РЕПОРТАЖ ВЕКА

Шахматы действительно скрасили дорожное томление. До Харькова пассажир Бондаренко намеревался следовать, проглядывая свежие новости по многим сетевым каналам в мазохистском поиске всё новых и новых свидетельств. Целенаправленное влияние, предположенное им на основе сопоставления и анализа фактов, уже проступало буквально везде, куда ни глянь!

Но станция назначения и вправду обреталась далеко не в Подмосковье, так что времени… гм… вагон. Как бы не затошнило от потоков крови, криминальной грязи, слёз жертв катаклизмов-катастроф и гламурной патоки, ретивыми стараниями коллег льющихся с экрана, выдавливающихся и сочащихся… Он старался не думать о том, что сам такой. Впервые в жизни ему делалось не по себе, стоило лишь призадуматься на тему.

Ещё неделю назад и он был одним из активных участников гонки за всем, что продаётся лучше всего: любой негатив, катастрофа или «жареный» факт. Был невольным (хотелось поверить…) пособником силы, пинками загоняющей человечество в пропасть, из которой обратно не выкарабкаться.

Да-а, с ним явно что-то случилось… Он просто сам себя не узнавал!

Он вспомнил вдруг, каково это — испытывать угрызения совести.

И Бедлам это почуял. Иначе ни за что не помог бы. Даже Коту Базилио, он же Паук, другану пожизненному, — отказал бы наотрез. И правильно сделал бы… Бы, бы, бы — сплошная виртуальность. Вот бы вся эта история к простой игре воображения и привела в итоге! Первый раз в жизни лучшим гонораром стал бы факт, что репортаж не удался, журналистское расследование провалилось… Но пока что — сплошное беспросветное БЫ, символ тройственной унии неизвестности, необязательности и неустойчивости.

Честно говоря, Ник не предполагал, что он Бедлама настолько шокирует… Со всей олигархической непосредственностью главный экоросс страны устроил истинный бедлам. Он швырялся предметами одежды и просто предметами, он буквально заплевал бывшего одноклассника, покрыл брылами слюны. Как только морду не начистил, удивительно… Он так орал, что даже тренажёры, кажется, от страха в пол и стены качзала вжались.

Невероятно, но факт — хозяин замка-бункера даже редко употребляемые слова использовал в гневной обличительной речи!…

«Я думал, ты вменяемый журналист, — кричал Бедлам, — я думал, ты калированный образчик представителя второй древнейшей профессии! Я думал, ты во всей своей репортёрской красе жаждешь сиять по всем каналам на весь мир! Я думал, ты, полный на всю голову ас журналистики, осенился идеей провести прямой репортаж из эпицентра, добраться и провести, всех поразить и Пулитцерку в карман засунуть! Хотя на кой чёрт нужна тебе эта двадцатка зеленью, — орал Бедлам, — я тебе миллион дам!!! Да хоть десять дам, чтоб ты только не лез туда! Я понимаю, — кричал Бедлам, — что профессиональное честолюбие может довести человека до полного остервенения, и тогда он возжаждет как минимум показать Зону изнутри, а как максимум пораскрывать все её тайны и выложить на блюдечке зрителям, читателям, пользователям! Душонку свою репортёрскую потешить!!! Минуту славы на вершине известности заполучить!!! Я думал, — надрывался Бедлам из последних сил дыхалки, — ты просто с жиру бесишься, а ты — в натуре сдуре-е-ел… и останавливать тебя бесполезно, я ж тебя знаю как никто на свете… всё равно попрёшься, но уже по менее надёжным каналам… Ты на что меня обрекаешь, сволочь?… Мне ж придётся собственными руками лучшего друга отгрузить в пекло… Ну ладно, сказал Бедлам, отхлебнув водички из чудом уцелевшей литровки «Трускавецкой», смотри мне там, инфоманьяк. Подохнешь, на глаза не попадайся. Сам прибью! И чтоб ты знал, прямой репортаж по-любому фиг проведёшь. Там наша связь мало где работает, а где всё-таки работает, слишком нестабильная… чем дальше в черноту, тем стабильности меньше, во всех смыслах…»

Вот поэтому я и хочу всё увидеть своими глазами и пощупать своими руками. Единственное предложение, которое Ник успел произнести, прежде чем умолкший наконец Бедлам снова заорал и послал его в зону, делать репортаж столетия, такими словами, что их не только вслух повторять неудобно и цензурой категорически запрещено писать, но и думать их желательно не чаще раза в год.

Прямое следствие мощнейшего посыла — «невменяемый журналюга» отнюдь не вероятностно, а более чем по-настоящему играл сейчас в шахматы. Игра эта, популярность которой не зависела от моды или раскрутки, прекрасно отвлекала от дурных мыслей. Спасибо случайному попутчику, избавил от угрызений хоть ненадолго… и чувство вины перед Бедламом поутихло наконец.

Всё-таки более чем странно, что они ухитряются сохранять в целости ниточку, связывающую их, столько лет, в среде обитания, такой нещедрой на постоянство отношений. Несмотря на все прочностные испытания, несмотря на тот пятилетний разрыв, после которого остался узелок, иногда болезненно цепляющий складочки памяти…

Нику достаточно редко приходилось манипулировать фигурками, отправленными в групповой стратегический квест по чёрно-белой клетчатой доске. И вроде бы не так уж плохо он просчитывал ходы, если почти всегда выигрывал. Однако этот коренастый, сильно пожилой, но вполне бодрый украинец, представившийся Пэтром Викторовичем Кравченко, наверняка имел уровень действительно серьёзный. Как минимум кандидата в мастера, если не выше. То-то дедушка не расстаётся с настоящими антикварными, резной слоновой кости, а не использует компьютерную имитацию. Весомыми, осязаемыми шахматами игралось как-то… осмысленнее, что ли, нежели виртуальной «картинкой». Возникало ощущение неподдельной серьёзности игровой реальности.

— …Ты мэнэ послухай, Жора, — параллельно продолжал он традиционную дорожную беседу с попутчиком, обо всём и ни о чём. — Якбы мы, люды, вжэ хоч якось освоювалы инши планэты сыстэмы, то в нас був бы якыйсь шанс! Там, дывысь, и до зирок зовсим нэдалэко… На Зэмли якщо ж трапыться якась велыка халэпа, тоди всим нам гаплык! Халэпы ж воны дурни, косять усих пидряд, нэ розбыраючи. Ото ж бо й воно… То й зистанэться вид нас тилькы гадка, чы булы чы ни, отаки от створиння. Тарганы та пацюкы выжывуть, гыдота мерзэн-на, а мы зныкнэмо. Трэба тикаты до зирок, чуеш, тилькы там с порятунок для зэмного людства. Вси яйця в одний торби побьються, якщо впадэ вона. Нэ бажаешь уси втратыты, роз-пьгхай у дви-тры, чотыры торбынкы [2]

Николай (Георгий Александрович то есть) без трудностей перевода понимал суть сказанного. Мову он специально не усваивал, но его мама носила когда-то фамилию Доменко и родилась в городе, расположенном посередине северного побережья Чёрного моря. Там же, где и он сам, в силу сложившихся обстоятельств, хотя к тому времени мама уже была по паспорту москвичкой. Так что с детства у него имелась какая-никакая возможность узнать: Украина — вовсе не анекдотичная юго-западная страна, полная жадных хохлов и вездесущего сала. И не мифическое тридевятое царство, единственным достойным внимания местом в которой является та самая Зона, в которой происходит действие «Теней Чернобыля», «Чистого Неба», «Эпицентра Желаний», «Огненной Зоны» и «Новой Мутации».

— Пётр Викторыч, вы случайно не в аэрокосмической отрасли работали? — спросил Ник, когда бойкий дедушка сделал паузу, чтобы вынуть из ниши в подлокотнике законно положенную бутылку минералки.

Старик умаялся несколько, страстно провозглашая космическое будущее человечества. Ох, неспроста народ повально задумался о возможной гибели цивилизации… Удручающий факт, что в массовом порядке, Котоминым был установлен и подтверждён многочисленными наблюдениями и опросами. Как и тот отрадный факт, что задумавшийся народ посильно соображает в направлении поиска выхода.

— Та звидкиля ж ты здогадався?! — удивился сосед по вагону, виртуозным спуртом продвигая своего ферзя в самый тыл войска пана Бондаренко. После этого коварного хода до конца партии оставалось совсем немного. И опять Ник проигрывал, ну что ты поделаешь!

— У меня… э-э… дружок один в Новом Звёздном работает, — сказал он почти правду и уложил на бочок своего чёрного короля, признавая очередное поражение. — Тоже много на эту тему говорит.

Не информировать же дедушку, что когда-то «дружок» первым из российских мультимиллиардеров слетал на МКС, теперь владеет собственным космическим челноком и вкладывает сотни миллионов в развитие космических программ. Ник делал об этом человеке юбилейный репортаж, а потом свёл его с Бедламом. Таким, как они, полезно для бизнеса держаться вместе… ну а посреднику малая толика от щедрот достанется — тоже хорошо.

— Как его фамилия?! Может, я его знаю? — попутчик неожиданно заговорил на чистейшем русском, почти без акцента, лишь характерное мягкое произношение звука «г» выдавало южанина. Ник чуточку озадачился, с чего бы это вдруг такая лингвистическая метаморфоза, но в эту секунду к нему обратилась невзрачная, скромно одетая женщина лет тридцати восьми, занимавшая кресло с правой стороны.

— Извините, что влезаю в разговор… Вы Котомин? — спросила она. — Ник Убийца Сенсаций? С канала Евроново-стей?…


Не ошибся Луч, ребята новенькие попались, молодые. Прозвания ещё «человеческие» имели. Один — Владислав Тимецкий, брата которого он вытащил с болот год назад, незадолго до отправки на вынужденные каникулы. Второй — Сергей Андреев, друган его. Видать, Серый этот всегда с первым за компанию — пёрся в переплёты разные. Есть такой тип человеков, мнения своего не имеют, самим ничего особенного от жизни не потребно, а за компанию — и на рыбалку, и в пекло полезут без особой надобности и колебаний. Из таких «побегов» какое угодно растение вырасти может. И крапива непролазная, и красивый розовый куст, и никчёмный чертополох.

В Предзонье эта парочка уже месяца полтора бегала, мимолётно возникающую нечисть отстреливая всякую. Периметр с экспедитором барыжьим пересекли, полпути на торгашьем «хард хаммере» с прицепом проехали, пока не сгинул транспортёр в одночасье вместе с грузом, парни как раз по нужде в кустики отлучились. Везучие, блин.

Затем самостоятельно до ближнего околозонья добирались, повезло, не стёрла их на фиг взбесившаяся реальность. Зато освоились, поднатаскались перед Зоной. В сталкеры хотят податься. Влад по стопам брата ринулся, когда связь пропала с ним. Тот самый сгинувший экспедитор весточки передавал время от времени, а потом сообщил, что Косой вроде накрылся. Может быть, с надеждой найти его Влад и в Черноту полез, или пример брательника заразил его вирусом стал-керской фальшивой романтики, якобы привольного образа жизни. А скорее всего по обеим причинам.

Серёга же шёл просто так. На вопрос Луча, какого хрена ему в Зону, ответил вяло: «Ну там, ништяки всякие… бабла можно поднять… да и прикольно там…»

«ПРИКОЛЬНО! Вот баран… Будь я твоим папой…»

Луч на нём сразу крест поставил — не выживают там слабодухие такие. К тому же опасно с подобным невезучим «товарищем» по Зоне ходить. Сам по глупости сдохнет и напарника утянет за собой. Владу не позавидуешь. Жестянку ту наверняка Серый задел ногой, олух. Однако в данный момент выбирать попутчиков не приходилось. И на том спасибо. Да и вооружены они не слабо! Первичка в лучших традициях, классика, ОЦ-14 «Гроза». Вторичка тоже впечатляла — культовые «орлы пустыни». В общем, ничего нового, но далеко не худшее из старого.

Так и хотелось у инертного Серёги этого винтовку забрать и под конец маршрута вернуть только. Профессиональная пушка в руках новичка — то же самое, что техника в руках дикаря. Но за движения подобные всегда одна награда была и есть, и справедливая — дырка в голову. Обходиться своей амуницией учись. Или убей того, у кого она лучше, и возьми. Потому как лучшего достоин лишь выживший.

Но мочить этих пацанов не хотелось вовсе, а ждать, пока их кто-то завалит, нет времени. Только бы до причала добраться, а там посмотрим.

Узкая старая, некогда асфальтовая дорога из посёлка, огибая поля, вела до заброшенной шоссейки, что выходила к старым докам, владениям пиратов. Там им троим делать нечего. Пацаны, недолго думая, отправились через холмы. Луч промолчал. У них свои головы есть, пусть шишки сами на них набивают. Это полезней, потому как личный опыт — он ценнее и оставляет незабываемые рубцы на извилинах. Именно эти рубцы и помогают выжить в Зоне. Передать навык, поделиться опытом можно только с тем, кто уже самостоятельно уловил ритм зонного движения.

Примерно треть пути преодолели без происшествий особых. Несколько здоровенных одичавших псов, с виду просто собак, пристрелила молодежь, соревнуясь в меткости. Не сдержавшись, Луч попытался им объяснить, что стрельба без причины хуже глупости любой. На звук её стянется всё, что слышать умеет и вибрации ощущает. Но учитель из него хре-новатый, видать, не чета Шутке. Ребята лишь ухмыльнулись.

Где-то в середине маршрута Луч заметил, что за ними тянется «хвост». Опыт «не пропьёшь». Закреплённая в автоматизм привычка постоянно оглядываться и коситься во все стороны принесла плоды. Лёгкое шевеление высокой травы на вершинах холмов насторожило. Ветерок по-другому травяную зелёнку поглаживает… Острый глаз позже приметил голову на тонкой шее, изредка мелькавшую над растительностью. Не разобрать издали, дозорный тушкан крался за ними или петухан лысый. Всё едино, эти злобные твари стаями охотятся. Одна особь-разведчик находит добычу и пасёт её, пока другие подтянутся. А уж как подоспеют…

— Эй, бойцы! Ждите гостей скорых. — Луч решил всё-таки предупредить их.

— Чего там, дядя?

Влад остановился и завертел башкой. Наконец-то осматривается.

— За нами стая тушканов или курных следует. Скорее всего. Зона близко, зонные шастают часто. Могут, конечно, и здешние мутняки случиться, но… Зона близко.

— Видали мы и тех, и других. Мелкие зверюшки, на выстрел один. — Серый был невменяемо спокоен.

— А сколько штук встречали тогда?

— Ну, не меньше десятка. Мы с Владиком в два ствола пальнули, раз пять, шкурки и поразлетались во все стороны.

— То были передовые, и только. Стаи редко в околозонье ходят, а в полном составе тварей сотня и больше. Если тушканы… А уж если курные, тогда сотни три минимум. На открытом пространстве они разрывают околозонных монстров секунд за десять. Или за три, в зависимости от размеров… Да и в

Зоне обычно не дрейфят. Я валю чем побыстрее, вы как хотите. Догоняйте, если что.

И он побежал, не переставая озираться по сторонам.

Некоторое время по глинистой почве только его подошвы гулко лупили. За спиной повисла раздумчивая пауза. Но очень скоро пацаны, замершие с отвисшими челюстями, как ошпаренные подорвались и затопотали вдогонку.

Первый нагнал быстро, второй чуть приотстал. Ох уж этот вялый Серёга…

— И что нам теперь делать, дядя?! Влад понял, что влипли они жёстко.

— Есть три способа совладать с ними, — на бегу поделился опытом Луч, — первый — электропулемёт «миниган». А лучше два. Выкосить ураганным смерчем огня, и конец фильма.

— Продолжай, Бульдог Харламов! — Влад, бегущий голова в голову, даже разулыбался. Молодёжь хорошо чёрный юмор прохавала. В подобной ситуации это поможет избежать паники.

— Второй, очень быстро убежать с их территории, пока стая кучкуется. Третий, забраться на столб, крышу сарая или что-то подобное, повыше, и методично их отстреливать… или гранатами закидывать… или ждать, пока не уйдут. Но ждать придётся до-олго, пока другая еда не явится в их угодья.

— Покуда только на второй вариант выходим. — Серый наконец догнал и пристроился слева. Все прибавили хода.

Марш-бросок давался нормально, дыхалка ещё не успела растренироваться за время вынужденного отпуска. И молодые тоже бравенько перебирали ножками. Сейчас бы на пояс каждому по артефактику на усиление выносливости. Желательно по «лунному свету», и бежать, бежать, бежать! Ведь рано или поздно, но груз амуниции забьёт пацанам мышцы, и хана им.

«В принципе их тела могут задержать стаю на время, и я успею уйти, а потом — даже вернуться за экипировкой дармовой. Но вдруг, чуя дыхание смерти вплотную, со злости в спину выстрелят… Блин, нужно выбираться втроём!»

Жалость непрошеная поборола Луча, как представил он себе живо картинку: стаю курей зонных, пацанов на куски рвущих.

Загрузка...