Любовь святого старца из храма Сига

III

Императорская Наложница сделала вид, будто не придает этой сплетне ни малейшего значения. Но ведь слава о добродетелях и набожности святого из храма Сига гремела так громко, что подобные слухи не могли не польстить ее самолюбию. К тому же восхищенное внимание обычных мужчин, одержимых плотскими страстями, красавице давно приелось и наскучило.

Императорская Наложница отлично знала силу своих чар, однако, как это часто бывает со счастливыми избранниками судьбы, испытывала особое почтение к ценностям, по сравнению с которыми красота, знатность и богатство ничего не значат. Иными словами, она была очень религиозна. В этой жизни ее одолевала скука, а потому она сделалась страстной приверженкой секты Чистой Земли. Учение, отвергавшее прелести и красоты бренного мира как мерзость и грязь, пришлось по душе той, которая пресытилась роскошью и распущенностью дворцовой жизни.

У знатоков и ценителей нежных чувств Императорская Наложница считалась олицетворением придворного изящества и аристократизма. Еще выше ее репутацию возносило то обстоятельство, что сия высокородная дама — а это знал при дворе каждый — никогда в жизни никого из мужчин не любила. Не было тайной и то, что даже к его величеству красавица относилась без должного обожания. И неудивительно: Императорская Наложница грезила о такой любви, какой еще не видывал мир.

Вот почему ее так заинтересовал монах из храма Сига, известный своим высоким благочестием. Он был совсем стар, много лет прожил вдали от суетного мира и прославился своей святостью на всю столицу. Если слухи правдивы, значит, этот человек ради любви к женщине способен пожертвовать уготованным ему райским блаженством! Возможно ли вообразить более тяжелую жертву, более ценное подношение на алтарь любви?

Сердце Императорской Наложницы оставалось равнодушным и к ухаживаниям знаменитых придворных обольстителей, и к красоте юных аристократов. Чувственная страсть была для нее пустым звуком. Занимало красавицу лишь одно — кто способен полюбить ее сильнее и глубже всех мужчин на земле?

Женщина с подобным душевным устройством обречена на вечные муки. Если это обычная блудница, она еще может найти удовлетворение в стяжании богатств. Но Императорская Наложница и без того была богата сверх всякой меры. Поэтому она ждала такого мужчину, который подарит ей сокровища Жизни Грядущей.

Слухи о влюбленном праведнике расползались все шире, достигли ушей императора, и его величество даже соизволил произнести по сему поводу какую-то полушутливую фразу. Хотя Императорской Наложнице эти вольности были и не по вкусу, она сохраняла надменную невозмутимость. К тому же она понимала, что подобные сплетни совершенно безобидны: во-первых, грехопадение благочестивого старца лишь делало честь ее красоте, а во-вторых, невозможно было вообразить, что между дряхлым монахом и молодой аристократкой действительно существует какая-то связь.

Императорская Наложница попыталась вспомнить лицо старого монаха, и ей стало ясно, что он не похож ни на одного из мужчин, когда-либо в нее влюблявшихся. Поразительно! Оказывается, любовь способна рождаться даже в сердце человека, не имеющего ни малейшей надежды на ответное чувство. По сравнению с этой историей поэтические воздыхания о «неразделенной любви», бывшие при дворе в большой моде, показались красавице жалким притворством, кокетливой игрой тщеславия и себялюбия.

Читатель, должно быть, уже понял, что изящество и аристократизм, за которые Императорскую Наложницу так превозносили придворные кавалеры, для нее самой значили не так уж много. Неизмеримо важнее для этой знатной дамы было, чтобы ее любили. Без этого все сокровища мира не имели для нее никакой ценности, ибо Императорская Наложница, невзирая на свое высокое рождение и положение, была прежде всего женщиной. Пусть мужчины ведут завоевательные войны — Императорская Наложница тоже мечтала покорить весь мир, но на особый, женский манер. Находятся же такие дуры, которые постригаются в монахини, думала она. Разве под силу женщине сбросить с себя бремя, возложенное на нее природой? На такое способен только мужчина. Вот старый монах начисто отсек от себя весь суетный мир. В нем несравненно больше мужества, чем в любом из придворных щеголей. А теперь старец совершил еще более величественный акт — ради любви к ней отрекся от рая!

Набожная красавица представила себе Райский Лотос размером в двести пятьдесят юдзюнов. Такой гигантский цветок понравился бы ей куда больше, чем обычный маленький лотос. А разве можно сравнить убогий шелест листьев в дворцовом саду со сладкозвучной музыкой, которая раздается в кущах Чистой Земли, когда ветерок колышет ветви тамошних алмазных деревьев! И уж совершенно невозможно наслаждаться игрой жалких придворных музыкантов, как вспомнишь о парящих в небе райских арфах, что поют сами собой.