Глава 18

Сгущались сумерки, когда маленькая машина Евы появилась в конце подъездной аллеи. Я ждал ее, сидя у окна, уже три часа — и чем дольше ждал, тем больше закипал от гнева.

Я наконец понял, что именно Ева навела меня на мысль об убийстве Вестал. Это случилось тогда, когда мы с ней впервые остались вдвоем ночью и я сказал, что мы можем уже настолько состариться, что не успеем насладиться деньгами, полученными от Вестал в наследство, а она ответила:

"На все воля Божья», и потом пояснила, что все рано или поздно умирают.

Она первая заговорила о смерти. Она, должно быть, решила уговорить меня пойти на убийство в ту минуту, когда узнала, что я собираюсь жениться на Вестал.

Отодвинувшись от окна, я следил, как Ева вышла из машины, поднялась по лестнице и направилась через террасу к парадному входу.

Я бесшумно выбрался в гостиную и притаился за одним из широких диванов.

Ева открыла дверь и вошла в дом. Вскоре я услышал, что она зашла в гостиную, чуть постояла, потом вернулась в холл и начала подниматься по лестнице.

Подождав, пока ее шаги затихли, я выскользнул в холл, запер входную дверь на ключ и опустил ключ в карман.

И стоял, навострив уши.

Я услышал, как она прошагала по длинному коридору в свою комнату.

Почти сразу же где-то в комнатах прислуги зазвонил колокольчик.

Да, теперь огромный особняк принадлежал Еве. Она могла звонком вызывать слуг. Могла отдавать любые приказания.

Я медленно поднимался по лестнице, опираясь рукой о перила и бесшумно переставляя ноги по ступенькам, устланным толстым ковром.

Когда я поднялся, колокольчик задребезжал снова.

Да, дом принадлежал Еве и она имела право быть нетерпеливой. Никто из прислуги никогда не осмеливался заставлять Вестал ждать. И Ева тоже ждать не собиралась.

Я открыл дверь одной из гостевых спален и проскользнул внутрь, оставив дверь приоткрытой.

Опять послышался звон колокольчика, потом еще… Затем я услышал, как открылась дверь и Ева вышла в коридор. Мне было видно, как она торопливо прошагала по коридору и свесилась через перила.

Лицо ее было озадачено и сердито. Очки она сняла и держала в руке. На ней было простое черное платье, от которого лицо казалось еще бледнее обычного.

Ева смотрела вниз и прислушивалась.

Кроме тиканья старинных часов в холле, ничего не было слышно.

Она постояла в нерешительности еще несколько секунд, потом направилась к маленькому столику, на котором стоял внутренний телефон.

Ева нетерпеливо набрала номер, поднесла трубку к уху, и в наступившей тишине я отчетливо услышал длинные гудки. Устав ждать, Ева опустила трубку. Лицо ее было встревоженным.

Она вскинула голову, осмотрела коридор и быстро зашагала вниз по ступенькам.

Я выбрался из комнаты, на цыпочках подошел к перилам и заглянул вниз.

Ева стояла посреди холла, склонив голову набок, точно прислушивалась.

— Харджис! — позвала она.

Подождав немного, она резко повернулась и прошла в кабинет Вестал, оставив дверь открытой.

Я быстро спустился по лестнице и спрятался за фигурой средневекового рыцаря в доспехах. Почти тут же Ева вышла в холл.

Движения ее утратили уверенность. Мне даже казалось, что я слышу, как бьется ее сердце.

— Ну не могли же все уйти, — громко произнесла она. Эй, есть тут кто-нибудь? Харджис!

Ее страх нарастал с каждой минутой. Я не спешил. У меня впереди была целая ночь.

Ева внезапно решилась и, подойдя к парадной двери, взялась за массивную металлическую ручку и потянула на себя. Поскольку я предусмотрительно запер дверь, она не подалась.

Я осторожно вышел из-за рыцарских доспехов и остановился посреди холла, с интересом наблюдая за бесплодными попытками Евы открыть запертую дверь.

Наконец я сказал:

— Она заперта, Ева.

Она взвизгнула и повернулась ко мне. Потом, прислонясь спиной к двери и прикрыв рукой рот, уставилась на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Кажется, ты испугалась, — с удовлетворением отметил я. — Что, совесть нечиста, Ева?

— Почему ты так на меня смотришь? — хрипло выдавила она.

— А ты не догадываешься? Я узнал про завещание. Она вздрогнула.

— Я не знаю, что ты хочешь этим сказать. Где Харджис? И я звала Марианну. Где они? Я осклабился.

— Они все ушли. Я дал им расчет. Здесь никого нет, кроме нас с тобой, Ева. Мы одни.

Она сглотнула, потом нерешительно направилась в мою сторону.

— Боишься, Ева? — спросил я.

— С какой стати я должна бояться? Я иду в свою комнату.

— Нет. Сперва мы с тобой побеседуем.

— Нам не о чем говорить. И нам нельзя оставаться здесь вдвоем. Я должна уехать сегодня.

— Тебе это не удастся, Ева.

Я быстро шагнул в сторону, отрезав ей путь к лестнице.

— Да, я забыл тебя поздравить. Тебе приятно чувствовать себя обладательницей этого дома, да еще и тридцати миллионов в придачу?

— Ну я же не виновата, что она решила оставить мне все это? — запинаясь, проговорила Ева. — Причем здесь я?

— Вы вместе с Ларри замыслили, как спровоцировать меня на убийство, или это была твоя идея?

— Ты же сам все это придумал!

— О, нет. Неудивительно, что ты раздумала выходить за меня замуж. Ларри теперь в лепешку разобьется, чтобы заполучить тебя обратно и наложить лапу на твои денежки.

Она вздрогнула, и ее лицо исказилось.

— Хватит! Я поднимаюсь и собираю вещи! Я ласково улыбнулся.

— Леггит знает, что это наших с тобой рук дело. Он был здесь сегодня и в подробностях рассказал, как мы все провернули.

Она побелела.

— Ты лжешь!

— Увы, нет. Он оказался умнее, чем я думал. Он обнаружил песок в тине спущенного колеса. На месте аварии песка не было. Леггит сразу смекнул, что к чему. Он понял, что Вестал убили. Тебя он подозревает в большей степени, чем меня. У тебя есть мотив, Ева. Он спросил, не ты ли подбила меня убить Вестал. Так что, сама видишь, он подобрался к тебе вплотную.

Она попятилась.

— А что ты ему сказал? — голос ее поднялся почти до визга.

— Чтобы он доказал это. Не думаю, что ему это удастся, но все же возможность такая есть. Тогда, милая моя, тебе тоже не миновать электрического стула.

— Я тебе не верю! Ты хочешь запугать меня!

— Твое дело. Если наше алиби окажется несостоятельным, ты не успеешь и глазом моргнуть, как тебя арестуют. И уж там с тобой церемониться не будут, поверь мне.

— Он ничего не докажет!

— Надеюсь. Кстати, ты уже поделилась с Ларри радостными новостями? Ты с ним была весь день?

— Не твое дело! Я поднимаюсь укладывать вещи!

— Ты его по-прежнему любишь, да? Хочешь, чтобы он жил здесь с тобой? А про убийство ты ему рассказала?

— Оставь меня в покое! — выкрикнула она, попятившись.

— А ты не догадываешься, о чем я думаю, Ева? Я прикидываю, насколько безопасно убить тебя сейчас. Мне просто не терпится покончить с тобой. Такое искушение — наложить руки на твою прелестную белую шейку и давить, пока ты не испустишь дух, лживая притворщица!

— Ты сам не понимаешь, что плетешь! Я начал медленно приближаться к ней.

— Пожалуй, убивать тебя сейчас — небезопасно, но не думай, что ты легко отделаешься. Из-за тебя я пошел на убийство. Я хотел тебя, как ни одну женщину в жизни. Я хотел на тебе жениться, и ты обещала стать моей женой. И все это время ты водила меня за нос. Не надейся, что тебе это сойдет с рук.

Она вдруг резко сорвалась с места и кинулась к лестнице. Я бросился за ней. Наверху я успел схватить ее за плечо, но она ловко вырвалась и побежала в кабинет Вестал.

Когда я вошел, она стояла за столом, сжимая в руке револьвер.

— Давай, попробуй убить меня, — тихо сказала Ева, и палец, лежавший на спусковом крючке, побелел. Обрубленное рыло револьвера тридцать восьмого калибра смотрело мне в грудь.

Мы стояли и смотрели друг на друга. Ненависть в глазах Евы ошеломила меня.

— Что, смелости не хватает? — спросила она. — Неужто ты думал, что я вернусь сюда, не имея возможности постоять за себя? Только подойди, и я тебя прикончу.

Я отступил.

Выражение ее лица не оставляло никаких сомнений в том, что она нажмет на спусковой крючок.

— Да, Чед, я обманывала тебя. И я тебя провела, — сказала она. — Я знала, что она собирается оставить все мне. Я сыграла на ее жалости. Ведь я была такой же убогой и непривлекательной, как она сама. Да, ты невольно помог мне. Когда ты появился, я вдруг подумала, а почему я должна дожидаться своего счастья столько лет? Зачем ждать, пока она умрет, если ты можешь убить ее? — она наклонилась вперед. — Выйти за тебя замуж? Да я ненавижу тебя! И лежа с тобой в постели, я терпела твои мерзкие ласки, хотя меня мутило от твоих тошнотворных поцелуев! Но теперь все мое, я за все заплатила, и ты не смеешь ни к чему здесь прикасаться! И дом этот тоже мой! Так что, давай, убирайся вон! И не подходи ко мне! Скажи мистеру Хоуи, где тебя искать, и он доставит тебе все твое барахло. Я не хочу, чтобы хоть одна вещь в доме напоминала мне о тебе. Убирайся!

— Я тебе припомню, Ева, — яростно произнес я. — При первом же удобном случае я с тобой расправлюсь. Ты сама напросилась!

— Убирайся!

Я вышел в холл и прошагал к входной двери. Достал из кармана ключ, открыл дверь и пинком распахнул ее. Потом обернулся.

Ева стояла в нескольких шагах от меня, держа меня под прицелом револьвера.

— Спокойной ночи, Ева. Скучать тебе, надеюсь, не придется. Призрак Вестал составит тебе компанию. — Я мрачно хохотнул и шагнул во тьму.

В половине двенадцатого я вошел в бар Джека. Народу было столько, что яблоку негде упасть. Пробившись через толпу к стойке, я вскоре допивал уже четвертую рюмку виски.

Идти мне было некуда, да и заняться нечем. Я решил упиться в стельку.

— Чед, дорогой, как я рада тебя видеть… Я оглянулся и увидел Глорию, расплывшуюся до ушей. Я уставился на нее, не в силах вымолвить ни слова. После нашей последней встречи минуло несколько месяцев. Я даже забыл о ее существовании. Расставаясь с Глорией накануне свадьбы с Вестал, я пообещал, что мы встретимся, как только я вернусь после медового месяца. Но Ева вытеснила все мысли о Глории из моей головы.

— Это ты, Глория? — наконец пролепетал я.

Она весело схватила меня за руку и радостно сжала ее.

— Разве ты не рад нашей встрече?

— Страшно рад. А что ты здесь делаешь?

— Понятия не имею. — Она надула губки. — Один симпатичный мальчик пообещал встретиться со мной, но почему-то не пришел.

— Ничего, теперь у тебя другой симпатичный мальчик.

Пойдем отсюда куда-нибудь, где можно потолковать по душам.

Она кивнула, Мы протолкались к выходу.

— Моя машина здесь, Глория. Куда поедем?

— Ко мне. — Она влезла в машину. — Третий поворот налево на бульваре Рузвельта. Чед, лапочка, ты совсем про меня забыл, да?

— Не совсем, — ухмыльнулся я, лавируя, между автомобилями на стоянке. — Закрутился вконец. А теперь, увидев тебя, очень об этом жалею. А ты чем занималась?

— Я была во Флориде. Когда ты уехал в Венецию, один пожилой джентльмен пожелал принять участие в моей судьбе. — Глория хихикнула. — На прошлой неделе жена разыскала его. Ох, какими стервами могут быть жены, правда, Чед?

— Наверное, — я вырулил с бульвара Рузвельта. — Я тут повернул?

— Да. Останови у второго столба. Я притормозил перед высоким домом.

— А где оставить машину? Я проведу ночь с тобой.

— Я, конечно, тебя не приглашала, но так уж и быть. Поставь машину за домом. И поспеши, дорогой, моя квартира на самом последнем этаже.

Я завел машину в пустой гараж за домом и поднялся на лифте на верхний этаж.

Квартира Глории состояла из маленькой спальни и просторной гостиной: уютно, но не слишком разгуляешься.

Когда я открыл дверь, Глория поджидала меня на кушетке. Она уже успела переодеться в лимонно-желтый халатик. Она выглядела настолько прехорошенькой, что мне сделалось не по себе: как я мог забыть такую куколку?

— Входи, Чед. Господи, как же я рада тебя снова видеть!

— Я тоже рад, Глория, — сказал я, приближаясь к ней. Положив руки на ее мягкие бедра, я привлек ее к себе. — Тысячу лет не видел тебя.

— А что случилось, Чед? Тебе тяжко пришлось?

— Да. Знаешь, что она погибла?

— Да, прочитала в газете. — Глория чуть отодвинула голову, продолжая прижиматься ко мне всем телом, и заглянула прямо в глаза.

— Значит, теперь все ее деньги принадлежат тебе, Чед?

— Кое-что из них. Она почти все раздала.

— Почти все?

— Да. Но не будем об этом. Мы можем заняться кое-чем более приятным, верно?

Мы уже завтракали, когда Глория поведала нечто такое, что буквально сразило меня наповал.

Началось с того, что она внезапно спросила:

— Чед, дорогой, уж не влюбился ли ты, случайно? Я уплетал яичницу, которую приготовила для меня Глория, но не решился поднять голову и встретить взгляд девушки.

— Ты слишком любопытна, Глория.

— Мне просто подумалось, что, возможно, тебе самому хочется об этом поговорить. Мне-то какое дело? Я уже давно выкинула из головы все серьезные намерения насчет тебя. Расскажи мне все, и тебе полегчает.

Я отодвинул тарелку и повернул стул так, чтобы сидеть вполоборота к окну.

— Она была у Вестал секретаршей. Я и впрямь втрескался в нее по уши, но теперь все кончено, — сказал я деланно безмятежным тоном.

— Бедненький Чед!

Я встрепенулся и посмотрел на нее.

— Что ты хочешь этим сказать, черт возьми? Она улыбнулась и потрепала меня по руке.

— С тобой такое впервые, да? До сих пор ты всегда сам бросал своих женщин. Больно, да?

Я выдавил улыбку. Вышло довольно натянуто.

— Угу. А откуда ты знаешь?

— Чувствую. Она красивая, Чед?

— Не то слово! В ней было что-то такое, чего я не встречал ни у одной женщины. Это не опишешь.

— Мне не понравился ее голос. Мне показалось, что она властная и своенравная. Я права, Чед?

— Пожалуй, да. — Я начал ходить взад-вперед по комнате. Потом остановился, как громом пораженный. — А когда ты слышала ее голос?

— По телефону. Я вернулась из Майами, узнала про твою жену и позвонила.

— Ты звонила? А она мне ничего не сказала. Глория пожала округлыми плечами.

— Я ее не виню.

— Ты сказала ей, кто ты.

— Нет, не успела. Она заявила, что тебя нет и бросила трубку. Но она солгала. Я слышала, как ты диктуешь письмо.

Я похолодел.

— Что… как… откуда ты знаешь, что я диктовал? Она посмотрела на меня, и ее синие кукольные глаза широко раскрылись.

— Чед, дорогой, что с тобой? Чем я тебя напугала? Я подошел к ней и сел на кушетку.

— А когда ты звонила?

— Несколько дней назад. А почему это тебя так взволновало?

— Отвечай на вопрос, черт побери! — заорал я. — Когда ты звонила? В какой день? Глория растерялась.

— Прости, Чед. Я бы ни за что не позвонила, если бы знала, что это тебя так огорчит.

Я схватил ее за плечи и резко встряхнул.

— Ты ответишь мне наконец или нет?! Когда ты позвонила?

— Позавчера, — пролепетала она, еле живая от страха. — Вечером.

В тот самый вечер, когда я убил Вестал!

— Во сколько?

— Около девяти.

— А ты не можешь вспомнить точнее? Черт бы тебя побрал! Точнее!

— Чед, дорогой, мне больно. Что я сделала такого?

— В котором часу ты звонила? — завопил я.

— В начале десятого. Минут в двадцать десятого.

— И ты слышала, что я диктую письмо?

— Да. Ты меня пугаешь. Случилось что-то плохое?

— Заткнись! Значит, ты позвонила позавчера в двадцать минут десятого, да?

Она кивнула головой.

— А кто снял трубку?

— Наверное, она. Та девушка, которую ты… с которой ты…

— Женский голос?

— Да.

— Что она сказала?

— Я спросила тебя. Она сказала, что тебя нет. Но я слышала твой голос. Ты диктовал деловое письмо. Я решила не мешать тебе, поэтому не стала настаивать. А она положила трубку.

Я отпустил ее. Мне было так плохо, что ноги подкашивались.

— Чед, дорогой!

— Заткнись, черт бы тебя побрал!

Она соскочила с кушетки и бросилась к бару. Надо отдать Глории должное, она знала, как поступать в критических случаях. Огромный стакан виски, который она мне всунула в руку, уложил бы даже мула.

Я выпил виски, как воду. Не забери Глория пустой стакан из моей дрожащей руки, я бы его выронил.

— Господи, как ты меня пугаешь. Что стряслось, Чед? На тебе лица нет!

Виски чуть прояснило мне голову.

Я посмотрел на Глорию.

— Ты уверена, что слышала, как я диктую письмо?

— Да. Что-то насчет «Конвей Симент».

— А женский голос тем не менее сказал, что меня нет.

— Да.

— Ты хорошо ее слышала?

— Да. Хотя она… она нервничала. Ее голос прерывался.

— Ладно. — Я поднялся на ноги. — Оставь меня на минуту: я должен подумать.

Она сидела на кушетке, не сводя с меня глаз. Лицо Глории было белым как полотно, в глазах застыл испуг.

Я не мог сосредоточиться.

Мысли путались.

Я дрожал с головы до ног. В ушах звучал голос Леггита после боксерского поединка: «…Это все от излишней самоуверенности. Например, кто-то совершает убийство, продумывает все до мелочей, чтобы замести следы; фабрикует железное алиби или делает так, чтобы подозрение пало на кого-то другого. И потом думает, что ему уже ничего не грозит. А это вовсе не так, мистер Уинтерс: как раз тот, кто уверен в своей безопасности и безнаказанности, легче всего попадает в ловушку для простака. Причем в тот самый миг, когда менее всего этого ожидает. Только что все было спокойно и вдруг — бах! и он в нокауте; правда, итог для него нестрашнее, чем сломанная челюсть».

Словно завороженный, я бродил по комнате. Надо же так опростоволоситься! Я был настолько напуган, что дыхание сперло.

— Чед, ну в чем дело?

Я повернулся и посмотрел на нее. Увидев мое лицо, Глория тихо взвизгнула от ужаса.

— Что… что я сделала, Чед? Я медленно подошел к ней.

— Что ты сделала? — заорал я. — Ты лишила меня будущего, сука проклятая!

Я отвел назад руку и с силой обрушил кулак на перекошенную, размалеванную кукольную физиономию. Глория отлетела в угол и лежала, не шевелясь.

Я не стал проверять, что с ней стало. Я даже не взял свою шляпу. Я рывком распахнул дверь и помчался вниз по ступенькам, словно за мной черти гнались.

Загрузка...