Маска

Ходили слухи, что бумага не хранится долго. Если Конраду повезет, то вскоре это злосчастное послание, написанное по поручению Ремзера, развалится на части. Эта мысль нравилась Земпаху. Как и ожидалось, совет одобрил письмо и приказал немедленно его отправить. Только Карл Шедель высказал сомнение в правильности такого поступка — ему казалось неуместным вообще упоминать побег купца из тюрьмы. Кроме того, он говорил что-то о возмещении убытка. Идиот. Возмещение убытка виноторговцу! Уму непостижимо. Этого Шеделя он первым отправит восвояси из ратуши, как только станет главой совета. Купцу стоило бы получше следить за своим ножом, и тогда ничего бы с ним не случилось. Вся эта путаница произошла по вине самого Фюгера, так что пускай радуется, что ему все сошло с рук. Скорее купец должен возмещать Эсслингену убытки, а не наоборот!

Но Карл Шедель всегда мешал работе городского совета. Ха! Жалкий ремесленник! Этот сброд не способен вершить судьбы города.

В дверь опять постучали, и в комнату вошел молодой мужчина с косматыми мышино-серыми волосами. Петер. Он работал городским гонцом в Эсслингене. А главное — он работал на Земпаха.

— Подойди поближе, парень. — Конрад махнул ему рукой. — Есть новости?

— Немного, господин. Старуха Камрин умерла, наследники уже перессорились. При постройке церкви опять произошел несчастный случай. Чудом никто не пострадал. А об Адлербурге ходят интересные слухи.

Земпах удивленно приподнял брови.

— Какие?

— Говорят, будто граф рассорился с капитаном стражи. Подробностей никто не знает. Доподлинно известно только, что капитан, некий Эберхард фон Закинген, с парой верных парней отправился на поиски какого-то мужчины со шрамом на лице. И он так лютует в деревнях, что по сравнению с ним раубриттер Фридрих фон Кроненбург показался бы сущим ангелом.

— Что за мужчина со шрамом?

— У него шрам через все лицо, точно его молнией ударило. Я его пару раз видел в городе. Не очень приятный тип, если вы хотите знать мое мнение, господин.

Земпах потер подбородок. Должно быть, речь шла о том же самом мужчине, которого упоминал в своем письме судья из Ульма. Неизвестный, нанявший убийцу Бенедикта Ренгерта. Но почему его ищет капитан Оттмара де Брюса? Может, у графа с этим преступником свои счеты?

— У вас какое-то задание для меня, господин? — спросил Петер.

— На столе лежит письмо, адресованное Венделю Фюгеру, купцу из Ройтлингена. Письмо нужно вручить ему как можно скорее.

Лицо Петера дернулось. Земпах видел, что гонцу не терпится задать несколько вопросов по этому поводу, но парень лишь поклонился.

— Еще что-то, господин?

— Поосмотрись в Ройтлингене. И попытайся узнать больше об этом мужчине со шрамом. Я хочу знать, что происходит. — Земпах бросил Петеру монетку.

После того как гонец ушел, Земпах опустился на стул и потер виски. Где-то в доме шумели дети, наверное, девчонки опять ссорились из-за ленты или платья. Дурехи. Только деньги на них и тратятся… И почему Господь не послал ему сына? Сейчас парнишка очень помог бы ему. Земпах уперся взглядом в деревянный пол.

А ведь еще неделю назад все было так хорошо. Мельхиор был у него на крючке, можно было организовать прибыльное дельце с палачом. Дельце, которое не только принесло бы ему много денег, но и позволило бы потакать своим прихотям. Земпах считался влиятельным членом городского совета, все думали, что он станет очередным главой города после Иоганна Ремзера. И что осталось? Мельхиор бесследно исчез, дело виноторговца распалось, а его сделали козлом отпущения. Пришло время взять судьбу в свои руки. Нужно доказать, что он, Конрад Земпах, умнее всех остальных.

Вендель стиснул зубы. Боль в ногах не проходила, но парень хотел сам пойти к отцу. Узнав, что Антония не только сурово наказали, но и собирались выгнать взашей, Вендель решил поговорить с отцом. Ему была невыносима мысль о том, что кто-то другой расплачивается за его ошибку.

— Антоний ни в чем не виноват, — решительно заявил Вендель. — Я отослал охранника против его воли.

Эрхард возмущенно фыркнул.

— Я приказал Антонию сопровождать тебя. Он должен был слушать меня, а не тебя.

— Но, отец, ты и так его наказал. — Венделю становилось не по себе, когда он вспоминал, что Антония побили плетьми. — Дай ему возможность проявить себя.

— Ты так привязался к этому парню? Я могу нанять для тебя десяток новых телохранителей. И сделаю это. Никогда больше ты не должен оказаться в подобной ситуации. У тебя есть могущественные враги, сынок.

Отец, безусловно, был прав, но Вендель не хотел круглосуточно находиться под присмотром каких-то незнакомых людей.

— Пап, я не нуждаюсь в десятке телохранителей. Одного будет вполне достаточно. Антоний — хороший человек, ты и сам это знаешь. Он один способен справиться с тремя противниками. Мне он нравится. И я перед ним в долгу. Это из-за меня он лишился твоего расположения, поэтому я должен замолвить за него словечко.

— Ох и упрямец же ты, Вендель, — проворчал Эрхард. Но он уже не злился. — И сядь ты наконец. Не надо строить из себя героя, я же вижу, что тебе больно.

— Я… — хотел было возразить парень.

— Не спорь со мной. Садись!

Вендель послушно подковылял к столу и опустился на лавку. Отец уселся напротив и сжал руки сына.

— Я так рад, что ты тут. Что ты жив. Что тебя не повесили.

— Еще ничего не закончилось, отец. Жители Эсслингена так просто не успокоятся.

— Но они к тебе не подберутся, мальчик мой.

— Не могу же я остаток дней провести в доме под охраной телохранителей, позволяя женщинам ухаживать за мой. Я должен доказать, что невиновен. Все это было подстроено.

— Да, ты уже говорил. Граф Оттмар де Брюс постарался… — Эрхард вздохнул. — Но тебе нечего противопоставить этому человеку, Вендель. Он слишком могущественный. Выбрось это из головы. Даже если ты сто раз прав, тебе ничего не поможет. Мне кажется, лучше прийти к соглашению с жителями Эсслингена.

— Соглашению? Но ведь меня обвиняют в убийстве!

— Меня поддерживает совет. Старик Ренгерт — банкрот. Он не станет возражать, если Ройтлинген поддержит его материально. Так сказать, братья по гильдии готовы разделить его горе.

— Но, папа… — Вендель схватил Эрхарда за плечо. — Я этого не делал! И настоящий убийца до сих пор разгуливает на свободе!

Эрхард заглянул сыну в глаза.

— Тут, в Ройтлингене, никто в этом не сомневается, уверяю тебя. Ты хороший парень. И ты веришь в справедливость. Но, к сожалению, судьба не всегда справедлива. Истинной справедливости приходится ждать только от Господа Бога в день Страшного суда. Как бы то ни было, я выполню твою просьбу и вновь сделаю Антония твоим телохранителем, поскольку я оценил твой порыв. Должен еще сказать тебе, что в ближайшее время тебе лучше не покидать дом. Даже в сопровождении телохранителя. Понимаешь?

Вендель кивнул скрепя сердце.

— Понимаю.

Эрхард Фюгер похлопал сына по плечу.

— Ты готов поговорить о твоем побеге? Это правда, что тебе помог палач? Сколько ты заплатил ему за это?

— Заплатил? Ни геллера, отец, клянусь. Палач действовал сам, я даже не знаю почему. Знаю только, что он верил в мою непричастность к этой истории.

— Он так сказал?

— Он немой, отец. Он писал на восковой дощечке.

— Ты думаешь, он помог тебе, потому что верил в твою невиновность?

Вендель пожал плечами. В последние дни он часто ломал себе голову над этим вопросом. Почему палач помог ему? Вряд ли он просто хотел спасти ни в чем не повинного человека. В конце концов, он рисковал всем — своей работой, домом, жизнью. Если жители Эсслингена его поймают, то судебное разбирательство не будет долгим. Может быть, за этим стоит де Брюс? И беглый палач скрывается в его замке? Но зачем это де Брюсу? Неужели он зашел так далеко только для того, чтобы Венделя вначале бросили в тюрьму, а потом вытащили оттуда?

Интуиция подсказывала, что Вендель знает ответ, но ключ к разгадке пока скрыт в глубинах его памяти. От шумного праздника у де Брюса и похмельного утра на следующий день, проведенного на поляне с палачом, у него остались лишь смутные обрывки воспоминаний. Образы, слова, запахи — все это почему-то никак не складывалось в единую картину, сколько Вендель ни раздумывал над случившимся. Он до сих пор не мог сказать, чем накликал на себя гнев Оттмара де Брюса.

— Я не знаю, почему палач помог мне, — наконец произнес Вендель. — И вряд ли когда-нибудь узнаю.

Они обыскивали деревню за деревней, хутор за хутором. Тщетно.

Нужно было остановиться на привал, подкрепиться и отдохнуть. Но фон Закинген знал, что его время на исходе. Без Лиса он не может показаться де Брюсу на глаза, это верная смерть.

Соскочив с коня, он бросил поводья слуге у таверны.

— Нам нужно поесть и выпить. И переночевать.

Вместе со своими людьми фон Закинген вошел в зал трактира на первом этаже таверны в Урахе. Тут было душно и так шумно, что фон Закинген едва сам мог разобрать, что говорит. Они уселись за свободный столик и заказали еду и вино. Пока наемники набивали животы и пили стакан за стаканом дешевое вино, фон Закинген думал. Наконец-то у них были хоть какие-то известия. Торговцы тканями из Италии поведали, что их караван встретил одинокого путника. Этот человек бросился наутек при их приближении, и купцы, решив, что это разведчик из отряда разбойников, послали за ним двух вооруженных всадников. К сожалению, беглецу удалось скрыться, но всадники заметили уродливый шрам на его лице. Все это происходило неподалеку от деревушки Энинген. «Разбойник» двигался в сторону Ройтлингена.

Фон Закинген пригубил вина и с отвращением отодвинул бокал.

— У вас ничего лучше этого мерзкого пойла нет? Вы им что, посуду моете?

Служанка дерзко улыбнулась.

— Если хотите вина получше, господин, то вам стоит сходить в трактир «Старый извозчик». Там вам точно помогут!

Завсегдатаи трактира расхохотались, из чего фон Закинген сделал вывод, что «Старый извозчик» был той еще дырой.

— Если ваше вино ни на что не годится, то принеси мне пива! — заявил фон Закинген. — И попридержи язык, девчонка, а то вырежу. — Ловким движением он достал кинжал из ножен и всадил лезвие в столешницу.

Служанка шмыгнула на кухню, как испуганная мышка. Когда она вернулась с пивом, фон Закинген сжал ее запястье.

— У тебя острый язычок, шлюшка. С ними будешь шутить, — он мотнул головой в сторону других гостей, — но не со мной. Ясно?

Девушка испуганно кивнула. Лицо у нее было узкое, щеки раскраснелись от духоты трактира, рыжие волосы разметались по плечам — она носила их распущенными. Как и та девица на заброшенном хуторе. Мехтильда. Так ее назвала старуха. Странная служанка. Ее платье не подходило для работы в поле. И говорила она совсем не так, как пристало бы крестьянке. Фон Закинген мог бы поклясться, что где-то уже ее видел. Но где? Он раньше не бывал в здешних местах. И, похоже, она вовсе не служанка. Наверное, и родом не отсюда. Из борделя, например, сбежала. Там-то фон Закинген ее и видел… Но быть того не может. Как бы ей удалось уйти и начать строить другую жизнь? Кроме того, фон Закинген уж точно запомнил бы шлюху с такой внешностью.

— А теперь пошла прочь! — Фон Закинген раздраженно оттолкнул служанку и пригубил пиво.

И почему он только думает об этой дурацкой крестьянской дочке?

Бросив пару монет на стол, рыцарь встал. Нужно сходить в бордель Ураха, там он точно отвлечется.

А когда жар в его чреслах погаснет, можно поспать пару часов. Тогда он будет готов к встрече с Дитрихом. Этот неудачник дорого заплатит за неприятности, в которые он вовлек фон Закингена.

Мелисанда проснулась еще до восхода солнца. Фон Закинген не шел у нее из головы, ночью девушка вскидывалась, чувствуя на себе его взгляд — смесь похоти и удивления. Этот человек был так же опасен, как и де Брюс. Мелисанда встала, помолилась, умылась и надела на спину корзину, закрепив ее кожаными ремнями. День обещал быть жарким. Над лугами еще стелился белый туман, окутывая травы и поднимаясь к кронам деревьев в леске неподалеку, но в воздухе уже тянуло сладковатым зноем. Вчера вечером Герман поручил Мелисанде набрать дубовой коры, которую он использовал для дубления шкур.

— Это может быть и сосновая кора, если дубовую не найдешь, — объяснял старик. — Она тоже подходит для дубления. Ты же можешь различать деревья, верно?

— Да, господин.

Герман мрачно посмотрел на нее, как и всегда, но Мелисанда знала, что старик изменил свое отношение к ней в тот момент, когда она сдержала его от ссоры с фон Закингеном.

— И смотри, чтобы тебя не увидели люди маркграфа. Они скоры на расправу. Обвинят тебя в браконьерстве, хотя ты только кору будешь обдирать.

— Да, господин, — повторила Мелисанда.

Она знала, что старик боится не этого. Молодой девушке опасно ходить по лесу одной.

— Я сумею за себя постоять, — заверила она.

Герман слегка похлопал ее по плечу и отвернулся. У Иды от такого глаза на лоб полезли бы.

Мелисанда вышла за ворота и направилась к лесу. Оглянувшись, она удостоверилась, что Герман ушел на дубильню. Мелисанда собиралась воспользоваться моментом, чтобы спрятать свои пожитки. Остановившись, она развернулась и побежала к мельнице. Люди фон Закингена срубили мечами высокую траву у входа, но поскольку они искали человека, а не вещи, то не нашли сокровищ Мелисанды. Девушка поспешно сложила свои вещи в корзину, закрепила ее на спине и вышла во двор.

В лесу было влажно и прохладно. Мелисанду зазнобило. Тут пахло сосновой смолой и зеленью. Она медленно шла по тропинке, запоминая деревья, чтобы потом найти путь обратно, а главное, обнаружить тайник. Собственно, она обещала Герману, что останется неподалеку от хутора, но чтобы найти хорошее место для тайника, придется зайти поглубже в лес.

Мелисанда все шла и шла и только потом заметила, что в лесу стало жарко. Девушка испуганно остановилась. Она забрела слишком далеко. По положению солнца она попыталась определить, сколько времени прошло, но за ветками ничего не было видно. Мелисанда внимательно огляделась. Справа склон резко уходил вниз, и где-то там, в долине, находился Урах. Рядом журчал ручей. Мелисанда пошла на звук и жадно приникла к воде. Потом, усевшись на камешек, она задумалась. Нужно было поторапливаться, Герман и Ида уже ждут ее. Но девушке хотелось немного отдохнуть. Она вытянула ноги, наслаждаясь тишиной. Взгляд Мелисанды упал на кусты перед скалой. Девушка раздвинула ветки и обнаружила небольшую пещеру.

Мелисанда осторожно забралась внутрь. Пещера была узкой, она едва поместилась там. Какое-то время девушка лежала тихо. Тут пахло землей, но запахов животных не было. Значит, тут никто не живет. И хорошо. Не хотелось бы спугнуть барсука, а то и волка, придя за пожитками.

Выбравшись наружу, Мелисанда вытащила вещи из корзины и тщательно завернула их в накидку палача.

— Я скучаю по тебе, Раймунд Магнус, — прошептала она и провела кончиками пальцев по пестрой ткани.

Чуть не расплакавшись, Мелисанда снова забралась в пещеру, сложила свои вещи в дальнем углу и забросала камнями, чтобы их не заметили.

Потом она отправилась обратно. У кривого бука Мелисанда повернула не в ту сторону, но уже через пару шагов заметила свою ошибку.

Лес поредел, и Мелисанда начала искать дубы. Следы на стволах деревьев говорили о том, что Герман не раз приходил сюда. Достав нож, она принялась срезать с дуба кору и невольно вспомнила, как взрезала кожу на руке Венделя. Девушка вздрогнула, по спине побежали мурашки. Что стало с купцом? Выжил ли он? По-своему Вендель был очень смелым человеком. Смелым и справедливым. Но даже если он добрался до родного города, сейчас он чувствовал себя не лучшим образом. Вендель, несомненно, страдал от страшной боли.