Глава 10

Падающий снег окутывает ночь мягкой белой тишиной. Мы проходим сквозь нее по направлению к Темпл Бару — топающее, ползущее, скользящее пятно Темных.

Позади меня движутся касты, которые я видела лишь однажды — в ту ночь, когда Дэррок проводил их через дольмен. И я не имею никакого желания разглядывать их ближе, чем тогда. Некоторые Темные не такие уж и страшные на вид. Носороги отвратительны, но не заставляют вас чувствовать себя… грязной. Другие… да уж, одно только то, как они двигаются, вызывает мурашки по коже, заставляет чувствовать себя склизкой в тех местах, где они задержали свой взгляд.

Мы проходим фонарь, и я замечаю едва держащийся на нем листок: «Дэни Дейли», 97 день ППС.

Заголовок хвастливо заявляет, что она убила Охотника. Я пытаюсь представить образ мыслей Дэни, и вычислить дату. Примерно через минуту до меня доходит: после падения Стен. Я быстро прикидываю. Последний раз я была в Дублине 12 января.

Через девяносто семь дней после Хэллоуина — в ту ночь пали Стены — получается 5 февраля.

Выходит, меня не было по крайней мере двадцать пять дней, а может и дольше. Листок был выцветшим и сильно потрепанным. Будь снегопад сильнее — я бы его и не заметила.

Сколько бы я ни отсутствовала, Дублин не сильно изменился.

И хотя многие разбитые и вырванные с корнем фонари отремонтировали и заменили на новые, линии электропередач все еще не работают. То тут, то там гудят генераторы, неживые признаки жизни, забаррикадировавшейся в зданиях или прячущейся под землей.

Мы миновали красный фасад Темпл Бара, в районе баров. Я заглянула внутрь. Я ничего не могу с собой поделать. Я любила это место ДПС — до падения стен.

Теперь это темный остов, с выбитыми окнами, перевернутыми столами и стульями, и тонкими сухими оболочками, оставшимися от людей. Судя по тому, как они лежат, посетители набились в бар и сгрудились вместе, когда наступил конец.

Я помню, как выглядел Темпл Бар, когда я впервые увидела его — ярко освещенный, с людьми и музыкой, льющейся через открытые двери на мощенную булыжником мостовую. Парни свистели мне вслед. Я забыла о печали по Алине на благословенные секунду или две. Затем, конечно, ненавидела себя за забвение.

Я могу почти что услышать смех, ирландский говор. Теперь они все мертвы, как Алина и Бэрронс.

Я помню, как провела долгую неделю перед Хеллоуином, от рассвета до заката, часами гуляя по улицам Дублина перед концом, чувствуя бессилие, никчемность всех своих способностей ши-видящей. Я не была уверена, что кто-то из нас переживет Хеллоуин, поэтому попыталась в последние дни взять от жизни максимум, насколько это было возможно.

Я болтала с уличными торговцами и играла в нарды с беззубыми стариками. Они так сильно искажали английский своим диалектом и жеванием, что я понимала разве что одно слово из пяти, и это было не важно. Они наслаждались вниманием хорошенькой девушки, а я изголодалась по отцовской поддержке. Я посетила самые известные туристические места. Кушала в захудалых забегаловках и опрокидывала стопки виски с каждым, кто готов был со мной выпить.

Я влюбилась в город, который не смогла защитить.

Черный, сожженный, разрушенный, после того как Темные сбежали из своей тюрьмы и разгромили ее. Я намерена увидеть его восстановленным.

Теперь я стремлюсь только к одному — вернуть его.

— МакКайла, ты чувствуешь Синсар Дабх? — спрашивает Дэррок.

Я держу способности ши-видящей приглушенными, насколько это возможно. Я устала и у меня нет никакого желания искать Синсар Дабх. Во всяком случае, не раньше, чем я узнаю все, что знает он.

Я осторожно раскрываю свои способности, и переключаю «громкость» на два, по шкале от одного до десяти. Мои чувства ши-видящей зашкаливают от бесчисленного скопления фейри, но среди них нет Синсар Дабх.

— Нет.

— Там много фейри?

— Город кишит ими.

— Светлый Двор или Темный?

— Это не так работает. Я могу только чувствовать фейри, а не их принадлежность к какой-либо касте.

— Сколько?

Я повышаю «громкость» до трех с половиной. Раньше даже десятая часть такого количества фей в такой близости от меня заставляла меня едва сдерживать рвоту. Теперь же я заряжаюсь от них. Более живая, чемхотелось бы.

— Они со всех сторон, по двое и по трое. Они над нами, на крышах и в небе. У меня нет ощущения, что они следят за нами, скорее они следят за всем.

Они что, тоже охотятся за моей Книгой? Я убью их всех. Она моя.

— Сотни? — наседал он.

— Тысячи, — исправляю его я.

— Они организованы?

— Есть одна группа на востоке, которая намного больше, чем другие, если ты об этом спрашиваешь.

— Тогда идем на восток, — говорит он. Поворачивается к принцам и выкрикивает команду. Они исчезают.

Я высказываю свое растущее подозрение.

— Они ведь не ушли на самом деле, не так ли? Они никогда не уходят, когда ты их отсылаешь.

— Они находятся рядом, наблюдают, но невидимы. В одном перемещении, вместе с большей частью моей армии.

— И когда мы найдём эту группу фэйри? — настаиваю я.

— Если они Темные, они мои.

— А если они Светлые?

— Тогда мы вышвырнем их из Дублина.

Хорошо. Чем меньше фей на моём пути, тем лучше.

Мало кто когда-либо видел Светлых, за исключением тех редких смертных, что были украдены и содержались при Дворе Фэйри. И, конечно же, Бэрронса, который провел там много времени и спал с принцессой, прежде чем убить ее и навечно разозлить В’лейна.

Я видела тысячи Темных, но до сих пор даже я — экстраординарная ши-видящая — видела лишь одного-единственного Светлого.

Я начала задаваться вопросом — почему?

В темные ночные часы я раздумывала: может быть он остался последний? Может, он что-то скрывает? А может, он и не Светлый вовсе, не смотря на очевидные подтверждения его слов?

Когда я увидела его таким как сейчас, все мои сомнения испарились.

Вот это были Светлые.

Они наконец-то пошевелили своими задницами и обратили внимание на тот бардак, в который превратили мой мир. Надо думать, раньше они не могли обеспокоиться.

Даже не смотря на переполняющую меня ненависть ко всем феям, я не могу отрицать, что В’лейн выглядит как ангел-мститель, мчащийся с Небес, чтобы вернуть мой мир на круги своя и вычистить всю эту скверну.

Сияющий, золотой и завораживающий, он возглавляет армию ангелов.

Высокие, изящно мускулистые, они стояли с ним плечом к плечу, заполняя улицу. Ошеломительные, с золотистой бархатной кожей, они столь леденяще совершенны, что я с трудом могу на них смотреть — а ведь у меня иммунитет после того, как я была При-йя, сексуально-зависимой от фей. Они сверхъестественные, божественные.

Здесь дюжины фэйри из касты В’лейна, мужского и женского пола. Они обладают ужасающим эротизмом, что делает их смертельно опасными для людей. Доведись какому-нибудь ученому изучать одного из них, не удивлюсь, если бы выяснилось, что их кожа источает притягивающие нас феромоны.

Под древними, чуждыми глазами, на неотразимых губах, кажется, вот-вот появится улыбка. Не смотря на все, чего я от них натерпелась, мне хочется броситься к ним и пасть перед ними ниц. Хочется скользнуть пальцами по их безупречной коже, узнать так же ли они изумительны на вкус, сколь они восхитительно пахнут. Я хочу быть заключенной в объятия фэйри, потерять свою память, разум и волю, и перенестись ко Двору Фэйри, где я смогу оставаться вечно юной, окутанной иллюзиями.

Фланги касты В’лейна — которая, полагаю, является высшей, судя по тому, как остальные касты защищают ее — основа волшебных сказок. Среди них изящные радужные феи, стремительные, как колибри, на своих прозрачных крылышках; серебристые нимфы, танцующие на точеных ножках; и прочие, которых я не могу даже разглядеть, не считая ослепительных следов света, что они оставляют при движении. Они столь яркие и сверкающие, что могут быть только падающими звездами.

Я насмехаюсь над хрупкостью его армии. Они воздушные, рожденные рассеиваться как дымка, соблазнять и быть объектами служения.

Моя же армия — земная и твердая. Рожденная пожирать, убивать и править.

Мы шагаем навстречу друг другу по заснеженной улице.

Там, где касаются земли ноги Свелых, снег с шипением тает. Поднимается пар, и цветы пробиваются сквозь трещины, раскрывая яркие лепестки, наполняя воздух ароматами жасмина и сандалового дерева. Со стороны Светлых улица купается в золотистом свете.

Там же, где по камням проходят копыта и чешуйчатые животы моей армии, появляется корка черного льда. Ночь распахивает нам объятия. Бесшумными тенями появляемся мы из тьмы.

Лишь один раз Светлые и Темные встречались вот так — и в тот день умерла Светлая Королева. Это вошло в легенды, этого никогда не видели люди, разве что только во снах.

Искаженные монстры и отвратительные демоны злобно уставились на своих прекрасных, золотистых противников полными ненависти глазами.

Ангелы же с презрением смотрят на мерзость, что никогда не должна была родиться, что пятнает совершенство расы фей, порочит ее одним своим существованием.

И о чем только думал Дэррок, вот так сводя их вместе?

Мы останавливаемся, разделенные дюжиной шагов.

Лед и жар сталкиваются друг с другом.

Мое дыхание замораживает воздух и превращается в пар, пересекая невидимую границу. На мостовой между нами закручиваются вихри, собирая оставленные Тенями неудобоваримые оболочки людей, и начинают формироваться в маленькие торнадо.

Кто бы ни выдумал сказки про то, что феи не испытывают чувств, говорил полную чушь. Они испытывают всю гамму человеческих эмоций. Они просто иначе их выражают, с терпением, порожденным вечностью. Приученные к изысканным манерам, они надевают маску бесстрастия, ведь у них есть бесконечность, чтобы довести свою игру до конца.

Пока мы разглядываем друг друга сквозь быстро растущее торнадо, я вспоминаю рассказ В’лейна о том, как они уничтожили свой собственный мир, борясь друг с другом. Так дело было в этом? Усилятся ли погодные возмущения, вызванные столкновением этих двух могучих Дворов, если они будут воевать? И будет ли и этот мир разорван на части? Не то, чтобы я так уж возражала, раз уж намереваюсь воссоздать его с помощью Книги. Но Книга мне нужна до того, как этот мир будет разрушен.

А значит, бурное противостояние должно быть прекращено.

— Заканчивай мелодраму, В’лейн, — холодно произношу я.

Его глаза такие чужие. Он рассматривает меня с тем же выражением, что и монстров за моей спиной. Меня немного раздражает, что на Дэррока он и не смотрит. Его взгляд скользит сквозь него, будто его и нет здесь. Он — падший фэйри, предатель их расы, ответственный за падение Стен. А я — просто ши-видящая, пытающаяся выжить.

Золотистый греческий бог, стоящий справа от В’лейна, ухмыляется:

— Это… нечто… и есть та человечка, которую ты сказал, мы должны защищать? Она объединилась с мерзостью!

Златокожая богиня слева от него шипит:

— Уничтожь ее немедленно!

Сотни Светлых, шагающих, танцующих и летающих, начинают возмущенно требовать моей смерти.

Не сводя с них глаз, яростно бросаю Дэрроку:

— Мне бы очень не помешало мое копье прямо сейчас.

Полагаю, оно все еще у него, В’лейн не забрал его, как он это обычно проделывал со мной.

Пока крошечные изящные феи предлагают варианты моей казни, один другого медленнее и болезненнее, бог и богиня с двух сторон от В’лейна наседают на него.

— Она человек и выбрала Темных! Ты на нее полюбуйся! Она носит их цвета!

— Ты говорил, она поклоняется нам!

— И что она будет во всем нам повиноваться!

— Они прикасались к ней! Я чувствую этот запах на ее коже! — бог выглядит возмущенным… и возбужденным. В переливающихся глазах сияют золотые искры.

— Они использовали ее! — брюзжит богиня. — Она осквернена. Я не потерплю ее при дворе!

— Тихо! — гремит В’лейн. — Я веду Истинную Расу за нашу Королеву. Я говорю за Эобил!

— Это неприемлемо!

— Возмутительно!

— Совершенно недопустимо, В’лейн!

— Ты будешь делать так, как я скажу, Дри’лия! Я решаю ее судьбу. И только я приведу это решение в исполнение!

Я зашипела на Дэррока:

— Решай, и быстро.

— Они всегда слишком бурно реагируют, — бормочет Дэррок, — Это одна из многих вещей, что я презирал при Дворе. Заседание Высшего Совета могло продолжаться в таком ключе несколько лет по человеческому счету. Дай им время. В’лейн их усмирит.

Один из крошечных крылатых Светлых нарушает построение и бросается прямо к моей голове. Я уклоняюсь, но он со свистом носится вокруг меня.

Я пораженно слышу взрыв собственного смеха.

Еще двое таких же вырываются из рядов и начинают носиться тесными кругами вокруг моей головы.

По мере того, как они жужжат вокруг меня, мой смех переходит в истерический. В происходящем нет ничего смешного, но я ржу и хрюкаю. Мне в жизни не было так весело. Я обхватываю себя за бока и сгибаюсь пополам, фыркая, хохоча, захлебываясь всхлипами от навязанной веселости, а они носятся переплетаясь, все ближе и ближе вокруг меня. Я устрашаюсь звукам, исходящим от меня. Меня ужасает неконтролируемая природа этого. Я ненавижу фей, и то, как они лишают меня воли.

— Прекрати смеяться, — рычит Дэррок.

Веселье довело меня почти до истерики, и мне больно. Мне удается разогнуться достаточно, чтобы бросить на него неодобрительный взгляд. Хотела бы я перестать смеяться. Но не могу.

Я хочу сказать ему, чтобы он заставил проклятых существ убраться, вот только я не могу вздохнуть, не могу даже сомкнуть губы хоть на время, чтобы выцедить согласные. Чем бы ни были эти очаровательные маленькие Светлые монстрики, они — убивающие-смехом. Какой дьявольский способ отправиться в мир иной. Уже через несколько минут мои бока болели от смеха, живот жгло, и я так задыхалась, что у меня закружилась голова. Интересно, через какое время наступает смерть от насильственной радости? Часы? Дни?

Четвертый крошечный Светлый вступает в игру, и я готовлюсь погрузиться в себя, в поисках оружия в своей темной пещере с озером, как вдруг длинный язык, роняя капли яда, просвистел у моего уха, ухватив изящного фэйри прямо прямо на лету.

Позади меня раздается хруст.

Я беспомощно хихикаю.

— В’лейн! — вопит золотая богиня, — Эта тварь, эта ужасная тварь сожрала М’ри!

Еще щелчок, и опять хруст — вот и второго не стало. Я безумно гогочу.

Двое оставшихся отступают, потрясая крошечными кулачками и крича на непонятном мне языке. Даже рассерженные, они издают звуки прекраснее арии.

Мой смех перестает быть вынужденным.

Томительную минуту спустя мне удается расслабиться и перестать издавать безумные звуки веселья. Взрывы хохота постепенно превращаются в стоны, потом в молчание. Я перестаю держаться за бока, и жадно глотаю облегчающе прохладный воздух.

Я стою, внезапно придя в ярость, и на сей раз это мои эмоции. Мне надоело быть уязвимой. Если бы у меня только было мое копье, эти гнусные маленькие убивающие-смехом фэйри и не посмели ко мне приблизиться. Я бы их прямо в полете на копье нанизала, да фей-кебабов из них понаделала.

— Друзья, — прошипела я Дэрроку, — доверяют друг другу.

Но не он. По лицу вижу.

— Ты сказал, что отдашь его мне, чтобы я могла защитить нас.

Он едва улыбнулся, и я знаю — он не забыл, как умер Мэллис: медленно, страшно, разлагаясь изнутри. Копье убивает все, что относится к феям. А так как Дэррок ест так много плоти Темных, его вены полны фей. Один маленький укол кончиком моего копья станет для него смертным приговором.

— На нас пока что не напали.

— С кем это ты разговариваешь, человечка? — вопрошает богиня.

Я смотрю на Дэррока, тот пожимает плечами:

— Я же говорил тебе, первый же увидевший меня Светлый, попытается меня убить. Следовательно, они меня не видят. Мои принцы скрывают меня от их взглядов.

Теперь я понимаю, почему взгляд В’лейна скользил сквозь него, словно его здесь нет. Его и нет.

— Так что, все это выглядит так, будто я тут одна стою? Они думают, это я веду твою армию!

— Не беспокойся, ши-видящая, — холодно произносит В’лейн, — Я чую эту мразь, что когда-то был фэйри, а теперь питается нашей расой. Я знаю, кто ведет эту армию. А касательно того, что он твой друг, замечу, что тот, с кем ты столь неблагоразумно идешь, не имеет друзей. Он всегда преследовал только собственные цели.

Я наклонила голову.

— А ты друг мне, В’лейн?

— Я мог бы им быть. Я неоднократно предлагал тебе свою защиту.

Богиня ахает:

— Ты предлагал ей нашу защиту, и она отказалась? Она предпочла нам… этих… тварей?

— Замолчи, Дри’лия!

— Туа Де Данаан не предлагают дважды! — кипятится она.

— Я сказал, молчать! — рявкнул В’лейн.

— Очевидно, ты не поним…

Я раскрываю рот в изумлении.

У Дри’лии нет рта. Лишь гладкая кожа, там где были ее губы. Тонкие ноздри раздуваются, древние глаза полны ненависти.

Золотой бог придвигается, чтобы обнять ее. Она склоняет головку к его плечу, и вцепляется в него.

— В этом не было необходимости, — сухо говорит он В’лейну.

Я потрясена нелепостью ситуации. Вот я стою между двумя враждующими половинами самой могущественной расы, какую только можно вообразить. Они воюют друг с другом, презирают друг друга и соперничают за один и тот же приз.

И Светлые — которые наслаждались абсолютной свободой и властью все свое существование — грызутся друг с другом из-за каждой мелочи, в то время как Темные — что были заключены в тюрьме, голодали и подвергались пыткам на протяжении сотен тысяч лет — спокойно держат строй и ожидают приказов Дэррока.

И я не могу не увидеть в них себя. Светлые — это то, кем я была до гибели моей сестры. Розовая, симпатичная, легкомысленная Мак. А Темные — то, кем я стала, израненная потерей и отчаянием. Черная, безобразная, одержимая Мак.

Темные сильнее, их труднее сломать. Я рада, что похожа на них.

— Я буду говорить с ши-видящей наедине, — объявляет В’лейн.

— Не будет, — рычит рядом со мной Дэррок.

В’лэйн протягивает руку, видя, что я не двигаюсь.

— Пойдем, нам надо поговорить наедине.

— Почему?

— Какие тонкие намеки в слове «наедине» ты не поняла?

— Возможно те же неуловимые оттенки, которые ты никогда не понимал в слове «нет». Я никуда с тобой перемещаться не намерена.

Бог, по правую сторону от него, буквально задохнулся от моего неуважения к его принцу, но я увидела улыбку, проскользнувшую в уголках рта В’лейна.

— Общение с Бэрронсом изменило тебя. Думаю, ему это понравится.

Это имя — яд, бегущий по моим венам, от которого я буду умирать медленной смертью каждую минуту, что проведу в этом мире без него. Я никогда больше не стану жертвой одного из тех взглядов. Никогда не увижу эту порочную, глумливую усмешку. Никогда не поучаствую в одном из тех молчаливых диалогов, в которых мы говорили гораздо больше взглядами, чем каждый из нас готов был выразить словами. Иерихон, Иерихон, Иерихон. Сколько раз я на самом деле произносила его имя? Три?

— Бэрронс мертв, — спокойно говорю я.

Светлые засуетились, послышался недоверчивый ропот.

В’лейн сузил глаза.

— Нет, не мертв.

— Мертв, — категорически заявляю я.

И я — королева сучек из ада, собираюсь заставить их всех заплатить. Я улыбаюсь этой мысли.

Он изучает меня долгим взглядом, задержавшись на моих на моих изогнувшихся губах.

— Я не верю тебе, — наконец произносит он.

— Дэррок сжег его тело и развеял прах. Он мертв.

— Как он был убит? — потребовал он.

— Копьем.

Тихий шепот нарастал и В’лейн зарычал:

— Я должен получить подтверждение этому. Дэррок, покажись!

Мои бока неожиданно покрылись льдом. Меня окружили Темные Принцы.

В’Лейн напрягся. Вся армия Светлых смолкла. И, мне кажется, Дэррок только что начал войну.

Сколько сотен тысяч лет назад представители Светлых и Темных королевских семей в последний раз видели друг друга в лицо?

Я ненавижу смотреть на Темных принцев. Они зачаровывают, они соблазняют, они уничтожают. Но здесь происходит то, что ни один человек никогда не видел. Мое любопыство патологическое и глубокое.

Я располагаюсь так, чтобы видеть их одновременно.

Темные Принцы стоят рядом со мной, ошеломляюще обнажены. Из четырех, — которых абсолютно верно сравнивают с Четырьмя Всадниками Аппокалипсиса, — интересно, кто остался жив. Мор, Голод, Война? Надеюсь, я стою рядом со Смертью.

Я хочу шагать со Смертью и обрушить ее на эту бессмертную, надменную расу.

Смуглое сильное тело, способное к столь разрывающему душу наслаждению. Я исследую каждый дюйм с пристальным вниманием. Несмотря на мою ненависть к принцам это… возбуждает. Вызывает трепет. Заставляет меня ненавидеть их еще больше. Это выворачивает меня наизнанку. Я помню быстро меняющиеся татуировки под его кожей. Я помню черный торк[6] вокруг его шеи. Его грубовато красивое лицо, преследует и пугает. Его приоткрытые губы обнажают острые белые зубы. Его глаза … о Господи, эти глаза!

Я заставляю себя взглянуть на В’лейна. Смотрю так, чтобы видеть их обоих, я стараюсь избегать взгляда Темного Принца.

Тезис и антитезис. Вещество и антивещество.

Они стоят как статуи, не двигаясь и не дыша. Изучая друг друга, сравнивают и оценивают.

Принц Всепоглощающей Ночи. Принц Восхитительной Зари.

В воздухе между ними было столько напряжения, что можно обеспечить электричеством весь Дублин, если бы я только сообразила, как это сделать.

Черный лед устремляется вперед из-под ног Темного Принца, покрывая мостовую.

На полпути он наталкивается на полянку с яркими цветами.

Земля содрогается под моими ногами. Раздается оглушительный треск и внезапно мощеная мостовая раскалывается, и между ними появляется темная узкая расщелина.

— Что ты делаешь, Дэррок? — спрашиваю я.

— Скажи ему, — приказывает Дэррок, и принц раскрывает рот для ответа.

Я зажимаю руками уши, чтобы не слышать отвратительного звука.

В’лейн использует речь, разговаривая со мной. В моем присутствии все Светлые говорили на моем языке. Я осознаю, что это было огромной уступкой.

Темные Принцы не делают никаких уступок. Их язык был темной мелодией, не предназначенной для человеческих ушей. Однажды, я была вынуждена беспомощно слушать их пение, и это свело меня с ума.

К тому моменту, когда Темный Принц замолчал, В’лейн смотрел на меня с легким удивлением.

Я осторожно убрала руки от ушей, но не сильно далеко на случай, если ТП решит «заговорить» снова.

— Он утверждает, что ты убила Бэрронса, ши-видящая. Почему?

От меня не ускользнуло, что В’лейн не назвал меня по имени. Я полагаю, он сделал это, чтобы его народ не посчитал его слабым.

— Какая разница? Он мертв. Его больше нет. Не мешает ни тебе, ни мне. Можно подумать, ты и сам не желал его смерти.

Интересно, они и правда сожгли его тело? Не стану спрашивать.

— Его убило копье?

Я киваю. Я не знаю, но проще всего согласиться. Чем меньше я думаю о Бэрронсе, тем лучше.

Он перевел взгляд с меня на принца возле меня.

— А убив Бэрронса, ты решила, что твой враг стал твоим другом?

— Девушке нужны друзья.

Мне это надоело и я устала от этих манипуляций. Мне необходимо поспать. Мне необходимо побыть одной.

— Послушай В’лейн, Светлые и Темные бессмертны. Так что вы собираетесь делать? Тратить попусту наше время, избивая друг друга всю ночь? Насколько мне известно, сегодня здесь есть только одно оружие, которое убивает фэйри, и оно у меня.

— У тебя его нет.

— Есть, — поправляет Дэррок.

Без малейшего труда, мое копье оказалось в кобуре. Я резко взглянула в его сторону.

— Чертовски давно пора.

Думаю он, наконец, почувствовал, что уровень угрозы достаточно высок. Или, может быть, ему это тоже надоело.

Моя рука скользнула под куртку к копью. Я люблю свое копье. Я сохраню его в новом мире, который создам, не смотря на то, что там не будет фэйри.

— Нет, — повторяет В’лейн.

— Я думала, ты не можешь видеть или слышать его.

— Я чувствую его вонь.

Мое копье исчезло.

Появилось.

Снова исчезло.

Я перевожу взгляд с В’лейна на Дэррока. В’лейн смотрит в направлении Дэррока. Дэррок сверлит взглядом Темных Принцев. Они ведут немую битву за меня и мое оружие, и это жутко бесит. В’лейн забирает мое копье — Дэррок возвращает. Оно мельтешит в руке: есть-нет, есть-нет.

Я качаю головой. Это может продолжаться всю ночь. Пусть они играют в свои глупые игры. У меня есть дела поважнее. Мне нужно выспаться, чтобы быть готовой к охоте. Я истощена. Мое оцепенение прошло. Я чувствую себя хрупкой, а хрупкие вещи ломаются.

Я собираюсь развернуться и уйти от этого всего, но звук автоматной очереди разрывает ночную тишину.

Светлые шипят, и те из них, кто способен к перемещению, исчезают — включая В’лейна — оставляя на улице около трети своих. Те рыча поворачиваются к нападающим. Когда в них ударяют пули, низшие касты мерцают и спотыкаются. Остальные поворачиваются к нам и резко бросаются к Темным, спасаясь бегством.

Я слышу как Джейн и его люди перекрикиваются друг с другом, постепенно окружая Светлых. Я замечаю отблеск винтовки на крыше в конце квартала и понимаю, что снайпер готовится к атаке.

Отлично. Надеюсь, сегодня они разделаются с сотнями фэйри, увезут и заточат их в железных клетках. Надеюсь, Дэни забегает и убивает тех, кого они ловят.

Я не собираюсь умирать под обстрелом союзников в этой долбаной реальности. Меня ждет целый новый мир.

Я поворачиваюсь к Темному Принцу с приказом переместить меня. Враг мой — спаситель мой.

Дэррок прорычал строгий приказ.

Принцы схватили меня и прежде, чем я успела сказать хоть слово, мы переместились.

* * *

ВРЕМЯ ЯВЛЯЕТСЯ ЕДИНСТВЕННЫМ ИСТИННЫМ БОГОМ, А Я СУЩЕСТВУЮ ВЕЧНО. СЛЕДОВАТЕЛЬНО Я И ЕСТЬ БОГ.

Твоя логика ущербна. Время не вечно. Оно всегда. Прошлое, Настоящее и Будущее. Было время в прошлом, когда ты еще не существовала. Следовательно, ты не Бог.

Я СОЗДАЮ. Я УНИЧТОЖАЮ.

По капризу избалованного ребенка.

ТЫ НЕ В СОСТОЯНИИ ПРЕДУГАДАТЬ ЗАМЫСЕЛ МАСТЕРА. ДАЖЕ ТО, ЧТО ВЫ НАЗЫВАЕТЕ ХАОСОМ ИМЕЕТ ЗАМЫСЕЛ И ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ.

— РАЗГОВОРЫ С СИНСАР ДАБХ.

Загрузка...