Мама

'Роботами' себя ребята называют в шутку, - Прохор рассказывал им, что так же работали солдаты на ЧАЭС, посменно по 5 минут. Вооружены 'роботы' просто - мочалка и мыло, перчатки, плюс у Томы нашлось бутылка 'Саниты-геля' для чистки плит из нержавейки. И все, ничего лишнего.

Пахнет внутри мерзко, но уже не кошмарно как было поначалу, и есть все шансы, что через час будет пахнуть терпимо. А в финале пахнуть должно исключительно чистотой. Но чем прет сейчас - непонятно, поэтому смена каждого 'робота' длится от силы десять-пятнадцать минут, а потом - усиленные водные процедуры и кислородные ванны.

Цистерна из нержавейки была относительно небольшой: чуть более трех метров в длину и полтора в высоту. Для чего она была изготовлена - уже никто не знал. В ней хранили то ли молоко, то ли воду, и бог знает, что еще потом. Главное было то, что содержимое потом поленились слить, и оно так и осталось там, намертво твердой коркой прикипев к стенкам.

'Пищевая' она или нет - было неизвестно, да и не было это столь важно. - Ее обнаружил Броник, как они стали за глаза звать Бронислава, во время обхода территории.

Знали о ней все, но 'обнаружил' именно что домовитый Петухов. Почему на эту 'дуру' никто не обращал внимания стало понятно чуть позже. Последние несколько лет она лежала под навесом дальнего сарая заваленная досками. Но числилась она на балансе еще формально существующего 'НИИ АГРОПОМ - ТЕК', и, как и прочее движимое имущество почившей организации, уже несколько лет делилось в суде между ее кредиторами. Поэтому глаза просто научились не замечать ее.

Цистерна была реально хорошая - толстостенная, вареная на совесть. Раньше их было две, и от второй даже остался нижний остов и еще какие-то кусочки, все остальное же, было давным-давно сдано в пункт приема метала. Ну а самого 'сдавальщика' работники того же пункта сдали в милицию, когда их взяли за яйца 'кредиторы мертвых агрономов'. И именно благодаря этому показательному уроку - первая уцелела.

Облегченная лопатой и шпателями от непонятного и мерзопакостного содержимого, она была аккуратно, усилиями двух десятков ребят положена на бок, для дальнейшей чистки. А во избежание повреждений, сарай был принесен в жертвы 'дуре' из металла, - к радости заготовителей дров.

'...Сахарову Исааку Ароновичу - подготовить к запуску мини-электростанцию, на случай отключения электроэнергии и предложить наиболее экономный режим работы. Приоритеты:

- свет в бытовых помещениях ночью,

- работа холодильных установок и телевизора - круглосуточно'

- проект 'автоклав.'

Исаака потом сразу пришлось бросить на реализацию нового проекта. Как и Бронислава, и всех остальных спецов, кроме Бортника и доктора. От доктора и чекиста там толку было бы мало - не их профиль. А уж что надо делать - 'менторы' поняли сразу, ну а что не поняли, так прочитали с ее ПК. Благо дело - и она, и, как ни странно, Дима, начиная с конца первого дня Катастрофы, начали скачивать техническую информацию с обваливающегося Интернета. Объяснение Димы, зачем он это делал, тогда неприятно ее удивило. - Придурок надеялся, что станет единственным хранителем знаний в постапокалиптическом мире. - Редкий случай кретинизма помноженного на амбиции.

....крепежные болты с гайкой, сварочный аппарат, болгарка, манометр, термометр, термостойка с автомобильным маслом... - основное, но не единственное, что им понадобилось. И далеко не весь список был тогда в их распоряжении, и в трофеях строительного магазина. Пришлось и у Хохлова клянчить среди 'трофеев', и рисковать, куроча на шоссе брошенные автомобили.

'А Хохлов сволочь хитрая! - Женщина усмехается про себя, - дал им сварочный аппарат, три манометра и еще какой-то хрени, о которой просил Исаак, но с обязательным довеском: 60-летней одинокой бабкой, незнамо каким чудом пришкандыбвашей к ним из Днепропетровска, и ее внуком, пацаном лет десяти'. Так сказать - 'На тоби небоже, що мени негоже'.

Ну да ладно...Парень подрастет рано или поздно, а бабка хотя бы на машинке строчить умеет, - пусть девчат учит. Будет уроки шитья вести.

'.. На период проведения авральных заготовительных работ дети от 8 до 12 лет в дневное время суток - переводятся в спортзал.

Прогулка раз в сутки - два часа. С 12.00 до 14.00.

Ответственные - Марина Сергеевна Довбыш - референт, и Мария Ивановна Коростылев - Нач. Мед., Осин Евгений Иванович - по мере здоровья и физических возможностей'

'Самым важным из искусств для нас является кино!' - ...Прав был Ленин. Если бы не плазма, выпрошенная у Хохлова и не работающая электростанция, питающая ее, - девочки бы за эту неделю повесились'.

'Все лица старше 14 лет неохваченные приказом могут привлекаться к работам ответственными лицами по согласованию с Дирекцией'

....уборка территории, охрана периметра метрическими грифами в руках или дежурство в Дозоре, близ мостика, с Прохором или Бортником, помощь Томе, Маше, Марусе, Петухову, и прочая, и прочая...странно, что у них до сих пор нет бунта. Наверное, потому что бунтовать нет смысла. Но рано или поздно он будет и к этому надо готовиться.

'..Вопрос с тарой остается открытым...И требует скорейшего решения...'

А Игорь его таки решил. И очень скоро, - когда через пару дней после отключения электрики уехал на 'поиск предметов срочного освоения'. Он вернулся через полтора часа с сообщением, что решение проблемы тары найдено, осталось его только реализовать, и уже через час уехал обратно на их ВАЗе, прихватив с собой нескольких ребят, 'мешочек Томиного инструмента' и еще что-то, типа ломиков.

Тогда ее решение поехать с ними и посмотреть 'чЁ там такое' не было рациональным, просто она дико устала, и ей хотелось хоть куда ни будь да свалить на пару часиков, и не видеть посетителей, просителей, рационализаторов и жалобщиков, которые ждут своей очереди.

Она проснулась через три часа от звона разбитой банки. Жутко пахло уксусом и кислятиной, а ее Игорь (она отметила, что про себя стала называть Игоря своим) стоял снаружи с пистолетом, 'пася' территорию вокруг. Увидав ее, он махнул рукой, предлагая ей выйти.

Громадина фуры и маленький ВАЗик стояли друг к другу задом, раскрыв двери, словно склещившиеся кобель и сучка.

В принципе, как она потом поняла, от слова 'фура' в ней мало что осталось: бензин был слит, шины сняты, как и часть запчастей, но вот груз, - литровые и трехлитровые стеклянные банки с консервированными помидорами, оказался нахрен никому не нужны, и в целом остался неповрежденным.

А вскоре стал ясно, откуда пахнет кислятиной. Ребята открыли дно фуры и сливали туда содержимое отрываемых банок, не разбивая деревянных ящичков в которых они были "запечатаны". После чего передавали облегченную тару в ВАЗ, который уже был почти забит. А груз фуры все еще казался почти не тронутым. Создавалось впечатление, что убитая машина облегчается, словно у убитого человека после смерти расслабились сфинктеры и содержимое внутренностей вываливается наружу.

Следующий рейс за банками Игорь тогда сделал через час, но уже без нее.

Спазм снова скручивает живот, и пальцы роняют один из двух листов - черновик протокола. В руках у нее остается второй...

'По случаю успешного запуска оборудования 'Автоклав' и 'Объекта укрытие' предлагаю в качестве меры чествования и награды для его создателей:

-Вынести благодарность

- Поощрить неделей отдыха (по завершению всех работ по консервации мяса)

- Высечь на объекте ' имена его создателей'...

- Поставить в первую очередь на получения личного оружия самообороны'

Н-да... Цистерна из нержавейки, укрепленная приваренными листами и кусками от остатков второй, с люком и приборами была похожа то ли на подводную лодку, но ли на космический корабль. И это был его первый полет.

Сырое мясо, специи, сало, лавровый лист закатывались в банки, - работа радостная, но монотонная. В ней она принимала участие лично. И не потому, что не было свободных рук, - желающих помочь тут было полно, а просто у нее уже 'рвало крышу' и ей нужно было хоть на пару часов отвлечься простым физическим трудом...

А потом банки с полуфабрикатом располагались внутри цистерны, а они, ее творцы, испытатели, наблюдатели - вокруг нее. Их было человек десять, хотя из окон глядели все остальные, и темные окна тогда побелели от лиц детей и подростков

Цистерна уже не казалась ей такой большой, хотя литровых и трехлитровых банок внутри ее - было реально много. Около тысячи литров, стоящих друг на друге и на сваренных внутри полочках и решеточках.

Нет! Неправильно она называла ее цистерной - цистерной она была еще вчера, а сегодня это был их личный автоклав. Чуть менее полутора тонн мяса и сала меньше чем за час при температуре 121 градус под давлением будут превращены в долгоиграющую тушенку, а еще через семь часов операция будет повторена еще раз, и еще раз... - И, меньше чем за сутки, они получат пять тонн продукта, которого хватит им на долгие месяцы неопределенности.

'..и переводится на прежний режим работы.

По работе Автоклава:

- ПЕРОВОЕ. Омар Хематияр-Оглы - ответственный за бесперебойную подачу дров.

- ВТОРОЕ. Митина Тамара Дмитриевна - ответственная за организацию и контроля соблюдения рецептуры при закладке банок, закатка и закладка банок в автоклав.

- ТРЕТЬЕ. Кузин Прохор Иванович - обвалка туш и утилизация отходов путем сжигания.

- ЧЕТВЕРТОЕ

- Сахаров Исаак Аронович

- Петухов Бронислав Петрович

- Корнеев Герман Сергеевич

- Иванов Григорий Петрович (резерв) - ответственные посменно за соблюдением технологического процесса - температура в течение часа - 121-125 градусов, при необходимы параметрах давления.

- ПЯТОЕ Кореньков Дмитрий Олегович - бесперебойное снабжение - 3 рейса/двое суток. Сопровождение в целях безопасности - Бортник Игорь Петрович.

- ШЕСТОЕ На период отсутствия Бортника И.П. - главный по вопросам поддержания внешней безопасности Круглов Прохор Николаевич, с правом мобилизации всех способных и желающих оказывать сопротивление внешней угрозе...'

А энтузиазм детишек к тому времени начал спадать. Нет, бунта еще не было, и недовольства тоже. Но все же перестраховка никогда не помешает, и кнут нужно грамотно чередовать пряником. Именно поэтому она лично продиктовала слова о мобилизации, поощрениях, и наказаниях...

'.СЕДЬМОЕ С целью выполнения возложенных обязанностей ответственные лица могут привлекать всех кто старше 14 лет. -

- Списки и графики добровольных помощников - подать отдельно в течение 6 часов.

- При отсутствии добровольцев - подать списки рекомендуемых к мобилизации на означенные выше работы

- ВОСЬМОЕ. При явном или скрытом саботаже или отказе работать привлеченные воспитанники будут временно переведены в младшие группы или предупреждены о возможности эвакуации в лагерь спасения им. Хохлова.

Все привлеченные воспитанники освобождаются от всех остальных работ.

- ДЕВЯТОЕ. Особо отличившиеся будут занесены в список на первоочередное получение оружия.

- ДЕСЯТОЕ. Общее руководство оставлю за собой'

Доктор считает, что на последнем пункте она и надорвалась - нельзя быть в каждой бочке затычкой... Но Хохлов Руслан Вячеславович не был безумно щедрым человеком, а то, что он расположил лагерь спасения далеко от города, согласился выделить им самых ценных 'долгоиграющих' продуктов максимум на месяц, и что главное, пытался впихнуть им лиц, которые не смогут сами от него уйти - говорило о многом. По крайне мере о том, что он не альтруист, и просто выжидает развития ситуации.

Поэтому и щедрость его была вынужденной. Но по крайне мере с ним удалось найти общий язык, и 'просчитать' его.

Это был их последний визит к нему. В огромном помещении еще весела на крюках 'жалкая' вереница говяжьих полутуш. Жалкая на фоне помещения, которое украшала надпись 'берегите холод'. Но холод уже отключили и в помещении были не жуткие 26, а всего 4-5 ниже нуля, жалкая цепочка весила около трех тонн, и они были их 'финальным призом'. За ними они и приехали...

Порою нервный стресс может копиться очень долгое время, и не выплескиваться наружу. - Их не били, в них не стреляли, а просто запустили на территорию и окружив, направив автоматы. Совсем другие люди, которых было куда как больше чем 'приспешников' Хохлова. Их отвели в бывший кабинет ее 'благодетеля', где двое из 'новеньких' начали задавать вопросы....

Выдержка человека откидывает порою странные коленца. Страха у нее тогда не было, его выдавил адреналин и понимание сути момента. С ней беседовал мужчина в остатках той же формы, что была и на Хохлове. Вести допрос он умел, это она поняла сразу, - внешне казавшийся простофилей он все время 'забывал', переспрашивая ее то, что спрашивал минут 10 назад. Впрочем, и она тоже что-то поняла о новых хозяевах - это такие же 'спасатели' как и сам Хохлов, только рангом повыше, организованнее и числом поболее, которые решили, что спасать надо там, где безопаснее и сытнее.

Дело могло принять нехороший оборот, если бы не Бортник, увидавший кого-то из 'бывших своих', и не попросивший передать привет от Игоря некому Сергею Петровичу, да еще и ее предложение ехать за ними и забрать к себе, если им так хочется, почти две сотни детей и инвалидов.

Ее финальные тонны мороженной говядин' так и остались висеть в морозилке - едоков на складах прибавилось и, несмотря на падение температуры в холодильнике, они могли быть съедены раньше, чем испортятся. Зато 'добрые самаритяне' вошли в ее положение и согласились, что по нынешним временам три пистолета и ружье на две сотни рыл - это не серьезно, и выделили им с десяток автоматов, и столько же ПМ.

Она хорошо помнила, как их ВАЗ выезжал за ворота объекта.

Помнила, как ехали все семьдесят километров грунтовой дороги, а она, сославшись на головную боль, молча держалась, вцепившись в ручку сидения считая метры и минуты.

Помнила, как приехав, и отпустив Игоря сразу, как только он занес оружие в ее кабинет, вызвала Машу и доктора. Срочно и бегом!

Помнила, как доктор открывал Маше двери, и они вдвоем входили в ее комнату...

А потом она позволила 'пружине распрямилась - и ее 'накрыло' - быстро и жестко. Сначала был легкий всхлип с набором матерных и жалостливых прилагательных, который буквально за минуту перешел в истерику, а затем в судороги, и крики, вернее их попытки, зажимаемые рукой доктора.

Умница доктор, остановил Марию, которая хотела бежать за помощью, - просто зажал ей ее вопящий рот, отправив помощницу 'за нужным уколом'.

Да. - Это должен бы быть ее триумф, а она вот тут сидит на 'очке' и никак не может сбросить 'балласт'.

Вот уж точно 'Достиг я высшей власти...'. Неожиданно тупой спазм снова пронзает ей низ живота. Все! К Черту - рубеж 'когда уже не стыдно' она только что прошла.

Слабый и измученный женский голос раздается в ночи: 'Михаил Ефремович, тащите-ка но-шпу, клизму, и что еще там - вы лучше знаете. Спасайте своего работодателя'.

Ну, ничего, сейчас он ей поможет, и после у нее будет двенадцать часов тихого и безмятежного сна. Это ее радует гораздо больше, чем заготовленные тридцать тонн тушенки и в разы возросшая безопасность их убежища. - Женщина слабо, через силу, улыбается.

ГЛАВА ВТОРАЯ - 'Кравчий'

'Ночной звонок' - 20.03.2007г.

'Ежик' из окурков собранный в пепельнице и включенный диктофон - так началось для него раннее утро первого день беды.

Он в очередной раз включал диктофон и слушал голос собеседника, а вернее его монолог, пытаясь, что-то понять, придумать, сообразить, в конце концов, еще сам не зная, что именно.

Голос собеседника был ему знаком. Вернее не сам голос, а его интонация, тональность, темперамент с которым он говорил.

Только к шести часам утра он совершенно случайно вспомнил, откуда ему чудилась 'знакомость' голоса. Еще лет десять еще назад, когда он работал в совсем другом департаменте и участвовал 'прослушке' одного интересного офиса, он слышал нечто похожее. Тогда его начальству что-то понадобилось от фирмачей. И потому сели на них плотно, в надежде то ли узнать, то ли наехать. О хотелках руководства ему не докладывали.

Тогда он не видел лиц людей, которых они 'слушали', но знал их всех по голосам: и директора Вениамина Яковлевича, и его секретутку-подстилку Лидочку (умную и хитрую блядь, умело косившую под блондинистую дуру), и еще многих других. И менеджера по продажам Валерика (так его называли коллеги) - умного и добросовестного мальчика лет двадцати, в чьи обязанности входило делать ежедневно сотни 'холодных' звонков. Валерик собирался валить из того крысятника, но старался работать честно, хотя 'тяги в соплах' у него уже не было. Совсем не было.

И хотя из диктофона звучал голос не 'продажника' Валеры, а совсем другого человека, он понял, что ему показалось знакомым. Так же говорил и тот парень к концу рабочего дня - честно, старательно, но устало и без эмоций, заканчивая дневной обзвон многих сотен номеров. Так может говорить человек уже успевший сделать десятки, если не сотни звонков, и уже не верящий что у него что-то таки купят, но желающий, при этом, быть честным перед своим работодателем, перед собой и своей совестью. Человек, чью запись он слушал, не работал, а скорее дорабатывал....

Желание подсидеть коллегу - естественно, и вдвойне приятно, если идиот сам дает против себя компромат: теперь кресло под Ващенко, чьим замом являлся звонивший, будет уже не таким крепим. И это можно будет использовать. В перспективе.

Так Сергей Петрович думал еще пару часов назад, после того как ближе под утро у него в кармане пиджака завибрировал мобильный и он ответил - сонно и раздраженно.

Номер был их конторы, но не его департамента, а звонящий был ему шапочно знаком. После короткого приветствия Игорь, так звали его, начал говорить. Услышанное показалось Сергею Петровичу настолько бредовым, что он выключил телефон, сославшись на плохой звук, и начал думать.

А через 5-6 минут Сергей Петрович перезвонил сам.

- Писать меня будешь, - услышал он в трубке голос Игоря.

- Господь с тобой, нет, конечно! - ответил Сергей Петрович, включая диктофон.

-Это ты зря. Больше я тебе звонить не буду. Мне еще многим позвонить надо. Так что уж лучше пиши....

А сейчас, сидя в своем кабинете, куда он приехал сразу после звонка, он старался принять идеальное решение, такое, которое бы не выставило его параноиком и легковерным дураком, но с другой стороны - максимально бы его обезопасило.

Осторожные звонки в Киев и бывшим друзьям по ведомству - в Минск, его немного удивили и напрягли.

Сначала Сергей Петрович решил проверить телефонным звонком - как щупом, чем сейчас они занимаются. Логично было бы предположить, что в 5 утра люди еще спят. Простой способ - звонок старому приятелю, под видом того, что ошибся номером в телефонной книжке, а там, уже по голосу - заспанному и злому убедится, что человек сейчас спит. Или не спит.

Арифметика звонков внушала опасение: из пары десятков 'номеров' не спала едва ли не треть. И совсем не обязательно, что все люди, что-то знали. Важным было иное, - есть какие то обстоятельства, которые вынудили столько народу при чинах и погонах по обе стороны границы встать пораньше. Это могло быть как знание, так и неопределенность, полученная информация, или что еще - какой то общий неучтенный фактор.

И это сильно настораживало.

Повторные же звонки, уже к 'не-спящим' в Киеве и Минске ничего нового не дали: в голосах собеседников чествовалась напряженность и какая то недосказанность.

А это уже пугало.

'Ежик' в пепельнице прибавил в объеме еще немного, прежде чем Сергей Петрович принял РЕШЕНИЕ.

Он не был великим стратегом, да его должность этого и не предусматривала. Но память у Сергея Петровича была хорошая, а его любимым предметов во время прохождения обучения еще лет тридцать тому назад в Академии МВД г. Минска - была история. Даты он ненавидел, но любил 'примерять на себя' разные исторические персонажи.

Из курса 'Военной Истории', когда как они проходили битву при Таненберге в 1914г., он помнил что отозванный из пенсионного забвения престарелый маршал Гинденбург - сонный и располневший человек, целиком положился на работу своего штаба и подчиненных, однако взял на себя ответственность за главное и принципиальное решение, решившее исход битвы. - Историей, человек сидящий в кресле, давно уже не увлекался, но сейчас он чувствовал себя именно что в положении того старого вояки, от которого требовалась приять всего одно решение - но главное и принципиальное... И принять вовремя.

Наконец, решение было принято, - взяв трубку телефона, он набрал простой шестизначный номер

- Алле, пап, это ты? - Раздалось в трубке сонное сопение.

- Да, Ванечка, я. Позови маму.

- (снова сопение в трубке)

- Нет, не твою мачеху, а МОЮ маму.

Свою маму он очень любил, - старушке было уже за 80, но она сохраняла удивительную для ее возраста четкость мысли и жизнелюбие, - что часто характерно для бывших фронтовиков.

Пожилая женщина не стала препираться, когда ее сын сказал брать вещи, детей и новую невестку, вызывать такси и ехать к нему на работу. Прямо сейчас. - За свои 84 года она четко усвоила, что бывают ситуации, когда спросить лучше потом.

Кравчий Сергей Петрович был не только умным, но еще и осторожным человеком. Сказанное ему этим странным параноиком Игорем не могло быть правдой. Этого не могло быть правдой, потому что этого не могло быть...

И все-таки! Все-таки, Сергей Петрович, как человек осторожный решил прикрыть себя и своих близких со всех направлений. И этим пока ограничиться, - никому более звонить он не стал.

Его кабинет, - кабинет начальника Департамента Хозяйственного обеспечения Службы Безопасности по области, состоял из приемной и 'жилого' помещения с парой диванов, санузлом и минимум прочей мебели.

Завезя к себе на работу двух сыновей погодков от первого брака - мальчиков 12 и 13 лет - Ваню с Павликом, а также маму, и молодую беременную жену, Сергей Петрович начал реализовывать остальные части задуманного. Сначала он забежал в секретариат и в экстренном порядке оформил себе 2-х дневный отпуск, затем назначил исполняющим обязанности своего Зама. После этого он отпустил свою секретаршу Анютку Годенко домой на пару дней, предварительно наказав ей закупить в магазине кой какие диетические продукты для жены и завезти их ему на работу.

Мать, жена и дети были размещены в 'жилой' комнате. В своей семейной жизни 'Главный завхоз' Службы Безопасности был обычным тираном. Поэтому сделать им внушение на тему 'не шуметь и не светить' до завтрашнего дня - ему удалось довольно быстро.

После совершения всех этих незамысловатых манипуляций, он заперся в своем кабинете, и просто стал ждать, наблюдать, оценивать и делать выводы...

'Когда паника спасительна ' ... где то после 20.03.2007г.

Корабли 'Титаник' и 'Луизитания' были почти что близнецами-братьями. Количество пассажиров, год постройки, количество спасшихся и погибших - стоят практически рядом друг с другом, почти совпадают и годы крушения, и даже район гибели. И капитаны там оставались на своем посту до самого конца...

Но разница все-таки есть: 'Титаник' тонул несколько часов, а 'Луизитания' - 18 минут. А спаслось же примерно одинаковое количество пассажиров.

Возможно, это произошло и потому, что взрыва торпеды в корпусе 'Луизитании' был куда как убедительнее, чем легкий скребок айсберга.

А возможно дело было еще и разнице поведений капитанов: на 'Титанике' нужно было сохранять спокойствие, вести себя как англичане, пропуская вперед женщин и детей, а на 'Луизитани' капитан сразу и недвусмысленно рекомендовал всем и вся спасться.

И 18-минутная программа спасения на 'Луизитании', которая проводилась под негласным лозунгом 'спасайся - кто может' оказалась куда как эффективнее слов капитана Смита - 'сохраняйте спокойствие...сначала женщины и дети'.

Своевременная паника и осознание наступления катастрофы - могут спасти куда больше, чем стоическое спокойствие в духе 'успокойся дорогая, это все нервы'.

День первого дня беды в Днепре прошел, как и во всех городах мира без особой паники. И в этом была своя, неповторимая трагедия.

Те же Москва и Питер оказались под мощными ударами вируса еще ночью, и уже с утра 'обратившиеся' - бывшие люди, собаки и крысы - стали подтверждением 'панических слухов', которые успел пустить по телефону умирающий биолог Дегтярев, о новой форме 'некротического бешенства', передающегося через укус инфицированного.

Там тихий исход начался с самого утра, понемногу: кто - то решил срочно съездить на дачу, кто-то понял, что соскучился по маме в заволжской деревушке, а кто-то просто успел увидеть ИХ, и понял что идея 'сохранять спокойствие' - не самая лучшая. И потому громадный поток машин не успел достигнуть той критической точки, за которой следует паралич, частично рассосавшись в течении первого дня катастрофы, который еще был обычным рабочим днем.

В других городах дела обстояли по-другому, не лучше и не хуже, а именно что по-другому.

В русскоязычном миллионере Днепропетровске, осознание того, что пришла БЕДА и нужно валить из города, начало приходить к людям по мере разгорания эпидемии, но с опозданием на 7-8 часов от 'московского времени'. То есть вечером и ночью.

Одно дело, когда массовый исход из города начинается во время рабочего дня и днем, когда он меньше сдерживается загруженностью улиц, и занятостью людей. И совсем иное дело, если он начинается ближе к вечеру, к концу рабочего дня. Многие к тому времени уже заработали свои укусы, но хорохорились и активно паковались в машины.

Известно, что суммарно, все автомобили в Москве занимали почти 1 % от площади города.

Днепропетровск - это конечно не Москва, но свои '1%' он тоже имел. И вечером большая часть начал от этого самого 1% стала пробиваться из города.

Как и многие города, стоявшие на реке, город разделялся мостами. Обыденный факт, но во время эпидемии он стал роковым. Когда ночью на 4-х полостном мосту застревает автомобиль - это создает медленно рассасывающуюся пробку. А если он не один, а два-три-пять и более?

Того водилу насквозь 'убитой' газели звали Виктором. Укушенным он не был, в слухи не верил, да и бежать он не никуда собирался. В тот день он, несмотря на усталость и странную боль в ноге, вышел на работу, заменяя заболевшего сменщика, и даже смог отпахать две смены подряд. Ну а сейчас просто ехал домой.

Превозмогая ноющую боль в ноге (и откуда она взялась - никогда же не болела, и не стукался он ею), он влился в поток машин ехавших по мосту, и даже успел доехать до его середины. Неожиданно еще не старый 60-летний мужчина почувствовал, как тонкое раскаленное шило вошло ему в сердце. - Инфаркт убил его за 2 минуты, а машину остановил практически сразу.

Его газель, налетев на одну из перил моста и чудом не сбив ее - развернулась, перегородив сразу две полосы движения. Если бы этого чуда не случилось, то у людей, ехавших сзади был бы шанс, - но кто сказал, что чудеса бывают только добрыми?

В обычных условиях люди подождали бы полчасика или часик, дождались бы эвакуатора с той стороны, ДПС-ников, и все бы разрешилось.

Но в тот день было много автомобилей, и много людей в них сидящих - в большинстве своем испуганных и растерянных. При всем своем желании ДПС-ники и эвакуатор уже не смогли бы пробиться к месту аварии. С той стороны освободившуюся полосу уже успели 'запечатать' машины встречного потока.

Но не это было самое страшенное. В машинах сидели люди - и здоровые, и уже укушенные. И они умирали. А это означало, что их машины превращались в очередные тромбы на мосту.

Через 10 мнут после смерти Виктора, умер и 'вернулся' водитель синего 'Нисана', - его жену и детей спас его пояс безопасности, сковавший движения "обратившегося", и они успели выскочить. Жена его уже была укушена, но два мальчика пяти и шести лет - уцелели, и у детей еще был небольшой шанс не быть раздавленными между плитами рушащегося здания цивилизации.

А за пару часов возникло не менее 20 таких тромбов.

Что будет делать водитель машины, запертый на мосту? - Оставить и пойти домой? - А если ее украдут или попросту спихнут в реку, что бы расчистить 'пробку'?

Нет, очень многие останутся, и будет сидеть, и ждать развязки.

Март в том году выдался теплым, но все равно ночь не самое теплое время, и работа печек съела последние запас топлива у многих 'сидельцев'. А к утру Амурский мост оказался парализован. Надолго. Равно как и остальные мосты города.

Блокированными оказались и выезды из города: на мосту красный свет не горит, а вот на выездах - на Запорожском, Донецком шоссе - горели светофоры. К моменту, когда их догадались отключить, было уже поздно.

Долго ли горит светофор? - От 20 до 40 секунд. Но этого порою достаточно, что бы потерял за рулем сознание молодой мужчина, или женщина устроила в машине истерику, или... или ...Да много ли разных или?!

Выехать на встречную полосу? - Но ведь там тоже едут машины, которые возвращаются в город. Одни едут забрать своих, а другие, просто по делам, едут, еще не чуя беды, или заставляя себя в нее не верить.

В 23.00 первого дня беды мощное ДТП случилось на Запорожском шоссе, в 00 часов - и на Донецком. В обоих случаях сценарий развития событий был одинаков: замершие на 30-40 минут машины, смерть нескольких водителей, и пробка цементировалась их автомобилями. У кого-то кончался бензин, кто-то просто уходил, падал в обморок, умирал или погибал и трем часам ночи паника запечатал город.

И те, кто не смог мог уехать, увезти с собой семью, шли домой, в темноту подъездов, лифтов и открытых дверей квартир, где их ждали те, кто еще недавно были их соседями.

И ТЕ были голодными.

Нельзя сказать, что власти ничего не предпринимали. Их реакция была настолько естественная, и так же естественно менялась, как поведение английского матроса с 'Титаника': от стоического 'сохраняйте спокойствие' до 'Нelp me! please!'. И все - на протяжении буквально одних суток.

Было выступление мэра, было выступление главы областной администрации, были выведены внутренние войска на улицы города...

А потом была сделана ошибка, что часто, хуже, чем преступление: был отдан приказ о незамедлительном умерщвлении всех бродячих животных в пределах города, а так же, по негласной рекомендации из Киева, отданной в конце первого дня беды - у всех умерших от укусов - немедленно повреждать головной мозг. Еще до того, как они успеют 'вернуться'.

О том, что от укуса обращенного, человек может не только умереть, но и сам обратиться поняли все достаточно быстро. Поэтому, по-сути последний приказ столицы (который последним и оказался - в самом прямом смысле) обсуждению не подвергался. Через средства связи, смс-рассылкой, по умирающему Интернету был послан месседж: убей пса, пробей голову умершему, пока он не восстал.

Только несколько дней спустя природа Беды показала что 'обратившиеся' тупы и относительно неповоротливы только первые часы. Потом они начинают по-своему умнеть и ускоряться. А при благоприятных условиях - даже морфировать, в сторону кратного ускорения, увеличения мускульной силы, становясь в таком случае крайне и крайне опасными. И лучшим способом для этого было поглощение белка особей своего вида, которые еще не стали или не успели стать 'обратившимися'.

Люди которых становилось все меньше и меньше, по сути, в течении недели готовили сверх питательную 'еду' для ускоренного ап-грейда 'обратившихся'. И поняли это слишком поздно.

К концу вторых суток беды в городе начался ад.

Когда враг подступает к городу - армия выступит ему навстречу: давать бой в городских условиях не самый лучший выход.

Когда враг прорывается на улицы - начинаются уличные бои. Тут сложно. Но по крайне мере ясно кого ты защищаешь, кого надо уничтожить.

Но что делать, если враг не носит знаков отличий? Что делать, если на нем может быть форма военного, халат врача, или вообще одет в цивильное, - например, в больничный халат, спецовку уборщика, или костюм офисного клерка. Как поступать милиционеру или солдату, если врага никак не отличить от мирного жителя, - пока не подпустишь его к себе на близкое расстояние?

Практика показывает, что в таких экстремальных случаях, до прояснения ситуации, носители погон и оружия начинаю организовывать 'очаги спасения', где занимают оборону и спасают в первую очередь себя любимых, своих семейных, ну и вообще - всех кто к ним пробьется. Последних - по остаточному принципу, разумеется.

Днепр тут не стал исключением.

'В осаде' - 20.03.2007г. - 8.00 - Его ведомство только проснулось: топот ног по утру в коридорах, хлопки открываемых - закрываемых дверей.- Здание как будто жило прежней жизнью, но его чутье уже подсказывало, что что-то идет не так: толи утренняя чечетка расходящихся по кабинетам людей ему казалась громче обычной, то ли утренних звонков больше чем надо. Но что-то было явно не так, не так как обычно. Не так, как еще вчера или неделю назад.

Закончив нужные процедуры по экстренному оформлению отпуска и передаче текущих дел своему 1-му Заму - Семину Евгению Борисовичу - высоченному лбу 35 лет, он стал ждать Анюту. Та прибыла без опоздания. Два баула с продуктами были протащены в его кабинет, и Аня - молодая симпатичная девочка, отправлена домой.

А на двери его кабинета красовалась понятная надпись:

'В отпуске до 25.03.2007г - И.О. до возвращения назначен - Борисов Е.Б.'

20.03.2007г. 10.07 - Его мобильный зазвонил в первый раз около 10.00., но Кравчий проигнорировал звонок. - В течение часа ему звонили еще около дюжины раз, с разных номеров - в основном рабочих, но его трубка лишь мигала на столе, показывая номер жаждущего его услышать абонента. - Он сейчас в отпуске - имеет право на 'неответ'. А для решения текущих дел есть И.О. - пусть и отдувается. Сунуться же в его кабинет могут только с санкции Службы собственной безопасности, а для этого нужно сделать что-то ну совсем 'героическое'.

Около 11 часов дня Кравчий тихо матюгнулся про себя, и полез вынимать батареи из мобильных. Сначала из своего, а потом настала очередь жены и детей: целенаправленно сейчас его искать не будут, но вот исключить ситуацию, при которой прикола ради глянут, где это он ныкается - исключить было нельзя.

20.09.2007г. - между 11.00 и 11.30 - В принципе Сергей Петрович не был злонамеренным дезертиром или трусом. Просто он получил очень противоречивую информацию, которой ну никак нельзя было верить, но которой имелось косвенное подтверждение. А посему он, не мудрствуя лукаво, решил последить за событиям - до конца дня. А там, если информация, полученная от 'этого параноика' не подтвердится, он спокойно и с достоинством выйдет из кабинета и отправится в свой заслуженный 4-х-дневный отпуск абсолютно ничем не рискуя. Так сказать его план 'А'. Но вот что делать, если слова 'параноика' будут хоть сколько близки к истине Кравчий не знал...Он как раз думал над планом 'Б', когда, совершенно неожиданно для него случился бунт.

- Я не могу больше тут находится, Сережа. Мальчикам - нужно в школу, мне и маленькому - свежий воздух, а твоей маме - покой, - начала заводить шарманку супруга уже второй или третий раз за полчаса. Тон ее с каждым разом становился все громче, и того гляди, грозил сорваться в истерику. Ну а то, что беременных баб успокаивать занятие долгое и неблагодарное, Сергей Петрович знал не понаслышке.

Фоном ее очередного заявления в этот раз стало тихое нытье детей и вопросительное молчание матери.

Если бы они были дома, он мог бы на нее гаркнуть, 'протиранить' или сделать другой пасс, дрессирующий персональную покорность и общее послушание.

Но сейчас их тут как бы не было, и, несмотря на то, что кабинет его был со звукоизоляцией, шуметь ему ой как не хотелось.

- Юлечка, сядь и успокойся, - голос его против обыкновения был спокоен, сдержан и почти ласков.

- Сережа!- Голос у Юлечки стал дрожать, рискуя окончательно сорваться на взвизг, - что происходит?

- К вечеру увидим, - буркнул Сергей Петрович. - А сейчас надо посидеть - тихо как мышки.

- А делать то нам что?

- Ноут вы с собой взяли?

- Да! Но... - лицо супруги было растеряно, и она явно не знала что делать.

- Вот значит открывай его и ищи...ищи любую информацию в новостях, которая тебе может показаться странной. А если все будет в порядке, то уже вечером мы будем дома. Если я был неправ - я буду очень этому рад.

- Хорошо, Сереженька, но...- договорить она не успела.

Стрельба раздалась неожиданно и практически рядом. Кто-то стрелял в коридоре. Кто-то истошно истерично кричал, а кто бежал и барабанил в двери вдоль всего коридора. И в их двери тоже кто начал стучать, прося о помощи.

Кравчий успел крутануться так, что бы одновременно сделать несколько разнонаправленных движений: прижать к себе жену спиной и зажать ее рот своей правой рукой, обхватив ее бьющееся в испуге тело левой, повернуть к испуганным детям и матери голову и, приоткрыв рот, показать им демонстративно прикушенный язык.

Его поняли все - и дети с мамой кивнувшие головой, и Юлечка, переставшая биться и позволившая своему телу успокоиться в руках мужа. - Открывать дверь Сергей Петрович не стал, хотя голос кричавшего человека узнал почти сразу, и от этого знания на душе у него стало очень нехорошо.

20.09.2007г. -11.03 - Сейчас он слушал лишь то, что мог прослушать, оставаясь незамеченным, ведя лишь пассивное наблюдение за развитием ситуации. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что, сидя в кабинете, и не имея связи, мало что можно понять. Но это было далеко не так - у Кравчего были свои источники - прямые и косвенные, которые позволяли ему анализировать развитие ситуации. Он не мог участвовать в селекторе, но мог видеть интенсивность переговоров и число участников, он не мог знать, куда выезжают машины, но видел, что возвращаются далеко не все, - как автомобили, так и люди в них сидящие.

Ситуация в стране и в мире его сейчас абсолютно не интересовали - повлиять на нее он никак не мог, - так стоило ли обращать на это внимание?! А вот то, что сейчас происходит в 20-30 метрах от него - было для него куда как важнее. Исключения составляли лишь сообщения о 'зомбЯх' или 'обратившихся', как их успел окрестить местный жаргон, - их Кравчий выделял особо.

Нет, он мог бы конечно окончить свой краткий отпуск прямо сейчас, - но что бы он получил?

В лучшем случае его бы вынудили принимать решения в режиме цейтнота при недостатке информации. А для этого он своего Женю И.О. и назначил - вот пусть и отдувается.

В худшем случае его кинули бы, как, наверное, кинули уже всех остальных сотрудников его Департамента, на улицы. И уж там ему было бы точно не до анализа ситуации.

Поэтому самое разумное для него было - просто ждать, потихоньку собирая и анализируя информацию....Одним словом - 'не светить' и отсидеться.

20.03.2007г - 13.15 - В здании снова кричали. - Громко, истерично, так, как могут кричать взрослые, сильные и до усрачки перепуганные мужчины.

Крик, надрывный и истеричный, шел из одного места, но откуда именно - Сергей Петрович точно не знал.

Затем, через минуту или около того, раздалось пять или шесть выстрелов, и крики смолкли.

Зато стал слышен топот множества ног, бегущих с разных концов громадного здания к источнику задавленного крика.

20.03.2007г. - после 14.00 - Снова стрельба. На этот раз вместо одиночных выстрелов из пистолета, как было в первый раз, были слышны очереди и одиночные выстрелы сразу из нескольких видов оружия. Стреляли и кричали одновременно сразу в нескольких концах здания. Это могло означать сразу две вещи - с одной стороны степень угрозы возросла, но с другой - система охраны здания успевала отреагировать на выросшие угрозы, вызвав заблаговременно подкрепление.

Кравчий отметил, что сыновья держаться неплохо. Мать тоже. А вот Юлечка кажется, поплыла. - Ну да ничего, решил он. Так даже лучше. Было бы куда хуже, если бы у нее случилась истерика.

Остается просто ждать, пока ситуация разрулится без него. Или, что более вероятно, проблема обретет четкость.

'Этих', как окрестила их Юлечка, они видели несколько раз в течение дня, - бредущих куда то или стоящих в тени зданий.

Их намерения сразу стали ясны, когда один из 'этих' сумел-таки схватить проходившую мимо бабку (кажется, у той были проблемы с ногами). - То, что было дальше, Кравчий не разрешил смотреть ни жене, ни детям. Матери он ничего говорить не стал, но она и не горела желание быть наблюдателем.

Его неприятно напрягло то, что 'обращенный', который навалился на бабку, действовал очень быстро. Очень! Со скоростью не свойственной обычному человеку, - и это действительно беспокоило. И давало повод для раздумий.

Ночь прошла тяжело. Дети не привыкшие спать на полу все время ворочались, да и для беременной жены с восьмидесятилетней матерью кожаные диваны оказались не вполне удобным и привычным ложем.

Но выбирать особо не приходилось.

В городе периодически раздавались выстрелы. Пару раз за ночь кто начинал кричать в самом здании СБУ, и начиналась стрельба. Потом все умолкало до следующего крика в ночи.

И от этих криков его семейные, измученные за целый день, просыпались. Но лишь за тем, что бы снова упасть в объятия липкого дурного сна.

21.03.2007г. - Просто тяжелый день - Следующий день выдался тяжелым во всех отношениях.

Сначала было пробуждение, - неприятное и неудобное для всех, вне зависимости от того, кто где спал - на диване под плащом, на кушетке под слоем скатертей или просто в кресле у компьютера.

Затем со стороны сыновей была попытка тихого бунта, подавленного впрочем, в самом зародыше. - Банальное желание сыновей сходить в туалет по-маленькому пресеклось Сергеем Петровичем простым и недвусмысленным образом: и Павлик, и Игорь теперь должны были справлять свою малую нужду не выходя в туалет, а прямо тут - в комнате. Под резервуар Сергей Петрович выделил 10-литровую баклажку из под воды, и сам же первый показал пример как ее использовать. - Сколько они тут пробудут, и как долго он 'будет в отпуске', Сергей Петрович еще не знал. И поэтому решил, что стоит придерживаться режима маскировки по типу 'тут никого нет': лишний раз по комнате не топать, воду в санузле не спускать, - уж больно слышно в уборной соседнего кабинета. Короче говоря - сидеть тихонечко и не отсвечивать. - Для женщин впрочем, учитывая их положение и физиологию, он исключение сделал, посчитав, что лучше пойти на риск чем спорить с двумя бабами сразу, одна из которых его беременная жена, а другая - 82-летняя мать.

Затем был недолгий завтрак после которого обе стороны вернулись к тому, чем занимались вчера: жена с детьми снова оккупировала диван и коврик рядом с ним, а Сергей Петрович - свой рабочий стол. Юлечка 'слушала мир', периодически показывая мужу самые интересные, 'вкусные' места, на которые стоило обратить внимание, а Сергей Петрович - 'слушал' свою контору по мере тех скромных возможностей, которые имел. Дезертировать он не собирался, но и становится жертвой своей или чужой некомпетентности - он отчаянно не хотел.

Впрочем, слово 'слушал' было слишком громким. Сергей Петрович просто отмечал, кто перестал выходить на связь, а кто еще выходит, как идет интенсивность переговоров, как вспыхивают и гаснут 'аватарки' по ходу селекторных переговоров и многое другое. Даже периодически раздающийся треск выстрелов с крыши здания он увязал с активностью десятка 'аватарок' на экране компьютера. - Здорово выручали и пароли зама к паре сетевых ресурсов конторы.

У него не было точных сведений - кто сейчас и чем руководит в этом здании, - он лишь знал, что в мире творится не самое хорошее, и соотносил это с динамикой 'убыли аватарок', со стрельбой в городе и здании, и со многими другими факторами.

Сергей Петрович был не столько аналитиком, а скорее интуитом, но и для интуиции нужна хоть какая-то отправная точка. И ближе к 7 часам вечера, сидя в полутемном кабинете глядя на прислонившихся к дивану детей, на маму и на измученную супругу, Кравчий понял, - пора!!!

22.03.2007г. - 06.30 - Он открыл дверь и вышел 'в мир'. 'Миром' правда, были коридоры родного ведомства, но сути это не меняло. Тут, на 5-м этаже было тихо, но где-то поодаль был слышен шум шагов. И это была не привычная ему чечетка офисных туфель и ботинок, а настоящий 'микс из ударных', самым тяжелым из которых - были армейские сапоги.

Выйдя утром из своего добровольного заточения, Сергей Петрович не узнал то, что еще вчера было его конторой. Изменились люди и стены. Люди были другие - разных ведомств, служб, раскрасок камуфляжа и фасонов штатской одежды, - одни еще спали на стульях, другие - слонялись чего-то ожидая. Их было не так что бы очень много, но все они были с оружием. А еще непривычно было наблюдать, как во многих кабинетах располагаются гражданские - в основном женщины и дети.

Он не спеша обошел все этажи здания кроме первого, куда решил пока не спускаться - во избежание. И повсюду видел одну и ту же картину - непонятные люди, незнакомые женщины и какие то дети, одиночки и группки - старательно не замечавшие друг - друга, воющие в истерике женщины и впавший в ступор мужчина, труп подростка с разбитой головой лежавший в темном, мало населенном коридоре второго этажа. - Как правило, рядом с женщинами и детьми располагалось двое-трое вооруженных мужчин, в форме или в штатском, принадлежавших его конторе или какие то левые МЧС-ники...

Вдруг, чей-то тихий и тоскливый то ли вой, то ли стон из ближайшего кабинета привлек его внимание. Он знал владельца этого помещения, и поэтому, приоткрыв дверь 'шумной' комнаты увидел источник шума. Женщина лет сорока, обняв девочку подростка, сидела на полу и выла, глядя в пустоту - тихо и страшно. Он не стал входить или чем-то обозначать свое присутствие, лишь отметив, что кроме женщины и девочки из приоткрытой двери кабинета видны еще и ноги бывшего владельца этого помещение. Остальную часть тела лежащего на полу из его точки обзора увидеть было невозможно, - впрочем, Сергей Петрович и не горел желание увидеть того, над кем Ларка так рыдает, - и так было ясно, что Иванчук спекся, а успокаивать его вдову интереса у Кравчего не было совершенно никакого.

Впрочем, как человек наблюдательный Кравчий оценивал не только людей, - стены тоже говорили о многом - они были красные и в отметинах пуль. А это тоже о многом говорило.

Сергей Петрович оказался прав в своих догадках - за эти два дня их контора понесла страшные потери - погибшими, откомандированными, пропавшими без вести, да и просто - дезертировавшими...

Но положительный момент был - практически все его окружавшие люди были ему неизвестны или малознакомы. И это было хорошо, потому как и на него тоже мало кто обращал внимание.

Женю, своего зама, - высокого мужчину лет 35 лет, с кругами под покрасневшими глазами и заспанным лицом, он нашел там, где он и должен был быть - в его кабинете, этажом ниже.

Впрочем, кабинетом это уже не было, и тем более только Жениным. - Кроме Евгения его жизненное пространство занимали еще двое 'конторщиков' (их Кравчий не знал), а стол был заставлен несколькими широкоэкранными мониторами с выведенными на них квадратиками камер слежения. - 'Конторщики' проигнорировали Кравчего, а Женя, видимо на правах старшего и не пялящегося экран, увидел шефа сразу, и, округлив удивленные глаза, сделал приглашающий присесть жест (На который впрочем, Кравчий ответил кивком головы в сторону коридора).

Последовало короткое и крепкое рукопожатие, и мужчины уже готовы были выйти, когда один из двух внешне интеллигентных молчунов взорвался:

- 7-й, 9-й - какого хуя?! Переход периметра - 3-й раз за час. Снова на вашем участке? Тебе с крыши плохо видно, вниз к Ковальчуку, в штрафники захотел?!

Сергей Петрович находясь уже в коридоре, успел услышать как в ответ, словно извиняясь за недосмотр, из динамиков раздался треск выстрелов, по все видимости с крыши здания.

22.03.2007г. - 06.55 - Досрочному появлению шефа Евгений даже обрадовался. Стала понятна и та стрельба, что случилась два дня назад в управлении, когда сначала так страшно кричали, а потом стреляли.

Оказалось, что Зам. Главы Департамента Контрразведки, Игорь Бортник, звонил не только ему, Кравчему Сергею Петровичу. В принципе едва ли можно было найти человека в Управлении, которому Бортник НЕ успел позвонить.

Ясное дело, что 'бред этого свихнувшегося параноика', как назвал его 'папа', никто в серьез не воспринял. Более того, к нему на квартиру была даже отправлена ГБР (Группа Быстрого Реагирования), но его там не оказалось.

'Параноика' удалось повязать только к обеду, но события и факты, происходящие в городе, да и не только в городе, - не на шутку встревожили руководство Управления.

В связи, с этим, к 13.00 'папа' объявил общее собрание начальников всех Департаментов и Служб, - 'Великий хурал', как шутили между собой приглашенные. - Столь беспрецедентный шаг объяснялся как событиями, происходящими в городе, так и странной паранойей Бортника, очень удачно объяснявшей эти события.

Кроме того, выяснилось, что 'папе' звонил не токмо Бортник, но и его старый однокашник из Москвы. О чем они там говорили - осталось неизвестно, но факт остается фактом: после разговора с Москвой Начальник Областного СБУ объявил общий сбор всех и вся на совещание.

- Ты в 'папином' кабинете часто бывал? - спросил Евгений, и, не дожидаясь ответа, продолжил, - Вот там и прозаседали. Недолго, правда.

-Продолжай..

- Енукидзе - хорошо знаешь?

- Ну, дык кто же его не знает, - Руководитель Военно-Медецинского (управления), нормальный мужик.

- Был. Был нормальным. Его на выезде больной сильно за руку цапнул, ну а он таким и пришел на собрание - в бинтах и испарине. Сознание потерял прямо во время нашего 'Великого Хурала'. Врач только что смерть и успел констатировать...За минуту буквально отошел.

- А дальше? - подтолкнул Кравчий замявшегося Евгения.

- Я вышел распорядиться о вывозе трупа. Отошел шагов на десять, а оттуда - он махнул в сторону предполагаемого кабинета - как заорут. Нехорошо так кричали. А двери закрыты. Их 'папа' велел закрыть во избежание паники.

Евгений замолчал секунд на тридцать, а потом продолжил говорить коротким рублеными фразами, глядя, словно сквозь Кравчего. Видимо ситуация, в которой он совершенно случайно избежал гибели, его сильно проняла.

Со слов выживших, Енукидзе поднялся для всех - совершенно неожиданно.

Паника началась секунд через пять. После того как обращенный с того света Енукидзе вцепился в щеку своего соседа...

А дальше - произошло несколько совпадений приведших к трагедии: 'наименее ценные' кадры сидели подальше от шефа и поближе к двери.

'Малоценные' бывали у шефа не так часто, и видимо, кто то из них не знал или забыл, что дверь открывается 'внутрь'. В панике он навалился на нее, не давая открыть дверь тем, кто был сзади.

- А дальше. Ты можешь себе представить, продолжил Женя, - пробка у двери, паника.

В него же и стрелять пробовали...и... - он замолчал.

- Сколько? - Только и смог спросить Кравчий.

- Четверых сильно подавило у дверей. Сильно, но живы, еще у троих серьезные ранения от 'рикошетов', один инфаркт....и.. - Женя замялся.. - порядка пяти или шести человек было укушено. Шеф не пострадал - рядом было окно - он встал на подоконник и звал оттуда на помощь.

- Кого? Кого покусали то?

- Если не ошибаюсь - то среди укушенных были и руководитель Департамента по борьбе с коррупцией и Руководитель службы по мобилизации и ГО. И...- Женя замялся. - Чем все закончилось, догадываешься?

- Боюсь, что моей фантазии тут не хватит.

- Большая часть покусанных пострадала не сильно, - в основном кисти рук. Раны им обработали и все за исключением 'коррупционера' оправились по своим Службам и Департаментам.

- Хреново.

- Угу. Знал бы ты, что тут позавчера творилось. Кто поумней - в кабинетах заперся и носа не казал, - как я. - Добавил Евгений, щурясь каким-то воспоминаниям.

- А 'папа'?

- Не пострадал. Еще вчера утром пытались разобраться - в силах, задачах и полномочиях, а сейчас уже просто плюнули. Слышал что 'папа' давеча доказывал кому-то в Киеве, что разгребать все это гамно - в первую очередь обязанность СЭС, МЧС и МВД, ну и никак не наше. А наше дело - сторона и самооборона. А сейчас, наверное, уже и доказывать то некому.

- В смысле?

-В том смысле, что со вчерашнего дня, с вечера, столица уже не отвечает.

- А шеф?

- Он сейчас всех кто более-менее с головой вокруг себя собрал.

- Много собрал?

- Тех, кого наскреб? - Мало! Народ ныкается. Один Вы у нас такой, который из отпуска вернулся. Народ сейчас в большей степени, наоборот, - в 'отпуска' уходит. А некоторые... - Женя, замялся, а потом продолжил, - С Ольховским часто пересекались?

Кравчий задумался. Михаила Семеновича Ольховского, начальника Департамента оперативного документирования, он знал в целом неплохо: мужик как мужик, без закидонов, не псих, на себе ездить не даст. Но и без острой нужды другим свинью не подложит.

- Так что с Ольховским?

- Он на совещании был. Кажется, не пострадал. Физически не пострадал, - так правильнее сказать. А сегодня утром... У него там что-то дома случилось. Короче, он позвонил вчера 'папе', мне и еще Ващенко, кажется, Царствие ему небесное, и заявил, что б его не ждали - он уходит в партизаны.

Чего можно было ожидать от других, если даже сам Ольховский, кремень - Ольховский, не выдержал напряжения и послал такое сообщение?! Короче, Ольха не выдержал и спрыгнул.

- А чем сейчас занимаетесь?

- Да в принципе уже все что можно - сделано. Покойный нач-СЭС предположил, хотя правильнее сказать - предполагал, что это подвид бешенства. А кто его разносить в первую очередь могЁт? - Собаки и кошки! Вот сейчас послали охотничьи команды от нас, ДПС-ников и прочих, - послали тех, кто еще есть, и, - Женя понизил тон, - тех кого не жалко. Приказ 'папы': отстреливать 'ушедших' и всю попавшуюся на пути живность - тоже, всю. В первую очередь - собак.

-Они же..

- Не учи ученых, Петрович, - все предусмотрено. ЛюдЯм дана инструкция - живая дворняга или обратившаяся - валить сразу и в голову. К домашним это, кстати, тоже относится.

- А люди проинформированы? Людей кто спасает?

- Люди - не наша компетенция. Этим уже МВД занимается. Вернее то, что от него осталось.

- В смысле?

- Со столицей связь плохая, вернее уже никакая. Но ценные рекомендации БЫЛИ получены. Надо сказать - вещь вполне себе разумная. На вот, почитай - уже как четыре часа транслируется во всех диапазонах и по ТВ.

Он сунул Кравчему лист, но то, что там будет, Сергей Петрович уже и сам знал: простые рекомендации населению, что делать, если рядом умирает человек от полученных укусов.

-Что делать, что делать - пробурчал про себя Кравчий, - башку ему сразу после смерти проломить, - вот что делать.

Конечно, текст радиообращения был написан куда как в более мягких тонах, но сути это не меняло.

- Слушай, Евгений, а что тут делают пожарные, МЧС-Ники и прочий люд?

- На усиление прибыли, или сами прибыли усиливать нас, или...Петрович, сейчас такой бардак, что я сам не знаю - кто тут главный. Есть 'папа', есть два его зама, и есть еще пара-тройка глав департаментов и служб, которых уже можно по пальцам одной руки пересчитать. Ты вернулся - И то хорошо! Где твои?

- У меня в кабинете.

- Это хорошо, - лицо Евгения вдруг помрачнело. - Только пусть в коридор не сильно выходят. Люди сейчас нервные, и многие уже домашних недосчитываются. Я, слава Богу, холостой.

- А что у нас хозяйством?

Евгений усмехнулся. - Все что у нас есть - это то, что в этом здании. Все остальное, то, что в Аулах на складе, еще утром армейцы к рукам прибрали.

- А 'папа'!!?

- А 'папа' сказал - пусть берут, раз сами защитить не сможем.

- Так легко отдал?!

- Да, так легко! По-моему он сам и предложил их поделить. - Женя, едва не перешел на крик шепотом, - не знаю, ЧТО они там с 'папой' порешАли, но теперь все наше складское хозяйство - это я, ты, да с десяток кладовщиков и охранников, которые сейчас по городу ездят да собачек с хомячками отстреливают. - Ах, да, Вы сейчас формально 5-е или 6-е лицо в здешнем террариуме, а я - ваш зам. 'Папа', так и подчеркнул, - вернется Петрович из отпуска, возвращаешься под его начало.

- Женя, а что у тебя в кабинете, Центр Управления Полетами, какой то?

-Это Кранч мне зону контроля организовал..

- Кранч это..?

- Да-да, наш дорогой Кранч Иван Николаевич, экс глава Департамента Контрразведки, а ныне Главный действующий и здравствующий комендант здания Управления..

- А ты НЕ-главный?

- А я - неглавный. Временно исполняю, так сказать, обязанности. Ивана Николаевича 'папа' с собой взял. Его, и практически всех более-менее боеспособных, когда в Аулы поехал - склады с военными делить. Меня, вот, временным и назначили.

- Справляешься?

- Кранч с собой человек тридцать самых вменяемых увез к Аулам - как грузчиков-охранников, ну а мне чертову дюжину бойцов оставил. Просил продержаться до завтрашнего утра. Вот мы так и работаем - восемь на крыше, двое со мной в кабинете - страхуют, двое отдыхают, да 'штрафник' у ворот. - Сбежать вчера втихую пытался, не предупредив никого, - его сектор минут тридцать, как минимум, открытым оставался. Чудом, что никто не из 'этих', - Женя мотнул головой в сторону предполагаемых 'этих', - не просочился. Вот мы его к воротам и приковали, - автомат, три рожка - пусть сам себя теперь и прикрывает. Да и нас, заодно.

- Если народу так мало, чего ж ты 'живодерные' команды назад не отзовешь?

- А смысл? Большая их часть и так уже разбежалась. Да и назначали туда тех, будем откровенны, кого не жалко потерять. К тому же тут и так стрелков, случись прорыв вовнутрь, хватит. Просто они мне не подчиняются - народ странный и приблудный, но завтра 'папа' с Иванов Николаевичем вернуться - ими и займемся.

Кравчий Сергей Петрович взглянул в коридор и не смог не признать правоту Жениных слов - 10-12 человек слонялись по коридору, сидели на стульях или просто спали. Многие из них были при оружии.

Он знал, что и на 3-м, и на 2-м этажах, и в фойе народу вряд ли будет меньше. Многие из этой 'сбродной солянки' были при оружии и камуфляже, хотя были и штатские, и, что неприятно резануло глаз - штатские при оружии. Были и женщины и даже несколько детей. И всех этих людей объединяла, какая-то застывшая на лицах печать тоски и растерянности.

А еще его терзало смутно подозрение вызванное словами Евгения: 'папа' точно знал, что он вернется, - иначе бы он не отдавал столь точных распоряжений относительно его персоны. А такая уверенность у 'папы' могла быть лишь в том случае, если на его трюк с отпуском 'папа' не повелся. Об этом Кравчему думать не хотелось совершенно, и он гнал эту мысль от себя подальше.

22.03.2007г. 11.00 - Едва ли не все что, что сказал ему Женя - Сергей Петрович знал или догадывался, но ввести себя в курс дел он был просто обязан.

Кравчий шел в свой кабинет, ставший ему тайным убежищем почти на двое суток, и был он и не рад, и не опечален. Да, теперь у него остался лишь мундир, преданный ему и преданный им - Зам, да с пару десятков бывших охранников и кладовщиков, разжалованных в живодеры, и, скорее всего, уже дернувших или погибших...

Зато его не было ТОГДА в ТОМ страшном кабинете, и он не потерял своих, как многие, и в отличие от Ольховского и других - он не дал себе выпасть из системы.

До 18.30 Сергей Петрович был абсолютно спокоен, если не сказать - флегматичен и пофигистичен по отношению к окружающей действительности. С 'кладовщиками-живодерами' и охраной здания справится и Женя, а 'папа' на выезде - пытается порешить делам с военными, которые успели наложить лапу на НЕсвое имущество, и делать ему, Кравчему Сергею Петровичу, сейчас было абсолютно нечего.

Поэтому, успокоив жену и детей и вздремнув часок, он снова начал заниматься тем, что делал последние полтора суток - начал слушать, слышать и анализировать, - не по нужде уже, а скорее по уже выработавшейся за несколько дней привычке. Но уже с возможностями человека вернувшегося из 'краткосрочного отпуска' - не таясь и не шифруясь.

Кравчий Сергей Петрович не был ни боевым генералом, способным переломить ход 'битвы', ни рядовым, с пулеметом и зверской физией. Но мало кто знает, что первый зградотряд в Великую Отечественную был создан по инициативе снизу скромным интендантом 2-го ранга.

Новость, которую он услышал в около 18.30 вечера 23 марта - его потрясла, а его флегматичное настроение сняло как рукой.

Пока он одевался, натягивая китель, в кабинет ворвался Женя:

- Вы слышали?

- Да, - ответил Кравчий, - выезжаем немедленно!

'Переворот' - 22.03.2007г. - 23.00

Как показал беглый осмотр - у того мужика-таксиста оказалось откушенной с добрых полщеки и сильные укусы на кисти левой руке, - словно он кого то отпихивался, а еще он явно куда то спешил. Ну а что подвигло его, в последние минуты своей жизни, направить свою побитую жизнью Тойоту в лобовой таран, на машину с мигалкой и особыми номерами, - об этом теперь оставалось только догадываться. Возможно, это была форма самоубийства, а может и проявление 'классовой ненависти', или нежелание уходить самому. А возможно - все вместе, замешанное на страхе и отчаянии.- Кругом были пробки, и таксисту-камикадзе просто повезло - он сумел-таки найти свою 'взлетную полосу' длинной в 200 метров для набора скорости и повторить подвиг Гастелло.

Уже смеркалось, да и смотреть было уже особо не на что. Мясо, яйца, мозги, ливер - классический рецепт любимого салата Кравчего - 'ошибка сапера'. И сейчас одна такая 'ошибка сапера' была в том, что раньше было старой 'Тойотой'. И тройная порция замеса по тому же рецепту была разбросана в служебном 'Форде': сам 'папа' и два его зама, лежавшие буквально вперемешку. Все, алес!

Глава Департамента Хоз. обеспечения прибыл не только по тому, что он оставался на тот момент одним из самых близких к погибшим по званию и должности, - не выехать на место их гибели было просто некрасиво, и что более верно - политически неверно. Остальные, равные ему по чину и должности, или пытались наладить координацию с немногочисленными военными ( то есть искали, где можно безопасно отсидеться под защитой вооруженных людей), или уже были дома (понимай - пытались спасти своих), или убыли в неизвестном направлении, а многих уже просто не было в живых.

- С ними то, что делать? - спросил его худой и усталый ДПС-ник, ехавший в колонне сопровождения, но почему-то вслед за погибшими.

-Ты же мечтал иногда, дежуря на морозе, закопать свое руководство, которое отсиживает жопу в теплых кабинетах, - злобно ощерился Кравчий. - Считай, что твоя мечта осуществляется - ТУТ и СЕЙЧАС! Пусть не совсем твое, но и не бросать же генерала на дороге!? - Он махнул в сторону обочины - Тут и закопаешь наших. А этого, - он кивнул на Тойоту, - просто сожги.

- А может - таки в морг, в больницу?

- Ты в больнице давно был?

- Нет.

- А Евгений, - он кивнул на своего Зама, и начал говорить повышая тон, - оттуда чудом вчера ушел. Сам. С боем вырвался. А входил - не один, а группой... Там сейчас ад. Поэтому прикопай их, а сверху для ориентира положи шину, что ли.

Затем, повернувшись к Евгению, спросил, - в Аулы на склады Кранчу уже сообщили?

- Не можем пока связаться - связь не очень.

- Женя, - Кравчий подошел к Евгению, и, глянув ему в глаза, тихо, словно приняв для себя какое то решение, произнес, - ты с Кранчем не спеши пока, не стоит его беспокоить. А утром я сам ему сообщу.

По дороге в родную контору бывший Глава Департамента Хоз Обеспечения СБУ Кравчий Сергей Петрович странно улыбнулся и произнес тихо и про себя: 'Прав был калмык - вчера было рано, а завтра будет поздно'. А потом достал телефон и стал названивать.

Как объяснил ему Женя, покойный 'папа' не сильно заморачивался принципом формирования 'живодерных команд' - все 15 отрядов разной степени крупноты и полноты были укомплектованы по принципу принадлежности к той или иной службе. Так было проще - отсутствие опыта компенсировалось тем, что люди знают друг друга, имеют уже готового командира.

То, что сделал Кравчий, могло быть воспринято как предательство, а могло и как военная хитрость.

Команда старлея Чалого (санитарный отряд СБУ?15) сейчас состояла из десятка бывших грузчиков складского хозяйства Управления, двух прапорщиков и еще десятка человек 'серых' и 'синих' воротничков, числящихся за ведомством Сергея Петровича. А поскольку переводить в 'живодеры' кладовщиков стали только после сдачи складов военным - эта группа была одной из самых многочисленных, хотя и успела сжаться за стуки едва ли не втрое.

С шефом старший лейтенант Виталий Ярославович Чалый пересекался мало, сразу его голоса не узнал, и уже хотел послать дурного мужика, оравшего и сипевшего на него из трубки, но голос Жени узнал и приказ 'валить назад и срочно на базу' воспринял если не с ликованием, то уж точно что с тихой радостью.

Временный отзыв своих на базу был вполне разумен и взвешен - группы таяли как масло в огне, и их давно надо было срочно переформировать, кого-то усилить, а кого то распустить. Но то, что шеф начал делать дальше Женю сначала удивило, потом насторожило, а в конце пути - вселило надежду очень быстрого карьерного роста. Очень быстрого.

Женя страховал водителя на переднем сидении, а шеф, сидя на заднем сидении, расспрашивал его расположение остальных отрядов Управления и их примерную дислокацию. Узнав о девяти группах, работавших в районе жилмассивов Западного, Северного, Левобережного и Краснополья, шеф лишь скептически хмыкнул, - это Женя сидевший вполоборота почувствовал сразу. Зато остальные 'санитарные отряды' и их охотничьи угодья шефа взволновали не по-детски. Телефоны командиров групп у Евгения были, и он, не оборачиваясь, стал диктовать их шефу.

Из пяти оставшихся отрядов телефон СО?4 не отвечал - молчал как командир отряда, так и его зам.

Командир СО?8 - ответил лишь для того, что бы послать звонившего как можно дальше, дав понять, что ни он, ни его люди больше не служат 'в этом гадюшнике'.

Лишь СО?5 , ?9 и ?11, чья численность при сложении уже не превышала и пары десятков человек, были на связи и еще по инерции считали себя сотрудникам конторы. Сергей Петрович просто и буднично объяснил им, что в данный момент и до самого утра, скорее всего их формальным начальником является он - Кравчий Сергей Петрович, и поэтому под свою ответственность приказывает прекратить отстрел живности и 'агрессивных граждан', и приступить к эвакуации своих семей. Промежуточный этап эвакуации семей - квартира командира Санитарного отряда, или другое место - по усмотрению, а окончательный - эвакуация в управление, которая будет осуществлена завтра. А пока что задача 'санитаров' - собрать свои семьи в одном месте и охранять их.

Кравчий говорил спокойно и решительно, казалось, транслируя своим адресатам мысль - все в порядке, я знаю - КАК. И лишь Женя в стекло заднего обзора видел, что его шефу страшно до чертиков: беседуя с командирами санитарных отрядов, он закрывал глаза, только бы не смотреть по сторонам, и не видеть бредущих к движущейся машине 'обратившихся'.

Покончив с обзвоном 'своих санитаров', Кравчий начал обзвон по другим номерам. Критерии выбора адресатов из памяти его телефонов отличались одной особенностью: условный 'маршал авиации' был Сергею Петровичу откровенно не интересен, но вот если это было майор части 'оборотней в погонах' или МЧС-ников - Кравчий набирал его снова и снова, пока не убеждался что 'абонент не отвечает', или абонент таки не брал трубу.

С ними Сергей Петрович заставил себя говорить еще около часа, пока машина, которую вел Женя, протискивалась между извилин и загогулин затромбированных улиц. - А потом он, наконец, не выдержал: положив телефон, сев поудобнее на заднем сидени, (позволил себе кулем завалится в угол - по молчаливому мнению Жени), и, закрыв лицо руками, замер. - Ему было очень страшно. 'Обращенных' или 'ходячих' он видел и раньше - из окна своего кабинета, и через видео-хостинги. А нескольких 'ходячих' застрелил при нем тот ДПС-ник, который сопровождал 'папу' в его последней поездке, но это была лишь теория или не очень близкая практика...

Но у любого человека есть свой 'порог' или 'критическая точка': и двухчасовой путь на место смерти 'папы' и двух его 'гамадрилов' он с достоинством выдержал. Но вот обратный путь...

Женя не был идиотом, и старался выбирать путь, который бы не завел их в тупик. Но очень часто приходилось проезжать мимо остановившихся машин или протискиваться между ними, что бы выехать на простор. И тогда раздавался стук.

Стучали руки тех, кто сидел в машинах. Кричать они не могли - зомби не могут кричать, но вот стучать по стеклу проезжавшего авто, где сидела такая близкая и вкусная ЕДА, - да, стучать ЭТИ могли вполне....

Последним на что посмотрел Кравчий, - это были две маленькие детские ручки, тянущиеся к нему, и упирающиеся в оконное стекло. И у них не было пальцев.

Женя не осуждал его, - он знал, что такое страх... А еще он знал, какой у страха цвет. Он был единственным, кто смог вчера утром вырваться из 6-й Городской Больницы Скорой Помощи. Единственным из группы, посланной, ныне покойным 'папой' на не нужное уже некому усиление. Тогда еще пытались навести порядок. Что там было - Женя хотел бы сейчас забыть: крики Маркова и Семчука, которых он знал лично, до сих пор стояли у него в ушах.

А он вырвался, и потом, сумев таки пробиться в Управление, долго отстирывал цвет своего страха.

- Возьмите, Сергей Петрович, - сказал Женя, протягивая шефу плоскую дешевую флягу.

- Коньяк?

- Думаю, это вам сейчас нужнее чем мне.

Кравчий с благодарностью принял фляжку, и через несколько минут ему стало значительно легче.

23.03.2007г. - 01.00 - Вернувшись в родную контору ближе к полночи, он с ходу устроил ревизию по типу, - кто тут против советской власти? Несогласных, что в данный момент он тут самый главный в этом здании, не нашлось. В принципе результат был немного предсказуем. На стороне Кравчего был временный комендант здания с десятком бойцов, одна из не успевших разбежаться 'Санитарных команд', и почти полное отсутствие 'внутривидовой конкуренции'. Народ банально спасался, и куча его коллег вдруг резко оказалась в отпуске, выехала налаживать координацию связи, улетала на служебном вертолете за консультацией в столицу, не вышла на работу, отсиживаясь дома.

Да и просто - изрядное количество 'среднеранговых самцов' находилось вне здания, или ночевало дома. Но в то же время - в управлении оказалось очень много разного постороннего люда, но при погонах, которые посчитали, что тут таки будет безопаснее, чем патрулировать улицы. Или, как и его коллеги - пришли 'налаживать связь', 'координировать усилия', 'искать выход из ситуации' , 'ожидать' возвращения глав департамента контрразведки или борьбы с терроризмом - короче делать что угодно, лишь бы не на улицу, а поближе к охране, забору и стенам управления Безопасности, и подальше от ответственности. И в этой ситуации возбухать против того, что бы кто назвал себя ответственным за происходящий вокруг бардак - было бы просто глупо.

И в 5.00 утра третьего дня беды Кравчий устроил совет - свой первый совет. Что бы показать немногим оставшимся 'своим' преемственность - собрание было проведено в кабинете его бывшего руководителя. За ночь кипучей деятельности, Кравчий сумел сколотить густую сбродную солянку из среднего комсостава ментов, пожарных и налоговой. И потому то не такие уж и многочисленные прибывшие, или проснувшиеся в своих кабинетах коллеги Кравчего, и что важно, прибывший из Аулов лидер 'конторских силовиков' Кранч Иван Петрович, вдруг выяснили, что Кравчий сумел грамотно 'узурпировать' власть. И что им надо сейчас двумя руками держаться за "эту жирную суку".

Папу Римского избирают кардиналы, которых назначил Папа Римский. Это простое правило гарантировало Святому престолу устойчивость в течение десяти веков.

Кравчий не мудрствовал лукаво играючись в демократию, а поступил точно также. Группе из 20 человек в должности от майора и до полковника было предложена должность постоянного члена Совета Спасения: по типу решать будем мы вместе, а отвечать - коллегиально. Люди в совете собрались разные, знали друг друга не очень хорошо, а немногие уцелевшие 'свои' как огня боялись, что бы им на шею сел кто-то иной - ну, например 'налоговик' или 'оборотень в погонах'. Вариант - 'а что вы тут делаете в НАШЕМ управлении' - уже даже не поднимался - Совет Спасения был уже создан де-факто, и для своей родной службы Кравчий оставил 5 вакантных мест.

Поднимать же бучу против 'завхоза' Кравчего со стороны его коллег, вошедших по квоте в Совет, сейчас - означало ставить под сомнение само свое право на занятие вакансии. Да и был вариант, что уже организованное Собрание, в случае его разгона ТУТ, просто сменит свою эгиду на ТАМ - с СБУ на МВД, и в этом случае, СБУ, а вернее, то, что от него осталось, вообще останется с носом. Коллеги Кравчего идиотами не были, и потому дружно сопели в тряпочку поддерживая 'этого хитрого жирного урода' вынырнувшего непонятно откудова.

На первом же голосовании Кравчий набрал 20 голосов из 20.

Пожалуй, это было самое первое и самое краткое собрание Совета Спасения за всю его историю.

Первым начал Кравчий.

- Повестку 'Кто виноват и что делать' давайте сократим до 'Что делать', - в ответ собравшиеся лишь дружно закивали, - И Кравчий продолжил. - Люди хорошо несут службу, если знают, что их семьи защищены, потому, - он вдруг резко обвел взглядом Совет и начал говорить на два тона выше. - Мы уже не можем спасти город. Когда я ехал с похорон своего предшественника, на мою машины бросались зомбаки, - и были они, что называется 'живее всех живых'. - Произнося эту фразу он вдруг представил себе, как пьяный ДПС-ник присев и спустив штаны гадит на могилу его бывшего руководителя. - А ведь не закопает, а так бросит',- подумал про себя Кравчий, и продолжил, - Мы находимся в относительной безопасности только из-за ограды, вооруженной охраны здания и людей сопровождающих членов нашего Совета. - Поэтому мы будем спасть людей - и в первую очередь своих людей. И начнем с семей наших сотрудников. Ну и конечно, он добавил - всех, кого можно спасти. Какие вопросы, - предложения?

- Вопрос, скорее, - подал голос пожилой майор милиции, - мы же тут все не поместимся...

- И? - предложил продолжить ему Кравчий

- Ни я, ни присутствующие не знаем, сколько сейчас в здании точно человек, но мне кажется не менее 300, при чем в значительной степени - гражданские. Нам тут всем тесновато будет.

Кравчий задумался. То, к чему толкал его майор, было на поверхности, но он этот вопрос предвидел. И ИЗБЕГАЛ. Поэтому он сказал:

- Это мы будем решать чуть позже. Давайте лучше прикинем, сколько у нас есть 'штыков'.

Точно ответить, кто из подчиненных членов Совета уже дезертировал, а кто наоборот - прибился, сказать никто не мог, но приблизительно было порядка 200 человек - военных, 'чекистов', пожарных и прочих, - тех, кто при погонах и с оружием. Больше всего людей, причем в массе штатских, было у пожарников, и по самой, что ни есть банальной причине, - у них были лестницы и они могли грамотно проводить эвакуацию с балконов и из окон.

Такой мизер людей в погонах и при оружии, которые остались на своих местах, объяснялся крайне просто: когда враг может быть повсюду, лучше защищать своих родителей и детей, чем непонятных и далеких сограждан. А поэтому скрытое дезертирство, начавшееся уже в первый день, к концу второго приняла обвальный характер. Рядовой и младший офицерский состав разбегался по домам со скоростью лавины, прихватив оружие. Но людей можно было понять. Когда жена кричит по телефону, что с верхнего этажа раздаются крики о помощи, а в глазок видно, как на лестничной площадке соседушка в буквальном смысле, ест свою бывшую супругу, - о каком несении службы может идти речь?! Пока я буду защищать старых маразматичек, моя жена и дети пострадают? - Ну его на хуй такую службу!

- Вот с этого давайте и начинать. Эвакуируем сюда семьи членов совета, а потом всех прочих - по старшинству и полезности.. - Он вдруг вспомнил старую злую шутку -'Найденные экспедиций консервы проверяются на пригодность на наименее ценных членах экспедиции'. И продолжил, - эвакуация Семей членов совета начнется прямо сейчас. - У нас под окном, - Кравчий кивнул в сторону фасада, - стоит БМП. Чей он?

- Теперь наш, - подал голос подпол в форме милиции.

- Отлично. Предлагаю прямо сейчас и начинать эвакуацию в следующем порядке - Семьи Совета, семи военнослужащих, а потом всех, кого сможем... Ну и конечно дать по доступным средствам информации места очагов спасения. Есть у кого предложения? - То, что это предложение будет, он не сомневался. Самый младший и по возрасту и по званию - майор из пожарников, Хруничев, кажется, согласился озвучить его еще до совета. Так что инициатива сходила не от Кравчего. И это было хорошо. И он не ошибся в своем брандмейстере.

-Имеются! - (Надо же, не подвел пожарник?!) - Предлагаю на базе здания СБУ в одном из крыльев организовать временное укрытие для семей и близких членов Совета Спасения, - он сделал паузу, - что бы в случае необходимости - было проще эвакуировать и вывезти безопасное место!

'А так же для того, что бы держать всех вас голубчики за яйца' - про себя подумал Кравчий.

В принципе самое главное за сегодня уже произошло. Его избрали, согласились что он тут самый главный, и готовы были дать ему залож...(некрасиво слово)..-доверить своих близких. Но оставалась мелочь, которую он просто должен был сделать - члены Совета должны были почувствовать свою важность и значимость, поэтому Кравчий продолжил:

- Как правильно заметил (Кравчий на миг сощурил глаз, читая схему расположения Членов) - Григорий Геннадьевич (людям нравятся когда их называют по имени, и Кравчий это хорошо знал), - в самом здании СБУ у нас мало места, и для формулы '300 человек + семьи' , пространства может быть хватит, но больше - вряд ли...Мне НУЖНЫ ВАШИ предложения. Опорные пункты нам нужны! И они должны быть удобными для защиты, близко-стоящие и из которых можно потом эвакуировать людей.

ОбЧество начало гудеть, и гудело минут 15, пока Кравчий не прервал словами: 'Итак, господа сенаторы, к чему мы пришли?'.

Результатом обсуждение стал выбор едва ли не двух десятков 'зон спасения'. Посмотрев на предложенный список, который написал каждый из присутствующих, Кравчий отметил, что чаще всего предлагали, помимо здания СБ, территорию речного вокзала, комплекс высоток 'Две башни' и казармы Юридической Академии.

- На них этих четырех точках давайте и остановимся, - резюмировал глава.

- А как же остальная территория города? - спросил его единственный в совете МЧС-овец?

- С утра у нас было 200 человек в разных частях города, а сейчас, наверно, человек 20-30 уже успело разойтись по домам...И еще столько же разойдутся, пока мы будем спасать семьи Совета. Мало у нас людей для такой операции, к тому же что-то мне подсказывает, что чем дальше мы будем отходить от реки вглубь города, тем больше мы будем сталкиваться с различными самопровозглашенными и самозваными комитетами спасения и прочими самоспасальшиками. А оно нам надо? Всех мы спасти не сможет - так давайте спасем хотя бы тех, кого реально спасти, - подытожил Кравчий.

На этом выработка глобальных вопрос закончилась, и началось обсуждение банальных тактических вопросов: как стянуть к зданию тех немногих, кто еще не успел заняться самоспасателством, очередность эвакуации, количество эвакуируемых, набор вещей, которые можно эвакуировать (сошлись по чемодану на члена семьи, + все продукты, одежда и оружие какое есть), чем эвакуировать (сошлись на необходимости задействовать БМП - на машине ездить было уже опасно) и еще куче разных мелочей, которые Кравчему в голову бы просто не пришли, займись он этим самостоятельно. А так - спасибо, подсказали!

Когда члены Совета начали расползаться по городу за своим 'приданным' - оставшимися в их прямом подчинении людьми, и просто за СВОИМИ людьми, Кравчий понял, что у него есть пару часов для сна.

Он вышел из кабинета своего бывшего начальника, и, предупредив Женю, где он будет, спустился на этаж ниже, в свой родной и уже бывший кабинет. Там его ждали, и ждали - свои. Сыновья глядели на грузного и усталого отца широко раскрытыми глазами. Раньше Кравчий многое бы отдал за такой взгляд со стороны сыновей-подростков, но сейчас он так устал, что ему было просто все равно. В глазах его 80-летней матери был не детский страх, и лишь Юлечка была спокойна до невозможности. Вернее она была никакая.

Мать, скорее всего ее, накачал валерьяной. На 3-м месяце нервничать - не самое лучшее ,- подумал Кравчий.

Он повернулся и взглянул в зеркало: на него глянуло большое красное и заплывшее жиром лицо 60-летнего мужика, весящего под сто пятьдесят кило, два маленьких и красных от недосыпа глаза, лысина и запах немытого тела, который хоть в зеркале и не отражался, зато самому новоявленному диктатору был прекрасно слышен. 'Ну точно, как свинья' - подумал про себя Кравчий. Но тут же улыбнулся, вспомнив как Юленька, в минуты близости кричала впившись ему в спину - 'ТЫ мой вепрь'. Те же яйца, только с другого ракурса, но гораздо приятнее считать себя грозным вепрем, чем жирной свиньей.

В комнате были его близкие - все кто были у него в этом городе и в этом мире. И они слышали все, что было наверху. Так захотел сам Кравчий. Он понимал, что нынешний исход был самым благоприятным из всех возможных, но ведь были и другие варианты, не самые лучшие, вплоть до - 'кончайте эту наглую суку'. Поэтому, включив селекторную связь со своим кабинетом, он знал, - случись чего, у его родных будет шанс дойти-добежать до их машины и попытаться уйти. Слава Богу - этого не понадобилось.

Кравчий осел на диван - впервые за три дня, а потом и вовсе лег. Сильно болело сердце и хотелось спать. Мать сняла с него ботинки, а сыновья начали подсовывать под голову ворох из полотенец, символизировавших подушку. Вырубаясь от напряжения, Кравчий успел произнести: разбудить через три часа, или в случае плохих новостей.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ - 'МОЗАИКА - утро, день и ночь'

Часть первая - Утро, 26-го марта

09.00 - Кравчий Сергей Петрович, Днепропетровск, здание управления СБУ - С момента своего демократического самоназначения на пост 'Спасителя Отечества', как он сам себя в шутку называл, прошло лишь несколько дней. И за это время Кравчий не раз и не два с сожалением отмечал, что раньше работу психологов он недооценивал.

Тогда, несколько дней назад, он проснулся гораздо раньше назначенного самим себе срока. Его никто не будил - ни жена, ни мать, ни дети, но трудно уснуть рядом с гигантским муравейником, или громадной мерно работающей машиной.

Краткая пробежка по зданию показала, что люди стали пребывать. Сначала семьи Совета, а потом пришла очередь и семей простых солдат, ментов, мытарей, пожарных, и, как он их про себя называл - примазавшихся к ним лиц, решивших 'сохранять спокойствие' рядом с вооруженными людьми.

К 17.00 того же дня всех кого могли вывезти из гибнущего города по списку ?1 - вывезли. Но вместо 150 человек, как было объявлено в списке, бронетранспортер и машина Управления Безопасности смогли вытащить не более 80 человек. Причем пятеро их них уже были явно укушены, и, распоряжением Жени, были изолированы.- Сам Сергей Петрович уже неоднократно ловил себя на мысли что своего зама он про себе называл с приставкой 'мой', - так словно бы Евгений был продолжением воли и мысли самого Сергея Петровича.

Затем настала очередь 'нижних чинов'. Там процент спасенных был ниже раза в два-три как минимум. И сейчас по зданию бродили 'приведения' - снулые, плачущие, усталые люди, потерявшие своих и свое навсегда.

И отовсюду раздавался плач. И он был разным, этот плач - там были и счастливые всхлипы, и отчаянный нечеловеческий вой от тоски за ушедшими. Сергею Петровичу вдруг вспомнились слова барда 'И отплакали те, кто дождались, Недоедавшиеся отревели...'

Плач и истерика раздражала его уже два дня, а еще более пугали участившиеся случаи попыток суицида. Успешных попыток было уже не менее пяти - только за прошлые сутки. И в четырех случаях - это были мужчины. У женщин психика оказалась видимо, более устойчива, а возможно сказывался материнский инстинкт.

А Медиков у него под рукой не было, равно как и фармацевтов . Единственным, кого удалось добыть - был студент 3-го курса Медицинской академии - Михаил, - неместный парень, имевший глупость, за пару недель до беды поспорить, - среагирует ли Управление на слова 'динамит', 'взорвем', 'убьем' - в его переписке.

К счастью для Миши - бдительное Управление таки среагировало, и тем спасло ему жизнь: первые три дня Беды он провел в комфортабельной 'темнице' Управления, а на четвертой, был безжалостно выдернут из узилища, для того что бы работать по прямой специальности.

И вот сейчас перед Кравчим Сергеем Петровичем лежал список, - как он его сам назвал, список ?1 - ФИО, родственные связи, подлежащих эвакуации в первую очередь....

?1 - Петров Николай Сергеевич, МЧС, майор

Саша, сын, - Э

Галина, жена - Э

Напротив Петрова стояла пометка, что все 'Э', т.е. ЭВАКУИРОВАНЫ.

Затем задумался, и написал Петров - 2 'Э'/ 2 Заявлено = 1.

Словно бы по наитию он посмотрел ниже, уже по-памяти зная, что он там увидит...

?2 - Асадзе Василий Григорьевич, СБУ, майор

Яна, дочь, -Х

Яна, жена - Х

Павел, отец - Х

Крест, напротив фамилии в комментариях не нуждался, но на своем листике ниже он написал

Асадзе - 0 Э / 3 Заявлено = 0

Напротив Асадзе, кстати, тоже можно было уже ставить крест. Слава Богу, хоть в голову стрелял, а не в сердце, - про себя отметил 'спаситель отечества' про вчерашнего самоубийцу.

Легкое возбуждение охватило Кравчего Сергея Петровича. Он словно почувствовал, что ухватился за правильную мысль, и боясь ее потерять начал читать дальше.

Следующие фамилии Списка ?1, ?2 и остальных, кто пробивался к ним и просил эвакуировать их близких - очень редко 'давали' единицу. Куда чаще был ноль, или цифра меньшая 0,5.

Руки у Сергея Петровича были цепкими, и если бы ими можно было хватать мысль, он бы сейчас держал ее цепко за горло.

- Женя, буди Михаила, если он еще спит, и давай поднимайся ко мне, - есть срочное дело, - сказал 'спаситель Отечества' щелкнув пальцем по кнопке селектора.

- Что-то взять с собой?

- Бумага и ручка тут есть, а пока больше ничего не надо. Жду! Это очень срочно.

09.30 - Детский Дом им. Макаренко. - Для детей это будет потрясением, - а для нее? А для нее - всего лишь жестокой пьеской, написанной за 5-10 минут, перед тем как забыться перед сном. Это будет прогнозируемым скандалом, или, правильнее сказать, запланированной провокацией. Иной раз события, во имя экономии времени, следует подтолкнуть. И быть готовым платить за такое ускорение. А она готова. Просто потому, что 'ресурс' Томы, Прохора, Маши, инвалидов или даже 'хунвейбинов' - наиболее вменяемых ребят, - стоит гораздо выше той цены, которую она вскоре заплатит. И даже не она заплатит, а кое кто другой.

Ее Четвертая группа была не самой проблемной, скорее на оборот - самой застойной. От 28 пацанов 12-14 лет, ее составлявших, еще не было особых проблем, - но и, что важно, толку особого тоже не было. Это было реальное болото. Но вот, наконец, толк появится и от болота.

То утро в столовой началось как обычно - в ожидании завтрака дети усаживались за стол, шумели, что то обсуждали или просто слонялись по залу. Но столы были пусты, Томы все не было и все внимание детей переключилось на помост, когда там появился один из 'помогальников Мамы' - местный водитель, высоченный и тощего как жердь Кореньков Дмитрий.

Он возник совершенно неожиданно, а поднятая вверх рука - показывала, что он ждет внимания.

- Так, внимание! - Прокричал он, сделал паузу, и продолжил вызубренную речь - Мальчики и девочки, минутку внимания, - Дима опять сделал пауза, просчитал до пяти, как советовала 'мама' и снова продолжил, - большинство рецептов начинаются со слов 'Возьмите чистую кастрюлю...'. А Тамара Дмитриевна готовит вкусно и хорошо. И для того, что бы она продолжала хорошо готовить - необходимо, что бы она и ее помощники не тратили времени на разную мелочь, вроде мытья посуды и раскладки порций по тарелкам.

Дима сделал очередную паузу, ища глазами 'цель', и найдя ее, продолжил говорить.

- Как известно, большинство персонала в первые дни ЭТОГО предпочло взять бессрочный отпуск, и поэтому, с сегодняшнего дня после окончания приема вкусной и сытной пищи, все учащиеся каждой из групп уходя, складывают свои тарелки и прочую посуду со своего стола - в 'грязную' бадью. Ну а от группы остается герой, который перемоет всю грязную посуду, и аккуратно выложит ее на стол своей группы ровной стопочкой. Дежурим по очереди, смена - каждый день, ну а кто за кем - ищите в списках, что я сейчас повешу на дверях столовой. Это распоряжение Екатерины Тимофеевны! И еще! - Что бы не было путаницы и споров, я оглашу фамилии тех, кто моет посуду сегодня.

Кореньков начал перечислять список из десяти 'посудомоек' на 25 марта.

Заводила 4-й группы - 13-летний пацаненок Миша Ященко, был выбран неслучайно: конфликтный паренек, с гонором, который к тому же очень и очень недолюбливал Диму. - Поэтому и фамилию Михаила Ивановича Ященко, гражданин Кореньков был проинструктирован назвать последней и никак не иначе. Что он к своему удовольствию и сделал. Хотя Дима и не блистал интеллектом, но он уже догадывался, что Главная, как он выражался, 'написал махонькую пьеску' и сейчас он играет в ней далеко не последнюю роль.

- 4-я группа, дежурный Ященко Михаил....Михаил, Вы меня слышите. Сегодня Вам мыть посуду за своей группой, - и Кореньков в упор глянул на надувшегося воробушком пацана. Не все, но очень многие увидели, что Кореньков и Ященко смотрят друг другу в глаза, словно перед дуэлью.

26.03.2007г., 09.30 - Ольховский, город Днепропетровск, ул. Ворошилова, - Человек откручивал глазок двери своей квартиры. Зайти внутрь он уже не мог себя заставить, да впрочем, и не собирался. Почти все, что было главного в его жизни - находилось по ту сторону двери. Почти, но не все. - Его дочь Ольховская Дарья Андреевна сейчас была в надежном месте - у его друга Коли Мецо. Равно как те, кого он собирал последние три дня. Ну а укол галоперидола гарантировал ее спокойствие еще на одни сутки.

Тогда, несколько дней назад, он получил звонок от Даши, и узнал ЧТО случилось у них в квартире, когда уже прорывался домой. Даша кричала о том, что бабушку и маму кто-то укусил на улице, дома им стало плохо, - а теперь, а теперь!!! Мать, жена, две младшенькие дочери погодки 10 и 11 лет ... и Дашенька. - Она то, единственная из трех его детей, и успела запереться на кухне. И Ольховский, взломав тогда пустующую квартиру соседей, кувалдочкой взятой из багажника, смог за 10 минут разбить 'самодельную' общую стенку кухонной лоджии, сложенную из пенобетона, и вытащить потерявшую сознание от ужаса девочку.

А вот войти в квартиру и взглянуть - во что превратились его родные он так и не смог. - Ни тогда, ни день или два дня спустя.

Он их видел несколько раз в маленький 'театральный' бинокль - четыре неподвижные фигурки, стоящие у окна. Но это были всего лишь фигурки, очень похожие на его бывших девочек, жену и маму. И он хотел запомнить их именно такими, а не теми, во что они превратились. А еще он хотел их похоронить, упокоить, но только не оставлять их тут и так.

Защитой от извлечения дверного глазка снаружи обеспечивается большинство выпускаемых глазков, но около месяца назад какой-то доброжелатель ударом молоточка разбил их глазок, и он сам поставил дешевую китайскую версию. Все равно они с Лидочкой планировали ремонт и вкладываться в дорогую оптику прижимистый Ольховский тогда не стал.

И вот, наконец, глазок был извлечен, и он сразу услышал, как с той стороны двери раздалось мерное топтание, а в нос ударил резкий запах ацетона. Сердце Ольховского сжалось: внутренняя дверь, всегда запертая, сейчас была открыта. Значит тогда, кто-то из девочек успел отрыть первую дверь, но не успел или не смог справиться со второй и выскочить на улицу - к спасению и жизни.

Тоненькая трубочка для перегонки вина, взятая у Коли, была просунута им в образовавшееся отверстие. К концу трубки он прикрепил обычную 'воронку'.

Свет вдоль всего их коридора все еще горел, но двери квартир были заперты. У одной из них стояла обычная кухонная табуретка - очень удобное приспособление для пожилой женщины, которая не хочет ставить сумки на пол, пред тем как открыть дверь.

Вернувшись к своей двери с табуретом и встав на него для удобства, Ольховский начал медленно лить в воронку из тяжелой двадцатилитровой канистры. Потом поставил на пол опустевшую, и взял такую же вторую.

А еще через 10 минут, сидя в Колином Джипе, он смотрел, как погребальный костер хоронит то, что раньше было его семьей и его домом.

26.03.2007г., 09.30 - Днепропетровск, ул. Виноградова, балкон 7-этажного дома, - Его звали Игорем, и ему было 38 лет. Уже вторые сутки он стоял на балконе своего дома. Был он в семейных трусах, футболке и одном тапке. Второй тапок оставался в квартире, где сейчас находились его жена, тесть и теща - голодные и неживые.

Седьмой этаж - плохая высота: слишком высоко для прыжка в низ, и слишком низко для гарантированного самоубийства. Игорь знал это, поэтому от подвигов Тарзана он сразу отказался.

Превалирующим чувством, которое довлело над ним вчера - был жуткий холод. Его не могло ничего перебить - ни страх, ни отчаяние. Ему оставалось лишь мерзнуть и кричать, надеясь на спасение.

Около шести часов вечера он видел, как из соседнего окна попытался вылезти Павлик - мальчишка лет 14. Возможно, он хотел в прыжке достать перил его балкона, но этот прием ему не удался и он упал на землю. Видимо по-своему удачно - криков боли слышно не было.

Это было вчера, - еще вчера ему было очень страшно и очень-очень холодно.

А сегодня эти чувства, как впрочем, и все остальные, его покинули. Навсегда. - Все, за исключением одного - голода.

Пища, которая выпала из окна и упала вниз, была ему уже недоступна, но он знал, а вернее чувствовал, что в той комнате есть еще еда. Не такая крупная, как, та, первая, которая уже досталась другим, но еще есть.

Когда та пища, что осталась в квартире, закричал в очередной раз, он подошел к краю балкона и стал ждать - вдруг прыжок новой пищи будет более удачным. Спешить ему было уже некуда.

09.50 - Днепропетровск, район станции Диевка - К 25 марта система 'свой-чужой' в городе и его окрестностях работала уже достаточно четко: если ты едешь, или передвигаешься перебежками, то ты скорее всего 'свой'. Но если ты идешь пешком, по 'замертвляченной' местности, к тому же едва передвигая ноги, то ты точно, что 'чужой'.

Примерно так попытался сначала подойти к решению вопроса персонал одного из ОЭ - ГБР.

Раньше, это была обычная пожарная машина. Она не обладала броней БТР, ни вместимостью грузовика, или скоростью легковушки. Но она имела два неоспоримых преимущества: люди, в ней сидевшие, водили ее не первый год и хорошо ее знали, и что самое главное, она имела очень длинную пожарную лестницу. А при эвакуации, с этажей начиная с третьего и выше, это было преимущество куда как более существенное, чем броня и мощность техники.

Особая Эвакуационная Группа Быстрого Реагирования - так было написано на их машине. Хотя правильнее сказать - написана была лишь аббревиатура - ОЭ - ГБР.

А всю 'особую группу' составляли лишь три человека - двое вчерашних пожарных - Гриша и Паша (так они обращались друг к другу), 20 и 25 лет соответственно, и приданный к ним в 'усиление' МЧС-овец - уже начинающий стареть дядька, имевший опыт Афганской войны, и поэтому более опытный в умении стрелять.

Выезд группы был неудачен: по заявленному адресу они прибыли точно и вовремя. Но после поднятия пожарной лестницы до 4-го этажа и постукивания окон квартиры, стало ясною, что напротив всех пяти фамилий людей, которых надлежало вывезти, можно ставить жирный 'Х'.

А сейчас они возвращались. Остановка у железнодорожного переезда возле Диевки не была запланирована, но 'чихнувший' и замерший автомобиль дал старт 'второму варианту'. Так троица оговорила свои действия перед самым выездом - что будут делать, если сломается авто: Иван Петрович (как представитель почившего в Бозе Ведомства Ежедневных Ситуаций) занял мест на крыше машины с 'ксюхой', Павел уселся рядом с ним место в качестве наблюдателя, а Григорий начал пытаться реанимировать свою 'деточку'.

Переезд был на удивление пустынным - не было ни машин с людьми, ни шаркающих фигур обращенных. Лишь два сгоревших 'Ланоса' перевернутыми тушами лежали неподалеку от ЖД путей, напоминая о наступившей Катастрофе.

Иван Петрович такой ситуации не то что бы был недоволен, но отсутствие каких бы то ни было раздражителей, с его точки зрения, так или иначе, притупляло бдительность. А это уже есть 'nicht gut'.

И поэтому легкое касание плеча, минут через десять после начала аврального ремонта, его даже немного обрадовало

- Где? - тихо, одними губами спросил он

- Да вон же чучело по рельсам, в метрах трехстах отсюда, в нашу сторону кстати, но не прямо на нас.

- Снять?

- Не стоит. Вокруг тихо, зачем шум поднимать.

- Логично. Пусть валит мимо, как и валил.

Но идущая неспешным шагом фигура 'валить мимо' отказалась. Увидев машину с двумя стоящими на ней людьми, она резко скорректировала свой курс и бойко зашагала напрямик - прямо к машине спасателей.

Еще через минуту стало ясно, что в оценке дистанции они слегка ошиблись - до фигуры было не триста метров, а добрых полкилометра. Просто идущий по рельсам был на голову выше любого из них, а ширина плеч и мускулатура - вполне соответствовали его росту.

Когда же он приблизился - вся троица 'эвакуаторов' смотрела на него уже во все глаза: по рельсам, пешком, Бог знает сколько времени, топал мужик. Живой! И весьма колоритный. Люди выше метр - восемьдесят бывают, но часто их рост нивелируется худобой. А тут этого не было и в помине. Уже издали глаз Петровича отметил, что товарищ весит за сотню килл, высок, плечист, носит явно негражданскую одежду, а красный берет выдавал нем сотрудника 'Кобры'. Еще больший колорит его внешнему виду придавали, когда-то белые, а сейчас буро-рыжые кроссовки и тяжелый длиннющий лом в его руках. Один из концов лома тоже был бурым.

- Вот ведь, блин, лом народной войны, прошептал Петрович, и услышал, как сбоку от него Павел согласно хмыкнул.

А 'лом народной войны', увидав стоящую у переезда пожарную машину и двух человек с оружием на ее крыше, бойко заковылял к ним.

Заметив направленный в его сторону автомат, он поднял руки вверх, не бросая при этом лома, от чего его вид принял одновременно комичный и зловещий вид, и заорал: мужики, я живой, не стреляйте, пожалуйста! Пожалуйста, не стреляйте! - На лице 'ломоносца' была целый букет эмоций. Самыми легкочитаемыми из них впрочем, были страх и растерянность.

Часть вторая - день, 26-е марта, 2007г.

Около 14.00, ДД им. Макаренко, - Отреагировать на одеяло, наброшенное сзади, он не успел. А то, что сейчас будет - он прекрасно понимал. Поэтому и упал сразу поле первого удара и на левый бок, поджав ноги и закрыв голову руками. Кричать и просить о пощаде он не стал.

Однажды ему уже устраивали 'темную' - не тут и очень давно, но советы данные его тогдашними знакомцами после 'работы над ошибками' Михаил усвоил.

Дети могут быть жестокими, и куда более жестокими, чем взрослые. А еще они не терпят, когда их публично унижают, или, правильнее говоря - 'лошат'. И горе виновнику их унижения!

То, что его будут бить, Миша не то что догадывался, а просто знал. Когда два часа назад его 4-й отряд поднялся в столовую на обед, посуда, сложенная его однокашниками в 'грязной' бадье 4-й группы так и лежала с самого завтрака - грязная и немытая. Его не вымыли ни 'кухонные терпилки', как он про себя звал девочек - помощниц Тамары, ни 'посудомойки' других групп. А за четыре часа остатки еды успели крепко подсохнуть и прилипнуть к тарелкам.

Случилось все так, как прописала в своей 'пьеске' Екатерина Тимофеевна, их директор, или, как многие ее заглаза называли - Мама.

Вода в 'питьевом' кране была отключена, а двери в мойку закрыты, ну а ключ - внизу у Тамары Дмитриевны, которая, произведя раздачу по кастрюлям групп, уже давно спустилась вниз.

Никто из 4-й группы не пожелал есть из грязной посуды, особенно на глазах у остальных, улыбающихся и хихикающих товарищей, подначки которых становились все громче и громче.

Наконец кто-то догадался сбегать за поварихой, которая после недолгих препирательств таки открыла двери в мойку. И вся группа выстроилась дружным гуськом, стараясь побыстрее отмыть свою тарелку и съесть уже тепловатый борщ и кашу. А на самого виновника торжества, Мишу Ященко, никто не обращал внимания,- очень старательно не обращал, и это игнорирование было многообещающим.

Около 17.30, те, кто еще подъедал остатки полдника, увидели вошедшего в зал Мишу. Он шел сам и без посторонней помощи, хотя его и слегка пошатывало. Но даже человек не сведущий в медицине отметил бы, что у парня наверняка легкое сотрясение мозга, а гематомы на его говорили сами за себя.

Еще через 30 минут вся грязная 'Полдничная' посуда была вымыта, а воспитанник ДД?5 им. Ященко Михаил Ефремович поковылял в свою спальню - набираться сил перед вечерним дежурством. И он никак не мог знать, что именно в этот момент руководство Детского Дома ?5 обсуждает его скромную персону.

- Катерина Тимофеевна, вам его не жалко - Мы же сами его спровоцировали?

- Жалко, Маша, конечно жалко. Думаю, если бы мы нашего диабетика, Колю Анциферова поставили 'открывать' список 'посудомоек' в 4-м отряде, то все было бы нормально. А если бы посуду не вымыли еще в паре групп, то и свои Мишу бы наказывали не так строго.

- Тогда зачем?

- Манипуляция, игра на чувстве соц. ответственности - тебе что то говорят эти слова?

- Что-то...

- Вот именно. Границы наказания за невымытую посуду сегодня установили сами детки, - сами для себя. Ну и кроме того, они начинают усваивать, что теперь каждый отвечает за свои поступки и неисполнение того, что должен. И в ответе не токмо перед собой, но и пред своими товарищами. Которые спуску за промах не дадут, и спросят.

- Но я ему хоть таблетку дам?

- Это да. Что там у тебя есть - от головы, витамину, - тебе виднее. А на ночь вколи ему аналгинчику, но вопросов - кто бил и за что - не задавай. Не надо этого.

Около 14.30 - Днепропетровск, район станции Диевка - 'Лом народной войны', как окрестил его Иван Петрович, был большим, если не сказать здоровенным парнем в возрасте 35 лет. Звали парня Валерой, и он действительно работал в 'Кобре'.

Несмотря на свой простоватый вид и шкафообразность, 'народный мститель' оказался довольно таки образованным и общительным. И сейчас его буквально распирало - от страха, радости и всего пережитого, он говорил и никак не мог остановиться.

- ..есть семья...жена, дети - двое, -10 и 14 лет,.... мама, бабушка, собака, папа....любит шахматы... имеет высшее образование...он, а не папа...папа у него в Киеве живет, не пенсии...получил диплом в институте 'Физкультуры и спорта' ..занимался штангой...потом в институте что то случилось...сократили...платили мало ...перешел работать в 'Кобру'....детей двое -десяти ,и четырнадцати... уже говорил? - извините...машину водить не умею....шел пешком... едва ли не день целый от собак дохлых на дереве прятался...

От увиденного в пути, и главное, от того, что он в безопасности и среди живых людей, его начало трясти, и здоровенный мужик, с трудом умещавшийся в кабинке их машины едва не впадал в истерику, и все время говорил, говорил и говорил...

История была его в чем-то стандартна, но имела и свою изюминку. Его супруга, женщина по-своему умная еще с вечера 20-го марта начала обращать внимание на странные новости, просачивающиеся из Интернета. И от греха подальше отправила своего благоверного на дачу - проводить 'весеннюю' уборку. А то ведь еще отзовут из отпуска, и бросят в самое пекло. А так, пока сообщат, пока он доедет - глядишь, все само и рассосется? Не рассосалось...

А сейчас Валера уже третьи сутки пробирался назад в город, - к жене, маме и детям. Форму он надел, ту что была у него при себе даче, а из оружия нашел только обычный длинный лом, заточенный с одного конца. Им он и отбивался последние два дня, идя вдоль железнодорожной линии.

- Мужики, вы же сейчас в город, к себе? - вдруг сменив истеричное изложение автобиографии на конструктив, спросил Валера

- А ты как думаешь? - Полувопросительно, ответил ему Гриша.

- Можно я к вам? У вас смотрю побезопаснее будет, а то там, пока шел, такОе видел, - и подбородок Валеры начал трястись, как будто жил своей жизнью.

- Думаю, что Петрович, возражать не будет. Нам, таких как ты сейчас нам ой как нуна, и много нуна.

- Так можно? Или...

- Без или. Поехали. Нам в сторону Троицкого (рынка), - ты часто там бывал?

- Постой, постой...Ребята, а моих семейных можем забрать по дороге?

- Адрес называй, - ответил Паша, закончивший, наконец, копаться в машинной требухе.

- Угол Канатной улицы и Виноградова.

Валера успел заметить, как переглянулись его спасители, но что эти взгляды могли означать, он понял лишь несколько часов спустя, когда они прибыли на место.

Простой дом в девять этажей на улице Виноградова стоял будто неживой. Да так оно и было. Лишь изредка на балконах верхних этажей виднелись стоящие неподвижные фигурки разной степени одетости. И если для Валеры это было все внове, ведь он два дня пешком шел по шпалам, то члены ОЭ - ГБР под номером '5' видели такое уже не раз и не два, вытаскивая людей из окон - или по заявке 'списочного' состава управления, или просто, если видели как кто-то отчаянно машет им рукой из окна или балкона.

За трое суток многомиллионный город схлопнулся на несколько порядков. В нем оставалось лишь несколько тысяч живых человек, и число их стремительно уменьшалось.

Механизм распространения инфекции в первые пару дней был до банального простой: укушенный приходил домой, где его супруга и дети начинали его выхаживать, мазать ранку йодом, мотать бинты и всячески жалеть. Затем - потеря сознания, смерть, панические крики супруги и детей, попытки вызвать скорую. А потом укушенный и умерший 'выходил на иной уровень существования', и как бы 'возвращался'. И первым и единственным чувством обратившегося - было чувство голода. А много ли могут люди объятые страхом, если не ужасом, в узком пространстве квартиры? Им очень везло, если они успевали выскочить и укусы получал только один-два человека - те, кто сдерживали 'сошедшего с ума папу', или маму, или дедушку, или только что умершую от укусов странной дворняги любимицу хаски.

А на лестничной площадке, на улице их уже ждали те, кто еще недавно были живыми людьми или собаками.

Гибель нескольких групп, которые пытались вызволять 'квартирных сидельцев' нормальным путем - через подъезд, быстро внесла свои коррективы, и теперь на место любителей пострелять пришли пожарные.

Высоту Петрович не любил, но он помнил как в самый первый день вступления в 'организацию Кравчего' вошел в ТУ многоэтажку, чтобы эвакуировать 'списочную семью'. Помнил, как поднимался вверх, страхуя, теперь уже покойного Николая. И как сзади скрипнула казалось бы запертая дверь. Наверное, то была какая то секта, церковь или просто группа людей, решившая, что наступил конец света и 'пора собираться в дорогу'. Судя по всему - отнюдь не все приняли яд. Возможно, кто-то передумал умирать, и его убили выстрелом в голову, а возможно выстрелом в голову покончил с собой глава секты. Вариантов была куча! Но об этом он думал потом, а тогда он заорал дурным голосом, и рванулся вверх, закинув за спину уже бесполезную 'Ксюху'. А за ним бодро топая, текли бело-красным нескончаемым потоком 'шустрики'. Его, Колю и женщину с годовалой девочкой, которых они и шли спасать, сняли с балкона 12-го этажа эти самые пожарные.

Он многого насмотрелся за эти дни, и у них с ребятами уже даже были свои наработки. Кабина машины была небольшая - все было под рукой. И поэтому, во время того, как их ОЭ-ГБР медленно протискивалась между застывшими машинами к 'виноградавскому' дому, он краем взгляд указал Павлу на нужное место кабины. Ответом ему был понимающий кивок.

Такие 'домашние заготовки' были наработаны ими достаточно быстро, но все же не так, как хотелось бы. Иначе Коля был бы жив. - Тогда, буквально сутки спустя после их фееричного драп-рейда от "шустрых баптистов", он таки нашел свою семью - у соседей. Всю. Но слишком поздно. Сам и упокоил, а потом вышел из того дома, сел на лавочку и выстрелил себе в голову.

- Приехали. Раздался голос Павла. - Показывай окно.

- Седьмой этаж, вон рядом с тем, - голос Валеры неожиданно дрогнул, - его Игорем звали.

Гриша и Павел начали проводить манипуляции с лестницей, а Иван начал 'пасти' клиента, уже догадываясь, что ему в очередной раз предстоит сделать.

Двадцать пять метров лестницы ткнулись рядом с окном и Гриша начал готовится к забегу вверх. - Сначала он сделал гипервентиляцию легких, затем оценил высоту, расположение окна и, наконец, шустрым паучком рванул вверх, с тем расчетом, что если кто и есть неживой в верхних окнах, то достать из окна его просто не успеют. А Павел же, помня о шустриках, занял позицию у лестницы, прикрывая своего напарника снизу.

Как Иван Петрович и предполагал, Грига вернулся довольно быстро и без радости на лице. Когда они впервые встретились, он уже тогда отметил, что Грига уже частично перегорел: для него взгляд и простукивание окна эвакуируемой квартиры означали или хорошие новости...или обыденные. Хорошим - можно радоваться, но можно ли печалиться обыденным?

- Твои? - спросил он, протягивая Валере мобильный.

Простой мобильный телефон оказался достаточно удобной штукой: небольшой компактный, он позволял собрать доказательства того, что на месте они были, но эвакуировать означенных лиц не смогли ввиду их нежизнеспособности.

Валера взял протянутую трубку и впился глазами в экран. Все молчали, понимая что произошло и ожидая реакцию Валеры. А тот все молчал. Иван Петрович уже мысленно успел обрадоваться, что Валера вроде бы как из тихих, когда то вдруг завыл - резко и надрывно.

Ни Гриша, ни Паша, ни Петрович медиками не были, но к подобной реакции они уже были готовы. Валера был далеко не первым кто так эмоционально реагировал на уход из жизни близких, - смертью ЭТО было назвать трудно.

- Сначала крик, потом ругань, а потом он полезет наружу делать глупости, - про себя подумал Петрович, незаметно опуская руку в заранее намеченную нишу.

И тонкая игла, практически незаметно коснувшись бедра Валеры, пошла дальше и внутрь, впрыскивая мощнейшую инъекцию промазина.

Назад они ехали снова протираясь сквозь завалы и в не очень веселом настроении, когда Грига решил вставить свои 'пять копеек'