Лучший друг моего парня 2

Глава 11

Натыкаюсь взглядом на две пары глаз и сразу жалею, что не имею способности телепортироваться или проваливаться сквозь землю. Ведь именно это я и хочу сейчас сделать больше всего на свете: исчезнуть и не видеть насмешливые дьявольские искры в тёмных глазах Мирона Гейдена и искреннее удивление и непонимание в кристально-голубых глазах его матери.

Ирина Гейден находится на пассажирском сиденье, как раз там, куда я так нагло ворвалась. Она держит в руках сумку и папку с документами.

— Боже, — краснею до самых кончиков ушей и резко отшатываюсь, собираясь с грохотом закрыть дверь машины и немедленно исчезнуть. — Извините. Я не знала, не думала…

Кажется, я слышу смех Мирона. Низкий и грудной. Самый настоящий, такой, который он дарит не всем.

— Здравствуй, Ангелина, — удивительно спокойно произносит Ирина и, к моему ужасу, начинает выбираться из машины. — У тебя к Мирону какой-то вопрос? Занимай моё место.

Моё лицо пылает и горит от стыда ещё сильнее.

— Н-не-е-ет…— вот я уже начала заикаться.

Что за чёрт?

Посылаю Гейдену гневный взгляд, предлагая прекратить скалиться и смеяться. Только он совсем не собирается кидаться мне на помощь. Это ведь не наркоман Соколов, а всего лишь его милая изящная мама, которая теперь смотрит на меня с интересом.

— Такой снегопад. Залезай в салон, там тепло. Пока я буду у адвоката, Мирон может отвезти тебя куда нужно. Ведь так, сын? — поворачивает лицо в сторону близнеца, но я всё равно успеваю заметить, как женщина вопросительно приподнимает свои идеальные брови.

Гейден еле заметно отвечает на её вопрос кивком.

— Я пройдусь, — упираюсь.

— Сядь в машину. Или ты боишься, что я тебя отсюда больше не выпущу? — с дерзкой усмешкой на губах произносит Мирон.

Он лёг грудью на руль, положил руки под голову и теперь нажимает пальцем на свою нижнюю губу.

— Мирон, — укоризненно качает головой Ирина, не одобряя его дерзости, и тихо добавляет, глядя на меня: — Давай, Ангелина, не стесняйся. Моему сыну не помешает компания.

С этими словами мать Гейдена уходит в сторону высокого офисного здания, расположенного на другой стороне дороги. Провожаю взглядом её прямую спину до тех пор, пока она не скрывается за вертящимися стеклянными дверями.

— Я не сяду к тебе. Глупо вышло, — говорю спешно, заглядывая в салон.

Мирон не поменял своей позы, продолжает наблюдать за мной через полуопущенные веки. Выглядит, как всегда, потрясающе, одет во всё чёрное, непослушная длинная чёлка тонкими рваными прядями спадает на лоб, на губах играет лёгкий оскал, а чёрные бездонные глаза притягивают меня как магнит, иначе чем объяснить, что я всё ещё стою рядом и не двигаюсь с места.

Мой личный дьявол, имеющий надо мной власть. Интересно, он хотя бы понимает, насколько я в нём увязла? Против собственной воли и вопреки здравому смыслу.

— Ты правда думаешь, что я слежу за тобой?

— Если честно, да. Другого объяснения у меня просто не было.

— Весь мир не крутится вокруг тебя, Ангелина. Мой тем более, — резко говорит Мирон и выпрямляется, откидываясь на спинку сиденья.

Снег хлопьями залетает в салон.

— Врёшь. Если бы это было так, — проговариваю медленно, выверяю каждое слово, будто двигаюсь по минному полю, и смотрю в тёмные глаза парня, — тебя бы вчера не было в моей комнате.

Кадык Мирона дёргается, и он отводит взгляд, устремляя его в лобовое стекло. Щёлкает дворниками, и они с тихим шумом начинают работать, очищая обзор.

Невесело усмехнувшись, понимаю, что мой выпад останется без реакции. Не будет Мирон доказывать мне обратное и переубеждать. Он давно дал мне понять, что он такой, какой он есть, и искать скрытый смысл и двойное дно в его действиях не нужно. Всегда скажет прямо, даже если при этом его слова могут проткнуть и изранить другому душу и сердце. Как было в моём случае.

Собираюсь закрыть дверь и отправиться наконец домой. По нечищеным тротуарам идти минут сорок, успею до полной темноты и, возможно, смогу немного побыть в квартире одна. Марина с утра уехала куда-то на весь день. А её парень должен уйти работать во вторую смену. Перед праздниками все хотят поднять денег.

— Сядь или посажу тебя сам, — говорит Мирон.

Удивлённо вскидываю глаза. Он на меня не смотрит, барабанит пальцами по коленке, обтянутой чёрными джинсами, а второй рукой почёсывает подбородок.

— Это угроза?

— Именно она.

— Я уже «боюсь», — усмехаюсь и… неожиданно для себя забираюсь в салон.

С хлопком закрываю двери, и мы оказываемся в почти оглушающей тишине. Мирон медленно ведёт подбородком в мою сторону, останавливая взгляд на лице.

— Всегда знал, что ты бесстрашная, неАнгел. Куда тебя отвезти?

Сердце пропускает удар, когда я понимаю, как мы близко и что мы одни.

Мои чувства пребывают в смятении. Только что я флиртовала с другим парнем и пыталась жить нормальной жизнью, которой мне так не хватает, а теперь я снова рядом с тем, кто приносит в моё существование бурю эмоций. Самых разных. От ненависти до любви. И в обратном порядке.

— Домой. Помнишь адрес? Вчера ты там вломился ко мне в комнату и разбудил.

— То место с натяжкой можно назвать домом, а твой чулан — комнатой, — говорит Мирон и не спешит заводить машину.

— Другого у меня нет, — отвечаю просто.

Я открываю перед ним карту за картой, в надежде что он сделает то же самое. Немного откроется для меня.

— После детского дома тебе должны были выдать квартиру.

Грустно смеюсь. Наивный.

— Очереди слишком большие, особенно в нашем регионе. Может быть, повезёт получить государственное жильё ближе к тридцати годам. Но я надеюсь, к тому времени уже не буду в нём нуждаться. И у меня будет своё.

— Куда ты потратила те деньги, что взяла у меня?

Его вопрос застаёт меня врасплох, но раз я решила играть честно, то уже глупо что-то скрывать и юлить. Потираю замёрзшие пальцы, зажимая их между коленями. Мои ноги начинает щекотать тепло. Мирон направил потоки тёплого воздуха прямо на меня.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍— На учебу. Таков был мой план: продать девственность и… просто учиться. Заочное и вечернее — это не то.

— Ты ведь работала, — не то вопрос, не то утверждение.

— А ещё снимала жильё, платила коммуналку, покупала продукты и во что-то должна была одеваться. Оплачивала себе курсы и брала репетиторов. Это всё стоит денег, Мирон. Если ты не знал, — усмехаюсь горько, бросая на каменное лицо парня быстрый взгляд.

— Я знал.

— Уверен? Чем ты зарабатываешь на жизнь? Или живёшь на деньги своего отца? Это удобно, но не бесконечно.

— Я не беру у него ни копейки, — хмуря брови, отбивает мои нападки Мирон.

Присвистываю. Одна зацепка. Теперь я знаю о нём чуточку больше того, что он одним взглядом умеет заставить моё бельё намокнуть, а соски затвердеть.

— Значит, ты должен знать истинную цену деньгам. Из воздуха они не берутся и имеют свойство заканчиваться, обычно это случается в самый неподходящий момент.

Телефон в сумке издает звук входящего сообщения. Достаю мобильник, поворачиваю экраном к себе. Не успеваю прочитать несколько слов, пришедших в месседжер от Ярослава, как задняя дверь машины открывается и, отряхиваясь от снега, внутрь забирается улыбчивая Ирина Гейден.

— Уже? — скупо спрашивает Мирон, переключая своё внимание на мать. — Как прошло?

Мне даже кажется, он не рад, что она вернулась так быстро.

— Всё нормально. Документы отправлены на согласование. Его юристы будут изучать договор несколько дней, а затем… надеюсь, он его подпишет. Как насчёт обеда, Ангелина? — вдруг Ирина смотрит прямо на меня.

— В другой раз. Мне правда нужно домой.

Машина трогается. Цепляюсь взглядом за дверную ручку, бросая на Мирона вопросительный взгляд. Что он творит? Я собиралась вылезти, а не кататься с ним и его матерью.

— Пристегнись, — говорит сухо и, крутанув руль, вклинивается в плотный поток машин.

11.1

Выбора, впрочем, как и всегда в отношениях с Мироном, у меня нет. Щёлкаю ремнём и откидываюсь на сиденье, стараясь расслабиться. Чуть морщусь, когда, забывшись, стукаюсь затылком и мне тут же отдает тянущей болью в шею.

— Ты как? — не глядя на меня, спрашивает Мирон, всё его внимание отдано дороге.

Его мама на заднем сиденье с кем-то разговаривает на английском, воспользовавшись гарнитурой. Мирон включает радио, делая звук громче.

— В порядке. Я правда не хочу есть, — шиплю. — Если ты остановишься на перекрёстке, я выйду.

Перекрёсток мы, конечно, пролетаем со свистом. Гневно смотрю на Мирона. Его губы изгибаются в знакомой усмешке, когда он перехватывает мой взгляд и приподнимает брови.

— Ты была в универе с самого утра и не проголодалась?

— И после этого ты говоришь, что не следишь за мной?

— Что за хер тёрся с тобой рядом?

В шоке округляю глаза, даже не стараясь скрыть своего удивления. Мирон смотрит на мобильник, зажатый в моей руке, на экране всё ещё высвечивается сообщение от Ярослава, и я быстро гашу экран.

— Тебе какое дело?

— Действительно, — хмыкает Мирон, барабаня пальцами по рулю. — Саня откинулся, теперь нового спонсора ищешь?

Его слова, брошенные безразличным тоном, задевают. Ранят только зажившие рубцы на моём сердце, заставляя их вновь кровоточить.

От обиды пожимаются губы, внутри закипает лава злости и колких слов, которые я бы озвучила, будь мы наедине. Сейчас я не могу себе этого позволить. Почему-то присутствие матери Мирона тормозит.

Ирина мне нравится, и меня к ней тянет. Хочется быть ближе и погреться в волнах теплоты её энергии. Она, словно солнце, освещает любой хмурый день одним лишь своим существованием. И в моей голове никак не может сложиться пазл: что за мужчина мог от неё отказаться и отпустить, и как у такой женщины мог родиться такой гадкий сын?

— Конечно, только этим и занимаюсь в свободное от учёбы время, — говорю язвительно.

— Почему для тебя так важна эта учёба? Я так понял, ты ради неё готова на многое, если не на всё.

— Потому что это моя единственная дорога в будущее. У меня больше ничего нет, Мирон. Не за что цепляться.

— И поэтому ты так легко готова продаться?

— Кто говорит, что это легко? — невесело усмехаюсь и, закусив губы, отворачиваюсь обратно к окну.

Ирина заканчивает свой разговор и грубо ругается уже на родном языке. Мои уши сворачиваются в трубочку и начинают пылать. Вот так леди…

— Прости, Ангелина. Не сдержалась, — не вижу лица матери Мирона, но слышу улыбку в её голосе.

— Я не против. Ругайтесь сколько вам угодно, — тоже улыбаюсь.

Кто я такая, чтобы её осуждать?

— Иногда кажется, что только в русском языке есть слова, способные описать полную картину происходящего достаточно ёмко. Развод с человеком, с которым прожила большую часть своей жизни, — это пиздец, — выдыхает Ирина.

— Ма… — лениво тянет Мирон, предостерегая от дальнейших откровенней.

Ирина и не собирается больше ничего рассказывать, у неё опять звонит телефон, и она включается в новый разговор.

Поворачиваюсь к Мирону и ловлю быстрый цепкий взгляд на своём лице, он словно проверяет мою реакцию. Пытается меня прочитать или загипнотизировать.

— Что? — спрашиваю с вызовом.

— Не болтай, о чём сегодня услышишь здесь. Ладно?

— Я и не собиралась. Не знаешь, может быть, к нам присоединится твой брат?

— Ты уже передумала сбегать? — интересуется Гейден, когда мы останавливаемся около новомодного ресторана на набережной.

— Если приедет Марк, может быть, и задержусь. Его компания кажется мне более приятной, чем твоя. Он умеет шутить, и шутки у него выходят смешные.

— Я передам ему, что ты от него в восторге. Но нет, сегодня его не будет, — говорит Мирон и вылезает из машины, больше не смотря в мою сторону, идёт ко входу в ресторан.

Сейчас самый идеальный момент для побега, и я уже прикидываю, сколько будет стоить такси из этого места до квартиры, когда Ирина Гейден подхватывает меня под руку и уверенно тянет в сторону двойных стеклянных дверей. Расписывает, какое здесь потрясающее рыбное меню и отличные десерты, подсказывая, что обязательно надо попробовать.

Мирон занял место около панорамного окна с видом на замершую реку и лениво перелистывает страницы меню, когда мы подходим.

Ирина садится на диванчик напротив сына.

Застываю в нерешительности. Однако Ирина быстро решает проблему, где мне сесть, уверенным жестом ставя рядом с собой сумку. Смотрю на Мирона: скривив губы, он встаёт и жестом показывает мне занять место около окна.

Проскальзываю, забившись в угол, и сжимаю сумку.

Это была плохая идея.

Что я здесь делаю?

Мне вообще не место в компании семьи Гейден. Не после того, что произошло между мной Мироном. И, положа руку на сердце, я с уверенностью могу сказать: даже если бы между нами ничего не произошло, я тоже не должна была здесь находиться.

Я не Золушка, Мирон не прекрасный принц. Только лишь его мать немного похожа на крёстную фею, но я давно не верю в сказки про нищенок с хорошим концом.

Мирон широко разводит колени, прижимаясь своим тёплым бедром, обтянутым чёрными джинсами, к моему.

Провоцирует и проверяет? Играет в свои любимые игры.

Я тоже могу.

Чуть шире расставляю ноги и, вместо того чтобы отодвинуться дальше, жмусь к парню сильнее. Задеваю локтем его руку и заглядываю через плечо в меню.

Цены там просто космос. Я, пожалуй, буду просто воду.

Кадык у Гейдена дёргается, когда я кладу ладонь на его крепкое бедро и чуть сжимаю — для поиска опоры, никак иначе.

Мирон поворачивает голову. Мы цепляемся взглядами. Его зрачки расширены, заполняя почти до краев тёмную радужку, губы слегка приоткрыты, он опускает взгляд на мои, и я, набрав полную грудь воздуха, отшатываюсь.

Ставлю между нашими телами сумку и смотрю на Ирину. Она внимательно наблюдает за нами с любопытством и лёгкой улыбкой. Её взгляд чуть дольше положенного задерживается на моём шейном воротнике.

— Что-то серьёзное? — спрашивает участливо.

— Нет, это просто растяжение. Неудачно упала.

— Неудачно выбрала парня, — тихо произносит Мирон, но мы все находимся на достаточно близком расстоянии, и его слова, конечно, слышит и его мать.

Интересно, она тоже чувствует напряжение, летающее рядом с нашим столиком? Или это лишь мое разыгравшееся воображение?

— Я слышала про Сашу, — говорит Ирина, но при этом почему-то наблюдает за сыном.

Мирон встречает её взгляд, удерживая, и убирает со стола руку, на костяшках которой всё ещё красуются следы от недавней встречи с лицом моего обидчика.

— Мы расстались, — говорю бесстрастно. — Он в прошлом. Мы в прошлом.

Мирон двигается ко мне, нарочно задевая своим коленом моё. Мои щеки пылают.

— Выбрали что-то? Я угощаю, — поспешно меняет тему мать Гейдена, чем опять меня смущает. У меня на лбу написано неплатёжеспособная?

— Я могу заплатить за себя. Вы не обязаны.

— Я заплачу, к чёрту вежливость, давайте уже закажем и поедим, — говорит Мирон и двигает в мою сторону меню. — Попробуй креветки с икорным соусом.

— Ладно, — сдаюсь под напором устремлённых на меня двух пар глаз. — Выбери на свой вкус и выпусти меня, — добавляю чуть тише. — Мне нужно помыть руки.

В уборной стараюсь не задерживаться, хотя очень хочется лишний раз намылить руки и намазать их кремом, который стоит здесь же рядом с дозатором мыла. Или спуститься вниз, в гардероб, и забрать вещи, а потом уже как-то объяснить свой внезапный уход. Например: позвонила соседка, у нас прорвало трубу, срочно нужно спасать мебель.

Чёрт.

Телефон остался лежать на столе.

Возвращаюсь назад. Мирон откидывается на диване, предлагая протиснуться мимо него. Вставать и упрощать мне задачу он явно не собирается. Протискиваюсь мимо парня, посылая ему уничтожающий взгляд.

Вскоре официант приносит нам напитки и закуски. Ирина поддерживает беседу и дружескую атмосферу за столом. Её молчаливый сын иногда отвечает на вопросы, но больше в разговоре участвую я и постепенно начинаю чувствовать себя более раскованно.

Несколько раз даже смеюсь, вполне искренне.

И ощущаю лёгкое покалывание слева, присутствие Мирона для меня осязаемо, даже когда он не пытается провоцировать меня касаниями.

— Ангелина, как у тебя дела с учёбой? Загружена? — спрашивает Ирина, откладывая от себя столовые приборы, и тянется к стакану с минеральной водой.

— Пока не очень, самая жесть впереди — экзамены. Мне нужно сдать все на отлично.

— Синдром отличницы? — улыбается по-доброму.

— Да.

— Работаешь сейчас где-то?

— Нет, пока нет.

— Это хорошо. У меня есть к тебе предложение, — говорит Ирина, она стреляет глазами в сына, и я тоже смотрю в его сторону.

Вопросительно и в поисках одобрения. Как он отнесётся к тому, что его мать имеет ко мне какие-то предложения? Я заинтригована и, даже если не соглашусь на него, просто хочу выслушать.

Мирон едва заметно кивает и уже более отчётливо пожимает плечами, отвечая мне взглядом: он понятия не имеет, о чём пойдёт речь.