Легко ли сбежать от принца...

34

Когда я в два часа заходила в палату, первое что я увидела, любимые глаза цвета мокрого асфальта, которые глядели на меня. Коля явно ждал меня. Я подошла и, склонившись, чмокнула его в щеку. Выпрямилась. Он лежал, улыбаясь, и глаза его весело поблескивали.

— Как же я рад тебя видеть!

Голос был тихий и хрипловатый, но вполне бодрый. Он приподнял руку и взял мою ладонь, поднес к губам и поцеловал.

— Это я рада тебя видеть живого, несчастье мое!

Я действительно настолько обрадовалась тому, что он смотрит на меня своими умными глазами, тому, что говорит со мной, тому, что похоже все мои страхи о его здоровье позади, что все мысли из головы вылетели. Хотелось кинуться ему на грудь, прильнуть, обнять широкие плечи, вжаться в него всем телом, утонуть в его объятиях. Вместо этого я стояла и смотрела на него, не отрывая взгляда.

Николай белозубо засмеялся. Как же я люблю этот смех и то, как вспыхивают весельем его глаза, теряя свою обычную легкую грустинку.

— Настя, садитесь.

Я обернулась. Незнакомый мужчина предлагал мне стул. Я его заметила только сейчас. Николай, по-прежнему, не выпускал мою ладонь из рук.

— Это Артем. Настя, знакомься, наш бодигард. Спасибо, Тёма.

Я села, тоже поблагодарив Артема. Артем и Виктор потихоньку вышли из палаты. А Николай притянул меня за руку к себе. Обхватил ладонями лицо, вглядываясь в глаза. Потом поцеловал. Ласково и осторожно, едва касаясь губ губами. Это было очень нежно… До головокружения. А потом мы перешли на шёпот. Я жаловалась, рассказывала, как я испугалась за него, как бегала той ночью, когда он не пришел, по двору, по улице и нигде не видно было ни его, ни его машины. Как потом звонила в бюро регистрации несчастных случаев, и какой ужас испытала, узнав, что в него стреляли, и он ранен и лежит в реанимации. Он нежно сжимал мои ладони, и время от времени целовал их. Потом шепнул на ухо, — Как же сильно я тебя люблю! Счастье мое! И как же я рад, что я живой.

Николай улыбнулся, так мною любимой, белозубой улыбкой. А я, не решаясь прижаться к нему, запустила руку в его волосы, взлохматила, зарылась пальцами в их жесткую густоту, а потом неожиданно для себя сжала пальцы. Хотелось чего то материального, чувственного, жесткого. Чего-то такого, что точно подтвердит, что вот он мой мужчина! Рядом со мной! Живой! Николай блеснул глазами и улыбнулся широко и счастливо. А потом перехватил мою руку и стал целовать ладонь и мои пальцы, слегка посасывая и прикусывая подушечки, в глазах его вспыхивали огоньки страсти. И у меня кровь в жилах внезапно вскипела. Но тут же пришло чувство неловкости. Вот совсем мы обалдели. Мы же в больнице! Его только вчера из реанимации привезли! Николай, как всегда, без сомнений прочел все мои мысли по глазам.

— Глупышка. Жизнь продолжается и, значит, любовь продолжается. Мы с тобой столько времени не виделись! Тем более ты меня раздразнила тогда до чертиков в глазах. Я ведь собирался тебя похитить тем вечером. А вместо этого… Как говорил Михаил Афанасьевич устами Воланда, — Человек смертен, но это было бы еще полбеды. Хуже, что он иногда внезапно смертен…

Коля опять привлек меня к себе. И этот поцелуй, горячий и сладкий, заставил забыть обо всем. В том числе о том, что мы в больничной палате. Не знаю, сколько времени мы целовались бы, но в коридоре кто-то прокричал — «Обед!», и в дверь палаты осторожно постучались…

Отделение жило в своем привычном ритме. И нам оставалось только подчиниться этому ритму. Николай неохотно выпустил меня из своих объятий.

Пока длился обед, я сбегала поговорить с Николаем Анатольевичем, а потом с Раечкой. Оба меня порадовали. Все шло без осложнений, по наилучшему варианту.

Когда вернулась в палату, мужчины снова вышли погулять и оставили нас вдвоем.

— Ты за палату сама заплатила?

— Ты что?! У меня столько денег нет. Это все ты сам оплатил. Своей карточкой.

Я засмеялась. Николай усмехнулся.

— Хорошо. А то я беспокоился… А это твои подарки?

Коля покрутил кольца на пальцах.

— Да. Носи. Это мои семейные обереги. Кстати. Вот еще один. Хорошо, что спросил. А то я так взбудоражилась, увидев тебя, что могла забыть про него.

Я достала из рюкзачка браслет, переделанный в артефакт защиты. Схватила Колину руку, надела браслет и защелкнула застежку.

— Ах, ты моя ведьмочка любимая. Шаманка потомственная.

— Да. Ведьма Настя. Меня сегодня уже так нарекли.

— Кто?

— Да так. Клиент Аделаиды. Я ему помогаю какой-то угнанный раритетный автомобиль найти.

— Мне начать ревновать?

— С чего бы это?!

— Ну, он наверняка интересен и богат, если у него раритетные автомобили в гараже обитают. Красив?

Я расхохоталась.

— Коля, ты сейчас серьезно?

— Ну, почти. Мне не нравится, что пока я тут валяюсь, с тобой кто-то знакомится, называет тебя Настей, может быть приглашает тебя куда-нибудь.

— Может быть. Но думаю я в этот момент о тебе.

— А что ты думаешь? Беспокоишься? Или думаешь, что я подранок невезучий?

— Не только, — засмеялась я.

— Что еще?

— Всякое разное. О чем добронравная девушка до свадьбы думать не должна.

— О! Как интригующе! О чем же думает моя недобронравная невеста?

— О поцелуях.

— Это приятно. Но может быть о чем-нибудь еще?

— Может быть.

— Расскажешь?

— О нет! — заполошно вырвалось у меня. И щекам стало горячо от жаркого смущения и одновременно от удовольствия говорить с любимым мужчиной о том тайном, еще неизведанном, чего я жду с предвкушением.

Николая засмеялся. Глаза его засияли. Он обхватил мое лицо руками и приблизив к себе, стал целовать губы, скулы, зажмуренные глаза. Я с удовольствием позволяла ему это, слегка опершись локтями о подушку, и почти прижавшись к нему. Вдруг его рука скользнула с подбородка, пальцы быстро пробежали по коже шеи, и дальше вниз, нашли планку блузки, ловко расстегнули пуговичку и сдвинули ткань в сторону. Большая мужская ладонь обхватила грудь, несколько раз сжав ее, ощутимо задевая сосок, и доставив мне болезненное наслаждение. Как странно. Боль может нести удовольствие. Я замерла. Обычно Коля ласкал меня нежно и трепетно. А тут горячая страсть полыхнула пожаром. Он рвано вздохнул. И попытался прижать меня к себе. Но я вывернулась.

— Ты с ума сошел! У тебя грудь ранена. А ты меня на себя почти уронил.

— Забудь ты об этом. Иди ко мне, я еще тебя поласкаю.

Я неторопливо застегивала пуговичку, одновременно глядя как Николай, не сводя глаз, наблюдает за моими неспешными движениями. И это, почему то было жарко.

— Обойдешься. Ты хулиган и невоспитанный тип.

Николай засмеялся и выглядел при этом страшно довольным. Но вдруг насупился.

— Что не так?

— Выйду из больницы и выдерну ноги всем, кого увижу близко от тебя.

— Ты опять пошутил?

— Опять пошутил. Нервничаю. Мне надо с тобой поговорить. Но, знаю, что ты можешь рассердиться.

Николай снова завладел моими руками. Поцеловал ладошку, сплел наши пальцы. Потом вздохнул, — Ты только не злись, и не считай меня деспотом.

Замолчал и серьезно посмотрел на меня.

— Хочешь запретить мне работать?

Я как то сразу поняла, о чем он хочет завести разговор.

— Не запретить!.. А попросить. Возьми отгулы или в отпуск уйди, пока милиция и Морозов разбираются с покушением.

— Да, я знаю, что я слабое звено. Морозов мне уже рассказал кто я.

— Ну, ты же понимаешь, что в какой-то степени так оно и есть.

Я задумалась. Николай, конечно, по-своему прав. Но как же не вовремя! Сейчас если я уйду из Эдельвейса, потом все с нуля надо будет начинать. А если не уйду, заставлю его постоянно нервничать.

— Коля, я никуда не хожу, только в Эдельвейс в соседний подъезд и в больницу. Я даже Ваню в школу не отвожу и с собаками больше не гуляю. И везде меня сопровождает Алекс. Если риски есть, то они минимальные.

И потом я же высший маг. Пришибу всех, и узлом завяжу. Но, увы, этого Коле не скажешь.

— То есть ты как всегда все сделаешь, не обращая внимания, на мое мнение.

О, Боги! Только этого сейчас и не хватает нам обоим. Поругаться и обидеться друг на друга. Надо быстро вспомнить что-нибудь из мудрости бабушки-графини, побывавшей пять раз замужем. А она говорила, что чтобы мужчина победил женщину, ему нужно выиграть битву в ее глазах, чтобы женщина победила мужчину, ей нужно проиграть ему.

— Милый. Я всегда тебя слушаюсь. Вот даже про свадебное путешествие на дно Тихого океана слова против не сказала. И твое мнение для меня самое важное. Может быть даже важнее моего.

Николай хмыкнул.

— Не веришь? Вспомни, я ведь согласилась переехать к тебе до свадьбы. А это, знаешь ли, было для меня совсем не просто. У меня до тебя не было отношений ни с кем. Мне, может быть, даже страшно было решиться. Ну, не страшно, но волнительно. Я вообще очень послушная всегда рядом с тобой.

— Поцелуй!

— Поцелую!

Я наклонилась и, раскрыв губы, накрыла ими твердые губы Коли. Получилось неуклюже. Я вдруг поняла, что это в первый раз я сама пытаюсь целовать мужчину. И, кажется, получается у меня не очень. Но Николай уже перехватил инициативу. А у него поцелуи всегда не просто очень, а очень-очень. Так что, я, забыв обо всем, с наслаждением отдалась им.

Не скоро, но все же нам пришлось оторваться друг от друга. После поцелуев Николай смотрел на меня с улыбкой и с блеском в глазах. Потом посерьезнел.

— Настя, обещай мне, что будешь строго сидеть дома или в своем Эдельвейсе. И больше никуда! Ни в магазин, ни гулять, ни в парикмахерскую, ни в … эээ…никуда, короче. Ко мне тоже прекрати ездить.

— Ну, это ты уже опять улетел не в ту сторону.

— В ту! По дороге сюда и назад что угодно можно устроить. Аварию, например. Можно обстрелять автомобиль. Можно даже похитить тебя.

— Да. Прямо во время движения.

Я не хотела с ним спорить, но все же не удержалась.

— Не во время движения, а например, устроив небольшое столкновение. Машина остановится. Алекс выйдет посмотреть повреждения, а тебя быстро умыкнут в остановившийся рядом автомобиль. — Николай скривился. — Все! Это решено. С завтрашнего дня никаких разъездов. А если все же будет какая-то необходимость в поездках, с тобой кроме Алекса будет еще охрана. Я сегодня с Морозовым переговорю.

Мне стало не по себе после этих страшилок. Коля тоже встревоженно смотрел на меня.

— Ладно. Я согласна. Но давай я хотя бы два — три раза в неделю буду приезжать к тебе.

— Посмотрим. Если Морозов разрешит.

— Один — два раза.

— Не спорь!

— Один раз.

— Настя. Прекрати. Я же уже сказал, если Морозов разрешит. Я ему полностью доверяю. Он отличный профи. Работал опером, настоящий полковник. Так что командовать парадом будет он.