Глава 1

— Я буду говорить тихо, так что вынь бананы из ушей, — предупредил Картазаев, он сидел на стульчаке в убогом нужнике, а за тонкой стенкой спали Тамара с Андреем, и ему совсем не хотелось, чтобы они услышали, как он разговаривает через зип с Гномом. — Что нового по расследованию убийства оперативников ФСБ?

— Ничего не изменилось, ты по-прежнему в розыске, — сказал агент. — Но я теперь понял, как все было. Убийца застрелил оперативников из пистолета той же марки, что и у тебя, а потом поехал в промкомзону, дождался, пока ты уйдешь, оставив оружие в машине, и заменил пистолет. А ты вдобавок еще одного замочил, понаоставлял пальчиков, да и бросил оружие на месте преступления. Может быть, таким образом, ты хотел выйти из игры, полковник?

— И сесть в зону пожизненно? Ты лучше скажи, откуда убийца узнал про встречу в промкомзоне и марку моего пистолета?

— Я думаю, он работает в местном управлении ФСБ.

— Об операции в управлении знало трое, двое мертвы. Остается Мажаев. Что он дурак так подставляться?

— Скорее всего, он рассчитывал, что в суете тебя грохнут бандиты, либо менты при задержании замочат. Они очень не любят, когда гибнут люди из их конторы. Убийца и предположить не мог, что ты выкрутишься.

— Все равно, вывод слишком очевиден, чтобы быть правдой.

— Кстати, Мажаев за тобой послал настоящего волкодава. Ты когда- нибудь слышал про капитана Коробочку? Твое счастье, что нет. Его сам Ржавый боится, а он не боится даже самого черта.

— В таком случае ваш Коробочка святой получается, раз его такие черти как Ржавый боятся.

— Неверная у тебя информация, потому что черти не боятся святых, они их искушают и проверяют на стойкость. А Коробочка, конечно, святой. Только святой со знаком минус. Знаешь, что такое аннигиляция? Это когда соприкасаются две разноименное частицы: плюс и минус, то они взаимно уничтожают друг друга. Остается только вспышка и световой ветер. Вот то же самое произойдет, когда Коробочка встретит настоящего святого. Мгновенная аннигиляция. Коробочка-голый рефлекс справедливости. Ему уже наплевать на такие условности, как сама справедливость или хотя бы закон. Он сам себя считает и законом и справедливостью, а остальные для него только грязь под ногами.

— За что ты его так не любишь?

— Когда я был молодым и зеленым, тоже хотел справедливости, и по дурости обратился к Коробочке. С тех пор прошло немало времени, не хочется бередить старые раны, скажу лишь, но лично для меня это "общение" стало катастрофой. С тех пор так и живу Гномом под землей.

— Слушай, а кем ты был до того, как пришел к нам? — спросил Картазаев.

— Зачем тебе это? Лишняя информация только забивает мозги и отнимает время, а его у тебя как всегда нет.

— Что-то еще произошло? — обеспокоился Картазаев.

— Двойное убийство в одном из рыбацких поселков. Убиты местный дурачок и некто Базлов. В портовой группировке он числится одним из ближайших помощников Диего.

Перед мысленным взором Картазаева предстало видение Севы, слушающего "феличиту".

— Севу убил Базлов, а самого киллера неизвестно кто, — продолжал Гном. — Видели постороннюю машину в поселке, но кто на ней разъезжал, ни номеров машины никто не вспомнил. Пришел также факс из Москвы: мазут, обнаруженный на туфлях Гиты, оказался не совсем мазутом, а мазутосодержащим топливом. Более тщательно проведенная экспертиза выявила синтетические компоненты, которые указывают на то, что мы имеем дело с топливом импортного производства марки "S-300",применяемым, кстати, на дизелях импортных же пароходов.

— Значит, Гита побывала на "Колумбии", — констатировал Картазаев.

— В Москве пришли к тому же выводу и просили активизировать поиски корабля. Есть предположение, что америкашки экспериментировали с Черепом Кукулькана. Возможно, что к ним также попали остальные части скелета бога, и они решили дособирать недостающие детали методом экстраполяции и компьютерного анализа. Эксперимент был неудачен: наши люди в штатах выяснили, что на корабле в момент аварии находилось сто шестьдесят человек. Не выжил никто. Больше того, есть мнение, что "Колумбию" специально подтолкнули к нашему берегу. Мол, пусть русские расхлебывают кашу, а если их при этом помрет побольше, то оно и к лучшему.

— Тебе американцы ничего плохого в прошлом не делали? — с подозрением спросил Картазаев. — В твоих словах мне видится личное отношение. Ты это заканчивай, мне нужна объективная информация. Что узнали про Боно?

— Ровным счетом ничего. По картотеке МВД он не проходит. Ни один из опрошенных информаторов его не признал за своего. Цель, с какой он следил за Диего, неизвестна. Непонятно, зачем он помог тебе. И куда он делся потом. Люди Диего весь город перевернули, да и в ФСБ по наводке из Москвы не сидели, сложа руки. Результата нет. Он словно исчез.

В этот момент за стенкой послышался неясный шум, и Картазаев заторопился завершить сеанс связи. Сунув зип между стенкой и унитазом, он открыл дверь, чтобы столкнуться с дулом пистолета. Полковник легко мог выбить его из заметно подрагивающих рук Андрея, но ему самому стало интересно, на что годен этот мальчуган из элитной школы.

— Ну, что дальше? — спросил Картазаев.

Глаза Андрея были как два пятирублевика.

— Ты мент! — выкрикнул он.

— Я не мент, а ты заканчивай размахивать заряженным оружием. Не дай бог, выстрелишь и разбудишь соседей, и придется отсюда экстренно линять. А мест, где мы могли бы еще укрыться, уже не осталось.

— Если ты не мент, то с кем говорил по рации? Они уже едут, да?

— Никто сюда не едет! — потеряв терпение, Картазаев вырвал оружие и осуждающе сказал. — В следующий раз никогда не угрожай оружием, а если достал, то стреляй, не то выстрелят в тебя.

В это время в дверях он увидел Тамару в одной ночнушке. В глазах ее были слезы.

— Ты притворялся? — спросила она. — Ты никогда не любил меня, тебе нужны были мои связи. Нет, ничего не говори.

Уйдя, она закрылась в ванной и включила душ на полную. Картазаев заподозрив, что мадам попытается улизнуть, легко выдернул замок и увидел, как обнаженная женщина подставляет лицо под хлещущие струи, что смывали слезы, стоило им выступить. Картазаев вернулся в комнату, в сердцах швырнул пистолет на постель и, обернувшись, сказал дожидавшемуся его решения Андрею:

— Нам действительно надо поговорить, — усадив его напротив, мало ли что малый еще попытается выкинуть, может, у него еще пистолет есть неучтенный, пусть побудет поближе, Картазаев задумался.

Он хотел сказать следующее:

— Я не работаю на ментов. Я работаю лично на Верховного главнокомандующего.

— А это кто? — не понял бы Андрей.

— Согласно действующей конституции Верховным главнокомандующим является Президент.

— Ты работаешь на президента? — недоверчиво воскликнул бы Андрей и добавил совсем уж по-детски. — И ты когда-нибудь видел его кроме как не по телевизору?

— Личные встречи совсем необязательны. Достаточно того, что он мне передают его распоряжения. Я хочу подчеркнуть, что полученное мною задание ни коим образом не касается ни Лешего, ни Ржавого, ни всех ваших разборок и стрелок. И попал я к вам не для того, чтобы выведать, где находится ваша черная касса.

— А зачем же тогда мы тебе? — воскликнул бы, наверное, Андрей.

В этом месте, Картазаев осторожно поискал слова, чтобы не оттолкнуть от себя подростка. Ему нужны были эти люди, так как ему больше не на кого было положиться.

— Помнишь, Сева рассказывал про найденный корабль? На корабле находилась секретная установка, и мне поручено ее найти, — соврал бы возможно он.

— Но Сева сказал, что на "Колумбии" был какой-то череп, — естественно вспомнил бы Андрей.

— Меня самого мучит эта загадка, — "признался" бы тогда Картазаев. — Современный корабль и какой-то там череп. Может быть, это какое-то иносказание, и у этого слова другое значение. Например, драгоценность в виде черепа, перстень.

— А как же Кит? Дядя Боря? — спросил бы Андрей. — А она? — он указал бы на дверь ванной.

— Не знаю, — признался бы Картазаев и на этот раз искренне. — Единственное, что могу обещать твердо, ваших городских никто трогать не будет, при условии, конечно, что они сами не захотят завладеть секретной шхуной.

Вот такая бы сложилась идиллия, и у него не было бы от этих людей секретов, и в случае, если бы кто-нибудь из них не выжил в дальнейшем, их крови на нем бы не было. И мальчик смотрел бы на него как на героя, а не кровавого жадного киллера, способного за деньги подкараулить и замочить собственную мать. И впервые в жизни он почувствовал бы себя полноценным работником ответственной организации.

И именно поэтому он уже знал, что ничего этого не скажет. Вместо этого он медленно, но верно накачал в себя обиду и раздражению. На лице, словно грыжа на лопнувшей трубе вздулось выражение вселенской злости. И он начал орать.

— Кончайте из меня петрушку делать! — надрывался он. — Я их хочу из дерьма вытащить, а они тут детективы разыгрывают. Мне шхуна нужна, чтобы подкараулить и завалить Ржавого. Да, я работаю не один, потому что вы ни черта мне не помогаете, а строите из себя Шерлоков холмсов с докторами Ватсонами. Для кого я это делаю? Для себя, что ли? Да плевать я хотел на все ваши дела.

И далее в том же духе, со всеми остановками. С каждым последующим выкриком лицо Андрея становилось все более растерянным. Картазаев хотел ослабить давление, но не мог при всем желании. Не имел права. Эти двое были ему нужны покорные, словно два кролика перед удавом. Он чувствовал себя так погано, как будто наплевал себе в душу. По себе он знал, что значит остаться без отца. Он учился в школе, когда от инфаркта внезапно умер отец. И не имеет никакого значения, что отец Картазаева был инвалидом-фронтовиком, с 19 лет носящим осколки в покалеченной ноге, а батяня парнишки бандитом и вором. Пустота, которая образуется в душе после этого, абсолютно одинаковая. Да и женщина, сроду не слыхавшая ласкового слова, прикипела к нему, едва он уделил ей толику теплоты. Кто сказал, что это не настоящее, что Тома любит его меньше, чем любит любая другая женщина?

Но вся безжалостность, неотвратимость и мерзость ситуации заключалась в том, что все эти нюансы не являлись существенными и вкупе не стоили и крохи от его задания. Поэтому, крикнув напоследок "Как же вы мне надоели!", полковник открыл дверь и выскочил на крыльцо. Они находились на одной из неприметных дачек, числившихся в активе "Смерча". Невидимые в ночи по листьям деревьев накрапывали капли начинающегося дождя. Картазаев шагнул под дождь и подставил лицо, по которому тотчас покатились крохотные капли. "Как слезы", — подумал он. В это время раздались торопливые шаги, и с крыльца метнулась быстрая тень. Как потом рассказывал Андрей, выйдя из душа и не увидев Картазаева в комнате, женщина буквально обезумела от горя. Не дойдя до него пары шагов, Тома замерла, вся дрожа. Дождь безнадежно намочил сорочку, заставив облепить крупные груди, но она этого даже не заметила. Потом в едином порыве она прижалась к нему.

— Я должен предупредить, — начал было Картазаев, но она положила ему руку на губы.

На этом процесс объяснения был закончен. Все были предупреждены, и больше никто не выступал, но после этого случая Андрей стал относиться к Томе с явным пренебрежением. Картазаев много размышлял потом и пришел к выводу, что многие драматичные события, произошедшие в дальнейшем, имели корни в этой стычке. И самое главное то, что превращение Андрея в Лешего началось именно тогда.


Получив приказ найти "Колумбию", Картазаев опять обратился за помощью к Томе.

— У Ржавого, наверное, полно укромных местечек, где он мог бы спрятать яхту? — спросил он. — Может быть, частный причал или ремонтный док. Я думаю, он воспользуется уже имеющейся охраняемой территорией, а не станет огород городить и выдумывать что-то новое, рискуя привлечь ненужное внимание.

— Таких мест полно, — согласилась она. — Ржавый всегда любил размах в развлечениях.

— Меня интересует самое охраняемое из них. У Ржавого должна быть настоящая берлога, в которую он ныряет в самых экстренных случаях.

— Тогда это "Китовый ус", — уверенно произнесла она. — Есть такой элитный яхт-клуб в тридцати километрах от города. Ржавый туда никого не допускает кроме своих головорезов. Даже шлюхам туда доступа нет. Я там была пару раз, охрана там как на военной базе. Вокруг клуба колючая проволока под током. Кругом патрули с собаками. На море все время пара катеров болтается с пулеметами. Это место очень надежное. Я думаю, что шхуна там, но туда не пробраться. Может, ты Ржавого из снайперской винтовки пристрелишь?

— Опять ты со своими дурацкими предложениями! — вскипел Картазаев.

На дело он решил ехать ночью. Днем он связался с Гномом и обговорил детали, остальную часть дня высыпался и ел: ночью у него намечалась большая потеря калорий. Он сразу отмел как несостоятельную идею проникнуть в яхт-клуб с берега. Оставался морской путь. Учитывая, что катера патрулировали залив, напрашивалось подводное проникновение. В таком случае ему предстояло преодолеть под водой в акваланге не менее пяти километров. В противном случае бандиты могли засечь его.

Своих спутников он не стал посвящать в детали. Лишь предупредил, чтобы они с дачи ни ногой. Место было безопасное. Единственный въезд в поселок охраняли казаки, никого не пропускавшие просто так и не боявшиеся местных бандитов. За одну ночь ничего бы не случилось. На случай, если он не вернется, оставил конверт в столе с двумя чистыми бланками паспортов, настоящими без фуфла, вложив туда же десять тысяч долларов. С этим он и проспал день, а вечером, едва стемнело, уехал, ни с кем по обыкновению не попрощавшись. Дурная примета прощаться, все равно, что уходишь в последний путь.

Старую неприметную иномарку он нашел, как и было обусловлено, в центре города. В бардачке лежали документы на машину и карта пригорода. Картазаев нашел на ней "Китовый ус", определился с дорогой и отправился в путь. Беспрепятственно миновав обводную дорогу, соединяющие центральный и портовый районы города, выехал на приморское шоссе. С правой стороны потянулись нескончаемые пляжи с многочисленными ресторанчиками и поздними гуляющими. Когда оживленные места сменились пустошами, он долго не мог съехать к морю из-за крутого обрыва. Местность была голой, видимость прекрасной, что вообще ни шло ни в какие ворота. По прикидкам Картазаева до яхт-клуба оставалось не больше десяти километров. Вдобавок выступила яркая луна, и его могли заметить в любой момент.

Не имея возможности продолжать движение на машине без угрозы демаскировать себя, полковник съехал на бровку и выключил двигатель. В багажнике нашлись прорезиненный костюм, ласты и акваланг типа "Пиранья-850".Из вооружений имелся стандартный комплект боевого пловца, включавший в себя автомат для подводной стрельбы "Мурена" и подсумок с боеприпасами и спецсредствами. Картазаев облачился в обтягивающие панталоны и куртку с выпуклой пуленепробиваемой грудью, после чего пристроил на поясе оружие, подсумок и зип, расставаться с последним категорически запрещала инструкция. По непроверенным слухам внутри зипа среди остальных заморочек имелся специальный датчик жизнедеятельности организма. Если организм переставал функционировать в результате попадания пуль, ножей и ядов или других неудобоваримых вещей, сигнал поступал прямиком Серегину и в его личном компьютере гас контрольный сигнал. Грустная картина, но даже всласть погрустить нет времени. Решительно вскинув на плечо баллоны с воздухом, Картазаев зашагал к обрыву. Найдя пологое место, стал спускаться. Тотчас под ногами пришел в движение целый пласт, и он на пятой точке съехал вниз как на санках. Встал, отряхнулся и побрел к морю, оставляя унылую цепочку следов.

Когда первые волны стали своими холодными языками лизать ему босые ноги, он одел ласты, закрепил баллоны за спиной и, зайдя по грудь, лег на воду. Вода приняла его, но тяжелые баллоны потянули на дно. Картазаев, зная свои силы и простую истину, что до Геракла ему далеко, надел маску, сунул в рот трубку и поплыл, теперь наверху была только спина и конец дыхательной трубки. Таким образом, он убивал двух зайцев: маскировался и не тратил воздух в баллонах, запас которого было ровно на два часа.

Через какое-то время полковник услышал музыку, остановился и вынул из воды лицо. Музыка гремела на берегу в метрах восьмистах. Он специально забрал чуть в море, чтобы случайно не появится прямо перед носом патрульного катера. Нажатием кнопки сбоку маски Картазаев включил инфракрасное видение, а заодно и дальномер. Катер он увидел сразу, тот качался на волнах в метрах двухстах, и волны с глухими шлепками бились о его борта. Сверху над форштевнем вспыхивал огонек сигареты. Охрана не дремала.

Картазаев надел загубник и ушел на глубину. Дно здесь было в метрах восемнадцати. Он опустился на половину этого расстояния и поплыл к берегу. В зеленоватом свете подсветки перед ним сновали одинокие рыбины с выпученными глазами и разеваемыми ртами. Расцвеченная словно китайский фонарь важно прошествовала медуза. Развевались длинные нити водорослей, и во взвешенном состоянии гордо плавал мусор. И все это происходило в абсолютной давящая на уши тишине. Картазаев слышал только собственное дыхание, которое могло быть и поспокойнее, если бы он был лучше подготовлен. Вот Гита преодолела бы дистанцию вдвое быстрее, да и незаметнее, пожалуй, тоже. "А ведь именно так она и попала на "Колумбию", — понял Картазаев. Опять он идет след в след. Самое важное в такой ситуации, это не упустить момент, когда надо свернуть с проторенного пути, чтобы не угодить в ту же ловушку, ибо дальше только смерть.

В глубине мелькнуло светлое пятно. Картазаев перестал молотить неподатливую воду ногами и усилил мощность инфраочков, одновременно нашаривая "Мурену". Очки тепла живого тела под ним не показали. Дно было усеяно многочисленными осколками, в центре угадывалось нечто громоздкое. Картазаев опустился к самому дну, и ему не хватило буквально пары сантиметров, чтобы пропороть ногу о косо торчащую из илистого грунта мачту.

Чтобы не пораниться, он был вынужден зажечь фонарь. Перед ним в стайках пестрых рыбешек лежал затонувший овальный предмет метров пять в длину. Он напоминал батискаф, не имевший иллюминаторов. А то, что Картазаев принял за мачту, мачтой не являлось, а было, скорее всего, средством связи. Например, спутниковой. Аппарат мог принадлежать американцам (не хотелось думать, что нашим, да и Вольд бы знал), и они явно потерпели неудачу, ибо аппарат был разрушен и затоплен. По батискафу словно прошлись огромным ножом, и все дно вокруг было усеяно кусками металла. В корпусе имела место быть обширная дыра. Вместо идентификационного номера выпуклое изображение креста, на концах раздвоенного, словно змеиный язык. Картазаев направил луч фонаря в трещину, и тот сразу увяз в спутанном клубке, напоминающем длинные человеческие волосы. Картазаев ударил ластами и на всякий случай отплыл повыше, он терпеть не мог утопленников, а потом и вовсе выключил фонарь и продолжил движение, ориентируясь по наручному компасу.

Он пробыл под водой уже сорок минут, когда над головой показалось покачивающее на волнах брюхо патрульного катера. Когда Картазаев хотел опуститься глубже, то сразу уткнулся в дно. Катер очень грамотно поставили над банкой, и Картазаев бы не удивился, если бы нашел еще какой сюрприз. Он пригляделся, и опыт его не подвел: по дну змеилась "нулевка" — очень тонкая, практически незаметная проволока, унизанная острыми как бритва крючками. Этими крючками "нулевка" намертво вцеплялась в кожу, нанося зияющие раны. Не исключено, что "нулевка" была подключена к системе сигнализации.

Картазаев посмотрел по сторонам, но насколько хватало "ночного" зрения, везде по дну змеились тонкие хищно поблескивающие кольца. "Нулевка" была выполнена из сверхпрочного и сверхлегкого металла, изготовленного по космической технологии, достаточно было даже поднятого ластами волнения, чтобы она угрожающе приподнялась и раскачивалась. Картазаев подвсплыл, и "нулевка" тотчас устремилась за ним. Поняв, что через секунду она перекроет все пространство под лодкой, и, не имея возможности больше ждать, потому что кислорода оставалось меньше, чем на час, Картазаев устремился между проволокой и покачивающимся днищем. Одно время он был уверен, что ударится о днище баллонами акваланга, но обошлось. "Нулевка" осталась во вздыбленном состоянии, чтобы вернуться тем же путем, нечего было и думать.

Вскоре Картазаев заметил пену прибоя. Берег оказался ближе, чем он думал. Вольд всплыл и осторожно осмотрелся. С левой стороны грохотала музыка, и раздавались голоса. Междусобойчик происходил в домике на берегу не более чем в полусотне метров. Рядом с домом находился прожектор, опущенный таким образом, что луч уходил в воду под крутым углом. Рядом стояли два охранника с автоматами. Однако, как на военной базе.

По левой стороне Картазаеву глянулось больше. Там на сваях в море выдавался пирс с пришвартованными к нему яхтами. За пирсом располагалась неприметная бухта, глубоко вдающаяся в береговую черту. Картазаев ушел под воду и поплыл туда. Вскоре он достиг свай и минул их, ощупывая руками, чтобы не врезаться случаем. Вход в бухту был перегорожен затопленным кустарником. Кусты стояли под водой густо как лес. Рыб не было, и Картазаев слишком поздно понял почему. Лишь по дну ползали сонные раки.

Картазаев проплыл над медленно колышущимися кустами и оказался в бухте. Усилив увеличение, огляделся. Вдали сканер показал крупную массу. Хоть Картазаев и старался оставаться бесстрастным, сердце его взволнованно подпрыгнуло. Он понял, что приближается к цели своего путешествия, а именно, к "Колумбии" и Черепу на ней.

Подплыв ближе, он понял, что масса, показанная сканером, есть не что иное, как стена, скрывающаяся, как он предполагал, за собой ремонтный док. Стена состояла из жестяных листов, когда-то плотно пригнанных друг к другу, но по истечении времени между ними появились щели. Картазаев попробовал пролезть, но они оказались узки для него. Или он слишком толстый. Тогда Картазаев решил поступить по-другому. Найдя просвет под забором, он стал разгребать дно. Дно оказалось илистым и поддалось довольно легко.

Вскоре щель была расширена настолько, что он в нее протиснулся. И остановился. Над ним в зеленоватом свете инфравизоров колыхалось широкое и плоское днище шхуны. По размерам оно было намного больше днища патрульного катера. Чтобы удостовериться, что оно принадлежит "Колумбии", Картазаев высунул маску из воды, прочитал название на борту и сразу нырнул обратно. Следом не полетели гранаты, как можно было ожидать, тогда он сделал еще одну попытку, задержавшись наверху подольше.

"Колумбия" возвышалась над ним молчаливо и величественно метров на десять. Понятное дело, крупное судно, океанского класса, и ангар, не предназначенный для подобных кораблей, был ему тесен. Борта "Колумбии" едва не задевал стен, и от этого создавался визуальный дискомфорт: казалось, что в ангаре не хватает воздуха, чтобы дышать. Если бы не крыша дока, то корабль бы конечно засекли с орбиты. А так он мог стоять здесь хоть до скончания века, пока "Зоркий Сокол" не сгорит в атмосфере синим пламенем.

В ангаре стояла тишина. Дверь заперта. С пирса на шхуну был переброшен трап, скрипящий, когда "Колумбия" переваливалась на волне. Из-за имеющихся в стене щелей вода то прибывала, то убывала, заставляя шхуну то проседать, то взмывать вверх. Картазаев огляделся и решил рискнуть. Отстегнув баллоны, он взобрался на пирс, подтянувшись на руках. После этого вытянул баллоны. Вдоль стен стояли бочки с топливом и маслом, заправленные брезентом, и он спрятал между ними акваланг. Сам, взяв "мурену" на изготовку, выдвинулся к трапу.

На шхуне не было заметно никакого движения. Свет не горел. Неизвестно, сколько простояла шхуна в доке, и за это время если бандиты и охраняли ее, то утратили бдительность. Удостоверившись, что шхуна не имеет внешних повреждений, Картазаев перебрался по трапу на корабль. Соблюдая все меры предосторожности, добрался до рубки. "На штурвале кровь!" — вспомнил он слова Севы. Следы засохшей крови обнаружились также на стенах и потолке рубки. Все до единого стекла были выбиты. Приборы повреждены. На полу Картазаев нашел многочисленные стреляные гильзы. Они практически не давали запаха, что указывало на то, что стреляли давно. Не найдя никаких документов, он уже собрался уходить, когда ему показалось, что в дверях кто-то стоит.

У него хватило выдержки, чтобы не выстрелить. На люк, частично переходя на комингс, легла тень, похожая на ту, что остается от человека, попавшего под воздействие тепловой волны ядерной бомбы. Картазаеву приходилось наблюдать такие на одном богом забытом и проклятом полигоне, где микроустройство с несколькими миллиграммами оружейного плутония взорвалось ранее намеченного срока, а именно когда несколько десятков техников устанавливали его в гнездо.

Он подошел и потер тень пальцами, пепел был жирный на ощупь. Картазаев понял, что подспудно оттягивает момент спуска в трюм. Тогда он решительно прошел по палубе до люка. Беспрепятственно спустившись по нескольким трапам, он разболтовал круглый люк и, переступив через высокий комингс, наконец, оказался в трюме.

Трюм был разбит переборками на несколько секторов. Картазаев прошел несколько, занятые дизелями и насосами, которые его нисколько не заинтересовали и, наконец, достиг некоего обособленного помещения.

Когда-то оно было со всех сторон закрыто железными листами. Теперь некоторые из них бесхозно топорщились углами на полу, исковерканные и изуродованные. Одной стены не было вовсе. Зато пол празднично блестел мелко битым стеклом. Вероятно, здесь раньше было панорамное окно. Возможно, из пуленепробиваемого стекла.

Картазаев переступил через остатки стены, оказавшись в некогда запретной зоне. В центре возвышался стол из шлифованного металла, из которого вразнобой торчали болты, крупные пружины и другие следы торопливого демонтажа. На полу среди ветоши валялся разломанный футляр наподобие того, что они нашли в доме Андрейки.

Бархатная подушка сильно пострадала, но даже на остатках было видно, что здесь лежало нечто крупное, гораздо крупнее, чем палец. Оно было даже больше Картазаевского кулака и походило скорее на внутренний орган. Например, на сердце. "Они хотели воскресить Кукулькана!" — понял вдруг Картазаев. А потом случилось нечто, или явилось нечто, что их всех убило. Превратило в тень.

Трюм навевал гнетущее впечатление. Картазаев предполагал, что бандиты постараются перепрятать Череп, в таком случае становилось не совсем понятно, зачем они оставили сам корабль. Вывели бы в залив, открыли кингстоны и пустили на дно.

Он понял, зачем они оставили "Колумбию", когда под потолком вспыхнули лампы и по палубе загрохотали шаги. Картазаев лихорадочно метнулся обратно, думая, что попался как последний мальчишка. По узкому трюмному коридору навстречу ему бежали вооруженные люди. Полковник задраил люк, судорожными рывками вкручивая байпас. Но что толку, если через секунду с обратной стороны ее вышибли выстрелом из гранатомета, и люк, вращаясь, полетел вглубь трюма, едва не переломав ему ноги. Картазаев успел укрыться за выступ, даже пару раз выстрелил из "мурены", но с той стороны ударил настоящий шквал. Хоть и не получив прямых попаданий, от одних железных заноз, отколотых от переборок, он получил столько ранений, что весь залился кровью.

— Сдавайся! — крикнули ему. — Не то мы тебя на якоре распнем!

Картазаев попытался убежать по коридору вглубь трюма, но столкнулся со второй группой бандитов. Один из них оказался так близко, что Картазаев, не успев выстрелить, просто ударил его "муреной" по усатой физиономии. Бандит схватился за оружие и повалился вместе с ним, выдрав "мурену" из рук Картазаева.

Выхватив из боевого пояса гранату и угрожающе размахивая ею, Картазаев отступил к бывшему трону Черепа. Бандиты маячили в дверях, не рискуя войти.

— Стреляйте по ногам! — раздалась новая команда.

Тогда Картазаев, размахнувшись, как следует, бросил гранату, но не в бандитов, как можно было ожидать, а в пол. В полу образовалась дыра, в которую ударил гейзер, и шхуна стала погружаться. Картазаеву только этого и нужно было. Он выхватил из сумки с инструментами похожий на сосиску баллон с пятнадцатиминутным запасом воздуха, сунул в рот загубник и втиснулся сквозь бурун во вновь образовавшуюся дыру.

Бандиты слишком поздно спохватились, и их выстрелы зачиркали по краям отверстия, не проникая в саму воду. Однако Картазаева подстерегала другая опасность: сохранялся риск быть задавленным проседающим корпусом шхуны. До дна было метра два, и это расстояние быстро уменьшалось. Картазаев судорожно задергался, уходя из-под многотонного утюга, который ударил о днище с мощью древнего мамонта.

Времени, чтобы искать уже проделанный лаз, не оставалось, Картазаев раскачал два соседних листа и, обдираясь, пролез между ними. В бухте было светло как днем, по воде метались лучи прожекторов. Толщу воды пронзали пули, оставляя разящие трассеры из пузырьков воздуха.

Картазаев ринулся к кустам, перегораживающим вход в бухту, и остановился. Он понял, чего рыбам не понравилось в них. Потревоженные всеобщей суматохой, из глубин кустов, словно живые вздыбливались хищные горбы "нулевки". Она лежала так густо, что располагалась в несколько взаимопроникающих слоев. На многих крючках требухой наружу висели попавшие в ловушку крупные рыбины. Картазаеву грозила незавидная участь стать самой крупной добычей, но ничего другого не оставалось, как попытаться прорваться.

Почти сразу он зацепился, и опутанную хищной паутиной ногу пронзила острая боль. Картазаев достал спецножницы для резки стали, и в этот момент на него напали. Аквалангистов было трое, и действовали они слаженно, нападая одновременно с разных сторон. Картазаев ужом крутанулся вокруг своей оси. В процессе маневра ему удалось полоснуть неосторожно сблизившегося с ним противника по шлангам акваланга. Испуская тучи воздушных пузырей, тот был вынужден экстренно всплыть. Второй попытался его схватить, тогда Картазаев тыльной стороной ножниц расколотил ему маску, временно ослепив. Оставшийся пловец понял, что остался один и что взять живым нарушителя вряд ли удастся, решил не церемониться с ним и без затей убить. Он производил резкие выпады длинным спецназовским ножом с акульими зазубринами. Только каким-то чудом Картазаеву удалось отвернуть шею от резкого скользящего удара. Из оружия у него оставались только ножницы, и, дождавшись очередного выпада, он поймал ими руку противника и со всей оставшейся силы сжал. Ножницы, предназначенные для перекусывания проволочных заграждений и имевшие в активе мощный гидравлический усилитель, перекусили руку бандиту. Тот забился от боли и угодил в "нулевку". Неосторожно дернулся и уже вскоре был опутан ею с ног до головы. Почти сразу болевой шок убил его, и он замер. Картазаев перекусил ножницами проволоку, что до сих пор висела на ноге, и устремился прочь. Однако в море ему уйти было не суждено.

Полковник увидел быстро приближавшийся луч света, распоровший всю толщу воду до самого дна: это на всех парах приближался патрульный катер. Судно остановилось в полусотне метров, и с борта в воду звучно бултыхнулся приземистый груз. Картазаев торопливо выплюнул загубник и постарался максимально выдохнуть воздух. Он не успел до конца освободить легкие, когда рванула глубинная бомба. Применять ее на столь малой глубине было настоящим безумием. Либо бандиты плохо разбирались в характеристиках столь мощного оружия, либо их заставили это сделать. Под водой стало светло как днем, следом затвердевший до твердости камня сгусток воды ударил и завертел Картазаева. Ему едва не разорвало легкие, но находившимся на катере повезло еще меньше: судно опрокинуло на борт, убивая и калеча экипаж выступающими металлическими частями. Единственной причиной, по которой Картазаев не утонул, явилась та, что взрывная волна разорвавшей практически на дне бомбы была направлена вверх, она то и выкинула Картазаева на поверхность вместе с тучей оглушенной и дохлой рыбы.


Загрузка...