17 Наперегонки со временем

На другой день рано утром путешественники отбыли из Лондона на лодке атлантов. Когда вдали показалась набережная Торгейта, капитан Старлайт остановил судно, и сэр Чедвик подошел к приборной доске.

— Уважаемая лодка, — учтиво произнес он. — Не могли бы вы ответить мне на один вопрос?

— Я с радостью отвечу вам, сэр Чедвик, — вежливо произнесла лодка. — Разумеется, если это в моих силах.

— Вы можете отправляться в прошлое?

— При определенных обстоятельствах, — последовал ответ.

— Что же это за обстоятельства?

— Цель визита в прошлое должна быть доброй.

— Не согласитесь ли вы доставить в прошлое капитана Старлайта, Мендини и Спайка?

Лодка слегка вздрогнула.

— Прежде я должна заглянуть в их души, — заявила она.

Изумленная Эбби увидела, как трое ее друзей вдруг засветились легким синеватым сиянием.

Через мгновение свет погас и вновь раздался голос лодки:

— У них чистая душа и доброе сердце. Я доставлю их в прошлое. Скажите мне, в какое время и место они хотят попасть.

Сэр Чедвик достал конверт, врученный ему заместителем министра времени, извлек оттуда билет и прочел вслух:

— Цветочные часы на прогулочной набережной Торгейта, тринадцатое июня одна тысяча восемьсот девяносто четвертого года, ровно девять часов сорок четыре минуты утра.

— Именно туда отправился Вулфбейн на своей призрачной карете, — пояснил сэр Чедвик остальным. — Он прибудет туда на минуту позже нас. Если мы опередим его, то застанем врасплох. Я выхвачу у него из рук Хильду и помчусь на лодку атлантов.

— Нам надо попросить лодку встать у самого пирса, — предложил Старлайт. — Мы останемся на борту и будем ждать, пока ты спасешь Хильду. А в случае неожиданных затруднений мигом придем на помощь.

— Отличный план, — воскликнул сэр Чедвик. — Все отлично продумано!

Он повернулся к Эбби:

— Собирайся, дитя мое. Нам пора отправляться. Как только мы с Эбби сойдем на берег, попросите лодку перенести вас в прошлое, — добавил он, обращаясь к остальным.

— Итак, тринадцатое июня одна тысяча восемьсот девяносто четвертого года, девять часов сорок четыре минуты утра, — повторил капитан Старлайт.

Сэр Чедвик выбрался из люка и принял величественную позу.

— Прощайте, друзья мои! — с пафосом провозгласил он. — Желаю удачи всем нам.

Потом они с Эбби сошли на берег и направились к лестнице, ведущей на прогулочную набережную.

Эбби осторожно перешла по острым камням и, внимательно глядя под ноги, стала карабкаться по скользким от мазута ступеням. Когда они поднялись на набережную, дождь хлынул как из ведра. Порывы ветра едва не сбивали путешественников с ног, а пронесшийся мимо обшарпанный автобус окатил их грязью.

Люди на набережной столпились под козырьками подъездов. Некоторые, закутавшись в пластиковые дождевики, отважились выйти под дождь и устало брели по своим делам. Многие жевали гамбургеры. Уродливые фонари на бетонных столбах испускали тусклый оранжевый свет.

— Нам сюда, — сказал сэр Чедвик, ведя Эбби мимо цветочных часов. Бутоны поникли и выглядели весьма уныло. Где-то впереди послышались пронзительные звуки электронной музыки, которым хрипло и невпопад вторили завывания парового органчика.

— Куда мы идем, сэр Чедвик? — спросила Эбби, с трудом перекрикивая всю эту какофонию.

— Уже почти пришли, — ответил тот, ускоряя шаг.

Они пересекли улицу и остановились перед входом в луна-парк. Эбби печально окинула взглядом ржавые, обветшавшие аттракционы, покрытые облупившейся краской.

— Вот то, что нам надо, — сказал сэр Чедвик, подводя девочку к большой карусели.

Наверное, когда-то это была не карусель, а загляденье. Но теперь деревянные лошадки выглядели до невозможности жалкими и несчастными. Хвосты и гривы у них облезли, копыта потрескались, уши отвалились, а нарядные попоны и седла истерлись и потускнели.

Надпись, мигающая над входом разноцветными огоньками, гласила: «Наперегонки со временем». Впрочем, половины лампочек не хватало, а буквы были вымазаны аляповатой краской. Аттракцион, как и все остальное в Торгейте, находился в поистине плачевном состоянии. Эбби и сэр Чедвик оказались единственными желающими прокатиться.

Окинув Эбби критическим взглядом, сэр Чедвик внезапно воскликнул:

— Ох, детка, мы с тобой совершили промах! В спешке я совершенно позабыл, что тебе надо переодеться!

— Может, и так сойдет? — спросила Эбби, оглядев свою моряцкую рубаху и штаны.

— Нет, для тысяча восемьсот девяносто четвертого года этот наряд не годится, — вздохнул сэр Чедвик.

Он указал на свой цилиндр и свадебный сюртук:

— Я-то одет как раз по моде той эпохи. Но твой костюм совершенно не подходит. Не двигайся, — приказал он, высыпав на макушку Эбби щепотку Ледяной Пыли.

— Мартувиус, — прошептал магистр, и одежда Эбби тут же начала меняться.

Через несколько секунд перед сэром Чедвиком стояла девочка в приталенном белом платье с оборками, черных чулках и высоких изящных ботинках, застегнутых на пуговицы. Широкополая шляпка, украшенная цветами, была завязана лентами под подбородком. На руке у Эбби висел хорошенький зонтик от солнца.

— Ох, я же не сумею в этом ходить! — пожаловалась Эбби, пытаясь ослабить тугой корсаж. — Я задохнусь. Даже шевельнуться не могу!

Сэр Чедвик задумчиво почесал подбородок.

— Да, понимаю, — сказал он и щелкнул пальцами.

Теперь Эбби предстала перед ним в совершенно ином наряде. На ней был легкий матросский костюмчик и соломенная шляпа-канотье с длинной лентой, спускавшейся на спину.

— Так лучше? — спросил сэр Чедвик.

— Гораздо удобнее, спасибо, — облегченно выдохнула Эбби.

Сэр Чедвик взглянул на свои карманные часы и распорядился:

— Давай-ка побыстрей подниматься на борт.

Они взобрались на спины грустных облупившихся лошадок, и карусель сразу же начала кружиться.

Эбби, крепко держась за столбик, к которому была приделана лошадь, наблюдала, как сэр Чедвик пытается свободной рукой достать из жилетного кармана билеты, рискуя свалиться со своего деревянного скакуна. Карусель вертелась так стремительно, что у Эбби перехватывало дыхание.

Тут появился служитель. Уверенно держа равновесие, он подошел к сэру Чедвику и проверил билеты. Судя по всему, бешеная скорость, с которой вращалась карусель, не причиняла ему ни малейших неудобств. К немалому своему изумлению, Эбби заметила, что смотритель — почти точная копия заместителя министра времени. Вот только нос у него явно был накладной.

Карусель закрутилась еще быстрее, но смотритель, не обращая на это внимания, легко спрыгнул на землю. Сумасшедшая гонка сопровождалась дикими завываниями парового органа. В какой-то момент вращение стало просто головокружительным, и Эбби испугалась, что не удержится и вылетит из седла. Но тут хрип органа стих, сменившись другими звуками.

Теперь до слуха Эбби доносился мощный рокот, словно разбушевавшиеся волны бились о скалистый берег. Затем она услышала свист ветра, пригибавшего деревья в огромном лесу. И наконец, будто тысячи медных труб заиграли в унисон, все громче и громче.

Перед глазами у Эбби стояла мерцающая пелена. Внезапно яркий луч, переливавшийся всеми цветами радуги, разрезал сумрак. А потом вспыхнул ослепительный, невыносимо яркий белый свет. Девочка крепко зажмурилась и изо всех сил вцепилась в столб.

Но как только она подумала, что больше не вынесет такой скачки, как вращение начало замедляться. Наконец карусель остановилась, и Эбби смогла перевести дух. Снова звучала музыка, но мотив изменился. Другой паровой орган, совсем не такой хриплый, играл «Ах, как мы любим на море отдыхать». Мелодия звучала приятно и ласкала слух.

Девочка ощутила, как солнечные лучи касаются ее лица. Открыв глаза, она обнаружила, что карусель преобразилась до неузнаваемости. Яркая, нарядная, украшенная бесчисленными лампочками, она выглядела просто замечательно. Свежеокрашенные новенькие лошадки сияли золотом и серебром, а на спинах у них красовались красные бархатные седла.

Эбби сразу стало очень весело. Но тут рядом раздался грубый голос:

— Эй, вы двое, что вы там делаете? Неужели не видите, аттракцион неисправен!

Сэр Чедвик и Эбби торопливо слезли с карусели.

К ним спешил высокий тощий человек. В руках у него была табличка, которую он повесил на освободившуюся лошадку Эбби. Надпись гласила:

КАРУСЕЛЬ НА РЕМОНТЕ

Смотритель был в белых брюках, черном котелке и красной полосатой рубашке с крапчатым галстуком-бабочкой. Человек показался Эбби смутно знакомым.

— Скажите, мы с вами никогда не встречались? — спросила она.

— Могу сказать с уверенностью, что ни разу в жизни вас не видел, — быстро проговорил смотритель. — А теперь уходите отсюда. У меня и без вас много дел.

И он, заперев калитку, поспешил к другим аттракционам.

Глядя вслед смотрителю, Эбби вдруг поняла, кого он ей напоминает. Да он же как две капли воды похож на всех этих типов из министерства времени — остроносых и длиннолицых. Смотрителя отличали от них лишь пышные моржовые усы.

— М-да, все это несколько странно, — пробормотал сэр Чедвик, еще не совсем пришедший в себя. Он огляделся по сторонам и пораженно воскликнул: — Вот это да! Город просто не узнать!

Эбби тоже с трудом верилось, что Торгейт может быть таким красивым.

По набережной, залитой яркими лучами солнца, прогуливались толпы нарядных веселых людей. Дамы выглядели просто великолепно в длинных светлых платьях и роскошных шляпах, украшенных цветами и фруктами. Мужчины по большей части щеголяли в разноцветных полосатых пиджаках, белых фланелевых брюках и шляпах-канотье. Многие дети разгуливали в матросских костюмчиках, таких же как у Эбби.

Но больше всего город поразил Эбби яркостью красок. Она привыкла, что Торгейт — это тусклое, унылое место. Когда девочке случалось там бывать, ей всегда казалось, что она смотрит сквозь очки с грязно-коричневыми стеклами.

А этот Торгейт весь сверкал. Розовый омнибус, запряженный белоснежными лошадьми, отъехал от остановки, и перед Эбби во всей красе открылся пирс, выкрашенный синей и серебряной красками. Вдалеке сияли красно-золотые луковки куполов летнего театра. А море внизу мерцало темно-синими и сапфировыми переливами.

Все фонари вдоль набережной украшали корзины с красными, пурпурными, желтыми цветами. И цветочные часы пестрели настоящим буйством красок.

— Нам надо торопиться, — сказал сэр Чедвик. — Карета Вулфбейна появится у цветочных часов через несколько секунд.

— Жаль, — вздохнула Эбби. — Я бы хотела немного погулять здесь.

— Некогда, некогда, — взволнованно ответил сэр Чедвик и, схватив Эбби за руку, помчался через дорогу к цветочным часам.

— Они вот-вот прибудут, — заявил он, глянув на свои карманные часы.

Эбби нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и озиралась по сторонам. Однако прошло несколько секунд, затем — несколько минут, а перед цветочными часами по-прежнему сновали только нарядные курортники.

Внезапно на дороге появилось весьма необычное транспортное средство. Многие останавливались, желая получше его рассмотреть. Эбби решила, что пожаловал Вулфбейн, однако это оказался всего лишь открытый экипаж, в котором ехали люди в шелковых одеждах. Они играли на банджо и распевали: «В театре на пирсе будет представленье, всех ожидает приятное изумленье!» Один из сидящих в повозке мужчин громогласно оповестил: «Сегодня в летнем театре состоятся два представления — в три часа пополудни и в восемь часов вечера!»

Сэр Чедвик и Эбби проводили экипаж взглядами и вновь стали ждать. Наконец сэр Чедвик, покачав головой, произнес:

— Что-то не так. Они уже давно должны были появиться.

Тут мимо них пробежал мальчик с целой кипой газет.

— «Торгейтская хроника»! — выкрикивал он. — Последние новости!

Сэр Чедвик сунул руку в карман своего денежного костюма.

— Странно, — буркнул он. — Ничего нет.

Оглядевшись по сторонам, он заметил, как пожилой джентльмен положил свернутую газету в одну из железных урн, стоявших вдоль набережной.

Магистр подождал, пока джентльмен удалится на безопасное расстояние, бросился к урне и извлек оттуда газету. Быстро пробежав глазами первую полосу, он издал горестный стон:

— Ох, и влипли же мы!

— Что случилось? — тревожно спросила Эбби.

— Мы попали не в тот день, — прошептал сэр Чедвик. — Карусель забросила нас на целый месяц раньше! Вулфбейн прибудет лишь через пять недель. О чем только думают эти волшебники, будь они трижды неладны!

Загрузка...