Глава 2

Запоздалое раскаяние


Позднее субботнее утро – что может быть лучше? Только то, чтобы просыпаться не с дикой головной болью и прилипшим к верхнему небу языком.

Я села в постели и какое-то время смотрела на хмурь за окном. Снова пытался пойти снег, и снова у него ничего не получалось. В серой морозной дымке с неба сыпала какая-то мелкая крупа вместо пушистых белых хлопьев. И под эту картинку в моей голове мысли выстраивались в плавный ряд, восстанавливая события вчерашнего вечера.

Вот как чувствовала, когда не хотела идти к Лене. Лучше бы я сразу отправилась домой и провела тихий спокойный вечер перед телевизором, чем так напилась, да еще и наговорила лишнего.

И началось все с похода в баню…

Черт! Мне срочно требуется огромная чашка чая. Пока не смочу горло, не получится даже подумать как следует. И особенно радовало, что Оля у родителей, что не нужно готовить ей завтрак. Я и на ногах-то держалась с трудом – такое жестокое похмелье терзало мои тело и душу.

Нечего хлестать текилу на голодный желудок! Сколько раз давала себе зарок не делать так и постоянно наступаю на одни и те же грабли. Пусть и редко, но напиваюсь, а на следующий день получаю заслуженную расплату.

Я сидела в своей уютной кухоньке, с ногами на стуле и прихлебывала мелкими глотками обжигающий чай со смородиной, чувствуя, как растекается тот живительной влагой по внутренностям.

Так, спокойно, Маша. Думай! Что мы имеем? Позор или откровение всей жизни?

Вчера я сходила на массаж, а получила сеанс отменного секса. Случилось ли это со мной на самом деле? – вот главный вопрос, над которым я размышляла вчера и продолжаю делать это сегодня. И чем дольше я думала обо всем этом, тем сильнее склонялась к мысли, что ничего не было на самом деле, что оказалась я во власти какого-то миража, наваждения. И наваждение это было настолько реальным, что до сих пор меня бросало в жар от воспоминаний.

Чай сделал свое дело, и жить стало легче. Я даже смогла заняться нехитрой готовкой. Ребенка кормить не нужно, но и о себе забывать не стоит. Отчего-то вспомнилось вчерашнее мясо, которым закусывала текилу. Захотелось чего-то такого же, благо, в морозилке имелся кусочек телятины. За него-то я и принялась.

Думаете, я забыла о своем вчерашнем знакомстве? Ничего подобного. Только мне было настолько стыдно, что даже запрещала думать себе о Никите.

Ну что я ему вчера плела? С чего я взяла, что могу кого-то судить, особенно по роду деятельности? Стыдно-то как! Я же вчера его практически в лицо назвала тупицей. Сама-то кто – парикмахерша? Правильно он меня осадил, по делу. И сделал это еще в деликатной форме.

От мыслей о Никите стало как-то особенно паршиво. Нормальный мужик и даже вполне себе симпатичный. Ну и что, что физрук. Мне с ним детей не крестить, да и физруки бывают разными… наверное. И работает он в той же школе, где учится Оля, может даже преподает у нее физкультуру. А я так опарафинилась перед ним. Стыдно! Очень стыдно.

Когда мясо уже было практически готово, и я уговорила себя его отведать, позвонила Лена. Ее утро, судя по голосу, началось еще позднее, чем мое.

– И как это называется?! – начала она разговор с наезда. – Ты куда делась-то вчера? Или вы с Никитой решили продолжить в более приватной обстановке? – лукаво поинтересовалась.

– Да какой там! Меня с пары рюмок срубило. А все твой массаж… – не упустила возможность лишний раз упрекнуть. – Слушай, а этого Никиту ты хорошо знаешь?

– Шутишь что ли? – хохотнула Лена и закашлялась. – Да я и Витюшу своего еще хорошо не знаю. Друг какой-то. А что? Понравился он тебе?

– Не в этом дело. Странный он какой-то…

– А, ну значит, точно заинтересовал. Приставал?

– Лен, да нет! И кончай уже такие разговоры. Не все в нашей жизни сводится к сексу.

– Поверь мне, с определенного возраста почти все.

С подругой мы поговорили еще немного, а потом Лена заявила, что снова захотела спать и отключилась. Теперь точно продрыхнет до вечера, а ночью снова устроит какой-нибудь кутеж. Только, на этот раз без меня, однозначно.

Так что же именно мне показалось странным в Никите? Об этом я принялась размышлять после плотного завтрака и еще одной чашки чая. На каком-то канале нашла слезливую мелодраму, под нее и размышляла, не вдаваясь в смысл того, что видела.

Сколько может зарабатывать физрук в школе? Не больше остальных учителей точно. А Никита выглядит даже не презентабельно, а богато. Хоть я и была пьяной вчера, но заметила, что вещи все на нем дорогие, дизайнерские. А в этом я знала толк, потому как и сама любила такие же, покупала себе пусть и не много, но качественное и стильное. И на зарплату учителя так не проживешь точно. И что это значит? Да ничего! И вообще, дался мне его достаток. Как и он сам! С чего это я вздумала считать чужие деньги?

И все же, что-то в нем не то, неправильное. И непонимание, что именно, меня раздражало.

После обеда, когда вволю набездельничалась, еще раз поела и поболтала с родителями и дочуркой, я снова решила вздремнуть. К тому времени и мысли улеглись, а в голову перестала лезть всякая нелепица. И только я удобно устроилась на диване под теплым пледом, как в дверь позвонили.

Ну разве это не закон подлости? Кого принесло именно сейчас? Не удивлюсь, если соседка пожаловала за солью, сахаром или еще чем. Она такое практикует, и частенько наглеет. Как в доме может не быть запаса соли, скажите пожалуйста? И не открыть я не смогла, да и тот, кто звонил, делал это настойчиво, аж голова снова разболелась.

– Только не говори, что до сих пор спишь…

Я глазам своим не верила. Передо мной сейчас стоял все такой же красивый и дорого одетый, довольно улыбающийся предмет моих безрадостных мыслей и самобичевания – Никита собственной персоной.

– Я… Нет… Только собиралась… А ты как, вообще, здесь оказался? – наконец-то получилось выдавить хоть что-то членораздельное.

Давненько я так не терялась, а сейчас прямо и сообразить ничего не получалось.

– Так я же тебя вчера и привез сюда, – усмехнулся он. – Слушай, подъезд у вас ледяной, может, пустишь на огонек? – картинно поежился он, и только тут я поняла, что и сама уже замерзла.

А еще до меня дошло, что стою перед ним в коротком шелковом халате и полосатых теплых гетрах. В таком виде я себе позволяла разгуливать разве что перед дочерью, да наедине с собой.

– Входи, раз уж пришел, – распахнула я дверь пошире, впуская Никиту в прихожую.

В голове уже гудел рой из самых разных мыслей, начиная с вопроса «Зачем он вообще тут?» и заканчивая опасениями, что вдруг он окажется не настолько вменяемым, каким показался мне вчера.

– Проходи, – махнула я рукой в сторону распахнутой двери в гостиную. – Я сейчас, – поспешила в спальню, на ходу размышляя, что в гостиной царит легкий бардачок.

Ну что ж, потерпит, гостей сегодня я точно не ждала. А он мог бы и предупредить, что заявится. Кстати, снова встал вопрос, что ему от меня понадобилось. И почему не позвонил? Смутно начинала припоминать окончание вчерашнего вечера. Кажется, он записал мой телефон. Потом вызвал такси. Как садилась в машину, так и не вспомнила, но зато в памяти всплыла картинка моего пробуждения и того, как поднималась по подъездной лестнице. Нет, столько пить точно нельзя!

В спальне я быстро переоделась в домашний брючный костюм, более подобающий случаю приема нежданных гостей. И больше всего мне хотелось сейчас снова остаться одной, хоть сон уже и улетучился. Первый раз оказывалась в такой ситуации, не знала, о чем можно с ним говорить, и как вообще себя следует вести в его присутствии.


Откровения набирают обороты и даже шокируют


К молодым и красивым женщинам у Никиты выработалось довольно своеобразное отношение, которое сам он, смеясь, называл иммунитетом. Случилось это не за один день, но началось шесть лет назад, когда их с Артемом бросила Марина – просто взяла и уехала в один прекрасный день с любовником в Америку. Им с сыном оставила записку, в которой очень сухо просила прощения за все. И в этот же день Никита из счастливого семьянина и самодостаточного мужчины превратился в озлобленного самца, только понял это не сразу.

Еще около года он пытался совмещать работу массажиста при команде баскетболистов и обязанности отца, пока не понял, что так дальше жить не получится. Массажист при спортивной команде – это постоянные командировки по всей стране и за границу. Не реже раза в два месяца ему приходилось отправляться с командой на сборы. Артема оставлял с мамой, что на первых порах довольно охотно соглашалась пожить у них с внуком на время его отсутствия. Но с каждым разом договориться с мамой становилось все труднее. А когда она начала закатывать настоящие истерики и сетовать на то, что сын лишает ее возможности нормально жить на старости лет, пришлось серьезно задуматься о смене работы, хоть он и любил свою всем сердцем.

По счастливой случайности и протекции приятеля подвернулась работа массажистом в бане. Ну а дальше все пошло по накатанной – за полгода Никита себе создал репутацию супер массажиста. Он и сам не подозревал, что способен на такое, но очень скоро слава о нем распространилась не только по городу, но и за его пределами.

Ну и он менял женщин, как говорится, как перчатки. Сначала не отдавая себе отчета, что мстит таким образом в лице всех них своей сбежавшей жене. А потом, когда понял истину, стал делать это гораздо реже и с изрядной долей равнодушия. Не цепляла его ни телесная красота представительниц прекрасного пола, ни широта души тех, у кого она имелась, но разглядывать которую у Никиты не было желания.

Женщины его любили – он же ими пользовался напропалую.

Он не собирался больше жениться, хоть все вокруг, а в первую очередь мама, твердили, что ребенку нужна женская рука в воспитании. Плевать он хотел на все эти разговоры – им с Темкой никто не был нужен. Разве что, Клара Анваровна – его домработница. Без ее услуг, конечно, Никита никак не мог обходиться. Ну и еще он нанял няню для сына, но вот уже два года, как они отказались от ее услуг, когда Артем гордо заявил, что уже взрослый и в нянях не нуждается. Не согласиться с ним Никита не смог – к тому времени сын уже почти дорос до него.

Вчера на вечеринке, на которую и попал-то благодаря случайности, когда увидел Машу, испытал что-то необычное или хорошо забытое. Первая реакция на нее была стандартная – Никита решил, что с такой куколкой неплохо покувыркаться в постели. Разок, ну максимум, два раза. Но чем больше он на нее смотрел, тем сильнее попадал под власть чего-то необъяснимого. Очарования? Наваждения? Любопытства?.. Он даже сам не знал, как назвать свой интерес, но еще ни разу подобного не испытывал. Эта женщина ему еще тогда понравилась, в школе. А вчера ему не хотелось с ней расставаться. Она его волновала как женщина, но совсем иначе, чем те, что встречались до нее. Он не хотел ее сразу и на разок. А еще ему вдруг захотелось узнать ее получше, познакомиться поближе. Ну и безумно раздразнили его ее пьяные и совершенно дурацкие рассуждения о социальных прослойках общества.

И уж совсем он не оказался готовым к тому, что сегодня, когда увидит ее сонной, ненакрашеной, в откровенном халатике и мохнатых длинных гольфах, испытает сильнейший приступ возбуждения. Настолько мощный, что едва сдержал себя. Очень был близок к тому, чтобы припереть ее к стенке и проверить, так же ли она хороша под этим халатиком. Даже обрадовался, когда она сбежала, и до ее возращения успел как раз привести мысли и дымящийся стояк в порядок.

Вернулась Маша уже гладко причесанная и в велюровом сиреневом брючном костюмчике. Штаны-шаровары делали ее похожей на индианку, еще бы цвет волос вернуть прежний и в центре лба нарисовать красную точку. Ну а коротенькую кофточку на молнии впереди Никите сразу же захотелось расстегнуть по той же причине, что и пару минут назад распахнуть халатик. Точно, наваждение! Никогда еще ему до такой степени не хотелось добраться до женского тела.

– В носках ты мне нравилась больше, – попытался замаскировать он возбуждение, что вспыхнуло с новой силой, толикой сарказма.

– Я и себе в них нравлюсь больше, но они… не для посторонних глаз, – немного дергано отозвалась Маша и растерянно оглянулась.

Стесняется. Смущает тот легкий беспорядок, что царит в комнате – догадался Никита. А ему такая атмосфера, наполненная чем-то личным и интимным, позволяющая прикоснуться к сокровенному в жизни этой женщины, напротив пришлась по душе. Он даже понял, почему не позвонил, а сразу решил нанести визит. Да вот для этого – чтобы увидеть скомканный клетчатый плед на диване; сбитую в комочек подушку со вмятиной от ее головы; журнальный столик с раскрытой книгой, альбомом и цветными карандашами; ноутбук с наушниками в кресле… и главное, ее в центре всего этого – эту красивую женщину, завладевшую всеми его мыслями.

– Так, чем обязана? – явно взяла она себя в руки, поборов растерянность, и посмотрела прямо в его глаза.

В который раз Никита подивился, какие необычные у нее глаза. И не только формой, а еще и цветом. Сейчас, в приглушенном свете, разбрасываемом включенным торшером, они отливали золотом. А серьезный взгляд и легкая поволока делали их зрительно больше.

– Захотелось увидеть тебя, узнать все ли с тобой в порядке.

– И потому ты тут? Мог бы просто позвонить, у тебя ведь есть мой номер.

– Мог бы. Но ты могла спать или просто не захотеть ответить… – улыбнулся Никита, понимая, что что бы он сейчас ни сказал, правдоподобно это не прозвучит.

Даже если он скажет правду. А правда заключалась в том, что полночи он думал о ней, вспоминал. Уснул уже под утро. А как только проснулся, сразу же отправился к ней, просто чтобы увидеть.

– А ты привык всегда получать то, что хочешь? – усмехнулась она и опустилась в соседнее кресло.

Испортила такой обзор. А он и дальше не отказался бы глазеть на нее. И насчет получать свое она попала в точку.

– Погуляем? – опуская ее вопрос, предложил Никита.

Удовольствие доставило крайнее удивление на ее лице, сразу же преобразившее то – сделавшее по-детски наивным.

– Сейчас? – она бросила взгляд на незашторенное окно.

На улице было так пасмурно, словно вот-вот разразится снежная буря. И ветер все усиливался. Только вот, что-то подсказывало Никите, что снега еще не будет несколько дней точно, что осень никак не желает сдавать позиции зиме, хоть та уже и вовсю наступает.

– А почему нет? С похмельем лучше бороться активно, – не выдержал и подмигнул он Маше.

Странным образом его настроение улучшалось с каждой минутой. И действовало так ее общество, близость. Он и сам не знал, чего хочет от этой женщины именно сейчас, ничего неприличного точно делать не собирался, он просто кайфовал.

– На улице холодища. Нет никакого желания гулять в такую погоду…

Она резко замолчала, и Никита по ее лицу догадался, что осталось невысказанным. Она не собиралась гулять с ним.

– А кто тебе предлагает морозить нос? Я на машине. Покатаемся немного по городу, а потом я тебя отвезу в одно симпатичное кафе, где подают горячие коктейли. Будем греться, болтать и лечить твое похмелье.

Пока она собиралась с мыслями, чтобы ответить, добавил:

– Соглашайся, не пожалеешь.

Еще какое-то время она колебалась, а потом нехотя кивнула, видно поняв, что он не отстанет. А он и не собирался отставать – правильно она определила, своего привык добиваться. И сейчас он хотел узнать поближе эту женщину.

– Пойду тогда переоденусь.

Ушла Маша ненадолго – эта женщина умела делать все быстро. И это в ней Никите тоже безумно нравилось. Вернулась минут через пять – в черных обтягивающих джинсах и такой же черной водолазке. Сейчас ее гибкое стройное тело вкупе с глазами напоминали ему пантеру. Интересно, насколько эта пантера окажется хищной?

– Слушай, а ведь я могла быть дома не одна, – повернулась она к нему у двери, перед тем как распахнуть ту. – Что бы ты тогда сделал?

– Ты, наверное, забыла, как вчера мне по большому секрету сообщила, что не замужем, и дочка на выходные у бабушки с дедом, – не сдержал торжествующей улыбки Никита.

Конечно, забыла. Это она бормотала ему уже в такси, перед тем как вырубиться у него на плече. И сейчас он получил подтверждение своим догадкам, прочитав в ее взгляде досаду. Поди размышляет, что еще лишнего успела вчера сболтнуть. И он не собирается ей в этом помогать.

На улице их встретил ледяной ветер, и Никита взял Машу за руку. В первый раз он прикоснулся к ней, и ощущения ему понравились. Ее рука легла в его, как родная. И особенно радовало, что она ее не отняла.

– Вон моя машина. Бежим! – Увлек он ее в сторону от подъезда, к парковочной площадке.

Возле его черного Рендж Ровера Маша в удивлении замерла. Никита с тайным удовольствием и даже коварством наблюдал ее реакцию. Наверное, размышляет на тему, а может ли у учителя физкультуры быть такая машина. Маленькая гордая снобка сейчас пытается побороть в себе то предубеждение, что существует независимо от нее, просто потому что так принято считать в обществе. И как же ему интересно, куда заведут ее рассуждения.

– Это твоя машина? – удивленно посмотрела она на него, а он вдруг подметил, что нос ее покраснел от холода. И даже это ее не портило.

– Да. А что? – лукаво поинтересовался.

– Да… просто такая большая, – невольно смутилась она.

– Люблю все большое и добротное, – равнодушно отозвался Никита и нажал на кнопку сигнализации. – Забирайся, – распахнул пассажирскую дверцу и не смог отказать себе в удовольствии подержать ее за талию, помогая забираться в машину.

Как только занял свое место, так сразу же завел машину и включил обогрев салона. Машины были его слабостью, и тут он не солгал. Он и правда любил большие и надежные красавицы. Отдавал предпочтение черному цвету. Менял не реже, чем раз в два года. И Рендж Ровер этот приобрел не так давно, заменив им Джип, что прослужил ему два года верой и правдой.

– Мы едем кататься, и ты мне расскажешь о себе, – повернулся он к задумчивой Маше.

– Что именно? – наградила она его очередным недоуменным взглядом.

На этот раз с толикой высокомерия, но это Никиту ни капельки не смутило. Он собирался рушить ее стереотипы, а для этого придется действовать решительно.

– Все, что сочтешь нужным, – подмигнул он ей и плавно тронулся с места.


Похмелье перестало быть томным


В салоне его машины было тепло и уютно. Пахло кожей и цитрусовым освежителем воздуха. Только вот я никак не могла понять, как согласилась куда-то поехать неизвестно с кем. Этого мужчину, что сидит рядом, лениво выкручивает руль и настраивает звук на автомагнитоле, я совершенно не знаю. Встречу мельком, не самую приятную, два года назад можно вообще опустить. И получается, что только вчера я с ним познакомилась. Вернее, нас познакомили. И кроме имени и того, что он работает в школе, где учится моя дочь, физруком, я больше о нем ничего не знаю.

Кстати, о физруках. Сколько может стоить такая машина? Понятия не имею, но почему-то мне кажется, что цена ее измеряется даже не в сотнях тысяч. Неужели физруки у нас столько зарабатывают? Или у него есть богатенький папа, как вот у Лены, к примеру?

Тьфу ты! Далась мне его работа! Да и он сам! Чего я прицепилась к нему и теперь все свожу к его работе и заработку? Никогда не замечала за собой такого, как и чужие деньги считать не люблю. Но есть опасения, что занимается он чем-то запрещенным, теневым бизнесом каким-то. А с такими я точно связываться не хочу.

А не с такими? Если с моралью у него все в порядке, неужели я готова потратить на него часть своего времени?

Снова искоса посмотрела на мужчину и сразу же дернулась, когда он усмехнулся краешком губ и спросил:

– Нравлюсь?

Хороший вопрос. Точно нет, но так я не могу ответить. Нравиться может человек, которого ты знаешь хорошо. Так что же меня в нем привлекает?

– Нет, – все же ответила.

– Не может быть! – бросил он на меня лукавый взгляд. – Женщинам я нравлюсь.

– Ну так зачем тебе я, если нет в этом недостатка? – не удержалась от колкости.

Сколько ему может быть лет? Наверное, примерно как мне, ну может, чуть больше. Он даже не симпатичный, а настоящий красавчик, в мужественном выражении этого слова. Лицо скуластое и временами даже немного суровое, когда он задумывается. Глаза темно-карие и пронзительные, особенно когда пристально рассматривает. Под его взглядом становится неуютноно. А еще я не люблю настолько темные глаза, на дне которых невозможно что-то рассмотреть. Почему-то мне всегда кажется, что таким людям есть, что скрывать. Впрочем, нам всем есть, что скрывать. Губы… Нет! Про его губы точно не следует думать, как и смотреть на них. Но они у него очень чувственные – это я уже успела разглядеть.

– Ты меня заинтересовала, и я намерен узнать тебя получше, – спокойно ответил Никита.

– Что значит, заинтересовала? В каком месте? – настала моя очередь усмехаться.

О своем вопросе сразу же пожалела, когда он ответил:

– Во всех местах, – и посмотрел так характерно, окидывая взглядом с головы до ног. Даже не окидывая, а обволакивая, раздевая и оставляя на моем теле след – горящий и будоражащий кровь. – Как человек… Как женщина… И узнать я намерен ближе по-всякому.

– Ну ты и нахал! – невольно возмутилась. – А если я этого не хочу?

– Мне придется все сделать для того, чтобы и ты этого захотела, – вновь скривил он свои губы, на которые я не смотрю.

– И как же ты это собираешься делать?

Мне уже становилось интересно, что же он скажет или придумает дальше. А машина плавно катила по улицам города. В субботу дороги были более-менее свободными. Никита не разгонялся, и как ни странно, нам сопутствовал зеленый свет. На редких светофорах приходилось притормаживать.

– Как зовут твою дочь? – поинтересовался Никита.

– Ольга.

– И сколько ей?..

– Двенадцать, скоро будет тринадцать.

– Почти как моему сыну.

– У тебя есть сын? – удивилась я.

Почему-то мне казалось, что подобные донжуаны обводятся семьей на старости лет, когда нагуляются вволю.

– А что тебя удивляет? – бросил он на меня взгляд, и опять я подумала, что совершенно не понимаю его взглядов, не могу их прочитать. – Почему у меня не может быть сына?

– А его мать?

– Мы с сыном живем вдвоем, – коротко отозвался Никита.

Ага. Понятно. Тема бывшей жены отчего-то ему неприятна, развивать ее не собирается, сразу понятно. А вот мне стало любопытно, что же с ней случилось. И я бы с удовольствием услышала ответ, только вот вопрос высказать не рискнула. Ладно, захочет – сам расскажет.

Однако, со мной деликатничать явно не собирались, и следующий вопрос Никиты меня в этом убедил.

– Где твой муж?

Не то, чтобы я делала тайну из расставания с Сергеем, просто вспоминать об этом было не очень приятно. Год после его ухода мне было очень тяжело, пока не научилась жить самостоятельно.

– Ушел к любовнице, бросил нас с Олькой, – пожала я плечами, разглядывая унылый пейзаж за окном.

Это случилось пять лет назад. Умолчала я о том, что ушел Сергей к моей подруге детства, с которой мы были не разлей вода, которая была вхожа в мой дом. Это было вдвойне больно – потерять одновременно мужа и подругу. Но я умудрилась выжить, хоть почти год мне и казалось, что медленно умираю.

Олька помогла. Почти весь тот год она провела у моих родителей, дома ночевала редко. И вот в один момент я осознала, что моя дочь может и вырасти так же – без меня. Эта шокирующая мысль и подействовала сильнее всего – я решила жить дальше и стать сильной.

Через два года я купила новую квартиру, в районе на другом конце города. Конечно, переезжать в другой город не собиралась, потому как в этом была вся моя жизнь, в том числе и любимая работа. А с деньгами на квартиру помог Сергей – добавил недостающую после продажи старой часть. И нет, друзьями мы с ним не остались. Все эти годы не виделись, а общались по телефону, когда он приезжал за Олей. Дочери, естественно, с отцом видеться я не запрещала – родители у ребенка должны быть оба, даже если те не живут вместе.

Никита оказался проницательным и развивать тему бывшего мужа не стал дальше. За это я была ему благодарна. Вместо этого стал расспрашивать меня о моей работе в салоне, родителях, дочери… Зачем ему все это знать, интересно?

Отвечала, пот той же причине, что и не стала скрывать о расставании с мужем – секрета из своей жизни я не делала.

– Оля учится в шестом «б». Ты, случайно, не преподаешь у нее физкультуру? – осенило меня.

– Я преподаю в старших классах, – ответил Никита после непродолжительной паузы.

А жаль. Можно было бы пораспрашивать о нем у дочки, так чтобы не заподозрила что.

– И тебе нравится такая работа? – искоса посмотрела я на него.

Мы уже направлялись к кафе, где по словам Никиты готовили обалденные горячие коктейли. Я бы промочила чем-нибудь горло – сушняк после вчерашнего снова начал мучить.

– Работа как работа. Я люблю спорт… – туманно отозвался он.

Ну а что я хотела, чтобы он по полочкам мне все разложил? Правильно он ответил, как ни крути. Проблемы у меня, которая со школьных времен не считает физруков и учителей труда у мальчиков мужчинами. Воспоминания даже насмешили, и я с трудом подавила улыбку. Вспомнила физрука из моей школы – в трико с вытянутыми коленками и полинялой мастерке, пахнущего потом и табаком. И трудовик у нас был пенсионер-матершинник. Вечно ему влетало от директора за мат. Никита, конечно, даже в школе выглядел презентабельно. Кажется, тогда на нем был адидасовский костюм и какая-то наверняка брендовая дутая куртка.

– А ты свою работу любишь? – задал он правомерный вопрос, когда мы входили в кафе.

Перед этим Никита проявил чудеса галантности и помог мне выбраться из своего огромного автомобиля. Снова я прикоснулась к его ладони и почувствовала что-то необычное, как в первый раз. Только сейчас опять не получилось определить природу этого чувства.

– Очень! – с воодушевлением отозвалась.

Я и правда любила свою работу. Со школы мечтала стать модной парикмахершей и уверено двигалась в выбранном направлении. Я даже два месяца провела в Париже, обучаясь парикмахерскому мастерству у ведущих мировых стилистов. И сертификаты у меня имелись соответствующие. Так что, сейчас я могла уже по праву собой гордиться, как и записывались ко мне на стрижку или укладку заранее.

Отчего-то вспомнился массаж, вернее массажист, которого я совершенно не запомнила, потому что и не видела даже. Но я тогда почувствовала в нем родственную душу, что ли. Уж не потому ли, что к нему тоже трудно было попасть на массаж?

Ну я и сравнила. Второй раз за день меня насмешили собственные мысли. Не иначе, как этот Никита действует на меня так.

– Вот и я люблю, – кивнул Никита и отодвинул для меня стул за столиком в укромном уголке зала.

Все как я люблю – не быть на виду, а самой выступать в роли наблюдателя. Видно, в этом мы с ним тоже похожи.

Он сам заказал нам коктейли. Для меня выбрал какой-то усиленно фруктовый, сказал, что с похмелья это самое то. Я не спорила, конечно же. И радовало, что коктейли тут безалкогольные, но витаминные. Кстати, это кафе так и называлось «Витаминный ураган». И раньше я про него даже не слышала.

Есть что-то серьезное я отказалась. Завтрак был поздний и плотный, проголодаться я не успела. Тогда Никита заказал нам слойки с вишней, яблоками и творогом.

Коктейль оказался безумно вкусным, хоть и немного странным. К фруктовым ингредиентам там явно примешивались нотки корицы и какао. Но уже через пару глотков я поняла, что сочетание это безумно вкусное. Ну и слойки сами таяли во рту – тоже давненько не приходилось пробовать настолько нежной выпечки.

Поскольку Никита уже почти все знал про мою жизнь, разве что детали я опускала, когда рассказывала, настала его очередь делиться со мной. И все время, пока сидели в кафе, он меня потчевал школьными байками, историями, произошедшими с его учениками. Рассказчик из него был такой юморной, что самому Задорнову бы мог дать фору. Не помню, когда еще так смеялась в последнее время. Над его же рассказами просто угорала, аж живот сводило.

Когда мы уже собрались уходить, я стала свидетелем интересного разговора Никиты по телефону, по всей видимости, с матерью.

– …Ему тринадцать лет. В его возрасте это считается нормой…

– …Не делай из мухи слона, а из внука рецидивиста…

– …Я был таким же, ты просто забыла…

– …Завтра утром отправляй его домой. Хватит, нагостился!

Последняя фраза в устах Никиты прозвучала громче и жестче, чем все остальные, и я поняла, что он разозлился на собеседника. И на кнопку отбоя он нажал как-то раздраженно.

– Извини, – посмотрел на меня.

А за что мне его извинять? Его жизнь – это его жизнь. Мне до нее нет дела. И все же, было интересно, что такого ему сказала мама, что он так разозлился. Наверняка, что-то про сына, раз Никита упомянул возраст. Как бы там ни было, удовлетворять мое любопытство он не стал. Вместо этого предложил покататься еще немного по вечернему городу.

Уже окончательно стемнело, когда мы вышли из тепла кафе. Мороз сразу же пробрался не только под полушубок, но и под кожу.

– Потерпи, сейчас согреешься, – включил Никита печку в машине.

И сразу же по салону растеклось приятное тепло. После горячих коктейлей, которых я выпила три, и сытных, хоть и нежных, слоек, от тепла меня начало клонить в сон.

Кататься на этот раз долго не получилось. Заметив, как я борюсь с зевотой, Никита рассмеялся и сказал:

– Отвезу тебя домой, спящая царевна. А то придется катать всю ночь, если уснешь у меня в машине.

А я неожиданно поймала себя на мысли, что не хочу домой, а так бы и ехала дальше, отдаваясь во власть тепла салона, урчания мотора и едва различимой музыки, льющейся из колонок. Хорошо и ничего не хочется менять. Но Никите я сказала:

– Да, пожалуй. Что-то меня снова развезло.

Наши глаза встретились, и улыбка моя отчего-то сама погасла, непроизвольно. А чувство неясной тревоги затопило душу. С ужасом поняла, что грущу из-за расставания с ним.

Никита вышел проводить меня до подъезда, невзирая на мои уверения, что в родном дворе меня вряд ли поджидает какая-то опасность, особенно учитывая, что пройти мне от машины до подъезда предстояло не больше пяти метров.

– Я должен быть уверен, – только и ответил Никита тоном, не терпящим возражений.

А возле подъезда он меня вдруг остановил и развернул лицом к себе, прижимая спиной к двери. Я и сообразить ничего не успела, как губы его накрыли мои. Вот и не думай весь день об этих губах! А когда ощутишь их на своих, то можешь распрощаться с остатками разума. Именно это со мной и произошло – его поцелуй сразил меня наповал, и даже не неожиданностью, а тем, каким мне показался. Страстным, волнующим и очень откровенным. После такого поцелуя обычно оказываешься с целующим тебя мужчиной в постели. Но Никита оторвался от моих губ и тихо произнес:

– Спокойной ночи, Маша. Если ты не против, то на неделе я тебе позвоню.

Развернулся и направился к машине. Я же на автопилоте скрылась в подъезде, но даже там, в душной темноте еще какое-то время пыталась справиться с дыханием и мыслями.

Загрузка...