1559


В моих воспоминаниях остался ответ, который я дала королю моему отцу за несколько дней до того несчастного события, [21] которое лишило покоя Францию, а нашу семью – счастья [211]. Тогда мне было около четырех или пяти лет от роду [212]. Король усадил меня к себе на колени, чтобы побеседовать. Он попросил меня выбрать себе в услужение того, кто мне больше нравится: либо господина принца де Жуанвиля (который впоследствии станет великим и несчастным герцогом де Гизом) [213], либо маркиза де Бопрео, сына принца де Ла Рош-сюр-Йон [214] (наделенного таким блестящим разумом, словно Природа стремилась воплотить в нем свое превосходство над Фортуной, что вызвало зависть и смертельную вражду последней, которая и оборвала его жизнь в возрасте четырнадцати лет, лишив его почестей и наград, по справедливости положенных за его добродетель и благородство). Обоим принцам было шесть или семь лет [215]; я посмотрела на них, как они играют возле короля моего отца, и сказала, что выбираю маркиза. На вопрос отца: «Отчего же? Он не столь красив», ибо принц де Жуанвиль был белокур и белокож, а маркиз де Бопрео обладал смуглой кожей и темными волосами, я ответила: «Потому что он более послушный, а принц не может оставаться в покое, не причиняя ежедневно кому-нибудь зла, и стремится всегда верховодить». Определенно, слова мои стали предвестием того, что мы увидели позднее. [22]


Загрузка...