Лунный жаворонок

Глава 8

Софи должна была справиться. Она хотела получить то образование, о котором говорил Фитц. Она хотела узнать, как на самом деле устроен мир. Поэтому она закрыла глаза и попыталась расслабиться и сосредоточиться.

Как и вчера, она потянулась своим сознанием к разуму Бронте. Он был не таким, как у Фитца, – будто бы глубже, и ментальную тень приходилось вытягивать гораздо дольше. А затем она наконец ощутила его мысли, и они напоминали скорее ледяные порывы ветра, чем легкое дуновение.

– Вы думаете, что здесь вы один можете здраво мыслить, – произнесла она. – А еще вы устали от того, как Кенрик пялится на Орели.

Бронте раскрыл рот, а Кенрик моментально покраснел. Орели смотрела в тарелку, тоже слегка смутившись.

– Я так понимаю, она права? – спросил Алден, ладонью скрывая улыбку.

Бронте кивнул; на его лице смешивались злоба, огорчение и недоверие:

– Но как?! В разум Древнего почти невозможно проникнуть!

– Ключевое слово тут «почти», – напомнил ему Алден. – Не огорчайтесь – она пробила и блок Фитца тоже.

Фитц покраснел, и Софи почувствовала укол вины. Особенно когда Бронте с усмешкой произнес:

– Видимо, золотой мальчик Алдена не такой уж и безупречный, как все считают.

– Скорее Софи единственная в своем роде, – поправил Алден. – Помимо того вчера Фитц наблюдал, как она удерживает телекинезом вес в десять раз больше ее собственного.

– Да быть того не может! – воскликнул Кенрик, забыв о своем смущении. – В ее возрасте? Я должен это увидеть.

Софи съежилась:

– Но… я не знаю, как я это сделала. Просто так получилось.

– Расслабься, Софи. Почему бы не начать с чего-нибудь маленького? – Алден указал на стоящий перед ней хрустальный кубок.

Задача не казалась слишком уж сложной – возможно, телекинез как телепатия. Просто новое чувство, которым нужно научиться пользоваться.

Она заново прокрутила в голове аварию, вспоминая, как обнаружила где-то в себе силу и выпустила ее через пальцы. Может, получится повторить?

Софи подняла руку и представила, как берет кубок ее невидимым продолжением. Секунду ничего не происходило, и ладони вспотели. А затем в животе потянуло, и кубок оторвался от стола.

Софи смотрела на него с удивлением.

– Получилось!

– И все? – хмыкнул Бронте без интереса.

Ему надо что-то еще? Серьезно?

– Дайте ей секунду. Она пока привыкает к своим способностям, – Алден коснулся ее плеча. – Глубоко вдохни… расслабься… а теперь попробуй еще раз. И помни: в отличие от твоего тела, у разума нет ограничений.

Спокойная уверенность Алдена придала храбрости. Софи попыталась понять, на что он намекает. Нет ограничений. Что это значит?

Может, получится поднять сразу несколько вещей? Она выдохнула и представила, что у нее есть еще пять невидимых рук. В животе снова потянуло, в этот раз резче, но оно того стоило – потому что в воздух взмыли еще пять кубков.

Кенрик захлопал:

– Превосходный контроль.

От похвалы щеки Софи заалели.

– Спасибо.

Бронте фыркнул:

– Всего-то несколько кубков. Я думал, она способна поднять вес в десять раз больше ее собственного.

Софи закусила губу. Она не знала, сколько еще сможет поднять, но ей хотелось поразить Бронте.

Должно быть, она сильнее, чем думает, – иначе как бы она остановила фонарь? Снова глубоко вдохнув, она собрала всю свою силу и направила ее на пустой стул рядом с Бронте.

Всеобщий резкий вздох зазвенел в воздухе, потому что от земли оторвались все три стула, включая тот, на котором сидел сам Бронте.

– Поразительно! – выдохнул Алден.

У Софи не было времени торжествовать. От нагрузки в животе закололо, и хватка ослабла. Она вскрикнула, увидев, что кубки разлетелись от удара об стол, а стулья грохнулись на пол, уронив Бронте на спину.

На мгновение воцарилась тишина – все просто замерли с раскрытыми от удивления ртами. А затем Бронте заорал, чтобы ему помогли, и все разразились смехом.

Кроме Софи. Она уронила старейшину. И даже не сомневалась, что ее светлому будущему пришел конец.

Кенрик похлопал ее по спине, отвлекая от переживаний.

– Никогда не видел такого врожденного таланта. Ты даже говоришь на нашем языке с прекрасным произношением. Почти как у них, – он указал на Алдена с Фитцем.

– Что, простите? – переспросила Софи, полагая, что неправильно расслышала.

Фитц рассмеялся:

– Ты заговорила на просветленном языке, как только прыгнула сюда, как и вчера.

Она говорила на другом языке – еще и с прекрасным произношением?!

– Просветленный язык заложен у нас в генах, – пояснил Алден. – Мы говорим на нем с рождения – уверен, люди считали тебя странным ребенком. Хотя для людей наш язык похож на лепет.

Ее родители всегда дразнили ее за то, что в детстве она была очень шумной. Софи ухватилась за стол:

– А есть слово, которое звучит как «Сойка»?

– «Сойка»? – переспросил Алден.

– В детстве я часто повторяла «Сойка» или «Сойкин». Родители считали, что я так пытаюсь выговорить свое имя. Они даже стали меня так называть, и это очень раздражало. – Она покраснела, услышав смешок Фитца.

Кенрик пожал плечами.

– Ничего такого не припомню.

Фитц с Орели закивали. Но Алден побледнел.

– Что такое? – спросил его Бронте, все еще отряхивая свою накидку.

Алден махнул рукой.

– Скорее всего, ничего.

– Я сам это решу, – заявил Бронте.

Алден вздохнул.

– Просто… возможно, она говорила «салдрин» – но это лишь догадка.

Бронте плотно сжал губы.

– А что значит «салдрин»? – спросила Софи.

Алден поколебался мгновение, а затем ответил:

– Настоящее название лунного жаворонка, редкой птицы.

– И почему это плохо?.. – Софи жутко не нравилось, как все на нее смотрят – как будто она была загадкой, которую никто не мог решить. Взрослые всегда так на нее смотрели, но обычно она слышала их мысли и знала, что их тревожит. Жаль, что больше так не получится.

– Это не плохо. Просто интересно, – тихо ответил Алден.

Бронте фыркнул:

– Скорее настораживает.

– Почему? – спросила Софи.

– Потому что это было бы неприятным совпадением. Но скорее всего, ты и правда пыталась сказать свое имя. Ты постоянно его слышала, и не удивительно, что хотела его повторить, – произнес Алден, будто старался убедить не только ее, но и себя.

– Что ж, думаю, я услышал достаточно, чтобы вынести решение, – рявкнул Бронте, и Софи тут же забыла о лунном жаворонке. – Я голосую против – и вы меня не переубедите.

Софи не удивилась, но нахлынувшую панику побороть было сложно. Она не прошла?

Кенрик покачал головой.

– Бронте, это же абсурд. Я голосую за нее – и тебе не переубедить меня.

Софи задержала дыхание, когда все перевели глаза на Орели в ожидании последнего голоса. Та до сих пор не произнесла ни звука, и Софи понятия не имела, о чем она думает.

– Дай мне руку, Софи, – сказала Орели голосом таким же хрупким и прекрасным, как ее внешность.

– Орели эмпат, – пояснил Фитц. – Она чувствует твои эмоции.

Софи протянула дрожащую руку. Орели мягко сжала ее ладонь.

– Я чувствую страх и смятение, – шепнула она. – Но и небывалую искренность. И что-то еще… я не могу описать это. – Она открыла свои огромные голубые глаза и посмотрела на Софи. – Я отдаю тебе свой голос.

Алден, широко ухмыляясь, хлопнул в ладоши.

– Значит, решено.

– Пока решено, – уточнил Бронте. – Мы еще вернемся к этому вопросу. Уж я позабочусь.

Улыбка Алдена погасла.

– Когда?

– Подождем до конца года. Дадим Софи время освоиться, – предложил Кенрик.

– Чудесно, – кивнул Алден.

– Дураки, – проворчал Бронте. – Как старейшина, я взываю к своему праву потребовать прощупывания.

Алден кивнул и поднялся.

– Все уже запланировано. Я отведу ее к Квинлину, как только мы закончим.

Софи знала, что должна радоваться, но все мысли крутились вокруг слова «прощупывание». Звучало оно неприятно.

– Что за прощупывание? – спросила она у Фитца, пока Алден провожал всех к дверям.

Фитц откинулся на спинку стула.

– Очередной способ чтения мыслей. Ничего особенного. На уроках телепатии с ним постоянно сталкиваются – а ты, видимо, тоже на них попадешь. Поверить не могу, что ты прошла. Я на минуту засомневался.

– И я, – вздохнула Софи. – Почему Бронте потребовал прощупывания?

– Потому что с ним одни проблемы. А еще, наверное, его волнует, что папа не может прочитать твои мысли.

– Волнует?

– Думаю, «беспокоит» тут подходит больше. Мой отец очень сильный телепат. Как и я, – он самоуверенно усмехнулся. – И если мы не можем прочитать твои мысли, то кто сможет?

– Хорошо, – произнесла она, пытаясь понять смысл его слов. – Но почему его так волнует, что никто не может читать мои мысли?

– Скорее всего, из-за твоего воспитания.

Софи глубоко вдохнула и без особой охоты произнесла:

– То есть из-за того, что моя семья – люди. А я нет.

Фитц замер, а потом кивнул.

Внутри Софи внезапно что-то опустело. Так это не ошибка. Она и правда не была родной дочерью – и Фитц это знал. Он не поднимал на нее взгляд, и Софи понимала, что ему неудобно.

Она задушила и убрала боль, оставляя ее на потом, когда останется одна. Кашлянула, прочищая горло:

– И почему его это беспокоит?

– Потому что такого еще не было.

В теплой яркой столовой неожиданно стало холодно.

– Никогда?

– Никогда.

Такое короткое слово – и какое тяжелое у него значение.

Почему она жила с людьми?

Она не успела спросить, потому что вернулся Алден:

– Софи, пойдем со мной, поищем тебе одежду. Тебе тоже лучше переодеться, Фитц.

Софи помедлила. Пожалуй, ей нужно заставить их вернуть ее домой. Ее родители уже должны знать, что она прогуляла школу.

И если неприятностей уже не избежать, то можно попытаться оттянуть наказание. К тому же она пока не готова возвращаться домой. Ей нужно получить больше ответов.

– Куда мы идем? – спросила она, следуя за Алденом из столовой.

Тот улыбнулся.

– Как ты смотришь на то, чтобы побывать в Атлантиде?