Люди без города

Македонец

Если бы рыжей не было так очевидно все равно, я бы перед ней извинился. Да, ушла она от нас некрасиво, но за Маринку я готов был простить кому угодно и что угодно. Рыжей было плевать на мои извинения — она внимательно смотрела на черную доску, закрепленную на панели этой странной машины, иногда касаясь ее рукой. То ли была за штурмана, то ли за Харона.

Мы втиснулись на заднее сиденье вчетвером — я не мог оторваться от Марины, Сеня — от своей Ирки. Хорошо, что эти двое худые, как с голодного края. Сидели, попарно обнявшись, Сеня что-то шептал на ушко своей зазнобе, ушко краснело. Бородатый муж рыжей сосредоточенно рулил. Вокруг было туманно и удивительно, но я только косился на лежащую у меня на плече голову и не на что не обращал внимания.

— Куда мы, Марин? — спросил я наконец.

— В Коммуну, — ответила она. — Хватит тебе внештатником ошиваться, будешь вместе со мной службу тащить. Там, правда, проблемы сейчас…

— Проблемы?

— Ну, так, ерунда — но пострелять придется много.

— Пострелять — это мы запросто, — согласился я. — Ты да я — мы кого хочешь перестреляем!

— Я не сомневалась ни секунды, — ответила моя любимая женщина.

— Как ты выбралась? — не удержался я от вопроса. — Я почти взял Андираоса, но вот он — я показал на спину водителя, — успел первым.

— Ну, отчасти вот он мне и помог, — она кивнула на ту же спину, водитель заерзал, — а отчасти повезло. Но ты же знаешь — меня так просто не удержать.

— Спасибо тебе! — сказал я мужу рыжей. — Я твой должник.

— А кстати, Сергей, — спросила она его. — Куда Андираос в конце концов делся? Мне Ольга не успела рассказать…

— Альтерионцы его отжали, — сказал тот. — Не та была ситуация, чтобы спорить…

— Жаль, — ответила ему Маринка. — Но если честно, альтери ему устроят такую жизнь, что он еще пожалеет, что я его не зарезала. Их гуманизм настолько гуманен, что мне его даже немного жалко…

— Стой, — скомандовала вдруг рыжая. Ее муж послушно остановил машину. Мы оказались в сооружении из четырёх сросшихся вверху черных каменных арок, накрывших перекресток на дороге.

— Почему встали? — спросила Маринка.

— Нас ждут, — ответила Лена.

От черных углов отделились две таких же черные фигуры в капюшонах — не то монахи, не то палачи. Веяло от них чем-то таким зловещим, что я машинально потянул из-под куртки пистолеты. Марина придержала мои руки:

— Не надо, это Ушедшие. Мне тоже от них дурно, но сдержись, пожалуйста. Они не нападут.

В туманном окружении дороги черные силуэты выглядели как-то резко, чересчур реально, что ли. Как будто они полностью здесь, а мы не совсем.

— Спасибо за Хранителя, — сказал один из них, я не понял, который. — У вашего среза еще есть шанс залечить нанесенную им рану.

— Кто я такая? — резко спросила Ирина. Она отбросила руку Сени со своего плеча и встала в машине в полный рост.

— Ты из-за глупости и жадности людей попала в место, которое не предназначено для таких, как ты. Это местообитание не выдерживает тяжести судьбы Хранителя.

— Что со мной будет?

— Ты пойдешь с нами в место, подходящее для тебя.

— Я с ней! — неожиданно вскочил Сеня. — Я ее никому не отдам!

— Это возможно, — после паузы сказал Черный.

— Сень, ты рёхнулся, — дернул я его за штаны. — Это для нее место, не для тебя…

— Его пребывание допустимо, — повторил Черный. — Он гуданарва, проводник. Мир примет его.

— Македонец, — горячо заговорил Сеня, — тебе же больше не нужен напарник! Ты нашел свою женщину, ты будешь в Коммуне, при службе, семью заведешь. А я уродец, мне все равно среди нормальных людей места никогда не будет. И я ее люблю!

— Я с ней! — сказал он Черным решительно и взял Иру за руку.

— А я с ним! — сказала эта бестолочь малолетняя.

Эх, Сеня, Сеня…

— Не скучай Македонец, я найду тебя!

Они спрыгнули с машины и пошли к Черным. Видимо, им от них не мерзило, так как мне.

— А моя жена? — мрачно спросил Сергей. — Что с ней будет?

Черный пошевелился под своим балахоном, рыжая внезапно обмякла и начала валиться на бок. Муж подхватил ее и удержал.

— Я забрал потерянную сущность, — сказал Черный. — Она проснется и не будет ничего помнить. Держитесь подальше от наших путей, они не приносят людям добра.

— Эй, — окликнула его Маринка, — а как же Коммуна? Нам нужна помощь!

— Вы ее получите, — Черный сделал шаг назад и исчез. Вместе с ним исчез второй Черный, Сеня с Ириной и Сергей с Леной.

— Алё, а кто-нибудь умеет управлять этой штукой? — опомнился я.

— Я не то чтобы умею, — сказал Марина задумчиво, — но до Коммуны доберемся. У нас с тобой большие планы!

— Это какие? — усмехнулся я.

— Сначала у нас будет много секса, стрельбы, секса, интриг, стрельбы, засад, стрельбы, секса и прочего веселья. Да, я упоминала про секс и стрельбу? Они тоже будут. А потом стрельба кончится, и ты сразу сделаешь мне маленького Македончика. Как тебе такой план?

— Так чего ж мы ждем, черт побери? Куда нажимать, чтобы эта телега поехала!

Артем

Ночная заварушка поневоле прошла мимо Артема. Поврежденная нога разболелась так, что пришлось принять снотворное, иначе не мог заснуть — и в результате благополучно все проспал. Так что первые интерпретации новостей он услышал в столовой — мол, ночью кто-то напал, но наши героические милиционеры… Кто напал? Как напал? Зачем напал? — Тут у каждого мнение было свое. Но все сходились на том, что если что, так мы им еще не так наваляем! За столиками говорили о том, что надо записываться в ополчение и спорили, какое оружие выдадут — огнестрельное старое, огнестрельное новое (говорят, там такого разведчики добыли, что ух!) или даже то самое… — тут обсуждающие со значительными лицами перемигивались. Сам факт того, что впервые за историю Коммуны кто-то сумел не просто найти сюда дорогу, но и перетащить достаточные для нападения силы, почему-то никого не волновал. А Артем думал, что вот он, например не знает, как повести через репер больше шести человек, и уж точно не знает, как протащить машину. И то, что это знают те, другие, его пугает — потому что неизвестно, что еще они знают такого, чего не знаем мы.

Ольга была на каких-то совещаниях, куда Артема не звали, уроки в школе были перенесены, монтировать сеть было не с кем — все записывались в ополчение. Артем чуть ли не впервые оказался не у дел, поэтому и не знал, чем себя занять. Встреченный на улице Борух был в форме и бронежилете, при оружии и серый от усталости. Он тоже куда-то спешил, что-то организовывал и что-то готовил к обороне, но, сжалившись над раненым товарищем, уделил пять минут короткому рассказу. К счастью, он был непосредственным участником и умел выделять главное, так что ситуация получила полнейшую определенность.

Коммуна запоздало, но энергично перешла к обороне, хотя военные в один голос говорили, что атака не повторится. Такая атака, как была этой ночью и к отражению которой все теперь готовились. А какой будет атака следующая — никто не знает и даже предположить не может. Потому что возможности противника принципиально неизвестны. По этому поводу на совете сейчас драли глотку Первые, включая Ольгу, которая ухитрилась чем-то так с утра зацепить Палыча, что он впервые поставил вопрос об ее исключении из Совета. Это был бы прецедент — до сих пор любой из Первых читался членом Совета автоматически, даже если ни разу не участвовал в обсуждениях. Однако этот вопрос даже рассматривать не стали, и теперь Ольга с Палычем орут друг на друга на равных, уже, говорят, голоса посрывали. В чем разногласия — Борух не знал и знать не хотел, потому что, когда будет надо, до него доведут «в части касающейся», а пока это все говорильня и потеря времени. Совет он вообще называл не иначе как «наш ебанариум». Рассказав все это, он торопливо распрощался и убежал проверять какие-то МВЗ34, что бы это ни было.

Оставшийся в одиночестве Артем сел на лавочку, со вздохом облегчения вытянул больную ногу и задумался. Кажется, жизнь его, которая только начала было обретать черты определённости, в очередной раз собиралась осыпаться к чертям. Коммуна, казавшаяся оплотом стабильности, где все распланировано, продумано и более-менее разумно устроено, оказалась под атакой и в осаде, и что теперь будет дальше — совершенно непонятно. Его женщина, которую он уже привык считать почти женой, и на дальнейшую совместную жизнь с которой он строил планы, показала себя с не то чтобы неожиданной стороны, но… Скажем так, с той стороны, которую он в ней подозревал, но предпочел бы не видеть. Теперь он сам не был уверен, как к ней относиться дальше. А главное — кажется, в этом не была уверена она. С момента возвращения в Коммуну они ни разу не разговаривали. Да, конечно, она была очень занята, ситуация более чем кризисная, но он уже достаточно ее изучил, чтобы понимать — она его избегает. Осталось понять, что с этим делать, и надо ли вообще делать что-то. Может быть, дать ей время разобраться?

Иногда Артем проклинал свою склонность к рефлексии — чем больше обдумываешь все эти мотивации и отношения, тем сложнее найти какое-то решение. Становится проще сложить руки и ждать, пока решение не примет кто-то другой. Тем более что принимать решения у Ольги получается лучше.

— А, вот ты где… — Ольга выглядела встрепанной и усталой, но как всегда уверенной в себе и, как бы то сказать… боеготовной, пожалуй. Артем со всей определённостью понял, что какое бы ни было ее решение, она его приняла.

— Да, сижу, вот…

— Сиди-сиди, лечи ногу, врачи прописали ей — а значит и тебе, — покой. А то будешь потом хромать всю оставшуюся тебе очень долгую жизнь… — Ольга подмигнула.

— Это означает какое-то изменение моего статуса? — осторожно спросил Артем.

— Если ты этого захочешь, — твердо сказала Ольга.

— А могу и не захотеть?

— Можешь. Выбор есть всегда.

— И между чем и чем я выбираю?

— Между долгой жизнью и Коммуной или Мультиверсумом и мной.

— Э… — Артем растерялся, — почему такой странный набор?

— Мне нужен свой м-опер, — сказала Ольга серьезно. — И это можешь быть ты. Мультиверсум будет открыт для нас, и я буду с тобой.

— Но? — спросил Артем уже понимая, что тут что-то не то.

— Но это исключает Вещество. Долгая жизнь и м-операции несовместимы, прием Вещества вскоре полностью блокирует таланты м-операторов.

— Ты только сейчас об этом говоришь?

— Фактически, я только сейчас об этом узнала. Были подозрения, но детальные исследования действия Вещества проводил только Матвеев. Поэтому он и отказался от его приема. Оно многое меняет в человеке, как выяснилось…

— Выяснилось?

— Маринка вернулась в Коммуну с… одним человеком, неважно. И у него оказался для нас очень неожиданный подарок от очень неожиданных людей — книга записей академика Матвеева. Не знаю, как она к ним попала и даже представить не могу, почему они передали ее нам, но… Это объяснило многие факты, которые до сих пор никто не мог связать в систему.

— Или просто очень не хотел, — Артем пристально посмотрел на Ольгу.

— Или не хотел, да, — она кивнула. — Не так-то просто оказаться от долгой жизни, даже зная цену.

— И какова цена? Кроме Мультиверсума?

— У кого как, — Ольга говорила сухо и спокойно. — Например, у меня никогда не будет детей. Я подозревала это, но теперь знаю точно. Неудачные роды. Ребенок родился мертвым, я осталась временно бесплодной. Врачи обещали, что с годами репродуктивная функция восстановится, но была Катастрофа, потом строительство Коммуны и — прием Вещества. Почти все Первые приняли его тогда. Это казалось хорошим решением — да и было им, наверное. Но я как бы заморозила себя в том состоянии, и теперь пути назад нет.

— У нас не будет ребенка? — Артем сам удивился, насколько расстроил его этот факт. Наверное, он слишком много надежд возлагал не столько на самого ребенка, сколько на то, что материнство как-то изменит Ольгу.

— У меня не будет, — уточнила она. — Перед тобой твоя жизнь и твой выбор.

— Кто я для тебя, Оль? — Артем давно собирался задать этот вопрос, и теперь от ответа зависело все.

— Мне нужен свой м-оператор, — ответила Ольга. — И да, конечно — ты милый.

«Милый оператор, значит, — подумал Артем. — Ну что же, она хотя бы сказала это честно».

Ольга смотрела на него пристально и слегка улыбалась.

— Да, дорогой, — сказала она ровным тоном. — Любовь — это немного не про меня. Во мне что-то такое сгорело еще тогда, очень давно. То, что у нас с тобой — это самое близкое к любви, что у меня с тех пор было. Но зато со мной не скучно, и это настоящая жизнь.

— Настоящая? — Артем вспомнил, как легко она была готова убить за костюм.

Именно такая жизнь — настоящая? Точно?

— Ты можешь и дальше тянуть свои провода, ковыряться в железках и развлекать детишек, — ответила Ольга жестко. — Это все тоже кому-нибудь нужно. Но мне нужен м-оператор. Выбирай, дорогой.

Она встала с лавочки и пошла. Наверное, опять на Совет — ругаться, отдавать приказы, планировать грандиозные интриги, жертвовать малым ради большого и, в конце концов, убивать людей ради достойной этого цели. Артем смотрел ей вслед и невольно любовался — задница по-прежнему была идеальна, а походка достойна королевы. Но она так и не обернулась.

Он сидел на лавочке и бездумно наблюдал, как мимо идут люди. Многие кивали ему головой или здоровались вслух, пробегающие дети уважительно приветствовали, узнавая своего лектора. Хочется ли ему вместо этого какой-то другой, «настоящей» жизни? Артем посмотрел на веселую компанию подростков и узнал среди них рыжую веснушчатую Катю, которая на практике убирала их квартирку. Они слишком увлеклись болтовней, чтобы с ним поздороваться, и он по привычке подумал было, что у них с Ольгой могла бы быть такая дочь… А потом вспомнил, что нет, не могла бы. И, кажется, что-то такое для себя решил…

Зеленый

Не знаю, чем руководствовались Черные, но, избавив от дальнейшего путешествия в «Раскоряке», они отчего-то отправили нас с женой в Башню. Оказавшись внутри черной цилиндрической комнаты я чуть было не запаниковал, но увидел слабый отсвет в люке, спустился по винтовой лестнице и оказался в подвальном хранилище, где когда-то висел тот самый костюм. Костюма у меня теперь не было, «Раскоряки» тоже, а значит, «ходить путями Ушедших» я не мог физически. Оно, наверное, и к лучшему — судя по Ленке, там можно подхватить такую гадость, что хуже триппера. С досадой сообразил, что вместе с «Раскорякой» от меня ушла и коммунарская винтовка и три акка, вставленных в машину. Это плюс к тем двум, что ушли с костюмом. В результате у меня теперь осталось только два — в универсальном инструменте, все еще висящем на поясе, и подключенный к электросети Башни. Да, я лох, знаю.

Ленка все еще спала, никак не реагируя на то, что я таскал ее на плече по лестницам, как мешок. Я очень надеялся, что проснется она моей женой, а не компотом из горца-убийцы, беглого коммунарского профессора и домашней зверушки Ушедших.

Водрузив ее на одно плечо, а ее сумку — на другое, побрел к УАЗику, чувствуя себя старым, измученным кариатидом — сумка весила чуть ли не больше жены. Сгрузил сумку в багажник, жену на сиденье и, прогрев мотор, покатился в направлении альтерионской арки — будем считать, за неимением альтернативы, что дом у нас пока там. Капот стерся из этого мира, ныряя под арку, потом появился, но уже вместо со мной там. Интересно, когда мои глаза уже там, а мозг еще тут, что я вижу в этот момент? Лучше не думать об этом. Так же как о том, как чувствуют себя в разных мирах половинки одного коленвала…

Бросив машину у входа, под радостные вопли Мелкой, заботливые причитания бывшей у нас в гостях Катерины и искренние поздравления Криспи отнес жену в спальню. Сгрузил на кровать, стянул ботинки и носки… Одежда явно требовала стирки, а лучше — помойного ведра, но я сообразил, что не знаю, где здесь корзина для белья, есть ли стиральная машина и как она выглядит, а также понятия не имею, где Ленкина чистая одежда. Поэтому стянул только куртку, а майку и штаны оставил как есть. Ленка спала. Надеюсь, так и должно быть, когда из тебя экзорцируют злых духов, или что это в ней было. Пусть спит пока.

Я спустился вниз, в гостиную, где Криспи и Катерина наперегонки накрывали на стол. Создавалось такое впечатление, что я из голодного края приехал. Ну, или аппетит у меня как у бегемота. Хотя мне есть не хотелось — хотелось спать. Эти чёртовы временные сдвиги между срезами сбивают организм с толку хуже джетлага. Да и встал я сегодня до рассвета, причем в другом мире. Но пожевал какую-то плюшку, запил чаем — и неожиданно смолотил с тарелок все. Организм внезапно вспомнил, что мы с ним сегодня не жрали. Тактичная Катерина ушла, оставив нас в кругу семьи, а Криспи смотрела на меня с умилением, как бабушка на проголодавшегося внучка. Не раз замечал, что кормление мужиков успокаивает женщин. Даже если они выросли в обществе, для которого и феминизм — пройденный этап.

— Что с ней, Сер? Может, надо врача?

— Не надо, Крис. Надеюсь, с ней все в порядке. Или будет в порядке. Пусть пока просто спит.

— Сава пайпа, вачо Машья куфара кукиови миа!35 — выпалила своим голоском-колокольчиком Мелкая и уставилась на меня, ожидая восторга.

Я восторга не испытал, но и обманывать ожиданий не стал тоже:

— Ого, ты уже говоришь на альтери?

— Криспи меня немножко научила! Она говорит, у них есть специальные машины, чтобы учить язык! Даже ты сможешь выучить!

— Даже я? — покачал я головой с недоверием. — Ну тогда точно, чудесная машина…

Машка продолжала безостановочно щебетать, рассказывая, как они хорошо играли у реки, как котик ловил птичку, но она ее (к немалому, надо полагать, разочарованию котика) спасла, как Криспи учила ее пользоваться ванной: «Тут такой смешной, туалет, папа! Туалет-кувыркун!..» В общем, она трещала, а я пил чай и думал, что, может, и не так все плохо. Выучу, вон, в волшебной машине язык, найду, чем заняться… Главное, что Ленка вернулась.

Когда я то ли пообедал, то ли позавтракал — я совершенно потерялся во времени, — на смешной облизанной тонкостенной машинке приехали альтери — Ниэла и Молодой духом Кериси. Машинка, к моему удивлению, развернулась и уехала совершенно самостоятельно. Наставница Криспи (насколько я понял, бывшая) забегала вокруг Ленки и, невзирая на мои возражения, вызвала медицинскую помощь. А я попытался аккуратно выяснить у этого «молодого», какой у нас тут статус.

Оказалось, что я с женой прохожу тут по разряду приживалок при собственной дочери. Альтерион настолько рад новым Юным, что готов просто содержать парочку мзее, раз уж они придаются в нагрузку. Собственно, нам даже работать не надо, если мы не хотим. Пособие, которое полагается эмигрантам при ребенке, вполне достаточно, чтобы закрыть все бытовые потребности. И даже дом этот нам предоставлен бесплатно на любой срок, который мы захотим в нем проживать.

— Альтерион сильно страдает от депопуляции, — признался Кериси. — Домов куда больше, чем жителей.

— Да что ж такое, — удивился я. — В какой срез ни попаду — везде какой-то пиздец творится. Я думал, хоть у вас все в порядке…

— Боюсь, что весь известный нам Мультиверсум в кризисе, — сказал Кериси. — Деградация и коллапс населенных срезов — массовое явление. Мы ищем причину, Коммуна ищет причину, многие ищут причину… Общего мнения на этот счет пока нет. Мы стараемся вывести из кризиса доступные нам срезы, осуществляя над ними протекторат Альтериона. Это, разумеется, не идеальное решение, но это лучше, чем ничего.

— Тем не менее, — добавил он, — Альтерион все еще остается спокойным, безопасным и комфортным местом для проживания. Добро пожаловать!

Я вежливо покивал и поблагодарил, но остался при своих сомнениях. Не то чтобы я не поверил «молодому», но моя работа приучила меня очень ограниченно верить в благие намерения, а уж бесплатный сыр и вовсе штука подозрительная. Нас готовы принять ради нашей дочери? Скорее всего, это будет означать, что она перестанет быть нашей. Будет очередная Юная альтери, стесняющаяся своих родителей-мзее, считающая русский «языком Коммуны», и забывшая, что у нее есть родной мир. Нормальная судьба эмигрантов второго поколения, не самая, кстати, плохая. Но хочу ли я ее для Мелкой? Далеко не факт.

Между тем на такой же капсульной машине прибыл медик — прошел в спальню, разложил принесенную в кофре раму и установил ее прямо над кроватью, где преспокойно спала Ленка. По раме забегала какая-то штуковина, а медик смотрел на экран большого планшета. Какой-то оператор медицинской техники, а не врач. Убрав раму, он приложил к руке жены какую-то коробочку, та пискнула, и он снова уставился в планшет. Затем собрал все свои причиндалы, что-то попытался мне объяснить, но волшебная машина, обучающая языку альтери, со мной пока еще не встретилась. Тогда он переключился на Ниэлу и что-то объяснял ей, а я пытался понять по интонациям, насколько все плохо. Не понял. Но паники у него в голосе не было, немедленной госпитализации тоже явно не требовалось.

— Она действительно просто спит, — сказала мне Ниэла. — Очень крепко. И, вот еще что…

— Что?

— Она беременна.

— Какой срок? — спросил я немедленно.

— Три недели, плюс-минус день. Она может даже не знать об этом.

Я выдохнул. Все-таки неделю она была не в себе, вернее в ней была не она… В общем, хорошо, что три. И вообще — хорошо.

— Не волнуйся, Альтерион позаботится о ней и ребенке! — неверно истолковала мои размышления Ниэла. — Медик уже поставил ее на учет…

Вообще-то я сам предпочел бы позаботиться о жене и ребенке. Что-то меня здешняя заботливость все больше настораживает. Ниэла между тем распиналась о том, как внимательны тут к беременным, и мне все больше стало казаться, что жену у меня по этому поводу просто отберут. Обернут ватой, будут хранить, как яйцо в инкубаторе, а потом то ли вернут, то ли нет…

— Ваш ребенок будет урожденный альтери! — закончила она свою рекламную акцию, и я сразу подумал, что мне, позорному мзее, его, наверное, даже не покажут.

Да, я все еще параноик. Причем, параноик уже видевший, как его паранойя становится реальностью.

Когда Ниэла вышла, я в задумчивости раскрыл большую спортивную сумку, которую таскала с собой жена. Внутри оказался все тот же пистолет-пулемет, винтовка и длинный толстый глушитель к ней отдельно, запасные магазины к тому и другому и — пачки денег в банковской упаковке. Этакий «чемоданчик гангстера». Она что, банки там грабила всю неделю? И ведь не спросишь теперь, не вспомнит же…

Я занервничал, спустился вниз и, отозвав в сторонку Криспи, спросил, как у них тут насчет хранения оружия. Может, я уже все на свете нарушил?

— У нас, кажется, вообще нет никаких правил на этот счет нет, — удивилась Криспи. — Никогда не слышала, чтобы кто-то держал дома оружие, зачем оно?

— Ну, нет так нет, — сказал я. — Одной проблемой меньше.

Молодой духом Кериси меж тем, поговорив по какому-то тонкому полупрозрачному устройству, сказал, что меня хочет видеть Андираос, то есть, попросту Андрей.

— Это еще зачем? — спросил я недовольно. — Не о чем мне с ним говорить…

— И тем не менее, — настаивал альтери, — я бы очень попросил вас не пренебрегать этой просьбой. Это, некоторым образом, традиция. После того, как он примет наказание, поговорить с ним будет… хм… проблематично. Поэтому отказывать в таких просьбах не принято.

Экие страсти-то!

— Это долго? — я не хотел оставлять жену.

— Не больше часа! — заверил меня «молодой». — Вот и машина стоит…

Я неохотно согласился — меня уже здорово достала вся эта история, и очень хотелось ее закончить. Пусть это будет последним моим долгом перед Мирозданием.

Машины здесь все же какие-то легкомысленные. Тоненькие борта, много стекла, ни капота, ни бампера, не говоря уже о кенгурятнике и отбойниках. Фужер на колесиках. Оказалось, что она еще и с автопилотом — сели, динамик что-то прощебетал на альтери, Кериси ему ответил, и поехали. Довольно шустро, кстати. И сидеть удобно — если вас не напрягает, что между вами и другими участниками движения в основном стекло.

Доехали быстро — оказывается, от нашего дома до города минут пятнадцать ходу. На УАЗике, правда, просто так кататься нельзя, надо сначала получить навигационно-контрольный прибор, позволяющий автоматическим системам его видеть и учитывать. Ну да не больно-то и хотелось, я все равно местных ПДД не знаю. Андрея держали в невзрачном сером здании и, вроде бы, без какого-нибудь конвоя. Во всяком случае, в комнату он зашел сам, и, закрыв за собой дверь, сел на стул.

— Здесь не прослушивают, — сказал он сходу. — Традиция. Так что говори спокойно.

— О чем мне с тобой говорить? — мрачно спросил я. У меня было ощущение, что я просто теряю время.

— О том, как вытащить меня отсюда, разумеется.

— И нахрена мне тебя отсюда вытаскивать? — поразился я такой наглости. — Ты сделал много всякого говна, получи по заслугам.

— По заслугам? — Андрей криво усмехнулся. — А хочешь знать, что со мной сделают здесь?

— Не хочу! — ответил я твердо. — Похуй мне!

Но он все-таки рассказал.

— Нет, что, правда? — поразился я.

— Не сомневайся даже. Альтери только с виду такие добрые.

— Охуеть, — согласился я. — До такого еще додуматься надо…

Ну вот, блядь, зачем я это узнал? Не дай бог приснится теперь…

— Послушай, — сказал Андрей. — Я, конечно, здорово накосячил и многим насрал, но вот конкретно ты от меня дурного не видел, так?

— Да я бы тебя за одну Криспи так отмудохал…

— Вытащи меня отсюда, и отмудохай. Твое право. Но сначала вытащи. Я в долгу не останусь, у меня есть еще кое-какие активы. Ты знаешь, я долги отдаю всегда!

— Да как я тебя вытащу-то?

— Ничего сложного, подгони сюда УАЗик и оставь его. Ни одна местная машина меня не послушается и туда, куда мне надо, не поедет. Но ты же еще не получал навигационный чип, так?

— Не получал, — признался я.

— И коммуникатора местного у тебя еще нет?

— Вообще не в курсе, что это.

— Ну вот, ты человек-невидимка. Просто подгони машину и уходи.

— А как я обратно доберусь?

— Послушай, — сказал Андрей, — ну что такое небольшая ночная прогулка, по сравнению с тем, что сделают тут со мной?

— Ночная прогулка?

— Ну, машину-то ты без коммуникатора не вызовешь, придется прогуляться. Я примерно представляю, где вас поселили, это километров двадцать пять-тридцать, гулять тебе полезно. А ночная — потому что машину мне надо подогнать к полуночи. Раньше нельзя, заметят.

— А как я получу машину обратно?

— Скорее всего, никак… — вздохнул Андрей. — Но я тебе потом компенсирую. Хочешь, «Патр» свой отдам?

— Не факт, что он еще существует, — сказал я, припомнив вчерашний день. — Его оставили в городе, на который собирались ядерную бомбу сбросить…

— Неважно, найду, чем отдариться. Ну, зачем он тебе теперь? Куда тут на нем ездить? Он у тебя и на Родине-то в гараже без дела стоял…

— Ничего не буду обещать, — сказал я, больше чтобы отделаться. — Но подумаю.

— Подумай, подумай…

Когда Кериси вез меня обратно, я спросил у него — действительно ли с Андреем поступят так, как он говорил.

— Ну да, так все и будет, — подтвердил «молодой».

— Ну вот, — расстроился я. — А можно я его просто пристрелю? Это как-то гуманнее.

— Нельзя, — очень серьезно сказал альтери. — Не по правилам.

Эх, а я, признаться, надеялся, что Андрей мне наврал, для жалостливости. Чего-то развитой, продвинутый и такой гостеприимный Альтерион нравился мне все меньше.

Кериси высадил меня у дорожки и уехал. Я зашел в дом и схватился за пистолет — за столом у камина сидела одетая в пустотный комплект Ольга. Черт, только сейчас сообразил, что я все это время таскал под курткой здоровенный «Кольт» и даже в голову мне не пришло, что что-то в этом не так. Хорошо, что альтери к этому спокойно относятся. Но я как-то очень уж сильно привык изображать из себя крутого, не было бы потом трудно отвыкнуть.

— Э… привет… — сказал я, с некоторым душевным усилием убирая руку от кобуры. — Какими судьбами?

— С Андреем говорил? — спросила она, пренебрегая приветствиями.

— Допустим, говорил… — сказал я настороженно. — А что?

— Сделай, как он просит.

— Схуяли?

— Ради моей личной тебе благодарности.

— А зачем мне такое сомнительное удовольствие, как твоя благодарность? Моя роль во всей этой истории закончилась. Буду жить на пособие Альтери, машинки чинить на досуге…

— Не зарекайся, — Ольга неожиданно засмеялась и сразу перестала выглядеть зловещим руководителем разведки таинственной Коммуны. — Кто в эти дела влез, тот уже не вылезет. А в Мультиверсуме благодарность Коммуны — моя благодарность, — дорогого стоит…

Ольга поднялась и пошла к выходу.

— Да тебе-то он зачем? Альтери так с ним обойдутся, что ты все равно ничего хуже не придумаешь…

— Вот ты смешной, — улыбнулась Ольга, оборачиваясь. — Ты правда думаешь, что я ему мстить собралась?

— А что? — удивился я.

— Мне просто нужен новый м-оператор! — и она удалилась, гордая и загадочная. Кстати, роскошная задница…

— Папа, папа! — завопила сверху прикорнувшая было рядом с женой Мелкая. — Мама проснулась!

Я побежал наверх. Жена сидела на краю кровати и осматривалось с видом человека неуверенного, проснулся он или нет. Машка задорно скакала у нее на коленях.

— Милый, я так странно себя чувствую… — сказала она тихо. — Где мы? Что случилось?

— Мама, Мама, у нас котик! — сходу выпалила самую важную новость Мелкая. — Он рыжий, его зовут Ёксель, он умеет ловить птичек…

— Котик, — констатировала жена, — роскошно. Только котик?

— Нет, — сказал я ей. — Дорогая, у нас будет ребенок.

— Э… Разве это не моя реплика? — растерянно сказала жена.

— Неважно, — рассмеялся я с облегчением. — Мне надо многое тебе рассказать…

Через пару часов мы сидели внизу, жена поглощала приготовленный Криспи ужин — у меня так и не случилось оказии освоить здешнюю кухню.

— Представляешь, — жалобно сказала она, — ты мне все это рассказываешь, а я ничего не помню…

— Наверное, оно и к лучшему, — ответил я. — Плюнуть и забыть. Считай, что ты была в обмороке.

После ужина внезапно заявились Йози и Ингвар. Криспи захлопотала накормить и их, но они решительно отказались, сказав, что уже и вообще ненадолго. Поздравили меня с успешным спасением жены, поздравили ее с возвращением в число людей, не одержимых Древним Злом (ну, они иначе выразились, конечно) и вышли со мной во двор посекретничать.

— Андрей? — спросил я сходу, глядя на их загадочные лица.

— Да, а как ты… А, впрочем, неважно, — ответил Ингвар. — Его надо вытащить. Ты знаешь, что они с ним сделают?

— Знаю, — меня аж передернуло. — Но тебе-то какой интерес?

— Ну, знаешь… Бывает, что все вроде идет как по маслу, а потом оборачиваешься — опа, а это был вазелин… Короче не все тут так просто, как говорят альтери. Мне нужен человек, который знает входы и выходы.

— А мне Сандер сказал… — сказал смущенно Йози.

— Сандер? — поразился я. — Он тут?

— Заходил сегодня. Он странный теперь… Очень сильно изменился. Сказал: «Он еще нуен! Вазно!» — и смылся опять. Шляется по Мультиверсуму, как у себя дома…

— Ребята, ничего не обещаю, — ответил я им. — Я не уверен, как тут поступить правильно.

— Само собой, — ответил Ингвар. — Тебе решать.

Йози интенсивно закивал, и они удалились в строну его дома.

«Небось, пиво пить пошли», — подумал я с завистью. Мне чертовски вдруг захотелось выпить, но было некогда.

Когда я вернулся в дом, жена уже успела обнаружить, что из вещей у нее только то, что на ней надето и оно, мягко говоря, несколько несвежее. Оказалось, что вся ее одежда осталась в Башне, и мне пришлось туда за ней ехать, снабженному кучей инструкций, где что не забыть. Впрочем, я просто запихал в баул все, что попалась на глаза и при этом было одеждой. Постоял возле башни, посмотрел на море — а потом вдруг как будто потянуло что-то. Подъехал на УАЗе к сараюшке, потянулся к проходу — и выехал в свой старый гараж. Остановился, заглушил мотор и несколько минут сидел в темноте, глядя на лучики света по щелям ворот. Хлопал себя по карманам жилетки, достал смартфон и не без внутреннего трепета включил. Андроид загрузился, аппарат зацепился за сеть, показав три линеечки и значок 3G, и первое, что я услышал — сигнал рабочего мессенджера.

— Куда ты пропал? — писал ЕП. — Не могу с тобой связаться, про ваш город какие-то страсти рассказывают, ты жив там вообще?

Я не стал отвечать. Он все равно увидит, что я прочитал, но не буду спешить. Не знаю, хочу ли я снова в эту карусель — большие данные, и просто данные, мониторинг, анализ, мониторинг анализа и анализ мониторинга… Но ядерную бомбу тут определенно не сбросили, и это уже хорошо. Может, обойдется все? Во всяком случае, у нас теперь есть выбор.

Вернулся к Башне, закрыл проход, отвез жене вещи — был обфыркан, что не те, не в том порядке и вообще помял. Ну вот, наконец-то, пришла в себя! Смотрел на нее и думал, что очень ее люблю и соскучился. И может быть будет мальчик. Ну, чисто для разнообразия. Но и девочек много не бывает. А потом понял, что скоро полночь и надо что-то уже решать.

Зашел в комнату к Криспи — она сидела на кровати, оперевшись спиной о подушки, и что-то читала на полупрозрачной тонкой пластине. Наверное, это их коммуникатор и есть. Рассказал ей про Андрея.

— Ты самая от него пострадавшая, — сказал я. — Как скажешь, так и сделаю.

Ну да, перевалил ответственность на девочку, герой. Но это ее мир, ее враг и ее право. И культ ответственности Юных у них тут не просто так.

Криспи долго молчала, отложив коммуникатор, а потом сказала тихо:

— Я поеду с тобой.

И мы поехали.

Ночью дороги и улицы Альтериона оказались равно пусты, и мы без проблем доехали, никого не встретив. Я поставил УАЗик у стены, чтобы он не бросался в глаза. Мы высадились и отошли в сторонку, типа просто так тут стоим. Андрей не прорывался со стрельбой, не спустился на простыне из окна, не прыгнул с крыши с наволочкой вместо парашюта — просто и буднично вышел из двери.

— Приношу свои извинения, Юная, — поклонился он Криспи. — Так вышло.

— Я не прощу тебе Туори, — ответила она. — Но сейчас уезжай, это будет правильно.

Он молча кивнул мне, залез в УАЗик, завел его и, со скрежетом включив передачу — я поморщился, как от зубной боли, — поехал. Мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся за поворотом, и я думал, что период УАЗдао в моей жизни закончился.

Теперь будет что-то другое.