Маяк на далеком острове

Глава восьмая РЕМОНТ «МАУЛЕ»

Отремонтировать шхуну для длительного плавания по Тихому океану, перенести на борт всё спрятанное в пещере, выйти в море как можно скорее — вот чем предстояло заняться Конгре и его сообщникам.

В принципе устранить пробоину в корпусе «Мауле» не представляло особого труда. Плотник Варгас знал свое дело. Он не испытывал недостатка ни в инструментах, ни в материалах.

Но в первую очередь нужно было освободить шхуну от балласта и вытащить на берег, чтобы отремонтировать ее снаружи, заменив шпангоуты.

Конечно, на это потребуется время. Но его у пиратов было достаточно. Теплая погода должна была простоять еще месяца два.

Что касается возвращения сторожевого корабля, то из журнала, найденного на маяке, Конгре узнал всё, что необходимо. Смотрители должны были сменяться через каждые три месяца, и «Санта-Фе» прибудет в залив Эль-Гор только в начале марта. А сейчас было начала января.

Кроме того, в журнале записаны имена трех смотрителей: Морис, Фелипе и Васкес. Да и обстановка в спальне указывала на то, что здесь жили три человека. Следовательно, один из них избежал участи своих несчастных товарищей. Где он скрывался? Как известно, предводителя пиратов мало заботило его присутствие на острове. Один, без еды, этот смотритель, полагал Конгре, вскоре умрет от отчаяния и голода.

Однако если времени для ремонта шхуны хватало, то всё же приходилось считаться с задержками. Например, в ночь на 4 января погода резко изменилась, и оказалось невозможным сразу приняться за работу.

Если бы «Мауле» задержалась с прибытием в залив Эль-Гор на сутки, то, несомненно, разбилась бы о скалы мыса Северал.

Ночью с юга стали наползать тяжелые тучи. Температура воздуха поднялась до шестнадцати градусов, а стрелка барометра показывала бурю. На небе засверкали молнии. Со всех сторон слышались раскаты грома. Ветер налетал со страшным ревом. Разбушевавшееся море катило огромные валы на рифы, а на гребнях утесов белела морская пена. Даже крупнотоннажные парусники или пароходы, несомненно, подверглись бы серьезной опасности и могли напороться на скалы. Что уж говорить о таком сравнительно небольшом судне, как «Мауле».

Буря так дико неистовствовала, а океан так сильно штормил, что в залив ворвались огромные волны. В разгар отлива вода поднялась до подножия утесов, а берег до самой ограды маяка оказался затопленным. Валы докатывались почти до жилища смотрителей, а брызги долетали на полмили дальше, вплоть до буковой рощицы.

Все усилия Конгре и его сообщников были направлены на то, чтобы удержать «Мауле» на якоре. Несколько раз ее срывало с места и едва не выбросило на берег. Пришлось кидать второй якорь. Дважды возникала опасность полной катастрофы.

Бандиты, денно и нощно следившие за «Мауле», разместились на маяке, где им не приходилось бояться бури. Они перенесли туда постельные принадлежности из кают и кубрика[133] шхуны. Места хватило всем. За все время пребывания на острове Эстадос у бандитов еще никогда не было такого комфортного жилища.

Что касается провизии, то и о ней не стоило беспокоиться. Запасов, хранившихся на складе маяка, вполне достало бы, даже если бы в течение трех месяцев им пришлось кормить вдвое больше ртов. Впрочем, в случае необходимости они могли прибегнуть к запасам, спрятанным в пещере. Короче говоря, пропитание было обеспечено пиратам на весь долгий переход шхуны по Тихому океану.

Ненастье простояло до 12 января. Распогодилось только в ночь на 13-е. Потерянной оказалась целая неделя, поскольку работать не было ни малейшей возможности. Конгре посчитал неразумным выгружать балласт со шхуны, которую швыряло из стороны в сторону. Судно с трудом удавалось удерживать вдалеке от скал в центре залива, о которые оно разбилось бы с тем же успехом, что и при входе в бухту.

Той ночью ветер переменился и резко свернул к юго-юго-западу. Теперь море разбушевалось вблизи мыса Гомес, где разгулялся ветер в два рифа.[134] Если бы шхуна по-прежнему находилась у оконечности мыса, то, безусловно, разлетелась бы в щепки.

Однажды какой-то корабль показался на горизонте. Но это случилось днем, маяка он не увидел и не мог заметить, что тот не зажжен между восходом и закатом солнца.[135] Судно шло с северо-запада и направлялось с зарифленными парусами в пролив Ле-Мер. На его гафеле развевался французский флаг.

Впрочем, оно проходило в трех милях от суши, и, чтобы определить его государственную принадлежность, пришлось воспользоваться подзорной трубой. И хотя Васкес подавал сигналы с мыса Тукуман, на корабле их не смогли заметить. В противном случае капитан-француз без колебаний спустил бы на воду шлюпку, чтобы забрать его на борт.

Утром железный балласт был выгружен и свален на песке, там, куда не доставали приливные волны. Теперь появилась возможность гораздо тщательнее, чем это было сделано на мысе Гомес, осмотреть трюм. Плотник сказал, что поломки гораздо серьезнее, чем ранее предполагалось. «Мауле» изрядно потрепало во время перехода, когда она огибала мыс Северал, шла бейдевинд к северо-восточному ветру и противостояла достаточно бурному морю. Именно тогда на корме открылась течь. Шхуна не смогла бы продолжать плавание за пределами бухты Эль-Гор. Предстояло вытащить ее на мелководье, прежде чем приступить к замене двух флоров, двух шпангоутов и куска обшивки длиной примерно в четыре фута.

Как известно, благодаря добыче с разбитых кораблей, спрятанной в пещере, в материалах недостатка не было. Варгас не сомневался, что с помощью остальных членов команды доведет работу до конца. Удачей следовало считать и тот факт, что мачты, паруса и снасти практически не пострадали. Разумеется, название «Мауле» и порт приписки будут изменены.

Прежде всего требовалось подтянуть шхуну к берегу, чтобы осмотреть правый борт. Из-за отсутствия достаточно мощных механизмов это было возможно сделать только во время прилива. Приходилось ждать еще два дня, чтобы волна оказалась достаточно сильной и вытолкнула шхуну на пляж, где она и останется после отступления моря. А такой новолунный прилив[136] случится не раньше чем через четыре дня.

Конгре и Карканте воспользовались задержкой, чтобы вновь наведаться в пещеру. На сей раз они отправились на шлюпке смотрителей, более вместительной, чем лодка «Мауле». Предстояло вывезти награбленное золото и серебро, драгоценные камни и другие сокровища.

Шлюпка отошла утром 14 января. Отлив продолжался уже в течение двух часов. Вода вернется лишь после полудня.

Стояла прекрасная погода. Сквозь облака, которые гнал с юга легкий бриз, пробивались солнечные лучи.

Перед отъездом Карканте поднялся, как он это делал ежедневно, на галерею маяка, чтобы осмотреть горизонт. Ни одного корабля в заливе, даже ни одной лодки рыбников, заходивших изредка со стороны мыса Парри.

На острове также, насколько хватало глаз, — никого.

Пока шлюпка спускалась по течению, Конгре внимательно изучал левый берег бухты, отстоявший на пять-шесть сотен туазов от противоположного берега в полумиле от маяка. Где же скрывался третий смотритель, избежавший смерти?.. Хотя это и не вызывало особого беспокойства, все же лучше было избавиться при случае от нежелательного свидетеля.

Побережье, как и залив, оставалось пустынным. Его оживляли лишь крики бесчисленных птиц, гнездившихся в скалах.

Около одиннадцати часов шлюпка, оснащенная гротом и кливером, пристала к берегу неподалеку от пещеры.

Конгре и Карканте высадились на берег. Оставив на страже двоих, пираты отправились к тайнику, откуда вышли через полчаса.

На первый взгляд им обоим показалось, что все вещи находятся на месте. Впрочем, в хранилище было свалено множество всякой всячины. Даже при свете фонаря было трудно убедиться, что ничто не пропало.

Конгре и его спутник вынесли два сундука, доставшихся им после крушения английского трехмачтовика. Там лежало множество золотых монет и драгоценных камней. Погрузив сокровища в шлюпку и уже собравшись отплыть, Конгре вдруг решил отправиться на мыс Сан-Хуан, откуда можно было осмотреть побережье с юга и севера.

Конгре и Карканте добрались до оконечности правого берега и спустились к крайней точке мыса.

Отсюда открывался с одной стороны вид как на различимую на расстоянии примерно в две мили излучину берега, обрамлявшего пролив Ле-Мер, так и на берег, простиравшийся до мыса Северал.

— Никого, — сказал Карканте.

— Чисто! — кивнул Конгре.

Они вернулись к шлюпке. Начинался прилив. Шлюпка, подхваченная течением, через три часа дошла до внутренней части залива Эль-Гор.

Через два дня, ранним утром 16 января, Конгре и его команда начали постановку «Мауле» на мель. Около одиннадцати часов должно было наступить время полной воды, и поэтому пираты приняли все меры предосторожности. Канаты, переброшенные на сушу, позволяли подтянуть шхуну к пляжу, когда уровень воды окажется достаточно высоким.

Сама по себе операция не была ни трудной, ни рискованной, ведь всю работу возьмет на себя прилив.

Как только вода поднялась достаточно, для того чтобы шхуна смогла оказаться над пляжем, на борту взялись за трос, а провести шхуну надо было всего на десяток туазов.

Оставалось только ждать отлива. К часу дня обнажились скалы, расположенные в непосредственной близости от берегового утеса. В два часа киль «Мауле» уткнулся в песок. В три часа дня шхуна лежала полностью на суше, на правом борту.

Можно было приступать к работе. Единственное неудобство заключалось в том, что за отсутствием возможности подвести шхуну к подножию утеса, плотник окажется вынужден каждый день прерывать работу на несколько часов, в течение которых шхуна будет качаться на волнах во время прилива. Впрочем, поскольку после 16 января высота прилива станет понижаться, время простоя постепенно сократится. А через пару недель работа и вовсе будет идти без перерывов.

Плотник принялся за дело. Рассчитывать на помощь аборигенов-огнеземельцев из шайки не стоило, поэтому Конгре и Карканте подключились к ремонту.

Часть поврежденных досок они без проблем заменили после того, как сняли медные листы обшивки, — открылись шпангоуты и флоры. Плотник не испытывал недостатка в древесине — досках и кругляке, принесенных из пещеры. Не приходилось рубить, разделывать и распиливать деревья, что потребовало бы огромных усилий.

В последующие две недели Варгас с помощниками, пользуясь хорошей погодой, потрудились на славу. Тяжелее всего было снимать флоры, которые предстояло заменить, и детали, скрепленные металлическими нагелями. Всё держалось на совесть. Вне всякого сомнения, шхуна «Мауле» сошла с одной из лучших судоверфей Вальпараисо. Варгасу с трудом удалось закончить первый этап работы. Безусловно, без плотницких инструментов, собранных в пещере, он бы не довел дело до успешного конца.

Разумеется, в первые дни ремонт приходилось прерывать на время прилива. Но затем он стал таким слабым, что едва достигал первых откосов пляжа. Вода не касалась киля, и поэтому можно было работать как снаружи, так и внутри судна. Главным было залатать обшивку до того, как прилив снова начнет расти.

Впрочем, когда ремонт закончится, переворачивать шхуну на левый борт не потребуется. После тщательного осмотра Варгас убедился, что при крушении у мыса Гомес правый борт остался в целости и сохранности. Это намного сэкономит время.

Но на всякий случай Конгре приказал проверить, не снимая обшивки, все швы выше ватерлинии[137] и проконопатить их смолой и паклей, найденными среди обломков.

При таких условиях операция продолжалась практически беспрерывно до конца января. Погода стояла благоприятная. Правда, если не несколько дней, то несколько часов все же шли дожди, иногда сильные, но не слишком продолжительные. Однако в этом столь неустойчивом климате погода всегда могла неожиданно измениться. А именно этого и следовало опасаться.

За это время в районе острова Эстадос было замечено присутствие двух кораблей.

Первым оказался английский пароход, идущий из Тихого океана и поднимающийся в пролив Ле-Мер, чтобы взять курс на северо-восток, вероятно, в один из европейских портов. Из пролива он вышел днем, по крайней мере в двух милях от мыса Сан-Хуан. Он показался после восхода солнца и исчез еще до заката. Его капитан никак не мог заметить, что маяк погашен.

Вторым кораблем был большой трехмачтовик, государственную принадлежность которого не удалось установить. Уже спускалась ночь, когда он появился на широте мыса Гомес и пошел вдоль южного побережья острова до мыса Северал. Стоявший на вахте Карканте увидел только красный огонь с левого борта. Но если капитан и команда находились в плавании несколько месяцев, то могли не знать, что строительство маяка уже завершилось.

Судно шло достаточно близко от берега, и люди на его борту могли бы заметить сигналы, например костер, разожженный на мысе Ванкувер или мысе Северал. Пытался ли Васкес привлечь их внимание? Неизвестно. Так или иначе, но на восходе солнца корабль исчез.

На горизонте появлялись другие парусники и пароходы, вероятно, державшие путь на Мальвинские острова. Но они могли даже не знать о существовании острова Эстадос.

В первые дни февраля, с наступлением высоких приливов, погодные условия изменились коренным образом. Ветер перешел на юго-западный и буйствовал у входа в залив Эль-Гор.

Хотя ремонтные работы не были полностью закончены, замененные шпангоуты, флоры и обшивка сделали корпус «Мауле» водонепроницаемым. Теперь команде не приходилось опасаться, что вода зальет трюм.

Пиратам можно было поздравлять друг друга, потому что на протяжении двух суток, в максимум прилива, вода почти достигала ватерлинии, и шхуна даже выпрямилась, хотя киль ее не вышел из песка.

Конгре и его сообщникам приходилось принимать все меры предосторожности, чтобы избежать новых поломок, которые могли бы надолго отсрочить выход судна.

Впрочем, было одно весьма удачное обстоятельство: днище держало шхуну. Ее кренило то на один, то на другой борт, и довольно резко. Однако ей не грозила опасность быть выброшенной на скалы.

А начиная с 4 февраля прилив пошел на убыль. «Мауле» вновь встала неподвижно на берегу. Появилась возможность проконопатить верх корпуса. Теперь от рассвета до заката непрерывно раздавался стук деревянных молотков.

Погрузка добычи также не должна была задержать «Мауле». По приказу предводителя банды шлюпка с пиратами, не занятыми на ремонте, часто наведывалась в пещеру. Их сопровождали то Конгре, то Карканте.

Каждый раз привозилась часть груза, которому предстояло занять место в трюме. Туда же должны были поместить и балласт, но не больше трети от прежнего объема. Все имущество временно размещали на складе маяка. Таким образом погрузка пройдет быстрее и организованнее, чем если бы «Мауле» привели к пещере и поставили у входа в залив, где операции могла бы помешать непогода. На побережье, продолжением которого служил мыс Сан-Хуан, шхуна не нашла бы ни одного укрытия.

Через несколько дней ремонтные работы завершатся, и тогда можно будет размещать груз на борту.

К 13 февраля были полностью проконопачены последние швы палубы и корпуса. Пиратам даже удалось освежить борта «Мауле»[138] от носа до кормы при помощи банок с краской, найденных среди обломков погибших кораблей. Конгре не забыл также вновь осмотреть такелаж и распорядиться поставить заплатки на парусах. Впрочем, шхуна, когда покидала Вальпараисо, была совсем новой.

Конечно, «Мауле», чтобы начать погрузку, могла войти в бухточку уже в тот же день. Но, к величайшему неудовольствию Конгре и его сообщников, сгоравших от нетерпения покинуть остров Эстадос, пришлось двое суток ждать прилива, высоты которого должно хватить, чтобы шхуна снялась с мели и встала на якорь посреди бухточки.

Такой прилив наступил утром 15 февраля. Киль поднялся из канавки, образовавшейся в песке. Теперь следовало заняться погрузкой.

Если не случится ничего непредвиденного, «Мауле» может через несколько дней выйти из залива Эль-Гор, спуститься по проливу Ле-Мер и, взяв курс на юго-запад, полететь на всех парусах в тропические моря Тихого океана.