10. Партизаны покидают лесную избушку

Алёнушка вошла в горницу, сняла темные занавески с окон. Засверкали и заискрились морозные узоры. Стало светло в избушке, наступило утро.

И тогда немцы поняли, что в избушку никто не придет. Они заговорили громко и раздраженно. Те, которые дежурили в сенях, вошли в избу, и снова стало тесно от зеленых шинелей и железных прикладов.

И тут немцы дали волю своей злой досаде. Они сорвали со стен еловые ветки. На столе начертили свастику — будто огромный черный паук сел на стол. Раздался треск и грохот — кто-то сбил прикладом шкафчик с посудой. Начали шарить на полках. Стащили с полатей овчинный дедов тулуп и Алёнушкин полушубок. Один, долговязый, с огромными ногами, подошел к Алёнушке и закричал что-то, показывая на ее валенки. Алёнушка сняла валенки и подала ему. Немец попробовал их надеть, но они ему, может быть, только на нос годились бы. Он со злостью швырнул валенки об стену. И вдруг рванул Алёнушку за ворот кофточки и выхватил наган. Шурка, не помня себя, закричал диким голосом и повис на руке у немца.

— Оставь, — небрежно сказал начальник, — это потом… Придем еще раз.

Он сказал это по-немецки. Шурка с Алёнушкой ничего не поняли.

Долговязый оттолкнул Алёнушку и спрятал наган в кобуру.

Немцы ушли.

В распахнутые двери стремительно ворвались холод и ветер.

Когда затихли в лесной глубине голоса солдат, Алёнушка вскочила и крепко обняла Шурку.

— Шурка, Шурка, — и плача и смеясь, крикнула она, — мы живы! И наши живы! Ты понимаешь это или нет?

Алёнушка закрыла дверь, затопила печку. Шурка вышел на крыльцо. Розовые полосы утреннего солнца лежали на снегу. За ночь огромный сугроб намело у крыльца.

Шурка, утопая в сугробе, обошел кругом: все ли бандиты ушли? Не осталась ли где в кустах вражья засада? Но следы были только в одну сторону, туда, куда ушли немцы. Тогда он пролез к маленькому кухонному окошку и сдернул с форточки пунцовый платок. Можете возвращаться, партизаны, пункт свободен!

Часа через два из леса раздался свист. Шурка выскочил на крыльцо, Алёнушка за ним. Из-за деревьев, словно привидение, показался Чилим.

— Подходи, — крикнул Шурка, — не бойся!

Чилим вышел на полянку, а за ним показался дед Батько, а за дедом и все остальные. Как же обрадовался им Шурка! Даже заплакал от радости.

Партизаны выслушали, что было этой ночью в избушке, и задумались.

— Пока все кончилось хорошо, — сказал дед, — только нам здесь оставаться больше нельзя. Уйдем дальше. У нас домов по всему лесу: там землянка, там блиндаж[8], там пустая угольница… Все равно бандиты за нами не угонятся.

А потом подозвал к себе Шурку, похлопал по плечу:

— А ты, братец Шурка, молодец! Не растерялся. Ты теперь настоящий партизан. Так можешь и говорить, когда свои спросят: Александр Хрусталев, партизан боевого отряда, мститель за родину!

Шурка молча кивнул головой.

Партизаны собрали свое небогатое имущество, встали на лыжи и ушли из лесной избушки. И Шурка ушел с ними.

Куда? Это елки знают, знает ветер, который бродит по лесу. Но ни елки, ни ветер никому не расскажут об этом.


Загрузка...