронулись до чего-то морщинистого и скользкого, и Петя тут же инстинктивно отдёрнул руку.

— Не бойся, он не кусается! — в уголке залитого майским солнцем зеркала откуда ни возьмись появилась смеющаяся Соня Туманова. — Это всего лишь карликовый тролль.

Она щёлкнула пальцами, и страшная тварь сразу исчезла.

— Эх, знал бы ты, какого тролля я сварганила на экзамене по образование! Его даже наш Пантелеймоныч испугался.

— Да ты рехнулась так прикалываться! Меня тут чуть кондрашка не хватил! — обиженно провопил Петя, который уже понял, в чём дело. — Надо же меру знать своим шуткам.

— Тоже мне, умник… А кто мне прям в тарелку стоглазую улитку подсунул, а? Это как, в меру было, по-твоему?

— Подумаешь, улитка…

— Ничего себе «подумаешь»! Я потом два дня есть боялась.

— Да! А я вообще чуть не спятил, когда это уродство увидел, которое ты прямо на меня посадила.

— Ладно, все, кончай ныть! Завтра каникулы!

Если вы думаете, что на Фабрике Волшебства каникулы ждали не так нетерпеливо, как в обычных школах, то вы глубоко ошибаетесь.

Перед тем как этот счастливый день наконец настал, ученикам пришлось хорошо потрудиться. В конце каждого учебного года их ждали самые настоящие испытания в виде экзаменов. В этот раз директор школы Илья Данилович тоже решил не делать исключений — он сам заявил на торжественном собрании, что такие мелочи, как его исчезновение и захват власти злобной ведьмой Брензельдой, не должны влиять на учебный процесс. И поскольку поверженная Брензельда в это время уже скучала в одном из болот пятого измерения, помешать Илье Даниловичу было некому.

Этому, впрочем, все были только рады. Ведь дети в этой школе очень любили своего директора, а сущая злюка Брензельда со своими помощницами до сих пор снилась им в страшных снах.

В один прекрасный день она откуда ни возьмись появилась на Фабрике Волшебства.

А до этого её тайная союзница Изольда Германовна, которая вела иностранные языки, напоила директора Фабрики Преображенского своим отваром и запихнула в какие-то очень далёкие измерения.

Если бы не Пётр, то их школой по-прежнему руководила бы эта жуткая ведьма, и ни один нормальный человек такого бы просто не вынес.

Поэтому дети очень обрадовались, когда их директор вернулся. Уж лучше поднапрячься и сдать экзамены, чем терпеть то страшилище, которое компостировало мозги своими идиотскими порядками.

Петру в этом году ещё повезло. У него экзаменов было всего четыре: левитация, которую он сдал на крепкую четвёрку, — немного поднатужившись, он смог подняться над партой на целых два метра, — его любимый предмет парализация, английский и история волшебства.

На последнем экзамене ему попался вопрос про Виделиуса де Лавиолло. В учебнике было написано, что этот маг изобрёл эликсир бессмертия. Пётр толково рассказал обо всём, но тут же заявил, что сам относится к этому параграфу учебника как к детской сказочке.

Учитель истории Виссарион Галактионович Поголини был человеком спокойным, но, услышав такое, он чуть не побелел от злости:

— Ну фто вы шебе пожволяете? Неувели истовишешкую науку мовно называть шкаж-кой! — вопил он, дико шепелявя.

— Пусть мне сначала покажут этого де Лавиолло, и тогда я поверю в то, что это правда, — ответил Петя. — Ведь он же бессмертный — значит, где-то живёт.

В общем, ему чуть было не влепили трой-бан. Но Илья Данилович, который тоже был членом экзаменационной комиссии, заявил, что каждый из учеников имеет право на собственные взгляды, даже если они являются ошибочными. И в конце концов Пётр отделался четвёркой с минусом.

С иностранным языком было чуть сложнее — Зигфрида Герундиевна, которая стала у них училкой английского вместо превратившейся в ведро воды злючки Изольды Германовны, оказалась дамой строгой. Но Петя всё честно выучил, не прибегая ни к каким магическим трюкам, и поэтому ему даже поставили пять.

Зато Соне жизнь мёдом не показалась. Ей даже пришлось сдавать экзамен по образованию! Но ученицей она была очень прилежной и поэтому справилась.

Образование было у обитателей Фабрики чуть ли не самым любимым предметом, несмотря даже на то, что вёл его маленький старичок Никодим Пантелеймонович, которого острые на язык ученики иногда за глаза называли Панталонычем. Это был добрейшей души человек, но от его лекций по «Технике безопасности во время сеансов образования» засыпали все мухи в округе — не говоря уже о слушателях.

Всем хотелось сразу приступить к практике, а не грузиться бесконечной теорией, которую так обожал Пантелеймоныч. Только в конце третьего занятия он позволил ученикам с помощью простейшего заклинания создать пару бабочек. А когда Артём, давно проглотивший все учебники по образованию вплоть до десятого класса, исподтишка смастерил неплохую лягушку, учитель был готов на него даже разозлиться и в мгновение ока дематериализовал эту тварь, не дав никому на неё толком и посмотреть.

Но потом было найдено противоядие. Ребята стали потихоньку таскать из кабинета Пантелеймоныча волшебные волосы, которых там была уйма, и уже на переменах или после занятий превращать их в тех, в кого им хотелось. Отсюда и улитка на тарелке.

По случаю каникул был устроен торжественный бал. Петра он, конечно, поразил не так сильно, как тот первый его бал на Фабрике волшебства — перед началом учебного года. Но всё равно это было здорово!

Да и Илья Данилович постарался на славу. Скорее всего именно он придумал самый главный трюк вечера. Вряд ли кто-то другой позволил бы себе запустить фейерверк прямо посреди торжественного выступления самого директора школы.

А дело было так.

Собрав всю Фабрику Волшебства на площадке у главного входа, где устроили импровизированную сцену, Илья Данилович стал говорить напутственное слово ученикам:

— Дорогие друзья! Ещё каких-нибудь пару дней, и все мы разъедемся на целых два с лишним месяца. Тот отрезок времени, который называют «учебный год», уже закончился. Был он для нас непростой. И радости нам пришлось испытать, и печали — их, может быть, даже больше было. Да и на каникулах жизнь у некоторых из вас будет совсем не беззаботной. О том, что колдовство нельзя использовать среди простых людей, наш уважаемый завуч наверняка всем вам сообщил — и скорее всего не раз. Хотя, конечно, бывают особые случаи… И они, как мне кажется, будут…

Но, впрочем, не стоит об этом. Темой моей короткой лекции, которая не продлится и часа, в этот раз будет сублимация интравертов. С позиций экзистенциализма познающий субъект склонен к сублимации…

Все просто недоумевали: с чего бы это их директора вдруг понесло читать какую-то лекцию? К тому же из всего этого ребятам были понятны разве что предлоги.

А Илья Данилович невозмутимо продолжал:

— Онтологическое видение данной проблемы опровергает установленные нами прежде критерии. Потому ка…

Именно здесь, на полуслове, ему пришлось остановиться.

Всё началось сразу и везде. Прямо из-под земли вылетали громадные шутихи и, разрываясь в воздухе, превращались в лебедей и разлетались кто куда. В небе то и дело мерцали звёздочки, тут же принимая форму то медуз, то ладошек. А одна из них на каких-то пару секунд даже стала маленьким слоником.

Где-то в парке заиграл струнный квартет, а со стороны пруда стали доноситься весёлые латиноамериканские ритмы. Странно, но друг другу они совсем не мешали.

— Можете танцевать, друзья! Счастливого вам вечера! — крикнул в микрофон Илья Данилович. Теперь тон его голоса был совсем другим, чем когда он ни с того ни с сего стал читать какую-то лекцию.

Когда они уже вконец устали от танцев, Петя, Артём и Соня присели на ступеньки возле входа, не в силах оторвать взгляд от разворачивающейся повсюду сказочной феерии.

— Вот бы чего-нибудь пожевать! — мечтательно пробормотал Артём. — А то я как позавтракал, так больше ничего и не ел.

— Ну так пожуй, что за проблема! — ответила Соня.

Артём просто не поверил своим глазам: прямо возле их крыльца стояли длиннющие столы с разными вкусностями. Другие ученики ещё пока не заметили этого подарка, и эта компания была первой.

Хотя вкусностей хватило на всех — как только блюдо с эклерами или корзинка с конфетами пустели, они сразу же заполнялись снова.

— А вкусные пирожные, правда? — Пете из всего этого разнообразия больше всего понравились маленькие печёные домики с кремом внутри.

— Да, таких нигде больше нету. Их один Илья Данилович умеет делать. И никто не знает, в чём секрет, — сказала Соня.

— А что, он сам не признаётся?

— Он говорит, что никакого секрета тут нет. А рецепт даже в одной газете печатали — «Колдунская правда», по-моему. Но почему-то ни у кого они такие вкусные не получаются, сколько ни пробуй. Вот мы с мамой так уже старались…

Домики были к тому же совсем нежирными, и поглощать их можно было до бесконечности.

Но тут на танцплощадке перед сценой все оживились, и друзья решили посмотреть, что там происходит.

Среди танцующих откуда ни возьмись появились маленькие человечки с огромными — раза в два больше туловища — головами. Они подпрыгивали высоко вверх, разбрасывая переливающиеся всеми цветами радуги конфетти.

— Ну, сегодня вообще всё здорово получилось! — восхищённо сказал Артём. — Очень классно, что опять пуликов позвали.

— Кого? — спросил Петя.

— Пуликов. Это такие человечки, они живут где-то на уровне четвёртом. Их Илья Данилович иногда к нам приглашает, чтобы они здесь устроили веселье.

Тут один из пуликов ловко дёрнул Лизу за косичку. Когда та обернулась, его уже и след простыл. Лёва хотел было припрыгнуть в танце, но чуть было не упал — шнурки у него оказались завязанными.

— Да, эти ребята очень озорные, — сказал Артём. — Им палец в рот не…

В этот момент он и сам получил сзади хорошую затрещину.

На следующий день ученики Фабрики Волшебства занимались кто чем хотел. Можно было играть в футбик или в шахматы либо просто лежать на травке.

А желающим предложили прогуляться в тот мир, который открывался за картиной в актовом зале. Там было одно чудное местечко — Поляна Грёз, и услышав, что их поведут именно туда, Артём очень обрадовался.

Петя тоже согласился прогуляться в те места. Он ведь там никогда ещё не был. А Соня сказала, что для неё нет ничего лучше, чем спокойно почитать книжку в библиотеке.

И хоть она действительно очень любила читать, друзья ей не поверили. Ведь Соня была нормальной девчонкой, и назвать её заучкой язык не поворачивался. Просто, вчера она, наверно, слишком устала от танцев на балу. К тому же кавалеры не давали ей передохнуть.

Ученикам Фабрики было строго запрещено выбираться в потусторонний мир самостоятельно, без взрослых. С ними обычно ходил кто-то из учителей. Сначала им говорили, что они пойдут на Поляну Грёз в сопровождении физрука Спартака Кимовича, но в последний момент тот почему-то отказался. И тогда Илья Данилович сказал, что сам поведёт туристов.

Петю это, конечно, очень обрадовало. Директор Фабрики Волшебства был ему намного симпатичнее, чем этот сенсей, который одно время даже был на стороне Изольды Германовны и Брензельды. К тому же Илья Данилович мог рассказать по пути очень много интересного.

Поляна Грёз оказалась действительно сказочным местом. Стоило только попасть туда, как твоё настроение становилось просто прекрасным, каким бы оно ни было до этого. Их группа, в которой было человек двадцать ребятишек, расползлась по окрестностям, разглядывая огромные разноцветные цветы и выискивая среди них местных обитателей — маленьких оранжевых тушканчиков, на кончике хвоста у которых росла ещё одна голова. Лёва даже умудрился поймать одного из них, но, как только он отпустил руку, чтобы вытащить из кармана орешек для угощения, тушканчик улучил момент и сбежал.

После обеда, особенно вкусного на свежем воздухе, Илья Данилович объявил, что им надо сделать одно важное дело. У себя в теплице он вывел особый сорт бамбука и теперь собирается торжественно посадить в землю первый его росток.

Когда это было сделано, все радостно зааплодировали. По такому случаю Илья Данилович наколдовал каждому по бокалу лимонада.

А потом были ещё игры в прятки и слепого кота…

Вернувшись вечером в свою комнату, Пётр с грустью подумал, что этот день был последним на Фабрике Волшебства. Уже завтра почти все дети разъезжались. За Петей тоже должен был заехать на машине друг его отца Павел Леонидович Дроздов.

Прощание было грустным и трогательным. Ларин в некоторые моменты едва удерживался, чтобы не пустить слезу. Это ведь подумать только — здесь он наконец нашёл своих настоящих друзей — Соню, Артёма, Лёву… Столько всего страшного и радостного им пришлось пережить вместе за этот год! А теперь всё закончилось, и они не будут видеться почти три месяца.

Было классно, что друзья разделяли его чувства. И поэтому, когда Артём предложил Соне и Пете встретиться на каникулах, они с радостью согласились.

— Только я не смогу до июля, — сказала Соня с едва скрываемой гордостью. — Моих родаков вызвали куда-то в Шотландию, там они должны поймать водного дракона, который в озере завёлся. И меня с собой взять обещали!

Соня как-то обмолвилась, что её родители считались одними из лучших ловцов драконов в Северном полушарии и поэтому часто ездили в заграничные командировки. Но раньше дочку они никуда не брали.

Услышав это, Петя невольно вздохнул. Ведь своими родителями он не мог гордиться — у него их просто не было. Папа погиб от удара молнии (Петя до сих пор вздрагивал от одного воспоминания об этом ужасном дне), а мама… Она исчезла много лет назад, и о её судьбе Ларину до сих пор ничего не было известно.

Первый летний месяц он вряд ли проведёт так же весело, как Соня. Павел Леонидович уже говорил Пете по телефону, что купил ему путёвку в детский летний лагерь «Дружный».

— Пообщаешься там со сверстниками, отдохнёшь, наберёшься здоровья, — сказал он тогда Ларину.

Пете никогда не приходилось бывать в таких лагерях, но и желания особого тоже не было. Хотя… может, там и действительно будет весело?

Шубины приехали за сыном прямо с утра, и Петя едва успел попрощаться с Артёмом. Хорошо ещё, что он вообще проснулся, — вчера прощальный вечер сильно затянулся, и их компания полночи сидела возле костра.

— Ладно, Петька, созвонимся в начале июля, — крикнул Артём, уже выбегая из комнаты.

Сонины родители тоже обещали заехать ещё до обеда. И поэтому Петя решил не терять времени, чтобы успеть её повидать.

Когда он постучался в дверь её комнаты, Соня уже собрала все свои вещи — её аккуратно уложенная сумка стояла возле кровати.

— Ну что, Петь, грустно расставаться? — спросила она.

— Да не знаю… — Ларин, конечно, не хотел показывать, что ему действительно было очень грустно.

— Не стоит грустить, приятель, — дверь в этот миг открылась, и на пороге показался Сонин отец. — Ба, да это же знаменитый Пётр Ларин! Очень рад познакомиться! Мне дочка много рассказывала про твой героизм.

Он это говорил полушутя, но без всякой издёвки. Пожав руку Пете, отец Сони тут же предложил погостить у них на даче — после того, как они вернутся из командировки в Шотландию. Ларин, конечно же, с радостью согласился.

Игорь Викторович взял Сонину сумку в правую руку, и они все вместе пошли на улицу. Там возле главного входа в корпус стояло синее «Пежо» Тумановых.

— Ну, с Ильёй Даниловичем я уже попрощался, так что можем ехать прямо сейчас, — сказал Сонин папа своей дочке. — Последний взгляд на родную школу — и вперёд.

— Эх, — тяжело выдохнула девочка. — Грустно расставаться…

Соня была готова расплакаться.

— Ну всё, счастливо! Не забывай, обязательно звони, — крикнула она перед тем, как захлопнуть за собой дверцу.

Машина уже давно уехала, оставив лёгкое облачко летней пыли, а Петя всё ещё стоял как вкопанный на том же самом месте.