Дом-восьмистенок справляет Рождество

Снег шёл всю ночь и утром, когда они пошли в церковь, тоже. А днём, когда тётя Маргарет и Лорри пили чай в тёплой бархатной комнате мисс Эшмид, днём выглянуло солнышко, и на снегу заплясали тысячи крошечных искр. Сабина жмурилась на огонь в камине и мурлыкала. Лорри подумала, что это очень похоже на песню, которую напевала мисс Эшмид, когда шила ошейник для кошечки.

Девочка опустилась на колени рядом с Сабиной и стала смотреть в огонь. Тот жил своей жизнью, особый мир огненных деревьев и красно-жёлтых листьев… Угли в камине тихо потрескивали, а Сабина мурчала свою бесконечную песенку.

Тётя Маргарет вместе с мисс Эшмид рассматривали вышитые картины, висящие на стенах. То есть, тётя Маргарет разглядывала их, переходя от одной к другой, и задавала сотни вопросов, а мисс Эшмид отвечала, сидя в кресле. В комнате горело множество свечей, а в окно било солнце, так что света было предостаточно. Когда тётя Маргарет сделала крут по комнате и вернулась к окну, Лорри услышала в голосе тёти нотку восхищения – …музейные экспонаты!

– Сегодня, здесь – да. Сейчас многое позабыто. Но всё это делалось с удовольствием, и те, кто делали это, гордились своим талантом. Всё это делалось не по заказу, а по велению души.

– Боже мой, какие ковры! А вышивки – это же просто чудо! О таком можно прочесть в старых книгах, но увидеть собственными глазами… А гобелены, – тётя Маргарет крутила головой из стороны в сторону, – Какое мастерство! Это просто великолепно. Я никогда не видела столь завершённой коллекции – тут многим вещам до трёхсот лет! И в таком отличном состоянии!

– О, ткань стареет под грузом лет. Но об этом можно позаботиться. Я забочусь о вещах, потому что это доставляет мне удовольствие – я ведь не часто выхожу из дома.

Но всё проходит с течением времени. Может быть, наступит такое время, когда обо всём этом позабудут. И если о них некому будет заботиться, то пусть лучше все эти работы исчезнут. А впрочем, сегодня слишком хороший день, чтобы думать о таком – солнце светит и снег искрится как бриллиант, не так ли?

Она позвонила в колокольчик и взглянула на Лорри.

– Дорогая, может быть, ты поможешь Халли? Наша бесценная Халли, для неё противни и миски то же самое, что для меня – мои иглы и пряжа. Сейчас ей так редко предоставляется возможность блеснуть своим искусством, но сегодня, как мне кажется, она превзойдёт себя. Гости на воскресный чай – это удовольствие, которого мы были слишком долго лишены.

И Лорри отправилась на кухню. Она заглядывала туда несколько раз, проходя через прихожую. Но почему-то девочка боялась войти туда без приглашения Халли. Точно так же, как она никогда не входила в бархатную комнату, не постучавшись и не дождавшись, пока мисс Эшмид не скажет:

"Входите". Теперь она осматривалась кругом с нескрываемым любопытством. А ведь кухня-то оказалась точно такой же, как и кухня, в которой она пряталась, когда Финеас стащил хлеб и имбирный пряник. Только в этот раз здесь собирались готовить вовсе не пирог.

Сейчас на столе стояло блестящее серебряное блюдо, с серебряной сахарницей, со сливочником, и ещё с круглым стаканом, в котором стояли чайные ложки с цветочками на ручках. Халли стояла у большой плиты, наливая серебряный чайничек кипящей водой. Она улыбнулась, заметив, как Лорри принюхивается к пряным запахам, от которых девочке сразу захотелось есть.

– Пришли помочь, мисс Лорри? Вот и славно. У Халли только две руки, а не четыре, и нет волшебной палочки, которая крутила бы за меня кастрюлями. Возьмите-ка эту скатерть да накройте чайный столик. И не уроните – там ещё салфетки, деточка. Потом вернёшься и мы разберёмся со всем остальным.

Лорри с трудом поверила, что это – обычная скатерть, взяв в руки роскошный материал с чрезвычайно красивой кружевной каймой. Но она отнесла её, послушавшись Халли, а потом сделала ещё один рейс через треугольную прихожую, на этот раз с тарелками, покрытыми салфеткой.

– Халли, да вы настоящий ху дожник! – воскликнула тётя Маргарет, когда салфетки с блюдец сняли, и под ними оказалось множество кексиков, пирожков, всяких штучек, которые Лорри и видела-то впервые. – Это выглядит слишком хорошо, чтобы съесть.

Халли рассмеялась.

– Ну-ну, мисс Джерсон, именно для этого-то их и делают. Да и мне в радость занять руки, напечь всего побольше. Мисс Шарлотта, она ведь кушает не больше птички.

– Ну, тогда ты не видела птичек, Халли, – улыбнулась мисс Эшмид. – Они клюют всё время, если есть что клевать. Когда человек стареет, его ощущения уже не так остры, как раньше. И вкус и запах больше не чувствуешь, и половина удовольствия от еды пропадает. Так что Халли сегодня просто рада угодить более признательной аудитории, чем я.

Сабина громко мяукнула, прижимаясь к широким складкам юбки мисс Эшмид. Сегодня на ней было платье такого же покроя, что и зелёное, но это было серое, а поверх платья у неё на плечах лежал огромный платок из тонких, как паутинка, кружев. Края кружев доставали почти до талии. А на запястьях блестели широкие чёрные эмалевые браслеты с маленькими цветочками, выложенными из жемчуга. Большая брошь такой же работы, с целым букетом из маленьких жемчужин, скрепляла платок.

Мисс Эшмид осторожно потянула за юбку, освобождая её от коготков, которые Сабина осмелилась запустить в складки. Браслет на её руке свободно повернулся – он был сделан не для такой исхудавшей и сморщенной руки. Мисс Эшмид покачала головой:

– Ну-ну, Сабина. Тебе тоже налили чаю, но там, где тебе положено. А здесь нет ничего, что могло бы заинтересовать маленькую кошечку.

– Идём, Сабина, – позвала Халли. – Про тебя не забыли.

Сабина торопливо скользнула мимо Халли, направляясь на кухню, и мисс Эшмид снова рассмеялась.

– Уж про неё-то не скажешь, что она равнодушна к прелестям стола.

Зимний вечер наступил рано. Когда они возвращались домой, тётя Маргарет неожиданно сказала:

– В этом доме меня как будто окунули в сказку. Это было колдовство, Лорри. Время там словно остановилось. Её голос угас, она задумалась. – Они не могут снести его! – выразила Лорри свой испуг, который время от времени возвращался к ней.

– Это мы думаем так, Лорри. Но во имя прогресса сегодня совершаются и большие грехи. Я только думаю, кто же будет радоваться, когда последний клочок травы скроется под асфальтом, когда последнее дерево упадёт под бульдозером, или когда последнего дикого зверя пристрелят, отравят или поймают. Лорри, – тётя Маргарет снова заколебалась, – …не тешь себя насчёт спасения Дома– Восьмистенка.

– Но… куда же денутся мисс Эшмид, Халли, Сабина? Тётя покачала головой и ничего не ответила. Тогда Лорри сердито повторила: – Я в это не верю! И не собираюсь думать, что это случится!

– Пожалуйста, Лорри! – тётя Маргарет с тревогой посмотрела на девочку. – Ты должна уметь надеяться, но ты должна и быть готовой к разочарованию. Запомни всё, что ты видела в Восьмистенке, выучись всему, чему сможешь, – а там есть чему научиться тому, кто видит. Но Дом принадлежит прошедшим дням, тем дням, когда время шло медленнее. Да, мы думаем, что как-то можем управлять временем, но когда ты хочешь взяться за что-то новое, ты теряешь что-то старое. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Да, наверное. Но всё равно – какая польза в том, чтобы проложить это шоссе именно здесь?

– Может быть, только мы так думаем, Лорри. Но вряд ли многие согласятся с нами. Потом, это ещё не решено окончательно. Ещё будет собрание, и может быть, этот план строительства не пройдёт. А пока – мисс Эшмид пригласила нас к себе на Рождество.

– Честно? – Лорри изо всех сил вцепилась в руку тёти Маргарет. – И мыпойдём?

– Конечно. Она любезно разрешила мне взять с собой фотоаппарат и сфотографировать эти чудесные вышивки. Их нельзя даже скопировать, такой работы сегодня никто не сможет повторить. Конечно, кое-какие узоры можно будет упростить. Но всё равно, – тут тётя вздохнула, – для того, кто видел оригиналы, копии будут лишь жалким подобием.

Дни, оставшиеся до Рождества, тянулись бесконечно долго. Но к счастью, у Лорри было столько дел! Она должна была петь в хоре на рождественский вечер, и распевала дома "Веткой падуба украсим" до тех пор, пока тётя Маргарет не цыкнула на неё. Тётя заметила, что ничего не имеет против рождественских песен, но в это время года они прямо лезут отовсюду в уши и мешают думать.

А потом тётя принесла билеты на специальный сеанс мультиков Уолта Диснея. И Лорри пригласила Кэти и Роба Локнеров, и Лизабет Росс, которая стояла рядом с ней на репетициях хора. Они пообедали в "Бамберс", потом ещё перекусили в "Уокерс", а потом, уже под вечер, успели заскочить в магазин игрушек Фримена.

– Ну, Лорри, мисс Джерсон, это было шикарно! – восхищался Роб, пока они поднимались по лестнице.

– Мне так понравилось, когда фея превратила их всех в зверей, – поддакнула Кэти. – Спасибо, мисс Джерсон.

Лорри согласилась – всё действительно получилось просто отлично. Но когда она зашла в коридор и села на скамеечку, чтобы снять сапоги, её лицо стало грустным.

– Объелась мороженым, пересмотрела кино, или просто устала? – съехидничала тётя. – Хотя должна заметить, что проталкиваться через эту толпу – действительно утомляет.

Лорри подняла голову.

– Послушай, – начала она обвиняющим тоном. – Почему, ну почему Кэти не хотела сидеть рядом с Лизабет? Она толкнула меня вперёд, когда я хотела её пропустить. И Лизабет заметила это. И она потом почти не разговаривала. Это же нечестно! Лизабет славная, она умница и красивая. А Кэти – просто вредина.

– Не думаю, что Кэти – такая уж вредина, – возразила тётя Маргарет. – Кэти просто смотрит на всё немного по-другому, Лорри. С давних времён между людьми существует разделение. Сейчас всё больше людей понимает, что это неправильно. Но всё равно, когда люди разделены и не пытаются сблизиться, между ними вырастает стена. И тогда они начинают верить всевозможным бредням о соседе по ту сторону стены. И чем меньше они знают о незнакомце, тем охотнее верят, что он плохой.

Не думаю, чтобы Кэти хоть раз в жизни провела день с Лизабет. Или с любой другой девочкой другой расы или цвета. Поэтому она чувствует себя неловко и не знает, что же ей делать. А Лизабет тоже попятилась и не пыталась подружиться с Кэти, когда та в первый раз оттолкнула её. У них обоих была возможность разрушить эту стену, но ни та, ни другая даже не попробовали.

– Но вы же пробовали, правда, тётя Маргарет? – Лорри отставила сапоги в сторону. – Вот почему вы повели их на фильм про то, как звери в беде помогали друг другу.

– Да. И думаю, в следующий раз Кэти поймёт, что Лизабет такая же, как она. Им обоим нравятся старый лис и совята. Когда они не думали друг о друге, они ведь болтали об мультике, помнишь?

– Значит, ты думаешь, что Лизабет… не будет на меня сердиться?

– Ни капельки. Ох. Я старая больная тётка, Лорри. Как насчёт того, чтобы приготовить ужин самой, как и положено хорошей, доброй и послушной племяннице?

– Один ужин, заказ принят! – Лорри вскочила и побежала на кухню.

Заглянув в холодильник за творческим вдохновением, она вдруг вспомнила Финеаса и Фебу. У них тоже не было друзей. Мисс Эшмид сказала, что они остались в Доме-Восьмистенке. Странно. Лорри замерла на полпути меду столом и плитой. Она ни разу не рассказывала тёте о кукольном домике. А ведь именно он там самое большое сокровище, а не все эти вышивки.

Нет. Кукольный домик был чем-то ещё. Когда, интересно, он был сделан? Внутри домика не было его миниатюрной копии. В той комнате стояло только кресло, рисунок на полу, полки с книгами и бутылочками, связки каких-то сушёных растений на стенах и рядом та потайная комната, где Лота спрятала Финеаса и Фебу.

Лотта жила в том доме. А кто ещё там жил? Лотта была всего лишь маленькой девочкой, ненамного старше, чем Лорри. Были ли у неё отец или мать? Братья или сестры? Кто испёк хлеб и имбирный пряник, которые украл Финеас? Может быть, тот кукольный домик был сделан для Лотты, много лет назад?

Сколько вопросов. Возможно, Лорри сможет найти ответы хоть на несколько. Только вот… Лорри снова остановилась и задумалась. Смотреть на кукольный домик ей хотелось вовсе не так уж часто. Она удивилась этому. В первый раз она увидела его, когда мисс Эшмид разрешила ей посмотреть дом. Второй – когда мисс Эшмид отправила её на поиски Сабины. И она была уверена – мисс Эшмид оба раза знала об этих путешествиях в другое время. Значит, это была идея мисс Эшмид – отправить её туда? Но зачем? И сделает ли она это ещё?

Лорри поставила на стол блюдце с маслом. Что-то ей не очень хотелось ещё раз отправляться туда.

Рождественский праздник в школе закончился и начались каникулы! Тёте Маргарет пришлось работать до среды, а рождество приходилось на субботу. Во вторник Локнеры уехали, но, к счастью, Лорри удалось убедить их, что ей ещё нужно закончить кое-какие рождественские подарки. Правда, она послушно пообедала с ними в понедельник и даже помогла Кэти помыть посуду.

А на следующее утро мальчишка из булочной принёс записку из Дома-Восьмистенка. Мисс Эшмид интересовалась, не сможет ли Лорри помочь ей украсить ёлку. Тётя Маргарет разрешила, и в десять утра Лорри ужа шагала по покрытой снегом кирпичной дорожке к чёрному ходу.

В прихожей она стянула свой лыжный костюм и сапожки. В дверях кухни появилась Халли с двумя большими мисками в руках, с клюквой и с воздушной кукурузой.

– Как раз вовремя, детка, как раз вовремя. Ну-ка, отнеси это в комнату, и старой Халли не придётся зазря бить ноги.

Это была самая обычная клюква и самая обычная кукуруза. Лорри даже удивилась, но не стала задавать лишних вопросов и понесла их в бархатную комнату.

В бархатной комнате многое изменилось. Рабочий столик был отодвинут к стене, и пяльцы с вышивкой – тоже. Рядом с креслом мисс Эшмид стоял ещё один маленький стол, а на нём – только игольница, ножницы да большая катушка с грубыми белыми нитками. На стуле, где обычно сидела Лорри, сейчас стояла открытая коробка, и мисс Эшмид вынимала оттуда что-то, завёрнутое в папиросную бумагу и вату.

– Ты как раз вовремя, моя дорогая. Будь так добра, пододвинь стол чуть поближе. Поставь миски туда, а коробку – на пол. Ну вот, теперь всё в порядке. Как тебе наша ёлочка?

Да, у стены, меж двух окон, стояла ёлочка. Она была ещё неубранная, зелёная и маленькая, на подставке, задрапированной зелёной тканью. Словно прочитав мысли Лорри, мисс Эшмид покачала головой.

– Раньше у нас всегда стояла большая ёлка, до самого потолка. Но сейчас мы не справились бы с такой большой. Чтобы украсить такую маленькую, и то нам придётся потрудиться.

И она принялась разворачивать маленькие свёрточки из коробки. Лори подошла поближе, чтобы разглядеть, что там такое. На столе выстроились рядки крошечных корзинок. Целые половинки ореховых скорлупок, так что внутрь можно было заглянуть. И когда Лорри заглянула, внутри оказались крошечные картинки, яркие и цветные – зверюшки, цветы, мальчики и девочки. Были и картинки побольше, с аппликациями из бархатной бумаги, с бумажными кружевами из золотой и серебряной бумаги. Одни игрушки мисс Эшмид сразу ставила на стол, другие внимательно рассматривала, словно вспоминая что-то. Вот на столе оказалась клетка из тонкой золотой проволоки с птичкой внутри, сделанной из крошечных ракушек. И ещё корзиночки, из гвоздичных головок, сплетённых тонкой проволокой, и украшенных бисером.

– Ой, забыла, совсем забыла, – мисс Эшмид протянула Лорри маленькую круглую коробочку. – Посмотри-ка, Лорри. Когда я была маленькой, это было моё любимое сокровище.

В коробочке оказались четыре крошечные чашечки, настолько маленькие, что Лорри даже не поняла, как такие можно сделать. Но самым удивительным было, что в каждую чашечку была ещё положена серебряная ложка!

– Какие маленькие! – восхищённо вздохнула Лорри.

– Они вырезаны из вишнёвых косточек, дорогая, – мисс Эшмид осторожно отставила коробочку в сторону.

– А вот тоже знакомые штучки, – тут она развернула полоску тоненькой тесьмы. С тесьмы свисали корзиночки, размером не больше ногтя. – Вот эта, и эти – из вишнёвых косточек. А вот – из лесного ореха, а это – из жёлудя. Эти игрушки достаточно грубые, чтобы повесить их на ёлочку. А чашечки – они могут легко потеряться.

– Я никогда не видела таких игрушек.

– Да, – кивнула мисс Эшмид, – ты такого не видела. Видишь ли, когда-то люди сами делали все украшения на ёлочку. У нас не было всех этих блестящих стеклянных игрушек, которые теперь продаются в магазине. Поэтому мы пускали в ход собственное воображение и делали свои украшения.

– Мне эти нравятся больше, чем магазинные.

Лорри не смела даже прикоснуться к крошечным орешкам с картинками внутри, к цепочке из ореховых корзиночек, ко всем этим сокровищам, что мисс Эшмид расставляла на столе.

– Мне тоже, дорогая. Правда, они у меня уже много-много лет, и я уже привыкла к ним. Они так глубоко вросли мне в сердце, что я не в силах с ними расстаться.

Она поднесла к глазам один из орешков, внутри которого над розовыми и синими цветами взмахнул крыльями голубь.

– Ну вот, – мисс Эшмид положила орех и потянулась за игольницей. – Нам нужна такая длинная нитка, Лорри, чтобы она могла хотя бы раз обернуться вокруг ёлки.

Лорри отрезала нитку и вдела её в иглу. Мисс Эшмид взяла клюковку и аккуратно нанизала её на нитку. Ещё три клюковки, потом два зёрнышка воздушной кукурузы.

– Вот так, – кивнула она Лорри, и девочка, взяв вторую иглу, тоже принялась за работу. И пока они нанизывали гирлянды, мисс Эшмид рассказывала сказки. Это были рождественские сказки, и пока мисс Эшмид рассказывала, она то и дело брала со стола какую-нибудь безделушку.

В этом доме прошло так много рождественских праздников. И о каждом мисс Эшмид говорила так, словно видела его собственными глазами. И хотя Лорри понимала, что мисс Эшмид не может быть столько лет, это её нимало не удивляло.

Однако, несмотря на то, что мисс Эшмид рассказывала о доме, и о том, что тут происходило, она ни разу не заговорила об обитателях дома. Она только говорила "мы". Мы устроили то, мы сделали это. Миска с клюквой опустела, а они нанизали уже несколько гирлянд, когда вошла Халли с большим блюдом, которое поставила на длинный стол. – А вот и мы, мисс Шарлотта. Получилось отлично.

– Я вижу, Халли. О, какие красные глазки у мышек! На тебя снизошло вдохновение, Халли! Лорри, что ты скажешь об ёлочных украшениях Халли? – Это не всё, – Халли уже торопилась обратно на кухню. – Там ещё прянички и конфеты…

Но Лорри едва ли слышала её. Девочка изумлённо уставилась на блюдо. Мышки, три ряда белых мышек, с красными глазками, розовыми картонными ушками и тоненькими хвостиками! А сзади ещё три ряда розовых поросят!

– Сахарные мышки и свинки, – мисс Эшмид рассмеялась. – И они очень вкусные, Лорри. Мышки и свинки на ёлочку всегда особенно удавались Халли. А мы сделаем для них петельки из тесьмы, чтобы можно было повесить. Вот эта узенькая красно-зелёная ленточка должна подойти. И кстати, ты можешь оценить талант Халли. Попробуй их.

Лорри выбрала толстенькую розовую свинку и откусила кусочек задней ноги. Она была сладкая и вкусная, такая вкусная, что остаток свинки растаял в одно мгновение! А мышку Лорри отложила в сторону, решив, что возьмёт её домой и покажет тете Маргарет.

Пока мисс Эшмид отрезала кусочки ленточки, Халли внесла второе блюдо. Там лежали пряничные человечки в белых сахарных куртках, в красных штанах, со смородиновыми глазками и шоколадными волосами. А пряничные дамы были в белых блузках с красными пуговичками и полосатых красно-белых юбочках. И ещё лошади с сахарной гривой и полдюжины кошек с сахарными усами и глазками из засахаренной зелёной вишни.

– Ну, Халли, это лучшее, что ты до сих пор делала! – мисс Эшмид отложила тесьму в сторону и наклонилась вперёд.

– Я подумала, мисс Шарлотта, что надо постараться, особенно если…

– Верно, Халли, верно. Я думаю, что эти мы вешать не будем, Лорри. Мы просто посадим их на ветках.

– Я сейчас принесу конфеты, – Халли снова исчезла. Лорри заворожено рассматривала пряничный народец.

– В жизни такого не видела. Просто чудо!

– Да, весьма привлекательные молодые люди, – отозвалась мисс Эшмид. – Хороши, хороши. Правда, эти леди кажутся мне несколько легкомысленными. Зато элегантны, весьма элегантны. Кажется, все они ужасные модницы.

– А вот и конфетки, – Халли поставила на стол третье блюдо, ещё больше, чем первые два. Лорри подвинула в сторону рулончик ткани, чтобы освободить для него место.

Конфеты тоже оказались произведением искусства – как и мышки и пряничная компания. Крошечные сахарные цветочки, шоколадные шарики, их было так много, что у Лорри просто глаза разбежались. Мисс Эшмид подвинула к себе маленькие корзиночки.

– Их нужно класть сюда, Лорри. Дай-ка вспомню, мы всегда клали мятные леденцы в зелёные корзинки, шоколадки в белые, сахарные цветы в красные и…

– И цукаты в гвоздичные, – добавила Халли. – Только сперва вы пообедаете, мисс Шарлотта, а уж потом будете всё это раскладывать.

К вечеру ёлка была наряжена. Лорри присела на свой стул. Она приятно устала – вытягиваться на цыпочках, привязывать игрушки, сто раз обойти ёлку кругом, чтобы найти нужное место для корзиночки, пряничного человечка или клюквенной гирлянды.

Елочка была совсем не похожа на те ёлки, которые стояли в окнах вдоль по Эш Стрит. На ней не горели огоньки, не блестел ни дождик, ни стеклянные гирлянды. Но Лорри она показалась самой чудесной ёлкой, которую только можно себе представить. Так она и сказала мисс Эшмид.

– И мне тоже так кажется, дорогая. Но она принадлежит другому миру и ей нет места за стенами этого дома… – мисс Эшмид сложила руки на коленях, разглядывая ёлочку. Сабина уселась на подол хозяйки, с сожалением поглядывая круглыми глазищами на клюквенно-кукурузные гирлянды, на покачивающиеся игрушки, которые оказались слишком высоко – не допрыгнуть.

Лорри услышала бой каминных часов, и с неохотой поднялась. Затем перевела взгляд с ёлки на мисс Эшмид.

– Спасибо вам, огромное спасибо! – Она благодарила не только за удовольствие наряжать ёлочку, но и за весь этот чудесный, такой бесконечный, такой великолепный день. Лорри ещё не могла разобраться в своих чувствах, но она знала, что будет помнить всё, и эти воспоминания останутся одними из самых дорогих.

– Это тебе спасибо, Лорри. Да, – мисс Эшмид словно прочитала спутанные мысли Лорри, – такие воспоминания многого стоят. Они, как огонь, согревающий сердце. И не забудь, Лорри, – приближается Рождество.

– Приближается Рождество, – повторила Лорри. Почему мисс Эшмид сказала это? Ведь до Рождества осталось только три дня, это каждый знал. Но мисс Эшмид сказала эти слова так, что они прозвучали обещанием.

Лорри пожелала ей доброй ночи и принялась натягивать на себя лыжный костюм, висевший в прихожей. Халли завернула мышку в маленький кулёчек и выпустила Лорри в пустой, облетевший сад, где несчастный дракон уставил свой нос в тёмное небо.

Когда Лорри проходила мимо окон комнаты мисс Эшмид, она остановилась, чтобы ещё раз взглянуть на ёлочку. В окно было видно несколько веток. На одной уселась пряничная леди, выгнув ручку крендельком. На ручку была намотана клюквенная низка, чтобы леди не свалилась с веточки, потому что прямо у неё под носом раскачивалась белая сахарная мышка.

Лорри прищёлкнула языком. Пряничная леди удивлённо глядела на неё. Халли вывела над глазками-смородинками высоко вздёрнутые глазурные брови. Может быть, она собиралась сбежать подальше от этой страшной мыши, спрыгнув на гирлянду? Интересно, что бы подумали мисс Эшмид и Халли, если бы пряничная леди вдруг завизжала и выбежала из комнаты?

Холодный ветер чувствительно пробрал Лорри, и она вернулась на кирпичную дорожку. У чугунного оленя перед парадной дверью на спине вырос холмик снега. Но это, кажется, его не беспокоило, он был всё таким же гордым и важным, как всегда. Лорри помахала ему рукой и аккуратно прикрыла за собой ворота. В окнах вдоль улицы светились рождественские ёлочки. Если Лорри поторопится, то донесёт тёте Маргарет сахарную мышку в целости и сохранности! И Лорри торопливо побежала домой.

Загрузка...