Любить волка. Быть волком. История одной любви

Итак, столовая, обеденный стол, чай, кофе и компот из напитков и множество сладостей пироги и пирожки, приготовленные лично тётей Катей и все семейство в сборе. Совсем все, кроме его главы. Его место пустовало. Но справа от него сидела тётя, катя, рядом я, потом Таня, её дочь и Петя.

Напротив, нас сидели Толик, Сергей, две сестры одна из них с мужем. Сергей прерывает беседу ни о чем со своим предложением и я, и Петя поперхнулись. Только я от страха, я была уверена, что Сергей обо всем догадался и сейчас испортит чаепитие, а я ещё не готова морально к началу этой беседы. А вот Петя откровенно зашёлся в смехе. Все не понимающе уставились на него.

Положение спас звонок в дверь. Разговор тётя Катя попросила перенести на по позже и впустила гостью. Через некоторое время в дом, а потом и в столовую вошла девушка. Грудь не меньше третьего размера, красивая, хоть и накрашена слегка, чуть подвела глаза и блеск для губ. Легкие штрихи подводки на глазах, только подчёркивали её большие темно-карие глаза. А блеск без цвета притягивал взгляд к её пухлым и что редкость сегодня натуральным губам.

Она сняла вязаную длинную кофту и под ней была лёгкая приталенная кофточка без глубокого выреза, но его достаточно, чтобы увидеть, третий родной размер и кружева лифчика на выпирающих частях явно выпирающих. Длинные ноги в обтягивающих зауженных джинсах. И округлая подтянутая попа. Будь я мужчиной наверняка бы слюнки потекли, а так, я только увидела её взгляд на Сергея и все внутри съёжилось. Она, улыбаясь, искренне и сверкая, как бы мне не желалось иного, абсолютно ровными и белыми зубами, протянула корзинку с пирогами и молоком тёте Кате.

– Тёть Катя, я вам молока принесла, мама просила передать. А ещё я пирогов напекла, сама, не чета вашим, но надеюсь понравятся.

И так мило покраснела в нужном месте, сначала стрельнув глазками в Серёгу, а потом томно вздохнув стыдливо опустив реснички. И от этого меня залило обидой и злостью. Значит у него тут девушка с третьим размером, а он мне, он со мной… А собственно, что он? Он просто приходил ко мне, когда был нужен, отгоняя мои кошмары и страхи. А верхом на него залазила я, и секс между нами произошёл по обоюдному согласию.

И когда он приходил ко мне в постель, я его не гнала, и сама не уходила. Вот и получается, что все произошедшее добровольное и без обязательств, ведь мы ни о чем не говорили. И так от этой мысли тяжело на душе стало, прямо больно физически. Сердце сжалось в комочек до боли и захотелось расплакаться, я огромным усилием воли сдерживала слезы. А Сергей словно почувствовав моё состояние, так заботливо поинтересовался заглядывая прямо в глаза, которые я прятала отворачиваясь.

– Лен, с тобой все в порядке? Ты себя плохо чувствуешь?

– Все хорошо. Спасибо я сыта.

Я еле выдавила из себя эти слова. Встала и ушла на диван в гостиную. Говорить при посторонней я не хотела, но и сидеть за одним столом с ней не хотела. А её усадили за стол. Со второго этажа с книгой в руках спустилась Света. А из столовой к нам пришёл Петя. Увидев Свету, он расцвёл в улыбке и поделился новостями.

– Светлана Николаевна, к вам гости пришли, кажется ваша подруга, Ольга. Она чай пьёт с вашей семьёй, а Елена Макаровна сбежала и грустит в одиночестве.

Света дослушав рассмеялась. К нам прибежала Лиза и стала выпытывать причину смеха. Ольга помогала тёте Кати убирать со стола, а все семейство присоединилось к нам на диванах. Только Лиза, по традиции, разлеглась на ковре с игрушками.

– Сергей, братишка, скажи, а ты не думал, почему Оля приходит так часто к нам в гости и именно тогда, когда твоя машина стоит под воротами?

Света спрашивала тоном строгой учительницы.

– Ну так она твоя подруга, мало ли, когда она приходит и что у вас там за дела.

– Братишка, милый, скажи, а много ли мы с ней общаемся, нет, по-другому, ты видел когда-нибудь, чтобы мы с ней общались при её визите? Или ты совсем не заметил, что с того случая у меня нет желания общаться ни с кем чужим. И что моя бывшая подруга приходит не ко мне?

– А к кому тогда она приходит?

Искренне недоумевая Сергей повернулся к кухне и посмотрел на Олю. Она словно почувствовала взгляд, обернулась, улыбнулась и даже ручкой помахала.

– Наверное к маме, хочет поддержать её. Молодец девчонка.

Самодовольно улыбнувшись он посчитал это объяснение истиной. А у меня челюсть упала в немом вопросе, серьёзно, ты вообще не замечаешь, вот совсем-совсем? А вот семейство начали откровенно забавляться и смеются.

– Да братишка, столько сестёр вокруг, племянница, а ты слеп и нем к женщинам и общаться с ними не умеешь. – Добавил Толик.

– Да что я не вижу-то? Ну ходит девчонка, молоко носит. Её мама кажется дружат с нашей. И Светка, как выяснилось, раньше тоже с ней дружила. Что мне рассматривать там?

Все кроме меня и Лизоньки смеялись в открытую. Я приходила в себя от глупой ревности на пустом месте. А Лизонька краснела.

– Дядя Серёжа, она же влюбилась… Только это секрет.

– Какой секрет, в кого Оля может влюбиться?

Теперь смеялась и Лиза. А вот до Сергея наконец-то дошло. Его лицо вытянулось. Он повернулся к кухне и оттуда уже шли тётя Катя и Оля. Тётя Катя улыбалась так, словно слышала все, о чем говорили только, что. Она шла к свободному дивану и проходя мимо Сергея похлопала его по плечу словно подтверждая и поддерживая его. За ней шла чуть смущаясь и краснея Оля. Она пожирала глазами Сергея. Он встал. Подошёл к ней тяжело вздохнув.

– Оль, пойдём поговорим.

Оля просияла. А Сергея от этой её реакции перекосило. Они вышли во двор. Его не было не очень долго. Семья обсуждала Олю и не далёкого Сергея и смеялась. А когда он открыл дверь мы услышали, как калитка громко хлопнула, его аж передёрнуло. Он выглядел побитой псиной. Печальный взгляд, плечи опущены и не спешный шуршавший шаг. Никто его не жалел, и я тоже, чувства и намерения девчонки видны с первого взгляда на него, как Сергей не замечал остаётся для меня загадкой. Он подошёл к дивану у моего кресла и свалился на свободное место безвольным мешком.

– Сам виноват. – Подытожил Толик, когда Сергей со скорбным лицом осмотрел лица присутствующих. Он скис ещё больше понимая, что ни для кого ситуация не была секретом. – Как можно не увидеть, что девчонка за тобой бегает. Даже Лиза догадалась, а ты все где-то летаешь и не обращаешь внимания на мелочи. А именно они и важны. Во всем, в личном, в делах, везде и всегда.

Пауза затянулась. Поэтому я решилась. Нечего тянуть.

– Я хотела поговорить с вами со всеми. Особенно с Толиком и Татьяной. Это касается Лизы. Я говорила с Николаем Фёдоровичем, он дал мне своё разрешение поговорить с вами, если ей это не навредит, то он позволил спросить вашего разрешения. И кажется я нашла выход как помочь вашему отцу не травмируя Лизу. Но без вашего разрешения я не стану настаивать.

Я пересказала им мой план. Все молчали. Таня громко пыхтела, а глаза её были мокрыми от не пролитых слез, толи обиды, толи страха. Света, она прятала ото всех мокрые глаза. А Лиза ничего не понимала и пыталась узнать, что значат не знакомые ей слова.

– Как все будет, если мы согласимся?

– Сам процесс общения с ребёнком будет записан, но только на аудио, видео в таких случаях разрешено избегать, и я бы рекомендовала этим воспользоваться. А что именно будет обсуждать и как я не знаю. Если вы позволите, я позвоню, и психотерапевт приедет, и мы все обсудим лично. Запись разговора передадут судье и с ней ознакомится сама судья и обвинитель при моем присутствии и психотерапевте. На самом суде выступать будет именно он, не зазывая имён и подробностей. Он только подтвердит факт преступления и последствия для ребёнка и свои рекомендации. При вашем письменном обращении будет возбуждено дело, при его отсутствии все останется как есть. Я подам ходатайство об этом.

– Толик, Танюша, вам решать. – Сказала тётя Катя. – Мы молчали и будем молчать дальше. А как мы решили в такой же ситуации, вы знаете.

Таня тяжело вздохнула и всхлипнула, она опустила лицо, но скатившиеся по щёкам слезы я успела заметить.

– Лизе действительно надо поговорить с психиатром, она боится чужих. Все новые для неё враги. Я боюсь, что она замкнётся в себе. Как отец я хочу ей только лучшего.

– Как я. – Грустно сказала Света. Рядом с ней сидела я и она уткнулась мне в плечо всхлипывая. – Или как Лена. Замкнётся в своём мирке.

Все смотрели на нас. Молча. Тогда Толик решил за всех.

– Что ж, думаю все со мной согласятся и поддержат. Лиза поговорит с психотерапевтом, если Света и Лена тоже поговорят с ним о своих проблемах.

Мы со Светой одновременно уставились на Толика и возмущённо задыхаясь воздухом пытались срочно что-то сказать.

– Вы не дети, но Света сама сказала, вы обе замкнулись в своём мирке и с этим надо кончать. Так что решайте девочки, важно ли для вас, если не собственное состояние и будущее, то Лизочкино.

Что на такое ответить я не знала. Поэтому просто позвонила своей преподавательнице и попросила о встречи, завтра и о дополнительной беседе её знакомой со мной и Светой, за отдельную плату. Такой новости преподавательница только обрадовалась и сказала, что приедут сутра.

Часть 9. Дети и их страхи

Все мы дети в душе. И детские страхи не уходят, никогда и никуда. Это громкое заявление, но в его истинности я убедилась лично, когда общалась с психотерапевтом. Дородная женщина в возрасте и образе доброй бабушки, она словно хитрый лис. Вроде бы ничего особого не говорила, больше задавала вопросы и то редко. Но какие и когда… Я выложила ей все и не заметила, когда и как. То искренне возмущалась и даже кричала, то плакала, то смеялась…

Итог, она сказала, что в моей жизни уже появился тот самый человек, который способен занять место в душе и сердце вытесняя страх, обиды и все то, что причиняло боль даже подсознательно идя со мною с самого детства. Озвучила она это при всех, заявив, что её помощь мне не нужна, уже не нужна. И от её пояснений больше всех цвёл Сергей. Этот гад воспринял все на свой счёт.

И если со мной она говорила не больше пару часов, то со Светой разговор затянулся на долго. Мы все ждали в гостиной и лишь тётя Таня и Станислава Викторовна управлялись на кухне готовя обед и весело переговаривались. И когда к обеду из выделенной, в этом доме мне, спальни вышла зарёванная Света и задумчивая Галина Викторовна у тёти Кати выпала стопка тарелок и разорвала возникшую тишину громким звоном бьющейся посуды.

– Беседы со Светочкой, – спокойно и безапелляционно заговорила доктор – мы с ней решили сделать регулярными. Два раза в неделю, пока вы будите привозить меня в среду и субботу сюда, к ней. А когда она будет готова, я вам сообщу, она будет ездить ко мне.

Пояснять что-то она не стала, как и Света. Они прошли на кухню. Света взялась убирать осколки. А Галина Викторовна взялась помогать накрывать на стол, при этом привлекая к этому Лизу. Она вообще села напротив Лизы и активно беседовала со всеми сразу, но при этом как-то больше с Лизой. А после обеда посадила всю семью за рисование.

Все рисовали свои страхи. У Лизы были волки, защищавшие её на рисунке и человек напавший на неё. У неё было много рисунков где этот человек один или с кем-то пугал её и даже бил. Она талантливая девочка, её рисунки были узнаваемы, хоть и по-детски изображены. Потом Галина Викторовна разговаривала при всех о рисунках каждого. И начала она со взрослых, потом дошла до родителей Лизоньки. У всех них был страх потерять семью.

А потом пришёл черед ко мне и Свете. И мы обнаружили, что страхи у нас похожие. У нас, как и у Лизы, были люди и волки. Только у меня был человек и волк со шрамом как главный ужас и его два брата, а родители и дедушка как защитники. Только вот дедушки нет… А у Светы была целая стая волков и она одна забитая и зажатая в угол.

Да, художники из нас всех, от слова худо. Но страхи были определено узнаваемы в наших каракулях. И ещё, среди стаи её страхов я тоже увидела волка со шрамом. Все кроме Светы и Лизы сожгли свои страхи. Галина Викторовна сказала, что все мы справляемся со своими страхами, доверяем другим, делимся и оберегаем друг друга. А Две девчонки, Света и Лиза, решили хранить в себе не тепло и заботу семьи, а собственные страхи.

Поэтому она будет их оттуда вынимать и девочки будут жечь свои страхи сами, когда смогут их отпустить. А потом, Лиза и Галина Викторовна расположились на ковре, мне дали команду включить запись, и они стали играть. В игре Лиза выбрала куклу – себя, солдатиков – своих защитников и семью, и мягкие игрушки – свои страхи. Она показывала свои страхи и рассказывала свою историю на игрушках.

Похищение. Лиза играет во дворе, погода отличная, солнышко пригревает и воздух горячий. Она босиком носится по газону в обнимку с мягкой игрушкой – волком из «Ну, погоди». Они катаются на качели, прыгают на батуте, носятся по газону при включённом поливе.

Сегодня особый день – день костров и дедуля разрешил ей пойти с ними, впервые. Костры у озера, высокие. Вечер принёс прохладу, а костры – жар. Но все шумят, разговаривают и не только между собой, но и с Лизой. Она чувствует себя взрослой. Там были дети, но все старше её и с ними со всеми взрослые разговаривают как со взрослыми, с равными.

Музыка не играет, но многие поют сидя у костров. И к какому бы Лиза не подходила, везде её принимали, молча двигались и она садилась рядом. Ей хотелось побывать у каждого костра. Поэтому на долго она не засиживалась. И вот костёр у самого края поляны, там только женщины, они обсуждают мужчин. Кто-то мужей, кто-то своих женихов, а кто-то тех, кто им нравится, но ещё не знает об этом.

И даже Лизу спрашивают, как остальных, как взрослую, кто ей нравится. А потом вой волков, словно продолжение одной из песен услышанной Лизой у костра. Женщины улыбаются и прислушиваются. Многие встают и радуясь, смеясь, уходят. У костров остаётся все меньше и меньше людей. Они уходят в лес, тот что чуть дальше окружает поляну и озеро.

Вой нарастает разными голосами, становится все громче и громче. Но он не страшный, он словно песня, в нем Лизе слышится тоска и ожидание, а потом радость и нежность. И вот другие голоса, странно, она различает голоса волчьего воя, они снова поют с тоской, печалью. Их прерывают другие с радостью и нежностью. И так повторяется, и нарастает.

А потом песня удаляется и вовсе затихает. Только тогда Лиза замечает, что у костров осталось не много взрослых, совсем не много и дети разных возрастов. Мы все собираемся у центрального костра. И кто-то начинает рассказывать страшилки, а потом взрослые рассказывают истории любви. Мальчишки кривятся, а Лиза слушает, краснеет, но ловит каждое слово.

Она тоже хочет, как в этих сказочных историях встретить свою настоящую любовь. И вот их история обрывается, на поляну влетают четверо голых и грязных мужчин и волки, страшные волки. Они не поют, как до этого слышала Лиза. Они рычат и скалятся. А один, самый страшный мужчина с порванным ухом, он угрожает. Он требует отдать всех девочек из детей и тогда все останутся живыми. Взрослые окружили нас, детей, отказались. И тот, что самый страшный с разорванным ухом, он улыбается, так страшно…

Лиза начинает плакать, тихо всхлипывать глотая слезы. А тот, что улыбался, лишь повёл плечом, и волки кинулись на взрослых. Лиза закрыла глаза, но это не помогала. Она слышала, закрывала ладошками уши, громко кричала, но все равно слышала. Как рвётся одежда, как рычат и щелкают зубами волки, как кричат люди, как что-то ломается и рвётся.

Она чувствует солоноватый запах, так похожий на тот, который был, когда она порезала руку и кровь лила и лила. Слезы текли ручьём, глаза она закрывала так сильно жмурясь, что даже сквозь них летали мушки ярких всполохов. А на лицо, руки и ноги постоянно попадала брызгами горячая жидкость. И Лиза боялась даже подумать, что это кровь, что кто-то ранен. Она плакала и кричала, жмурилась и закрывала уши руками. А потом все вдруг стихло. Кто-то поднял её на руки и крепко прижал.