Ливонская ловушка

Глава 7 Иво

Ночной бой не принес Иво славы или знатной добычи. Три дня он опускал лук с новой тетивой из бычьих жил в воду, сначала накоротко, а затем все дольше и дольше, и после каждого раза стрела ложилась точно в цель, нарисованную на стволе старого дуба. Да что дуба – во время испытаний, когда небо, как плащом, накрыло лес ночным сумраком, и он закончил стрельбу по мишени и собирал стрелы, на поляну выглянула крупная косуля. Ее тело сливалось с молодым ельником, и животное выдавал лишь слабый шорох и отблеск луны в широко распахнутых глазах. Но и этого хватило Иво, чтобы точно поразить цель. Долгие дни прошли после этого в ожидании, когда сможет он проявить свое мастерство в настоящем мужском деле. Мать ночи одарила его особым зрением, позволяющим проникать взору в непроницаемую для других людей тьму. Иногда ему казалось, что его дар гораздо больше, что он может видеть и даже предвидеть мысли и помыслы окружающих его людей. Но перед боем старейшина даже не захотел выслушать его пояснений и вообще запретил брать с собой лук. А что можно сделать с дротиком или мечом, с которыми он не всегда в ладах? К тому же, карабкаясь на борт, он поскользнулся, упал в студеную воду, потерял меч и едва не утонул, если бы не помощь верного друга Зака. А когда он, мокрый насквозь и окоченевший от холода, забрался наконец на корабль германцев, бой был завершен, и встретившие его насмешками воины занимались сбором трофеев.

– Пойдем к девушкам, – позвал его Зак. – Оплакивать ушедших – удел женщин.

– Ано был моим другом, – ответил он. – Тебе не понять.

– Он был моим другом тоже. Мы вместе охотились на кабанов и птиц. Вместе учились кидать дротики и сражаться на мечах. Вместе с ним мы собирались пойти летом за невестами. Мне жаль, что он ушел, не меньше, чем тебе. И я горжусь, что был его другом. Ано ушел героем. О нем будут петь песни. Я сам хотел бы быть на его месте.

– Я видел, как он погиб, – сказал Иво. – Как он будет охотиться в царстве ночи с отрубленной головой? Мой дротик пролетел мимо убившего его германца. Если бы у меня был лук, женщинам не пришлось бы петь песен об Ано, и он был бы сейчас среди нас. Но твой отец не позволил мне взять лук в бой.

– Он думал, что тетива намокнет, и лук будет бесполезным.

– Только не мой! – возразил Иво. – У меня особая тетива, она не боится воды.

– И он опасался, что в темноте ты не отличишь своих от врагов.

– Только не я! – вновь воскликнул Иво. – Я вижу в ночи не хуже совы. Все это знают.

– Ты можешь многое, – согласился Зак. – Но наши отцы и деды никогда не брали луки в ночной бой.

– Наши деды никогда не слышали об арбалетах. А ты помнишь, как на прошлогодней ярмарке иноземец поразил из арбалета цель на расстоянии двух полетов стрелы? Мы не можем и дальше сражаться, как раньше. Наши деды не смогли сохранить землю ливов. И с каждым днем нас становится меньше.

– Может быть, ты и прав. Я и сам иногда думаю, что…

– Ты должен думать! Ты станешь нашим старейшиной, когда уйдет твой отец, тебе надо будет решать, как жить дальше.

– Не скоро это будет. И вообще – может, это не я, а ты станешь старейшиной и к тебе будут приходить за советом. У тебя всегда находится, что сказать, а я так не умею. К тому же мой отец могуч и здоров. Он еще долго будет старейшиной Мергеры, – ответил Зак, и Иво показалось, что в голосе его друга проскользнула нотка сожаления.

– В этом-то вся беда, – едва слышно сказал он и уже громче добавил: – Пойдем, там, кажется, угощают.

Кубок трофейного германского пьянящего напитка, доставшийся Иво как участнику недавней битвы, кружил голову. Казалось, пусти его сейчас еще в один бой, и именно он, Иво, станет главным героем Мергеры, о котором, как о Гуно, рассказывают легенды или поют песни. И все девушки… Иво оглядел собравшихся у костра. Зак куда-то пропал. Неужели он ушел к себе домой, спать? Что-что, а поспать Зак любил. Стоило им присесть на лесной поляне или на песчаной дюне и помолчать о чем-то, как рядом с Иво раздавался мягкий, присвистывающий храп. Казалось, Зак засыпал раньше, чем закрывал глаза. И только Иво удавалось расшевелить могучего, в отца, увальня. Остальные парни, допущенные к последнему бою, толпились около старших, жадно впитывая от заслуженных воинов одобрительные слова. Поодаль носились подростки. Чуть дальше водили хоровод девушки. Одна из них, покружившись в центре хоровода, выскочила из круга, подошла к большой березе и прислонилась к ней лбом, чтобы охладить о ствол разгоряченную кожу. Узнав Зигму, Иво неслышными шагами переместился к противоположной стороне дерева и осторожно позвал:

– Эй, хочешь я покажу тебе то, чего не видел никто?

– Что? – вздрогнула она. – Это опять ты, Иво? Хватит дурить мне голову. Никто не видел того, чего просто нет! Лучше послушаем рассказ про Гуно.

Девушка упрямо мотнула головой, и вплетенные в волосы монеты рассыпались веселой трелью. Ее шею украшали три ожерелья: одно было составлено из разноцветных, покрытых цветной глазурью ракушек, второе – из разукрашенных кусочков кожи и третье – из затейливо изогнутой серебряной проволоки. Волосы на лбу стягивал кожаный обруч с искусно выдавленными узорами. На длинном платье из толстой шерсти были нашиты медные бляхи с вставленными в центр кусочками янтаря. В камнях плясали отблески костра, и они казались живыми. Зигма была первой красавицей в Мергере, и, когда она, покачивая крутыми бедрами, проходила по деревенской улице, все парни провожали ее восхищенными взорами. Но заговаривать с ней решались не многие. По обычаю, жених ее должен был быть из другого поселения, и Зигма ждала своего избранника. Но чужаки в Мергере в последнее время появлялись не часто.

– Разве ты не слышала эту историю раньше? Уго рассказывал ее уже много раз, и каждый раз она звучит по-другому. Может быть, он и про самого Гуно все придумал? – Иво расправил плечи и даже приподнялся на носки, чтобы выглядеть внушительней, под стать герою легенды. – Вот у меня все будет по-настоящему! Пойдем! Помнишь, как я учил тебя стрельбе из лука?

Иво протянул девушке руку, и Зигма чуть было не подала в ответ свою, но в последний момент отдернула ее назад, для пущей верности спрятав ладони за спиной.

– Тогда мы были детьми. Теперь я не могу ходить по вечерам с местными парнями, а ты должен привести себе жену из далеких краев. Из Куолки или Мустанума. Или из Ире. Говорят, там невест больше, чем листьев на дереве.

– На деревьях еще нет листьев. А самая красивая невеста уже расцвела в Мергере. Зачем ждать? – широко улыбнулся Иво. – Я готов пойти к твоему отцу прямо сейчас. Твой дом всегда будет полон дичи, и мои стрелы без промаха пронзают даже рыбу.

– Эй, перестань! – Зигма заливисто рассмеялась и отбежала на несколько шагов от костра в темноту ночи, едва не растворившись в ней. – Никто не стреляет в рыбу из лука. Если даже ты в нее попадешь, она уплывет вместе с твоей стрелой. И мой отец скажет тебе «нет». Это против наших обычаев.

Иво подошел ближе и, убедившись, что рядом никого нет, прошептал:

– Наши предки жили по обычаям. А весь мир вокруг менялся. Разве ты не заметила? Почему бы нам не попробовать по-другому? И никуда моя стрела с рыбой не денется. Я привязываю к ней бечеву и вытаскиваю рыбу из воды, как чайка-белоголовка. И с невестами бывают исключения, ты же знаешь. Мать ночи может дать знак. Если провести правильный ритуал посвящения.

Зигма вновь рассмеялась и игриво толкнула его кулаком в живот. – А ты смешной. Откуда тебе знать о ритуалах? Женщины разбираются в таких вопросах лучше мужчин. И я не слышала о посвящениях и знаках Матери ночи.

– Потому что ты для этого еще слишком молода. А взрослые женщины держат это в тайне от девушек.

– Тайный ритуал? Ну и как же он проводится? – всем своим видом Зигма выражала крайнее недоверие, но в ее голосе пробивались нотки любопытства. В самую короткую ночь в году мать Зигмы действительно уходила с другими замужними женщинами поселка в потаенное место, чтобы совершить тайный обряд, и сколько бы сгорающая от любопытства дочь не расспрашивала об этом, та только загадочно улыбалась и отвечала, что расскажет об этом, когда придет время. – Откуда ты о нем узнал?

– О нем нельзя говорить вслух. Ты же знаешь, что ветер переносит наши слова в чужие уши. Он не слышит только тихий шепот. Подойди ближе, и я все расскажу тебе.

– Хорошо. – Они еще больше отодвинулись от костра и зашли за ближайшие деревья. Сполохи отдаленного огня едва отблескивали от украшений девушки, отчего ее глаза светились странным, неотвратимо притягивающим к себе светом. Зигма приблизилась так, что их тела почти касались друг друга, склонила к Иво голову и тоже прошептала: – Говори.

– Помни, то, что я тебе скажу, ты не должна рассказывать больше никому, даже лучшей подруге или своей матери, иначе Мать ночи поглотит тебя без остатка. Пообещай это мне.

– Обещаю, обещаю, – нетерпеливо подтвердила она. – Говори же.

– Скажи это при свидетелях. При этой березе – Мать деревьев слушает тебя.

– Хорошо. – Зигма провела рукой по шершавому стволу и прошептала:

– Мать береза, клянусь сохранить в тайне то, что поведует мне сейчас Иво.

Губы юноши почти касались уха Зигмы, и волосы девушки щекотали его нос.

– Слушай меня внимательно. Когда девушка и молодой воин, как мы с тобой, хотят стать мужем и женой, мужчина должен положить одну руку девушке сюда, – Иво обнял Зигму за талию и притянул ее податливое тело к себе вплотную, – и сюда. И сказать…

Его ладонь впервые в жизни ощутила под собой упругую девичью грудь, и все заготовленные слова умчались вдруг из его головы, словно вспугнутая неосторожным охотником птица.

– И сказать…

– Ну же!

– Сказать… – Голова Иво закружилась. Он провел губами по щеке девушки, дотянулся до ее распахнутых в немом вопросе губ, крепче сжал в ладони грудь и, чтобы не упасть, потянул Зигму к стволу березы-свидетельницы. Под его ногами предательски хрустнула ветка.

– Кто здесь? – испуганно отшатнулась Зигма.

– Никого. Это ветка. Не волнуйся, нас никто не видит.

Иво попытался удержать ее за талию, но девушка плотно вдавила в его грудь обе ладони и громко прошептала:

– Пусти!

– Но я собирался рассказать тебе…

– Пусти, я сказала. Или я скажу это громче. Так, чтобы услышал мой отец.

– Ты же сама хотела, чтобы я…

– Замолчи! Я поняла, какой ритуал ты мне хотел показать. Ты хотел мне сделать ребенка, вот твой ритуал!

– Нет! Я не хотел делать никакого ребенка. Ты мне действительно нравишься, и я подумал, что мы могли бы…

– Ты лгун, вот ты кто! Ты хотел мне показать то, чего нет. Ты говорил, что готов пойти к моему отцу, но не хочешь ребенка!

– Нет, я… Ты не так меня поняла.

– Я поняла тебя прекрасно. Ты как петух в курятнике. Ты не можешь спокойно пройти мимо ни одной девушки в Мергере. Не смей больше приближаться ко мне!

– Постой! Мы же были с тобой друзья! Я не понимаю. Какая муха вдруг тебя укусила?

– Никогда!